Он не добавил, что летучие могут просто заморить их голодом.
Кукс ответил на некоторые вопросы. На другие не захотел. Он был таким хрупким существом, что не выдерживал сильной боли. И когда она становилась для него невыносимой, он терял сознание. А когда он приходил в себя и его начинали пытать снова, он опять лишался чувств.
Он не сообщил им, где находится город дулуликов. Он не сказал, что город содержит «дух» Вурутаны. Он не сказал, где находится сам Вурутана. Он утверждал, что не знает. Он никогда не видел Вурутаны. Его видели только вожди. Во всяком случае, он это предполагал. Он никогда не слышал, чтобы кто-то из вождей говорил, что видел Вурутану. Или, по крайней мере, «дух» Вурутаны. Дерево было его телом.
Вурутана был богом дулуликов. Так же, хаки леопардолюдей и медведелюдей, хотя те же вуггруды имели и еще несколько других богов.
Улисс дивился глубине контроля Вурутаны. Он спросил, не враждовали ли между собой краузмиддумы и вуггруды.
— Да, — сказал Кукс. — Каждое племя враждует со своим соседом. Но никто не воюет против нас, все подчиняются голосу Вурутаны.
— А сколько вообще дулуликов?
Кукс не знал. Он утверждал это, несколько раз теряя сознание, а, значит, действительно не знал. Слышал только, что много. Очень много. А почему бы и нет? Они были любимцами Вурутаны.
Существовали ли на южном побережье люди, похожие на Улисса?
Кукс не знал, но он слышал, что были. К тому же на побережье, во многих перелетах отсюда, и только некоторые летучие человечки забирались так далеко.
Наконец, наступили сумерки. Кукс вновь потерял сознание. Закончили летать его сородичи. Улисс подумал, что они, должно быть, искали дальше по течению. Видимо, они обнаружили, что двое из них пропали, но не знали, когда. К тому же искать в темноте было совершенно невозможно.
Как только Улисс решил, что стемнело достаточно, он дал приказ выступать. Кукса привязали к спине Улисса и заткнули рот кляпом. Улисс дал слово, что летучего помилуют, если он даст информацию. Конечно, Кукс ответил не на все вопросы, но сказал достаточно. И Улисс восхищался храбростью и стойкостью маленького человечка. Он знал, что опасно быть сентиментальным к врагу, но ему совсем не хотелось убивать мужественного маленького парнишку. К тому же тот мог пригодиться в дальнейшем.
Они вернулись туда, где спрятали шесты и бревна плотов. Плоты связали и отряд отправился вновь по темному потоку. Лунный свет гасился не сильно, видно, лучи пробивались сквозь просветы между ветвями.
Вдруг тонкий луч высветил громадные круглые черные предметы впереди них. Раздалось фырканье и из нескольких отверстий в теле ударила струя воды. Потом вода забурлила и существо исчезло. Появись громадные выдры около них или, еще хуже, под плотами, те бы перевернулись. Но все окончилось благополучно.
Несколько раз Улисс замечал казавшиеся бесконечными шеренги безногих крокодилов, выскальзывавших из-под серебристо-черных кустов прямо в серебристо-черную воду. Он с дрожью ждал, что вдруг из бурлящей воды вылезут на плоты тупорылые многозубые головы и сомкнут клыки вокруг чьих-нибудь ног, а может быть, и его. Или ударит могучий хвост в темноте — и рушатся кости, рвется плоть, и падают в поток бездыханные тела.
Но путешествие прошло без приключений. Жутко кричали птицы и неизвестные животные. Затем течение усилилось, и они поплыли так быстро, что не нужно было отталкиваться шестами от дна. Теперь им приходилось отталкиваться только от берега, чтобы в него не врезались плоты.
Ветка быстро понижалась, хотя в темноте люди на плотах этого почти не замечали. Если бы не возросшая скорость потока, им показалось бы, что они плывут по равнине.
Улисса скорость и радовала и волновала. Он спустил наземь Кукса и плеснул ему в лицо водой. Вода заставила бесчувственного летучего человечка открыть глаза.
— Я хочу пить, — прокашлял он.
Улисс зачерпнул тыквой побольше воды и приподнял голову Кукса, чтобы тот мог напиться, затем проговорил:
— Кажется, впереди водопад. Ты что-нибудь об этом слышал?
— Нет, угрюмо проговорил Кукс. — Я ничего не знаю о водопадах.
— Что ты имеешь ввиду? — спросил Улисс. — Ты никогда не бывал в этой местности или же впереди нет никаких водопадов?
— По пути сюда я не пролетал над концом этой ветви, — проговорил Кукс.
— Ладно, ладно, — сказал Улисс. — Сами узнаем, есть там водопады или нет. Мне хочется убраться отсюда как можно быстрее, и мы останемся на плотах до конца. Пусть будет трудно, но я надеюсь, мы покинем плоты в самый последний момент.
Будущее представлялось Улиссу достаточно ясно. Кукс не настолько страдал, чтобы не сообразить, что с ним случится. Сейчас каждому было самому до себя, и даже Кукс, с его истерзанными руками и ногами, понимал, что зависит от того, кто смог бы доставить его на берег. А разве найдутся у кого-то время и силы, чтобы вынести или выбросить его на отель, даже если появится такое желание.
Через некоторое время Кукс заговорил вновь. Очевидно, он чувствовал к себе глубокое отвращение. Он изо всех сил старался держать язык за зубами и не проронить ни слова. Но он не смог выстоять перед лицом смерти на самом краю ветки. Возможно, подумал Улисс, умереть в воде было для него самым ужасным.
— Смерть — в потоке, — вымолвил он медленно. — Нам осталось три мили. Там первый водопад.
Улисс подумал, что, возможно, Кукс еще не сломлен. Он может лгать, чтобы заманить их в ловушку, послать их на смерть в пучину водопада и погубить вместе с собой.
— Мы пройдем еще около мили, — сказал на всякий случай Улисс. — Потом бросим плоты.
Было достаточно света, чтобы разглядеть лицо Кукса. Теперь, как и раньше, лунный свет пробивался сквозь отверстия между листвой, ветвями и стволами в тысяче футах над головами.
Лицо летучего человечка казалось непроницаемым, как кусок дубленой кожи.
