Филлипс Сьюзен Элизабет. Рай – Техас!

   — Ты все это сочиняешь!
   Он рассмеялся в голос и вытер глаза.
   Вскинув подбородок, она надменно сказала:
   — Я сама прекрасно разберусь во всем, если ты перестанешь трепаться.
   — Слушаюсь, мэм.
   Грейси повернулась к телевизору и судорожно вздохнула. Парень с крупными, как грабли, руками, ухватив большую масленку, поливал темной жидкостью голые груди механика. Капли масла скатывались с ее сосков, и соски Грейси вмиг отвердели.
   Непристойное действие продолжалось. Пораженная, Грейси не могла оторвать глаз от экрана, ощущая болезненную неловкость оттого, что она не одна. У нее пересохло во рту, в висках стучали мелкие молоточки.
   Актер с большими руками, высунув от усердия язык, стал копаться в сумке для инструментов, подвешенной к поясу крутобедрой брюнетки. Длинные пальцы, выскользнув из прорехи в ткани, стали ощупывать кучерявый лобок.
   Грейси непроизвольно свела бедра. И почувствовала движение возле себя. Бобби Том слегка шевельнулся и положил ногу на ногу. Взглянув на него краем глаза, она, к своему отчаянию, поняла, что он совсем не глядит на экран, а наблюдает за ней. Он уже не смеялся.
   — Мне нужно еще поработать. — Его голос звучал холодно и отстранение. — Выключишь ящик, когда захочешь.
   Подхватив свою сумку, он резко встал и двинулся к спальне.
   Грейси недоуменно уставилась ему вслед. Что это с ним? Он ведь сам настоял на просмотре этого глупого фильма. Она покачала головой. Затем ее взгляд снова метнулся к экрану.
 
   Бобби Том стоял в темной комнате и тупо глядел в окно. Из гостиной до него долетали слабые попискивания Грейси, заглушенные всхлипами актеров.
   О-у, Джизус!
   В течение последнего полугода его плоть молчала, никак не реагируя на флюиды окружавших его красоток, — и вот нате вам, извольте радоваться… Эта худая как палка и плоская как доска девица, безобразно одетая и некрасиво подстриженная, вызвала в нем острый прилив желания.
   Бобби Том положил руки на подоконник. Если бы ситуация не была столь нелепой, он бы, пожалуй, рассмеялся. Эта лента и близко не лежала с тяжелым порно, но через пару минут просмотра эта пигалица так возбудилась, что не заметила бы и бомбы, разорвавшейся рядам.
   За то время, пока он наблюдал за ней, у него и в самом деле возникла мысль овладеть всем ее достоинством, которым она с готовностью бы пожертвовала, но он в два счета с собой справился. Все же он был и оставался Бобби Томом Дэнтоном. Его можно вышибить из седла, но нельзя унизить. Он еще не настолько опустился, чтобы утолять жажду из первой придорожной лужицы.
   Отвернувшись от окна, он подошел к столу и подключил модем своего дорожного компьютера к телефонной сети. Но пальцы его словно отяжелели и отказывались набирать шифр доступа к электронной почте. У него не было никакого настроения заниматься делами.
   Ему вспомнилось выражение лица Грейси, когда она смотрела на Миссисипи. Сам он давненько не испытывал подобного всплеска чувств! Весь день Грейси тыкала его носом в вещи, которые он давным-давно перестал замечать. Группа причудливых облаков, водитель грузовика, похожий на Скруджа Мак-Дака, мордочка ребенка, прижатая к заднему стеклу семейного автомобиля. Когда он потерял вкус к простым проявлениям жизни?
   Он посмотрел на клавиатуру компьютера и вспомнил, как радовался этой электронной игрушке, с помощью которой перед ним открылась дорога в большой бизнес. Сначала он играл на фондовой бирже, затем скупил акции небольшой компании по производству спортивных товаров. Вслед за этим он вложил деньги в радиостанцию, рекламирующую, теннисные туфли. Он иногда ошибался и прогорал, но чаще выигрывал кучу денег. Теперь он не мог бы точно определить для себя, что же его так влекло к этой игре. Он думал, что съемки в кино помогут ему как-то встряхнуться; но как дошло до дела, понял, что совсем не испытывает энтузиазма и к этому занятию.
