Страница:
Если я нигде не ошибся в своих рассуждениях, случилось то, о чем я сразу подумал, когда Док сказал мне, кого он направил в Англию. Ноли повел свою собственную игру. Он начал действовать не только вразрез с прямыми указаниями Калибана, но и не остановился перед тем, чтобы угрожать жизни его кузины.
Из чего я делал вывод, что Ноли не такой уж умник, каким хотел казаться. Судя по всему, он так и не понял, насколько Калибан может быть опасен. Ноли поставил себя в положение дичи, преследуемой сразу двумя тиграми, единственным желанием которых было одно: убить его.
Дорога привела нас на вершину холма. Дальше она спускалась вниз, чтобы тотчас начать взбираться по склону следующего. На самой вершине этого второго холма сквозь сетку дождя светилось несколько размытых световых пятен. И тут дождь внезапно прекратился. Дождевые щетки смахнули последние капли воды с ветрового стекла и я смог отчетливо разглядеть, что происходило впереди. Две пары фар освещали склоны холма. Они почти сразу же погасли. Не прекратись дождь столь внезапно, я ничего и не заподозрил бы и не смог бы увидеть двух автомобилей, перекрывших собой всю ширину шоссе.
Сзади вновь показались огни преследующей нас машины. Теперь, когда дождь кончился, они могли двигаться быстрее. К тому же очень возможно, что они имели радиосвязь с машинами, загородившими нам путь.
Спускаясь по склону холма, я слегка ослабил давление на акселератор, так, чтобы машина почти не прибавила скорости. Задняя машина быстро приближалась! Ее скорость, должно быть, превосходила сто шестьдесят километров в час. Не доезжая до нас метров десяти, ее пассажиры открыли огонь. Раздалось шесть выстрелов подряд. Одна из пуль пробила заднее и ветровое стекла, по дороге задев мое плечо. Я попросил Триш взглянуть, что она там у меня наделала. Она успокоила меня, сказав, что пуля практически прошла сквозь одежду, лишь слегка оцарапав мне кожу. Даже крови не было видно.
Машина сзади стала притормаживать, и расстояние между нами вновь увеличилось. Это утвердило меня в подозрениях, что между ней и машинами, перекрывшими шоссе, существует радиосвязь. Машина отставала все сильнее, и когда я уже поднялся на вершину второго холма, она была всего лишь на половине склона.
Я снял ногу с газа. Отсюда склон сбегал вниз под углом в сорок пять градусов. Оба автомобиля, перегородивших шоссе, сверкали в свете моих фар в шестидесяти метрах от меня. Они были прижаты друг к другу и выходили за пределы асфальтового покрытия дороги. В сотне метров ниже виднелась третья машина, развернувшаяся в нашем направлении, стоящая наполовину на шоссе, наполовину на обочине дороги.
Рядом с машинами нас ждали девять человек. Слева, по краю канавы, стояли трое с автоматами в руках. Шестеро других держались справа. Они были вооружены винтовками и пистолетами.
Едва мы возникли на вершине холма, как они открыли пальбу. Триш пригнула голову пониже и стала отвечать на выстрелы, стараясь попасть в тех, что были справа от нее. На коврике у своих ног она успела выложить гранаты и приготовить их к употреблению.
Все произошло очень быстро. Я взял левее, потому что там было немного пространства между автомобилем и канавой, узкая полоска глинистой мокрой земли. Кроме того, здесь стояло всего три человека, пусть и вооруженных автоматическим оружием.
Я перешел на низшую передачу и бросил машину влево. Левые колеса заскользили по грязи, но правые остались на шоссе. Скрючившись на сиденье, я старался пригнуться как можно ниже.
На такой короткой дистанции нас должны были бы превратить в решето. Но наши противники нервничали и были нерешительны, поэтому их стрельба оставляла желать лучшего. Они, вероятно, решили, что я собираюсь раздавить их колесами моего автомобиля. Ветровое стекло передо мной, чуть выше головы, расцвело звездочками пробоин. Свистнули пули. Что-то горячее обожгло мне шею и упало на плечо: одна из пуль срикошетила и ткнулась мне в шею на излете.
Трое мужчин попрыгали в стороны, кто куда: они знали, что при малейшем юзе на скользкой глинистой почве я неминуемо раздавлю их. С небольшим опозданием для себя они догадались, что я не собираюсь останавливаться и делать из себя мишень для их стрелковых упражнений. Стрелявшие решили, вероятно, что я думал расквитаться с ними даже после того, как буду убит. И нам, можно сказать, повезло, что они так ценили собственные жизни и предпочли удрать, вместо того, чтобы стрелять в стремительно несущуюся на них машину. Они бы разнесли нас в клочья. Но для этого были нужны более крепкие нервы, чем у них. Я осторожно повернул руль и съехал с полотна дороги. Мой «астон» слегка встряхнуло, когда его задняя часть, скользя, задела передок преградившей нам путь машины.
Как раз перед тем, когда наша машина всеми четырьмя колесами заскользила по глине и грязи обочины, Триш необычайно хладнокровно и точно (я даже залюбовался) вырвала чеку и бросила через окно гранату. Она не могла видеть, конечно, куда та упадет, но целила-то она куда надо.
Машину опасно занесло и наклонило в сторону сточной канавы, идущей параллельно шоссе. Я врубил первую скорость и слегка повернул руль вправо, ровно настолько, чтобы переднее правое колесо вскарабкалось на асфальтовое покрытие, за ним правое заднее, а там и все остальные.
Едва мы полностью выбрались на дорогу, как сзади прогремел взрыв. Триш крикнула мне, что граната взорвалась под правой машиной, а не под левой, куда, как ей показалось, она ее бросила. Это, в общем-то, ничего не меняло. Обе машины скрылись в языках дыма и огня. Спустя еще несколько секунд раздался еще более мощный взрыв, когда взорвались их бензобаки. Троих, стоящих справа от баррикады, бросившихся было бежать за нами, окатило горящим бензином, и они превратились в три мечущихся живых факела.
За третьей машиной, стоящей с правой стороны дороги, тоже прятались три человека, которые почти сразу же после того, как прогремел взрыв гранаты, открыли по нам сумасшедший огонь. Двое с ружьями в руках прятались за капотом. Третий стоял в полный рост, упираясь автоматом в крышу автомобиля. Он стрелял трассирующими пулями.