В тот же миг крик бросил Улисса вперед, и по его телу пробежал озноб. Он обернулся кругом, чтобы посмотреть, куда указывала Авина. В пятидесяти футах от них из заполненной землей трещины росло громадное дерево. Оно было всего пятидесяти футов высотой, но простиралось горизонтально на восемьдесят футов, или около того, по одну сторону массивного ствола. Крик донесся откуда-то с одной из его ветвей. Через мгновение он увидел кричащего. Множество темных тел сорвалось с горбообразного выроста в пропасть под гигантской ветвью, где росло дерево. Распростерлись огромные кожаные крылья, и маленькие летучие человечки исчезли за грядой растительности. Через минуту первый из них появился вновь, натужно махая крыльями и стремясь пролететь над плотами. А еще через минуту их стало уже куда больше.
Улиссу оставалось только одно. Если его люди останутся на плотах, они окажутся беззащитными перед нападением сверху. Хуже того, им придется вскоре покидать плоты в куда более трудных условиях, да еще под огнем противника.
Он отдал приказ и шесты по одну сторону плота коснулись дна. Плоты двинулись к берегу, люди попрыгали на песок и кинулись в кусты. Улисс стал выкидывать тяжеленные тюки на землю. Он надеялся, что от сотрясений черный порох не взорвется. Ящики с бомбами упали в кусты без каких-либо последствий.
Затем Улисс поднял Кукса и швырнул его с такой силой, что плот накренился. Маленький «приятель» вереща, грохнулся лицом прямо в самую чащу. Его подобрал вагарондит Вулка.
В тот же миг на плот кинулся первый летучий, сжимавший в руках короткую пику. Но их он так и не достиг: стрела воткнулась ему в грудь и он упал в воду с глухим плеском. Громадный безногий клубок выскочил из кустов на противоположном берегу, заверещал и помчался вниз над рекой.
Улисс выстрелил, отметив, что его стрела прошла сквозь плечо летучего человечка, а потом повернулся и спрыгнул на берег, не выжидая, когда тот упадет в воду. Он вытянул лук перед собой в правой руке, а левой схватился за ветку. Его ладонь сомкнулась на колючем стволе и он вскрикнул от боли, но руку не разжал.
Что-то ударилось об землю около его правой ноги. Ядро, кинутое или сброшенное одним из летучих. Потом он прыгнул на ветку, перемахнул через нее и больше не думал о своем луке и стрелах. Оказавшись в кустах, он продирался сквозь чащобу до тех пор, пока не оказался под громадным, вздымавшимся кустом. Он кликнул своих вождей и Авину. Кричал, пока те не отозвались. Повинуясь его приказу, они помчались сквозь чащобу и, наконец, оказались рядом со своим повелителем. Все это время летучие мыши вились над джунглями, бросали и швыряли ассегаи, дротики и пускали маленькие стрелы. Но никто не пострадал и через некоторое время летучие прекратили свою бесполезную бомбардировку. Они истратили слишком много боеприпасов.
В то же время стрелы сбили пятерых летучих. Утомившись, летучие твари удалились на дерево совещаться.
Злясь на свое отступление, они жаждали реванша. Их враги могли двигаться только в одном направлении, а потом им пришлось бы спуститься или подняться по стволу, чтобы перейти на другую ветвь.
Если же враги продолжат скрываться в густых зарослях этой ветви их все равно будет ждать неизбежное. Летучий народ пришлет подкрепление летунов и, так или иначе, их выкурят, особенно, если крылатые твари не удосужатся навязать им открытую битву.
Улисс постарался подсчитать своих врагов, пока те гудели в залитой лунным светом темноте. На его взгляд их было около сотни. Сейчас они все улетели, за исключением нескольких часовых, которые, правда, вились и мельтешили вокруг, оставаясь за пределами действия стрел улиссовых лучников.
Улисс сгорбился под веткой и постарался решить, что делать дальше. И пока он думал, его все время донимал какой-то слабый, бормочущий звук. С минуту он тихо вслушивался, вспоминая, где он слышал что-то подобное. Наконец, до него дошло, — это был отдаленный рокот водопада.
Он отдал распоряжение стоящей неподалеку Авине, которая передала его дальше. Вышла небольшая заминка, потому что отряд в большинстве своем не желал расстаться с их теперешним убежищем. Оно давало им превосходную защиту, но Улисс знал своих людей и отлично понимал, как надо с ними обращаться. Он прикрикнул и пообещал, что ожидает их в будущем, если они откажутся повиноваться. Уразумев, те действовали достаточно быстро. Они не заглядывали далеко в будущее, им вполне хватало и настоящего.
Конец ветви или, скорее, то место, где она резко поворачивала на девяносто градусов к горизонту, находилась в двух милях отсюда. Из-за густоты зарослей, а также из-за приказа идти тихо и осторожно отряд продвигался очень медленно.
В четверти мили от места их высадки Улисс вдруг увидел черно-белую пену. Он взобрался бы на какое-нибудь высокое дерево, чтобы получше оглядеться, но надо было увериться, что его не заметят летучие мыши, которые постоянно сновали над головой. Как он надеялся, поднялся туман и видимость несколько уменьшилась. С вершины дерева рокот водопада не заслонялся джунглями.
Он собрался было спускаться обратно, когда увидел хлопающего крыльями дулулика. Улисс вжался в дерево и постарался слиться с наростом коры. Лунный свет не падал прямо на Улисса, хотя через листву света пробивалось достаточно, чтобы сделать сумрак скорее серебристым, чем черным. Почти тут же мимо пролетел летучий человечек, махая крыльями так медленно, будто только что вырвался из стойла. Затем его крылья забили быстрее и он вцепился в ветку. Он направился к стволу, двигаясь через бледно-желтые и черные пятна света, а лунные лучи отражались от его круглой головы и ребер крыльев, казавшихся более темными, чем его тело. Он слетел вниз только над вершинами кустов и поднялся вверх, выбирая себе окончательное место для ночлега. Но только сев на ветку с другой стороны дерева он успокоился окончательно.
У него не было когтей, чтобы уцепиться за ветку, но он вытянулся и, чтобы не рухнуть головой вниз, схватился за маленький сучок. Сложив крылья, он отвернул свое лицо от Улисса. На нем был пояс с каменным ножом, а в одной руке он нес короткую, тонкую пику. Со шнурка на его шее свисало какое-то витое приспособление. Улисс признал в нем своеобразный рожок. Видимо, приятель уселся там караулить врага. Если он их увидит, то просигналит своим рогом.
Снизу не доносилось ни звука, могущего заглушить мягкий шум водопада. Его люди заметили, наверное, летучего человечка и ждали дальнейшего развития событий. Джунгли, казалось, вымерли.
