Филлипс Сьюзен Элизабет. Рай – Техас!

   Она пережила минутное волнение, когда самолетик пошел на посадку. Но Бобби Том так уверенно и мягко приземлил машину, что Грейси почти не почувствовала толчка. Впрочем, она и вчера не ощутила особенной боли. Он все проделывал качественно, за что бы ни брался, — этот великолепный космический ковбой.
   Не отходя от посадочной полосы, он одолжил машину у одного из тут же подвернувшихся приятелей и повез Грейси на экскурсию по городу, включив в нее осмотр Остинского университета и общежития, в котором ему пришлось провести несколько лет. Когда солнце склонилось к закату, они стояли на берегу озера Таун, излюбленного места отдыха горожан.
   Она с любопытством оглядывала величественную картину, доминантой которой был мост, переброшенный через водную гладь, где сновало около сотни прогулочных лодок. На берегу озера также было многолюдно. Создавалось впечатление, что ожидается праздничный фейерверк.
   Грейси обратила внимание на бесчисленное количество черных птиц, бесшумно носившихся в быстро темнеющем небе. Она ощутила странный едкий запах, напомнивший ей о зоопарке.
   — Мы столько с тобой видели, сегодня! Но эти птицы!.. Они ведь должны спать…
   Он лукаво улыбнулся:
   — Один из великолепных аттракционов матушки-природы. Ты же любишь летучих мышей, дорогая?
   — Летучих мышей? — Она внимательно вглядывалась в черные, стригущие воздух тени, и едкий запах вновь коснулся ее ноздрей. Резкие пискливые звуки царапали ей слух. — Не думаю, что люблю. О Господи!
   Как по сигналу, огромная туча крылатых тварей выскользнула из-под темной громады моста, потом еще одна, и еще… Как Зачарованная она следила за этими стаями, заполнившими небо, словно клубы густого дыма. С губ ее слетело испуганное восклицание, когда парочка рукокрылых пронеслась над ее головой.
   Он рассмеялся и положил руку ей на плечо.
   — Я знал, что ты будешь в восторге. Эти твари — гордость Остина. Тут самая огромная популяция в Штатах. Они живут под мостом и за ночь пожирают двадцать тысяч фунтов насекомых. Обычно они не вылетают, пока полностью не стемнеет, но сейчас стоит засуха, и им нужно больше времени, чтобы подкормиться. Кстати, нам тоже пора бы перекусить.
   Она не имела ничего против. Обед в обществе Бобби Тома всегда сулил встречи с новыми интересными людьми. Так оно и случилось. Когда они заглянули в «Дыру в стене», их шумно приветствовали от самого входа. У их столика перебывал весь зал, включая музыкантов оркестра. Она хотела сама рассчитаться за свою еду, но Бобби Том опередил ее, уплатив, как обычно, за всех присутствующих. Когда они шагали к машине, она попыталась украдкой сунуть тощую пачку бумажек ему в карман.
   Он вытащил их:
   — Что это?
   Она подобралась, готовясь к неприятностям:
   — Я просто плачу за свой ужин.
   Его брови взлетели вверх, и он так посмотрел на нее, что она была готова провалиться сквозь землю.
   — Что ты еще выдумываешь, черт побери! — Он сунул банкноты в ее раскрытую сумочку.
   Она знала, что в физической разборке непременно проиграет, и решила приплюсовать эти денежки к очередной подпольной выплате.
   — Я не собираюсь пользоваться твоей щедростью, особенно теперь, когда мы переспали. Я всю жизнь сама платила за себя, Бобби Том, и собираюсь так поступать дальше.
   — Но ты же теперь моя подружка!
   — Это не имеет значения.
   — Такие фокусы не для меня, запомни и заруби себе на носу, Грейси! Пока ты со мной, я не потерплю никакой складчины, так что выбрось из головы эту собачью чушь. — Он резко остановился и посмотрел ей прямо в глаза. — Ну-ка, постой, крошка! Вчера утром я нашел в ящике моего стола пачку каких-то денег. Я подумал, что сам их сунул туда, но теперь сомневаюсь в этом. У тебя нет никакого мнения на этот счет?