По идее они сразу же должны были бы расстрелять нас в пух и прах. Но, во-первых, их потряс взрыв устроенного ими препятствия, чего они явно не ожидали; во-вторых, на них подействовала взрывная волна; и, в-третьих, я несся на них, как метеор, утопив педаль акселератора в пол до предела. Опять это была война нервов. Кто кого? Кто успеет первым?
Трассирующие пули вспарывали шоссе то справа, то слева от машины, то сзади нее, но потом они стали ложиться все ближе и ближе. Я внезапно сделал резкий поворот в сторону, и машину вновь занесло. Триш воспользовалась этим, чтобы выпустить в них очередь из моего автомата 38 калибра. Луч моих фар на мгновение ярко осветил их машину, и я увидел, как один из двух, стрелявших из-за капота людей, медленно падает на спину, вскинув руки к небу. Стрелявший из автомата, решив, что моя машина сейчас врежется в них, отпрыгнул в сторону и дал деру. Что стало с третьим, я не заметил, потому что надо было выравнивать машину. Мне едва удалось избежать прямого столкновения. Задок машины мотало из стороны в сторону, но мы все-таки проскочили мимо, правда, ободрав себе при этом правый бок, но зато вдребезги разбив им фары.
Мы вихрем промчались мимо и понеслись дальше в ночь. Пламя пожара сзади нас осветило долину на многие сотни метров вокруг.
Триш всю трясло от перенесенного нервного напряжения. Она прижалась к моему плечу и немножко всплакнула. Я тоже чувствовал, что внутри меня все дрожит. Дрожит от радости одержанной победы.
Но я слишком рано радовался. Машине, которая преследовала нас по пятам от самого города, Бог знает каким чудом, удалось преодолеть пылающую баррикаду. Оставшиеся в живых уселись в почти неповрежденный третий автомобиль и тоже бросились в погоню. Так что не успел я проехать и километра, как заметил в зеркале заднего обзора их быстро приближающиеся огни. Нет, эти люди были явно одержимыми в своем стремлении убить меня.
Я проскочил мимо Бункере Хилл, солидно укрепленную ферму, состоящую из трех домов, которая, как и Форт Патиам, расположенный несколько дальше по дороге, была возведена в 1780 году герцогом Грейстоком. Герцог, виг по партии, военный по профессии, был настроен проамерикански и приказал основать эти форты в честь двух славных побед янки, дав им имена побежденных при этих баталиях.
Заметив ферму, я на мгновение было подумал попросить помощи у нынешнего владельца замка в Грейстоке. Это был старый и верный друг. Но я тут же вспомнил, что в данный момент он должен был находиться на Аляске. К тому же, я не имел права впутывать в это дело ни в чем не повинных людей. Наше положение было тяжелым, но не безнадежным. Что же касается сил, так называемого правопорядка, у меня даже и на мгновение не мелькнуло мысли прибегнуть к их помощи. Я знал насколько ленивы и неповоротливы английские полицейские во всем, что не касалось очередной возможности посчитать ребра пакистанцам или ирландцам. Клио спокойно могла бы быть убитой девять раз, прежде чем они раскачаются и решат вступить в игру. Внезапная атака была единственным методом, способным освободить ее.
Но была еще одна причина, по которой я не хотел впутывать в это дело жандармерию. Девять. Это было частное дело, я бы даже сказал внутреннее, касающееся только членов нашего ордена, и не нужно было, чтобы о нем трезвонили повсюду. У меня почему-то уже давно назревала мысль, что мы не сидели бы во всем этом дерьме, если бы Девять втайне не приложили к этому свою руку, преследуя одним им известную цель.
Но за все то, что случилось в течение только одного сегодняшнего вечера: весьма зрелищное приземление, столкновение в Пенрите, пылающие машины посреди образцовой дороги, являющейся гордостью министерства транспорта ее величества, – у жандармерии были все основания заинтересоваться главным участником этих событий и постараться наложить на него свои лапы.
Километром дальше после Форта Патнам наши преследователи вновь стали серьезно беспокоить меня. «Астон-мартин» почему-то больше не хотел ехать быстрее ста тридцати километров в час, и это убедило меня в том, что машина все-таки получила повреждения во время перестрелки. Догоняющие нас ребята неслись с сумасшедшей скоростью, не меньше, наверное, ста семидесяти километров в час. По всей видимости, они должны были догнать меня где-то на окраинах Грейстока, тем более, что я не собирался пересекать деревню на скорости выше девяноста километров в час.
Когда до первых домов местечка оставалось не более полукилометра, температура мотора внезапно подскочила вверх. Из-под капота повалили клубы перегретого пара. Значит, пули повредили радиатор, и у нас оставалось совсем мало времени до того, как машина окончательно встанет.
Я предупредил Триш быть готовой выпрыгнуть из автомобиля, как только он остановится, и бежать, как на стометровку.
Мы въехали в Грейсток. Везде было темно и тихо. На улицах ни души. Машины преследователей как раз спустились в очередную лощину между холмами и на короткое время пропали из виду. Я подумал, не повернуть ли нам на север. Необходимо было срочно избавиться от «астон-мартина» и раздобыть другую машину. Дорога, что шла на север вдоль восточной опушки грейстокского леса, была классом ниже, чем государственное шоссе А 594. Но к северу от леса она пересекалась с другой дорогой того же типа, которая вела в южную часть моих владений, расположенных западнее этого леса. Это была скорее простая дорога, чем шоссе, узкая, ухабистая, но, тем не менее, покрытая гудроном. Этот путь был гораздо длиннее, чем по шоссе, но он мог бы сбить преследователей с нашего хвоста. Вряд ли они хорошо знали местные проселочные дороги.
Но в таком случае они могли просто двинуть прямиком в Грандрит и спокойно дожидаться меня там. Впрочем, они должны были бы сделать это с самого начала. Следовательно, мне необходимо было выбрать самый короткий путь. К тому же мне, быть может, удастся увеличить число их потерь. Чем большее число противников я убил бы по дороге, тем меньшее их число дожидалось бы моего прибытия.
И все же я решил по выезде из Грейстока свернуть с шоссе А 594 на короткую узкую каменистую дорогу, параллельную старой римской еще дороге, которая шла вдоль всего леса. Мои преследователи могли, конечно, предупредить своих сообщников, и тогда у меня были все шансы наткнуться на вторую баррикаду, которую они соорудили бы в месте пересечения обеих дорог.
