Страница:
– Слышал, мой дорогой, слышал. Никогда не думал, что сестра Данстона может быть такой стильной дамой, – отвечал его друг, похожий на макаронину в своем узком костюме.
– Она только наполовину ему сестра, – поправил Джордж. – Я очень опасаюсь, друг мой, что у Джека теперь хлопот полон рот.
– Ему это не повредит, – возразил Фокс. – Но прежде всего мне хотелось бы знать, почему он на ней женился.
– Я и сам недоумевал, но теперь, когда я ее увидел… – Джордж не закончил фразы.
– Да, согласен она весьма необычна. Но ведь это Лэйси. Фортескью и Лэйси всегда были как масло и вода.
– Но нет таких скрижалей, на которых было бы написано, что такое невозможно, – заметил Джордж. – И мне бы хотелось продолжить знакомство с этой леди.
– Интересно, как она играет в карты, – задумчиво сказал Фокс, мысленно возвращаясь к своему наваждению.
– Думаю, как Лэйси, – предположил Джордж, широким жестом снимая шляпу и отвешивая Арабелле, проходившей мимо и опиравшейся на руку мужа, изысканнейший поклон.
Она ответила ему дружеской улыбкой, в которой не было ни тени искусственности. По правде говоря, было трудно предположить, что эта спокойная и безмятежная женщина окажется способной полностью пресечь сплетни. Она ясно дала понять, что ей известно все, что следовало знать о любовнице мужа, но что она мало интересуется его романом, если не равнодушна к нему вообще.
Джек молча проводил жену до экипажа. Форейтор, завидев их, вскочил с места, чтобы открыть для нее дверцу.
– Добрый вечер, ваши светлости… Он спустил для Арабеллы подножку.
Прежде чем сесть в экипаж, она потихоньку спросила Джека:
– Ты уверен, что не хочешь вернуться домой и поскандалить со мной как следует? Для тебя вредно кипеть. Не лучше ли выпустить пар?
– Будьте любезны сесть в экипаж, мэм, – обратился он к ней с преувеличенной учтивостью. – Дует холодный ветер.
Арабелла села, поблагодарив ожидавшего кучера, и была только наполовину удивлена, когда муж последовал за ней и сел напротив.
Он откинулся на спинку сиденья, сложив на груди руки, и с минуту в молчании созерцал ее, прежде чем заговорить. Тон его был обманчиво любезным, и в нем едва слышалось умеренное любопытство.
– Похоже, ты решила провоцировать меня, Арабелла?
Она с безмятежным видом смотрела на него через разделявшее их узкое пространство экипажа.
– Ты сам нарушил правила, Джек. Мы договорились, что наш брак по расчету будет абсолютно прозрачным. Я не стала бы соваться в твои дела, если бы ты не вмешивался в мои. А теперь оказалось, что ты вдруг ожидаешь, что я поведу себя, как какая-нибудь жеманная мисс, чьи нежные уши не могут выдержать разговоров о женщине, которая была твоей любовницей… Как долго, Джек, леди Уорт твоя любовница?
На мгновение Джек прикрыл глаза. Потом открыл их и ответил:
– Три года.
– У вас есть общие дети?
Казалось, любопытство ее было вполне естественным, и в ее тоне он не заметил и намека на ревность. Но разумеется, он и не хотел бы, чтобы она ревновала.
– Насколько мне известно, нет, – ответил он.
Она кивнула, потом сказала самым будничным тоном:
– Это все, что я хотела знать.
– Я в восторге слышать это, – откликнулся он с иронической улыбкой. – Можем мы договориться больше никогда не возвращаться к этой теме?
– О, не думаю, что могу это пообещать, – ответила она, задумчиво хмурясь. – Кто знает, что может случиться.
Она подалась вперед и положила свою руку в перчатке поверх его руки.
– Но обещаю, Джек, что я всегда буду сама любезность и дружелюбие по отношению к леди Уорт.
– Это как раз то, чего я опасался, – заметил он и посмотрел на нее, прищурившись. – Позвольте мне сказать вам, мадам жена, что вы полны сюрпризов, как змеиное гнездо, и эта ваша невинная улыбка и ваши обещания ни на минуту не ввели меня в заблуждение.
– У меня нет намерения заставить вас обманываться на мой счет, – запротестовала она. – Я просто хочу расставить точки над i и дать вам понять, что правила не изменились. Вы обещали мне, что Лондон станет моим пристанищем, и я собираюсь его сделать таковым.
Она принялась загибать пальцы один за другим.
– Кстати, ваши друзья мне нравятся. Оба они, мистер Фокс и лорд Кавена, обещали завтра же навестить меня. Принцы не произвели на меня ни малейшего впечатления, но терпеть их можно.
– Должно, – заметил он с суховатой улыбкой, теперь глядя на нее в каком-то гипнотическом оцепенении.
– Думаю, герцогине Девонширской следовало бы быть чуть цивилизованнее.
При этих словах он рассмеялся:
– Моя дорогая, герцогиня Девонширская, вне всякого сомнения, самая влиятельная и достойная особа в Лондоне. И если будет на то ее воля, может приобщить тебя к цивилизации, но, поверь мне, не стоит заблуждаться на ее счет.
– В самом деле? – спросила Арабелла со слабой улыбкой.
Потом вдруг атаковала его:
– Тебе не кажется странным, что родные моей матери из Корнуолла так и не ответили на мое письмо? Я писала им в августе, а нынче январь. – Она пожала плечами. – Конечно, теперь мне их ответ не важен. По правде говоря, я чуть не забыла, что написала им, но вдруг подумала, живы ли они. Как ты считаешь, уж не стерла ли их с лица земли какая-нибудь эпидемия?
– Понятия не имею, – ответил Джек.
Он протянул руку себе за спину и постучал в перегородку, отделявшую их от кучера. Экипаж остановился.
– Здесь я должен тебя покинуть. От Пиккадилли до клуба «Брукс» дойду пешком.
Он склонился к ней, запечатлел на ее лбу подчеркнуто холодный поцелуй и открыл дверцу коляски.
Арабелла откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Она чувствовала себя вконец измотанной. Когда она их снова открыла, экипаж остановился возле дома. Она вышла на улицу и поднялась по ступенькам к парадной двери. Холодный воздух вернул ее к жизни. У дверей ее ожидал ночной швейцар.
– Вам что-нибудь еще понадобится сегодня вечером, ваша светлость? – спросил он, закрывая за ней парадную дверь и запирая ее на засов.
– Нет, благодарю вас, Сайлас. Мне ничего не нужно. Не знаю, когда вернется его светлость.
– Едва ли до рассвета, мадам, – ответил лакей с многозначительным кивком.