   — Это моя квартплата.
   — Квартплата? Я не назначал тебе никакой квартплаты!
   — Плюс часть стоимости платья для коктейлей.
   — Платье было подарком! Не смей даже думать платить мне за него.
   — У меня не тот статус, чтобы принимать от тебя дорогие подарки!
   — Но мы помолвлены!
   — Мы липово помолвлены, Бобби Том! И обещай мне с уважением относиться к моим поступкам, особенно теперь, после постели.
   Он сжал зубы:
   — Это самая нелепая из всех твоих штучек, Грейси! Неужели ты думаешь, что я воспользуюсь хотя бы центом из тех денег, что ты мне вернешь?
   — Это твое дело, как ты ими распорядишься. Я плачу свои долги.
   — Это не долги.
   — Для меня — долги. Я говорила тебе об этом с самого начала. Я не возьму у тебя ничего.
   Бобби Том широко зашагал к машине, бормоча ругательства. Подойдя к стоянке, он сорвал с головы стетсон и с силой ударил им себя по бедру. Грейси показалось, что этот удар предназначался ей.
   Обратный перелет в Теларозу прошел в полной тишине. Она сожалела, что столь прекрасный день заканчивается так плохо, но, чтобы отстоять свои права, приходится иногда идти на жертвы. Когда они добрались домой, он, похоже, несколько успокоился. Она поблагодарила его за чудесно проведенное время и поднялась по лестнице в свою квартирку, где быстро сбросила с себя всю одежду и приняла душ.
   Когда она вышла из ванной, у нее перехватило дыхание. Он сидел на единственном стуле ее спальни в одних джинсах.
   — Дверь была заперта, — напомнила она ему.
   — Ты забыла, что я — владелец дома. У меня есть ключ.
   Ее пальцы вцепились в ворс полотенца, обернутого вокруг талии. Он был мрачен, и она не знала, что у него на уме.
   — Марш в постель, Грейси, и поскорее!
   — Может быть… может быть, нам следует прежде поговорить?
   — Делай, что тебе говорят!
   Она взобралась на кровать.
   Он встал со стула и расстегнул «молнию» на джинсах. Она подалась назад, ощущая смутное беспокойство, смешанное с возбуждением. Он подошел к ней.
   Сердце ее подскочило к горлу. Он наклонился и сорвал с нее полотенце.
   — За это ты тоже собираешься мне платить? Прежде чем она успела что-либо сказать, он схватил лежавшую рядом подушку и подсунул ее ей под ягодицы.
   — Бобби Том!..
   — Лежи и помалкивай!
   Упершись коленом в край кровати, он больно стиснул ее бедра и рывком раскрыл их. Какой-то момент он угрюмо любовался открывшейся панорамой, затем опустился на колени и грубо раздвинул складки большими пальцами рук.
   У нее перехватило дыхание, когда он нагнул голову. Наждак его подбородка обжег ей ляжки. Он хмыкнул и прикусил нежную плоть.
   — Сейчас ты у меня попляшешь!
   Поскольку методы силовой борьбы с ней не срабатывали, он победил ее другим способом.
 
   В конце концов Сузи удалось убедить себя, что у нее нет другого выхода. Весь месяц с того момента, как Уэй Сойер сделал ей ужасное предложение, она не находила себе места. Он вернулся в город неделю назад, но не звонил до вчерашнего дня. От одного звука его голоса она впала в панику, а когда он объявил, что собирается принять деловых партнеров в Сан-Антонио и приглашает ее на роль хозяйки раута, она даже не нашлась что сказать. Повесив трубку, она хотела связаться с Бобби — не для того, чтобы сообщить о случившемся, об этом Сузи боялась и помыслить! — ей просто нужно было услышать родной голос. Впрочем, она вовремя вспомнила, что он с Грейси собирался на этот уик-энд в Остин и, должно быть, находится там.