Дорога, которой я собирался воспользоваться при выезде из деревни, соединялась еще с одной, которая шла на север от А 594. По ней, проехав через Беррье, Мюррах и замок Мюррах, можно было попасть на дорогу, которая, пройдя между рекой Колдью и Скалой Ворона, привела бы меня в Грандрит.
Когда я, не сбрасывая скорости, влетел в самый центр деревни, одновременно случилось сразу несколько событий. Сначала взорвался указатель температуры мотора. Внезапно открылась дверь одного из домов с края шоссе и оттуда появились два человека, одетые в экипировку мотоциклистов. Я двигался по середине шоссе и, увидя их, резко повернул руль вправо, пытаясь избежать столкновения, так как они собрались перебежать дорогу перед самым моим носом. На мгновение перед глазами мелькнула какая-то огромная штука шести метров в высоту и двух с половиной в ширину, покрытая брезентом.
И в то мгновение, когда я удачно уклонился от них вправо и думал, что все обошлось, лопнуло переднее правое колесо.
Глава XXXIV
Глава XXXV
Из чего я делал вывод, что Ноли не такой уж умник, каким хотел казаться. Судя по всему, он так и не понял, насколько Калибан может быть опасен. Ноли поставил себя в положение дичи, преследуемой сразу двумя тиграми, единственным желанием которых было одно: убить его.
Дорога привела нас на вершину холма. Дальше она спускалась вниз, чтобы тотчас начать взбираться по склону следующего. На самой вершине этого второго холма сквозь сетку дождя светилось несколько размытых световых пятен. И тут дождь внезапно прекратился. Дождевые щетки смахнули последние капли воды с ветрового стекла и я смог отчетливо разглядеть, что происходило впереди. Две пары фар освещали склоны холма. Они почти сразу же погасли. Не прекратись дождь столь внезапно, я ничего и не заподозрил бы и не смог бы увидеть двух автомобилей, перекрывших собой всю ширину шоссе.
Сзади вновь показались огни преследующей нас машины. Теперь, когда дождь кончился, они могли двигаться быстрее. К тому же очень возможно, что они имели радиосвязь с машинами, загородившими нам путь.
Спускаясь по склону холма, я слегка ослабил давление на акселератор, так, чтобы машина почти не прибавила скорости. Задняя машина быстро приближалась! Ее скорость, должно быть, превосходила сто шестьдесят километров в час. Не доезжая до нас метров десяти, ее пассажиры открыли огонь. Раздалось шесть выстрелов подряд. Одна из пуль пробила заднее и ветровое стекла, по дороге задев мое плечо. Я попросил Триш взглянуть, что она там у меня наделала. Она успокоила меня, сказав, что пуля практически прошла сквозь одежду, лишь слегка оцарапав мне кожу. Даже крови не было видно.
Машина сзади стала притормаживать, и расстояние между нами вновь увеличилось. Это утвердило меня в подозрениях, что между ней и машинами, перекрывшими шоссе, существует радиосвязь. Машина отставала все сильнее, и когда я уже поднялся на вершину второго холма, она была всего лишь на половине склона.
Я снял ногу с газа. Отсюда склон сбегал вниз под углом в сорок пять градусов. Оба автомобиля, перегородивших шоссе, сверкали в свете моих фар в шестидесяти метрах от меня. Они были прижаты друг к другу и выходили за пределы асфальтового покрытия дороги. В сотне метров ниже виднелась третья машина, развернувшаяся в нашем направлении, стоящая наполовину на шоссе, наполовину на обочине дороги.
Рядом с машинами нас ждали девять человек. Слева, по краю канавы, стояли трое с автоматами в руках. Шестеро других держались справа. Они были вооружены винтовками и пистолетами.
Едва мы возникли на вершине холма, как они открыли пальбу. Триш пригнула голову пониже и стала отвечать на выстрелы, стараясь попасть в тех, что были справа от нее. На коврике у своих ног она успела выложить гранаты и приготовить их к употреблению.
Все произошло очень быстро. Я взял левее, потому что там было немного пространства между автомобилем и канавой, узкая полоска глинистой мокрой земли. Кроме того, здесь стояло всего три человека, пусть и вооруженных автоматическим оружием.
Я перешел на низшую передачу и бросил машину влево. Левые колеса заскользили по грязи, но правые остались на шоссе. Скрючившись на сиденье, я старался пригнуться как можно ниже.
На такой короткой дистанции нас должны были бы превратить в решето. Но наши противники нервничали и были нерешительны, поэтому их стрельба оставляла желать лучшего. Они, вероятно, решили, что я собираюсь раздавить их колесами моего автомобиля. Ветровое стекло передо мной, чуть выше головы, расцвело звездочками пробоин. Свистнули пули. Что-то горячее обожгло мне шею и упало на плечо: одна из пуль срикошетила и ткнулась мне в шею на излете.
Трое мужчин попрыгали в стороны, кто куда: они знали, что при малейшем юзе на скользкой глинистой почве я неминуемо раздавлю их. С небольшим опозданием для себя они догадались, что я не собираюсь останавливаться и делать из себя мишень для их стрелковых упражнений. Стрелявшие решили, вероятно, что я думал расквитаться с ними даже после того, как буду убит. И нам, можно сказать, повезло, что они так ценили собственные жизни и предпочли удрать, вместо того, чтобы стрелять в стремительно несущуюся на них машину. Они бы разнесли нас в клочья. Но для этого были нужны более крепкие нервы, чем у них. Я осторожно повернул руль и съехал с полотна дороги. Мой «астон» слегка встряхнуло, когда его задняя часть, скользя, задела передок преградившей нам путь машины.
Как раз перед тем, когда наша машина всеми четырьмя колесами заскользила по глине и грязи обочины, Триш необычайно хладнокровно и точно (я даже залюбовался) вырвала чеку и бросила через окно гранату. Она не могла видеть, конечно, куда та упадет, но целила-то она куда надо.
Машину опасно занесло и наклонило в сторону сточной канавы, идущей параллельно шоссе. Я врубил первую скорость и слегка повернул руль вправо, ровно настолько, чтобы переднее правое колесо вскарабкалось на асфальтовое покрытие, за ним правое заднее, а там и все остальные.
Едва мы полностью выбрались на дорогу, как сзади прогремел взрыв. Триш крикнула мне, что граната взорвалась под правой машиной, а не под левой, куда, как ей показалось, она ее бросила. Это, в общем-то, ничего не меняло. Обе машины скрылись в языках дыма и огня. Спустя еще несколько секунд раздался еще более мощный взрыв, когда взорвались их бензобаки. Троих, стоящих справа от баррикады, бросившихся было бежать за нами, окатило горящим бензином, и они превратились в три мечущихся живых факела.