Конечно, ему это известно, размышляла Арабелла. Он уже много лет в услужении у герцога и прекрасно знаком с его привычками. Она с улыбкой пожелала ему доброй ночи и направилась вверх по лестнице в библиотеку. Две свечи горели в настенных подсвечниках по обе стороны камина и неярко освещали эту часть комнаты, но стены, обшитые темными панелями, с рядами книг, утопали в тени. Она закрыла за собой дверь и с минуту постояла, прислонясь к ней, взвешивая последствия того, что собиралась сделать.
Кражей это не могло быть, потому что она собиралась забрать то, что принадлежало ей. Конечно, Джек будет возмущен тем, что она открыла его сейф и рылась в его личных бумагах. Но если она не будет ничего смотреть, а только возьмет свое письмо и снова запрет сейф, это будет значить, что она не хотела копаться в его секретах. Конечно, может статься, что он ничего и не заметит. Возможно, он даже не помнит, что у него хранится ее письмо. Если он не собирался его отправлять, то ему было незачем держать его при себе.
Арабелла подошла к письменному столу, едва слышно ступая, будто крадучись, хотя была в комнате одна, и единственным, кто бодрствовал, был ночной привратник, а он не мог оставить свой пост. Она присела к письменному столу и открыла ящик, где, как однажды видела, Джек держал ключ от сейфа. Она не сразу его нашла и принялась перебирать бумаги, пока ее пальцы не нащупали маленького выступа в дальнем конце ящика. Арабелла нажала на этот выступ, внутренняя пружина отделения подалась, и оно открылось. Ключ был в нем.
Она склонилась над столом, пытаясь открыть нижний ящик, где Джек держал сейф, вытащила маленький окованный железом сундучок и осторожно поставила его на стол. Ключ подошел и мягко повернулся в замке. Она подняла крышку и заглянула внутрь – там лежала пачка бумаг. Днем ее письмо лежало наверху, но сейчас его там не было, и ее пальцы неуверенно перебирали содержимое сейфа. Она не хотела трогать ничего, что не принадлежало ей.
Потом начала решительно вынимать бумаги одну задругой, раскладывая их точно в таком же порядке, как прежде, и тщательно стараясь не смотреть, что на них написано.
В середине ящика она обнаружила свое письмо. Со вздохом облегчения она вынула его и педантично сложила все остальные документы. Когда она закрывала крышку сейфа, на первый взгляд там было все как раньше. Арабелла заперла ящик и вернула сейф и ключ на прежние места.
Захватив письмо, она вышла из библиотеки и направилась в свою спальню, где Бекки дремала у камина в ожидании госпожи.
Перед рассветом Джек покинул игорное заведение. Он в первый раз после возвращения в Лондон с Арабеллой провел за игрой целую ночь. Он и не собирался проводить всю ночь за игрой в фараон. В предрассветных сумерках он окликнул наемный экипаж.
Почему это ни с того ни с сего Арабелла заговорила о своих корнуэльских родственниках? Он, собственно говоря, давно забыл об этом неотправленном письме.
Джек хмурился в темноте экипажа, в то время как тот несся по улицам в предрассветной тишине.
Он сожжет его нынче утром, а вместе с ним исчезнут угрызения совести.
Двадцатью минутами позже он сидел за своим письменным столом, снова и снова перебирая бумаги в яшике-сей-фе. Потом откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Нет, он не пропустил письмо, когда перебирал бумаги в первый раз, – его там не было. Так куда же оно подевалось?
Он стремительно выпрямился на стуле. По-видимому, оно у Арабеллы, но как она, черт возьми, его обнаружила? И что теперь ему делать? Он отставил сейф, поднялся на ноги и тихо вышел из библиотеки. Мальчик-поваренок с совком, полным угля, вжался в стену, чтобы пропустить его, когда герцог появился в холле. Джек едва заметил его и не обратил внимания на взошедшее солнце. Парадная дверь была открыта, и горничная, стоя на коленях, скребла ступеньки крыльца, щедро расплескивая воду из ведра. В дом проникали звуки пробуждающегося города.
Джек на мгновение задержался на нижней ступеньке широкой подковообразной лестницы. Арабелла поставила его перед немыслимым выбором. Если он уличит ее в том, что она проникла в его сейф, он будет вынужден признаться в своем обмане. Но не скажи он ничего, то угодит в приготовленную для него ловушку.
А он отлично знал, что представители семейства Лэйси были мастерами ставить капкан.
Он неторопливо поднимался в свою спальню. Почва, на которой зиждился его брак, оказалась предательской. Это не был простой и прагматичный брак по расчету. Его жена ему не доверяла, а теперь и он не знал, сможет ли доверять ей. Внезапно они оказались в разных и враждебных друг другу лагерях. И как, черт возьми, такое случилось?
ГЛАВА 14
– Она только наполовину ему сестра, – поправил Джордж. – Я очень опасаюсь, друг мой, что у Джека теперь хлопот полон рот.
– Ему это не повредит, – возразил Фокс. – Но прежде всего мне хотелось бы знать, почему он на ней женился.
– Я и сам недоумевал, но теперь, когда я ее увидел… – Джордж не закончил фразы.
– Да, согласен она весьма необычна. Но ведь это Лэйси. Фортескью и Лэйси всегда были как масло и вода.
– Но нет таких скрижалей, на которых было бы написано, что такое невозможно, – заметил Джордж. – И мне бы хотелось продолжить знакомство с этой леди.
– Интересно, как она играет в карты, – задумчиво сказал Фокс, мысленно возвращаясь к своему наваждению.
– Думаю, как Лэйси, – предположил Джордж, широким жестом снимая шляпу и отвешивая Арабелле, проходившей мимо и опиравшейся на руку мужа, изысканнейший поклон.
Она ответила ему дружеской улыбкой, в которой не было ни тени искусственности. По правде говоря, было трудно предположить, что эта спокойная и безмятежная женщина окажется способной полностью пресечь сплетни. Она ясно дала понять, что ей известно все, что следовало знать о любовнице мужа, но что она мало интересуется его романом, если не равнодушна к нему вообще.
Джек молча проводил жену до экипажа. Форейтор, завидев их, вскочил с места, чтобы открыть для нее дверцу.
– Добрый вечер, ваши светлости… Он спустил для Арабеллы подножку.
Прежде чем сесть в экипаж, она потихоньку спросила Джека:
– Ты уверен, что не хочешь вернуться домой и поскандалить со мной как следует? Для тебя вредно кипеть. Не лучше ли выпустить пар?
– Будьте любезны сесть в экипаж, мэм, – обратился он к ней с преувеличенной учтивостью. – Дует холодный ветер.
