Страница:
Честити кивнула с набитым ртом и направилась в буфетную, где Дженкинс, облачившись в бязевый фартук, полировал столовое серебро.
– Неужели вы не могли поручить это кому-нибудь из слуг? – поинтересовалась она.
– Что вы, мисс Чес, – ужаснулся Дженкинс. – Полировка – моя обязанность. Я бы никому не доверил даже близко подойти к серебру.
Честити улыбнулась, задала свой вопрос, получила ответ и вернулась в парадную часть дома. Она прошлась по комнатам в поисках людей. В воздухе ощущалось радостное предвкушение, словно даже стены дома затаили дыхание, ожидая начала торжеств. На елке горели свечи, в огромном камине в холле пылал огонь, в библиотеке и гостиной светились лампы, но нигде не видно ни души. Пруденс с семейством отправилась в церковь и, возможно, прихватила с собой тетушек, однако Честити не обнаружила никаких признаков отца, Макса, Констанс, графини с дочерью и, конечно же, Дугласа Фаррела, отсутствие которого казалось ей особенно заметным.
– Пошел снег, мисс Чес, – радостно сообщила Мэдж, появившаяся со стороны служебных помещений с ведерком угля. – Кажется, у нас будет настоящее снежное Рождество.
Честити поспешила к входной двери и распахнула ее, впустив холодный воздух. Шагнув наружу, она притворила за собой дверь и остановилась на верхней ступеньке крыльца, обхватив себя руками и глядя на свинцовое небо, с которого медленно падали снежинки. Стояла необычайная тишина: ни птичий гомон, ни какие-либо иные звуки не нарушали безмолвия, повисшего над землёй, постепенно исчезавшей под девственно-белым покровом.
Внезапно Честити услышала голоса: сочный баритон отца и мелодичный голос графини, перемежавшийся визгливыми репликами Лауры. Они показались из-за угла, спеша укрыться от снега. Следом, чуть отстав, шагал Дуглас. Он казался чем-то недовольным, пока не поднял взгляд, оторвавшись от изучения собственных ботинок, и не увидел стоявшую на крыльце Честити.
Ускорив шаг, он обошел остальных и поднялся по ступенькам.
– Ты простудишься и заболеешь. – Он подхватил ее под руку и увлек за собой в теплый холл. —. Что за причуда торчать на холоде раздетой?
– Я набросила шарф, – возразила Честити, коснувшись пальцами шелковистой ткани. – Он такой большой, что может сойти за шаль.
– Возможно, но не для прогулок по улице в такое время года, – строго предостерег Дуглас, затем улыбнулся: – Хотя он тебе действительно идет.
– Мне тоже так кажется. – Честити наслаждалась теплом его улыбки и сознанием разделенного чувства.
– Входите, дорогая леди, входите. – Лорд Дункан пропустил вперед дам и задержался на пороге, топая ногами, чтобы стряхнуть снег. – Нам не следовало выходить наружу. Я же чувствовал, что пойдет снег. Позвольте взять ваше пальто. Мисс Делла Лука, пройдите к огню. Судя по вашему виду, вы продрогли до костей.
Лаура действительно выглядела продрогшей, лицо ее казалось более бледным и осунувшимся, чем обычно, губы посинели.
– Я не привыкла к холоду, – картинно содрогнулась она. – Здесь такой ужасный климат.
– Да, совершенно нецивилизованный, – поддакнула Честити. – Идите к огню, а я принесу кофе или что-нибудь еще, чтобы вы согрелись.
– Виски, – предложил лорд Дункан. – Только виски... лучшее средство от простуды.
Лаура с отвращением скривилась: – Спасибо, лорд Дункан, но я не пью крепких напитков.
Его милость несколько опешил, затем, решив, что подобная странность не заслуживает его внимания, обратился к графине:
– А вы, дорогая леди, непременно должны выпить рюмочку. Я сейчас принесу. И вы тоже, Фаррел. Уверен, вам не помешает. – Не дожидаясь ответа, он поспешил в библиотеку к своим графинам.
– Принести вам кофе, Лаура? – справилась у мисс Делла Лука Честити, испытывая невольную жалость к синьорине, которая и в самом деле выглядела замерзшей и несчастной. – А может, теплого молока или какао?
– Лучше кофе, спасибо. – Лаура вздохнула и добавила: – Хотя, конечно, никто не умеет готовить кофе, как итальянцы.
Честити закатила глаза к небу, перехватив отблеск сардонической улыбки во взгляде Дугласа. Да, пожалуй, у Лауры нет никаких шансов.
– Мы приложим все усилия, – заверила она. – Я попрошу, чтобы для вас заварили покрепче. Почему бы вам не перейти в гостиную? Там меньше сквозняков. Дуглас, не могли бы вы проводить Лауру и графиню к камину в гостиной? Или, может, у вас есть какое-нибудь средство от простуды?
– От простуды нет лекарств, – довольно резко отозвался Дуглас, которому пришлось терпеть бесконечные жалобы Лауры на дикость английской глубинки на протяжении всей прогулки, – но облегчить течение болезни можно. Впрочем, не думаю, что вам нужны лекарства, Лаура. Огонь и горячий кофе сделают свое дело. – Он предложил одну руку Лауре, а другую – ее матери, чтобы проводить их в гостиную.
Выйдя из кухни с подносом, Честити увидела Констанс, спускавшуюся сверху.
– Пришлось самой заняться, – вздохнула Честити. – Всем некогда. В кухне настоящий ад. Кругом кипящие котлы и шипящие сковороды.
Констанс понимающе кивнула.
– Потрясающий шарф, Чес. И бусы. Я их раньше не видела.
– Рождественский подарок, – пояснила Честити, двинувшись в направлении гостиной.
– Вот как? – произнесла Констанс с очередной понимающей улыбкой. – Интересно от кого?
– Догадайся. – Честити вошла в комнату. – Кофе, Лаура. Я приготовила его сама. Надеюсь, вам понравится. – Она поставила поднос на низкий столик. – Положить вам сахар?
– Один кусочек, – подала та голос из кресла, вплотную придвинутого к огню. – И капельку сливок.
Честити налила кофе и протянула ей чашку.
– Дуглас, вам налить?
– Нет, спасибо, я предпочел бы что-нибудь покрепче.
– И правильно, – поддержал его лорд Дункан, появившись в дверях с графинчиком виски в одной руке и тремя бокалами – в другой. – Констанс, дорогая, выпьешь с нами?
Старшая дочь покачала головой:
– Спасибо, отец, но для меня рановато. К тому же у меня нет такого оправдания, как прогулка на морозе. Я выпью кофе.
Стук входной двери и гомон голосов возвестили о возвращении из церкви остальной компании. Сара первой ворвалась в гостиную. Щеки ее разрумянились от холода, шапку и шарф припорошил снег.