Улисс покинул свое убежище и двинулся вокруг ствола. Его лук и стрелы лежали у подножия дерева. К счастью, они были на противоположной стороне ствола от летучего и были к тому же в тени. У Улисса оставался только складной нож, который он зажал между зубов. Цепляясь руками, он продвигался очень медленно. И хотя водопад производил шум, он был не настолько громким, чтобы заглушить для летучего человечка шорох листьев или скрип ветки.
Человечек все еще продолжал сидеть, отвернувшись от Улисса, когда тот ступил на его ветку. Ветка была толстой и он стоял на ней, лишь слегка балансируя. Он переставил одну ногу, пододвинул вторую затем опять переставил первую, вновь пододвинул вторую, и так далее. Наконец, он остановился и вынул нож, зажатый между зубов. Летучий чуть раскрыл крылья, слегка захлопал ими и сложил вновь. В тот же миг Улисс увидел дыру в мембране правого крыла. Он узнал профиль головы человечка и поник духом. Это был Глик.
Желание убивать улетучилось. Он мог использовать Глика.
Убивать всегда проще, чем брать в плен. Ему придется ударить Глика и в то же время уберечь его от падения. И хотя Глик весил всего каких-нибудь сорок пять фунтов, он мог разбиться и даже погибнуть, упав с тридцатифутовой высоты. Улисс также должен быть уверен, что тот не сорвется и не увлечет его за собой.
Улисс подкрадывался очень медленно, боясь, что маленький человечек почувствует дрожание ветки под его ста сорока пятью фунтами. Но Глик, к счастью, сидел почти на самом кончике ветки. А он был еще на полпути, еще на толстой ее части. И вот, наконец, Улисс смог ударить Глика по шее не слишком сильно, чтобы не сломать его тонкую, наверняка, хрящевидную шею. Беззвучно Глик осел, повалился вперед, и Улиссу пришлось схватить его одной рукой и подтянуть за крыло. Взмахом ладони он подозвал остальных. Мгновением позже он опустил бесчувственное тело человечка в поджидавшие руки. Через некоторое время, когда он слез с дерева, Глик уже был связан и в рот ему засунули кляп. Несколько минут спустя его глаза открылись. Улисс встал в лунном свете так, чтобы Глик увидел, кто его пленил. Глаза Глика расширились и он заизвивался, пытаясь освободиться. Когда его закинули за спину Улисса, как какой-то мешок с дерьмом, он все еще не успокоился. Улисс велел Вулке, вождю вагарондит, который нес Кукса, чтобы тот ударил Глика еще разок и Вулка с радостью повиновался.
Полмили они прошли с максимальной скоростью. Улиссу выпала честь спускаться первым. Испарения окутали его, скрыв от глаз не только каких-то летучих, которые могли скоро появиться, но и от взглядов остальных. Из-за тьмы и тумана, поднимавшегося из пропасти, он едва видел на два фута перед собою. На его теле осели капельки воды и стало холодно. К тому же они сделали кору и пальцы скользкими.
Делать ничего не оставалось, как только идти вниз. Будь он один или же с людьми, которые не считали его богом, он остался бы перед туманом и попытал счастья в бою с летучими. Но он не мог снять свои полномочия или нарушить слово.
— Туман — это наша защита, — сказал он. — Но как всякая защита, он имеет свои недостатки. Как расплата за услуги. Он скроет нас от врагов, но в нем таится опасность. В нем скользишь и слепнешь.
Слишком медленно, подумал он, нащупывая под ногами опору. Его руки вцепились в нарост коры, одна нога оказалась в расщелине, а другая нога описывала круг в поисках выступа или щели. Наконец, нащупав выступ, он осторожно спустился, удостоверился, что держится надежно и потом двинулся дальше. Этот процесс повторялся уже бесконечное число раз, а потом сумрак растаял и он оказался на твердом карнизе.
Он пошел по нему, осторожно ощупывая каждый невидимый дюйм коры своими пальцами. Слева от него рокотал водопад, а рядом с левой ногой журчала вода. Когда что-то коснулось его он отпрыгнул и выхватил нож. Смутно он различил низкую и стройную фигурку Авины. Потом она подошла ближе, с черными и округлившимися глазами. Он убрал нож и она на секунду приникла к его груди. Ее мех был мокрым, но через минуту их тела стали согревать друг друга. Он обхватил рукой ее круглую головку и почувствовал влажные, шелковистые ушки, потом провел рукой по спине. Сейчас она казалась скорее водяной крысой, нежели восхитительным нежным пушистым существом, которое он знал когда-то.
Из тумана вынырнули фигуры остальных. Он отодвинулся от Авины, считая их по мере появления. Все.
Глик дернулся. Пока он казался неподвижным на протяжении всего спуска, как мешок картошки, но теперь решил, что было бы надежней подвигаться и на всякий случай разогнать кровь. Улисс снял его со спины и развязал на ногах ремни. Маленький человечек запрыгал вокруг на своих тонких ножках с громадными ступнями, в то время как два вагарондит стояли наготове, чтобы схватить его, как только ему вздумается взлететь или убежать.
Улисс осторожно вышел из тумана. Вершина водопада маячила в пятидесяти футах над головой. Летучих не было видно. Только кусты и склонившиеся деревья загораживали край верхней части ветки. Он обернулся и увидел, что ветвь тянулась по горизонтали насколько хватало глаз. Ничто не мешало им построить новые плоты и продолжить путешествие по потоку. Но им придется скрываться в джунглях, пока не наступит ночь. Они проспят часть дня, хотя придется потратить немного времени для охоты. Их запасы пищи сильно поуменьшились.
Поздно вечером, выспавшись, но страдая от голода, они организовали четыре охотничьих партии. Через час они забили безногого крокодила, выдру, двух больших рыжих коз и трех громадных обезьян.
Они хорошо поели этим вечером и каждый почувствовал себя куда лучше. Они спилили деревья, нарезали лиан, связали их вместе и вышли в плавание. Перед закатом они подошли к следующему спуску громадной ветви и следующему водопаду. Они спустились вниз, но не входили в испарения, а остались снаружи и к закату достигли русла следующего потока. После сна и охоты они построили новые плоты. Русло третьего потока лежало у основания Дерева или, как сказала Авина, у Подножия Вурутаны.
Обширные стволы, ветви и прочая растительность росла над головой на высоте до десяти тысяч футов, образуя густое переплетение, не пропускавшее ничего, за исключением нескольких солнечных лучей. Днем здесь царил глубокий сумрак, а по утрам и в полдень — ночь, которая словно шторм вороненых перьев наполняла пространство между гигантскими, погружавшимися в болото колоннами и подпорками.