Арабелла села, поблагодарив ожидавшего кучера, и была только наполовину удивлена, когда муж последовал за ней и сел напротив.
Он откинулся на спинку сиденья, сложив на груди руки, и с минуту в молчании созерцал ее, прежде чем заговорить. Тон его был обманчиво любезным, и в нем едва слышалось умеренное любопытство.
– Похоже, ты решила провоцировать меня, Арабелла?
Она с безмятежным видом смотрела на него через разделявшее их узкое пространство экипажа.
– Ты сам нарушил правила, Джек. Мы договорились, что наш брак по расчету будет абсолютно прозрачным. Я не стала бы соваться в твои дела, если бы ты не вмешивался в мои. А теперь оказалось, что ты вдруг ожидаешь, что я поведу себя, как какая-нибудь жеманная мисс, чьи нежные уши не могут выдержать разговоров о женщине, которая была твоей любовницей… Как долго, Джек, леди Уорт твоя любовница?
На мгновение Джек прикрыл глаза. Потом открыл их и ответил:
– Три года.
– У вас есть общие дети?
Казалось, любопытство ее было вполне естественным, и в ее тоне он не заметил и намека на ревность. Но разумеется, он и не хотел бы, чтобы она ревновала.
– Насколько мне известно, нет, – ответил он.
Она кивнула, потом сказала самым будничным тоном:
– Это все, что я хотела знать.
– Я в восторге слышать это, – откликнулся он с иронической улыбкой. – Можем мы договориться больше никогда не возвращаться к этой теме?
– О, не думаю, что могу это пообещать, – ответила она, задумчиво хмурясь. – Кто знает, что может случиться.
Она подалась вперед и положила свою руку в перчатке поверх его руки.
– Но обещаю, Джек, что я всегда буду сама любезность и дружелюбие по отношению к леди Уорт.
– Это как раз то, чего я опасался, – заметил он и посмотрел на нее, прищурившись. – Позвольте мне сказать вам, мадам жена, что вы полны сюрпризов, как змеиное гнездо, и эта ваша невинная улыбка и ваши обещания ни на минуту не ввели меня в заблуждение.
– У меня нет намерения заставить вас обманываться на мой счет, – запротестовала она. – Я просто хочу расставить точки над i и дать вам понять, что правила не изменились. Вы обещали мне, что Лондон станет моим пристанищем, и я собираюсь его сделать таковым.
Она принялась загибать пальцы один за другим.
– Кстати, ваши друзья мне нравятся. Оба они, мистер Фокс и лорд Кавена, обещали завтра же навестить меня. Принцы не произвели на меня ни малейшего впечатления, но терпеть их можно.
– Должно, – заметил он с суховатой улыбкой, теперь глядя на нее в каком-то гипнотическом оцепенении.
– Думаю, герцогине Девонширской следовало бы быть чуть цивилизованнее.
При этих словах он рассмеялся:
– Моя дорогая, герцогиня Девонширская, вне всякого сомнения, самая влиятельная и достойная особа в Лондоне. И если будет на то ее воля, может приобщить тебя к цивилизации, но, поверь мне, не стоит заблуждаться на ее счет.
– В самом деле? – спросила Арабелла со слабой улыбкой.
Потом вдруг атаковала его:
– Тебе не кажется странным, что родные моей матери из Корнуолла так и не ответили на мое письмо? Я писала им в августе, а нынче январь. – Она пожала плечами. – Конечно, теперь мне их ответ не важен. По правде говоря, я чуть не забыла, что написала им, но вдруг подумала, живы ли они. Как ты считаешь, уж не стерла ли их с лица земли какая-нибудь эпидемия?
– Понятия не имею, – ответил Джек.
Он протянул руку себе за спину и постучал в перегородку, отделявшую их от кучера. Экипаж остановился.
– Здесь я должен тебя покинуть. От Пиккадилли до клуба «Брукс» дойду пешком.
Он склонился к ней, запечатлел на ее лбу подчеркнуто холодный поцелуй и открыл дверцу коляски.
Арабелла откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Она чувствовала себя вконец измотанной. Когда она их снова открыла, экипаж остановился возле дома. Она вышла на улицу и поднялась по ступенькам к парадной двери. Холодный воздух вернул ее к жизни. У дверей ее ожидал ночной швейцар.
– Вам что-нибудь еще понадобится сегодня вечером, ваша светлость? – спросил он, закрывая за ней парадную дверь и запирая ее на засов.
– Нет, благодарю вас, Сайлас. Мне ничего не нужно. Не знаю, когда вернется его светлость.
– Едва ли до рассвета, мадам, – ответил лакей с многозначительным кивком.
Конечно, ему это известно, размышляла Арабелла. Он уже много лет в услужении у герцога и прекрасно знаком с его привычками. Она с улыбкой пожелала ему доброй ночи и направилась вверх по лестнице в библиотеку. Две свечи горели в настенных подсвечниках по обе стороны камина и неярко освещали эту часть комнаты, но стены, обшитые темными панелями, с рядами книг, утопали в тени. Она закрыла за собой дверь и с минуту постояла, прислонясь к ней, взвешивая последствия того, что собиралась сделать.
Кражей это не могло быть, потому что она собиралась забрать то, что принадлежало ей. Конечно, Джек будет возмущен тем, что она открыла его сейф и рылась в его личных бумагах. Но если она не будет ничего смотреть, а только возьмет свое письмо и снова запрет сейф, это будет значить, что она не хотела копаться в его секретах. Конечно, может статься, что он ничего и не заметит. Возможно, он даже не помнит, что у него хранится ее письмо. Если он не собирался его отправлять, то ему было незачем держать его при себе.
Арабелла подошла к письменному столу, едва слышно ступая, будто крадучись, хотя была в комнате одна, и единственным, кто бодрствовал, был ночной привратник, а он не мог оставить свой пост. Она присела к письменному столу и открыла ящик, где, как однажды видела, Джек держал ключ от сейфа. Она не сразу его нашла и принялась перебирать бумаги, пока ее пальцы не нащупали маленького выступа в дальнем конце ящика. Арабелла нажала на этот выступ, внутренняя пружина отделения подалась, и оно открылось. Ключ был в нем.
Она склонилась над столом, пытаясь открыть нижний ящик, где Джек держал сейф, вытащила маленький окованный железом сундучок и осторожно поставила его на стол. Ключ подошел и мягко повернулся в замке. Она подняла крышку и заглянула внутрь – там лежала пачка бумаг. Днем ее письмо лежало наверху, но сейчас его там не было, и ее пальцы неуверенно перебирали содержимое сейфа. Она не хотела трогать ничего, что не принадлежало ей.