– Вы только посмотрите, – воскликнула она, указав на окна. – Снежное Рождество! Разве не здорово?
– Еще бы, – вторила ей Честити. – А сейчас начнется самое интересное.
– Подарки! – с воодушевлением подхватила девочка, разматывая шарф. – Я просто умираю от нетерпения. Не помню, чтобы я когда-нибудь так волновалась. Правда, папа?
Гидеон согласно кивнул с самым серьезным видом:
– Я тоже не помню.
– Если ленч намечен на час дня, нужно поторопиться с вручением подарков, – вмешалась тетя Агата. – Как ты думаешь, Эдит? Слугам наверняка хочется приступить к собственным празднествам.
– Да, конечно, тетя Агата, вы совершенно правы. – Честити обменялась многозначительными взглядами с сестрами.
Тетушкам нравилось делать вид, что хозяйство овдовевшего брата держится на них, и племянницы не имели ни малейшего желания рассеивать их иллюзию.
– Дайте нам пять минут, чтобы избавиться от верхней одежды, – вымолвила Пруденс. – Мы все в снегу.
– Мне хватит и трех. – Сара бросилась к двери. – Ты идешь, Мэри?
Мэри Уинстон улыбнулась:
– Конечно, Сара.
Пруденс последовала за ними, задержавшись на секунду, чтобы сказать Честити:
– Очаровательные бусы, Чес. И шарф очень милый. По-моему, я не видела их раньше.
– У меня их не было до сегодняшнего утра.
Взгляд Пруденс метнулся к Дугласу Фаррелу, стоявшему у камина с бокалом виски. Приподняв брови, она слегка склонила голову в его сторону, словно отдавая ему должное, и вслед за мужем и падчерицей вышла из комнаты.
Глава 15
– Неужели вы не могли поручить это кому-нибудь из слуг? – поинтересовалась она.
– Что вы, мисс Чес, – ужаснулся Дженкинс. – Полировка – моя обязанность. Я бы никому не доверил даже близко подойти к серебру.
Честити улыбнулась, задала свой вопрос, получила ответ и вернулась в парадную часть дома. Она прошлась по комнатам в поисках людей. В воздухе ощущалось радостное предвкушение, словно даже стены дома затаили дыхание, ожидая начала торжеств. На елке горели свечи, в огромном камине в холле пылал огонь, в библиотеке и гостиной светились лампы, но нигде не видно ни души. Пруденс с семейством отправилась в церковь и, возможно, прихватила с собой тетушек, однако Честити не обнаружила никаких признаков отца, Макса, Констанс, графини с дочерью и, конечно же, Дугласа Фаррела, отсутствие которого казалось ей особенно заметным.
– Пошел снег, мисс Чес, – радостно сообщила Мэдж, появившаяся со стороны служебных помещений с ведерком угля. – Кажется, у нас будет настоящее снежное Рождество.
Честити поспешила к входной двери и распахнула ее, впустив холодный воздух. Шагнув наружу, она притворила за собой дверь и остановилась на верхней ступеньке крыльца, обхватив себя руками и глядя на свинцовое небо, с которого медленно падали снежинки. Стояла необычайная тишина: ни птичий гомон, ни какие-либо иные звуки не нарушали безмолвия, повисшего над землёй, постепенно исчезавшей под девственно-белым покровом.
Внезапно Честити услышала голоса: сочный баритон отца и мелодичный голос графини, перемежавшийся визгливыми репликами Лауры. Они показались из-за угла, спеша укрыться от снега. Следом, чуть отстав, шагал Дуглас. Он казался чем-то недовольным, пока не поднял взгляд, оторвавшись от изучения собственных ботинок, и не увидел стоявшую на крыльце Честити.
Ускорив шаг, он обошел остальных и поднялся по ступенькам.
– Ты простудишься и заболеешь. – Он подхватил ее под руку и увлек за собой в теплый холл. —. Что за причуда торчать на холоде раздетой?
– Я набросила шарф, – возразила Честити, коснувшись пальцами шелковистой ткани. – Он такой большой, что может сойти за шаль.
– Возможно, но не для прогулок по улице в такое время года, – строго предостерег Дуглас, затем улыбнулся: – Хотя он тебе действительно идет.
– Мне тоже так кажется. – Честити наслаждалась теплом его улыбки и сознанием разделенного чувства.
– Входите, дорогая леди, входите. – Лорд Дункан пропустил вперед дам и задержался на пороге, топая ногами, чтобы стряхнуть снег. – Нам не следовало выходить наружу. Я же чувствовал, что пойдет снег. Позвольте взять ваше пальто. Мисс Делла Лука, пройдите к огню. Судя по вашему виду, вы продрогли до костей.
Лаура действительно выглядела продрогшей, лицо ее казалось более бледным и осунувшимся, чем обычно, губы посинели.
– Я не привыкла к холоду, – картинно содрогнулась она. – Здесь такой ужасный климат.
– Да, совершенно нецивилизованный, – поддакнула Честити. – Идите к огню, а я принесу кофе или что-нибудь еще, чтобы вы согрелись.
– Виски, – предложил лорд Дункан. – Только виски... лучшее средство от простуды.
Лаура с отвращением скривилась: – Спасибо, лорд Дункан, но я не пью крепких напитков.
Его милость несколько опешил, затем, решив, что подобная странность не заслуживает его внимания, обратился к графине:
– А вы, дорогая леди, непременно должны выпить рюмочку. Я сейчас принесу. И вы тоже, Фаррел. Уверен, вам не помешает. – Не дожидаясь ответа, он поспешил в библиотеку к своим графинам.
– Принести вам кофе, Лаура? – справилась у мисс Делла Лука Честити, испытывая невольную жалость к синьорине, которая и в самом деле выглядела замерзшей и несчастной. – А может, теплого молока или какао?
– Лучше кофе, спасибо. – Лаура вздохнула и добавила: – Хотя, конечно, никто не умеет готовить кофе, как итальянцы.
Честити закатила глаза к небу, перехватив отблеск сардонической улыбки во взгляде Дугласа. Да, пожалуй, у Лауры нет никаких шансов.
– Мы приложим все усилия, – заверила она. – Я попрошу, чтобы для вас заварили покрепче. Почему бы вам не перейти в гостиную? Там меньше сквозняков. Дуглас, не могли бы вы проводить Лауру и графиню к камину в гостиной? Или, может, у вас есть какое-нибудь средство от простуды?
– От простуды нет лекарств, – довольно резко отозвался Дуглас, которому пришлось терпеть бесконечные жалобы Лауры на дикость английской глубинки на протяжении всей прогулки, – но облегчить течение болезни можно. Впрочем, не думаю, что вам нужны лекарства, Лаура. Огонь и горячий кофе сделают свое дело. – Он предложил одну руку Лауре, а другую – ее матери, чтобы проводить их в гостиную.