   По дороге в Сан-Антонио, откинувшись на подушки «линкольна», она воображала себя современной Жанной д'Арк, жертвующей собой ради блага своего народа. Отличало ее от патриотки-француженки только то, что та все-таки не находилась в преддверии климакса, в остальном же события развивались по накатанной схеме. Когда «родной народ» узнает о ее связи с врагом Теларозы, он неминуемо ее проклянет, что повлечет за собой если не физическую, то уж непременно гражданскую смерть.
   Уэй занимал два верхних этажа старинного белокаменного здания, выходящего фасадом на знаменитую набережную Сан-Антонио. Миленькая служанка, забрав у водителя наскоро упакованный чемодан Сузи, пригласила ее в дом и сообщила, что мистер Сойер скоро прибудет. Просторные апартаменты производили впечатление благоухающих тропиков из-за большого количества зелени и цветов. Элегантная светлая мебель с теплой желтой обивкой диванов и кресел усиливала атмосферу надежности и покоя, царившую здесь и находившуюся в резком контрасте с раздерганными чувствами Сузи Дэнтон. Служанка провела ее в просторную комнату с широкой постелью, предназначавшейся скорее всего для гостей, но Сузи не была уверена, что девушка сделала это по собственной инициативе, вероятно, Уэй отдал ей соответствующее распоряжение. Она надеялась, что все-таки проведет эту ночь одна.
   К ужину Сузи облачилась в скромное шелковое платье, украшенное косым рядом перламутровых пуговиц, и надела серые лакированные туфли. Приступив к макияжу, она услышала голоса, донесшиеся из гостиной, и поняла, что приехал Уэй. Она долго и тщательно подкрашивала глаза, потом бездумно листала оставленный кем-то на ночном столике журнал, оттягивая момент встречи, зная, что так или иначе ей все равно придется выйти к нему.
   Он стоял у высокого, наполовину забранного решеткой окна и смотрел на набережную. Строгий вечерний костюм очень ему шел. Медленно повернувшись, он окинул ее спокойным взглядом и произнес:
   — Вы выглядите, как всегда, очаровательно, Сузи. Не зря говорят, что вы были и остаетесь самой красивой женщиной Теларозы.
   Она сочла его слова дежурной любезностью и промолчала. Нимало не смутившись ее холодностью, он подошел к ней.
   — Сегодня с нами ужинают три пары. Вы хорошо запоминаете имена?
   — Не особенно.
   Он улыбнулся:
   — В таком случае я предварительно расскажу вам о них.
   Она с удивлением обнаружила, что внимательно вслушивается в его слова и делает в уме необходимые прикидки, как ей держаться с тем или иным незнакомцем и его досточтимой половиной, словно действительно имела право возглавлять прием. Когда он закончил, мягкое гудение лифта возвестило, что к их этажу движется первая
   пара гостей.
   К тому времени как гостей пригласили в столовую, она осознала, что чувствует себя гораздо увереннее, чем предполагала. Уэй вел себя с ней почтительно и дружелюбно, как старинный приятель, и ее страхи рассеялись. Она почему-то предполагала, что он поставит ее в сомнительное положение, намекнув собравшимся об истинной подоплеке их отношений, но ничего подобного не произошло.
   Он оказался замечательным рассказчиком, и она обратила внимание, как искусно ему удавалось вовлекать в разговор дам. Беседа за столом вскоре стала общей и оживленной, и ей поневоле припомнились бесчисленные сборища, где женщины сидели словно аршин проглотив, в то время как их мужья делили проценты и осуждали налоги. К тому же эта вечеринка была первой на ее памяти, когда ей не мешал ореол славы Бобби
   Тома. Уэй представил Сузи как президента Совета Тела-розы по образованию, ни слова не прибавив о ее знаменитом сыне, так что говорить ей пришлось о хорошо известных и наболевших делах в системе начального и среднего обучения, совсем не упоминая футбол.