   Бобби Том шумно вздохнул и протер пальцами глаза. Он обещал Шэгу помочь с открытием нового ресторана, потом одолжил немного деньжат Элли и сказал Эй Джею, что даст его племяннику интервью для школьной газеты. Человек, которому постоянно везет, не имеет права говорить «нет», но иногда груз обязательств становится непомерно тяжел.
   Теперь он должен ехать в Теларозу, чтобы отдать дань этому небольшому городку, который взрастил его; а у него цепенеют ноги и поеживается душа. Он сам настоял на съемках фильма в этом местечке, но теперь понял, что совсем не готов к встрече со своими земляками. Он знал, что уже утратил то, что они все еще надеются в нем отыскать.
   Его появление в городке, как всегда, вызовет ажиотаж, но отнюдь не каждый житель Теларозы кинется к нему с распростертыми объятиями. Несколько месяцев назад он вступил в неприятный конфликт с Уэем Сойером, который пытался перебазировать в другие края «Розатек» — электронную фирму, возле которой кормилось полгорода. Сойер не прощал обид, и Бобби Тома отнюдь не радовала встреча с ним. Он также никак не мог наладить контакты с Джимбо Тэкери, новым шефом полиции города и врагом Бобби Тома со школьной скамьи. Но хуже всего то, что ему предстоит встретиться с целым курятником милых леди, которые понятия не имеют о том, что его сексуальная энергия улетучилась вместе с его футбольной карьерой, и которых каким-то образом он должен укрепить в их неведении.
   Он выдернул модем компьютера из сети. Что ему делать с остатком жизни? Он жил, окружаемый ореолом славы так долго, что не знал, как будет существовать без него. С детства он всегда был наилучшим: олл-скул, олл-америкен, олл-спэйс — и вдруг перестал таковым быть. Обычные люди не сталкиваются с такого рода проблемой до самого выхода на пенсию, то есть до шестидесяти лет. Но он вылетел из седла в тридцать три и не имел представления, как быть дальше. Он знал, как действовать на приеме мяча, но не имел понятия, как стать обычным человеческим существом.
   За стенкой кто-то взволнованно охнул, и Бобби Том нахмурился, вспомнив, что он не один. Эта девчонка была очень забавна в своей непосредственности, вот почему он продержал ее весь день возле себя. Однако всем этим забавам пора положить конец. То, что его возбуждает такая мелкая рыбка, как Грейси, наводит на грустные мысли, что сексопатологи существуют не зря.
   Убрав компьютер в дорожную сумку, он принял решение. У него в жизни хватает проблем, и ему не нужны лишние. Первое, что он сделает завтра, — это избавится от Грейси Сноу.

Глава 4

   За окнами слышался колокольный звон. Грейси подошла к двери спальни и легонько постучалась.
   — Хэллоу, Бобби Том, твой завтрак ждет тебя.
   Ответа не последовало.
   — Бобби Том?
   — Оказывается, ты существуешь, — простонал он. — Я думал, что это всего лишь дурной сон.
   — Я заказала завтрак у коридорной, и вот — он на столе.
   — Убирайся отсюда.
   — Уже семь часов. Нам предстоит двенадцатичасовая дорога. Нам действительно пора ехать.
   — У этой комнаты есть балкон, киска. Если ты не оставишь меня в покое, я переброшу тебя через перила.
   Она отступилась и вернулась к столу, на котором аппетитно возвышалась горка черничных блинов. Она отщипнула кусочек-другой, но чувствовала себя слишком усталой, чтобы поесть всерьез. Всю ночь напролет Грейси просыпалась от малейшего шума, опасаясь, что Бобби Том сбежит, пока она дремлет.
