Глик улыбнулся и сказал:
— Ты забыл, наверное, что еще собирался отправиться на юг, чтобы установить, существует ли там твой род. — Он застучал по мембране и, выслушав ответ, сказал, — Вурутана решил, что тебя следует доставить в город моего народа, — проговорил он. — Вуггруды тебя проводят.
Он заговорил с вождем, который, казалось, сначала воспротивился. Но Глик принялся настаивать писклявым голосом, потом потряс своим кулачком и заверещал. Гигант угрюмо покорился: Улисса проводили вниз по ступенькам и вывели из зала. Как только они оказались в тоннеле, он облегченно вздохнул.
— Глик, а что с Авиной и моими людьми?
— А-а-а… Они пойдут на обед вуггрудам, конечно.
Он заговорил с гигантом, который буквально взревел от смеха. Потом Глик сказал:
— Ладно, не всех твоих людей убьют. Во всяком случае, не сразу. Некоторых возьмем с собой и забьем по мере надобности.
Улисс вздохнул. Он хотел попросить, чтобы Авину захватили с ними. Мысль о том, что ему придется увидеть, как проламывают ей череп и разрывают на части тело, заставила его содрогнуться от подступившей рвоты. Было бы проще, если бы ее оставили и ему не пришлось это видеть. Но, с другой стороны, оставалась возможность бежать, пусть сейчас чрезвычайно слабая. Если она останется, — для нее все потеряно. С ним она может выжить.
Но Глик его ненавидит и сделает все наперекор. Попроси он взять Авину и можно быть уверенным — ее оставят. Или, еще хуже, Глик, зная о привязанности к ней Улисса, может тут же забить ее перед его глазами.
Он должен воспользоваться любой возможностью. Нельзя больше держать язык за зубами.
— Глик, — произнес он, — кажется, ты пользуешься здесь известным авторитетом, как представитель Вурутаны, кто бы он ни был. Как ты посмотришь на то, чтобы взять Авину с собой?
Глик усмехнулся и промолчал. Потом, когда они почти достигли конца тоннеля, он проговорил:
— Ладно, посмотрим.
Он хотел помучить Улисса неизвестностью. Пусть. Улисс может и подождать. Все равно он не в силах сделать ничего больше.
Когда вошли в пещеру, Глик приказал, чтобы Улисса поместили рядом с Авиной. Сделав это, он осклабился и Улисс понял, какое тот получает удовольствие при мысли об их полной страданий и мук беседе.
Как только Улисс оказался рядом с Авиной он осторожно произнес:
— Используем первый же шанс. Заберись в мой карман и вынь нож.
Он увидел Глика, который на противоположном конце комнаты говорил что-то своей жене, и та смотрела на них и плотоядно улыбалась.
— Я прильну к тебе ближе и сделаю вид, что говорю, а ты залезь в мой карман, достань нож и открой лезвие. Знаешь, как? А потом займись веревками.
Он ухитрился приблизиться и наклонить к ней голову, двигая губами, будто что-то шепча. От нее несло потом и ужасом, она дрожала.
— Даже если они не заметят, если я смогу освободить твои руки, что мы сможем сделать против них? — сказала она, кивнув на гигантов.
— Нас накрыли, — сказал он.
К ним направлялся гигант, Улисс похолодел. Но вуггруд выказал полное безразличие и уселся напротив. Лучшее, что мог пожелать Улисс, так это вжаться в стену. Вскоре громадная голова поникла, и гигант захрапел, разразившись раскатами далекого грома. Остальные легли спать, за исключением одного, который стоял у входа. Тот, однако, казалось, ни капельки не интересовался пленными. Да и зачем ему? Они все слишком устали и были такими маленькими, а он стоял между ними и внешним миром.
Тем не менее, Улисса беспокоили Глик и Гуак. В любой момент каждый из них мог вспомнить о ноже и пойти отнять. Он не мог их видеть, но это вовсе не значило, что они не могли видеть его. Улиссу не нравилось, что Глик жаждал насладиться его страданиями.
Но Глик не приходил. Возможно, они с женой решили вздремнуть перед началом тяжелого путешествия. Во всяком случае, Улисс горячо надеялся на это.
Поскольку никто их не видел, Авина работала быстро. Она перекатилась к нему спиной и залезла в его карман. В такой ситуации ее женская гибкость и проворство рук и ладоней служили немалым подспорьем. Она сплела свои пальцы вокруг ножа и медленно потащила. Потом она вытолкнула его на свет и, когда нож чуть звякнул, они оба окаменели. Великан зевнул во весь свой рот и на мгновение поднял голову. Храп прекратился. Улисс подумал, что его сердце ушло в пятки. Но голова великана снова упала на грудь, а похрапывание и свист возобновились.
Авина нажала кнопку, выскочило лезвие. Через десять минут неуклюжих попыток кожаные ремни были перерезаны. Улисс помассировал запястья и разработал руки, чтобы возобновилось кровообращение. Затем, не спуская глаз с часового, который демонстрировал им свой звериный профиль, Улисс перерезал путы Авине.
Следующий шаг был критическим. Если часовой увидит, или если летучие человечки не спят, поднимется тревога. Что могли сделать два слабых пленника с окружавшими их гигантами?
Он шепнул Авине, чтобы она тихо пробиралась вдоль стены. Он медленно следовал за ней, пока спящий перед ними гигант не закрыл его от взора часового. Между тем Авина резала путы соседнего вуфеа. Тот отправился освобождать следующего. И так далее. Когда освободили десяток, нож перешел обратно к Улиссу. Ушло слишком много времени и стало слишком поздно освобождать каждого.
Авина переслала нож по цепочке, а также передала его инструкции. Ни он, ни она не могли видеть летучих человечков, но соседний вуфеа сказал, что те сидят на корточках подле стены, прижав голову к коленям. Было похоже, что они спали.
Факелы почти потухли, а огонь у входа погас давным-давно. Через некоторое время вход, а потом и сама пещера погрузились в серый полумрак. В любой момент часовой мог разбудить сменщика. Или разбудить по приказу всех разом.
Авина вложила нож в руку Улисса и прошептала:
— Они говорят, что готовы.
Он окинул взором спину гиганта. Часовой почесывал свою спину кончиком прутика и смотрел на отверстие. Луки, стрелы, копья, ножи, бомбы и поклажа пленников были сложены у входа. Оружие гигантов лежало на полу рядом с ними.
Он поднялся медленно и осторожно, стараясь наверняка остаться скрытым за вуггрудом, если вдруг часовой обернется. Он подкрался к нему, держа нож острием к себе, и одним ударом перерезал гиганту сонную артерию. Хлынул фонтан крови, хрипы перешли в клокотание и его голова упала к ногам Улисса. Тот поднял копье и, зажав окровавленный нож зубами, побежал к часовому у входа.