Земля под деревом принимала извержения водопадов и ливней, которые не задерживались на ветвях, колоссальных листьях и растительности, которая произрастала на Дереве. Болото слагало основу Дерева, обширную, необозримо гнетущую топь. Глубина воды колебалась от одного дюйма до нескольких футов, достаточных, чтобы утопит человека. Из воды и грязи тянулось вверх множество странных, мерзко пахнущих, бледных и пятнистых растений.
Сумрак создавал кошмарные формы. Громадные куски коры, многие размером с бунгало, падали со стволов Дерева вниз, сгибая ветви и сучья и срывая другие, гигантские и подгнившие ошметки коры. Дерево, как Мировая Змея северной мифологии, сбрасывало свою шкуру. Кора, подгнившая, сорванная и затем упавшая на вершины могучих ветвей, либо разлагалась, сгнивая там до конца, либо летела вниз и подобно холодным, черным падающим звездам, шлепалась в воду или жижу болот. Там, полузатонувшая, она сгнивала окончательно, а насекомые и паразиты, которые кишели в этом сумеречном мире, буравили громадные массы обломков, делая их своим домом.
Там жили длинные, тонкие, трупного цвета черви с волосатыми головами; жуки, окрашенные в темно-синий цвет и вооруженные громадными рогами; длинноносые землеройкоподобные создания с саблезубыми клыками; бледно-желтые скорпионы; ярко-красно-темно-черные змеи с крошечными рожками, венчающими их трехгранные головы; многоногие, мягкотелые, с дюжиной антенн, длинные существа, которые, когда до них дотрагивались, выделяли с громким хлопком мерзкий вонючий газ и множество других отвратительных тварей. Повсюду в сумраке высились гигантские обломки коры, словно валуны, оставленные ушедшим ледником, где кишела ядовитая паразитическая жизнь.
Вокруг искромсанных глыб росли высокие, стройные, лишенные ветвей растения, которые давали сердцеобразные желто-зеленые ягоды, выглядывавшие прямо из трещин роговой оболочки растений. Там была также густая, скользкая трава, которая вырисовывалась на один-два фута над мутной водой или мутной жижей. А над ней порхали какие-то ширококрылые насекомые с телом и крыльями цвета человеческой омертвелой кожи, а их головы были абсолютно белыми с двумя круглыми черными метками по бокам и одной чуть изогнутой меткой посередине, так что их лица напоминали череп. Они летали бесшумно, лишь иногда касаясь кого-нибудь из отряда кончиками крыльев, заставляя того шарахаться в сторону. Но любое движение или звук казались здесь приглушенными, люди переговаривались очень тихо, подчас шепотом, смех же исчез совсем. Их ноги погружались в воду и в хлябь под ней и потом медленно вытягивались наружу, чуть ли не извиняясь, так что чавкающие звуки казались слабыми и нежными. Люди держались вместе и никто не хотел даже отойти на шаг в сторону, в кусты или под высокие, бледные, серо-голубые стебли, чтобы справить нужду.
Улисс подумал вначале, что ему следует держаться болот. Хотя путешествие будет медленным и тяжелым, зато эти места казались более безопасными по сравнению с районами вершин, где водилось слишком много разумных животных. Но одного дня и одной ночи у Подножия Вурутаны было для него (а тем более для его людей) вполне достаточно. Следующим утром, когда он вскочил на ноги, как только кроваво-красная лягушка спрыгнула с обломка коры ему на плечи, а потом в мелкую лужу, он решил, что с него хватит. Они пробовали уснуть на куске коры величиной с маленький замок. Но всю ночь были вынуждены отбиваться от созданий, повылезавших из своих нор в коре, и выслушивать крики болотных тварей.
Он решил, что поведет их назад на одну из ближайших ветвей. Они находились на границе обширного района, заполненного, казалось, кавернами сыпучих песков, поэтому только к полудню смогли добраться до твердой поверхности гигантской колонны, опускавшейся с небес в болото. Славя богов, они начали карабкаться вверх и к сумеркам достигли желанного горизонтального участка ветки; здесь имелся даже ручей, который, на первый взгляд, однако показался им ядовитым. Его вода была ярко-карминового цвета.
Улисс изучил ее и обнаружил, что тут виноваты миллионы крошечных созданий, каждое из которых было так мало, что почти неразличимо в отдельности. Глик, который должно быть решил развязать язык, сказал, что эти животные плодятся здесь каждый год. Он не знал, откуда они берутся и куда исчезают. Воды речки и источников еще будут оставаться красными около недели, а потом очистятся совсем. Между тем они служили пищей для рыб и животных в джунглях. Глик порекомендовал сварить из них суп.
Улисс внял его рекомендациям, но заставил Глика выпить суп первым. Через несколько часов, прошедших без каких-либо последствий для летучего человечка, Улисс дал добро.
Он выпил полную миску и нашел суп очень вкусным и питательным. Следующие несколько дней, пока вязали плоты, они питались в основном этими карминовыми существами из воды. Не отрываясь на охоту, они продвигались достаточно быстро. Они прошли приблизительно пятьдесят миль, преодолев три водопада, и, наконец, достигли нижнего уровня потока. А потом карминовые животные исчезли.
Когда они полезли снова вверх, Улисс, повинуясь то ли капризу, то ли любопытству, велел подниматься как можно выше. Восхождение по сучковатому и изъеденному трещинами вертикальному стволу заняло три дня. Ночью они спали на выступах коры, достаточно больших, чтобы разместить весь отряд. На третий день они вошли в облака и вырвались на свободу только вечером. Но наутро облака ушли и они смогли заглянуть в пропасть. Они оказались на высоте десяти тысяч футов. Ствол продолжался, поднимаясь еще на две или три тысячи футов, но у них не было уже никакого желания карабкаться выше. Повсюду росло множество ветвей. Эта ветвь оказалась неожиданно удачной, она тянулась, казалось, вечно и имела очень пологий наклон. У соединения ствола с ветвью был источник, в него вливалось еще множество ручьев, образуя поток, который через милю был уже судоходен.
Каждую милю или около того ветвь выбрасывала вертикальный отросток, который тянулся до самого дна, как они считали, или соединялся с другими ветками ниже.
Чтобы предупредить летучих человечков от попыток смыться, Улисс проковырял в мембранах их крыльев дырки и связал их вместе тонкими веревками из кишок. Он заставил их карабкаться по стволу, поскольку вес был слишком велик, чтобы кому-то нести их при этом длительном восхождении на себе. Они шли в середине карабкающейся по отвесной коре шеренге, так что пытаться бежать было бесполезно. К тому же они были такими легкими, что поднимались во много раз быстрее, чем самые проворные вуфеа.