За третьей машиной, стоящей с правой стороны дороги, тоже прятались три человека, которые почти сразу же после того, как прогремел взрыв гранаты, открыли по нам сумасшедший огонь. Двое с ружьями в руках прятались за капотом. Третий стоял в полный рост, упираясь автоматом в крышу автомобиля. Он стрелял трассирующими пулями.
По идее они сразу же должны были бы расстрелять нас в пух и прах. Но, во-первых, их потряс взрыв устроенного ими препятствия, чего они явно не ожидали; во-вторых, на них подействовала взрывная волна; и, в-третьих, я несся на них, как метеор, утопив педаль акселератора в пол до предела. Опять это была война нервов. Кто кого? Кто успеет первым?
Трассирующие пули вспарывали шоссе то справа, то слева от машины, то сзади нее, но потом они стали ложиться все ближе и ближе. Я внезапно сделал резкий поворот в сторону, и машину вновь занесло. Триш воспользовалась этим, чтобы выпустить в них очередь из моего автомата 38 калибра. Луч моих фар на мгновение ярко осветил их машину, и я увидел, как один из двух, стрелявших из-за капота людей, медленно падает на спину, вскинув руки к небу. Стрелявший из автомата, решив, что моя машина сейчас врежется в них, отпрыгнул в сторону и дал деру. Что стало с третьим, я не заметил, потому что надо было выравнивать машину. Мне едва удалось избежать прямого столкновения. Задок машины мотало из стороны в сторону, но мы все-таки проскочили мимо, правда, ободрав себе при этом правый бок, но зато вдребезги разбив им фары.
Мы вихрем промчались мимо и понеслись дальше в ночь. Пламя пожара сзади нас осветило долину на многие сотни метров вокруг.
Триш всю трясло от перенесенного нервного напряжения. Она прижалась к моему плечу и немножко всплакнула. Я тоже чувствовал, что внутри меня все дрожит. Дрожит от радости одержанной победы.
Но я слишком рано радовался. Машине, которая преследовала нас по пятам от самого города, Бог знает каким чудом, удалось преодолеть пылающую баррикаду. Оставшиеся в живых уселись в почти неповрежденный третий автомобиль и тоже бросились в погоню. Так что не успел я проехать и километра, как заметил в зеркале заднего обзора их быстро приближающиеся огни. Нет, эти люди были явно одержимыми в своем стремлении убить меня.
Я проскочил мимо Бункере Хилл, солидно укрепленную ферму, состоящую из трех домов, которая, как и Форт Патиам, расположенный несколько дальше по дороге, была возведена в 1780 году герцогом Грейстоком. Герцог, виг по партии, военный по профессии, был настроен проамерикански и приказал основать эти форты в честь двух славных побед янки, дав им имена побежденных при этих баталиях.
Заметив ферму, я на мгновение было подумал попросить помощи у нынешнего владельца замка в Грейстоке. Это был старый и верный друг. Но я тут же вспомнил, что в данный момент он должен был находиться на Аляске. К тому же, я не имел права впутывать в это дело ни в чем не повинных людей. Наше положение было тяжелым, но не безнадежным. Что же касается сил, так называемого правопорядка, у меня даже и на мгновение не мелькнуло мысли прибегнуть к их помощи. Я знал насколько ленивы и неповоротливы английские полицейские во всем, что не касалось очередной возможности посчитать ребра пакистанцам или ирландцам. Клио спокойно могла бы быть убитой девять раз, прежде чем они раскачаются и решат вступить в игру. Внезапная атака была единственным методом, способным освободить ее.
Но была еще одна причина, по которой я не хотел впутывать в это дело жандармерию. Девять. Это было частное дело, я бы даже сказал внутреннее, касающееся только членов нашего ордена, и не нужно было, чтобы о нем трезвонили повсюду. У меня почему-то уже давно назревала мысль, что мы не сидели бы во всем этом дерьме, если бы Девять втайне не приложили к этому свою руку, преследуя одним им известную цель.
Но за все то, что случилось в течение только одного сегодняшнего вечера: весьма зрелищное приземление, столкновение в Пенрите, пылающие машины посреди образцовой дороги, являющейся гордостью министерства транспорта ее величества, – у жандармерии были все основания заинтересоваться главным участником этих событий и постараться наложить на него свои лапы.
Километром дальше после Форта Патнам наши преследователи вновь стали серьезно беспокоить меня. «Астон-мартин» почему-то больше не хотел ехать быстрее ста тридцати километров в час, и это убедило меня в том, что машина все-таки получила повреждения во время перестрелки. Догоняющие нас ребята неслись с сумасшедшей скоростью, не меньше, наверное, ста семидесяти километров в час. По всей видимости, они должны были догнать меня где-то на окраинах Грейстока, тем более, что я не собирался пересекать деревню на скорости выше девяноста километров в час.
Когда до первых домов местечка оставалось не более полукилометра, температура мотора внезапно подскочила вверх. Из-под капота повалили клубы перегретого пара. Значит, пули повредили радиатор, и у нас оставалось совсем мало времени до того, как машина окончательно встанет.
Я предупредил Триш быть готовой выпрыгнуть из автомобиля, как только он остановится, и бежать, как на стометровку.
Мы въехали в Грейсток. Везде было темно и тихо. На улицах ни души. Машины преследователей как раз спустились в очередную лощину между холмами и на короткое время пропали из виду. Я подумал, не повернуть ли нам на север. Необходимо было срочно избавиться от «астон-мартина» и раздобыть другую машину. Дорога, что шла на север вдоль восточной опушки грейстокского леса, была классом ниже, чем государственное шоссе А 594. Но к северу от леса она пересекалась с другой дорогой того же типа, которая вела в южную часть моих владений, расположенных западнее этого леса. Это была скорее простая дорога, чем шоссе, узкая, ухабистая, но, тем не менее, покрытая гудроном. Этот путь был гораздо длиннее, чем по шоссе, но он мог бы сбить преследователей с нашего хвоста. Вряд ли они хорошо знали местные проселочные дороги.
Но в таком случае они могли просто двинуть прямиком в Грандрит и спокойно дожидаться меня там. Впрочем, они должны были бы сделать это с самого начала. Следовательно, мне необходимо было выбрать самый короткий путь. К тому же мне, быть может, удастся увеличить число их потерь. Чем большее число противников я убил бы по дороге, тем меньшее их число дожидалось бы моего прибытия.