За ним, как он и надеялся, остальные похватали копья и мечи своих тюремщиков и применили их для смертоносного действия.
Один из раненых гигантов вскрикнул. Часовой опустил прутик и обернулся.
Улисс воткнул копье ему в живот, но то вошло не слишком глубоко. Видимо, удар оказался недостаточно резким, да и живот вуггруда был защищен многодюймовым слоем меха и массивных мускулов. Он весил, наверное, фунтов пятьсот пятьдесят, а то и больше. Гигант вынул копье, отпустил назад, потом оттолкнул его и напал на Улисса. Человек вцепился в копье и отпрыгнул. Ему ничего не оставалось делать, как бороться с вуггрудом. К счастью, часовой был безоружен.
Но тут часовой, образумившись, остановился, схватил копье и метнул его так, что Улисс едва успел унести ноги. Потом с хлещущей из живота кровью часовой наклонился, вновь подобрал копье и поднял его, чтобы пригвоздить Улисса к земле. Его огромных сил вполне хватило бы, чтобы проткнуть телеграфным столбом тело быка.
Улисс ввел в действие лезвие и протолкнул нож сквозь мех и мышцы, а потом рванул вверх. В тот же миг сзади на плечи гиганту вспрыгнула черно-белая фурия, а каменный нож врезался в правый глаз.
Гигант потянул копье и покачнулся набок. Улисс метнулся к ножу, который выскочил из живота, и вновь пустил его в ход, ибо гигант выпрямился, чтобы стащить с себя Авину. Улисс вгрызся в пах гиганта, повернул лезвие и вытащил его наружу. Гигант схватился за живот, а Улисс резанул ножом по тыльной стороне его рук.
Прозвенел лук и гигант пал со стрелой, пронзившей его шею. Авина перелетела через него, чтобы избежать удара. Она упала, когда гигант вытянулся на спине и испустил дух.
Улисс повернулся. Рев, крики и удары внезапно смолкли. Все гиганты лежали мертвыми. Большинство их убили во сне. Трое очнулись во время драки и угробили трех вуфеа.
Улисс повернулся назад ко входу и увидел Гуак, спрыгнувшую с ветки, и Глика рядом с ней.
Чертыхаясь, он побежал за ними, выхватил лук и стрелы у вуфеа, который пристрелил часового, и выскочил наружу. Глик снялся с громадного выступа и полетел вниз; хлопая крыльями. Улисс вложил оперение стрелы на тетиву, бессознательно учтя ветер, прицелился и позволил древку распрямиться. Стрела пронзила тонкую мембрану правого крыла.
Глик вскрикнул, завалился набок, но потом его крылья вновь захлопали и он спустился в управляемом полете на соседний ствол. Там его уже поджидала Гуак.
Улисс наблюдал за ними несколько минут, пока жена Глика осматривала дыру в крыле, и их рты ожесточенно работали.
Улисс возвратился в пещеру и дал нож воинам, чтобы перерезали путы остальным. Когда все поднялись и вооружились, он велел им идти во внутреннюю пещеру. Они жаждали мести. В большой пещере они за несколько минут перебили всех вуггрудов. Сначала они перерезали взрослых самок, а потом перекололи всех младенцев и подростков, которые были так же опасны, как и самцы.
Потом Улисс прошел в нишу и застучал по мембране. Ответ на этот раз был быстрым, непонятным и едва уловимым. Из тысячи доселе невидимых отверстий в стенах в них ударили мощные струи воды, сбили и покатили по полу. Они поднялись на ноги и были сбиты снова. Их волокло все дальше и дальше, пока они не оказались в уже полузатопленном тоннеле. Задыхаясь, кашляя, спотыкаясь о тела убитых вуггрудов, скользя и падая, они добрались до внешней пещеры, а потом вышли наружу. И тут внезапный толчок воды чуть не выбросил их с ветви.
Через некоторое время поток уменьшился и исчез совсем. Осторожно Улисс вернулся в пещеру, где смыло и уничтожило все трупы и тюки с поклажей. К счастью, большинство их поймали снаружи и убрали с пути потока.
Вход в тоннель был забит густой и липкой массой наподобие медовых сот.
Улисс посчитал своих людей, остатки провизии и амуниции. Половина воинов имела луки и колчаны стрел. Осталось десять бомб. В живых осталось восемьдесят четыре воина, не считая его и Авины. Они устали, израненные, сбились в кучу, прижимаясь друг к другу. Оперение стрел и тетива на луках намокли и, таким образом, были сейчас бесполезны. Бикфордовы шнуры бомб также пропитались водой и, возможно, намок и порох. Осталось мало пищи.
Ауфью, который теперь занял место вождя вуфеа, проговорил:
— Повелитель, мы готовы. — Он помолчал, потом добавил:…Проводить тебя в наши деревни.
Улисс хотел посмотреть ему в глаза, но Ауфью отвел их в сторону.
— Я отправлюсь на южное побережье узнать, существуют ли смертные, похожие на меня.
Ауфью не удивился, что бог знает это. Он сказал:
— А что с Вурутаной, мой Повелитель?
— Пока — ничего.
Да и что он или кто-то другой мог сделать. Вурутана был всего лишь деревом, а того, кто был у власти, кто контролировал летучих мышей, вуггрудов, а возможно, и леопардолюдей, найти было невозможно. Во всяком случае, пока. Дерево было слишком обширным. Контролирующая и управляющая сила могла скрываться в любом месте. Но когда-нибудь он возьмет летучего человечка за жабры и выбьет из него местонахождение короля Вурутаны.
А может быть и нет. Стоит ли вообще, собственно, подумал он, искать этого скрытого правителя? Пока тот остается на Дереве и не держит глаз на Внешние земли, позволить делать ему все, что заблагорассудится. Улисс пришел сюда лишь потому, что не знал, что такое Вурутана, и потому, что, казалось, вуфеа и остальные думали, будто Вурутана для них опасен, и что Каменный Бог мог для них что-то сделать.
А с Деревом ничего не поделаешь. Оно должно будет расти, постоянно расти, пока не покроет всю Землю. Вуфеа и остальным придется либо приспособиться и жить на нем либо построить лодки и плыть в другие земли.
— С Деревом ничего не поделаешь, — повторил он. — А что делать нам? Что касается меня — пойду дальше, разведаю земли вдоль берега моря на юге. Если вы хотите бросить меня, пожалуйста. Я не хочу, чтобы за меня стояли трусы.
Он не желал говорить таких слов. Эти люди были не трусы. Он не винил их за чувство подавленности и потери, за стремление вернуться. Он чувствовал то же самое, но отступать не собирался.
