Федотов Дмитрий. Ветер смерти

   - Ты уверен?
   - Хотелось бы, - я предпочел не вдаваться в свои сомнения. - Вызывай бригаду.
   - А где профессор? И почему здесь такая вонь?
   - Это господин Вольский выполнил обещание и сжег установку. Городу больше ничего не угрожает, - я пожал плечами. - Поеду-ка я, пожалуй домой.
   - Погоди, - попросил Берест, - подбрось меня до управления.
   - Ладно, выйдем в коридор, покурим, - предложил я. - Кстати, а ты пистолет нашел, из которого в профессора стреляли?
   - Нет, - удивился Николай. - Ни ствола, ни гильзы...
   - Можешь не искать, - успокоил его я. - Скорее всего это был психом, а оружие ему сотворила Надия.
   - Как это?!
   - Ты забываешь, что она - Маг с большой буквы, мадхъя! А это уже уровень оперирования физическими процессами, как говорил в свое время Золотарев. Отсюда - телекинез, телепортация, материализация неживых объектов...
   Берест на мои слова только головой покрутил. Мы вышли в коридор, но Вольского там не обнаружили.
   - Не выдержал, профессор, - констатировал я, - домой сбежал.
   - Узнаю отечественную интеллигенцию, - отозвался Николай и вытащил из кармана куртки рацию. - "Букет", я - "Тюльпан". Прием...
   - "Букет" на связи. Что случилось, господин комиссар?
   - Пришлите дежурную бригаду в Институт психофизики. И катафалк не забудьте. Здесь был огневой контакт, есть жертвы.
   - Через пятнадцать минут, Николай Матвеевич.
   - Жду, - Берест спрятал рацию и повернулся ко мне. - Пошли-ка на воздух, не могу здесь дышать.
   Цепляясь друг за друга, мы выбрались на улицу в туманные сумерки и уже почти добрались до машины, предусмотрительно оставленной мною за воротами на подъездной площадке, как вдруг Берест резко остановился и весь подобрался, уставившись вперед. Я тоже замер и проследил за его взглядом. Возле нашей казенной "Ауди" маячила широкая темная фигура, наполовину размытая туманом. Неизвестный явно пытался открыть дверцу, не догадываясь о блокировке.
   Комиссар пригнулся и кошкой скользнул в сторону, к кустам. Я же двинулся прямо, практически бесшумно, если учесть мокрый асфальт и кроссовки. Фигура становилась все яснее и все более знакомой, а мне от этого становилось все более жутко. И когда до машины оставалось несколько метров, незнакомец внезапно прекратил свои попытки и резко обернулся в мою сторону.
   Я остолбенел, хотя и предполагал нечто подобное. Это был я сам! То есть, конечно, не я, а мой психом, живой и невредимый. От неожиданности я промедлил пару секунд, но их с лихвой хватило моему двойнику. Одним гигантским прыжком, сделавшим бы честь любому спортсмену, он перемахнул через машину и бросился в парк, тянувшийся вокруг институтской ограды. Надо сказать, бегал он тоже отменно и уже почти достиг "живой изгороди", когда за его спиной появился Николай. Хлопнули подряд два выстрела, двойник будто споткнулся, взмахнул руками и влетел головой вперед в стену кустов.
   Опомнившись, я бросился за ним, но Берест опередил меня и уже возвращался назад, неся что-то в левой руке. Это оказался рукав от куртки моей куртки, остававшейся дома.
   - Значит, он успел побывать у тебя, - резюмировал Николай, швырнув рукав на асфальт, и полез за трубкой. - Это плохо!
   - Необязательно, - покачал я головой и открыл заднюю дверцу.
   Я тщательно осмотрел весь салон, заглянул под сиденья, потом подошел к багажнику. Берест молча и с интересом наблюдал за моими действиями, посасывая незажженную трубку. Но дождавшись завершения процедуры обыска, все-таки спросил:
   - Ну и как?