   Однако когда гости стали разъезжаться, прежние тревоги вернулись к ней. Она пыталась выбросить из головы жуткие картинки гнусных посягательств на ее честь, которые ей подбрасывало услужливое воображение, но они возвращались к ней снова и снова. Она пыталась призвать на помощь образ общительного, жизнерадостного и добродушного Хойта, который был полной противоположностью Уэю, но тщетно — покойный муж не хотел являться пред ее внутренним взором, видимо, сильно раздраженный поведением своей легкомысленной жены.
   Уэй затворил дверь за последними гостями и повернулся к ней. Она вздрогнула.
   — Вам холодно?
   — Нет, благодарю. Мне хорошо.
   Дома она ненавидела эти моменты в конце вечеринок, когда ей приходилось брести на кухню к горе грязной посуды, но сейчас она с удовольствием встала бы у раковины, подвязавшись передником и взяв в руки мочалку, однако этим уже занималась пара вышколенных слуг.
   Он мягко взял ее за руку и повел обратно в гостиную.
   — Как ваш гольф?
   Гольф сейчас был очень далек от ее сознания, и вопрос смутил ее.
   — Когда в прошлый раз мы играли с Бобби Томом, я опередила его на один удар.
   — Примите мои поздравления. Сколько вы выбили? — Отпустив ее руку, он присел на диванчик и, облегченно вздохнув, ослабил узел галстука.
   — Восемьдесят пять.
   — Неплохо. Вырвать победу у такого противника совсем нелегко. Бобби Том — отличный спортсмен.
   — Он бьет длинно, но допускает ошибки.
   — У вас, наверное, хорошая школа?
   Она подошла к окну и посмотрела вниз — на цепочку крошечных огоньков, запутавшихся в ветвях кипарисов.
   — Да. Еще мой отец обучал меня этой игре.
   — Я это помню. Я когда-то пытался получить место носильщика клюшек в вашем кантри-клубе, но мне сказали, что надо сначала подстричься. — Он улыбнулся. — Я не пожелал расстаться с прической и стал качать газ на заправке.
   Она попыталась представить его стоящим с мешком клюшек в раздевалке гольф-клуба и не смогла.
   Он развязал галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
   — Я заказал чай для нас двоих на семь тридцать утра в моем клубе. Мы можем сыграть несколько гитов.
   — У меня нет ни клюшек, ни обуви,
   — Я позабочусь об этом.
   — Разве вам не нужно работать?
   — Я сам себе хозяин, Сузи.
   — Я… Мне обязательно надо вернуться домой к полудню.
   — А что вам еще обязательно нужно сделать?
   Ей нечего было сказать, и она поняла, что ведет себя глупо. Ей все равно придется провести с ним какое-то время, так чего еще можно желать лучше, чем гольф?
   — У меня есть некоторые поручения, которые надо бы выполнить, но они, пожалуй, подождут. Гольф — это чудесно.
   — Хорошо.
   Он встал, снял пиджак и бросил его на диван.
   — Не желаете ли выйти на террасу?
   — С удовольствием.
   «Только бы отодвинуть неизбежное подальше!» — подумала она.
   Она встревожилась, когда он направился к лестнице. Ей почему-то казалось, что терраса должна находиться на этом же этаже, а он собирался вести ее наверх, в жилую часть своей роскошной квартиры.
   Он почувствовал ее колебания и, повернувшись, бесстрастно сказал:
   — Вам не придется для этого раздеваться.
   — Пожалуйста, не шутите так.
   — В таком случае и вы не смотрите на меня так, словно я собираюсь вас изнасиловать. Я вовсе не собираюсь этого делать, понятно?
   Повернувшись к ней спиной, он стал подниматься по ступенькам.
   Она медленно побрела за ним.