— Правильно, трусы! — сказала Авина. — Идите назад в свои деревни, в свои племена, несите свой позор! Дети и женщины засмеют вас и заплюют! Вас похоронят в земле, оставленной трусам. Духи предков будут плевать на вас из Счастливого Варграунда.
Ауфью дернулся, будто она ударила его хлыстом. Он беззвучно выругался, а его темно-синие глаза сверкнули. Это было самое мерзкое оскорбление, которое можно было услышать от мужчины. Но от женщины! Тем более, от женщины, которая прошла сквозь те же тяготы и лишения.
— Я ухожу сейчас же, — сказал Улисс. Он указал на юг. — Ухожу туда. Я не вернусь обратно. Вы можете пойти за мной или нет — ваше дело. Больше мне сказать нечего.
Ауфью, казалось, разрывался на части, мысль о том, что придется идти обратно без Каменного Бога, который указывал путь и заботился о них, была хуже всего. Они зашли так далеко только потому, что он выводил их из всех затруднительных положений. И потом, даже если они вернутся без него обратно, им придется объяснять своему народу, почему они покинули Каменного Бога.
Улисс взвалил мешок с провизией и двумя бомбами на плечи и сказал:
— Пошли, Авина.
Он прошел через вход в дупло и начал прокладывать себе путь вокруг ствола. Когда он выбрался на другую сторону, где начиналась могучая соседняя ветвь, он передохнул. Потом услышал шум за своей спиной и вымолвил:
— Авина, они пошли?
— Пошли, — сказала она, улыбнувшись.
— Господи! Тогда поспешим!
Он остановился в сотне ярдов, там, где из впадины на вершине ветки била вода и бежала дальше по глубокому желобу. Пятьюдесятью ярдами дальше желоб переходил в широкий канал, бегущий вперед многомильным потоком. Он подождал остальных, чтобы те перебрались вокруг ствола, цепляясь за выступы коры, и, когда все добрели до источника, проговорил:
— Спасибо за то, что остались преданны. Я не могу обещать большего, чем вы имеете. Но если мы найдем какое-нибудь богатство, что-нибудь ценное, то разделим добычу поровну.
Некоторые промолчали, некоторые пробормотали:
— Мы будем только рады, Повелитель.
— Теперь, — сказал Улисс, — мы вновь построим плоты. Но поплывем на них, остерегаясь всяких безногих тварей и громадных водяных крыс, которые так и жаждут стащить нас с плотов.
Пока треть людей срезала похожие на бамбук растения на шесты, бревна и лианы для связки бревен, он послал вторую треть на стражу. Оставшиеся занялись охотой. Через некоторое время плоты были готовы к отплытию, охотники вернулись с тремя козами и четырьмя обезьянами, ленивцем и большой страусоподобной птицей. Они разожгли костры, разделали туши и повесили их жариться. Когда запах мяса достиг ноздрей, их сердца воспрянули. После долгого перерыва послышались вновь шутки и смех. А потом вернулись Улисс с Авиной со связками из восьми рыб.
Пока Авина потрошила и готовила рыбу, Улисс размышлял над недавними событиями и о том, что делать дальше. Хотя он не видел летучих людей с тех пор, как двинулся вокруг ствола, он верил, что ничто не помешает им его выследить. Все, что им потребуется, так это только держаться подальше от их стрел. А когда они соберут побольше леопардолюдей или вуггрудов, которые, по его убеждению, произошли от медведей, то пошлют свою банду на его военный отряд.
Более того, в округе должно быть еще много пещер с диафрагмами и мембранами. Может быть существовала целая сеть, связывающая Дерево с несколькими центральными органами управления. И, возможно, во главе всего стоял правитель летучего народа. Но хотя у него не было никаких оснований, он чувствовал, что Вурутаной окажется кто-то другой, а не народ Глика.
Если он достигнет южного побережья, то может вдруг оказаться, что Глик ему соврал. Он мог рассказать Улиссу эту историю о живущих там людях только в дополнение к сказке, чтобы заманить его на Дерево.
Получалось, что ему оставалась только одна вещь — идти вперед, веря в судьбу, в ловкость и храбрость своего отряда. Но если бы у него на пути стоял город летучих мышей, — он бы вторгся в него без промедления. Даже если летучий народец его был правящей силой или сущностью Вурутаны, а был бы его исполнителем. Он, во всяком случае, мог бы дать ценную информацию.
Он не видел солнца, потому что с обеих сторон над головой высились стволы, ветви и растения, но большая часть света, казалось, все-таки прорывалась сквозь верхние этажи зеленого свода. Он дал приказ выступать. Они взошли на четыре плота и проплыли без затруднений около десяти миль. А потом, когда солнце вошло в последнюю четверть, они увидели Глика, летящего параллельно их курсу. Он был в шестидесяти футах слева и на такой высоте, что его едва было видно над верхушками деревьев, которые заполняли пространство между руслом и стороной ветки. Когда он увидел, что за ним наблюдают, то захлопал крыльями быстрее и исчез за стеной зелени. Несколькими минутами позже они увидели его сидящим на ветке гигантского красного дерева, растущего на громадной ветви.
Некоторые воины хотели подстрелить его, но Улисс велел не тратить зря стрелы. Он прикинул, где могла быть Гуак, и тут до него дошло, что, скорее всего, она улетела вперед предупредить вуггрудов и краузмиддумов. Или, возможно, она отправилась в столицу дулуликов, чтобы привести их вниз и натравить на пришельцев.
Плоты прошли мимо дерева, на котором сидел Глик. Он наблюдал за ними, пока ручей не свернул и не скрыл их с его глаз. Мгновением позже они увидели его, машущего крыльями, летящего вдоль потока, а потом он исчез. Но он вернулся и опять уселся на ветку красного дерева. На этот раз он был настолько близко, что Улисс смог разглядеть дыру в крыле, куда попала его стрела.
Глик оставался на ветке, пока плоты не исчезли за плавным изгибом реки. На мгновение он пропал из вида, и Улисс спрыгнул с плота и помчался сквозь густые заросли. Он надеялся, что сможет достичь края ветки, пока не влетит Глик. Во всяком случае, Глик не торопился. Отряд, за которым он наблюдал, не мог уйти слишком далеко.
Чтобы быстро перебраться на другую сторону, Улисс наделал куда больше шума, чем хотелось бы. Будь он Тарзаном, он мог бы одним махом перелететь с ветки на ветку по паразитирующим деревьям. Да и будь у него побольше времени, он бы, наверное, попробовал. Но времени у него не было. Поэтому он продирался сквозь заросли деревьев, липких стволов густых, многоветвистых кустарников, колючек и лиан, которые росли, перекидываясь с растения на растение. Он нес лук, поднимая и вытягивая его перед собой. Но когда он прорывался сквозь кустарник или заросли колючек, из его колчана выскакивали стрелы и ему приходилось останавливаться, чтобы засунуть их обратно.