И все же я решил по выезде из Грейстока свернуть с шоссе А 594 на короткую узкую каменистую дорогу, параллельную старой римской еще дороге, которая шла вдоль всего леса. Мои преследователи могли, конечно, предупредить своих сообщников, и тогда у меня были все шансы наткнуться на вторую баррикаду, которую они соорудили бы в месте пересечения обеих дорог.
Дорога, которой я собирался воспользоваться при выезде из деревни, соединялась еще с одной, которая шла на север от А 594. По ней, проехав через Беррье, Мюррах и замок Мюррах, можно было попасть на дорогу, которая, пройдя между рекой Колдью и Скалой Ворона, привела бы меня в Грандрит.
Когда я, не сбрасывая скорости, влетел в самый центр деревни, одновременно случилось сразу несколько событий. Сначала взорвался указатель температуры мотора. Внезапно открылась дверь одного из домов с края шоссе и оттуда появились два человека, одетые в экипировку мотоциклистов. Я двигался по середине шоссе и, увидя их, резко повернул руль вправо, пытаясь избежать столкновения, так как они собрались перебежать дорогу перед самым моим носом. На мгновение перед глазами мелькнула какая-то огромная штука шести метров в высоту и двух с половиной в ширину, покрытая брезентом.
И в то мгновение, когда я удачно уклонился от них вправо и думал, что все обошлось, лопнуло переднее правое колесо.
Глава XXXIV
Должно быть, оно было повреждено еще в Пенрите, во время столкновения, или в него попала пуля при перестрелке. Я, конечно, не стал тормозить, но отвернул руль влево, чтобы не врезаться в ту высокую штуковину под брезентом. Машина пошла юзом, одновременно сильно клюнув носом вниз, и, несмотря на все мои усилия, со всего маху вонзилась под самое основание странного сооружения. Меня и Триш по инерции швырнуло вперед и лишь благодаря прочности страховочных ремней мы удержались на месте и не вылетели через ветровое стекло. С печальным свистом последние остатки воды в виде пара покинули пробитый радиатор.
Мы очутились в полной темноте, укрытые упавшим на нас с этого непонятного сооружения брезентом. Пришлось выбираться наружу. Набив карманы плащей боеприпасами и захватив рюкзаки с остальной амуницией, в число которых вошел арбалет со стрелами к нему и гранаты, мы отстегнули страховочные ремни и осторожно выбрались наружу, под упавший на нас тент. Карабин, ввиду его больших размеров, пришлось оставить в машине.
Двое мотоциклистов, хохоча во все горло и перекидываясь между собой шуточками, помогали нам освободиться от брезента. По их акценту, усилившемуся под действием винных паров, я понял, что они уроженцы северных провинций. Так они шутили и смеялись, пока один из них испуганно не завопил, и, предупредив товарища, не отпрыгнул в сторону. Вслед за тем раздался сильный грохот, будто что-то весьма тяжелое рухнуло прямо перед нами.
Мы наконец-то выбрались на свежий воздух. Первой заботой было узнать, как далеко от нас находятся наши преследователи. Огней машин еще не было видно, но их отблески уже играли на стеклах домов в самом конце улицы.
Оказалось, что рухнул предмет, до этого укрытый брезентом. К счастью, не на нас. Сначала я никак не мог понять, что это такое. Потом, когда на них заиграли блики фар приближающихся машин и особенно после того, как Триш подсветила своим фонариком, я увидел, что это. Но еще некоторое время никак не мог сообразить. Затем у меня в голове будто разом сложились фрагменты мозаики, и я понял.
Несколько лет назад один богатый и довольно известный американский писатель приключенческих романов Эдгар Раис Берроуз предложил свою помощь в финансировании проекта по возведению в самом центре Грейстока большой бронзовой статуи «Тарзан, раздирающий пасть горилле». Как знают о том все читатели Берроуза, Тарзан был англичанином, виконтом и лордом Грейстоком. Американец рассудил, что было бы неплохо возвести монумент, увековечивающий память этого популярного среди читателей человека-обезьяны в его родной деревне.
Жители Грейстока, в своем большинстве, отнеслись к этой идее более чем сдержанно. Они не без оснований указывали на то, что Грейсток всего лишь псевдоним, заимствованный Берроузом, о чем, впрочем, сам автор упоминал в первом томе своей знаменитой серии. Сторонники проекта не могли не признать их правоту, но для них это ничего не меняло. Статуя прибавила бы известности этому заброшенному уголку Англии, так как популярность Тарзана во всем мире была огромна, хотя, быть может, большинство из этих людей не знали имени создателя этого героя, Эдгара Раиса Берроуза. Деревня вошла бы во многие туристические маршруты, что подняло бы благосостояние ее жителей.
Лорд Грейсток, истинный последний владетель имения и замка, смеясь, дал согласие на этот проект. Хотя ни он, ни его предки никогда не были Тарзанами, он не видел причины, по которой бы нельзя было дать дополнительно заработать жителям его деревни.
Последний раз, когда я слышал об этом деле, жители Грейстока еще не пришли к окончательному решению. Но теперь вот я стоял перед этой статуей, грудой осколков лежащей у моих ног. Несмотря на то, что она была сделана из бронзы, статуя оказалась довольно хрупкой, так как была не литой, а пустотелой, и не выдержала первого же солидного удара.
Увидев, что мы, наконец, выбрались из-под брезента, один из мотоциклистов воскликнул:
– Спасибо за доброе дело! Если бы не вы, ее бы завтра водрузили на площади во что бы то ни стало!
Другой добавил:
– Согласен с тобой, дружище! Черт возьми! Да ведь она бы представляла собой постоянную угрозу для автомобилей, не так ли? Благодарение Богу, что эти господа расколотили ее раньше, чем мэр завтра разбил бы о нее бутылку шампанского! Да благословит его Господь, старого пьяницу!
– Что-то ты не слишком уважителен по отношению к высшей власти, Арни, – смеясь, поддел его первый.
Я тоже рассмеялся. Однако надо было думать, как двигаться дальше. Наши преследователи должны были оказаться здесь с минуты на минуту. О нашей машине и речи быть не могло, она полностью вышла из строя. К тому же пояс безопасности, удержав меня на месте, сильно ссадил мне кожу живота, и она теперь неприятно саднила. Если мы выпутаемся из этой передряги, я еще посмеюсь вместе с лордом Грейстоком над смешным завершением этой истории со статуей.