Потом начала решительно вынимать бумаги одну задругой, раскладывая их точно в таком же порядке, как прежде, и тщательно стараясь не смотреть, что на них написано.
В середине ящика она обнаружила свое письмо. Со вздохом облегчения она вынула его и педантично сложила все остальные документы. Когда она закрывала крышку сейфа, на первый взгляд там было все как раньше. Арабелла заперла ящик и вернула сейф и ключ на прежние места.
Захватив письмо, она вышла из библиотеки и направилась в свою спальню, где Бекки дремала у камина в ожидании госпожи.
Перед рассветом Джек покинул игорное заведение. Он в первый раз после возвращения в Лондон с Арабеллой провел за игрой целую ночь. Он и не собирался проводить всю ночь за игрой в фараон. В предрассветных сумерках он окликнул наемный экипаж.
Почему это ни с того ни с сего Арабелла заговорила о своих корнуэльских родственниках? Он, собственно говоря, давно забыл об этом неотправленном письме.
Джек хмурился в темноте экипажа, в то время как тот несся по улицам в предрассветной тишине.
Он сожжет его нынче утром, а вместе с ним исчезнут угрызения совести.
Двадцатью минутами позже он сидел за своим письменным столом, снова и снова перебирая бумаги в яшике-сей-фе. Потом откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Нет, он не пропустил письмо, когда перебирал бумаги в первый раз, – его там не было. Так куда же оно подевалось?
Он стремительно выпрямился на стуле. По-видимому, оно у Арабеллы, но как она, черт возьми, его обнаружила? И что теперь ему делать? Он отставил сейф, поднялся на ноги и тихо вышел из библиотеки. Мальчик-поваренок с совком, полным угля, вжался в стену, чтобы пропустить его, когда герцог появился в холле. Джек едва заметил его и не обратил внимания на взошедшее солнце. Парадная дверь была открыта, и горничная, стоя на коленях, скребла ступеньки крыльца, щедро расплескивая воду из ведра. В дом проникали звуки пробуждающегося города.
Джек на мгновение задержался на нижней ступеньке широкой подковообразной лестницы. Арабелла поставила его перед немыслимым выбором. Если он уличит ее в том, что она проникла в его сейф, он будет вынужден признаться в своем обмане. Но не скажи он ничего, то угодит в приготовленную для него ловушку.
А он отлично знал, что представители семейства Лэйси были мастерами ставить капкан.
Он неторопливо поднимался в свою спальню. Почва, на которой зиждился его брак, оказалась предательской. Это не был простой и прагматичный брак по расчету. Его жена ему не доверяла, а теперь и он не знал, сможет ли доверять ей. Внезапно они оказались в разных и враждебных друг другу лагерях. И как, черт возьми, такое случилось?
ГЛАВА 14
– Похоже, ты ошибся, Джордж, – сказал Чарлз Фокс, подходя к Джорджу Кавене, стоявшему, прислонившись к стене, и наблюдавшему за игрой за круглым столом в центре зала.
– Насчет чего? – спросил Джордж, не спуская глаз с игроков.
– Насчет леди Арабеллы… Она вовсе не играет так, как играл Лэйси. Мне кажется, она даже не считает выбывшие карты, – неодобрительно заметил Фокс. – Данстон по крайней мере понимал, что делает, не знал только, когда и где остановиться.
– Это замечательное суждение, особенно потому, что исходит от тебя, – хмыкнул Джордж, на мгновение отводя глаза от игорного стола, чтобы подать знак лакею, проносившему мимо поднос с шампанским.
Фокс пожал плечами, принимая замечание друга как должное.
– И все же мне неприятно за ней наблюдать, – сказал он.
– М-м-м…
Джордж хмуро оглядывал стол, за которым сидела Арабелла, а возле нее стоял всего один столбик монет.
– Не понимаю, почему она не пытается предугадать дальнейший ход игры. Она играет как совершенный новичок, но сейчас уже можно предположить, что кое-что она усвоила и у нее есть надежда отыграться.
– Может быть, она не умеет считать? – предположил Фокс, глядя с дрожью, как Арабелла ставит на уже открытую карту.
– Чепуха. Миледи Арабелла цепкая, как клещ, – возразил Джордж. – Кстати, понять не могу, почему Джек не преподал ей основных правил игры.
Фокс обмахнулся веером в тщетной и ленивой попытке разогнать спертый перегревшийся воздух в ярко освещенном зале.
– Что ты думаешь о его браке, Джордж?
Он посмотрел на друга, но в ясных и умных глазах не прочел ни малейшей склонности к дешевому фанфаронству.
– Хотел бы это знать. Для меня это тайна. Не уверен даже, что они нравятся друг другу. Могу лишь сказать, Фокс, что мне эта леди по душе.
Чарлз кивнул:
– Она ничуть не похожа на брата. В ней есть уравновешенность, и, разумеется, она не дура. И знаешь, иногда я ловлю взгляд Джека, устремленный на нее, – заметил он, хмурясь. – Не могу точно определить выражение его лица… но… – Фокс сжал губы. – Он, пожалуй выглядит ошарашенным. Ошеломленным.
– Понимаю, что ты имеешь в виду. И это совсем нехарактерно для Джека. Никогда в жизни не видел его сбитым с толку.
– Ну, буду с любопытством наблюдать, друг мой. О! Постой-ка! Что это она делает?
Фокс в ужасе шагнул к столу, в то время как Арабелла, проигравшая все свои деньги, расстегивала и снимала с запястья браслете изумрудами.
Джордж предостерегающе положил руку на его рукав:
– Нет, Чарлз, остановить ее – дело Джека. А ты вызовешь треп языками по всему городу.
Он указал взмахом руки на соседнюю комнату, где, как он знал, Джек играет с азартом и риском.
Джек поднял глаза от костей, когда Джордж тронул его за плечо.
– Играешь, Джордж?
– Сейчас не играю. На одно слово, Джек.
Джек положил кости на стол, извинился перед остальными игроками и легко поднялся с места, поправляя пену кружев на запястьях.
– Рад прервать игру… У меня в горле как в пустыне… – сказал он беспечно, хотя отлично понимал, что у Джорджа на уме что-то серьезное. Он подошел к низкому буфету и налил себе бокал рейнского из графина, потом спросил таким же беззаботным тоном:
– Так в чем дело, Джордж?
Вид у Джорджа был смущенный.
– Я не из тех, кто болтает попусту, – начал он.
Взгляд Джека стал острым, и все веселье его испарилось.
– Что делает моя жена?
– Она ставит на кон свои драгоценности. – Джордж пытался скрыть замешательство под небрежностью тона. – Тебе бы следовало получше за ней приглядывать, Джек. Ведь у многих язык без костей.