Наконец, он положил колчан на землю и взял две стрелы в руки. После этого дело пошло быстрее. Дважды он вспугнул оленя ростом с чихуахуа, и раз отскочил от шипящей змеи с треугольной головой и бегущими по боку черными, желтыми и оранжевыми шевронами.
Он выбрался на край как раз в тот момент, когда Глик сорвался с ветки, расправил крылья и потом, захлопав ими, полетел прочь. Он то снижался, то поднимался, пролетая вдоль ветки в двенадцати футах от куста, где спрятался Улисс. Улисс вскочил, прицелился, упреждая Глика, и спустил тетиву. Стрела прошла сквозь его правое ухо и ушла вперед.
Глик заверещал и повалился на бок. Улисс пробрался к самому краю ветви и положил новую стрелу. Но тут Глик тихо вскрикнул и задержал падение. Сейчас он находился в пятидесяти футах впереди и ниже Улисса и тому пришлось взять чуть ближе к цели.
Стрела прошла сквозь правое крыло и плечо Глика. Должно быть, она вырвала только кусок мяса на правом крыле, потому что оно продолжало работать. Но все равно Глик был ранен и стал падать, уносясь на крыльях в мрачную пропасть. Улисс постарался проследить за ним до конца, он потерял его в сумраке и переплетении растительности.
Если летучая мышь не ударится обо что-то, она, скорее всего, очухается и благополучно приземлится. Улисс вздохнул и вернулся к плоту. В первый раз он испугался за свою жизнь.
— Остановитесь за следующим поворотом, — сказал он, вспрыгнув на плот. Он рассказал им, что произошло, и хотя они были разочарованы, что не убили летучего, но несказанно обрадовались описанию ужаса Глика. Они выбрались вслед за Улиссом, затащили свои плоты в чащу, где перерезали узлы лиан и засунули бревна в кусты. После этого они перешли на другую сторону и начали трудный, но возможный спуск на соседние ветви. Они дошли до того, что, перейдя с горизонтали, стали карабкаться по вертикали.
До сумерек они были уже в одной из громадных каверн, которая вывела на другую сторону ветвей. Здесь очень часто встречались животные: обезьяны — макаки, бабуины и коты, достигшие размеров леопардов и развившиеся из обычных домашних кошек. Их хозяин вышел из дома прогуляться, а когда вернулся, нашел свою киску величиной с теленка и тигриными клыками. Он не стал с ним спорить насчет логовища.
— Мы остановимся здесь, пока не кончатся мясо и вода, — сказал Улисс. — Если Глик не убит и не смертельно ранен, он вернется. Но вряд ли он захочет встретиться с ними. А если и захочет, то, похоже, получит стрелу в живот.
Улисса не прельщало скрываться, потому что его люди нуждались в действии. Но если он махнет рукой на летучего, бездействие и обстановка лжи вокруг заключенных будет еще хуже.
На следующее утро он несказанно обрадовался, что вовремя спрятался. Его разбудила Авина, которая доложила, что слышала странные голоса, много голосов, и где-то близко. Он подобрался поближе к отверстию и прислушался. Такие высокие тонкие голоса могли принадлежать только дулуликам. Они перекликались друг с другом, летая над джунглями или ковыляя среди растений. Хотя и немного, их шум усиливался в джунглях, потому что их крылья могли зацепиться и запросто порвать мембраны.
— Мы останемся здесь на весь день, — сказал Улисс, — но если они все же будут здесь и завтра ночью, мы выйдем и поймаем одного.
Они забрались как можно дальше в пещеру и сделали это как раз вовремя, потому что часом позже мимо пролетел летучий человечек. Он мчался довольно быстро, но было очевидно, что он заметил трещины и пещеры сбоку ветви.
После того, как пролетел дулулик, Улисс подобрался к краю входа и жестом приказал вождю вуфеа подойти к другому. Как он и ожидал, летучая мышь решила вернуться и взглянуть поближе. Их маленький «дружок» бесстрашно спустился в отверстие и прошмыгнул внутрь настолько быстро, что пришлось даже немного пробежаться, прежде чем он смог остановиться. Это было довольно глупо, и летучая мышь, должно быть, даже не подозревала, что там кто-нибудь есть. Возможно, он только подчинялся приказу и решил осмотреть дыру, лишь следуя заведенному порядку.
Если так, жизнь его, считай, кончилась. Его схватили сзади, свет померк перед глазами и его уволокли в сумрак пещеры. Громадная рука заткнула рот, а ребро жесткой ладони рубануло по тонкой шее.
Улисс связал потерявшего сознание летучего человечка и вставил в рот кляп. Когда он увидел, что глаза человечка открылись, он объяснил ему на аурате, что следует делать, если тот хочет остаться в живых. Летучая мышь кивнула, что повинуется, и кляп вынули. Но к горлу приставили острый нож.
Его звали Кукс, и он служил в специальных силах нападения. Кто вызвал их сюда?
Кукс не ответил. Улисс чуть согнул, выворачивая, хилую ножку, а Ауфью зажал рукой человечку рот. Кукс все равно молчал и тогда Улисс проковырял несколько дырок в его крыле. После соответствующей обработки Кукс заговорил. Он сообщил, что донесла им Гуак, жена Глика.
Если так, то город летучих мышей недалеко отсюда, подумал Улисс. Видно, такова его судьба.
Но Кукс его разочаровал. Он сказал, что перед ними лишь маленькое поселение, аванпост.
— Сколько дулуликов в твоем атакующем отряде?
— Около шестидесяти.
В этот момент у Улисса не было возможности это проверить.
Как они планировали уничтожить пришельцев? Спрашивая, он изучал деревянные дротики, увенчанные каменными наконечниками, на поясе вокруг тела Кукса.
Дулулики, наверняка, метали дротики в воинов врага. А краузмиддумы использовались для нападений на земле.
В этот момент приземлился еще один летучий. Он подлетел, остановился снаружи и лишь на несколько шагов прошел внутрь. На него накинулись алканквибы, стоявшие по бокам входа, но летучий нырнул в дыру и был таков. Однако вуфеа послали ему вслед стрелу, и летучий без звука свалился вниз. Они скрючились в дупле, ожидая, какой поднимется переполох, когда заметят пронзенного стрелой человечка. Но криков не было.
— Они расшумятся чуть позже, — сказал Улисс. — И тогда будут искать пропавших солдат, могу спорить.
— Что нам делать, — спросила Авина.
— Если они не начнут искать до сумерек, то мы скроемся отсюда. Мы уйдем обратно в верхние джунгли. Ну, а если они найдут нас до темноты, черт побери, нам останется только драться.