В дальнем конце узкой улочки, ведущей к площади, показался свет фар первой машины. Но улица слегка изгибалась, и они еще не могли видеть, что творится на площади.
Я вытащил из кармана толстую пачку банкнот, надежных стабильных американских зелененьких, и сказал:
– Послушайте, парни! Здесь более тысячи фунтов. Не одолжите ли вы мне на время ваши мотоциклы? Вот сейчас, сразу, не задавая никаких вопросов? Скажите только мне ваши имена и куда их доставить.
– Вот уж нет! – сказал первый. – Что за дикая мысль. Второй добавил:
– Что-то это подозрительно! От кого это вы рвете когти? От них так и разило спиртным. Оба немного пошатывались.
Нельзя было терять времени. Я сказал Триш:
– У нас нет времени спорить или торговаться. Через пару минут здесь будет целая толпа народу. Их надо оглушить и забрать ключи.
Сказано-сделано. Парни не успели даже пошевелиться. Мне это не очень нравилось, но другого выбора не было. Я быстро сунул в карман одного из пьяниц пачку долларов, забрал ключи, очки и побежал к дому, перед которым были припаркованы их мотоциклы.
Мне не надо было спрашивать Триш, умеет ли она водить мотоцикл, так как она сама мне как-то сказала, что это было одно из ее увлечений.
Это были два огромных монстра, В5А «Лайтнинг», которые могли развить скорость до ста шестидесяти километров в час.
Тщательно упаковав наши рюкзаки в багажниках, мы вскочили в седла и сразу рванули с места, В тот момент, когда мы уже покидали маленькую площадь деревни, показалась первая из машин наших преследователей. Бросив быстрый взгляд через плечо, я понял, что им придется остановиться, прежде чем пересечь площадь. Вокруг рухнувшей статуи уже собралась толпа жителей, осматривающих наш автомобиль и два лежащих на земле тела. Сквозь рев моторов донеслась пронзительная трель свистка полицейского. Но мы были уже далеко.
Мы очутились в полной темноте, укрытые упавшим на нас с этого непонятного сооружения брезентом. Пришлось выбираться наружу. Набив карманы плащей боеприпасами и захватив рюкзаки с остальной амуницией, в число которых вошел арбалет со стрелами к нему и гранаты, мы отстегнули страховочные ремни и осторожно выбрались наружу, под упавший на нас тент. Карабин, ввиду его больших размеров, пришлось оставить в машине.
Двое мотоциклистов, хохоча во все горло и перекидываясь между собой шуточками, помогали нам освободиться от брезента. По их акценту, усилившемуся под действием винных паров, я понял, что они уроженцы северных провинций. Так они шутили и смеялись, пока один из них испуганно не завопил, и, предупредив товарища, не отпрыгнул в сторону. Вслед за тем раздался сильный грохот, будто что-то весьма тяжелое рухнуло прямо перед нами.
Мы наконец-то выбрались на свежий воздух. Первой заботой было узнать, как далеко от нас находятся наши преследователи. Огней машин еще не было видно, но их отблески уже играли на стеклах домов в самом конце улицы.
Оказалось, что рухнул предмет, до этого укрытый брезентом. К счастью, не на нас. Сначала я никак не мог понять, что это такое. Потом, когда на них заиграли блики фар приближающихся машин и особенно после того, как Триш подсветила своим фонариком, я увидел, что это. Но еще некоторое время никак не мог сообразить. Затем у меня в голове будто разом сложились фрагменты мозаики, и я понял.
Несколько лет назад один богатый и довольно известный американский писатель приключенческих романов Эдгар Раис Берроуз предложил свою помощь в финансировании проекта по возведению в самом центре Грейстока большой бронзовой статуи «Тарзан, раздирающий пасть горилле». Как знают о том все читатели Берроуза, Тарзан был англичанином, виконтом и лордом Грейстоком. Американец рассудил, что было бы неплохо возвести монумент, увековечивающий память этого популярного среди читателей человека-обезьяны в его родной деревне.
Жители Грейстока, в своем большинстве, отнеслись к этой идее более чем сдержанно. Они не без оснований указывали на то, что Грейсток всего лишь псевдоним, заимствованный Берроузом, о чем, впрочем, сам автор упоминал в первом томе своей знаменитой серии. Сторонники проекта не могли не признать их правоту, но для них это ничего не меняло. Статуя прибавила бы известности этому заброшенному уголку Англии, так как популярность Тарзана во всем мире была огромна, хотя, быть может, большинство из этих людей не знали имени создателя этого героя, Эдгара Раиса Берроуза. Деревня вошла бы во многие туристические маршруты, что подняло бы благосостояние ее жителей.
Лорд Грейсток, истинный последний владетель имения и замка, смеясь, дал согласие на этот проект. Хотя ни он, ни его предки никогда не были Тарзанами, он не видел причины, по которой бы нельзя было дать дополнительно заработать жителям его деревни.
Последний раз, когда я слышал об этом деле, жители Грейстока еще не пришли к окончательному решению. Но теперь вот я стоял перед этой статуей, грудой осколков лежащей у моих ног. Несмотря на то, что она была сделана из бронзы, статуя оказалась довольно хрупкой, так как была не литой, а пустотелой, и не выдержала первого же солидного удара.
Увидев, что мы, наконец, выбрались из-под брезента, один из мотоциклистов воскликнул:
– Спасибо за доброе дело! Если бы не вы, ее бы завтра водрузили на площади во что бы то ни стало!
Другой добавил:
– Согласен с тобой, дружище! Черт возьми! Да ведь она бы представляла собой постоянную угрозу для автомобилей, не так ли? Благодарение Богу, что эти господа расколотили ее раньше, чем мэр завтра разбил бы о нее бутылку шампанского! Да благословит его Господь, старого пьяницу!
– Что-то ты не слишком уважителен по отношению к высшей власти, Арни, – смеясь, поддел его первый.
Я тоже рассмеялся. Однако надо было думать, как двигаться дальше. Наши преследователи должны были оказаться здесь с минуты на минуту. О нашей машине и речи быть не могло, она полностью вышла из строя. К тому же пояс безопасности, удержав меня на месте, сильно ссадил мне кожу живота, и она теперь неприятно саднила. Если мы выпутаемся из этой передряги, я еще посмеюсь вместе с лордом Грейстоком над смешным завершением этой истории со статуей.