   В восемь часов она позвонила Уиллоу, сообщив ей о намечающемся прогрессе в работе, и снова попыталась разбудить его:
   — Бобби Том, ты уже проснулся? На улице совсем рассвело.
   Никакого ответа.
   Она осторожно приоткрыла дверь, и у нее стало сухо во рту. Он лежал, уткнувшись носом в подушку, едва прикрытый простыней, обмотанной вокруг бедер. Его сильные ноги были раскинуты и казались отлитыми из бронзы. Взгляд Грейси упал на безобразные шрамы, уродующие его правое колено, затем переместился к бедрам. Как жалко, что эта простыня не легла на три дюйма повыше…
   Она ощутила зуд в кончиках пальцев, так сильно ей захотелось сорвать с него эту тряпку. Ей не раз приходилось видеть обнаженных мужчин, но их тела были дряблыми от старости. У Бобби Тома, наверное, все не так. Она поежилась и облизнула губы.
   Он повернулся на спину, утащив за собой простыню. Густые волосы его разлохматились и слегка вились у висков. На щеке отпечаталась складка подушки.
   — Бобби Том, — тихо сказала она.
   Он приоткрыл один глаз и хрипло произнес:
   — Раздевайся или убирайся.
   Она решительно подошла к окну и потянула за шнур портьеры.
   — Кто-то слишком ворчлив сегодняшним утром.
   Свет солнца наполнил комнату, и он простонал:
   — Грейси, твоя жизнь в серьезной опасности.
   — Хочешь, я включу тебе душ?
   — Ты собираешься потереть мне спинку?
   — Я не думаю, что это так уж необходимо.
   — Я пытаюсь быть вежливым с тобой, но, кажется, ты этого не замечаешь. — Он сел, взял с ночного столика свой бумажник и вытащил из него несколько банкнот. — Дорога в аэропорт — за мной, — сказал он, протягивая ей деньги.
   — Сначала освежись под душем, а потом мы поговорим об этом. — Она поспешно выскочила из комнаты.
 
   Прошел час с лишним, а он все еще капризничал и откалывал номера. Она едва сумела вытащить его из постели и накормить, как он заявил, что и не подумает никуда ехать, пока не проведет свою утреннюю разминку. Как только они вошли в вестибюль оздоровительного комплекса, он сунул ей в руку какие-то деньги и попросил сбегать в ближайший ресторан за апельсиновым соком, пока он будет переодеваться в спортивную форму.
   Исчезая в раздевалке, он улыбнулся и одарил ее взглядом невинного младенца, который недвусмысленно сказал ей, что он смоется отсюда, как только она исчезнет из виду. Она в этом абсолютно уверилась, когда увидела, что он выдал ей двести долларов на апельсиновый сок. В результате она была вынуждена принять кое-какие меры.
   Неудивительно, что ресторан оказался несколькими кварталами дальше, чем он уверял. Возвращаясь обратно, она миновала вход в комплекс и прошла прямо на автостоянку.
   Красный «тандерберд» стоял в тени, сияя поднятым капотом, под которым возился Бобби Том. Она, с трудом переводя дух, подбежала к нему:
   — Ты закончил разминку так скоро?
   Он резко вскинул голову и ударился о капот. С его губ слетело тихое ругательство.
   — У меня слегка свело спину, поэтому я решил подождать с гимнастикой.
   Его движения казались ей совершенно нормальными, но она воздержалась от замечаний на этот счет.
   — Что-нибудь случилось с машиной?
   — Она не заводится.
   — Дай-ка я посмотрю. Я немножко разбираюсь в двигателях.
   Он уставился на нее с недоверием:
   — Разбираешься — ты?
   Не обращая на него внимания, она поставила мешок с банкой сока на бампер, сунулась под капот и сняла крышку распределителя зажигания.
   — Боже мой, ты, кажется, где-то потерял бегунок. Так, подожди, кажется, у меня есть запасной… — Она открыла свою сумочку. — Ну вот, так и есть, нашелся.