Глава 17

   Уэй стоял возле перил, держа руки в карманах. Он молча смотрел на город. Она подошла к нему, стараясь соблюдать дистанцию.
   — Все здесь быстро засыхает, — сказал он, не глядя на нее. — Единственное спасение — это дождь.
   Она посмотрела на терракотовые кадки с декоративными деревцами и растениями. Ярко-желтый гибискус задел край ее платья. Она готова была говорить о цветах и о чем угодно, лишь бы не о том, что маячило впереди.
   — У меня те же проблемы с некоторыми из моих вьющихся растений. Они находятся под навесом и потому не получают достаточно влаги.
   — Почему бы не пересадить их?
   — Я люблю смотреть на них из окна моей спальни.
   Она тотчас же раскаялась в том, что упомянула о спальне, и потупилась.
   — Ты зрелая женщина, а смущаешься как девчонка.
   Его голос был мягким и чуть хриплым. Она вздрогнула от этого нового «ты». Он повернулся и положил свои ладони ей на плечи. Теплота их сквозь тонкий шелк платья передалась ей. Он наклонил голову.
   Сузи приготовилась дать нахалу достойный отпор, но он закрыл ей рот поцелуем. Она замерла в оцепенении, ожидая дальнейшего развития агрессии, но поцелуй грубияна был удивительно нежным. Его губы!.. Она никак не ожидала, что они такие мягкие и горячие. Глаза Сузи непроизвольно закрылись.
   Он подвинулся и слегка привалился к ней бедром. Она напряглась, почувствовав его возбуждение. Он медленно отодвинулся, и она, взглянув на него, не смогла скрыть смущения. Неужели она действительно уступила ему на несколько коротких секунд?.. Конечно, нет. Просто за эти несколько секунд внезапно изменилось ее восприятие окружающего. Без власти и денег он стал просто Уэем Сойером, самым большим хулиганом Теларозы. Но почему же она целуется с хулиганом?
   Он откинул прядь волос с ее щеки.
   — Ты выглядишь как девочка, только что получившая свой первый поцелуй.
   Его слова взволновали ее не меньше, чем происшествие, которым они были вызваны.
   — У меня не очень большой опыт в этом.
   — Ты была замужем три десятка лет.
   — Я не это имею в виду. Я имею в виду общение с кем-нибудь другим.
   — Ты никогда не была ни с кем, кроме Хойта?
   — Я, наверное, кажусь тебе обыкновенной серой мышкой, да?
   — Но он умер четыре года назад.
   Она быстро наклонила голову и не слышала, как ночной бриз отразил ее шепот:
   — Я тоже.
   Молчание повисло между ними, и, когда он заговорил, в его голосе прозвучали неуверенные нотки:
   — Я думаю, что нам нужно лучше узнать друг друга, пока мы не зашли слишком далеко, не правда ли?
   У нее появилась надежда на спасение.
   — Ты не собираешься… ты не будешь принуждать меня к этому?
   Губы, которые мгновение назад нежно целовали ее, посуровели.
   — Ты хочешь, чтобы я это сделал?
   — Это жестоко, Уэй!
   Она повернулась и быстрым шагом покинула террасу. Он поймал ее на лестничной площадке возле дверей спальни, и она затрепетала, увидев холодный блеск его глаз.
   — Ты не знаешь, что такое жестокость, — сказал он. — О тебе заботились с момента твоего рождения.
   — Это неправда!
   — Ты не знаешь, каково ложиться спать с желудком, скулящим от голода! Ты не знаешь, каково наблюдать, как твоя мать медленно умирает от позора!
   Она не могла больше терпеть его издевательств. Ее испанская кровь закипела. Решительно повернувшись к двери его спальни, она дернула за ручку.
   — Давай покончим со всем этим.
   Переступая порог, она услышала, как он вполголоса выругался. Чувствуя себя осужденной на казнь преступницей, она огляделась вокруг. Темно-красные покрытые лаком стены мрачно сияли. Массивная кровать из красного дерева, прикрытая темным покрывалом, притаилась в широкой нише. Дрожа всем телом, она повернулась к нему:
   — Я не хочу, чтобы ты включал освещение.