— Ты забыл, наверное, что еще собирался отправиться на юг, чтобы установить, существует ли там твой род. — Он застучал по мембране и, выслушав ответ, сказал, — Вурутана решил, что тебя следует доставить в город моего народа, — проговорил он. — Вуггруды тебя проводят.
Он заговорил с вождем, который, казалось, сначала воспротивился. Но Глик принялся настаивать писклявым голосом, потом потряс своим кулачком и заверещал. Гигант угрюмо покорился: Улисса проводили вниз по ступенькам и вывели из зала. Как только они оказались в тоннеле, он облегченно вздохнул.
— Глик, а что с Авиной и моими людьми?
— А-а-а… Они пойдут на обед вуггрудам, конечно.
Он заговорил с гигантом, который буквально взревел от смеха. Потом Глик сказал:
— Ладно, не всех твоих людей убьют. Во всяком случае, не сразу. Некоторых возьмем с собой и забьем по мере надобности.
Улисс вздохнул. Он хотел попросить, чтобы Авину захватили с ними. Мысль о том, что ему придется увидеть, как проламывают ей череп и разрывают на части тело, заставила его содрогнуться от подступившей рвоты. Было бы проще, если бы ее оставили и ему не пришлось это видеть. Но, с другой стороны, оставалась возможность бежать, пусть сейчас чрезвычайно слабая. Если она останется, — для нее все потеряно. С ним она может выжить.
Но Глик его ненавидит и сделает все наперекор. Попроси он взять Авину и можно быть уверенным — ее оставят. Или, еще хуже, Глик, зная о привязанности к ней Улисса, может тут же забить ее перед его глазами.
Он должен воспользоваться любой возможностью. Нельзя больше держать язык за зубами.
— Глик, — произнес он, — кажется, ты пользуешься здесь известным авторитетом, как представитель Вурутаны, кто бы он ни был. Как ты посмотришь на то, чтобы взять Авину с собой?
Глик усмехнулся и промолчал. Потом, когда они почти достигли конца тоннеля, он проговорил:
— Ладно, посмотрим.
Он хотел помучить Улисса неизвестностью. Пусть. Улисс может и подождать. Все равно он не в силах сделать ничего больше.
Когда вошли в пещеру, Глик приказал, чтобы Улисса поместили рядом с Авиной. Сделав это, он осклабился и Улисс понял, какое тот получает удовольствие при мысли об их полной страданий и мук беседе.
Как только Улисс оказался рядом с Авиной он осторожно произнес:
— Используем первый же шанс. Заберись в мой карман и вынь нож.
Он увидел Глика, который на противоположном конце комнаты говорил что-то своей жене, и та смотрела на них и плотоядно улыбалась.
— Я прильну к тебе ближе и сделаю вид, что говорю, а ты залезь в мой карман, достань нож и открой лезвие. Знаешь, как? А потом займись веревками.
Он ухитрился приблизиться и наклонить к ней голову, двигая губами, будто что-то шепча. От нее несло потом и ужасом, она дрожала.
— Даже если они не заметят, если я смогу освободить твои руки, что мы сможем сделать против них? — сказала она, кивнув на гигантов.
— Нас накрыли, — сказал он.
К ним направлялся гигант, Улисс похолодел. Но вуггруд выказал полное безразличие и уселся напротив. Лучшее, что мог пожелать Улисс, так это вжаться в стену. Вскоре громадная голова поникла, и гигант захрапел, разразившись раскатами далекого грома. Остальные легли спать, за исключением одного, который стоял у входа. Тот, однако, казалось, ни капельки не интересовался пленными. Да и зачем ему? Они все слишком устали и были такими маленькими, а он стоял между ними и внешним миром.
Тем не менее, Улисса беспокоили Глик и Гуак. В любой момент каждый из них мог вспомнить о ноже и пойти отнять. Он не мог их видеть, но это вовсе не значило, что они не могли видеть его. Улиссу не нравилось, что Глик жаждал насладиться его страданиями.
Но Глик не приходил. Возможно, они с женой решили вздремнуть перед началом тяжелого путешествия. Во всяком случае, Улисс горячо надеялся на это.
Поскольку никто их не видел, Авина работала быстро. Она перекатилась к нему спиной и залезла в его карман. В такой ситуации ее женская гибкость и проворство рук и ладоней служили немалым подспорьем. Она сплела свои пальцы вокруг ножа и медленно потащила. Потом она вытолкнула его на свет и, когда нож чуть звякнул, они оба окаменели. Великан зевнул во весь свой рот и на мгновение поднял голову. Храп прекратился. Улисс подумал, что его сердце ушло в пятки. Но голова великана снова упала на грудь, а похрапывание и свист возобновились.
Авина нажала кнопку, выскочило лезвие. Через десять минут неуклюжих попыток кожаные ремни были перерезаны. Улисс помассировал запястья и разработал руки, чтобы возобновилось кровообращение. Затем, не спуская глаз с часового, который демонстрировал им свой звериный профиль, Улисс перерезал путы Авине.
Следующий шаг был критическим. Если часовой увидит, или если летучие человечки не спят, поднимется тревога. Что могли сделать два слабых пленника с окружавшими их гигантами?
Он шепнул Авине, чтобы она тихо пробиралась вдоль стены. Он медленно следовал за ней, пока спящий перед ними гигант не закрыл его от взора часового. Между тем Авина резала путы соседнего вуфеа. Тот отправился освобождать следующего. И так далее. Когда освободили десяток, нож перешел обратно к Улиссу. Ушло слишком много времени и стало слишком поздно освобождать каждого.
Авина переслала нож по цепочке, а также передала его инструкции. Ни он, ни она не могли видеть летучих человечков, но соседний вуфеа сказал, что те сидят на корточках подле стены, прижав голову к коленям. Было похоже, что они спали.
Факелы почти потухли, а огонь у входа погас давным-давно. Через некоторое время вход, а потом и сама пещера погрузились в серый полумрак. В любой момент часовой мог разбудить сменщика. Или разбудить по приказу всех разом.
Авина вложила нож в руку Улисса и прошептала:
— Они говорят, что готовы.
Он окинул взором спину гиганта. Часовой почесывал свою спину кончиком прутика и смотрел на отверстие. Луки, стрелы, копья, ножи, бомбы и поклажа пленников были сложены у входа. Оружие гигантов лежало на полу рядом с ними.
Он поднялся медленно и осторожно, стараясь наверняка остаться скрытым за вуггрудом, если вдруг часовой обернется. Он подкрался к нему, держа нож острием к себе, и одним ударом перерезал гиганту сонную артерию. Хлынул фонтан крови, хрипы перешли в клокотание и его голова упала к ногам Улисса. Тот поднял копье и, зажав окровавленный нож зубами, побежал к часовому у входа.