   Она подала ему бегунок вместе с двумя болтами и швейцарским армейским ножом, в котором имелась отвертка. Все эти детали были аккуратно завернуты в пластиковый мешочек, стянутый ею со стола коридорной именно для такого рода случайностей.
   Бобби Том не верил своим глазам.
   — Убедись, что крышка плотно села, иначе не оберешься неприятностей, — посоветовала она ему.
   Затем, не дожидаясь ответа, вынула из мешка апельсиновый сок, обежала автомобиль и проскользнула на свое сиденье, где занялась изучением дорожной карты.
   Автомобиль содрогнулся — он захлопнул капот. Она услышала, как его сапоги зло цокают по асфальту. Он положил руку на окно рядом с ее локтем, и она увидела, что суставы его пальцев побелели. Когда Бобби Том наконец заговорил, его голос был очень тихим:
   — Никто не имеет права ковыряться в моей машине.
   Она прикусила нижнюю губу.
   — Прости меня, Бобби Том. Я знаю, как ты любишь свой автомобиль, и понимаю, что любой бы на твоем месте взбеленился. Это удивительный и очень замечательный автомобиль. Правда-правда. Вот почему я должна по-честному сказать тебе, что могу серьезно повредить его, если ты попытаешься снова выкинуть какую-нибудь штучку.
   Его глаза широко открылись, а брови поползли вверх.
   — Ты хочешь испортить мою машину?
   — Боюсь, что да, — извиняющимся тоном сказала она. — Мистер Уолтер Карн, царство ему небесное, жил в «Шэди Экрз» почти восемь лет, пока не умер. До выхода на пенсию он владел авторемонтной мастерской в Колумбусе, и от него я узнала много разных вещей о двигателях, в том числе и как сделать так, чтобы они не работали. Понимаешь, у нас была проблема с одним исключительно придирчивым контролером, который навещал «Шэди Экрз» несколько раз в месяц. Он просто-напросто изводил нас.
   — Поэтому ты и мистер Карн отыгрывались на его машине?
   — К сожалению, мистер Карн уже мучился артритом, поэтому всю механическую работу приходилось выполнять мне.
   — И теперь ты собираешься использовать свой специальный опыт, чтобы шантажировать меня?
   — Идея сама по себе меня не очень привлекает. Но с другой стороны, я несу ответственность перед студией «Уиндмилл».
   Взгляд Бобби Тома стал свирепым.
   — Грейси, единственная причина, почему я не ломаю тебе позвонки, состоит в том, что я не хочу задавать работу телеакулам из «Криминальной хроники». Но будь уверена, что судьи, выслушав мою историю, тут же выпустили бы меня на волю.
   — Мне нужно сделать мою работу, — тихо сказала она. — И ты не должен мешать мне сделать ее.
   — Мне очень жаль, дорогая, но мы оба дошли до конечной точки.
   Прежде чем Грейси успела что-то сказать, он открыл дверцу, взял ее в охапку и, резко встряхнув, поставил на асфальт. Она угрожающе прошипела:
   — Давай поговорим!
   Не обращая на нее внимания, он подошел к багажнику и вынул ее чемоданчик. Она подбежала к нему:
   — Мы разумные люди. Я уверена, что мы можем выработать какой-то компромисс. Я уверена, что мы…
   — А я уверен, что — нет. Тебе вызовут машину.
   Он бросил чемоданчик к ее ногам, залез обратно в свой «тандерберд» и с ревом запустил двигатель.
   Не давая себе времени опомниться, она бросилась под колеса и зажмурила глаза.
   Долгие, перегруженные напряжением секунды шли одна за другой. Жар от асфальта проникал под безразмерное платье. От запаха выхлопных газов кружилась голова. Она почувствовала, как на нее упала его тень.
   — В интересах спасения вашей жизни, миз Грейси, мы должны заключить договор.
   Она открыла глаза:
   — Какой договор?