Джек улыбнулся одними губами:
– Похоже, что нынче вечером моя жена захватила недостаточно наличных. Понятная забывчивость. Благодарю, что обратил на это мое внимание, Джордж.
Все еще с бокалом в руке Джек направился в соседнюю комнату, ловко лавируя между игроками, всем своим видом стараясь показать, что не торопится, огибая карточные столы и болтающих зевак.
Он приблизился к Арабелле сзади и мягко положил свободную руку на ее гладкое белое плечо, открытое для обозрения низким декольте ее платья из шелка цвета слоновой кости.
– Получаешь удовольствие от игры, дорогая?
Она бросила на него беглый взгляд из-за края веера, стараясь не обращать внимания на то, как закололо ее кожу, будто иголками, от его прикосновения.
– В самом деле, сэр, и очень большое.
Она снова обратила взгляд к картам.
Он перегнулся через ее плечо и положил перед ней пять столбиков монет, потом протянул руку, чтобы взять изумрудный браслет от банкомета, заменив его двумя столбиками монет.
– Прошу прощения, что прервал игру, моя дорогая, – пробормотал он, ставя на стол свой бокал.
Все с той же небрежной улыбкой он застегнул браслет на ее запястье.
– Эти камни так идут к твоим глазам.
Арабелла знала, что все это верно, как и то, что настойчивость, которую Джек проявил при выборе мягких цветов для ее туалетов, ограничившись нежными оттенками кремового и бежевого, была оправдана, потому что они как нельзя лучше подходили к богатым природным и ярким цветам изумрудов, сапфиров, рубинов или топазов, которые он лично подбирал для каждого ее вечернего туалета. Ему было бы жалко потерять этот браслет, хотя жертвы были неизбежны, если бы она продолжала играть с беспечностью, уже бывшей на слуху.
Теперь она, не оборачиваясь, обратилась к нему:
– Скажите мне, сэр, какую карту мне сейчас выбрать. Думаю, что та, на которую я собралась поставить, проиграет. – Ее рука нерешительно замерла над горкой монет. – Возможно, смена тактики повернет удачу в мою сторону.
– Вне всякого сомнения, – согласился он. – Если бы игрок не верил в свое везение, он никогда бы не выиграл.
– В таком случае, сэр, сделайте выбор за меня и поверните фортуну лицом ко мне, – сказала она, весело рассмеявшись.
Джек посмотрел в это смеющееся лицо и мысленно пожелал увидеть снова открытую и безыскусную душу женщины, на которой женился. Лондон, его Лондон, губил, уничтожал ее. И подумать только, что было время, когда он желал, чтобы она сверкала, как эти чертовы камни у нее на шее. Шее, которая все еще вызывала в нем дрожь страстного желания, едва его губы касались ее, и он вдыхал свойственный ей нежный аромат, а завитки ее волос щекотали его ноздри.
– Я не следил за игрой, – сказал он. – Рискните сами, мадам, а я постою здесь и, возможно, принесу вам удачу.
Его рука снова опустилась на ее плечо, и он поднес к губам бокал свободной рукой.
Арабелла подумала, что, вероятно, стоит попытаться выиграть. Конечно, она не считала вышедшие карты, потому что не стремилась выиграть, но проигрывать намеренно, когда Джек стоял у нее за спиной, было не так-то легко. Она хмурилась, пытаясь вспомнить, вышла ли уже королева червей, и, подумав, поставила столбик монет на нее.
На этот раз она не ошиблась. Первая же вышедшая карта оказалась червонной дамой. Арабелла собрала выигранные деньги. Теперь у нее было достаточно наличных, чтобы не подвергать себя опасности поставить на кон браслет с изумрудами, но инстинкт подсказал ей, что пора заканчивать игру.
– Если вы меня извините, леди и джентльмены, я прекращаю игру, – сказала она, улыбаясь и стараясь не замечать неодобрительного шушуканья.
Джек отодвинул ее стул, она поднялась и приняла его руку.
– Вина? – спросил он. – Или хочешь домой?
Он провел ладонью по ее обнаженной руке. И тут ему захотелось предъявить права на свою Арабеллу.
Он склонился и зашептал, касаясь губами ее уха. Как он и рассчитывал, она мгновенно оцепенела, шаг ее стал неровным, и она ответила, пожимая плечами с беспечным видом:
– Во что бы то ни стало немедленно домой, сэр, если это не противоречит вашим желаниям.
– Я пошлю за экипажем.
Среди жаркого метания по скомканным простыням этой ночью Арабелла все-таки не могла не подумать о том, как случилось, что напряжение, возникшее между ними после вечера в опере, никоим образом не повлияло на их взаимное желание и его удовлетворение. Он был также нежен, как обычно, так же требователен, как всегда, а она отвечала ему или проявляла инициативу, как прежде. И в то же время вне спальни они напоминали изысканно одетые и подтянутые фигурки севрского фарфора или танцоров из музыкальной шкатулки. Они двигались так, будто опасались, что на них кто-нибудь выпрыгнет неизвестно откуда.
Джек не сказал ни слова о пропаже письма из его сейфа, а Арабелла не упрекнула его в том, что он не отправил его. Но между ними иногда возникало неловкое молчание, бывали минуты напряжения, и она догадывалась, что он знает о том, что она взяла письмо. Если бы он просто забыл его отправить, а иногда ей почти удавалось себя убедить, что такое возможно, то почему не вернул его ей? С извинениями. Она бы поступила именно так, они бы посмеялись и послали корнуэльских родичей ко всем чертям. Но он не принес ей письма, и она чувствовала, что он внимательно наблюдает за ней, так же как она за ним.
Что, по его мнению, она собиралась сделать? Она и сама не знала. Она хотела бы узнать правду, но понятия не имела, как ее добиться.
Ее рука спустилась через край кровати, и в пальцы тотчас же уткнулся холодный нос. И это ее успокоило. Собаки нипочем не соглашались покинуть ее спальню, но Джек научил их спать на полу. Как почти все, кто его знал, они беспрекословно подчинились ему.
Но жена его была из другого теста.
Она спиной ощущала тепло его тела. Дыхание его было ровным и глубоким, и в конце концов она сама уплыла в сны.
Принц Уэльский поместил свое увесистое тело на хрупкий золоченый стул, который, казалось, вот-вот треснет под его тяжестью, и с довольным видом созерцал хозяйку.
– Вчера было впечатляющее суаре, мадам. Вы должны велеть вашему повару послать в Карлтон-Хаус рецепт этих птичек. – Он с удовлетворенным видом погладил свое брюшко. – Мне непременно должны приготовить их на ужин.