В дальнем конце узкой улочки, ведущей к площади, показался свет фар первой машины. Но улица слегка изгибалась, и они еще не могли видеть, что творится на площади.
Я вытащил из кармана толстую пачку банкнот, надежных стабильных американских зелененьких, и сказал:
– Послушайте, парни! Здесь более тысячи фунтов. Не одолжите ли вы мне на время ваши мотоциклы? Вот сейчас, сразу, не задавая никаких вопросов? Скажите только мне ваши имена и куда их доставить.
– Вот уж нет! – сказал первый. – Что за дикая мысль. Второй добавил:
– Что-то это подозрительно! От кого это вы рвете когти? От них так и разило спиртным. Оба немного пошатывались.
Нельзя было терять времени. Я сказал Триш:
– У нас нет времени спорить или торговаться. Через пару минут здесь будет целая толпа народу. Их надо оглушить и забрать ключи.
Сказано-сделано. Парни не успели даже пошевелиться. Мне это не очень нравилось, но другого выбора не было. Я быстро сунул в карман одного из пьяниц пачку долларов, забрал ключи, очки и побежал к дому, перед которым были припаркованы их мотоциклы.
Мне не надо было спрашивать Триш, умеет ли она водить мотоцикл, так как она сама мне как-то сказала, что это было одно из ее увлечений.
Это были два огромных монстра, В5А «Лайтнинг», которые могли развить скорость до ста шестидесяти километров в час.
Тщательно упаковав наши рюкзаки в багажниках, мы вскочили в седла и сразу рванули с места, В тот момент, когда мы уже покидали маленькую площадь деревни, показалась первая из машин наших преследователей. Бросив быстрый взгляд через плечо, я понял, что им придется остановиться, прежде чем пересечь площадь. Вокруг рухнувшей статуи уже собралась толпа жителей, осматривающих наш автомобиль и два лежащих на земле тела. Сквозь рев моторов донеслась пронзительная трель свистка полицейского. Но мы были уже далеко.
Глава XXXV
Прежде чем мы достигли опушки леса, за нами вновь засверкали огни преследующих нас машин. Расстояние составляло километра полтора, может, чуть больше. Триш, которая ехала метрах в двадцати сзади меня, поравнялась с моим мотоциклом и жестами дала мне знать, что у нее бензин на исходе. Для убедительности она еще показала мне «очко», сложив большой и указательный пальцы вместе.
Я мог бы, конечно, взять ее на свой мотоцикл, но тогда мы стали бы заметно проигрывать в скорости. Я взглянул назад и прикинул время, которое понадобится двум машинам, чтобы нагнать нас. Потом жестами же дал понять Триш, что мы остановимся на вершине первого же холма. Когда мы взобрались туда, я погасил фары. Триш сделала то же самое. Перевалив за гребень холма на идущий вниз склон, мы остановились.
– Повторим с ними тот же трюк, – сказал я. – Загородим им дорогу нашими мотоциклами.
Это был вариант той же самой баррикады, которую они устроили нам не так давно. Потом я взял отвертку и пробил бак моего мотоцикла. Из пробоины хлынул бензин. Я прошелся с мотоциклом вверх к гребню на десяток метров, а затем вернулся назад, обильно смочив шоссе бензином. Затем мы уложили обе машины поперек дороги. За это время Триш успела освободить наши рюкзаки и покопаться в них. Она вытащила миниатюрный арбалет с удобной, как у револьвера, рукояткой, что позволяло стрелять из него одной рукой. Дальность боя у него была, конечно, ограничена, но с двадцати метров стрела пробивала грудь человеку навылет. Справа, недалеко от дороги, виднелась небольшая группа деревьев, – идеальное место для засады, чем Триш не преминула воспользоваться. За ее спиной, скрытые от глаз полосой деревьев, лежали остатки древней римской дороги, идущей параллельно шоссе, на котором мы сейчас находились. Вскоре над гребнем показался свет от фар идущей впереди машины. И вот она на большой скорости, не менее ста пятидесяти километров в час, вынырнула из-за склона на вершину и перевалила на нашу сторону. Вторая машина следовала за ней на расстоянии тридцати метров.
Едва первая машина выскочила на вершину холма, я выстрелил из арбалета, целясь в ее левое переднее колесо. Водитель заметил мотоциклы, лежащие поперек полотна дороги. Безжалостно завизжали тормоза. Машину повело в сторону. Врезавшись носом в левый мотоцикл, она по инерции «встала на дыбы» и закувыркалась вниз по склону. Я не слышал звука лопнувшей шины, значит стрела прошла мимо. Но это уже не имело значения. Я ведь собирался стрелять лишь в том случае, если баррикада не сможет задержать их.
Я бросил арбалет и выхватил из кармана автоматический пистолет. Попасть с этого расстояния в бензобак моего мотоцикла было сущим пустяком. Мотоцикл взорвался в языках пламени, которое тут же побежало по дорожке, охватив половину шоссе, навстречу второй машине. Ее покрышки завизжали от трения об асфальт, намертво зажатые тормозами. Одновременно водитель отвернул вправо, чтобы избежать горящего мотоцикла. Но здесь он столкнулся со вторым мотоциклом, и это здорово сбавило ему скорость, хоть машина и не остановилась окончательно. Мотоцикл от удара отбросило на обочину, и он покатился по склону. Машина остановилась ниже, на уровне первой, которая, перевернувшись несколько раз, лежала сейчас на крыше. На несколько секунд воцарилась полная тишина. Пассажиры второго автомобиля в изумлении таращили глаза на потерпевшую аварию первую машину, из которой двух человек выбросило прямо на дорогу, а четверо других были зажаты покореженным остовом. Никто из ее пассажиров не подавал признаков жизни.
Я бегом спускался к ним по склону слева от дороги, вдоль канавы, идущей по краю шоссе. Дважды блеснули вспышки выстрелов там, где пряталась Триш. Вновь завизжали покрышки, и автомобиль резко рванулся назад, разворачиваясь на шоссе. Его пассажиры открыли беспорядочную пальбу в направлении того места, где пряталась Триш. Стреляли они явно наугад, так как, не обращая внимания на этот град пуль, женщина бесстрашно выскользнула из-за ствола толстого дуба, укрывавшего ее до сих пор, и, широко размахнувшись, бросила на дорогу гранату, которая упала прямо перед носом автомобиля. Раздался взрыв, за которым последовал новый истошный визг покрышек об асфальт. Машину снесло на край дороги, и она всеми четырьмя колесами оказалась в грязи. Ее уже опасно потянуло к канаве, но водителю каким-то чудом удалось вывернуть руль, и автомобиль медленно, с надрывным ревом мотора, выкарабкался из глины на твердое покрытие шоссе. Все это время мы с Трищ поливали автомобиль огнем наших пистолетов, но это его не остановило.