   — Я перестану делать попытки избавиться от тебя…
   — Ну вот, это по-честному.
   — А ты до конца поездки будешь делать то, что я скажу.
   Она обдумывала его предложение, пока поднималась на ноги.
   — Я не верю в то, что это сработает, — сказала она наконец. — Кстати, говорил ли кто-нибудь тебе, что ты не всегда благоразумен?
   Его глаза под полями стетсона нетерпеливо сузились.
   — Соглашаешься ты или нет? Если хочешь быть пассажиром в этой машине, оставь начальственные замашки и делай то, что тебе говорят.
   У нее не было выбора, и она решила сдаться:
   — Идет, мальчик, твоя взяла.
   Он молча поставил ее чемоданчик в багажник.
   Она молча заняла свое место в машине.
   Он сел за руль и сердито повернул ключ зажигания.
   Она посмотрела на часы, затем на дорожную карту.
   — Ты, наверное, этого не сознаешь, но уже почти десять часов. Нам надо прибыть на место завтра в восемь утра. До Теларозы около семисот миль, и я думаю, что наикратчайший путь…
   Бобби Том вырвал у нее из рук карту, скомкал ее и выбросил из машины. Через несколько минут они выкатились на шоссе.
   К сожалению, они ехали на восток.
 
   Во вторник к вечеру Грейси должна была признать, что ее карта бита. Глядя на прозрачные полукруги, оставляемые «дворниками» на лобовом стекле «тандерберда», и прислушиваясь к стуку дождя по брезентовому чехлу, она размышляла о событиях последних дней. Несмотря на то что они добрались до Далласа, ей все же не удалось доставить Бобби Тома в Теларозу в срок.
   Капли дождя вспыхивали на стекле в свете фар проходящих машин. Чтобы не думать о разгневанном лице Уиллоу, она попыталась определить позитивные моменты поездки. В течение нескольких дней она познакомилась с географией США несколько шире, чем это предполагалось, и повстречалась со многими интересными людьми; в том числе с певицами кантри, тренерами аэробики, футболистами и даже с одним очень симпатичным транссексуалом, который научил ее интересным способам завязывания шарфа.
   Лучшим из всего этого было то, что Бобби Том не пытался высадить ее по дороге. Она и сама не могла понять, почему он не избавился от нее в Мемфисе, но иногда какое-то внутреннее чувство подсказывало ей, что он просто не захотел остаться один. Правда, не всегда у них все шло гладко. Однажды Грейси сильно струхнула, когда он остановил машину на мосту, вытащил ее из салона и стал спихивать в реку, но все обошлось. И все же сегодня вечером она чувствовала себя несколько ущемленной.
 
   — Ну как ты там, Грейси, удобно устроилась?
   Она продолжала смотреть на работу стеклоочистителей.
   — Прекрасно, Бобби Том, спасибо, что спросил.
   — Ты выглядишь так, будто упала лицом на дверную ручку. Эта машина в общем-то не рассчитана на трех человек. Ты уверена, что не хочешь, чтобы я завез тебя в отель?
   — Абсолютно уверена.
   — Бобби Том, дорогой, она что — так и будет все время с нами? — капризно пробормотала Шерил Линн Хоуэял, его очередная подружка, и вновь сладко уткнулась ему в плечо.
   — Понимаешь, ласточка, от нее трудно отделаться. Почему бы тебе не вообразить, будто ее здесь нет?
   — Это не так-то легко сделать, когда ты то и дело разговариваешь с ней. Клянусь, Бобби Том, сегодня ты разговаривал с ней больше, чем со мной.
   — Уверен, что это не так, киска. Она даже не сидела с нами в ресторане.
   — Ну как же! Она торчала за соседним столиком, и ты постоянно поворачивался к ней. Между прочим, не понимаю, зачем тебе телохранитель.
   — На свете столько опасных людей.
   — Может быть. Но ты сильнее ее.
   — Зато она проворнее.