– Месье Альфонс – гений кухонных дел, сэр, – сказала Арабелла.
Из груди принца вырвался низкий рокочущий смех:
– Мне ли не знать, миледи? В последние три года, если не больше, я пытаюсь переманить его.
– А я готов биться об заклад, сэр, что вам это не удастся, – весело объявил Фокс, не отходя от буфета, где наливал себе мадеру.
На этот раз его костюм был менее эксцентричным, чем обычно, хотя полосатый желто-зеленый жилет выглядел несколько кричаще.
– Отчего же? – вопросил его королевское высочество, осушая свой бокал.
Подошел Фокс с графином в руках:
– Джек совсем недавно пожаловался, что его дом стал центром по укрытию беженцев. – Он улыбнулся Арабелле, махнувшей рукой с насмешливым и протестующим видом.
Фокс продолжал усмехаться, наполняя бокал принца.
– Знаете ли, сэр, миледи Арабелла собирается призреть художников и ремесленников из эмигрантов, всех, кто собрался в Лондоне. Среди них есть повара, модистки и белошвейки, парикмахеры, и все они у нее в долгу. Бедный Джек сказал, что подозревает, что под его кровом собрались чуть ли не все родственники Альфонса.
– Он не жалуется, – возразила Арабелла. На мгновение она утратила свой легкий светский тон. – Право же, сэр, их положение ужасно и достойно сожаления. Многие из них прибывают сюда буквально босыми.
Принц Уэльский в ответ на это издал какое-то нечленораздельное хрюканье. Он сам постоянно был в долгах, и ему было ненавистно, что приходится стоять в конце длинной очереди в надежде раздобыть деньги.
Арабелле это было отлично известно, и она собиралась сменить тему, когда Тидмаус объявил:
– Леди Джерси, ваша светлость, и мистер Кавена.
– О, потрясающе! – воскликнул принц, тяжело поднимаясь на ноги. – Моя дорогая милая леди Джерси.
Он приветствовал даму многословными комплиментами и перецеловал ее пальцы с видом, который Арабелла сочла крайне неуместным. Всем было известно, что леди Джерси – любовница принца, но они вели себя прилюдно столь вопиюще, что это вызывало в обществе неблагожелательную реакцию.
Принц был последним в целом ряду ее трофеев, кто пал жертвой ее обольстительности и красоты, которых не могла отрицать даже самая ревнивая из жен. Арабелла в начале знакомства с этой дамой решила, что могла бы получать удовольствие от ее общества, остроумия и язвительного языка, если бы Фрэнсис Вильерс с наслаждением не унижала публично жен тех мужчин, которых уложила в свою постель.
– Леди Арабелла! – Леди Джерси обняла и расцеловала ее, как закадычного друга.
Крашеные страусовые перья на ее шляпе вздымались, как распущенный павлиний хвост, а большие глаза были полны недоброго лукавства.
– Надеюсь, у вас все благополучно, моя дорогая. Мне показалось, что недавно в Девоншир-Хаусе вы выглядели несколько утомленной.
– Благодарю вас, я чувствую себя прекрасно, – ответила Арабелла.
Она повернулась поздороваться с Джорджем Кавеной, подносившим ее руку к губам с галантным поклоном.
– Вы выглядите прелестно, как всегда, леди Арабелла, – сказал он, бросив выразительный взгляд на Фрэнсис.
– Вы очень любезны, сэр, – сказала Арабелла, присев в реверансе.
Она повернулась к графине, являя собой образ приветливой и радушной хозяйки:
– Могу я предложить вам бокал шерри, мадам?
– О нет… нет, разве что слабого чаю. – Графиня проплыла к стулу и села возле принца, взметнув облако юбок из тафты. – Боюсь испортить цвет лица. – Она похлопала по щекам пальцами в перчатках. – Я нахожу, что от вина выгляжу слишком красной.
Арабелла не ответила, только позвонила в колокольчик, призывая лакея. Принц поднял лорнет и принялся в шутку разглядывать сквозь него кожу своей возлюбленной, она же делала вид, что сопротивляется и протестует против столь лестного внимания.
– Джордж, налейте себе выпить, – предложила Арабелла, жестом указывая на буфет.
Снова открылась дверь.
– Лорд Морпет, ваша светлость, – объявил Тидмаус, подавая визитную карточку на серебряном подносе.
– Право же, мадам, вы нарасхват, – обратился к ней принц. – Человек не может и минуты поговорить с вами тет-а-тет.
– Я всегда к вашим услугам, сэр, – возразила Арабелла.
Принц весело рассмеялся:
– Это вы просто так говорите, моя дорогая мадам. Но когда бы я ни приехал к вам, вы окружены визитерами. – Он открыл изящную табакерку севрского фарфора и предложил угоститься Фоксу, прежде чем взять из нее понюшку.
– Насчет чего? – спросил Джордж, не спуская глаз с игроков.
– Насчет леди Арабеллы… Она вовсе не играет так, как играл Лэйси. Мне кажется, она даже не считает выбывшие карты, – неодобрительно заметил Фокс. – Данстон по крайней мере понимал, что делает, не знал только, когда и где остановиться.
– Это замечательное суждение, особенно потому, что исходит от тебя, – хмыкнул Джордж, на мгновение отводя глаза от игорного стола, чтобы подать знак лакею, проносившему мимо поднос с шампанским.
Фокс пожал плечами, принимая замечание друга как должное.
– И все же мне неприятно за ней наблюдать, – сказал он.
– М-м-м…
Джордж хмуро оглядывал стол, за которым сидела Арабелла, а возле нее стоял всего один столбик монет.
– Не понимаю, почему она не пытается предугадать дальнейший ход игры. Она играет как совершенный новичок, но сейчас уже можно предположить, что кое-что она усвоила и у нее есть надежда отыграться.
– Может быть, она не умеет считать? – предположил Фокс, глядя с дрожью, как Арабелла ставит на уже открытую карту.
– Чепуха. Миледи Арабелла цепкая, как клещ, – возразил Джордж. – Кстати, понять не могу, почему Джек не преподал ей основных правил игры.
Фокс обмахнулся веером в тщетной и ленивой попытке разогнать спертый перегревшийся воздух в ярко освещенном зале.
– Что ты думаешь о его браке, Джордж?
Он посмотрел на друга, но в ясных и умных глазах не прочел ни малейшей склонности к дешевому фанфаронству.
– Хотел бы это знать. Для меня это тайна. Не уверен даже, что они нравятся друг другу. Могу лишь сказать, Фокс, что мне эта леди по душе.