Кукс ответил на некоторые вопросы. На другие не захотел. Он был таким хрупким существом, что не выдерживал сильной боли. И когда она становилась для него невыносимой, он терял сознание. А когда он приходил в себя и его начинали пытать снова, он опять лишался чувств.
Он не сообщил им, где находится город дулуликов. Он не сказал, что город содержит «дух» Вурутаны. Он не сказал, где находится сам Вурутана. Он утверждал, что не знает. Он никогда не видел Вурутаны. Его видели только вожди. Во всяком случае, он это предполагал. Он никогда не слышал, чтобы кто-то из вождей говорил, что видел Вурутану. Или, по крайней мере, «дух» Вурутаны. Дерево было его телом.
Вурутана был богом дулуликов. Так же, хаки леопардолюдей и медведелюдей, хотя те же вуггруды имели и еще несколько других богов.
Улисс дивился глубине контроля Вурутаны. Он спросил, не враждовали ли между собой краузмиддумы и вуггруды.
— Да, — сказал Кукс. — Каждое племя враждует со своим соседом. Но никто не воюет против нас, все подчиняются голосу Вурутаны.
— А сколько вообще дулуликов?
Кукс не знал. Он утверждал это, несколько раз теряя сознание, а, значит, действительно не знал. Слышал только, что много. Очень много. А почему бы и нет? Они были любимцами Вурутаны.
Существовали ли на южном побережье люди, похожие на Улисса?
Кукс не знал, но он слышал, что были. К тому же на побережье, во многих перелетах отсюда, и только некоторые летучие человечки забирались так далеко.
Наконец, наступили сумерки. Кукс вновь потерял сознание. Закончили летать его сородичи. Улисс подумал, что они, должно быть, искали дальше по течению. Видимо, они обнаружили, что двое из них пропали, но не знали, когда. К тому же искать в темноте было совершенно невозможно.
Как только Улисс решил, что стемнело достаточно, он дал приказ выступать. Кукса привязали к спине Улисса и заткнули рот кляпом. Улисс дал слово, что летучего помилуют, если он даст информацию. Конечно, Кукс ответил не на все вопросы, но сказал достаточно. И Улисс восхищался храбростью и стойкостью маленького человечка. Он знал, что опасно быть сентиментальным к врагу, но ему совсем не хотелось убивать мужественного маленького парнишку. К тому же тот мог пригодиться в дальнейшем.
Они вернулись туда, где спрятали шесты и бревна плотов. Плоты связали и отряд отправился вновь по темному потоку. Лунный свет гасился не сильно, видно, лучи пробивались сквозь просветы между ветвями.
Вдруг тонкий луч высветил громадные круглые черные предметы впереди них. Раздалось фырканье и из нескольких отверстий в теле ударила струя воды. Потом вода забурлила и существо исчезло. Появись громадные выдры около них или, еще хуже, под плотами, те бы перевернулись. Но все окончилось благополучно.
Несколько раз Улисс замечал казавшиеся бесконечными шеренги безногих крокодилов, выскальзывавших из-под серебристо-черных кустов прямо в серебристо-черную воду. Он с дрожью ждал, что вдруг из бурлящей воды вылезут на плоты тупорылые многозубые головы и сомкнут клыки вокруг чьих-нибудь ног, а может быть, и его. Или ударит могучий хвост в темноте — и рушатся кости, рвется плоть, и падают в поток бездыханные тела.
Но путешествие прошло без приключений. Жутко кричали птицы и неизвестные животные. Затем течение усилилось, и они поплыли так быстро, что не нужно было отталкиваться шестами от дна. Теперь им приходилось отталкиваться только от берега, чтобы в него не врезались плоты.
Ветка быстро понижалась, хотя в темноте люди на плотах этого почти не замечали. Если бы не возросшая скорость потока, им показалось бы, что они плывут по равнине.
Улисса скорость и радовала и волновала. Он спустил наземь Кукса и плеснул ему в лицо водой. Вода заставила бесчувственного летучего человечка открыть глаза.
— Я хочу пить, — прокашлял он.
Улисс зачерпнул тыквой побольше воды и приподнял голову Кукса, чтобы тот мог напиться, затем проговорил:
— Кажется, впереди водопад. Ты что-нибудь об этом слышал?
— Нет, угрюмо проговорил Кукс. — Я ничего не знаю о водопадах.
— Что ты имеешь ввиду? — спросил Улисс. — Ты никогда не бывал в этой местности или же впереди нет никаких водопадов?
— По пути сюда я не пролетал над концом этой ветви, — проговорил Кукс.
— Ладно, ладно, — сказал Улисс. — Сами узнаем, есть там водопады или нет. Мне хочется убраться отсюда как можно быстрее, и мы останемся на плотах до конца. Пусть будет трудно, но я надеюсь, мы покинем плоты в самый последний момент.
Будущее представлялось Улиссу достаточно ясно. Кукс не настолько страдал, чтобы не сообразить, что с ним случится. Сейчас каждому было самому до себя, и даже Кукс, с его истерзанными руками и ногами, понимал, что зависит от того, кто смог бы доставить его на берег. А разве найдутся у кого-то время и силы, чтобы вынести или выбросить его на отель, даже если появится такое желание.
Через некоторое время Кукс заговорил вновь. Очевидно, он чувствовал к себе глубокое отвращение. Он изо всех сил старался держать язык за зубами и не проронить ни слова. Но он не смог выстоять перед лицом смерти на самом краю ветки. Возможно, подумал Улисс, умереть в воде было для него самым ужасным.
— Смерть — в потоке, — вымолвил он медленно. — Нам осталось три мили. Там первый водопад.
Улисс подумал, что, возможно, Кукс еще не сломлен. Он может лгать, чтобы заманить их в ловушку, послать их на смерть в пучину водопада и погубить вместе с собой.
— Мы пройдем еще около мили, — сказал на всякий случай Улисс. — Потом бросим плоты.
Было достаточно света, чтобы разглядеть лицо Кукса. Теперь, как и раньше, лунный свет пробивался сквозь отверстия между листвой, ветвями и стволами в тысяче футах над головами.
Лицо летучего человечка казалось непроницаемым, как кусок дубленой кожи.