Выйдя из кухни с подносом, Честити увидела Констанс, спускавшуюся сверху.
– Пришлось самой заняться, – вздохнула Честити. – Всем некогда. В кухне настоящий ад. Кругом кипящие котлы и шипящие сковороды.
Констанс понимающе кивнула.
– Потрясающий шарф, Чес. И бусы. Я их раньше не видела.
– Рождественский подарок, – пояснила Честити, двинувшись в направлении гостиной.
– Вот как? – произнесла Констанс с очередной понимающей улыбкой. – Интересно от кого?
– Догадайся. – Честити вошла в комнату. – Кофе, Лаура. Я приготовила его сама. Надеюсь, вам понравится. – Она поставила поднос на низкий столик. – Положить вам сахар?
– Один кусочек, – подала та голос из кресла, вплотную придвинутого к огню. – И капельку сливок.
Честити налила кофе и протянула ей чашку.
– Дуглас, вам налить?
– Нет, спасибо, я предпочел бы что-нибудь покрепче.
– И правильно, – поддержал его лорд Дункан, появившись в дверях с графинчиком виски в одной руке и тремя бокалами – в другой. – Констанс, дорогая, выпьешь с нами?
Старшая дочь покачала головой:
– Спасибо, отец, но для меня рановато. К тому же у меня нет такого оправдания, как прогулка на морозе. Я выпью кофе.
Стук входной двери и гомон голосов возвестили о возвращении из церкви остальной компании. Сара первой ворвалась в гостиную. Щеки ее разрумянились от холода, шапку и шарф припорошил снег.
– Вы только посмотрите, – воскликнула она, указав на окна. – Снежное Рождество! Разве не здорово?
– Еще бы, – вторила ей Честити. – А сейчас начнется самое интересное.
– Подарки! – с воодушевлением подхватила девочка, разматывая шарф. – Я просто умираю от нетерпения. Не помню, чтобы я когда-нибудь так волновалась. Правда, папа?
Гидеон согласно кивнул с самым серьезным видом:
– Я тоже не помню.
– Если ленч намечен на час дня, нужно поторопиться с вручением подарков, – вмешалась тетя Агата. – Как ты думаешь, Эдит? Слугам наверняка хочется приступить к собственным празднествам.
– Да, конечно, тетя Агата, вы совершенно правы. – Честити обменялась многозначительными взглядами с сестрами.
Тетушкам нравилось делать вид, что хозяйство овдовевшего брата держится на них, и племянницы не имели ни малейшего желания рассеивать их иллюзию.
– Дайте нам пять минут, чтобы избавиться от верхней одежды, – вымолвила Пруденс. – Мы все в снегу.
– Мне хватит и трех. – Сара бросилась к двери. – Ты идешь, Мэри?
Мэри Уинстон улыбнулась:
– Конечно, Сара.
Пруденс последовала за ними, задержавшись на секунду, чтобы сказать Честити:
– Очаровательные бусы, Чес. И шарф очень милый. По-моему, я не видела их раньше.
– У меня их не было до сегодняшнего утра.
Взгляд Пруденс метнулся к Дугласу Фаррелу, стоявшему у камина с бокалом виски. Приподняв брови, она слегка склонила голову в его сторону, словно отдавая ему должное, и вслед за мужем и падчерицей вышла из комнаты.
Глава 15
– Название песни? – предположила Честити, когда Сара изобразила оперную певицу.
Девочка энергично закивала, просияв в улыбке. После сытного ленча только у нее одной оставались силы на игру в шарады, но взрослые делали все возможное, чтобы доставить ей удовольствие.
Снег повалил сильнее, способствуя сонливости, охватившей всю компанию после еды. Тетушки удалились наверх, чтобы прилечь на часок. Лорд Дункан негромко похрапывал у огня, а графиня клевала носом в своем глубоком кресле с подголовником. Лаура сидела в стороне, демонстративно уткнувшись в рождественский подарок, преподнесенный ей Дугласом. Время от времени, когда игра в шарады становилась особенно шумной, она поднимала на всех страдальческий взгляд и с глубоким вздохом снова возвращалась к книге. Остальные подавляли зевки, сожалея о лишней порции рождественского пудинга и изображая живейший интерес к игре.
Сара, закутанная в белую простыню, старательно изображала что-то непонятное, горделиво вскинув голову и вытянув в повелительном жесте руку. Аудитория пристально, но с явным недоумением наблюдала за пантомимой девочки, становившейся все более отчаянной.
Дуглас встал, подошел к серванту, налил себе портвейна и прислонился к стене, потягивая вино и глядя на Сару с сосредоточенным выражением. Затем щелкнул пальцами.
– «Правь, Британия!» – определил он, и лицо девочки расплылось в широкой улыбке.
– Верно. А как вы догадались?
– Ты очень хорошая актриса, – с улыбкой разъяснил он.
– Браво, Дуглас, – зааплодировала Честити. – Ты молодец, Сара.
Остальная компания, за исключением спящих и Лауры, присоединилась к аплодисментам. Сара просияла и шутливо поклонилась.
– Чья очередь? – оживленно спросила она.
– Пожалуй, нам нужно заняться чем-то другим, – широко зевнул ее отец. – Мне необходимо хорошенько размяться, чтобы не заснуть на стуле. – Он поднялся и потянулся. – Я бы не возражал против прогулки.
– Только не в такую погоду. – Макс указал на снежную пелену за окном.
– Мы можем сыграть в другую игру, – с надеждой пролепетала Сара.
– Точно, – откликнулась Пруденс, проигнорировав протестующий стон мужа. – В сардинки. Она нас взбодрит.
– А как играют в сардинки? – спросила Сара.
– Ну, мы бросим жребий, и тот, кто вытянет его, должен спрятаться. Минут через десять все остальные начнут его искать. Тот, кто найдет, должен спрятаться в том же самом месте, пока не останется последний игрок.
– Пруденс, – взмолился Гидеон. – Я слишком стар для такой игры.
– Ничего подобного, – отрезала она. – Мы сделаем исключение для отца, тетушек, графини с Лаурой, но все остальные должны играть. – Она взяла листок бумаги и разорвала его на полоски. – Я нарисую на одном из них крест, и тот, кто вытащит его, спрячется. Сара, подай мне, пожалуйста, хрустальную вазу с серванта.
Сара вприпрыжку пронеслась по комнате, принесла вазу и вручила ее мачехе. Пруденс бросила в нее свернутые бумажки и перемешала их пальцами.
– Так, а теперь, Сара, обойди всех, пусть тянут жребий.
– Вначале нужно установить правила, – предупредила Констанс. – В каких частях дома нельзя прятаться?