За ним, как он и надеялся, остальные похватали копья и мечи своих тюремщиков и применили их для смертоносного действия.
Один из раненых гигантов вскрикнул. Часовой опустил прутик и обернулся.
Улисс воткнул копье ему в живот, но то вошло не слишком глубоко. Видимо, удар оказался недостаточно резким, да и живот вуггруда был защищен многодюймовым слоем меха и массивных мускулов. Он весил, наверное, фунтов пятьсот пятьдесят, а то и больше. Гигант вынул копье, отпустил назад, потом оттолкнул его и напал на Улисса. Человек вцепился в копье и отпрыгнул. Ему ничего не оставалось делать, как бороться с вуггрудом. К счастью, часовой был безоружен.
Но тут часовой, образумившись, остановился, схватил копье и метнул его так, что Улисс едва успел унести ноги. Потом с хлещущей из живота кровью часовой наклонился, вновь подобрал копье и поднял его, чтобы пригвоздить Улисса к земле. Его огромных сил вполне хватило бы, чтобы проткнуть телеграфным столбом тело быка.
Улисс ввел в действие лезвие и протолкнул нож сквозь мех и мышцы, а потом рванул вверх. В тот же миг сзади на плечи гиганту вспрыгнула черно-белая фурия, а каменный нож врезался в правый глаз.
Гигант потянул копье и покачнулся набок. Улисс метнулся к ножу, который выскочил из живота, и вновь пустил его в ход, ибо гигант выпрямился, чтобы стащить с себя Авину. Улисс вгрызся в пах гиганта, повернул лезвие и вытащил его наружу. Гигант схватился за живот, а Улисс резанул ножом по тыльной стороне его рук.
Прозвенел лук и гигант пал со стрелой, пронзившей его шею. Авина перелетела через него, чтобы избежать удара. Она упала, когда гигант вытянулся на спине и испустил дух.
Улисс повернулся. Рев, крики и удары внезапно смолкли. Все гиганты лежали мертвыми. Большинство их убили во сне. Трое очнулись во время драки и угробили трех вуфеа.
Улисс повернулся назад ко входу и увидел Гуак, спрыгнувшую с ветки, и Глика рядом с ней.
Чертыхаясь, он побежал за ними, выхватил лук и стрелы у вуфеа, который пристрелил часового, и выскочил наружу. Глик снялся с громадного выступа и полетел вниз; хлопая крыльями. Улисс вложил оперение стрелы на тетиву, бессознательно учтя ветер, прицелился и позволил древку распрямиться. Стрела пронзила тонкую мембрану правого крыла.
Глик вскрикнул, завалился набок, но потом его крылья вновь захлопали и он спустился в управляемом полете на соседний ствол. Там его уже поджидала Гуак.
Улисс наблюдал за ними несколько минут, пока жена Глика осматривала дыру в крыле, и их рты ожесточенно работали.
Улисс возвратился в пещеру и дал нож воинам, чтобы перерезали путы остальным. Когда все поднялись и вооружились, он велел им идти во внутреннюю пещеру. Они жаждали мести. В большой пещере они за несколько минут перебили всех вуггрудов. Сначала они перерезали взрослых самок, а потом перекололи всех младенцев и подростков, которые были так же опасны, как и самцы.
Потом Улисс прошел в нишу и застучал по мембране. Ответ на этот раз был быстрым, непонятным и едва уловимым. Из тысячи доселе невидимых отверстий в стенах в них ударили мощные струи воды, сбили и покатили по полу. Они поднялись на ноги и были сбиты снова. Их волокло все дальше и дальше, пока они не оказались в уже полузатопленном тоннеле. Задыхаясь, кашляя, спотыкаясь о тела убитых вуггрудов, скользя и падая, они добрались до внешней пещеры, а потом вышли наружу. И тут внезапный толчок воды чуть не выбросил их с ветви.
Через некоторое время поток уменьшился и исчез совсем. Осторожно Улисс вернулся в пещеру, где смыло и уничтожило все трупы и тюки с поклажей. К счастью, большинство их поймали снаружи и убрали с пути потока.
Вход в тоннель был забит густой и липкой массой наподобие медовых сот.
Улисс посчитал своих людей, остатки провизии и амуниции. Половина воинов имела луки и колчаны стрел. Осталось десять бомб. В живых осталось восемьдесят четыре воина, не считая его и Авины. Они устали, израненные, сбились в кучу, прижимаясь друг к другу. Оперение стрел и тетива на луках намокли и, таким образом, были сейчас бесполезны. Бикфордовы шнуры бомб также пропитались водой и, возможно, намок и порох. Осталось мало пищи.
Ауфью, который теперь занял место вождя вуфеа, проговорил:
— Повелитель, мы готовы. — Он помолчал, потом добавил:…Проводить тебя в наши деревни.
Улисс хотел посмотреть ему в глаза, но Ауфью отвел их в сторону.
— Я отправлюсь на южное побережье узнать, существуют ли смертные, похожие на меня.
Ауфью не удивился, что бог знает это. Он сказал:
— А что с Вурутаной, мой Повелитель?
— Пока — ничего.
Да и что он или кто-то другой мог сделать. Вурутана был всего лишь деревом, а того, кто был у власти, кто контролировал летучих мышей, вуггрудов, а возможно, и леопардолюдей, найти было невозможно. Во всяком случае, пока. Дерево было слишком обширным. Контролирующая и управляющая сила могла скрываться в любом месте. Но когда-нибудь он возьмет летучего человечка за жабры и выбьет из него местонахождение короля Вурутаны.
А может быть и нет. Стоит ли вообще, собственно, подумал он, искать этого скрытого правителя? Пока тот остается на Дереве и не держит глаз на Внешние земли, позволить делать ему все, что заблагорассудится. Улисс пришел сюда лишь потому, что не знал, что такое Вурутана, и потому, что, казалось, вуфеа и остальные думали, будто Вурутана для них опасен, и что Каменный Бог мог для них что-то сделать.
А с Деревом ничего не поделаешь. Оно должно будет расти, постоянно расти, пока не покроет всю Землю. Вуфеа и остальным придется либо приспособиться и жить на нем либо построить лодки и плыть в другие земли.
— С Деревом ничего не поделаешь, — повторил он. — А что делать нам? Что касается меня — пойду дальше, разведаю земли вдоль берега моря на юге. Если вы хотите бросить меня, пожалуйста. Я не хочу, чтобы за меня стояли трусы.
Он не желал говорить таких слов. Эти люди были не трусы. Он не винил их за чувство подавленности и потери, за стремление вернуться. Он чувствовал то же самое, но отступать не собирался.
