Фэйзер Джейн. Брачные игры

   – Пока что? – спросил он, глядя на нее из-под нахмуренных седых бровей.
   Честити пожала плечами:
   – Никогда не знаешь, что может случиться завтра.
   – Или кого можно встретить, – подхватила Констанс.
   Последовало короткое молчание, пока лорд Дункан переваривал услышанное. Затем на его щеках выступил легкий румянец, и он энергично тряхнул головой.
   – Чепуха, – заявил он. – Сущая чепуха. Не знаю, что на вас нашло... – Он потянулся к своему бокалу. – Давайте лучше поговорим о Рождестве, хотя не представляю, как мы сможем принять такую уйму народу. Я подумываю о том, чтобы отменить сбор охотников в имении.
   – Но мы всегда проводили сбор охотников, – возразила Констанс. – Сложилась традиция, мы не можем от нее отказаться.
   – Вино, закуски, – пробормотал лорд Дункан. – Сбор влетит в копеечку.
   – О, вряд ли, – рассмеялась Честити. – Полсотни рюмочек хереса, только и всего.
   – Как-нибудь справимся, – кивнула Пруденс.
   – Кроме того, не все рождественские развлечения требуют значительных расходов, – рассудила Честити. – Мы устроим вечеринку для соседей, сбор охотников на следующий день после сочельника, а в остальное время будем играть в домашние игры, например, разгадывать шарады. Во сколько это может обойтись?
   – Трехразовое питание для... какого количества людей? – Лорд Дункан задумался. – Завтрак, обед, ужин... не говоря уже о пятичасовом чае для... – он принялся считать в уме, – двенадцати человек! – объявил он чуть ли не с торжеством. – Не считая слуг, разумеется. И добавьте ко всему прочему рождественский обед и подарки для прислуги.
   – Отец, за все годы после смерти мамы мы ни разу не изменили семейным традициям, отмечая Рождество. А сейчас у нас больше денег, чем раньше, – терпеливо разъяснила Пруденс. – Тебе не о чем беспокоиться, кроме винного погреба. Обсуди с Дженкинсом, что там есть, а остальное можно заказать.
   Вместо ответа лорд Дункан буркнул что-то неразборчивое, что могло сойти за согласие, и сменил тему:
   – Как я понял, девочки, вы собираетесь на свадьбу к Луканам?
   – Да, и приедем на поезде. Дженкинс и миссис Хадсон отправятся на день раньше, – сообщила Честити.
   – Пожалуй, мне следует поехать с ними, чтобы проследить за приготовлениями.
   – Отличная идея! – воскликнула Честити, спеша заверить отца, что его участие в организации приема не будет лишним. – Где, по-твоему, лучше всего разместить графиню?
   – В зеленой спальне, вне всякого сомнения, – отозвался он. – Это самая большая из гостевых комнат с прекрасным видом на парк. Уверен, графине понравится.
   – Похоже, посеянное нами зернышко пустило корни, – резюмировала Констанс позже, когда лорд Дункан уединился в библиотеке со стаканчиком портвейна, а сестры поднялись в свою гостиную наверху.
   – И мы дали ему понять, что не возражаем против его повторной женитьбы, – откликнулась Честити со своего уютного местечка на диване.
   – И вполне успешно, – подвела итог Пруденс. – Главное теперь – не торопить события. Вы же знаете, как он упрям.
   – Жаль только, что он настолько одержим деньгами, точнее, их отсутствием, – вздохнула Честити.
   – Бедняжка, тебе .приходится постоянно сталкиваться с подобными разговорами. – Пруденс одарила ее сочувственной улыбкой. – Мы избавлены от них хотя бы дома.
   – О, все не так уж плохо, – поспешно успокоила их Честити.
   Констанс бросила на нее задумчивый взгляд, прежде чем сменить тему:
   – Если графиня займет зеленую комнату, где разместятся остальные? Как насчет нашего славного доктора? У тебя есть какие-нибудь мысли, Чес?