   Ей показалось, что он смутился.
   — Сузи!..
   Она оборвала его:
   — Я не смогу делать это при свете.
   — Ты хочешь представить себе, что я Хойт? — спросил он с неожиданной яростью.
   — Тебе никогда не сравниться с Хойтом Дэнтоном.
   Он помолчал, потом сказал холодно:
   — Я провожу тебя вниз. Ты будешь спать в комнате для гостей.
   — Нет! — Она сжала кулаки. — Я не позволю тебе двигать меня, как пешку. Ты не будешь больше играть со мной в свои изощренные игры! Мы оба знаем, за что я куплена и чем плачу. Я полагаю, ты в точности представляешь, как это делается. Ты должен об этом знать от своей матери!
   Она круто развернулась и направилась в ванную. Боже, что она себе позволяет? Такое нельзя бросить в лицо даже врагу. Но Уэй больше, чем враг. Он — похотливая скотина, пользующаяся случаем.
   — Наполни водой купальню, пока ты там!
   Она вздрогнула:
   — Я не хочу купаться.
   — Я хочу, — сказал он бесстрастно. — Не включай свет, если не хочешь, но пусти воду.
   Дрожа от ярости, она влетела в ванную и захлопнула за собой дверь. Сердце ее безудержно колотилось, слезы стыда и гнева обжигали глаза. Она полагала, что просто заберется под одеяло в его темной спальне, раздвинет ноги и холодно позволит ему сделать то, чего он добивается, а потом вырвется на свободу и постарается обо всем забыть. Она не собиралась принимать с ним никаких ванн или играть в сексуальные игры. Она хотела просто перетерпеть какое-то время и даже попробовать сократить его, насколько это возможно.
   Судя по всему, он должен заниматься сексом чисто механически, размеренно и бесчувственно, как делает все, но, пока она нащупывала выключатель, образ подростка со злыми глазами и жадными губами промелькнул в ее голове. Она вздрогнула и прогнала это видение прочь от себя.
   Раздеваясь, она избегала смотреть на свое отражение в зеркальной стене. Ванная комната была оборудована купальней из черного мрамора квадратной формы, достаточно вместительной для нескольких человек.
   Сузи тянула время сколько могла, аккуратно раскладывая одежду на обитой тканью скамейке, установленной над бассейном. Она поставила под нее одну туфлю, потом другую, как добрых маленьких солдат, не умеющих защитить хозяйку. Затем, завернувшись в большое черное полотенце, она пустила воду. Журчание воды как будто помогло ей успокоиться. Она задумалась о своем крохотном садике, прикидывая, что посадит там осенью.
   Когда купальня наполнилась, она взбила в ней пышные холмы пены и, коротко вздохнув, выключила свет. Здесь не было окон, так что его злобные глазки не смогут изучать ее тело, которое ласкал только Хойт. Почему Уэй выбрал ее? Ее кожа уже не была по-девичьи упругой, живот утратил форму, и она носила бандаж.
   Сбросив полотенце, Сузи погрузилась в теплую воду. Ей не пришлось долго ждать.
   — Да! — произнесла она, услышав короткий стук, и сделала это, как всегда, вежливо, потому что с детства была приучена к хорошему обращению, и потом ей надо было ему доказать, что женщины ее возраста и воспитания в отличие от мужчин могут в любой ситуации не только соблюдать правила приличия, но и ставить общественные интересы выше своих собственных.
   Дверь распахнулась, впустив слабый луч рассеянного света. Он не стал закрывать ее, и Сузи даже обрадовалась этому. Ей, конечно, не хотелось, чтобы он ее разглядывал, но оставаться с ним наедине в полном мраке было намного страшнее.