В тот же миг крик бросил Улисса вперед, и по его телу пробежал озноб. Он обернулся кругом, чтобы посмотреть, куда указывала Авина. В пятидесяти футах от них из заполненной землей трещины росло громадное дерево. Оно было всего пятидесяти футов высотой, но простиралось горизонтально на восемьдесят футов, или около того, по одну сторону массивного ствола. Крик донесся откуда-то с одной из его ветвей. Через мгновение он увидел кричащего. Множество темных тел сорвалось с горбообразного выроста в пропасть под гигантской ветвью, где росло дерево. Распростерлись огромные кожаные крылья, и маленькие летучие человечки исчезли за грядой растительности. Через минуту первый из них появился вновь, натужно махая крыльями и стремясь пролететь над плотами. А еще через минуту их стало уже куда больше.
Улиссу оставалось только одно. Если его люди останутся на плотах, они окажутся беззащитными перед нападением сверху. Хуже того, им придется вскоре покидать плоты в куда более трудных условиях, да еще под огнем противника.
Он отдал приказ и шесты по одну сторону плота коснулись дна. Плоты двинулись к берегу, люди попрыгали на песок и кинулись в кусты. Улисс стал выкидывать тяжеленные тюки на землю. Он надеялся, что от сотрясений черный порох не взорвется. Ящики с бомбами упали в кусты без каких-либо последствий.
Затем Улисс поднял Кукса и швырнул его с такой силой, что плот накренился. Маленький «приятель» вереща, грохнулся лицом прямо в самую чащу. Его подобрал вагарондит Вулка.
В тот же миг на плот кинулся первый летучий, сжимавший в руках короткую пику. Но их он так и не достиг: стрела воткнулась ему в грудь и он упал в воду с глухим плеском. Громадный безногий клубок выскочил из кустов на противоположном берегу, заверещал и помчался вниз над рекой.
Улисс выстрелил, отметив, что его стрела прошла сквозь плечо летучего человечка, а потом повернулся и спрыгнул на берег, не выжидая, когда тот упадет в воду. Он вытянул лук перед собой в правой руке, а левой схватился за ветку. Его ладонь сомкнулась на колючем стволе и он вскрикнул от боли, но руку не разжал.
Что-то ударилось об землю около его правой ноги. Ядро, кинутое или сброшенное одним из летучих. Потом он прыгнул на ветку, перемахнул через нее и больше не думал о своем луке и стрелах. Оказавшись в кустах, он продирался сквозь чащобу до тех пор, пока не оказался под громадным, вздымавшимся кустом. Он кликнул своих вождей и Авину. Кричал, пока те не отозвались. Повинуясь его приказу, они помчались сквозь чащобу и, наконец, оказались рядом со своим повелителем. Все это время летучие мыши вились над джунглями, бросали и швыряли ассегаи, дротики и пускали маленькие стрелы. Но никто не пострадал и через некоторое время летучие прекратили свою бесполезную бомбардировку. Они истратили слишком много боеприпасов.
В то же время стрелы сбили пятерых летучих. Утомившись, летучие твари удалились на дерево совещаться.
Злясь на свое отступление, они жаждали реванша. Их враги могли двигаться только в одном направлении, а потом им пришлось бы спуститься или подняться по стволу, чтобы перейти на другую ветвь.
Если же враги продолжат скрываться в густых зарослях этой ветви их все равно будет ждать неизбежное. Летучий народ пришлет подкрепление летунов и, так или иначе, их выкурят, особенно, если крылатые твари не удосужатся навязать им открытую битву.
Улисс постарался подсчитать своих врагов, пока те гудели в залитой лунным светом темноте. На его взгляд их было около сотни. Сейчас они все улетели, за исключением нескольких часовых, которые, правда, вились и мельтешили вокруг, оставаясь за пределами действия стрел улиссовых лучников.
Улисс сгорбился под веткой и постарался решить, что делать дальше. И пока он думал, его все время донимал какой-то слабый, бормочущий звук. С минуту он тихо вслушивался, вспоминая, где он слышал что-то подобное. Наконец, до него дошло, — это был отдаленный рокот водопада.
Он отдал распоряжение стоящей неподалеку Авине, которая передала его дальше. Вышла небольшая заминка, потому что отряд в большинстве своем не желал расстаться с их теперешним убежищем. Оно давало им превосходную защиту, но Улисс знал своих людей и отлично понимал, как надо с ними обращаться. Он прикрикнул и пообещал, что ожидает их в будущем, если они откажутся повиноваться. Уразумев, те действовали достаточно быстро. Они не заглядывали далеко в будущее, им вполне хватало и настоящего.
Конец ветви или, скорее, то место, где она резко поворачивала на девяносто градусов к горизонту, находилась в двух милях отсюда. Из-за густоты зарослей, а также из-за приказа идти тихо и осторожно отряд продвигался очень медленно.
В четверти мили от места их высадки Улисс вдруг увидел черно-белую пену. Он взобрался бы на какое-нибудь высокое дерево, чтобы получше оглядеться, но надо было увериться, что его не заметят летучие мыши, которые постоянно сновали над головой. Как он надеялся, поднялся туман и видимость несколько уменьшилась. С вершины дерева рокот водопада не заслонялся джунглями.
Он собрался было спускаться обратно, когда увидел хлопающего крыльями дулулика. Улисс вжался в дерево и постарался слиться с наростом коры. Лунный свет не падал прямо на Улисса, хотя через листву света пробивалось достаточно, чтобы сделать сумрак скорее серебристым, чем черным. Почти тут же мимо пролетел летучий человечек, махая крыльями так медленно, будто только что вырвался из стойла. Затем его крылья забили быстрее и он вцепился в ветку. Он направился к стволу, двигаясь через бледно-желтые и черные пятна света, а лунные лучи отражались от его круглой головы и ребер крыльев, казавшихся более темными, чем его тело. Он слетел вниз только над вершинами кустов и поднялся вверх, выбирая себе окончательное место для ночлега. Но только сев на ветку с другой стороны дерева он успокоился окончательно.
У него не было когтей, чтобы уцепиться за ветку, но он вытянулся и, чтобы не рухнуть головой вниз, схватился за маленький сучок. Сложив крылья, он отвернул свое лицо от Улисса. На нем был пояс с каменным ножом, а в одной руке он нес короткую, тонкую пику. Со шнурка на его шее свисало какое-то витое приспособление. Улисс признал в нем своеобразный рожок. Видимо, приятель уселся там караулить врага. Если он их увидит, то просигналит своим рогом.
Снизу не доносилось ни звука, могущего заглушить мягкий шум водопада. Его люди заметили, наверное, летучего человечка и ждали дальнейшего развития событий. Джунгли, казалось, вымерли.