   – Может, поместить его в соседнюю с Лаурой комнату? – предложила Честити. – Или будет слишком нарочито?
   – Едва ли, – хмыкнула Пруденс. – Не могу представить себе, чтобы Лаура шастала по чужим постелям. А вы?
   Сестры дружно рассмеялись над столь абсурдной идеей. Лаура Делла Лука слишком чопорна и высокомерна для тайных вылазок под покровом ночи.
   – Зато, если поселить их в соседних комнатах, они будут то и дело натыкаться друг на друга, – высказалась Констанс. – На лестнице, в коридоре... ну и вы понимаете.
   – В таком случае мы поместим доктора в китайскую комнату, а его будущую невесту – в розовую спальню рядом, – подытожила Честити. – Думаю, ей там понравится. Не совсем в итальянском духе, но все розовое-розовое, а мебель белая с золотом. Она будет чувствовать себя как дома.
   – А дамы привезут с собой слуг? – спросила Констанс, потянувшись к секретеру за пером и блокнотом. – Пора начинать делать заметки.
   – Думаю, они возьмут своих личных горничных, – сказала Честити. – Миссис Хадсон найдет, где их разместить.
   – А доктор?
   – Вряд ли он явится с камердинером, – ответила Честити. – Если, конечно, не пожелает пустить нам пыль в глаза.
   – Джентльмены, обитающие на Уимпол-стрит, обычно имеют камердинеров, – объяснила Пруденс.
   – Насколько мне известно, у него есть экономка, она же кухарка, – задумчиво произнесла Честити. – Он сказал, что она досталась ему вместе с квартирой. Но я не уверена насчет камердинера.
   – Придется спросить его, – молвила Констанс. – При следующей встрече.
   – И когда же она будет? – задала вопрос Честити. – У нас нет его адреса, чтобы связаться с ним напрямую, и мы не можем воспользоваться услугами миссис Билл, не выдав своей причастности к брачному агентству.
   – Зато он знает, как найти тебя, – напомнила ей Констанс, зевнув, и поднялась на ноги. – Так или иначе, но ему придется объявиться до Рождества, чтобы уточнить маршрут, время и прочие детали, связанные с поездкой.
   – Лучше я спрошу у Лауры. Доктор оставил ей адрес своей приемной на Харли-стрит, – поведала Честити. – Я напишу ему и все узнаю. Для того чтобы известить его, незачем встречаться.
   – Пожалуй, – согласилась Пруденс, с любопытством глядя на младшую сестру. – Не хочешь встречаться – и не надо. Дело твое.
   – Вот именно, – проворчала Честити.

Глава 8

   Честити быстро шагала по улице в наглухо застегнутом пальто. Меховой воротник она подняла до ушей, шляпку надвинула на лоб, , руки спрятала в перчатки на меху. На ее ногах красовались высокие ботинки на пуговках. Но даже такие ухищрения не спасали от ледяного ветра, развевавшего концы ее шарфа. Изо рта у нее вырывался пар, щеки и кончик носа покраснели от холода.
   Угловой магазинчик миссис Бидл казался благословенной гаванью. Честити вошла внутрь и поспешно захлопнула за собой дверь. Остановившись посреди комнаты, она вдохнула теплый воздух, насыщенный запахами пряностей и свежей выпечки.
   На звук колокольчика из-за занавески, отделявшей магазин от кухни, показалась миссис Бидл.
   – О, мисс Чес, – просияла она. – Да вы совсем замерзли. Входите и выпейте чашечку горячего какао. Я только что вынула из плиты кекс. – Она подняла откидную крышку прилавка.
   – Я уже чувствую запах. – Честити похлопала ладонями, чтобы восстановить кровообращение в онемевших, несмотря на теплые перчатки, пальцах. – Что может быть лучше в такую погоду, чем какао с кексом? – Она зашла за прилавок, опустив за собой крышку, прежде чем последовать вместе с миссис Бидл за занавеску, в кухню.