Чарлз кивнул:
– Она ничуть не похожа на брата. В ней есть уравновешенность, и, разумеется, она не дура. И знаешь, иногда я ловлю взгляд Джека, устремленный на нее, – заметил он, хмурясь. – Не могу точно определить выражение его лица… но… – Фокс сжал губы. – Он, пожалуй выглядит ошарашенным. Ошеломленным.
– Понимаю, что ты имеешь в виду. И это совсем нехарактерно для Джека. Никогда в жизни не видел его сбитым с толку.
– Ну, буду с любопытством наблюдать, друг мой. О! Постой-ка! Что это она делает?
Фокс в ужасе шагнул к столу, в то время как Арабелла, проигравшая все свои деньги, расстегивала и снимала с запястья браслете изумрудами.
Джордж предостерегающе положил руку на его рукав:
– Нет, Чарлз, остановить ее – дело Джека. А ты вызовешь треп языками по всему городу.
Он указал взмахом руки на соседнюю комнату, где, как он знал, Джек играет с азартом и риском.
Джек поднял глаза от костей, когда Джордж тронул его за плечо.
– Играешь, Джордж?
– Сейчас не играю. На одно слово, Джек.
Джек положил кости на стол, извинился перед остальными игроками и легко поднялся с места, поправляя пену кружев на запястьях.
– Рад прервать игру… У меня в горле как в пустыне… – сказал он беспечно, хотя отлично понимал, что у Джорджа на уме что-то серьезное. Он подошел к низкому буфету и налил себе бокал рейнского из графина, потом спросил таким же беззаботным тоном:
– Так в чем дело, Джордж?
Вид у Джорджа был смущенный.
– Я не из тех, кто болтает попусту, – начал он.
Взгляд Джека стал острым, и все веселье его испарилось.
– Что делает моя жена?
– Она ставит на кон свои драгоценности. – Джордж пытался скрыть замешательство под небрежностью тона. – Тебе бы следовало получше за ней приглядывать, Джек. Ведь у многих язык без костей.
Джек улыбнулся одними губами:
– Похоже, что нынче вечером моя жена захватила недостаточно наличных. Понятная забывчивость. Благодарю, что обратил на это мое внимание, Джордж.
Все еще с бокалом в руке Джек направился в соседнюю комнату, ловко лавируя между игроками, всем своим видом стараясь показать, что не торопится, огибая карточные столы и болтающих зевак.
Он приблизился к Арабелле сзади и мягко положил свободную руку на ее гладкое белое плечо, открытое для обозрения низким декольте ее платья из шелка цвета слоновой кости.
– Получаешь удовольствие от игры, дорогая?
Она бросила на него беглый взгляд из-за края веера, стараясь не обращать внимания на то, как закололо ее кожу, будто иголками, от его прикосновения.
– В самом деле, сэр, и очень большое.
Она снова обратила взгляд к картам.
Он перегнулся через ее плечо и положил перед ней пять столбиков монет, потом протянул руку, чтобы взять изумрудный браслет от банкомета, заменив его двумя столбиками монет.
– Прошу прощения, что прервал игру, моя дорогая, – пробормотал он, ставя на стол свой бокал.
Все с той же небрежной улыбкой он застегнул браслет на ее запястье.
– Эти камни так идут к твоим глазам.
Арабелла знала, что все это верно, как и то, что настойчивость, которую Джек проявил при выборе мягких цветов для ее туалетов, ограничившись нежными оттенками кремового и бежевого, была оправдана, потому что они как нельзя лучше подходили к богатым природным и ярким цветам изумрудов, сапфиров, рубинов или топазов, которые он лично подбирал для каждого ее вечернего туалета. Ему было бы жалко потерять этот браслет, хотя жертвы были неизбежны, если бы она продолжала играть с беспечностью, уже бывшей на слуху.
Теперь она, не оборачиваясь, обратилась к нему:
– Скажите мне, сэр, какую карту мне сейчас выбрать. Думаю, что та, на которую я собралась поставить, проиграет. – Ее рука нерешительно замерла над горкой монет. – Возможно, смена тактики повернет удачу в мою сторону.
– Вне всякого сомнения, – согласился он. – Если бы игрок не верил в свое везение, он никогда бы не выиграл.
– В таком случае, сэр, сделайте выбор за меня и поверните фортуну лицом ко мне, – сказала она, весело рассмеявшись.
Джек посмотрел в это смеющееся лицо и мысленно пожелал увидеть снова открытую и безыскусную душу женщины, на которой женился. Лондон, его Лондон, губил, уничтожал ее. И подумать только, что было время, когда он желал, чтобы она сверкала, как эти чертовы камни у нее на шее. Шее, которая все еще вызывала в нем дрожь страстного желания, едва его губы касались ее, и он вдыхал свойственный ей нежный аромат, а завитки ее волос щекотали его ноздри.
– Я не следил за игрой, – сказал он. – Рискните сами, мадам, а я постою здесь и, возможно, принесу вам удачу.
Его рука снова опустилась на ее плечо, и он поднес к губам бокал свободной рукой.
Арабелла подумала, что, вероятно, стоит попытаться выиграть. Конечно, она не считала вышедшие карты, потому что не стремилась выиграть, но проигрывать намеренно, когда Джек стоял у нее за спиной, было не так-то легко. Она хмурилась, пытаясь вспомнить, вышла ли уже королева червей, и, подумав, поставила столбик монет на нее.
На этот раз она не ошиблась. Первая же вышедшая карта оказалась червонной дамой. Арабелла собрала выигранные деньги. Теперь у нее было достаточно наличных, чтобы не подвергать себя опасности поставить на кон браслет с изумрудами, но инстинкт подсказал ей, что пора заканчивать игру.
– Если вы меня извините, леди и джентльмены, я прекращаю игру, – сказала она, улыбаясь и стараясь не замечать неодобрительного шушуканья.
Джек отодвинул ее стул, она поднялась и приняла его руку.
– Вина? – спросил он. – Или хочешь домой?
Он провел ладонью по ее обнаженной руке. И тут ему захотелось предъявить права на свою Арабеллу.
Он склонился и зашептал, касаясь губами ее уха. Как он и рассчитывал, она мгновенно оцепенела, шаг ее стал неровным, и она ответила, пожимая плечами с беспечным видом:
– Во что бы то ни стало немедленно домой, сэр, если это не противоречит вашим желаниям.
– Я пошлю за экипажем.
Среди жаркого метания по скомканным простыням этой ночью Арабелла все-таки не могла не подумать о том, как случилось, что напряжение, возникшее между ними после вечера в опере, никоим образом не повлияло на их взаимное желание и его удовлетворение. Он был также нежен, как обычно, так же требователен, как всегда, а она отвечала ему или проявляла инициативу, как прежде. И в то же время вне спальни они напоминали изысканно одетые и подтянутые фигурки севрского фарфора или танцоров из музыкальной шкатулки. Они двигались так, будто опасались, что на них кто-нибудь выпрыгнет неизвестно откуда.