— Правильно, трусы! — сказала Авина. — Идите назад в свои деревни, в свои племена, несите свой позор! Дети и женщины засмеют вас и заплюют! Вас похоронят в земле, оставленной трусам. Духи предков будут плевать на вас из Счастливого Варграунда.
Ауфью дернулся, будто она ударила его хлыстом. Он беззвучно выругался, а его темно-синие глаза сверкнули. Это было самое мерзкое оскорбление, которое можно было услышать от мужчины. Но от женщины! Тем более, от женщины, которая прошла сквозь те же тяготы и лишения.
— Я ухожу сейчас же, — сказал Улисс. Он указал на юг. — Ухожу туда. Я не вернусь обратно. Вы можете пойти за мной или нет — ваше дело. Больше мне сказать нечего.
Ауфью, казалось, разрывался на части, мысль о том, что придется идти обратно без Каменного Бога, который указывал путь и заботился о них, была хуже всего. Они зашли так далеко только потому, что он выводил их из всех затруднительных положений. И потом, даже если они вернутся без него обратно, им придется объяснять своему народу, почему они покинули Каменного Бога.
Улисс взвалил мешок с провизией и двумя бомбами на плечи и сказал:
— Пошли, Авина.
Он прошел через вход в дупло и начал прокладывать себе путь вокруг ствола. Когда он выбрался на другую сторону, где начиналась могучая соседняя ветвь, он передохнул. Потом услышал шум за своей спиной и вымолвил:
— Авина, они пошли?
— Пошли, — сказала она, улыбнувшись.
— Господи! Тогда поспешим!
Он остановился в сотне ярдов, там, где из впадины на вершине ветки била вода и бежала дальше по глубокому желобу. Пятьюдесятью ярдами дальше желоб переходил в широкий канал, бегущий вперед многомильным потоком. Он подождал остальных, чтобы те перебрались вокруг ствола, цепляясь за выступы коры, и, когда все добрели до источника, проговорил:
— Спасибо за то, что остались преданны. Я не могу обещать большего, чем вы имеете. Но если мы найдем какое-нибудь богатство, что-нибудь ценное, то разделим добычу поровну.
Некоторые промолчали, некоторые пробормотали:
— Мы будем только рады, Повелитель.
— Теперь, — сказал Улисс, — мы вновь построим плоты. Но поплывем на них, остерегаясь всяких безногих тварей и громадных водяных крыс, которые так и жаждут стащить нас с плотов.
Пока треть людей срезала похожие на бамбук растения на шесты, бревна и лианы для связки бревен, он послал вторую треть на стражу. Оставшиеся занялись охотой. Через некоторое время плоты были готовы к отплытию, охотники вернулись с тремя козами и четырьмя обезьянами, ленивцем и большой страусоподобной птицей. Они разожгли костры, разделали туши и повесили их жариться. Когда запах мяса достиг ноздрей, их сердца воспрянули. После долгого перерыва послышались вновь шутки и смех. А потом вернулись Улисс с Авиной со связками из восьми рыб.
Пока Авина потрошила и готовила рыбу, Улисс размышлял над недавними событиями и о том, что делать дальше. Хотя он не видел летучих людей с тех пор, как двинулся вокруг ствола, он верил, что ничто не помешает им его выследить. Все, что им потребуется, так это только держаться подальше от их стрел. А когда они соберут побольше леопардолюдей или вуггрудов, которые, по его убеждению, произошли от медведей, то пошлют свою банду на его военный отряд.
Более того, в округе должно быть еще много пещер с диафрагмами и мембранами. Может быть существовала целая сеть, связывающая Дерево с несколькими центральными органами управления. И, возможно, во главе всего стоял правитель летучего народа. Но хотя у него не было никаких оснований, он чувствовал, что Вурутаной окажется кто-то другой, а не народ Глика.
Если он достигнет южного побережья, то может вдруг оказаться, что Глик ему соврал. Он мог рассказать Улиссу эту историю о живущих там людях только в дополнение к сказке, чтобы заманить его на Дерево.
Получалось, что ему оставалась только одна вещь — идти вперед, веря в судьбу, в ловкость и храбрость своего отряда. Но если бы у него на пути стоял город летучих мышей, — он бы вторгся в него без промедления. Даже если летучий народец его был правящей силой или сущностью Вурутаны, а был бы его исполнителем. Он, во всяком случае, мог бы дать ценную информацию.
Он не видел солнца, потому что с обеих сторон над головой высились стволы, ветви и растения, но большая часть света, казалось, все-таки прорывалась сквозь верхние этажи зеленого свода. Он дал приказ выступать. Они взошли на четыре плота и проплыли без затруднений около десяти миль. А потом, когда солнце вошло в последнюю четверть, они увидели Глика, летящего параллельно их курсу. Он был в шестидесяти футах слева и на такой высоте, что его едва было видно над верхушками деревьев, которые заполняли пространство между руслом и стороной ветки. Когда он увидел, что за ним наблюдают, то захлопал крыльями быстрее и исчез за стеной зелени. Несколькими минутами позже они увидели его сидящим на ветке гигантского красного дерева, растущего на громадной ветви.
Некоторые воины хотели подстрелить его, но Улисс велел не тратить зря стрелы. Он прикинул, где могла быть Гуак, и тут до него дошло, что, скорее всего, она улетела вперед предупредить вуггрудов и краузмиддумов. Или, возможно, она отправилась в столицу дулуликов, чтобы привести их вниз и натравить на пришельцев.
Плоты прошли мимо дерева, на котором сидел Глик. Он наблюдал за ними, пока ручей не свернул и не скрыл их с его глаз. Мгновением позже они увидели его, машущего крыльями, летящего вдоль потока, а потом он исчез. Но он вернулся и опять уселся на ветку красного дерева. На этот раз он был настолько близко, что Улисс смог разглядеть дыру в крыле, куда попала его стрела.
Глик оставался на ветке, пока плоты не исчезли за плавным изгибом реки. На мгновение он пропал из вида, и Улисс спрыгнул с плота и помчался сквозь густые заросли. Он надеялся, что сможет достичь края ветки, пока не влетит Глик. Во всяком случае, Глик не торопился. Отряд, за которым он наблюдал, не мог уйти слишком далеко.
Чтобы быстро перебраться на другую сторону, Улисс наделал куда больше шума, чем хотелось бы. Будь он Тарзаном, он мог бы одним махом перелететь с ветки на ветку по паразитирующим деревьям. Да и будь у него побольше времени, он бы, наверное, попробовал. Но времени у него не было. Поэтому он продирался сквозь заросли деревьев, липких стволов густых, многоветвистых кустарников, колючек и лиан, которые росли, перекидываясь с растения на растение. Он нес лук, поднимая и вытягивая его перед собой. Но когда он прорывался сквозь кустарник или заросли колючек, из его колчана выскакивали стрелы и ему приходилось останавливаться, чтобы засунуть их обратно.