   - А никак! - я даже был слегка разочарован. - Просто я подумал, что везде, где появлялись двойники-психомы, мы обязательно обнаруживали те самые странные куклы. И еще я вспомнил, что толковал мне давеча Колобок про возможное предназначение этих кукол. Что-то типа колдовства "вуду", когда изготавливается копия человека, которому требуется нанести какой-нибудь вред или даже убить...
   - И ты надеялся, что здесь тоже окажется такая кукла? - хмыкнул комиссар.
   - Parquet pas? Ведь ясно же, что у меня тоже есть двойник, - я недоуменно пожал плечами. - Причем он уже второй раз пытался завладеть чужой машиной.
   - Интересно, зачем это ему? - ехидно прищурился Берест, раскуривая трубку.
   К сожалению, он все еще не понимал, насколько все это может оказаться серьезным. В отличие от меня, подготовленного в какой-то мере ко всякого рода чертовщине и колдовству благодаря терпению и самоотверженности моей любимой женщины...
   Поэтому я не стал ввязываться в бесполезную пикировку, достал помятую во время свалки в лаборатории пачку "Монте-Карло" и молча закурил.
   Машина с оперативной группой прибыла ровно через четверть часа, но возглавлял ее почему-то не Ракитин, как я ожидал, а молодой старлей Руслан Каримов. Он выпрыгнул из машины, быстро подошел к нам и отрапортовал:
   - Господин комиссар, дежурная бригада в вашем распоряжении!
   - Хорошо, - кивнул Николай, глядя на выбиравшихся из машины сотрудников. - А где капитан Ракитин?
   - Его не смогли найти, Николай Матвеевич, - чуть виновато отозвался Каримов. - Связь не работает или специально отключена.
   - Странно, он уже давно должен был объявиться... - нахмурился Берест. - Ну, ладно, разберемся. Значит так, Руслан... - и он коротко и четко описал все происшедшее. - Задание понятно?
   - Понятно, Николай Матвеевич, сделаем, - кивнул Каримов и махнул своим ребятам, скромно курившим в сторонке. - Двинулись!
   Все пятеро деловито подхватили свои сумки и гуськом устремились за старлеем к центральному подъезду Института, растворяясь в сгустившемся к вечеру тумане.
   - И вызовите кого-нибудь из руководства! - крикнул им вдогонку Берест, снова набивая трубку. - Поехали, Димыч.
   Я сел за руль, Николай устроился рядом и некоторое время курил в приоткрытое окно, наблюдая как сизые клубы табачного дыма вливаются в белесые ленты и комья тумана, исчезая в наползающих на город сумерках. И лишь когда впереди замаячили светлые полосы и пятна огней Проспекта, Берест вышел из задумчивого состояния.
   - Неужели всё, а, Димыч? Все ж таки мы ее достали, суку! - и он с силой припечатал кулаком по передней панели несчастной "Ауди".
   - Тихо ты, медведь! - возмутился я. - Разнесешь на радостях машину, а чинить за чей счет будем?
   - Извини, перевозбудился, - осклабился довольный комиссар. - Чакры у меня горят!
   - Не ерничай! - покачал я задумчиво головой. - Меня, Коля, в отличие от тебя, гложут ба-альшие сомнения относительно нашей победы.
   - Да ты что?! - он даже поперхнулся от такого заявления. - Пять пуль из "зубра" - такого даже слон не выдержит!
   - В том-то и дело!..
   Я и сам не знал, как объяснить свое состояние. Мне вдруг показалось, будто вижу снова лабораторный зал, тело Надии, ее лицо разглаженное смертью, и тут неожиданно веки ее дрогнули, ресницы затрепетали, она медленно открыла глаза и встретилась взглядом со мной!..
   В тот же миг я получил такой страшный удар в мозг, что на две-три секунды потерял ориентацию как при нокауте, и машину вынесло на встречную полосу, так что мы лишь чудом избежали столкновения с вынырнувшим навстречу из тумана "чероки". Спасли нас мои рефлексы, оттренированные на занятиях русбоя, и под визг тормозов и вой клаксона, мы разминулись с джипом в каких-то десяти-пятнадцати сантиметрах.
   - Что случилось? - Берест коротко глянул на меня, знакомо подобравшись как тигр перед броском и забыв о трубке. - Опять твои глюки?
   - Хуже, Коля! - я сбросил газ и перестроился в крайний левый ряд поближе к тротуару.
   В голове перекатывалось странное гулкое эхо, и слышался чей-то невнятный угрожающий шепот. В следующий момент я понял, что произошло: самая настоящая телепатическая атака! В свое время Ирина предупреждала меня о такой опасности и даже учила приемам защиты, но я тогда был слишком увлечен своими чувствами к ней и плохо слушал наставления. И сейчас от гибели меня спасли вовсе не рефлексы "барса", а лишь тот факт, что нападающий был далеко не в полной силе из-за нанесенных ему ран и не смог точно "прицелиться"!
   От этой догадки я мгновенно вспотел, руки на руле противно задрожали, и пришлось срочно останавливать машину, дабы не влететь еще в какую-нибудь неприятность. Берест благоразумно помалкивал, ожидая дальнейших объяснений. Я припарковался у самой обочины и попытался прикурить, что удалось мне только с третьей попытки. Несколько глубоких затяжек уняли предательскую дрожь и почти заглушили зловещий шепот в голове. Теперь я точно знал, что ничего еще не кончилось, и что, видимо, без помощи профессионала нам не обойтись. А такой человек был только один!
   Окончательно успокоенный принятым решением, я выбросил недокуренную сигарету в форточку и повернулся к ерзавшему от нетерпения комиссару.
   - Извини, Коля. Никаких глюков! Просто я только что узнал, что Надия Саликбекова жива!..
   Конечно, скептически настроенный ко всему непонятному Берест не поверил мне, а у меня просто не было сил убеждать его в своей правоте. Поэтому я довез Николая до управления. Спать хотелось зверски, видимо, сказывалось чудовищное психическое напряжение последних часов. И все же я нашел в себе силы позвонить Золотареву и попросить его о встрече. Андрей Венедиктович удивил меня и на этот раз, согласившись пообщаться даже без уточнения причины.
   - Жду вас завтра к десяти часам утра, - коротко сказал он. - Не опаздывайте. А вот домой лучше не возвращайтесь, не советую, - и прервал связь.
   Легко сказать "не возвращайтесь"! А где же мне прикажете ночевать?! Немного поразмыслив, я все же решил послушаться странного совета мага и отправился в редакцию, благо имел туда неограниченный доступ от доброго и верного Колобка.
   Время было позднее, и все небольшое трехэтажное здание редакции "Вестника" уже погрузилось в сон, но почему-то окно нашей "уголовки" на третьем этаже продолжало сиять бодрым желтоватым оком. Прикидывая на ходу, кто это мог быть в столь поздний час, я прошел мимо спящего за стеклом будки охранника, открыв турникет магнитной карточкой пропуска, и тихо поднялся по боковой лестнице на этаж.
   Дверь отдела была чуть приоткрыта, и в коридор падал узкий клинок света, почти не рассеивая сонной полутьмы. Я прошел вдоль стены к самой двери и осторожно заглянул внутрь. Я ожидал увидеть кого угодно из наших, но только не эту женщину! Я даже не узнал ее в первый момент, так много времени прошло, как мы с ней расстались.
   Татьяна стояла почти боком к двери у моего стола, слегка прислонясь к нему, курила длинную коричневую палочку "Данхилла", теребила знакомым жестом каплю янтаря на цепочке в ложбинке меж высоких грудей, едва прикрытых тонкой блестящей тканью темно-серого платья, и снисходительно улыбалась кому-то, находившемуся в другой половине комнаты.
   Признаться, я был и удивлен и обрадован одновременно. Удивлен внезапным появлением Татьяны, да еще на работе, да в столь поздний час! А обрадован... Я вспомнил, как по-дурацки мы расстались, как долго зарастала рана на сердце, и подумал, что может быть она тоже многое пережила и переосмыслила и теперь хочет попробовать помириться? В глубине души ведь я простил ее уже буквально на следующий день, хотя так до сих пор и не разобрался в своих чувствах. Любил ли я Татьяну?.. Скорее "нет", чем "да". И все же я нуждался в ней тогда, в ее остром уме, в ее беспощадной критике, в ее горячем теле. Как люди нуждаются в наркотике, попробовав однажды... Разве можно любить наркотик?.. Но вот оторваться от него очень трудно! И теперь ее появление, такое странное и неожиданное, всколыхнуло память, замутило воспоминаниями, ноющей болью отозвалось в застарелых рубцах.
   Кое-как справившись с нахлынувшим противоречивым состоянием, я уже протянул руку, чтобы открыть дверь, но в этот момент к Татьяне подошел тот, кто сидел, видимо, на месте Дона Теодора, и я вторично остолбенел: это был я сам! То есть, конечно, не я, а мой двойник-психом, в который раз за один день вернувшийся из небытия. Он подошел, по-хозяйски взял Татьяну за плечи и вдруг повалил на стол, сбросив на пол органайзер и какие-то бумаги. Женщина явно не ожидала такого поворота, потому что, выронив сигарету, вскрикнула и испуганно забилась под сильными мужскими руками. И этот-то крик вывел меня из ступора и разом отмел все сомнения. В тот момент, когда лже-Котов попытался задрать подол Татьяниного платья, удерживая ее за плечи одной рукой, я ворвался в комнату и прыгнул прямо с порога, целясь двойнику ногой под ребра. Все-таки он был нечеловек, то есть не совсем я, потому что ему не хватило реакции парировать мой удар. Нога моя впечаталась точно в область печени, раздался глубокий чмокающий звук, психом отлетел к стене, ударился о нее всем телом и, на глазах теряя человеческие очертания, мерзким студнем пополз на пол. Как завороженный я смотрел на быстро истаивающие серо-синие куски, только что похожие на живую плоть, и отчаянно боролся с приступом тошноты.
   Но к реальности меня вернул вовсе не голос Татьяны.
   - Поздравляю, Идущий! - резко и насмешливо раздалось над ухом. - Ты справился с матрикатом просто великолепно!
   Я мгновенно обернулся и отскочил от стола. Вместо Татьяны на нем сидела, бесцеремонно и недобро разглядывая меня, Надия Саликбекова собственной персоной! Я инстинктивно напрягся, ожидая какого-нибудь выпада или другого действия с ее стороны, хотя и понимал где-то внутри, что вряд ли справлюсь с этой бестией голыми руками, раз уж даже "зубр" оказался бессильным лишить жизни такое чудовище. Однако, мадхъя и не подумала атаковать меня. Вместо этого она спокойно встала со стола, оправила чисто женским движением платье, отчего грудь под ним, похоже никогда не знавшая лифа, призывно колыхнулась. Надия перехватила мой непроизвольный взгляд, улыбнулась и потянулась всем телом, подняв руки вверх, отчего и без того короткое платье задралось еще выше, почти полностью обнажив длинные стройные ноги и часть темного треугольничка между ними.
   - Не напрягайся так, Идущий! - мурлыкнуло это смертельно опасное и обольстительное создание. - Ты сейчас мне не нужен. Встретимся в другой раз, тогда и поговорим!
   И она исчезла. Мгновенно и безо всяких спецэффектов, точно так же, как и Золотарев во время нашего последнего с ним разговора. Только пару минут спустя, когда я понял, что смерть и на сей раз почему-то прошла мимо, меня начала бить крупная дрожь, и лишь полстакана коньяку выпитые из личного неприкосновенного запаса кое-как успокоили разгулявшиеся нервы, но заснул я все равно очень не скоро, прикорнув прямо в кресле возле чайного столика и не выключив свет.
   Глава 7.
   Наутро ровно в десять часов я нажал кнопку звонка в квартире Андрея Венедиктовича Золотарева со смешанным чувством надежды и отчаяния. Подспудно во мне зрела уверенность, что все это напрасно, что магу глубоко наплевать на то, кто и как буквально вытрясает из людей души, выворачивает их наизнанку, заставляя совершать дикие и страшные поступки, вплоть до убийства самих себя! Еще три месяца назад Золотарев ясно дал мне понять, что его мало волнуют проблемы человечества в целом, лишь отдельные интересные особи, вроде меня, привлекали ненадолго к себе его внимание, и то наверное потому, что потенциально, в будущем, смогли бы составить для мага определенные неудобства в реализации собственных планов.
   И все же где-то на краю сознания теплилась испуганным огоньком крохотная надежда, что для меня Золотарев сделает исключение, и если не поможет, то хотя бы подскажет как выкрутиться из такого, в общем-то безвыходного положения, или, в конце концов, просто ответит на некоторые важные для меня вопросы.
   Однако, сколько я ни нажимал на кнопку, явственно слыша соловьиные переливы сигнала за дверью, она так и не открылась. Уже понимая, что меня провели как мальчишку, я в досаде стукнул ладонью по мягкой обивке, и отскочил в полном изумлении от бесшумно распахнувшегося темного проема. Подождав с полминуты для приличия и не уловив в глубине квартиры ни малейшего признака движения, я любимым "кошачьим" шагом вошел в сумрак прихожей и осторожно прикрыл дверь за собой.
   Оказавшись в темноте, я непроизвольно напряг все свои органы чувств, стараясь не пропустить ни единого шороха, лучика света или какого-нибудь подозрительного запаха. "Ветер смерти" волнами накатывался из тонувшего во мраке коридора, ледяной сквозняк в затылке буквально замораживал мозг, вдобавок появилось неприятное чувство давления на сознание, словно кто-то или что-то пыталось подчинить, растворить мое "я", рассеять его на мельчайшие частички и поглотить их по одной, как гигантский кит пожирает невидимый простым глазом планктон. И я опять же инстинктивно воспротивился этому ужасному процессу, сжался в твердый комок, как бы отгораживаясь глухой стеной от непонятного и невидимого врага, а потом, неожиданно для самого себя, но, видимо, повинуясь каким-то еще более древним и мощным силам, дремавшим доселе в глубинах памяти, я нанес изо всех сил мысленно! - один удар навстречу этой непонятной, сдавливавшей меня силе, и в тот же миг она исчезла! Точнее, как будто отступила, удивленная моим сопротивлением.
   И тогда я услышал знакомый голос:
   - Идите сюда, в зал, Дмитрий Алексеевич!
   Над моей головой на потолке вспыхнул неяркий голубоватый круг света, запульсировал и медленно поплыл впереди, освещая путь, но как-то странно, в виде поперечного сектора коридора не больше метра шириной. Помедлив несколько секунд, я все же решился двинуться за ним и вскоре оказался перед знакомой двустворчатой "дверью в Иновременье", как я окрестил ее в прошлое посещение. Но тогда хозяин встречал меня у входа, и в зале горели по углам загадочные бездымные светильники, похожие на факелы, с живым огнем. А теперь, толкнув створки, я оказался в совершенно другом помещении без струящихся туманных стен, без странного ковра с бездонной воронкой узора посередине, с низким сводчатым потолком, с которого местами свисали какие-то нити, обрывки паутины и даже, по-моему, самые настоящие сталактиты! Слева у стены, казалось сложенной из ноздреватого кроваво-черного камня, находилось необычное ложе, похоже, просто висевшее в воздухе без каких-либо видимых опор, на котором лежал страшно древний старик, завернутый в светлую ткань наподобие римской тоги. Одного взгляда даже неискушенного в медицине человека было бы достаточно, чтобы понять: этот человек - не жилец на свете! Сморщенная кожа, заострившийся нос и скулы, оскал зубов из-под ссохшихся губ, тонкие руки с гипертрофированными суставами, перевитые темными жилами вен, и в то же время от старика, в котором уже невозможно было узнать цветущего и самоуверенного мага и целителя Андрея Венедиктовича Золотарева, исходила некая могучая и непреклонная сила, едва ли не зримо заполнившая все помещение плотным, труднопреодолимым нечто.
   Осторожно ступая по зыбкому щербатому полу, я приблизился к ложу и встретился с пронзительным и жестким взглядом старика.
   - А вы молодец, Дмитрий Алексеевич! - прозвучало прямо в моей голове, и я при этом нисколько не удивился, будто всегда владел телепатией. Быстро учитесь! Ирина Владимировна в вас не ошиблась: вы действительно Идущий.
   - Как это понимать, Андрей Венедиктович? - по привычке я заговорил вслух. - И что с вами произошло?!
   - Идущий, это человек, вышедший на путь Знания и сделавший по нему самый первый, но очень важный шаг: он поверил в Знание! - Золотарев чуть повернул голову в мою сторону. - Ну, а со мной случилось то, что должно было случиться. Рано или поздно к сильному магу приходит еще более сильный и, главное, более способный маг и забирает себе его Знание, а заодно и жизнь. Ибо без Знания жизнь магу тоже ни к чему.
   - Надия Саликбекова? - спросил я его уже мысленно.
   - Вот видите, Дмитрий Алексеевич, вы и так все прекрасно знаете и очень быстро учитесь! - усмехнулся он одними глазами. - Но мадхъя - это еще не маг. Это зародыш. Ему не хватает Знаний, а доступа к ним он не имеет...
   - Поэтому она меня и не убила до сих пор! - догадался я.
   - Правильно... Вы все понимаете...
   - Я не справлюсь с ней без вашей помощи, Андрей Венедиктович, тоскливо произнес я вслух. - Вы же знаете как ее одолеть? И что делать с двойниками, психомами, как их назвал ваш тезка, профессор Вольский?
   - Профессор оказался прав только наполовину. Его группа действительно вышла на новый уровень понимания энергоинформационных взаимодействий в живой и неживой природе. Но теперь этот путь закрыт, потому что черный мадхъя, Надия, не заинтересован в положительных аспектах его применения, ему нужен абсолютный контроль над биологическими процессами, чтобы через него получить власть над процессами социальными и подчинить своей воле весь социум. Это, по сути, сверхзадача для любого черного мадхъя.
   Золотарев помолчал, словно собираясь с силами, потом снова в моей голове зазвучал его ровный и бесстрастный голос, но, показалось, немного ослабевший.
   - Вы опять правы, Дмитрий Алексеевич, я теряю последние крохи своей Чи. Мадхъя замкнул "накоротко" мою энергосистему через Муладхару, корневую чакру, и теперь жизненная сила буквально утекает из моего тела в землю.
   - То есть происходит как бы "схлопывание" более энергоемких оболочек в последнюю, самую малую, телесную? - вспомнил я рассказ Ирины о матрешке.
   - Именно так, но сейчас речь не об этом, - умирающий маг вновь слегка пошевелился, и от этого слабого движения вдруг дрогнули и качнулись стены и потолок зала, а по полу пробежала волна ряби, отозвавшись у меня в ногах покалыванием и щекотанием. - Подойдите ближе, Дмитрий Алексеевич, и положите мне свои ладони на лоб и на область желудка.
   Я немедленно выполнил требование, понимая, что сейчас должно произойти нечто важное, и не только для меня одного. "Аджна и Манипура, подсказало сознание. - Центры накопления Небесной и Земной энергий..."
   - Я хочу включить ваши чакры, - продолжал объяснять Золотарев, чтобы дать вам возможность использовать накопленные организмом запасы энергии для защиты от нападений мадхъя. Но имейте в виду, как только Надия поймет, что вы сделали второй шаг по пути Знания, то есть научились получать информацию из эйдоса, она тут же постарается уничтожить вас!
   - Минутку, Андрей Венедиктович, - взмолился я, - пока мы еще не начали, скажите все-таки, что делать с двойниками? Есть ли способ избавиться от них? И что же такое эти странные куклы?
   - Что делать, вы и сами поймете, - в голосе мага появились нотки нетерпения, и я понял, что веду себя сейчас как школяр-второгодник, который просит учителя рассказать ему таблицу умножения. - А куклы ваши... Это обычные матрикаты, энергетические копии первого, физического тела человека. Раньше некоторые колдуны и даже маги использовали их для своих экспериментов по магическому оперированию над процессами материального мира, а также для подчинения личности другого человека, с которого изготовлялся матрикат. Но мы с вами теряем попусту время, а мое уже почти закончилось...
   - Извините, магистр! - я склонил перед ним голову, закрыл глаза и постарался сосредоточиться на своих чакрах, как учила меня Ирина.
   Тренировки не прошли даром: не прошло и десятка секунд, как перед внутренним взором из струящейся темноты выплыли семь звезд чистых радужных тонов и стали медленно вращаться вокруг невидимой оси, формируя сложную пространственную фигуру, похожую на яйцо и веретено одновременно.
   - Прекрасно, - долетел откуда-то издалека бестелесный голос, - теперь расслабьтесь и ничего не бойтесь...
   Сначала я почувствовал тепло в ладонях, которое спустя мгновения потекло по рукам к телу, влилось в него, и вдруг перед моим внутренним взором вокруг радужного хоровода Древа Чакр возникли две змеистые ленты чистейшего ультрамаринового и солнечного цветов, сплелись в сложном танце и тут же втянулись каждая в свою звезду. Словно в ответ все Древо вспыхнуло на краткий миг нестерпимо ярким светом и разлилось по телу лучистой теплотой, заполняя живительной силой каждую клеточку, каждый нерв.
   А в следующий момент я осознал, что маг умер. Я открыл глаза и снова встретился с его взглядом, но уже потухшим и равнодушным ко всему окружающему. Я не посмел закрыть ему веки, просто повернулся и, не оглядываясь, вышел из квартиры.
   И тут же, словно проснувшись, залопотал мой мобильник.
   - Котов, так тебя растак, ты куда пропал?! - рявкнул, показалось, на весь подъезд, Берест.
   - Коля, пожалей связки, я сейчас приеду к тебе и все расскажу, спокойно ответил я и выключил телефон.
   В кабинете комиссара, кроме него самого сердито вышагивающего во всех возможных направлениях и дымившего как допотопный паровоз, на стуле для посетителей сидел унылый и какой-то потерянный профессор Вольский и вертел в руках зажигалку.
   - Наконец-то! - возмущенно выдохнул вместе с дымом Берест, останавливаясь посреди кабинета и подозрительно оглядывая мою помятую фигуру. - И г-где же ты шлялся, мин херц?! Почему я д-должен отмазывать тебя от т-твоего же начальства? В-ваш Разумовский мне в-весь телефон оборвал!
   - Золотарева навещал, - проворчал я, усаживаясь на соседний стул напротив Вольского и доставая сигареты.
   - И что же он т-тебе ценного сказал? Неужели как п-психомов одолеть? - прищурился Берест, немного успокоившись.
   - Как их одолеть, я и так теперь знаю, - заявил я, прикурил и в свою очередь посмотрел на опешившего Николая. - А вот что нам может по этому поводу сообщить господин ученый?
   - Не знаю, господа, честное слово, не понимаю, почему психомы не рассеиваются! - Вольский заерзал на стуле под моим взглядом, и тогда я попробовал мысленно щелкнуть его по носу, просто так, для проверки.