Я в досаде кусал себе губы. Мы лишились наших средств передвижения, и эта жертва не привела ни к чему. А я так рассчитывал завладеть второй машиной.
Огни ее задних фонарей поспешно удалялись от нас к вершине холма. Потом она внезапно стала замедлять ход и вдруг остановилась совсем. Я крикнул Триш, чтобы та была осторожна, так как вовсе не исключалось, что это была ловушка. Но сам бросился к машине бегом. Приближаясь, я увидел, что в свете ее огней мелькают какие-то фигуры. Но что они делают, я понял, лишь подбежав совсем близко: дверцы были открыты со стороны водителя и двое мужчин пытались вытащить его из кресла. Вероятно, он был тяжело ранен и не мог дальше управлять автомобилем.
Я мог бы, конечно, взять ее на свой мотоцикл, но тогда мы стали бы заметно проигрывать в скорости. Я взглянул назад и прикинул время, которое понадобится двум машинам, чтобы нагнать нас. Потом жестами же дал понять Триш, что мы остановимся на вершине первого же холма. Когда мы взобрались туда, я погасил фары. Триш сделала то же самое. Перевалив за гребень холма на идущий вниз склон, мы остановились.
– Повторим с ними тот же трюк, – сказал я. – Загородим им дорогу нашими мотоциклами.
Это был вариант той же самой баррикады, которую они устроили нам не так давно. Потом я взял отвертку и пробил бак моего мотоцикла. Из пробоины хлынул бензин. Я прошелся с мотоциклом вверх к гребню на десяток метров, а затем вернулся назад, обильно смочив шоссе бензином. Затем мы уложили обе машины поперек дороги. За это время Триш успела освободить наши рюкзаки и покопаться в них. Она вытащила миниатюрный арбалет с удобной, как у револьвера, рукояткой, что позволяло стрелять из него одной рукой. Дальность боя у него была, конечно, ограничена, но с двадцати метров стрела пробивала грудь человеку навылет. Справа, недалеко от дороги, виднелась небольшая группа деревьев, – идеальное место для засады, чем Триш не преминула воспользоваться. За ее спиной, скрытые от глаз полосой деревьев, лежали остатки древней римской дороги, идущей параллельно шоссе, на котором мы сейчас находились. Вскоре над гребнем показался свет от фар идущей впереди машины. И вот она на большой скорости, не менее ста пятидесяти километров в час, вынырнула из-за склона на вершину и перевалила на нашу сторону. Вторая машина следовала за ней на расстоянии тридцати метров.
Едва первая машина выскочила на вершину холма, я выстрелил из арбалета, целясь в ее левое переднее колесо. Водитель заметил мотоциклы, лежащие поперек полотна дороги. Безжалостно завизжали тормоза. Машину повело в сторону. Врезавшись носом в левый мотоцикл, она по инерции «встала на дыбы» и закувыркалась вниз по склону. Я не слышал звука лопнувшей шины, значит стрела прошла мимо. Но это уже не имело значения. Я ведь собирался стрелять лишь в том случае, если баррикада не сможет задержать их.
Я бросил арбалет и выхватил из кармана автоматический пистолет. Попасть с этого расстояния в бензобак моего мотоцикла было сущим пустяком. Мотоцикл взорвался в языках пламени, которое тут же побежало по дорожке, охватив половину шоссе, навстречу второй машине. Ее покрышки завизжали от трения об асфальт, намертво зажатые тормозами. Одновременно водитель отвернул вправо, чтобы избежать горящего мотоцикла. Но здесь он столкнулся со вторым мотоциклом, и это здорово сбавило ему скорость, хоть машина и не остановилась окончательно. Мотоцикл от удара отбросило на обочину, и он покатился по склону. Машина остановилась ниже, на уровне первой, которая, перевернувшись несколько раз, лежала сейчас на крыше. На несколько секунд воцарилась полная тишина. Пассажиры второго автомобиля в изумлении таращили глаза на потерпевшую аварию первую машину, из которой двух человек выбросило прямо на дорогу, а четверо других были зажаты покореженным остовом. Никто из ее пассажиров не подавал признаков жизни.
Я бегом спускался к ним по склону слева от дороги, вдоль канавы, идущей по краю шоссе. Дважды блеснули вспышки выстрелов там, где пряталась Триш. Вновь завизжали покрышки, и автомобиль резко рванулся назад, разворачиваясь на шоссе. Его пассажиры открыли беспорядочную пальбу в направлении того места, где пряталась Триш. Стреляли они явно наугад, так как, не обращая внимания на этот град пуль, женщина бесстрашно выскользнула из-за ствола толстого дуба, укрывавшего ее до сих пор, и, широко размахнувшись, бросила на дорогу гранату, которая упала прямо перед носом автомобиля. Раздался взрыв, за которым последовал новый истошный визг покрышек об асфальт. Машину снесло на край дороги, и она всеми четырьмя колесами оказалась в грязи. Ее уже опасно потянуло к канаве, но водителю каким-то чудом удалось вывернуть руль, и автомобиль медленно, с надрывным ревом мотора, выкарабкался из глины на твердое покрытие шоссе. Все это время мы с Трищ поливали автомобиль огнем наших пистолетов, но это его не остановило.
Я в досаде кусал себе губы. Мы лишились наших средств передвижения, и эта жертва не привела ни к чему. А я так рассчитывал завладеть второй машиной.
Огни ее задних фонарей поспешно удалялись от нас к вершине холма. Потом она внезапно стала замедлять ход и вдруг остановилась совсем. Я крикнул Триш, чтобы та была осторожна, так как вовсе не исключалось, что это была ловушка. Но сам бросился к машине бегом. Приближаясь, я увидел, что в свете ее огней мелькают какие-то фигуры. Но что они делают, я понял, лишь подбежав совсем близко: дверцы были открыты со стороны водителя и двое мужчин пытались вытащить его из кресла. Вероятно, он был тяжело ранен и не мог дальше управлять автомобилем.