   – О, как здесь уютно! – воскликнула она.
   – Садитесь поближе к плите, милочка. – Хозяйка поставила на огонь кастрюльку с молоком. – Там на полке для вас найдется пара писем.
   – Спасибо. – Честити взяла письма и опустилась на стул, придвинув его к плите. Оба конверта адресованы «Леди Мейфэра». Сунув их нераспечатанными в карман пальто, она сняла перчатки и размотала шарф. – На улице такой ветер, что все прохожие просто посинели от холода.
   – Да, сегодня маловато посетителей. – Миссис Бидл отрезала большой кусок кекса с клубничной начинкой. – В такой холод лучше сидеть дома. Угощайтесь, мисс Чес. Сейчас заварю какао.
   Честити с благодарной улыбкой взяла тарелку. Хозяйка насыпала какао в кружку, залила его кипящим молоком и энергично перемешала. Затем поставила кружку на табурет рядом со стулом гостьи.
   Честити вдохнула густой аромат напитка и отломила кусочек кекса.
   – Как поживаете, миссис Бидл?
   – Неплохо, дорогая, – добродушно ответила пожилая женщина. – Перед Рождеством дела всегда идут бойко.
   – Интересно, выпадет снег в сочельник? – Честити наслаждалась неспешной беседой в теплой кухне. Снова звякнул дверной колокольчик, и миссис Бидл, извинившись, скрылась за занавеской.
   – Давненько вы не приходили, доктор, – радостно встретила она пришедшего, войдя в магазин. – А я уж решила, что вы нас совсем покинули.
   – Я переехал на прошлой неделе, миссис Бидл, – пояснил Дуглас. – В центр Лондона.
   Честити едва дышала, застыв на месте с куском кекса в руке. Вот уж воистину повезло! Явись она пятью минутами раньше или позже, то налетела бы прямо на доктора Фаррела. Интересно, как бы она объяснила свое присутствие в скромном магазинчике, служившем почтовой конторой для «Леди Мейфэра». Дуглас не настолько глуп, чтобы не обратить внимания, что знакомство с потенциальной невестой состоялось не где-нибудь, а в доме Честити Дункан. Можно не сомневаться, что он сложил бы два и два вместе.
   – В центр Лондона? – восторженно переспросила миссис Бидл. – Я люблю там гулять, особенно на Рождество. Мне нравится рассматривать праздничные витрины. Так чего пожелаете, доктор?
   – О, как обычно... мятных и лакричных леденцов, по фунту того и другого, если вас не затруднит, миссис Бидл. И еще я хотел бы оставить у вас письмо для передачи.
   – Конечно, доктор. Просто положите его на прилавок, вон туда.
   Честити, притаившаяся за занавеской, могла слышать, как хозяйка насыпает и взвешивает конфеты. Она Проглотила наконец кусок кекса и, слизнув джем с пальцев, потянулась за кружкой с какао, стараясь не производить ни малейшего шума. Не то чтобы она опасалась, что Дугласа заинтересуют звуки, доносившиеся из личных апартаментов хозяйки. Просто так она чувствовала себя спокойнее.
   Вслед за обменом любезностями, сопровождавшими покупку, послышался звон дверного колокольчика, означавший, что посетитель ушел. Миссис Бидл вернулась в кухню с письмом в руке.
   – Какое совпадение, мисс Чес! – воскликнула она. – Доктор Фаррел только что оставил письмо для «Леди Мейфэра». Разве не удивительно, что вы оказались здесь собственной персоной?
   – Пожалуй. – Честити взяла протянутое письмо. – Но с другой стороны, в редакцию пишет немало народу.
   – И то правда, – подтвердила хозяйка с несколько озадаченным видом. – Но писать письма в журнал для дам совсем не похоже на доктора. О чем он может писать в «Леди Мейфэра»?
   – Не имею понятия, – сказала Честити. Сунув конверт в тот же карман, где уже лежали другие письма, она потянулась за шарфом и перчатками. – Я должна бежать, миссис Бидл. Большое спасибо за кекс и какао. Я так согрелась, что готова снова сразиться с холодом и ветром.
   – Вот и славно, мисс Чес. Передайте мои наилучшие пожелания мисс Кон и мисс Пру.
   – Обязательно. Мы, наверное, не увидимся до праздников, так что счастливого вам Рождества, миссис Бидл, и веселого Нового года.
   – И вам того же, моя дорогая, – пожелала та, следуя за девушкой в магазин.
   Честити отворила дверь и осторожно выглянула наружу. Дуглас, успевший добраться до ближайшего перекрестка, свернул за угол.
   – До свидания, миссис Бидл.
   Она помахала хозяйке рукой и вышла на улицу. Дуглас удалялся в направлении, противоположном тому, который вел к ее дому, однако Честити последовала за ним, даже не задумавшись. Она не хотела встречаться с доктором Фаррелом, но ей очень хотелось узнать, куда он направляется с двумя фунтами конфет.
   Свернув следом за Дугласом, Честити увидела его высокую фигуру, энергично шагавшую по улице. Она подождала, пока он скроется за очередным углом, и, подхватив юбки, припустила бегом, стараясь не упустить его из виду.
   Улицы становились все уже и грязнее. Людей встречалось мало, очевидно, из-за холодной погоды, но те немногие, кого она видела, были бедно одеты, а дети, выбегавшие из обшарпанных домишек, сверкали босыми пятками. Тем не менее Честити продолжала следовать за приметной фигурой доктора, который целеустремленно шагал вперед, не глядя по сторонам.
   – Леди, леди... подайте пени... один пени, леди...
   Честити настолько углубилась в свои мысли, подавленная окружающей нищетой, что не сразу услышала голоса, просившие подаяние. Обернувшись, она оказалась лицом к лицу со стайкой оборванных подростков с протянутыми руками.
   Пошарив в карманах в поисках кошелька, она вытрясла на ладонь горсть мелочи, чувствуя на себе пристальные взгляды, следившие за каждым ее движением. При виде монет подростки подступили ближе. В их запавших глазах появилось хищное выражение. Честити ощутила беспокойство. Как она могла поддаться такому дурацкому порыву! Теперь даже пожелай она вернуться назад, вряд ли ей удастся найти обратную дорогу в хитросплетении глухих улочек. Придется открыться Дугласу, и бог знает как он отнесется к ее преследованию. Швырнув мелочь на землю, она бросилась бегом за своей ускользающей целью, оставив мальчишек сражаться за медные гроши, ползая на четвереньках.
   Дуглас свернул в узкий переулок за церковью и остановился перед одним из домов. Он явно не подозревал, что она следует за ним, и Честити замедлила шаг, переводя дыхание. Доктор открыл дверь и исчез внутри. Колючий ветер нес по улице измазанную в навозе солому, обрывки бумаги, картофельные очистки и прочий мусор. Честити поежилась, чувствуя, как холод пробирается под теплое пальто. Не может же она стоять здесь до бесконечности! Распрямив плечи, Честити решительно подошла к двери и распахнула ее, шагнув в небольшое, тускло освещенное помещение, набитое людьми, в основном детьми и женщинами с изможденными лицами.
   Она растерянно огляделась, ошеломленная видом человеческого несчастья, казавшегося настолько осязаемым, что она ощущала его запах. В комнате было одновременно холодно и душно, едкий дым от горевших в очаге углей смешивался с чадом масляных ламп. Дуглас стоял к ней спиной, склонившись над женщиной, сидевшей на шатком стуле с младенцем в руках. Взяв у нее из рук ребенка, он прислонил его к своему плечу привычным жестом, свидетельствующим о немалом опыте.
   – Закройте дверь, – бросил он, не оборачиваясь, и Честите осознала, что все еще стоит на пороге, впуская холодный воздух в помещение.
   Она хотела шагнуть назад, на улицу, затворив за собой дверь, но тут Дуглас оглянулся и недоверчиво уставился на нее, все еще придерживая своей большой ладонью головку младенца.
   – Честити? Какого дьявола...
   – Я заметила вас на улице и хотела подойти, – поспешно стала объяснять Честити, не дав ему закончить. – Но ко мне пристали какие-то подростки, требовавшие денег, и я испугалась. Глупо, конечно... – Она беспомощно замолчала, понимая всю неубедительность подобного объяснения своему бесцеремонному и явно нежелательному вторжению.
   Младенец заплакал, переключив на себя внимание Дугласа. Он коснулся пальцами крохотного ушка, и ребенок отозвался жалобным воплем.
   – Ну-ну, – протянул Дуглас, нежно покачивая малыша, мать которого взирала на него со смесью надежды и безысходности. – Кажется, он подхватил ушную инфекцию. Думаю, мы в силах ему помочь. – Он взглянул на женщину с успокаивающей улыбкой. – Пройдемте в кабинет, миссис Кроукер – С плачущим ребенком на руках он направился в соседнюю комнату. Мать последовала за ним.
   Честити осталась стоять у входной двери, размышляя над тем, не выскользнуть ли ей за дверь и сделать вид, что она никогда сюда не приходила. Почувствовав, что ее дергают за юбку, она опустила глаза и увидела обращенное к ней бледное личико девочки лет четырех. Из покрасневшего носа малышки текло. Порывшись в сумке, Честити нащупала пакетик мятных леденцов, который всегда носила с собой, и протянула один девочке. Секунду та с подозрением смотрела па конфетку, затем схватила ее и быстро сунула в рот, словно боялась, что ее отнимут.
   Дверь кабинета отворилась, выпустив миссис Кроукер с притихшим младенцем на руках. Следом появился Дуглас и поманил к себе Честити. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Провожаемая тусклыми безразличными взглядами, она последовала за ним в небольшую комнату, всю обстановку которой составляли стол, два колченогих стула, книжная полка и ширма в углу.
   – Что вы здесь делаете? – требовательно спросил Дуглас.
   – Я же сказала. Увидела вас и попыталась догнать, – ответила Честити вызывающим тоном, словно ее поступок был самый естественный на свете. – Мне нужно задать вам вопрос. Точнее, несколько вопросов.
   Угольно-черные глаза доктора недружелюбно блеснули.
   – И что же привело достопочтенную Честити Дункан в такую непрезентабельную часть Лондона?
   – Я заходила к нашей старой служанке, бойко солгала она. – Она живет в Кенсингтоне, на Хай-стрит... над булочной. Мы с сестрами по очереди навещаем ее раз в месяц. Бедная старушка страдает от одиночества. Я как раз выходила от нее, когда увидела вас, и решила воспользоваться случаем, чтобы получить ответ на свои вопросы.
   Дуглас недоверчиво воззрился на нее:
   – И ради каких-то вопросов вы рискнули забраться так далеко?
   – А что такого? – наивно осведомилась Честити. – По-моему, вполне естественно, увидев на улице человека, с которым хочешь поговорить, последовать за ним и постараться привлечь его внимание.
   Дуглас нетерпеливо тряхнул головой.
   – В таком случае почему вы не окликнули меня? – опять спросил он. – Как только увидели.
   Хороший вопрос. Честити медлила, чувствуя, что правдивый ответ не встретит у пего понимания. Доктор не походил на человека, способного извинить простое человеческое любопытство.
   – Я окликала, – опять солгала она. – Но вы шли очень быстро и, видимо, не слышали. А когда я сообразила, что заблудилась, мне ничего не оставалось, как следовать за вами. Кстати, что это за место?
   Дуглас сжал губы при виде отвращения в ее глазах. Он словно услышал голос Марианны, задавшей ему тот же вопрос и тем же тоном.
   – Боюсь, здесь не самое привычное для вас окружение, – произнес он с нескрываемым презрением.
   Честити слегка покраснела.
   – Думаю, и для вас тоже, – заметила она. – Оно совсем не похоже на Харли-стрит.
   С минуту он молча смотрел на нее, словно на какую-то букашку под микроскопом, затем сухо ответил:
   – Да. Но если вы постараетесь ничего не трогать и не слишком глубоко дышать, то, будем надеяться, не подхватите здесь какую-нибудь заразу.
   Румянец на щеках Честити стал гуще. Может, она и явилась сюда без приглашения, но ничем не заслужила презрительной отповеди.
   – Пожалуй, мне лучше нанять экипаж, – процедила она, пытаясь сохранить достоинство.
   – Не будьте смешной, – оборвал ее Дуглас. – Не думаете же вы в самом деле, что в таком районе города можно встретить извозчика.
   Честити сделала глубокий вдох и без всякого выражения произнесла:
   – Если вы объясните мне, как выбраться отсюда и добраться до сколько-нибудь знакомых мест, я оставлю вас в покое. И. вы сможете заняться своими пациентами.
   Дуглас не сразу ответил, но сердитая морщинка над его густыми бровями стала глубже. Ему только не хватало, чтобы дамочка из высшего общества совала нос в его дела! Если она начнет трепать языком, слухи разойдутся по всему городу. Интересно, много ли найдется богатых пациентов, которые пожелают иметь дело с врачом, который ведет прием в лондонских трущобах? Да они будут обходить его за версту! Но ущерб уже нанесен, и он не может с чистой совестью отпустить ее одну.
   – Сомневаюсь, что вы сумеете выбраться отсюда, – заявил он наконец. – К тому же вы обязательно привлечете к себе нежелательное внимание. Я понимаю, что здесь не самое приятное место, но вам придется подождать, пока я смогу проводить вас домой. Сядьте вон туда. – Он указал на стул у окна.
   Честити могла бы ответить, что находит подобное место не неприятным, а удручающим. То, что она увидела, вызвало у нее ужас и сострадание. Но если доктор Фаррел считает нужным разговаривать с ней таким саркастическим тоном, будь она проклята, если признается в том, что чувствует на самом деле.
   – Я посижу в приемной, – повернулась она к двери.
   – Я бы вам не советовал, – бросил Дуглас. – Там полно всякой заразы, которая только и ждет, чтобы наброситься на такой редкостный цветок, как вы.
   – А как же вы? – Честити начала злиться. Она не могла понять, чем вызвана подобная враждебность. Конечно, у него есть основания для недовольства, но он заходит слишком далеко, и она не намерена терпеть его грубость. – Вам не кажется, что вы можете перенести инфекцию на людей, с которыми общаетесь в своей другой жизни, доктор Фаррел?
   – Уверяю вас, мисс Дункан, что я принимаю все меры, чтобы не стать переносчиком заразы, – заверил он ее все тем же презрительным тоном.
   Честити вышла в приемную и села на свободное место. Дети хныкали и вертелись, а их апатичные матери чередовали шлепки с объятиями. Все дрожали от холода. Честити раздала остатки леденцов, сожалея, что не захватила больше и считая такое угощение слабым утешением перед лицом общего несчастья. По крайней мере оно создавало у нее ощущение, что она оказалась не совсем бесполезна. Кутаясь в пальто, Честити сидела в своем углу, наблюдая за Дугласом, когда он выходил из своего кабинета и тихо переговаривался с очередным пациентом, прежде чем пригласить его войти.
   Доктор разительно отличался от элегантного врача, обитавшего на Уимпол-стрит и Харли-стрит, и от человека, который обожал скрипку и мог быть обаятельным и остроумным собеседником, не говоря уже о вольностях, которые он себе позволил, подсаживая ее в карету. Определенно в лице Дугласа Фаррела она встретила доктора Джекилла и мистера Хайда (** Персонажи романа Роберта Льюиса Стивенсона.). Но почему он работает здесь? Может, все дело в том, что он не решается отказаться отданной практики, пока не обзавелся другой, более прибыльной, на Харли-стрит? Но разве здешние пациенты в состоянии платить за его услуги? Вряд ли.
   «А что, если он сознательно сделал такой выбор?» – вдруг подумала Честити, глядя, как Дуглас опустился на колени перед пожилой женщиной с обмотанными тряпьем ногами. Придерживая ладонью бесформенную ступню, он размотал полоски ткани и осторожно ощупал распухшие лодыжки. Да ведь он относится к несчастным больным беднякам с любовью! А они ловят каждое его слово, не отрывая от него глаз и следя за каждым его движением. Но как совместить такую, почти библейскую сцену с доходной практикой на Харли-стрит? И почему он отнесся к ней с таким презрением, с такой враждебностью, если любит свое дело? Если гордится тем, что делает? Зачем вести себя так, будто его поймали за каким-то постыдным занятием?
   Почти два часа Честити просидела у стены, стараясь казаться невидимой. Что ж, по крайней мере она разгадала загадку леденцов, решила она, заметив, что большинство взрослых выходят из кабинета доктора с лекарствами, а все дети без исключения – с горстями конфет. Наконец Дуглас пригласил последнего пациента, и Честити осталась в приемной одна. Продрогнув от долгого сидения на месте, она поднялась с обшарпанного стула и, подойдя к очагу, протянула руки к скудному пламени.
   Дверь кабинета открылась, и она услышала голос Дугласа:
   – Приведите Мэдди через пару дней, миссис Гарт. Очень важно, чтобы я еще раз осмотрел ее. Постарайтесь не забыть.
   Повернувшись, Честити увидела доктора, провожавшего к выходу изможденную женщину и щупленькую девочку.
   – Вот бедняги, – беспомощно пожалела она их.
   – Вот именно. Бедняки. – Дуглас прошел мимо нее и нагнулся к очагу, чтобы присыпать угли, потом погасил лампы. – Полагаю, сегодняшний день показался вам интересным? Возможно, даже познавательным? – Он говорил все тем же враждебным тоном, словно бросал ей вызов.
   – Скорее удручающим, – уточнила она. – Я понимаю, почему вы хотите перебраться на Харли-стрит.
   – Вот как? – издал он короткий смешок. – Понимаете? – Распахнув дверь, он пропустил ее вперед, затем вышел сам и притворил за собой дверь.
   – Разве вы не запираете помещение? – спросила Честити, обматывая шею шарфом.
   – Здесь нечего красть, и потом, вдруг какому-то бедолаге захочется погреться, – коротко разъяснил Дуглас, глядя на нее все с той же хмурой гримасой. – Могу я надеться, что мой маленький секрет останется между нами? – добавил он с таким видом, словно слова вытягивают из него клещами.
   – У меня нет привычки сплетничать, – холодно обещала Честити. – И вообще, ваши дела меня не касаются.
   Дуглас не выглядел убежденным, однако коротко кивнул.
   – Пойдемте, я до смерти замерз.
   Он схватил Честити за руку и быстро зашагал, увлекая ее за собой по убогим улочкам, пока они не очутились на широкой и прямой Хай-стрит.
   – Здесь на углу остановка омнибуса, – показал он. – Он доставит нас прямо на Оксфорд-стрит.
   Честити чуть не сказала, что в такой холод она предпочла бы нанять экипаж, но вовремя прикусила язык. После увиденного сегодня днем она бы не удивилась, что доктору нечем заплатить за кеб. Помня, как Дуглас отреагировал на намек, что у него, возможно, туговато с деньгами, Честити не хотела напрашиваться на очередной выговор, предложив оплатить проезд.