Улисс покинул свое убежище и двинулся вокруг ствола. Его лук и стрелы лежали у подножия дерева. К счастью, они были на противоположной стороне ствола от летучего и были к тому же в тени. У Улисса оставался только складной нож, который он зажал между зубов. Цепляясь руками, он продвигался очень медленно. И хотя водопад производил шум, он был не настолько громким, чтобы заглушить для летучего человечка шорох листьев или скрип ветки.
Человечек все еще продолжал сидеть, отвернувшись от Улисса, когда тот ступил на его ветку. Ветка была толстой и он стоял на ней, лишь слегка балансируя. Он переставил одну ногу, пододвинул вторую затем опять переставил первую, вновь пододвинул вторую, и так далее. Наконец, он остановился и вынул нож, зажатый между зубов. Летучий чуть раскрыл крылья, слегка захлопал ими и сложил вновь. В тот же миг Улисс увидел дыру в мембране правого крыла. Он узнал профиль головы человечка и поник духом. Это был Глик.
Желание убивать улетучилось. Он мог использовать Глика.
Убивать всегда проще, чем брать в плен. Ему придется ударить Глика и в то же время уберечь его от падения. И хотя Глик весил всего каких-нибудь сорок пять фунтов, он мог разбиться и даже погибнуть, упав с тридцатифутовой высоты. Улисс также должен быть уверен, что тот не сорвется и не увлечет его за собой.
Улисс подкрадывался очень медленно, боясь, что маленький человечек почувствует дрожание ветки под его ста сорока пятью фунтами. Но Глик, к счастью, сидел почти на самом кончике ветки. А он был еще на полпути, еще на толстой ее части. И вот, наконец, Улисс смог ударить Глика по шее не слишком сильно, чтобы не сломать его тонкую, наверняка, хрящевидную шею. Беззвучно Глик осел, повалился вперед, и Улиссу пришлось схватить его одной рукой и подтянуть за крыло. Взмахом ладони он подозвал остальных. Мгновением позже он опустил бесчувственное тело человечка в поджидавшие руки. Через некоторое время, когда он слез с дерева, Глик уже был связан и в рот ему засунули кляп. Несколько минут спустя его глаза открылись. Улисс встал в лунном свете так, чтобы Глик увидел, кто его пленил. Глаза Глика расширились и он заизвивался, пытаясь освободиться. Когда его закинули за спину Улисса, как какой-то мешок с дерьмом, он все еще не успокоился. Улисс велел Вулке, вождю вагарондит, который нес Кукса, чтобы тот ударил Глика еще разок и Вулка с радостью повиновался.
Полмили они прошли с максимальной скоростью. Улиссу выпала честь спускаться первым. Испарения окутали его, скрыв от глаз не только каких-то летучих, которые могли скоро появиться, но и от взглядов остальных. Из-за тьмы и тумана, поднимавшегося из пропасти, он едва видел на два фута перед собою. На его теле осели капельки воды и стало холодно. К тому же они сделали кору и пальцы скользкими.
Делать ничего не оставалось, как только идти вниз. Будь он один или же с людьми, которые не считали его богом, он остался бы перед туманом и попытал счастья в бою с летучими. Но он не мог снять свои полномочия или нарушить слово.
— Туман — это наша защита, — сказал он. — Но как всякая защита, он имеет свои недостатки. Как расплата за услуги. Он скроет нас от врагов, но в нем таится опасность. В нем скользишь и слепнешь.
Слишком медленно, подумал он, нащупывая под ногами опору. Его руки вцепились в нарост коры, одна нога оказалась в расщелине, а другая нога описывала круг в поисках выступа или щели. Наконец, нащупав выступ, он осторожно спустился, удостоверился, что держится надежно и потом двинулся дальше. Этот процесс повторялся уже бесконечное число раз, а потом сумрак растаял и он оказался на твердом карнизе.
Он пошел по нему, осторожно ощупывая каждый невидимый дюйм коры своими пальцами. Слева от него рокотал водопад, а рядом с левой ногой журчала вода. Когда что-то коснулось его он отпрыгнул и выхватил нож. Смутно он различил низкую и стройную фигурку Авины. Потом она подошла ближе, с черными и округлившимися глазами. Он убрал нож и она на секунду приникла к его груди. Ее мех был мокрым, но через минуту их тела стали согревать друг друга. Он обхватил рукой ее круглую головку и почувствовал влажные, шелковистые ушки, потом провел рукой по спине. Сейчас она казалась скорее водяной крысой, нежели восхитительным нежным пушистым существом, которое он знал когда-то.
Из тумана вынырнули фигуры остальных. Он отодвинулся от Авины, считая их по мере появления. Все.
Глик дернулся. Пока он казался неподвижным на протяжении всего спуска, как мешок картошки, но теперь решил, что было бы надежней подвигаться и на всякий случай разогнать кровь. Улисс снял его со спины и развязал на ногах ремни. Маленький человечек запрыгал вокруг на своих тонких ножках с громадными ступнями, в то время как два вагарондит стояли наготове, чтобы схватить его, как только ему вздумается взлететь или убежать.
Улисс осторожно вышел из тумана. Вершина водопада маячила в пятидесяти футах над головой. Летучих не было видно. Только кусты и склонившиеся деревья загораживали край верхней части ветки. Он обернулся и увидел, что ветвь тянулась по горизонтали насколько хватало глаз. Ничто не мешало им построить новые плоты и продолжить путешествие по потоку. Но им придется скрываться в джунглях, пока не наступит ночь. Они проспят часть дня, хотя придется потратить немного времени для охоты. Их запасы пищи сильно поуменьшились.
Поздно вечером, выспавшись, но страдая от голода, они организовали четыре охотничьих партии. Через час они забили безногого крокодила, выдру, двух больших рыжих коз и трех громадных обезьян.
Они хорошо поели этим вечером и каждый почувствовал себя куда лучше. Они спилили деревья, нарезали лиан, связали их вместе и вышли в плавание. Перед закатом они подошли к следующему спуску громадной ветви и следующему водопаду. Они спустились вниз, но не входили в испарения, а остались снаружи и к закату достигли русла следующего потока. После сна и охоты они построили новые плоты. Русло третьего потока лежало у основания Дерева или, как сказала Авина, у Подножия Вурутаны.
Обширные стволы, ветви и прочая растительность росла над головой на высоте до десяти тысяч футов, образуя густое переплетение, не пропускавшее ничего, за исключением нескольких солнечных лучей. Днем здесь царил глубокий сумрак, а по утрам и в полдень — ночь, которая словно шторм вороненых перьев наполняла пространство между гигантскими, погружавшимися в болото колоннами и подпорками.