– Очевидно, в служебных помещениях и спальнях тех, кто не участвует в игре, – оговорила условия Честити. – А также в подвалах и на чердаке.
– Н-да, широкий простор для поисков, – вздохнул Макс, вытаскивая бумажку из вазы, которую протянула ему Сара.
– В том-то весь смысл, – заявила его жена. – Мы отлично разомнемся, побегав по всему дому.
Дуглас вытащил клочок бумаги, наблюдая за Честити. Судя по ее реакции, ей достался непомеченный обрывок. Он развернул свой и смял его в ладони.
– Похоже, прячусь я, – поставил он бокал. – Сколько у меня времени?
– Минут десять, – ответила Честити. – И не вздумайте прятаться в какой-нибудь каморке, мы все должны втиснуться туда.
– Где захочу, там и спрячусь, мисс Дункан.
Он перегнулся через нее, чтобы выбросить бумажку в корзину, стоявшую рядом с ее креслом, умудрившись шепнуть ей на ухо:
– Например, в бельевой кладовке вашей ванной комнаты. Выпрямившись, игнорируя ее негодующий взгляд, он помахал рукой собравшимся и поспешил прочь.
В пустом, тускло освещенном холле Дуглас помедлил, прислушиваясь к звукам музыки, пению и взрывам смеха, доносившимся из служебных помещений, находившихся за зеленой дверью в задней части дома. Затем решительно зашагал вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки, и направился прямиком в ванную, которую указала ему Честити прошлым вечером.
Там действительно имелась бельевая кладовка с широкими полками, на которых высились стопки полотенец и оставалось достаточно места, чтобы мужчина, даже такой крупный, как он, мог сидеть на полу, вытянув ноги. Дуглас притворил дверь, прислонился к стене и приготовился ждать.
Впрочем, долго ждать не пришлось. Спустя условленные десять минут дом наполнился шумом, криками и топотом ног. Наконец дверь ванной с тихим скрипом отворилась. Дуглас чуточку приоткрыл дверь кладовки и коварно улыбнулся, убедившись, что не ошибся в своих предположениях. Просунув руку в щель, он схватил Честити за запястье.
– Ой! – ахнула она, когда он втащил ее в кладовку. – До сих пор не могу поверить, что ты сказал мне, где собираешься прятаться. Как ты мог! Ты поступил неспортивно. – Она снова ахнула, плюхнувшись к нему на колени, когда он дернул ее вниз.
– Чепуха. – Дуглас обнял ее. – Если мы вынуждены играть в дурацкую игру, будет только справедливо, если мы попытаемся немного развлечься по ходу дела.
Он поцеловал ее в затылок, от чего по всему ее телу разбежались восхитительные мурашки, и накрыл ладонью ее грудь, теребя пальцами сосок, пока тот не уперся в тонкий шелк платья.
Честити не шевелилась, чувствуя, как его свободная рука, забравшись под юбки, скользнула вверх по ее бедрам. В тесном пространстве кладовки она не могла ни повернуться, ни воспользоваться собственными руками, чтобы ответить на его ласки.
– Приподнимись, – попросил он, на мгновение убрав руку, чтобы расстегнуть пояс ее панталон.
Честити подчинилась, помогая ему стянуть с нее нижнее белье, и прикусила губу, чтобы не издать ни звука, когда его руки коснулись ее обнаженной кожи. Она боялась даже дышать. Если кто-нибудь войдет в ванную и заглянет в кладовку...
Она почувствовала толчок, увидев, что он расстегнул брюки, и приподнялась, чтобы он мог проникнуть к ней внутрь, а затем начала медленно двигаться, поднимаясь и опускаясь. Дыхание Дугласа участилось, обдавая ее шею влажным жаром. От усилий хранить молчание у нее на лбу выступил пот. А когда блаженство достигло высшей точки и она была уже не в силах сдерживаться, Дуглас зажал ладонью ее рот, заглушая рвущиеся наружу крики. После того как все кончилось и волна возбуждения схлынула, Честити обнаружила, что беззвучно смеется.
Она упала ему на грудь, слишком слабая, чтобы привести в порядок одежду или тревожиться о том, что их могут обнаружить... Пока дверь ванной не распахнулась. Честити замерла, чувствуя, как застыл под ней Дуглас, затем его руки быстро одернули ее юбку, прикрыв их обоих. Для беглого и нелюбопытного взгляда они выглядели вполне пристойно. Дверь кладовки открылась.
– Ты нашла нас, Кон, – констатировала Честити. – Здесь маловато места.
– Вижу. Я залезу на полку над вами. Она достаточно длинная и широкая, чтобы лечь. – Она претворила свои слова в действие, заявив, обращаясь к доктору: – Вы выбрали очень неудачное место, Дуглас.
– Да, прошу прощения, – смиренно согласился тот, чувствуя, как Честити сотрясается всем телом, не в силах сдержать смех. Он похлопал ее по бедру, понуждая приподняться, чтобы он мог поправить ее нижнее белье и застегнуть собственные брюки. Она подчинилась, все еще сотрясаясь от беззвучного смеха.
– Чем вы там заняты? – осведомилась Констанс.
– Ничем, просто здесь так тесно, что у меня затекли ноги, – пробормотала Честити, пока Дуглас застегивал пояс ее панталон.
– Если вы не хотите, чтобы вас нашли, могли бы помолчать, – раздался голос Макса из ванной. Он распахнул дверь кладовки и заглянул внутрь. – Господи, Фаррел, неужели вы не могли придумать ничего лучше?
– Лучше? – удивился Дуглас. – Вряд ли.
Честити не выдержала и залилась смехом. Макс посмотрел на нее, затем на свою жену.
– Я сказал что-то смешное?
– Если ты залезешь сюда, то, возможно, поймешь, – заявила Констанс.
– Никакого уважения к министру правительства ее величества, – вздохнул Макс, с трудом забравшись на полку. – Разве можно представить себе что-нибудь более унизительное для человека моего положения?
Голос его звучал приглушенно, так как ему пришлось втянуть голову в плечи, чтобы не удариться о верхнюю полку, а его ноги, не уместившись, болтались в воздухе.
– Остались еще Пру с Гидеоном и, разумеется, Сара, – перечислила Честити участников игры. – Мэри, конечно, не играет?
– Надеюсь, что нет, для ее же блага, – проворчал Макс. – Следующему, кто придет сюда, придется прятаться в ванне.
Дверь ванной распахнулась, и появилась Сара.
– Вот вы где! – радостно воскликнула она. – А почему вы оставили дверь кладовки открытой?
– Если мы ее закроем, то просто не уместимся здесь, – объяснила Честити. – Но ты достаточно мала, чтобы влезть на верхнюю полку. Сможешь?
– Запросто! – уверенно сказала девочка. Она перелезла через Макса и Констанс и забралась на верхнюю полку. – А здесь здорово.
– Все зависит от длины ног, – буркнул Макс. Появление Пруденс несколькими минутами позже переполнило чашу его терпения.
– Все, с меня хватит, – проворчал он. – Я не намерен ждать Гидеона.
– Тебе и не придется, я уже здесь, – появился на пороге Гидеон. Он покачал головой и рассмеялся. – Как, однако, непредусмотрительно с вашей стороны, Фаррел.
– Игра называется «сардины в бочке», – вступилась Честити за Дугласа. – Вся суть в том, чтобы создать тесную обстановку.
Макс спрыгнул со своей полки и согнулся, прижав ладони к пояснице.
– Доктор, у вас есть что-нибудь от боли в спине?
– Я бы прописал хорошую порцию виски, – посоветовал Дуглас. Он не решался снять Честити со своих коленей у всех на глазах, неуверенный, что все правильно застегнул.
– Помоги мне слезть, Макс. – Констанс протянула руки мужу. Он снял жену с полки, затем помог спрыгнуть вниз Саре.
– А вы двое, так и будете сидеть? – поинтересовалась Пруденс, глядя на Честити и Дугласа с бортика ванны, на который она присела за неимением ничего лучшего.
– Мне лично вполне удобно, – кивнула Честити. – А вам, Дуглас?
– Мне тоже, – солгал он. – Очень удобно.
Макс пристально посмотрел на них, затем прочистил горло.
– В таком случае мы вас оставим. – Он выпрямился и махнул в сторону двери: – Пойдемте, ребята. Попробуем придумать еще какую-нибудь дьявольскую игру.
– Как ты думаешь, они догадались? – осведомилась Честити, когда они остались одни.
– Будем считать твой вопрос риторическим. – Дуглас осторожно снял ее с себя. – Ради Бога, дай мне вылезти отсюда, пока я не потерял чувствительность в ногах.
– Мне бы твои заботы, – вздохнула Честити, выползая из кладовки. Поднявшись на ноги, она задрала юбки до талии, чтобы поправить надетое в спешке белье.
Дуглас со стоном отвернулся от такого соблазнительного зрелища, приводя в порядок собственную одежду.
– Готова?
– Готова. – Честити задержалась перед зеркалом и, облизнув палец, пригладила брови. – Бьюсь об заклад, наше появление будет встречено подмигиваниями и дурацкими шуточками.
– Что ж, нам некого винить, кроме самих себя, – бодро отозвался Дуглас.
– Кроме вас, доктор Фаррел, – поправила она. – Ведь это ты все затеял.
– Пожалуй, – согласился он с довольной улыбкой. – Но только не говори, что тебе не понравилось.
– Даже если понравилось, то вопреки моему желанию. – Честити направилась к двери.
Дуглас не сразу последовал за ней. Глубоко задумавшись, он повернулся к зеркалу над умывальником и вгляделся в собственное отражение. Он казался таким же, как всегда, и в то же время стал совсем другим, принимая во внимание его поведение в последние двадцать четыре часа. Дуглас вообще не узнавал себя. Он не принадлежал к числу мужчин, способных затеять сексуальные игры в бельевой кладовке, прости Господи. Не говоря уже о детских играх. Он никогда не стал бы принимать участия в подобных забавах. Для них он был слишком серьезен... слишком предан своей работе. Его жизнь текла в русле, которое он определил для себя много лет назад. Он не поддавался романтическим порывам, доверяясь инстинкту самосохранения, оберегавшему его от увлечений неподходящими женщинами. А Честити Дункан – независимая, темпераментная и, пожалуй, слишком умная – относилась как раз .к самой неподходящей из всех возможных. Нет, он не может позволить себе привязанности, которая будет отвлекать его от поставленной цели. Если он впустит Честити себе в душу, то не сможет забыть о ней ни на секунду. Она обоснуется в его сознании, такая же живая и неотразимая, как и в реальной жизни.
Но все аргументы почему-то не произвели обычного впечатления, и после минутного раздумья Дуглас решил, что в данный момент они населяют какую-то другую, альтернативную вселенную, где общепринятые правила не действуют. Одна лишь мысль об улыбке Честити наполнила его ощущением необъяснимой нежности. Тогда как любая мысль о Лауре Делла Лука вызывала вспышку раздражения и неосознанной неприязни. Не то чтобы он по-прежнему рассматривал ее в качестве возможной невесты. Будь так, он никогда бы не затащил Честити в постель. И хотя решение еще не оформилось в его голове, на подсознательном уровне он его принял.
И что дальше? Дуглас тряхнул головой. Он не знал ответа и ухватился за успокаивающую мысль, что от него не требуется никаких действий. По крайней мере в ближайшие несколько дней. Так почему бы не заняться изучением новых и удивительных сторон своего характера, так неожиданно открывшихся? Он вдруг осознал, что улыбается собственному отражению глупой самодовольной ухмылкой. Господи, да он не узнает самого себя!
– В такой снегопад не может быть и речи об охоте, – провозгласил лорд Дункан позже вечером. Он стоял у окна гостиной, сцепив за спиной руки и глядя на снежные хлопья, кружившиеся в темноте. – Чертова погода! Прошу прощения, графиня, – отвесил он извиняющийся поклон в сторону своей гостьи.
– Не беспокойтесь, лорд Дункан. – Графиня сделала небрежный жест из-за карточного стола. – Мне приходилось слышать и более сильные выражения.
– Все летит коту под хвост. – Его милость снова повернулся к окну. – Сбор охотников, завтрак... все придется отменить. Проклятие.
– Членов охотничьего общества уже оповестили об отмене? – поинтересовалась Констанс, выбирая одну из карт, которые держала в руке.
– Нет еще, но никуда не денешься. Мы не можем гонять гончих в такую метель, не говоря уже о лошадях. – Лорд Дункан вернулся к столу и снова взял свои карты. – Так какой картой ты пошла?
– Бубновой десяткой, – сообщила его старшая дочь.
– У тебя, похоже, сплошные козыри? – Лорд Дункан задумался, издавая невнятные звуки и постукивая пальцами по столу, затем с недовольным вздохом бросил на стол бубнового валета, которого его зять тут же покрыл дамой.
Констанс рассмеялась, собрав карты:
– Роббер наш, Макс.
Дверной колокольчик прозвенел почти одновременно с весьма энергичными ударами тяжелого молотка.
– Я открою, – направилась к двери Честити. – Наверное, пришло послание от лорда Беренджера.
Она уже подошла к парадной двери, когда со стороны кухни появился Дженкинс, раскрасневшийся и несколько утративший свой обычный лоск.
– Все в порядке, Дженкинс, – бросила она через плечо. – Я сама управлюсь. Продолжайте веселиться.
Дворецкий послушно .ретировался, отвесив нетвердый поклон, красноречиво свидетельствующий о количестве тостов, поднятых на кухне в честь праздника.
Честити отодвинула засов и распахнула дверь, впустив порыв снежного вихря.
– Счастливого Рождества, лорд Беренджер, – приветствовала она посетителя, не скрывая своего удивления. – Мы ожидали от вас записки, но никак не думали, что вы отважитесь выбраться из дома в такую метель.
– Да вот, решил лично принести дурные вести. Боюсь, ваш батюшка будет очень разочарован. – Глава охотничьего общества вошел в холл и принялся энергично топать ногами, стряхивая снег. Его и без того цветущее лицо раскраснелось от холода.
– Проходите погрейтесь, – пригласила Честити, подумав, что лорд Беренджер, вдовец средних лет, возможно, чувствует себя одиноким на Рождество.
– А, Джордж, входите, входите, – сердечно приветствовал своего соседа лорд Дункан. – Виски, коньяк... Чем предпочитаете травиться?
– Виски, Артур, спасибо.
Лорд Беренджер позволил Честити взять у него пальто и шарф и подошел к огню, потирая окоченевшие руки. С благодарностью приняв из рук хозяина бокал с виски, он раскланялся с присутствующими гостями, которых ему представили.
– Прошу вас, продолжайте. Не хотелось бы прерывать вашу партию, – указал он на карточный стол.
– О, мы с Максом только что выиграли роббер, – уведомила Констанс с плохо скрытым самодовольством. – Вряд ли отец с графиней жаждут нового поражения сегодня вечером.
– Когда-нибудь ты зайдешь слишком далеко, помяни мое слово. – Лорд Дункан погрозил дочери пальцем, прежде чем снова повернуться к гостю. – Ну что, сбор отменяется?
Девочка энергично закивала, просияв в улыбке. После сытного ленча только у нее одной оставались силы на игру в шарады, но взрослые делали все возможное, чтобы доставить ей удовольствие.
Снег повалил сильнее, способствуя сонливости, охватившей всю компанию после еды. Тетушки удалились наверх, чтобы прилечь на часок. Лорд Дункан негромко похрапывал у огня, а графиня клевала носом в своем глубоком кресле с подголовником. Лаура сидела в стороне, демонстративно уткнувшись в рождественский подарок, преподнесенный ей Дугласом. Время от времени, когда игра в шарады становилась особенно шумной, она поднимала на всех страдальческий взгляд и с глубоким вздохом снова возвращалась к книге. Остальные подавляли зевки, сожалея о лишней порции рождественского пудинга и изображая живейший интерес к игре.
Сара, закутанная в белую простыню, старательно изображала что-то непонятное, горделиво вскинув голову и вытянув в повелительном жесте руку. Аудитория пристально, но с явным недоумением наблюдала за пантомимой девочки, становившейся все более отчаянной.
Дуглас встал, подошел к серванту, налил себе портвейна и прислонился к стене, потягивая вино и глядя на Сару с сосредоточенным выражением. Затем щелкнул пальцами.
– «Правь, Британия!» – определил он, и лицо девочки расплылось в широкой улыбке.
– Верно. А как вы догадались?
– Ты очень хорошая актриса, – с улыбкой разъяснил он.
– Браво, Дуглас, – зааплодировала Честити. – Ты молодец, Сара.
Остальная компания, за исключением спящих и Лауры, присоединилась к аплодисментам. Сара просияла и шутливо поклонилась.
– Чья очередь? – оживленно спросила она.
– Пожалуй, нам нужно заняться чем-то другим, – широко зевнул ее отец. – Мне необходимо хорошенько размяться, чтобы не заснуть на стуле. – Он поднялся и потянулся. – Я бы не возражал против прогулки.
– Только не в такую погоду. – Макс указал на снежную пелену за окном.
– Мы можем сыграть в другую игру, – с надеждой пролепетала Сара.
– Точно, – откликнулась Пруденс, проигнорировав протестующий стон мужа. – В сардинки. Она нас взбодрит.
– А как играют в сардинки? – спросила Сара.
– Ну, мы бросим жребий, и тот, кто вытянет его, должен спрятаться. Минут через десять все остальные начнут его искать. Тот, кто найдет, должен спрятаться в том же самом месте, пока не останется последний игрок.
– Пруденс, – взмолился Гидеон. – Я слишком стар для такой игры.
– Ничего подобного, – отрезала она. – Мы сделаем исключение для отца, тетушек, графини с Лаурой, но все остальные должны играть. – Она взяла листок бумаги и разорвала его на полоски. – Я нарисую на одном из них крест, и тот, кто вытащит его, спрячется. Сара, подай мне, пожалуйста, хрустальную вазу с серванта.
Сара вприпрыжку пронеслась по комнате, принесла вазу и вручила ее мачехе. Пруденс бросила в нее свернутые бумажки и перемешала их пальцами.
– Так, а теперь, Сара, обойди всех, пусть тянут жребий.
– Вначале нужно установить правила, – предупредила Констанс. – В каких частях дома нельзя прятаться?
– Очевидно, в служебных помещениях и спальнях тех, кто не участвует в игре, – оговорила условия Честити. – А также в подвалах и на чердаке.
– Н-да, широкий простор для поисков, – вздохнул Макс, вытаскивая бумажку из вазы, которую протянула ему Сара.
– В том-то весь смысл, – заявила его жена. – Мы отлично разомнемся, побегав по всему дому.
Дуглас вытащил клочок бумаги, наблюдая за Честити. Судя по ее реакции, ей достался непомеченный обрывок. Он развернул свой и смял его в ладони.
– Похоже, прячусь я, – поставил он бокал. – Сколько у меня времени?
– Минут десять, – ответила Честити. – И не вздумайте прятаться в какой-нибудь каморке, мы все должны втиснуться туда.
– Где захочу, там и спрячусь, мисс Дункан.
Он перегнулся через нее, чтобы выбросить бумажку в корзину, стоявшую рядом с ее креслом, умудрившись шепнуть ей на ухо:
– Например, в бельевой кладовке вашей ванной комнаты. Выпрямившись, игнорируя ее негодующий взгляд, он помахал рукой собравшимся и поспешил прочь.
В пустом, тускло освещенном холле Дуглас помедлил, прислушиваясь к звукам музыки, пению и взрывам смеха, доносившимся из служебных помещений, находившихся за зеленой дверью в задней части дома. Затем решительно зашагал вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки, и направился прямиком в ванную, которую указала ему Честити прошлым вечером.
Там действительно имелась бельевая кладовка с широкими полками, на которых высились стопки полотенец и оставалось достаточно места, чтобы мужчина, даже такой крупный, как он, мог сидеть на полу, вытянув ноги. Дуглас притворил дверь, прислонился к стене и приготовился ждать.
Впрочем, долго ждать не пришлось. Спустя условленные десять минут дом наполнился шумом, криками и топотом ног. Наконец дверь ванной с тихим скрипом отворилась. Дуглас чуточку приоткрыл дверь кладовки и коварно улыбнулся, убедившись, что не ошибся в своих предположениях. Просунув руку в щель, он схватил Честити за запястье.
– Ой! – ахнула она, когда он втащил ее в кладовку. – До сих пор не могу поверить, что ты сказал мне, где собираешься прятаться. Как ты мог! Ты поступил неспортивно. – Она снова ахнула, плюхнувшись к нему на колени, когда он дернул ее вниз.
– Чепуха. – Дуглас обнял ее. – Если мы вынуждены играть в дурацкую игру, будет только справедливо, если мы попытаемся немного развлечься по ходу дела.
Он поцеловал ее в затылок, от чего по всему ее телу разбежались восхитительные мурашки, и накрыл ладонью ее грудь, теребя пальцами сосок, пока тот не уперся в тонкий шелк платья.
Честити не шевелилась, чувствуя, как его свободная рука, забравшись под юбки, скользнула вверх по ее бедрам. В тесном пространстве кладовки она не могла ни повернуться, ни воспользоваться собственными руками, чтобы ответить на его ласки.
– Приподнимись, – попросил он, на мгновение убрав руку, чтобы расстегнуть пояс ее панталон.
Честити подчинилась, помогая ему стянуть с нее нижнее белье, и прикусила губу, чтобы не издать ни звука, когда его руки коснулись ее обнаженной кожи. Она боялась даже дышать. Если кто-нибудь войдет в ванную и заглянет в кладовку...
Она почувствовала толчок, увидев, что он расстегнул брюки, и приподнялась, чтобы он мог проникнуть к ней внутрь, а затем начала медленно двигаться, поднимаясь и опускаясь. Дыхание Дугласа участилось, обдавая ее шею влажным жаром. От усилий хранить молчание у нее на лбу выступил пот. А когда блаженство достигло высшей точки и она была уже не в силах сдерживаться, Дуглас зажал ладонью ее рот, заглушая рвущиеся наружу крики. После того как все кончилось и волна возбуждения схлынула, Честити обнаружила, что беззвучно смеется.
Она упала ему на грудь, слишком слабая, чтобы привести в порядок одежду или тревожиться о том, что их могут обнаружить... Пока дверь ванной не распахнулась. Честити замерла, чувствуя, как застыл под ней Дуглас, затем его руки быстро одернули ее юбку, прикрыв их обоих. Для беглого и нелюбопытного взгляда они выглядели вполне пристойно. Дверь кладовки открылась.
– Ты нашла нас, Кон, – констатировала Честити. – Здесь маловато места.
– Вижу. Я залезу на полку над вами. Она достаточно длинная и широкая, чтобы лечь. – Она претворила свои слова в действие, заявив, обращаясь к доктору: – Вы выбрали очень неудачное место, Дуглас.
– Да, прошу прощения, – смиренно согласился тот, чувствуя, как Честити сотрясается всем телом, не в силах сдержать смех. Он похлопал ее по бедру, понуждая приподняться, чтобы он мог поправить ее нижнее белье и застегнуть собственные брюки. Она подчинилась, все еще сотрясаясь от беззвучного смеха.
– Чем вы там заняты? – осведомилась Констанс.
– Ничем, просто здесь так тесно, что у меня затекли ноги, – пробормотала Честити, пока Дуглас застегивал пояс ее панталон.
– Если вы не хотите, чтобы вас нашли, могли бы помолчать, – раздался голос Макса из ванной. Он распахнул дверь кладовки и заглянул внутрь. – Господи, Фаррел, неужели вы не могли придумать ничего лучше?
– Лучше? – удивился Дуглас. – Вряд ли.
Честити не выдержала и залилась смехом. Макс посмотрел на нее, затем на свою жену.
– Я сказал что-то смешное?
– Если ты залезешь сюда, то, возможно, поймешь, – заявила Констанс.
– Никакого уважения к министру правительства ее величества, – вздохнул Макс, с трудом забравшись на полку. – Разве можно представить себе что-нибудь более унизительное для человека моего положения?
Голос его звучал приглушенно, так как ему пришлось втянуть голову в плечи, чтобы не удариться о верхнюю полку, а его ноги, не уместившись, болтались в воздухе.
– Остались еще Пру с Гидеоном и, разумеется, Сара, – перечислила Честити участников игры. – Мэри, конечно, не играет?
– Надеюсь, что нет, для ее же блага, – проворчал Макс. – Следующему, кто придет сюда, придется прятаться в ванне.
Дверь ванной распахнулась, и появилась Сара.
– Вот вы где! – радостно воскликнула она. – А почему вы оставили дверь кладовки открытой?
– Если мы ее закроем, то просто не уместимся здесь, – объяснила Честити. – Но ты достаточно мала, чтобы влезть на верхнюю полку. Сможешь?
– Запросто! – уверенно сказала девочка. Она перелезла через Макса и Констанс и забралась на верхнюю полку. – А здесь здорово.
– Все зависит от длины ног, – буркнул Макс. Появление Пруденс несколькими минутами позже переполнило чашу его терпения.
– Все, с меня хватит, – проворчал он. – Я не намерен ждать Гидеона.
– Тебе и не придется, я уже здесь, – появился на пороге Гидеон. Он покачал головой и рассмеялся. – Как, однако, непредусмотрительно с вашей стороны, Фаррел.
– Игра называется «сардины в бочке», – вступилась Честити за Дугласа. – Вся суть в том, чтобы создать тесную обстановку.
Макс спрыгнул со своей полки и согнулся, прижав ладони к пояснице.
– Доктор, у вас есть что-нибудь от боли в спине?
– Я бы прописал хорошую порцию виски, – посоветовал Дуглас. Он не решался снять Честити со своих коленей у всех на глазах, неуверенный, что все правильно застегнул.
– Помоги мне слезть, Макс. – Констанс протянула руки мужу. Он снял жену с полки, затем помог спрыгнуть вниз Саре.
– А вы двое, так и будете сидеть? – поинтересовалась Пруденс, глядя на Честити и Дугласа с бортика ванны, на который она присела за неимением ничего лучшего.
– Мне лично вполне удобно, – кивнула Честити. – А вам, Дуглас?
– Мне тоже, – солгал он. – Очень удобно.
Макс пристально посмотрел на них, затем прочистил горло.
– В таком случае мы вас оставим. – Он выпрямился и махнул в сторону двери: – Пойдемте, ребята. Попробуем придумать еще какую-нибудь дьявольскую игру.
– Как ты думаешь, они догадались? – осведомилась Честити, когда они остались одни.
– Будем считать твой вопрос риторическим. – Дуглас осторожно снял ее с себя. – Ради Бога, дай мне вылезти отсюда, пока я не потерял чувствительность в ногах.
– Мне бы твои заботы, – вздохнула Честити, выползая из кладовки. Поднявшись на ноги, она задрала юбки до талии, чтобы поправить надетое в спешке белье.
Дуглас со стоном отвернулся от такого соблазнительного зрелища, приводя в порядок собственную одежду.
– Готова?
– Готова. – Честити задержалась перед зеркалом и, облизнув палец, пригладила брови. – Бьюсь об заклад, наше появление будет встречено подмигиваниями и дурацкими шуточками.
– Что ж, нам некого винить, кроме самих себя, – бодро отозвался Дуглас.
– Кроме вас, доктор Фаррел, – поправила она. – Ведь это ты все затеял.
– Пожалуй, – согласился он с довольной улыбкой. – Но только не говори, что тебе не понравилось.
– Даже если понравилось, то вопреки моему желанию. – Честити направилась к двери.
Дуглас не сразу последовал за ней. Глубоко задумавшись, он повернулся к зеркалу над умывальником и вгляделся в собственное отражение. Он казался таким же, как всегда, и в то же время стал совсем другим, принимая во внимание его поведение в последние двадцать четыре часа. Дуглас вообще не узнавал себя. Он не принадлежал к числу мужчин, способных затеять сексуальные игры в бельевой кладовке, прости Господи. Не говоря уже о детских играх. Он никогда не стал бы принимать участия в подобных забавах. Для них он был слишком серьезен... слишком предан своей работе. Его жизнь текла в русле, которое он определил для себя много лет назад. Он не поддавался романтическим порывам, доверяясь инстинкту самосохранения, оберегавшему его от увлечений неподходящими женщинами. А Честити Дункан – независимая, темпераментная и, пожалуй, слишком умная – относилась как раз .к самой неподходящей из всех возможных. Нет, он не может позволить себе привязанности, которая будет отвлекать его от поставленной цели. Если он впустит Честити себе в душу, то не сможет забыть о ней ни на секунду. Она обоснуется в его сознании, такая же живая и неотразимая, как и в реальной жизни.
Но все аргументы почему-то не произвели обычного впечатления, и после минутного раздумья Дуглас решил, что в данный момент они населяют какую-то другую, альтернативную вселенную, где общепринятые правила не действуют. Одна лишь мысль об улыбке Честити наполнила его ощущением необъяснимой нежности. Тогда как любая мысль о Лауре Делла Лука вызывала вспышку раздражения и неосознанной неприязни. Не то чтобы он по-прежнему рассматривал ее в качестве возможной невесты. Будь так, он никогда бы не затащил Честити в постель. И хотя решение еще не оформилось в его голове, на подсознательном уровне он его принял.
И что дальше? Дуглас тряхнул головой. Он не знал ответа и ухватился за успокаивающую мысль, что от него не требуется никаких действий. По крайней мере в ближайшие несколько дней. Так почему бы не заняться изучением новых и удивительных сторон своего характера, так неожиданно открывшихся? Он вдруг осознал, что улыбается собственному отражению глупой самодовольной ухмылкой. Господи, да он не узнает самого себя!
– В такой снегопад не может быть и речи об охоте, – провозгласил лорд Дункан позже вечером. Он стоял у окна гостиной, сцепив за спиной руки и глядя на снежные хлопья, кружившиеся в темноте. – Чертова погода! Прошу прощения, графиня, – отвесил он извиняющийся поклон в сторону своей гостьи.
– Не беспокойтесь, лорд Дункан. – Графиня сделала небрежный жест из-за карточного стола. – Мне приходилось слышать и более сильные выражения.
– Все летит коту под хвост. – Его милость снова повернулся к окну. – Сбор охотников, завтрак... все придется отменить. Проклятие.
– Членов охотничьего общества уже оповестили об отмене? – поинтересовалась Констанс, выбирая одну из карт, которые держала в руке.
– Нет еще, но никуда не денешься. Мы не можем гонять гончих в такую метель, не говоря уже о лошадях. – Лорд Дункан вернулся к столу и снова взял свои карты. – Так какой картой ты пошла?
– Бубновой десяткой, – сообщила его старшая дочь.
– У тебя, похоже, сплошные козыри? – Лорд Дункан задумался, издавая невнятные звуки и постукивая пальцами по столу, затем с недовольным вздохом бросил на стол бубнового валета, которого его зять тут же покрыл дамой.
Констанс рассмеялась, собрав карты:
– Роббер наш, Макс.
Дверной колокольчик прозвенел почти одновременно с весьма энергичными ударами тяжелого молотка.
– Я открою, – направилась к двери Честити. – Наверное, пришло послание от лорда Беренджера.
Она уже подошла к парадной двери, когда со стороны кухни появился Дженкинс, раскрасневшийся и несколько утративший свой обычный лоск.
– Все в порядке, Дженкинс, – бросила она через плечо. – Я сама управлюсь. Продолжайте веселиться.
Дворецкий послушно .ретировался, отвесив нетвердый поклон, красноречиво свидетельствующий о количестве тостов, поднятых на кухне в честь праздника.
Честити отодвинула засов и распахнула дверь, впустив порыв снежного вихря.
– Счастливого Рождества, лорд Беренджер, – приветствовала она посетителя, не скрывая своего удивления. – Мы ожидали от вас записки, но никак не думали, что вы отважитесь выбраться из дома в такую метель.
– Да вот, решил лично принести дурные вести. Боюсь, ваш батюшка будет очень разочарован. – Глава охотничьего общества вошел в холл и принялся энергично топать ногами, стряхивая снег. Его и без того цветущее лицо раскраснелось от холода.
– Проходите погрейтесь, – пригласила Честити, подумав, что лорд Беренджер, вдовец средних лет, возможно, чувствует себя одиноким на Рождество.
– А, Джордж, входите, входите, – сердечно приветствовал своего соседа лорд Дункан. – Виски, коньяк... Чем предпочитаете травиться?
– Виски, Артур, спасибо.
Лорд Беренджер позволил Честити взять у него пальто и шарф и подошел к огню, потирая окоченевшие руки. С благодарностью приняв из рук хозяина бокал с виски, он раскланялся с присутствующими гостями, которых ему представили.
– Прошу вас, продолжайте. Не хотелось бы прерывать вашу партию, – указал он на карточный стол.
– О, мы с Максом только что выиграли роббер, – уведомила Констанс с плохо скрытым самодовольством. – Вряд ли отец с графиней жаждут нового поражения сегодня вечером.
– Когда-нибудь ты зайдешь слишком далеко, помяни мое слово. – Лорд Дункан погрозил дочери пальцем, прежде чем снова повернуться к гостю. – Ну что, сбор отменяется?