   Грейси пригасила улыбку. Он был нагл, но изобретателен. Она чуть подвинулась к середине сиденья. Нехватка жизненного пространства в салоне древнего «тандерберда» не явилась такой уж проблемой, как поначалу казалось. Хотя предполагалось, что она и Шерил Линн делят между собой площадь кожаной подушки, экс-королева красоты практически сидела у Бобби Тома на коленях. Она оседлала коробку передач и все-таки умудрялась казаться изящной.
   Грейси с завистью поглядывала на платье Шерил Линн, украшенное нитью кораллов. Ее собственная просторная черная юбка и черно-белая вязка по воротнику блузы делали ее похожей на вывеску парикмахерской.
   Шерил положила свободную руку Бобби Тома на свою округлую ляжку.
   — Объясни мне еще раз, кому понадобилось охотиться на тебя. Я думала, что у тебя проблемы по части алиментов, а не по части ЦРУ.
   — Видишь ли, некоторые из этих исков по установлению отцовства могут иметь далеко идущие последствия. В данном случае юная леди, которая меня достает, слишком долго скрывала тот факт, что ее отец имеет тесную связь с организованной преступностью. Не так ли, Грейси?
   Грейси притворилась, что ничего не слышит. Втайне ей льстило, что ее принимают за хладнокровного и умного агента ЦРУ, но она, следуя своим принципам, не хотела поощрять его вранье.
   Бобби Том снова посмотрел на нее:
   — Тебе по вкусу пришлись спагетти, которые ты заказала?
   — О да, прекрасное блюдо.
   — Мне только не понравилась эта дурацкая зеленая подлива.
   — Ты имеешь в виду песто?
   — Мне все равно, как это называется. Я люблю настоящий мясной соус.
   — Ну да, конечно. С рядком жирненьких ребрышек.
   — У меня текут слюнки от одной лишь мысли о них.
   Шерил Линн подняла хорошенькую головку:
   — Ты снова это делаешь, Би Ти?
   — Делаю что?
   — Говоришь с ней.
   — О-у? Не бери это в голову, дорогуша. У меня на уме только ты.
   Грейси слегка кашлянула, давая Бобби Тому понять, что мисс Одинокой Звезде он может вешать лапшу на уши, но здесь еще имеются люди, которые видят его насквозь.
   Вечер оказался несколько утомительным, но вместе с тем забавным. Не всякий день удается простой смертной увидеть гения в действии. Она никогда не думала, что какой-нибудь мужчина, даже такой раскрасавец, как он, может так искусно манипулировать женщинами. Он веселился сам и развлекал других. И похоже, ни одна из женщин, оказавшихся в поле его внимания, не догадывалась, что он посмеивается над ними.
   «Тандерберд» замер возле группы викторианских домов. Шерил Линн еще крепче обхватила Бобби Тома за шею и прошептала что-то ему в ухо.
   Он почесал в затылке:
   — Не знаю, киска. Немного неловко перед Грейси, она ведь смотрит на нас. Но если ты не возражаешь, я тоже не откажусь.
   Однако даже Шерил Линн, королева красоты, сочла свое предложение чересчур экстравагантным, и пылкие любовники неохотно согласились расстаться до новых и радостных встреч. Грейси наблюдала, как Бобби Том раскрывает над ней зонтик и провожает ее до дверей дома. По ее мнению, Бобби Том поступил очень разумно, высадив из машины Шерил Линн, но она никак не могла взять в толк, зачем он вообще взялся ухаживать за ней. Королева красоты была самолюбива и самоуверенна, однако мозгов у нее имелось не больше, чем у того краба, лапки которого она обсасывала за обеденным столом. Несмотря на это, Бобби Том обращался с ней так, как если бы она была идеальной леди. Сам же был он идеальным рыцарем — с кем угодно, но только не с мисс Грейси Сноу.
   Она увидела, что Шерил Линн обвилась вокруг Бобби Тома, как библейский Змей вокруг Древа Познания, и, казалось, что он против этого ничуть не возражает. Она вертела бедрами так, словно крутила ими ручку мясорубки. Хотя Грейси считала себя очень сдержанной личностью, скорой на милость и медленной на расправу, в ней стало потихоньку закипать раздражение. Он что, подписал контракт проводить курс оральной терапии каждой встречной красотке? С его пояса свешивается столько женских скальпов, что он может гулять по улице без штанов, и никто не подумает, что он голый.
   Когда он вернулся к машине, Грейси надменно повела подбородком:
   — Нам надо немедленно заехать в ближайший медпункт, чтобы тебе сделали инъекцию против столбняка! — едко сказала она.
   Бобби Том приподнял бровь:
   — Нужно ли это понимать так, что тебе не понравилась Шерил Линн?
   — Она не столько миловалась с тобой, сколько глазела по сторонам, желая убедиться, что все видят, какого красавца она подцепила. И потом, она слишком много пила и ела за твой счет. — Грейси выплескивала из себя раздражение, копившееся в ней в течение четырех дней. — Она даже тебе не нравится — вот что самое отвратительное. Ты на дух не выносишь эту женщину, Бобби Том Дэнтон, и не пытайся этого отрицать, я вижу тебя насквозь, я сразу тебя раскусила. И прекращай эту идиотскую болтовню о ЦРУ! Ты совсем изоврался. Вот что я тебе еще скажу напоследок: не верю я, что за твоими бесконечными тяжбами об установлении отцовства что-то действительно стоит.
   — Не веришь? — спросил он чуть удивленно.
   — Нет, не верю. Все это… чушь собачья! Туфта!
   — Туфта? Чушь собачья? — Уголок его рта искривился. — Дорогуша, мы в Техасе. Здесь высказываются проще и точнее.
   — Я знаю, как тут высказываются!
   — Послушай, у тебя ворчливое настроение. Вот что я тебе скажу, просто чтобы приободрить тебя. Как ты отнесешься к тому, что я разрешу тебе вытащить меня из постели в шесть утра? И махнем прямиком на Теларозу. Мы будем там к ленчу.
   Она посмотрела на него в упор:
   — Ты шутишь?
   — Я не настолько погряз во лжи и пороке, чтобы для меня не было ничего святого.
   — Ты обещаешь, что мы поедем прямо туда? И никаких бросков в сторону, чтобы заглянуть на чью-нибудь страусиную ферму или навестить твою первую учительницу?
   — Я же сказал — прямиком, не так ли?
   Вся ее злость мгновенно испарилась.
   — Это так хорошо звучит
   Она откинулась на спинку сиденья, уверенная, впрочем, только в одном. Если они и приедут в Теларозу завтра, это произойдет благодаря тому, что так захотел Бобби Том, а не потому, что она так решила.
   Он повернулся к ней:
   — Просто из любопытства хочу спросить: почему ты не веришь, что на мне висят справедливые иски по взысканию алиментов? О них шумит пресса.
   Она ответила импульсивно, по наитию, но знала, что угодила в точку:
   — Я могу себе представить, что ты способен на всякие не очень пристойные дела, особенно когда это касается женщин. Но я не могу допустить, чтобы ты бросил собственного ребенка. Скорее всего эти иски создают вокруг твоего имени дополнительный ажиотаж!
   Он взглянул на нее, и его губы сложились в едва различимую улыбку.
   — Ну так как? — спросила она.
   — Ты действительно хочешь это знать?
   — Если только ты скажешь правду, а не сплетешь одну из тех басен, которые предназначены для толпы.
   Он слегка надвинул на лоб свой стетсон.
   — Когда-то давным-давно одна дама возбудила против меня дело об отцовстве. Но я был четко уверен, что ее ребенок не от меня. Я сделал все пробы крови. И установил впоследствии, что виновником был один из ее прежних друзей, сукин сын в квадрате, но все-таки я решил ей немного помочь.
   — Ты дал ей денег? — Грейси насмотрелась на Бобби Тома в действии и знала его манеру решать проблемы.