Джек не сказал ни слова о пропаже письма из его сейфа, а Арабелла не упрекнула его в том, что он не отправил его. Но между ними иногда возникало неловкое молчание, бывали минуты напряжения, и она догадывалась, что он знает о том, что она взяла письмо. Если бы он просто забыл его отправить, а иногда ей почти удавалось себя убедить, что такое возможно, то почему не вернул его ей? С извинениями. Она бы поступила именно так, они бы посмеялись и послали корнуэльских родичей ко всем чертям. Но он не принес ей письма, и она чувствовала, что он внимательно наблюдает за ней, так же как она за ним.
Что, по его мнению, она собиралась сделать? Она и сама не знала. Она хотела бы узнать правду, но понятия не имела, как ее добиться.
Ее рука спустилась через край кровати, и в пальцы тотчас же уткнулся холодный нос. И это ее успокоило. Собаки нипочем не соглашались покинуть ее спальню, но Джек научил их спать на полу. Как почти все, кто его знал, они беспрекословно подчинились ему.
Но жена его была из другого теста.
Она спиной ощущала тепло его тела. Дыхание его было ровным и глубоким, и в конце концов она сама уплыла в сны.
Принц Уэльский поместил свое увесистое тело на хрупкий золоченый стул, который, казалось, вот-вот треснет под его тяжестью, и с довольным видом созерцал хозяйку.
– Вчера было впечатляющее суаре, мадам. Вы должны велеть вашему повару послать в Карлтон-Хаус рецепт этих птичек. – Он с удовлетворенным видом погладил свое брюшко. – Мне непременно должны приготовить их на ужин.
– Месье Альфонс – гений кухонных дел, сэр, – сказала Арабелла.
Из груди принца вырвался низкий рокочущий смех:
– Мне ли не знать, миледи? В последние три года, если не больше, я пытаюсь переманить его.
– А я готов биться об заклад, сэр, что вам это не удастся, – весело объявил Фокс, не отходя от буфета, где наливал себе мадеру.
На этот раз его костюм был менее эксцентричным, чем обычно, хотя полосатый желто-зеленый жилет выглядел несколько кричаще.
– Отчего же? – вопросил его королевское высочество, осушая свой бокал.
Подошел Фокс с графином в руках:
– Джек совсем недавно пожаловался, что его дом стал центром по укрытию беженцев. – Он улыбнулся Арабелле, махнувшей рукой с насмешливым и протестующим видом.
Фокс продолжал усмехаться, наполняя бокал принца.
– Знаете ли, сэр, миледи Арабелла собирается призреть художников и ремесленников из эмигрантов, всех, кто собрался в Лондоне. Среди них есть повара, модистки и белошвейки, парикмахеры, и все они у нее в долгу. Бедный Джек сказал, что подозревает, что под его кровом собрались чуть ли не все родственники Альфонса.
– Он не жалуется, – возразила Арабелла. На мгновение она утратила свой легкий светский тон. – Право же, сэр, их положение ужасно и достойно сожаления. Многие из них прибывают сюда буквально босыми.
Принц Уэльский в ответ на это издал какое-то нечленораздельное хрюканье. Он сам постоянно был в долгах, и ему было ненавистно, что приходится стоять в конце длинной очереди в надежде раздобыть деньги.
Арабелле это было отлично известно, и она собиралась сменить тему, когда Тидмаус объявил:
– Леди Джерси, ваша светлость, и мистер Кавена.
– О, потрясающе! – воскликнул принц, тяжело поднимаясь на ноги. – Моя дорогая милая леди Джерси.
Он приветствовал даму многословными комплиментами и перецеловал ее пальцы с видом, который Арабелла сочла крайне неуместным. Всем было известно, что леди Джерси – любовница принца, но они вели себя прилюдно столь вопиюще, что это вызывало в обществе неблагожелательную реакцию.
Принц был последним в целом ряду ее трофеев, кто пал жертвой ее обольстительности и красоты, которых не могла отрицать даже самая ревнивая из жен. Арабелла в начале знакомства с этой дамой решила, что могла бы получать удовольствие от ее общества, остроумия и язвительного языка, если бы Фрэнсис Вильерс с наслаждением не унижала публично жен тех мужчин, которых уложила в свою постель.
– Леди Арабелла! – Леди Джерси обняла и расцеловала ее, как закадычного друга.
Крашеные страусовые перья на ее шляпе вздымались, как распущенный павлиний хвост, а большие глаза были полны недоброго лукавства.
– Надеюсь, у вас все благополучно, моя дорогая. Мне показалось, что недавно в Девоншир-Хаусе вы выглядели несколько утомленной.
– Благодарю вас, я чувствую себя прекрасно, – ответила Арабелла.
Она повернулась поздороваться с Джорджем Кавеной, подносившим ее руку к губам с галантным поклоном.
– Вы выглядите прелестно, как всегда, леди Арабелла, – сказал он, бросив выразительный взгляд на Фрэнсис.
– Вы очень любезны, сэр, – сказала Арабелла, присев в реверансе.
Она повернулась к графине, являя собой образ приветливой и радушной хозяйки:
– Могу я предложить вам бокал шерри, мадам?
– О нет… нет, разве что слабого чаю. – Графиня проплыла к стулу и села возле принца, взметнув облако юбок из тафты. – Боюсь испортить цвет лица. – Она похлопала по щекам пальцами в перчатках. – Я нахожу, что от вина выгляжу слишком красной.
Арабелла не ответила, только позвонила в колокольчик, призывая лакея. Принц поднял лорнет и принялся в шутку разглядывать сквозь него кожу своей возлюбленной, она же делала вид, что сопротивляется и протестует против столь лестного внимания.
– Джордж, налейте себе выпить, – предложила Арабелла, жестом указывая на буфет.
Снова открылась дверь.
– Лорд Морпет, ваша светлость, – объявил Тидмаус, подавая визитную карточку на серебряном подносе.
– Право же, мадам, вы нарасхват, – обратился к ней принц. – Человек не может и минуты поговорить с вами тет-а-тет.
– Я всегда к вашим услугам, сэр, – возразила Арабелла.
Принц весело рассмеялся:
– Это вы просто так говорите, моя дорогая мадам. Но когда бы я ни приехал к вам, вы окружены визитерами. – Он открыл изящную табакерку севрского фарфора и предложил угоститься Фоксу, прежде чем взять из нее понюшку.