Наконец, он положил колчан на землю и взял две стрелы в руки. После этого дело пошло быстрее. Дважды он вспугнул оленя ростом с чихуахуа, и раз отскочил от шипящей змеи с треугольной головой и бегущими по боку черными, желтыми и оранжевыми шевронами.
Он выбрался на край как раз в тот момент, когда Глик сорвался с ветки, расправил крылья и потом, захлопав ими, полетел прочь. Он то снижался, то поднимался, пролетая вдоль ветки в двенадцати футах от куста, где спрятался Улисс. Улисс вскочил, прицелился, упреждая Глика, и спустил тетиву. Стрела прошла сквозь его правое ухо и ушла вперед.
Глик заверещал и повалился на бок. Улисс пробрался к самому краю ветви и положил новую стрелу. Но тут Глик тихо вскрикнул и задержал падение. Сейчас он находился в пятидесяти футах впереди и ниже Улисса и тому пришлось взять чуть ближе к цели.
Стрела прошла сквозь правое крыло и плечо Глика. Должно быть, она вырвала только кусок мяса на правом крыле, потому что оно продолжало работать. Но все равно Глик был ранен и стал падать, уносясь на крыльях в мрачную пропасть. Улисс постарался проследить за ним до конца, он потерял его в сумраке и переплетении растительности.
Если летучая мышь не ударится обо что-то, она, скорее всего, очухается и благополучно приземлится. Улисс вздохнул и вернулся к плоту. В первый раз он испугался за свою жизнь.
— Остановитесь за следующим поворотом, — сказал он, вспрыгнув на плот. Он рассказал им, что произошло, и хотя они были разочарованы, что не убили летучего, но несказанно обрадовались описанию ужаса Глика. Они выбрались вслед за Улиссом, затащили свои плоты в чащу, где перерезали узлы лиан и засунули бревна в кусты. После этого они перешли на другую сторону и начали трудный, но возможный спуск на соседние ветви. Они дошли до того, что, перейдя с горизонтали, стали карабкаться по вертикали.
До сумерек они были уже в одной из громадных каверн, которая вывела на другую сторону ветвей. Здесь очень часто встречались животные: обезьяны — макаки, бабуины и коты, достигшие размеров леопардов и развившиеся из обычных домашних кошек. Их хозяин вышел из дома прогуляться, а когда вернулся, нашел свою киску величиной с теленка и тигриными клыками. Он не стал с ним спорить насчет логовища.
— Мы остановимся здесь, пока не кончатся мясо и вода, — сказал Улисс. — Если Глик не убит и не смертельно ранен, он вернется. Но вряд ли он захочет встретиться с ними. А если и захочет, то, похоже, получит стрелу в живот.
Улисса не прельщало скрываться, потому что его люди нуждались в действии. Но если он махнет рукой на летучего, бездействие и обстановка лжи вокруг заключенных будет еще хуже.
На следующее утро он несказанно обрадовался, что вовремя спрятался. Его разбудила Авина, которая доложила, что слышала странные голоса, много голосов, и где-то близко. Он подобрался поближе к отверстию и прислушался. Такие высокие тонкие голоса могли принадлежать только дулуликам. Они перекликались друг с другом, летая над джунглями или ковыляя среди растений. Хотя и немного, их шум усиливался в джунглях, потому что их крылья могли зацепиться и запросто порвать мембраны.
— Мы останемся здесь на весь день, — сказал Улисс, — но если они все же будут здесь и завтра ночью, мы выйдем и поймаем одного.
Они забрались как можно дальше в пещеру и сделали это как раз вовремя, потому что часом позже мимо пролетел летучий человечек. Он мчался довольно быстро, но было очевидно, что он заметил трещины и пещеры сбоку ветви.
После того, как пролетел дулулик, Улисс подобрался к краю входа и жестом приказал вождю вуфеа подойти к другому. Как он и ожидал, летучая мышь решила вернуться и взглянуть поближе. Их маленький «дружок» бесстрашно спустился в отверстие и прошмыгнул внутрь настолько быстро, что пришлось даже немного пробежаться, прежде чем он смог остановиться. Это было довольно глупо, и летучая мышь, должно быть, даже не подозревала, что там кто-нибудь есть. Возможно, он только подчинялся приказу и решил осмотреть дыру, лишь следуя заведенному порядку.
Если так, жизнь его, считай, кончилась. Его схватили сзади, свет померк перед глазами и его уволокли в сумрак пещеры. Громадная рука заткнула рот, а ребро жесткой ладони рубануло по тонкой шее.
Улисс связал потерявшего сознание летучего человечка и вставил в рот кляп. Когда он увидел, что глаза человечка открылись, он объяснил ему на аурате, что следует делать, если тот хочет остаться в живых. Летучая мышь кивнула, что повинуется, и кляп вынули. Но к горлу приставили острый нож.
Его звали Кукс, и он служил в специальных силах нападения. Кто вызвал их сюда?
Кукс не ответил. Улисс чуть согнул, выворачивая, хилую ножку, а Ауфью зажал рукой человечку рот. Кукс все равно молчал и тогда Улисс проковырял несколько дырок в его крыле. После соответствующей обработки Кукс заговорил. Он сообщил, что донесла им Гуак, жена Глика.
Если так, то город летучих мышей недалеко отсюда, подумал Улисс. Видно, такова его судьба.
Но Кукс его разочаровал. Он сказал, что перед ними лишь маленькое поселение, аванпост.
— Сколько дулуликов в твоем атакующем отряде?
— Около шестидесяти.
В этот момент у Улисса не было возможности это проверить.
Как они планировали уничтожить пришельцев? Спрашивая, он изучал деревянные дротики, увенчанные каменными наконечниками, на поясе вокруг тела Кукса.
Дулулики, наверняка, метали дротики в воинов врага. А краузмиддумы использовались для нападений на земле.
В этот момент приземлился еще один летучий. Он подлетел, остановился снаружи и лишь на несколько шагов прошел внутрь. На него накинулись алканквибы, стоявшие по бокам входа, но летучий нырнул в дыру и был таков. Однако вуфеа послали ему вслед стрелу, и летучий без звука свалился вниз. Они скрючились в дупле, ожидая, какой поднимется переполох, когда заметят пронзенного стрелой человечка. Но криков не было.
— Они расшумятся чуть позже, — сказал Улисс. — И тогда будут искать пропавших солдат, могу спорить.
— Что нам делать, — спросила Авина.
— Если они не начнут искать до сумерек, то мы скроемся отсюда. Мы уйдем обратно в верхние джунгли. Ну, а если они найдут нас до темноты, черт побери, нам останется только драться.