Земля под деревом принимала извержения водопадов и ливней, которые не задерживались на ветвях, колоссальных листьях и растительности, которая произрастала на Дереве. Болото слагало основу Дерева, обширную, необозримо гнетущую топь. Глубина воды колебалась от одного дюйма до нескольких футов, достаточных, чтобы утопит человека. Из воды и грязи тянулось вверх множество странных, мерзко пахнущих, бледных и пятнистых растений.
Сумрак создавал кошмарные формы. Громадные куски коры, многие размером с бунгало, падали со стволов Дерева вниз, сгибая ветви и сучья и срывая другие, гигантские и подгнившие ошметки коры. Дерево, как Мировая Змея северной мифологии, сбрасывало свою шкуру. Кора, подгнившая, сорванная и затем упавшая на вершины могучих ветвей, либо разлагалась, сгнивая там до конца, либо летела вниз и подобно холодным, черным падающим звездам, шлепалась в воду или жижу болот. Там, полузатонувшая, она сгнивала окончательно, а насекомые и паразиты, которые кишели в этом сумеречном мире, буравили громадные массы обломков, делая их своим домом.
Там жили длинные, тонкие, трупного цвета черви с волосатыми головами; жуки, окрашенные в темно-синий цвет и вооруженные громадными рогами; длинноносые землеройкоподобные создания с саблезубыми клыками; бледно-желтые скорпионы; ярко-красно-темно-черные змеи с крошечными рожками, венчающими их трехгранные головы; многоногие, мягкотелые, с дюжиной антенн, длинные существа, которые, когда до них дотрагивались, выделяли с громким хлопком мерзкий вонючий газ и множество других отвратительных тварей. Повсюду в сумраке высились гигантские обломки коры, словно валуны, оставленные ушедшим ледником, где кишела ядовитая паразитическая жизнь.
Вокруг искромсанных глыб росли высокие, стройные, лишенные ветвей растения, которые давали сердцеобразные желто-зеленые ягоды, выглядывавшие прямо из трещин роговой оболочки растений. Там была также густая, скользкая трава, которая вырисовывалась на один-два фута над мутной водой или мутной жижей. А над ней порхали какие-то ширококрылые насекомые с телом и крыльями цвета человеческой омертвелой кожи, а их головы были абсолютно белыми с двумя круглыми черными метками по бокам и одной чуть изогнутой меткой посередине, так что их лица напоминали череп. Они летали бесшумно, лишь иногда касаясь кого-нибудь из отряда кончиками крыльев, заставляя того шарахаться в сторону. Но любое движение или звук казались здесь приглушенными, люди переговаривались очень тихо, подчас шепотом, смех же исчез совсем. Их ноги погружались в воду и в хлябь под ней и потом медленно вытягивались наружу, чуть ли не извиняясь, так что чавкающие звуки казались слабыми и нежными. Люди держались вместе и никто не хотел даже отойти на шаг в сторону, в кусты или под высокие, бледные, серо-голубые стебли, чтобы справить нужду.
Улисс подумал вначале, что ему следует держаться болот. Хотя путешествие будет медленным и тяжелым, зато эти места казались более безопасными по сравнению с районами вершин, где водилось слишком много разумных животных. Но одного дня и одной ночи у Подножия Вурутаны было для него (а тем более для его людей) вполне достаточно. Следующим утром, когда он вскочил на ноги, как только кроваво-красная лягушка спрыгнула с обломка коры ему на плечи, а потом в мелкую лужу, он решил, что с него хватит. Они пробовали уснуть на куске коры величиной с маленький замок. Но всю ночь были вынуждены отбиваться от созданий, повылезавших из своих нор в коре, и выслушивать крики болотных тварей.
Он решил, что поведет их назад на одну из ближайших ветвей. Они находились на границе обширного района, заполненного, казалось, кавернами сыпучих песков, поэтому только к полудню смогли добраться до твердой поверхности гигантской колонны, опускавшейся с небес в болото. Славя богов, они начали карабкаться вверх и к сумеркам достигли желанного горизонтального участка ветки; здесь имелся даже ручей, который, на первый взгляд, однако показался им ядовитым. Его вода была ярко-карминового цвета.
Улисс изучил ее и обнаружил, что тут виноваты миллионы крошечных созданий, каждое из которых было так мало, что почти неразличимо в отдельности. Глик, который должно быть решил развязать язык, сказал, что эти животные плодятся здесь каждый год. Он не знал, откуда они берутся и куда исчезают. Воды речки и источников еще будут оставаться красными около недели, а потом очистятся совсем. Между тем они служили пищей для рыб и животных в джунглях. Глик порекомендовал сварить из них суп.
Улисс внял его рекомендациям, но заставил Глика выпить суп первым. Через несколько часов, прошедших без каких-либо последствий для летучего человечка, Улисс дал добро.
Он выпил полную миску и нашел суп очень вкусным и питательным. Следующие несколько дней, пока вязали плоты, они питались в основном этими карминовыми существами из воды. Не отрываясь на охоту, они продвигались достаточно быстро. Они прошли приблизительно пятьдесят миль, преодолев три водопада, и, наконец, достигли нижнего уровня потока. А потом карминовые животные исчезли.
Когда они полезли снова вверх, Улисс, повинуясь то ли капризу, то ли любопытству, велел подниматься как можно выше. Восхождение по сучковатому и изъеденному трещинами вертикальному стволу заняло три дня. Ночью они спали на выступах коры, достаточно больших, чтобы разместить весь отряд. На третий день они вошли в облака и вырвались на свободу только вечером. Но наутро облака ушли и они смогли заглянуть в пропасть. Они оказались на высоте десяти тысяч футов. Ствол продолжался, поднимаясь еще на две или три тысячи футов, но у них не было уже никакого желания карабкаться выше. Повсюду росло множество ветвей. Эта ветвь оказалась неожиданно удачной, она тянулась, казалось, вечно и имела очень пологий наклон. У соединения ствола с ветвью был источник, в него вливалось еще множество ручьев, образуя поток, который через милю был уже судоходен.
Каждую милю или около того ветвь выбрасывала вертикальный отросток, который тянулся до самого дна, как они считали, или соединялся с другими ветками ниже.
Чтобы предупредить летучих человечков от попыток смыться, Улисс проковырял в мембранах их крыльев дырки и связал их вместе тонкими веревками из кишок. Он заставил их карабкаться по стволу, поскольку вес был слишком велик, чтобы кому-то нести их при этом длительном восхождении на себе. Они шли в середине карабкающейся по отвесной коре шеренге, так что пытаться бежать было бесполезно. К тому же они были такими легкими, что поднимались во много раз быстрее, чем самые проворные вуфеа.