   Она изучала его силуэт, когда он подходил к купальне. Если бы он был уродом, ее поступок не казался бы таким предательским. Но Уэй был силен, крепок и по-своему обаятелен. Похоже, он тоже успел переодеться и сейчас возился в полумгле, развязывая пояс халата. Несмотря на то что самое острое зрение не смогло бы сейчас здесь ничего рассмотреть, она отвела глаза. Скольких мужчин за всю свою жизнь она видела нагишом? Тело Хойта Сузи знала как свое собственное, ребенком ей довелось однажды увидеть в спальне подвыпившего отца. Вот и весь ее коротенький список. Бобби Том, когда бывал дома, иногда бродил по квартире раздетым, но это не в счет.
   Теплая вода оплеснула ей плечи, когда он погрузился в купальню и скользнул к противоположной стене. Легкий шелест вливающихся в бассейн струй заглушал посторонние шумы, ее тело стало почти невесомым, а царившая в помещении тьма усугубляла ощущение оторванности от внешнего мира. Она одна парила сейчас в центре мироздания. Она и Уэй.
   Он оперся локтями о край купальни и, вытягивая ноги, коснулся ее. Она напряглась, когда почувствовала, что его пальцы охватили ее лодыжку, и чуть не умерла от стыда, ощутив, что ее собственная коленка прижалась к его бедру.
   — Расслабься, Сузи. Ты сможешь выйти отсюда, когда захочешь.
   Его слова были явно предназначены для того, чтобы успокоить ее, но они возымели обратное действие. Она знала, что у нее нет выбора. Слишком велики жертвы, на которые она пошла. С этим делом надо покончить как можно скорее, иначе она сойдет с ума. Она вздрогнула, когда он провел по ее бедру большим пальцем ноги.
   — Э-хей? Ты меня чувствуешь? — Он выкрикнул это неожиданно весело, как мальчишка, и нарисовал восьмерку на ее ступне.
   Она чуть поджала ногу, ощущая, что ее раздражение проходит.
   — Мне щекотно.
   — Ммм…
   Вместо того чтобы отпустить ее, он принялся массировать ей пальчики левой ноги, осторожно заламывая их и поворачивая из стороны в сторону. Вопреки своей воле, она почувствовала, что начинает расслабляться. Его ласковые поглаживания успокаивали ее, к тому же он не проявлял ни малейшей агрессивности. Она вздохнула и глубоко погрузилась в воду.
   — Нам надо было захватить сюда бутылку шампанского. — Кажется, он тоже испытывал чувство приятного расслабления.
   — Это было бы прекрасно, — сонно пробормотала она.
   Оставив в покое ступни Сузи, он стал поочередно поколачивать ее икры, и она подумала, что ей необходимо извиниться за свои отвратительные слова. В любой ситуации человеку не стоит себя распускать.
   — Уэй, — сказала она внезапно осипшим голосом, — то, что я посмела задеть твою мать, было жестоко и неуместно. Я сожалею.
   — Ты сделала это в запальчивости.
   — Это не оправдание.
   — Ты славная женщина, Сузи Дэнтон, — тихо сказал он.
   По телу Сузи прошла волна вялости, ее мышцы превратились в желе. Вот уже четыре года руки мужчины не касались ее. В замужестве она воспринимала чувственные ласки как должное и только после гибели Хойта осознала, что вместе с ним ушло.
   Уэй слегка подтянул ее к себе и перешел к бедрам. Сузи чуть притонула, намочив волосы, но не стала беспокоиться по этому поводу, всецело отдаваясь приятным ощущениям. Что поделать, если человек устал от долгого марафона и ему теперь просто необходимо отдохнуть, чтобы прийти в себя? Словно из дальней дали, из каких-то сокровенных глубин мироздания, до нее долетел его голос:
   — Я полагаю, Сузи, мне не стоит беспокоиться, что ты можешь забеременеть?
   Эти слова резко вывели ее из состояния эйфории. Она попыталась сесть, но он удержал ее. Чувствуя себя полной дурой, она растерянно произнесла: