Страница:
— Тебе тоже, — пробормотал Алек и снова полез на стену.
Верх стены действительно оказался утыкан острыми шипами и осколками битой посуды. Алек уцепился за самый край, потом осторожно подтянул плащ и, сделав из него подушку, накрыл режущие острия. Повиснув на локтях, он расстегнул плащ на шее.
Сад казался безлюдным, хотя из полуоткрытой задней двери доносился знакомый шум кухни. Быстро перекинув тело через стену, Алек повис на руках, потом спрыгнул на землю.
В центре сада был овальный бассейн. Посыпанные гравием дорожки, огибающие клумбы и по-зимнему голые кусты, четко выделялись в темноте. Совсем рядом с домом росло большое дерево, ветви его свешивались на резной балкон, тянущийся вдоль всего второго этажа. Это, пожалуй, был самый легкий путь внутрь.
Алек нырнул в тень и стал пробираться к дереву, стараясь двигаться бесшумно и не наступать на хрустящий гравий, Он был на расстоянии вытянутой руки от ствола, когда рядом с ним шевельнулся кто-то огромный, и горячие челюсти сомкнулись на его руке чуть повыше локтя.
Белая зенгатская овчарка, может быть, и уступала медведю размером, но Алеку было не до точных сравнений. Животное не рычало и не пыталось рвать его зубами; оно просто крепко держало юношу. Желтые глаза собаки горели в темноте.
Алек подавил паническое желание начать вырываться или закричать; он быстро сделал левой рукой знак, которому его научил Серегил, и прохрипел: «Соора, друг собака».
Пес, казалось, не возражал против мешанины языков. Он тут же отпустил Алека и потрусил прочь, даже не оглянувшись на него. Алек сам не заметил, как оказался на дереве и протянул руку к мраморной балюстраде.
На балконе скопились сухие листья. Осторожно перешагнув их, чтобы не зашуршали, Алек стал изучать окна, выходившие на балкон, — по одному с каждой стороны затейливо украшенной двери. Она была заперта, окна закрыты прочными ставнями.
Молча воззвав к Иллиору, Алек начал возиться с дверью. Просунув проволоку в щель, он выяснил, что дверь заперта на три замка. Перейдя к окну, он обнаружил на ставне два таких же надежных механизма. Другое окно, маленькое, сквозь которое и ребенок бы пролез с трудом, было закрыто на простую задвижку.
Однажды во время урока по проникновению в чужие дома Серегил заметил, что часто путь, кажущийся невозможным, в наименьшей степени охраняется. Алек вытащил из набора инструментов тонкую пластинку лимонного дерева и просунул ее в щель у края ставня. Не прошло, и минуты, как он обнаружил два крюка, удерживающие ставень. Они, как и задвижка, легко открылись, и ставень распахнулся; за ним обнаружились стекла в мелком свинцовом переплете. Комната за окном была погружена в полную темноту.
Понадеявшись на то, что, будь в комнате кто-нибудь, он уже поднял бы шум, Алек снова воспользовался проволокой и без затруднений открыл единственный шпингалет. Рама беззвучно распахнулась. Спрятав инструменты в карман, Алек ухватился за раму и, извиваясь всем телом, ногами вперед влез в окно. Когда он коснулся пола, его нога зацепила что-то, что перевернулось и задребезжало.
Алек прижался спиной к стене и замер, ожидая, поднимется ли тревога; все было тихо. Пошарив в кармане, он вытащил светящийся камень.
На полу рядом с ним лежал перевернутый умывальник. «Спасибо богам за ковры!» — подумал Алек, поднимая умывальник и ставя на место таз и кувшин.
Просторная спальня по меркам Римини была обставлена довольно скромно. Широкая кровать с балдахином из прозрачного шелка занимала один конец комнаты. На нее оказался небрежно брошен халат, у изголовья лежала раскрытая толстая книга, в мраморном камине еще тлели угли — все говорило о том, что хозяин покинул комнату недавно.
Вдоль стен стояло несколько высоких шкафов и комод. К камину был придвинут столик, рядом с ним — глубокое кресло. Ноги Алека утонули в пушистом узорчатом ковре, когда он двинулся к двери, выходящей в коридор. Убедившись, что она не заперта, Алек спрятал в карман светящийся камень и осторожно выглянул в щелку.
Коридор с несколькими дверьми по обе стороны тянулся во всю длину этажа. Посередине его вниз уходила лестница. Оттуда доносились звуки музыки и оживленный разговор.
Алек выскользнул в коридор и закрыл за собой дверь спальни. Представив себе. где должен находиться кабинет, он быстро и бесшумно метнулся к двум дверям в углу. В той, которая, по его представлениям, была ему нужна, оказался сложный замок.
Нервничая и чувствуя себя на виду у всех в доме, Алек попробовал сначала одну отмычку, потом другую. Никакого результата. Достав третью отмычку, Алек закрыл глаза и сосредоточился на том, что ощущают его пальцы.
Хозяин дома явно заботился о собственной безопасности. Как и замки на окне и балконной двери, этот был замысловатым механизмом. Но бесконечные уроки Серегила все-таки не пропали даром. Замок щелкнул и открылся, и Алек проник в кабинет.
Письменный стол с придвинутым к нему креслом стоял между двух высоких, выходящих на улицу окон. Бросив взгляд наружу, Алек убедился, что там все такое же оживленное движение. Он задернул шторы, вытащил светящийся камень и сел к столу, чтобы начать поиски.
На полированной крышке в безукоризненном порядке были размещены чернильница, стаканчик с неоточенными перьями, песочница на серебряном подносе, аккуратная стопка листов пергамента. Рядом оказалась пустая шкатулка для писем. Не найдя в ней нужного, Алек принялся за ящики.
Стол имел широкий средний ящик и два узких по бокам. Средний ящик был заперт, но замок легко уступил отмычке. Внутри оказались перевязанные шелковым шнурком связки, писем, воск для печатей, кисточка для стряхивания песка и перочинный нож.
Левый ящичек был обит шелком; в нем хранились четыре перевязанных лентами локона. Один, черный как вороново крыло, был к тому же заколот застежкой с драгоценными камнями. Алек засунул руку глубже и извлек бархатный кошелек с тяжелым золотым кольцом и маленькой статуэткой нагого мужчины.
В третьем ящике хранилась всякая чепуха — использованные промокашки, восковые дощечки, стило, перепутанный моток бечевки, несколько игральных костей — ничего, в чем могла бы храниться переписка. Алек встал из-за стола, подошел к двери, выглянул в коридор, удостоверился, что все по-прежнему спокойно, и вернулся к столу.
Вытащив все три ящика, он поставил их рядом: узкие ящички оказались на целую ладонь короче, чем средний.
Стол со всех сторон был украшен резными панелями, снизу так же, как и с боков и сзади. Заглянув внутрь, Алек обнаружил, что ниша для среднего ящика тянется во всю глубину, отделенная от боковых тонкими деревянными перегородками. К низу ниши были прибиты кусочки кожи, чтобы ящик задвигался плотно. Подобные же приспособления имели и боковые ящички, но обнаружилось и различие: сразу за кусочками кожи виднелись деревянные панели, закрывающие остающееся пространство. Как ни неопытен был Алек, но ему было ясно: такой изысканный и дорогой стол наверняка имеет хотя бы одно потайное отделение.
Сунув руку по очереди во все три ниши, Алек принялся нажимать на стенки в разных местах — безрезультатно. В отчаянии Алек откинулся на спинку кресла, гадая, что на его месте сделал бы Серегил. Его взгляд упал на шкатулку, и тут же всплыло воспоминание: как Серегил осматривал подобную шкатулку, когда они проникли в комнату Мардуса в Вольде, и как нашел потайной механизм.
Алек медленно провел руками по всем поверхностям стола и наконец обнаружил маленький рычажок, скрытый за правой передней ножкой. Но когда он нажал на него, ничего, казалось, не произошло: не раздалось даже щелчка. На лбу Алека выступил пот; он встал на колени и снова осмотрел внутренность стола.
На этот раз он заметил кое-что, пропущенное раньше. Нижняя поверхность средней ниши несла на себе параллельные царапины, оставленные выдвигаемым ящиком; их появления здесь следовало ожидать, Алек их и увидел. Но на середине ниши оказался еще еле заметный полукруглый след, резко обрывающийся у правой стенки. Приглядевшись внимательнее, Алек обнаружил тонкий как волосок просвет между нижним краем перегородки и дном стола. Если бы не полукруглый след, он не обратил бы на это внимания, решив, что дерево просто рассохлось.
Алек снова нажал на скрытый рычаг и одновременно надавил на перегородку. Повернувшись на невидимой оси, перегородка выдвинулась в центральную нишу и наружу; Алек увидел небольшой треугольный ящичек, прикрепленный к ее заднему концу. Ухмыльнувшись в безмолвном ликовании, юноша вытащил из него кожаную папку; в ней зашуршал пергамент. Сунув папку за пазуху, Алек поспешно привел комнату в первоначальное состояние.
Выскользнув в коридор, он снова запер за собой дверь, чтобы все было как следует. Но только он успел это сделать, как услышал шаги на лестнице. У него не было времени ни снова отпереть дверь кабинета, ни скрыться в спальне в другом конце коридора: пламя свечи уже ярко осветило лестничную площадку.
В отчаянии Алек толкнул другую дверь — рядом. Ручка легко повернулась под его рукой. Скользнув внутрь, Алек выглянул в щель.
По лестнице поднялись две женщины. Одна из них несла канделябр, и в его свете Алек увидел, что обе они богато одеты и весьма привлекательны.
— Он сказал, что нужно поискать на второй полке справа от двери: толстая книга в зеленом с золотом переплете, — произнесла более молодая из них, оглядываясь по сторонам.
— Нам сегодня поистине везет, Исмей, — заметила ее спутница. — Так редко удается попасть в его библиотеку. Только какая дверь нам нужна? Я так давно была здесь в последний раз.
В темных локонах молодой женщины, когда она повернула в сторону двери, за которой прятался Алек, сверкнули драгоценности. Потом в свете канделябра засверкало и ожерелье на ее груди. Алек покраснел: ожерелье было единственным, что прикрывало грудь; вырез платья был таким низким, что между камнями и золотом оправы даже был виден один сосок.
— Ах, дорогая тетушка, как я благодарна тебе, что ты взяла меня с собой сегодня! — воскликнула девушка. — Я чуть чувств не лишилась, когда ты представила меня ему. Я до сих пор чувствую его губы на своей руке.
— Надеюсь, твой достопочтенный батюшка никогда об этом не узнает, — с тихим мелодичным смехом ответила вторая женщина. — Когда я в первый раз встретила его, я чувствовала то же самое. Он один из самых очаровательных мужчин в Римини, а до чего красив! Но берегись, моя дорогая: ни одна женщина не могла еще удержать его надолго, впрочем, как и мужчина. Но давай все-таки найдем эту замечательную книгу. Какая комната нам нужна?
— Эта, я думаю, — ответила девушка, направляясь прямо к той двери, за которой прятался Алек.
Не имея ни малейшего представления о том, что его окружает, Алек прижался к стене, надеясь, что дверь его скроет.
— Ах, это не она, — воскликнула тетушка, осветив канделябром спальню, похожую на ту, что Алек видел в другом конце коридора.
— Это его комната? — выдохнула Исмей, подходя к кровати.
— Не думаю. Видишь расписной комод? Это майсенская работа. Совсем не в его вкусе. Пойдем, дорогая, кажется, теперь я знаю, куда нам нужно.
Как только женщины исчезли в комнате напротив, Алек бесшумно метнулся в спальню, через которую проник в дом. Не решаясь снова использовать светящийся камень, он двинулся к смутно белеющему пятну окна.
Однако не сделал он и трех шагов, как огромная мозолистая ладонь зажала ему рот, а его правую руку заломили за спину. Алек начал извиваться, пытаясь вырваться.
— Держи его! — прошипел кто-то.
— Поймал! — прорычал глубокий голос прямо в ухо Алеку. Его сжали еще крепче. — Ни звука, ты! И перестань вертеться!
Где-то рядом появился светящийся камень, и противник грубо развернул Алека. Тот еще раз конвульсивно дернулся, потом замер на месте с полупридушенным восклицанием удивления., Опершись рукой на полку камина, перед ним стоял Серегил. По его знаку человек, который держал Алека, отпустил юношу. Обернувшись, тот оказался лицом к лицу с Микамом Кавишем.
— Клянусь Пламенем, малыш, тебя удержать труднее, чем угря! — тихо воскликнул Микам.
— Ты добрался до бумаг? — спросил Серегил.
— Да, они у меня, — прошептал Алек, бросая нервный взгляд на дверь. — Но что вы тут делаете?
— А почему бы мне не быть в собственной спальне? — пожал плечами Серегил.
— Собственной… Твоей спальне! — вспылил Алек.
— Не так громко. Как ты не понимаешь! Нам нужно было удостовериться, что ты справишься с трудным делом.
Алек яростно смотрел на них обоих, его щеки пылали. Вся его тщательная работа свелась к глупой шутке.
— Вломившись в твой собственный дом? Что же это за проверка?
— Не переживай так, — сказал искренне обеспокоенный Серегил. — Ты проник в один из лучше всего охраняемых домов в городе! Признаюсь, я убрал некоторые самые смертоносные ловушки, но неужели ты думаешь, что любой взломщик справился бы со здешними замками?
— Уж это последнее место, куда мы послали бы тебя, если бы сомневались в твоей готовности, — добавил Микам. Алек в гневе скрестил руки на груди, но все же обдумал услышанное.
— Да, потрудиться пришлось. Дверь в кабинет чуть не свела меня с ума.
— Вот видишь! — воскликнул Серегил, обнимая Алека за плечи и встряхивая его. — Для простого грабителя ты справился просто замечательно. Если уж говорить правду, ты удивил нас с Микамом: пролез через такое маленькое окошечко! Напомни мне завтра, что им нужно заняться, ладно? И ты быстро сообразил, что делать, когда появились дамы.
Алек оттолкнул его, глаза юноши угрожающе сузились.
— Это ты их послал!
— На самом деле это была моя идея, — признался Микам. — Все уж слишком гладко у тебя шло. Согласись, это придаст истории дополнительную занимательность, — потом, когда ты будешь кому— нибудь об этом рассказывать.
— И что теперь? — спросил Алек, все еще ожидая подвоха. — Сегодня вечером, хочу я сказать.
— Сегодня вечером? — Серегил улыбнулся своей кривой улыбкой. — Ну как же, нам нужно развлекать гостей.
— Гостей? На этом приеме? Сейчас? Раньше ты говорил, что это будет дня через два. Серегил улыбнулся снова:
— Разве? Ну, во всяком случае, хорошо, что мы уже одеты должным образом. Кстати, как тебе понравилась твоя новая комната?
Алек смущенно усмехнулся, вспомнив замечание женщины о расписном комоде майсенской работы в спальне, где он прятался.
— Из того немногого, что я там увидел, она представляется… весьма пригодной.
Алек неохотно последовал за Серегилом и Микамом вниз и оказался в зале, полном элегантно одетых людей.
Его освещали десятки толстых свечей, распространявших медовый аромат ушедшего лета. Блеск огня отражался сверкающими драгоценностями, переливающимися шелками, начищенной кожей., Сам зал был не менее элегантен, чем гости. Роспись на высоких стенах изображала лес, ветви дубов сплетались на куполе потолка. Гирлянды ярких цветов оплетали деревья, в просветах между ними виднелись дальние горы или морские просторы. На резном балконе играли музыканты.
Серегил помедлил на середине величественной лестницы, положив руку на плечо Алека.
— Мои досточтимые гости! — обратился он к собравшимся тем же формальным тоном, которым пользовался, играя роль госпожи Гветелин на «Стремительном».
— Позвольте мне представить моего подопечного и компаньона, благородного Алека из Айвиуэлла, недавно прибывшего из Майсены. Прошу вас, будьте к нему доброжелательны, он никогда еще не бывал в нашем прекрасном городе и почти никого здесь не знает.
У Алека пересохло во рту, когда десятки лиц обернулись к нему.
— Спокойно, — прошептал Микам. — Помни, кем ты должен быть. — Тайком сделав ему знак — пожелание удачи, — Микам нырнул в толпу.
Когда они спустились в зал. вперед выступил слуга с подносом, на котором стояли стаканы охлажденного вина. Алек взял один из них и одним глотком опорожнил.
— Полегче с этим, — пробормотал Серегил, направляя Алека от одной группы гостей к другой.
Гости были в основном не особенно знатными придворными и богатыми купцами, связанными с «благородным Серегилом» деловыми интересами. Алек услышал обрывки разговоров о купеческих караванах и морских перевозках, но самой популярной темой была возможность начала войны весной.
— Не думаю, что тут могут быть какие-нибудь сомнения, — говорил молодой придворный, которого представили Алеку как благородного Мелвита. — Приготовления к войне начались еще летом.
— Это верно, — проворчал дородный барон, делая глоток вина. — Последние месяцы не найдешь нигде приличных досок — все хватают интенданты. Я даже сомневаюсь, удастся ли мне достроить солярий к весне.
— Вольдское сукно! — воскликнула поблизости нарядная женщина. — Не говорите мне о нем! С этими теперешними тарифами новый костюм для верховой езды мне просто не по карману! А золото? Помяните мое слово, благородный Дециус, пока эта заварушка не закончится, мы не сможем позволить себе других украшений, кроме стеклянных бус и перьев!
— Но что за прекрасная это была бы мода! — воскликнул ее собеседник.
Следуя за Серегилом, Алек неожиданно оказался лицом к лицу с теми двумя женщинами, которых он видел наверху.
— Позволь мне познакомить тебя с моим дорогим другом, — сказал Серегил с намеком на свою обычную кривую улыбку. — Госпожа Килит, это благородный Алек из Айвиуэлла. Благородный Алек, это госпожа Килит из Римини и ее племянница госпожа Исмей из Орутана.
Кланяясь со всем доступным ему изяществом, Алек почувствовал, что краснеет. Бархатный наряд госпожи Килит облекал все еще стройное и красивое тело; как диктовала мода, ее грудь была еле прикрыта прозрачным шелком под тяжелым сверкающим ожерельем.
— Что ты за счастливчик, — промурлыкала госпожа Килит, обволакивая юношу томным взглядом темных глаз, от, которого у него заколотилось сердце.
— Наш друг благородный Серегил один из самых изысканных мужчин в городе, он прекрасно разбирается во всем, что может предложить Римини по части удовольствий. Не сомневаюсь, что твое пребывание здесь окажется весьма приятным и полезным.
— Ты льстишь мне, прекрасная госпожа, — пробормотал Серегил. — Но может быть, я могу воспользоваться твоим дружеским расположением? Не окажешь ли ты честь выбрать благородного Алека своим партнером для первого танца? Мне кажется, музыканты играют одну из твоих любимых мелодий.
— С радостью, — ответила Килит, делая реверанс. — А ты в порядке ответной любезности мог бы пригласить мою племянницу. В конце концов, я обещала ей, что сегодня ее ждут не совсем безгрешные удовольствия, а большего, чем танцевать с тобой, и вообразить нельзя.
Мило покраснев, Исмей оперлась на руку Серегила. Это послужило сигналом и другим гостям пригласить дам и приготовиться танцевать.
Килит с ослепительной улыбкой протянула Алеку руку:
— Не окажешь ли ты мне честь, благородный господин?
— Право же, это ты оказываешь мне честь, — ответил Алек. Собственные слова показались ему неуклюжими и глупыми, но он взял себя в руки и продолжил: — Должен предупредить тебя, прекрасная госпожа, что я никогда не был хорошим танцором.
Занимая свое место перед ним, Килит снова посмотрела на него томным взглядом:
— Пусть это тебя не беспокоит, мой дорогой. Учить неопытного молодого человека — что может сравниться с таким удовольствием!
Серегил шутливо флиртовал с Исмей, присматривая при этом краем глаза за Алеком. Как он и ожидал, Килит быстро заставила юношу почувствовать себя свободно. Еще один или два танца с ней — и Алеку начнет казаться, что в этом обществе он вращался всю свою жизнь. Такое же влияние она оказала на самого Серегила много лет назад.
Начав свою карьеру как куртизанка на улице Огней, Килит вошла в благородное общество, когда упрямый молодой аристократ, преодолев отчаянное сопротивление своей семьи и друзей, женился на ней. На протяжении последующих лет ее красота, умение держаться, остроумие в определенной мере примирили с ней высший свет, и на ее знаменитые приемы стали съезжаться вельможи. В ее доме выступали лучшие музыканты, там можно было встретить авантюристов, магов, влиятельнейших придворных. Мало кто лучше ее знал, что происходит и в царском совете, и в спальнях аристократов.
Это и было одной из причин стремления Нисандера познакомить с ней Серегила после окончания его неудачного ученичества в Доме Орески. Заинтригованная его таинственным прошлым и сомнительной репутацией, Килит охотно ввела его в свой блестящий салон; на короткое время, после смерти ее мужа, он нашел место и в ее постели. Серегил никогда не мог с уверенностью сказать, подозревает ли она, что он и есть невидимый, непредсказуемый «Кот из Римини», или считает его просто посредником; так или иначе, она часто передавала ему пожелания вельмож, нуждавшихся в его услугах, и была в курсе того, как быстро эти поручения выполняются.
Как бы то ни было, она была в числе тех немногих представителей аристократии, которым он доверял. Если Алек сегодня выйдет из роли, она не станет широко об этом оповещать. Да и Алеку ее общество явно доставляло удовольствие.
Выполняя соглашение со своей стороны, Серегил полностью переключил внимание на Исмей. Он так отчаянно флиртовал с ней, что каждое его прикосновение заставляло девушку дрожать.
Алек как раз танцевал второй танец с госпожой Килит, когда Микам положил руку ему на плечо.
— Прости меня, прекрасная госпожа, я должен увести твоего партнера ненадолго, — сказал он, кланяясь даме. — Алек, на два слова.
Беда? Алек вздохнул, следуя за ним ко входу в зал.
Брошенный искоса мрачный взгляд спутника был ему достаточным ответом.
В небольшой передней они обнаружили Серегила, окруженного четырьмя солдатами в синей форме. Еще один связывал ему руки спереди. Рядом стоял старый слуга Серегила, Рансер, рыдая и ломая руки.
Офицер с цепью царского пристава на груди при виде Микама и Алека развернул свиток, перевязанный черной лентой. Лицо Серегила по-прежнему ничего не выражало.
— Что здесь происходит? — требовательно спросил Микам.
— А кто ты такой, господин? — вопросом на вопрос ответил пристав.
— Я благородный Микам Кавиш из Уотермида, друг господина Серегила. Этот юноша его подопечный, благородный Алек из Айвиуэлла. Почему вы арестовали этого человека?
Пристав развернул другой свиток, просмотрел его, потом бросил внимательный взгляд на Микама и Алека.
— Благородный Серегил из Римини обвиняется в измене. Мне также вменено в обязанность предупредить благородного Алека, чтобы он не пытался покинуть город.
Глядя на офицера с ледяным достоинством, Микам спокойно спросил:
— Следует ли понимать это так, что и он тоже под подозрением?
— В настоящее время нет, благородный Микам. Но таковы данные мне инструкции.
— Серегил, что случилось? — спросил Алек, к которому наконец вернулся голос.
Серегил мрачно пожал плечами:
— Это явно какое-то недоразумение. Будь добр, принеси за меня извинения гостям.
Алек молча кивнул. Взглянув на связанные руки Серегила, он заметил, что тот изобразил пальцами знак имени Нисандера, прижав согнутый указательный палец к большому.
— Пойдем, господин, — обратился к Серегилу пристав, беря его за локоть.
— Куда вы его увозите? — потребовал ответа Алек, следуя за стражниками к закрытому черному возку у дверей.
— Я не могу этого сказать, господин, — ответил пристав. Он влез в возок следом за Серегилом и махнул рукой вознице. Возок загромыхал по камням мостовой.
— Серегил велел идти к Нисандеру, — прошептал Алек стоящему рядом Микаму.
— Я видел. Так что пошли.
— Но как же с гостями?
— Я быстренько предупрежу госпожу Килит. Она знает, что делать.
Алек с тоской смотрел вслед исчезающему в темноте возку.
— Как ты думаешь, куда они его повезли?
— Его арестовали по приказу царицы, так что поместят в Красную башню, — печально ответил Микам. — А это такое место, откуда даже Серегил не сможет выбраться без посторонней помощи.
Верх стены действительно оказался утыкан острыми шипами и осколками битой посуды. Алек уцепился за самый край, потом осторожно подтянул плащ и, сделав из него подушку, накрыл режущие острия. Повиснув на локтях, он расстегнул плащ на шее.
Сад казался безлюдным, хотя из полуоткрытой задней двери доносился знакомый шум кухни. Быстро перекинув тело через стену, Алек повис на руках, потом спрыгнул на землю.
В центре сада был овальный бассейн. Посыпанные гравием дорожки, огибающие клумбы и по-зимнему голые кусты, четко выделялись в темноте. Совсем рядом с домом росло большое дерево, ветви его свешивались на резной балкон, тянущийся вдоль всего второго этажа. Это, пожалуй, был самый легкий путь внутрь.
Алек нырнул в тень и стал пробираться к дереву, стараясь двигаться бесшумно и не наступать на хрустящий гравий, Он был на расстоянии вытянутой руки от ствола, когда рядом с ним шевельнулся кто-то огромный, и горячие челюсти сомкнулись на его руке чуть повыше локтя.
Белая зенгатская овчарка, может быть, и уступала медведю размером, но Алеку было не до точных сравнений. Животное не рычало и не пыталось рвать его зубами; оно просто крепко держало юношу. Желтые глаза собаки горели в темноте.
Алек подавил паническое желание начать вырываться или закричать; он быстро сделал левой рукой знак, которому его научил Серегил, и прохрипел: «Соора, друг собака».
Пес, казалось, не возражал против мешанины языков. Он тут же отпустил Алека и потрусил прочь, даже не оглянувшись на него. Алек сам не заметил, как оказался на дереве и протянул руку к мраморной балюстраде.
На балконе скопились сухие листья. Осторожно перешагнув их, чтобы не зашуршали, Алек стал изучать окна, выходившие на балкон, — по одному с каждой стороны затейливо украшенной двери. Она была заперта, окна закрыты прочными ставнями.
Молча воззвав к Иллиору, Алек начал возиться с дверью. Просунув проволоку в щель, он выяснил, что дверь заперта на три замка. Перейдя к окну, он обнаружил на ставне два таких же надежных механизма. Другое окно, маленькое, сквозь которое и ребенок бы пролез с трудом, было закрыто на простую задвижку.
Однажды во время урока по проникновению в чужие дома Серегил заметил, что часто путь, кажущийся невозможным, в наименьшей степени охраняется. Алек вытащил из набора инструментов тонкую пластинку лимонного дерева и просунул ее в щель у края ставня. Не прошло, и минуты, как он обнаружил два крюка, удерживающие ставень. Они, как и задвижка, легко открылись, и ставень распахнулся; за ним обнаружились стекла в мелком свинцовом переплете. Комната за окном была погружена в полную темноту.
Понадеявшись на то, что, будь в комнате кто-нибудь, он уже поднял бы шум, Алек снова воспользовался проволокой и без затруднений открыл единственный шпингалет. Рама беззвучно распахнулась. Спрятав инструменты в карман, Алек ухватился за раму и, извиваясь всем телом, ногами вперед влез в окно. Когда он коснулся пола, его нога зацепила что-то, что перевернулось и задребезжало.
Алек прижался спиной к стене и замер, ожидая, поднимется ли тревога; все было тихо. Пошарив в кармане, он вытащил светящийся камень.
На полу рядом с ним лежал перевернутый умывальник. «Спасибо богам за ковры!» — подумал Алек, поднимая умывальник и ставя на место таз и кувшин.
Просторная спальня по меркам Римини была обставлена довольно скромно. Широкая кровать с балдахином из прозрачного шелка занимала один конец комнаты. На нее оказался небрежно брошен халат, у изголовья лежала раскрытая толстая книга, в мраморном камине еще тлели угли — все говорило о том, что хозяин покинул комнату недавно.
Вдоль стен стояло несколько высоких шкафов и комод. К камину был придвинут столик, рядом с ним — глубокое кресло. Ноги Алека утонули в пушистом узорчатом ковре, когда он двинулся к двери, выходящей в коридор. Убедившись, что она не заперта, Алек спрятал в карман светящийся камень и осторожно выглянул в щелку.
Коридор с несколькими дверьми по обе стороны тянулся во всю длину этажа. Посередине его вниз уходила лестница. Оттуда доносились звуки музыки и оживленный разговор.
Алек выскользнул в коридор и закрыл за собой дверь спальни. Представив себе. где должен находиться кабинет, он быстро и бесшумно метнулся к двум дверям в углу. В той, которая, по его представлениям, была ему нужна, оказался сложный замок.
Нервничая и чувствуя себя на виду у всех в доме, Алек попробовал сначала одну отмычку, потом другую. Никакого результата. Достав третью отмычку, Алек закрыл глаза и сосредоточился на том, что ощущают его пальцы.
Хозяин дома явно заботился о собственной безопасности. Как и замки на окне и балконной двери, этот был замысловатым механизмом. Но бесконечные уроки Серегила все-таки не пропали даром. Замок щелкнул и открылся, и Алек проник в кабинет.
Письменный стол с придвинутым к нему креслом стоял между двух высоких, выходящих на улицу окон. Бросив взгляд наружу, Алек убедился, что там все такое же оживленное движение. Он задернул шторы, вытащил светящийся камень и сел к столу, чтобы начать поиски.
На полированной крышке в безукоризненном порядке были размещены чернильница, стаканчик с неоточенными перьями, песочница на серебряном подносе, аккуратная стопка листов пергамента. Рядом оказалась пустая шкатулка для писем. Не найдя в ней нужного, Алек принялся за ящики.
Стол имел широкий средний ящик и два узких по бокам. Средний ящик был заперт, но замок легко уступил отмычке. Внутри оказались перевязанные шелковым шнурком связки, писем, воск для печатей, кисточка для стряхивания песка и перочинный нож.
Левый ящичек был обит шелком; в нем хранились четыре перевязанных лентами локона. Один, черный как вороново крыло, был к тому же заколот застежкой с драгоценными камнями. Алек засунул руку глубже и извлек бархатный кошелек с тяжелым золотым кольцом и маленькой статуэткой нагого мужчины.
В третьем ящике хранилась всякая чепуха — использованные промокашки, восковые дощечки, стило, перепутанный моток бечевки, несколько игральных костей — ничего, в чем могла бы храниться переписка. Алек встал из-за стола, подошел к двери, выглянул в коридор, удостоверился, что все по-прежнему спокойно, и вернулся к столу.
Вытащив все три ящика, он поставил их рядом: узкие ящички оказались на целую ладонь короче, чем средний.
Стол со всех сторон был украшен резными панелями, снизу так же, как и с боков и сзади. Заглянув внутрь, Алек обнаружил, что ниша для среднего ящика тянется во всю глубину, отделенная от боковых тонкими деревянными перегородками. К низу ниши были прибиты кусочки кожи, чтобы ящик задвигался плотно. Подобные же приспособления имели и боковые ящички, но обнаружилось и различие: сразу за кусочками кожи виднелись деревянные панели, закрывающие остающееся пространство. Как ни неопытен был Алек, но ему было ясно: такой изысканный и дорогой стол наверняка имеет хотя бы одно потайное отделение.
Сунув руку по очереди во все три ниши, Алек принялся нажимать на стенки в разных местах — безрезультатно. В отчаянии Алек откинулся на спинку кресла, гадая, что на его месте сделал бы Серегил. Его взгляд упал на шкатулку, и тут же всплыло воспоминание: как Серегил осматривал подобную шкатулку, когда они проникли в комнату Мардуса в Вольде, и как нашел потайной механизм.
Алек медленно провел руками по всем поверхностям стола и наконец обнаружил маленький рычажок, скрытый за правой передней ножкой. Но когда он нажал на него, ничего, казалось, не произошло: не раздалось даже щелчка. На лбу Алека выступил пот; он встал на колени и снова осмотрел внутренность стола.
На этот раз он заметил кое-что, пропущенное раньше. Нижняя поверхность средней ниши несла на себе параллельные царапины, оставленные выдвигаемым ящиком; их появления здесь следовало ожидать, Алек их и увидел. Но на середине ниши оказался еще еле заметный полукруглый след, резко обрывающийся у правой стенки. Приглядевшись внимательнее, Алек обнаружил тонкий как волосок просвет между нижним краем перегородки и дном стола. Если бы не полукруглый след, он не обратил бы на это внимания, решив, что дерево просто рассохлось.
Алек снова нажал на скрытый рычаг и одновременно надавил на перегородку. Повернувшись на невидимой оси, перегородка выдвинулась в центральную нишу и наружу; Алек увидел небольшой треугольный ящичек, прикрепленный к ее заднему концу. Ухмыльнувшись в безмолвном ликовании, юноша вытащил из него кожаную папку; в ней зашуршал пергамент. Сунув папку за пазуху, Алек поспешно привел комнату в первоначальное состояние.
Выскользнув в коридор, он снова запер за собой дверь, чтобы все было как следует. Но только он успел это сделать, как услышал шаги на лестнице. У него не было времени ни снова отпереть дверь кабинета, ни скрыться в спальне в другом конце коридора: пламя свечи уже ярко осветило лестничную площадку.
В отчаянии Алек толкнул другую дверь — рядом. Ручка легко повернулась под его рукой. Скользнув внутрь, Алек выглянул в щель.
По лестнице поднялись две женщины. Одна из них несла канделябр, и в его свете Алек увидел, что обе они богато одеты и весьма привлекательны.
— Он сказал, что нужно поискать на второй полке справа от двери: толстая книга в зеленом с золотом переплете, — произнесла более молодая из них, оглядываясь по сторонам.
— Нам сегодня поистине везет, Исмей, — заметила ее спутница. — Так редко удается попасть в его библиотеку. Только какая дверь нам нужна? Я так давно была здесь в последний раз.
В темных локонах молодой женщины, когда она повернула в сторону двери, за которой прятался Алек, сверкнули драгоценности. Потом в свете канделябра засверкало и ожерелье на ее груди. Алек покраснел: ожерелье было единственным, что прикрывало грудь; вырез платья был таким низким, что между камнями и золотом оправы даже был виден один сосок.
— Ах, дорогая тетушка, как я благодарна тебе, что ты взяла меня с собой сегодня! — воскликнула девушка. — Я чуть чувств не лишилась, когда ты представила меня ему. Я до сих пор чувствую его губы на своей руке.
— Надеюсь, твой достопочтенный батюшка никогда об этом не узнает, — с тихим мелодичным смехом ответила вторая женщина. — Когда я в первый раз встретила его, я чувствовала то же самое. Он один из самых очаровательных мужчин в Римини, а до чего красив! Но берегись, моя дорогая: ни одна женщина не могла еще удержать его надолго, впрочем, как и мужчина. Но давай все-таки найдем эту замечательную книгу. Какая комната нам нужна?
— Эта, я думаю, — ответила девушка, направляясь прямо к той двери, за которой прятался Алек.
Не имея ни малейшего представления о том, что его окружает, Алек прижался к стене, надеясь, что дверь его скроет.
— Ах, это не она, — воскликнула тетушка, осветив канделябром спальню, похожую на ту, что Алек видел в другом конце коридора.
— Это его комната? — выдохнула Исмей, подходя к кровати.
— Не думаю. Видишь расписной комод? Это майсенская работа. Совсем не в его вкусе. Пойдем, дорогая, кажется, теперь я знаю, куда нам нужно.
Как только женщины исчезли в комнате напротив, Алек бесшумно метнулся в спальню, через которую проник в дом. Не решаясь снова использовать светящийся камень, он двинулся к смутно белеющему пятну окна.
Однако не сделал он и трех шагов, как огромная мозолистая ладонь зажала ему рот, а его правую руку заломили за спину. Алек начал извиваться, пытаясь вырваться.
— Держи его! — прошипел кто-то.
— Поймал! — прорычал глубокий голос прямо в ухо Алеку. Его сжали еще крепче. — Ни звука, ты! И перестань вертеться!
Где-то рядом появился светящийся камень, и противник грубо развернул Алека. Тот еще раз конвульсивно дернулся, потом замер на месте с полупридушенным восклицанием удивления., Опершись рукой на полку камина, перед ним стоял Серегил. По его знаку человек, который держал Алека, отпустил юношу. Обернувшись, тот оказался лицом к лицу с Микамом Кавишем.
— Клянусь Пламенем, малыш, тебя удержать труднее, чем угря! — тихо воскликнул Микам.
— Ты добрался до бумаг? — спросил Серегил.
— Да, они у меня, — прошептал Алек, бросая нервный взгляд на дверь. — Но что вы тут делаете?
— А почему бы мне не быть в собственной спальне? — пожал плечами Серегил.
— Собственной… Твоей спальне! — вспылил Алек.
— Не так громко. Как ты не понимаешь! Нам нужно было удостовериться, что ты справишься с трудным делом.
Алек яростно смотрел на них обоих, его щеки пылали. Вся его тщательная работа свелась к глупой шутке.
— Вломившись в твой собственный дом? Что же это за проверка?
— Не переживай так, — сказал искренне обеспокоенный Серегил. — Ты проник в один из лучше всего охраняемых домов в городе! Признаюсь, я убрал некоторые самые смертоносные ловушки, но неужели ты думаешь, что любой взломщик справился бы со здешними замками?
— Уж это последнее место, куда мы послали бы тебя, если бы сомневались в твоей готовности, — добавил Микам. Алек в гневе скрестил руки на груди, но все же обдумал услышанное.
— Да, потрудиться пришлось. Дверь в кабинет чуть не свела меня с ума.
— Вот видишь! — воскликнул Серегил, обнимая Алека за плечи и встряхивая его. — Для простого грабителя ты справился просто замечательно. Если уж говорить правду, ты удивил нас с Микамом: пролез через такое маленькое окошечко! Напомни мне завтра, что им нужно заняться, ладно? И ты быстро сообразил, что делать, когда появились дамы.
Алек оттолкнул его, глаза юноши угрожающе сузились.
— Это ты их послал!
— На самом деле это была моя идея, — признался Микам. — Все уж слишком гладко у тебя шло. Согласись, это придаст истории дополнительную занимательность, — потом, когда ты будешь кому— нибудь об этом рассказывать.
— И что теперь? — спросил Алек, все еще ожидая подвоха. — Сегодня вечером, хочу я сказать.
— Сегодня вечером? — Серегил улыбнулся своей кривой улыбкой. — Ну как же, нам нужно развлекать гостей.
— Гостей? На этом приеме? Сейчас? Раньше ты говорил, что это будет дня через два. Серегил улыбнулся снова:
— Разве? Ну, во всяком случае, хорошо, что мы уже одеты должным образом. Кстати, как тебе понравилась твоя новая комната?
Алек смущенно усмехнулся, вспомнив замечание женщины о расписном комоде майсенской работы в спальне, где он прятался.
— Из того немногого, что я там увидел, она представляется… весьма пригодной.
Алек неохотно последовал за Серегилом и Микамом вниз и оказался в зале, полном элегантно одетых людей.
Его освещали десятки толстых свечей, распространявших медовый аромат ушедшего лета. Блеск огня отражался сверкающими драгоценностями, переливающимися шелками, начищенной кожей., Сам зал был не менее элегантен, чем гости. Роспись на высоких стенах изображала лес, ветви дубов сплетались на куполе потолка. Гирлянды ярких цветов оплетали деревья, в просветах между ними виднелись дальние горы или морские просторы. На резном балконе играли музыканты.
Серегил помедлил на середине величественной лестницы, положив руку на плечо Алека.
— Мои досточтимые гости! — обратился он к собравшимся тем же формальным тоном, которым пользовался, играя роль госпожи Гветелин на «Стремительном».
— Позвольте мне представить моего подопечного и компаньона, благородного Алека из Айвиуэлла, недавно прибывшего из Майсены. Прошу вас, будьте к нему доброжелательны, он никогда еще не бывал в нашем прекрасном городе и почти никого здесь не знает.
У Алека пересохло во рту, когда десятки лиц обернулись к нему.
— Спокойно, — прошептал Микам. — Помни, кем ты должен быть. — Тайком сделав ему знак — пожелание удачи, — Микам нырнул в толпу.
Когда они спустились в зал. вперед выступил слуга с подносом, на котором стояли стаканы охлажденного вина. Алек взял один из них и одним глотком опорожнил.
— Полегче с этим, — пробормотал Серегил, направляя Алека от одной группы гостей к другой.
Гости были в основном не особенно знатными придворными и богатыми купцами, связанными с «благородным Серегилом» деловыми интересами. Алек услышал обрывки разговоров о купеческих караванах и морских перевозках, но самой популярной темой была возможность начала войны весной.
— Не думаю, что тут могут быть какие-нибудь сомнения, — говорил молодой придворный, которого представили Алеку как благородного Мелвита. — Приготовления к войне начались еще летом.
— Это верно, — проворчал дородный барон, делая глоток вина. — Последние месяцы не найдешь нигде приличных досок — все хватают интенданты. Я даже сомневаюсь, удастся ли мне достроить солярий к весне.
— Вольдское сукно! — воскликнула поблизости нарядная женщина. — Не говорите мне о нем! С этими теперешними тарифами новый костюм для верховой езды мне просто не по карману! А золото? Помяните мое слово, благородный Дециус, пока эта заварушка не закончится, мы не сможем позволить себе других украшений, кроме стеклянных бус и перьев!
— Но что за прекрасная это была бы мода! — воскликнул ее собеседник.
Следуя за Серегилом, Алек неожиданно оказался лицом к лицу с теми двумя женщинами, которых он видел наверху.
— Позволь мне познакомить тебя с моим дорогим другом, — сказал Серегил с намеком на свою обычную кривую улыбку. — Госпожа Килит, это благородный Алек из Айвиуэлла. Благородный Алек, это госпожа Килит из Римини и ее племянница госпожа Исмей из Орутана.
Кланяясь со всем доступным ему изяществом, Алек почувствовал, что краснеет. Бархатный наряд госпожи Килит облекал все еще стройное и красивое тело; как диктовала мода, ее грудь была еле прикрыта прозрачным шелком под тяжелым сверкающим ожерельем.
— Что ты за счастливчик, — промурлыкала госпожа Килит, обволакивая юношу томным взглядом темных глаз, от, которого у него заколотилось сердце.
— Наш друг благородный Серегил один из самых изысканных мужчин в городе, он прекрасно разбирается во всем, что может предложить Римини по части удовольствий. Не сомневаюсь, что твое пребывание здесь окажется весьма приятным и полезным.
— Ты льстишь мне, прекрасная госпожа, — пробормотал Серегил. — Но может быть, я могу воспользоваться твоим дружеским расположением? Не окажешь ли ты честь выбрать благородного Алека своим партнером для первого танца? Мне кажется, музыканты играют одну из твоих любимых мелодий.
— С радостью, — ответила Килит, делая реверанс. — А ты в порядке ответной любезности мог бы пригласить мою племянницу. В конце концов, я обещала ей, что сегодня ее ждут не совсем безгрешные удовольствия, а большего, чем танцевать с тобой, и вообразить нельзя.
Мило покраснев, Исмей оперлась на руку Серегила. Это послужило сигналом и другим гостям пригласить дам и приготовиться танцевать.
Килит с ослепительной улыбкой протянула Алеку руку:
— Не окажешь ли ты мне честь, благородный господин?
— Право же, это ты оказываешь мне честь, — ответил Алек. Собственные слова показались ему неуклюжими и глупыми, но он взял себя в руки и продолжил: — Должен предупредить тебя, прекрасная госпожа, что я никогда не был хорошим танцором.
Занимая свое место перед ним, Килит снова посмотрела на него томным взглядом:
— Пусть это тебя не беспокоит, мой дорогой. Учить неопытного молодого человека — что может сравниться с таким удовольствием!
Серегил шутливо флиртовал с Исмей, присматривая при этом краем глаза за Алеком. Как он и ожидал, Килит быстро заставила юношу почувствовать себя свободно. Еще один или два танца с ней — и Алеку начнет казаться, что в этом обществе он вращался всю свою жизнь. Такое же влияние она оказала на самого Серегила много лет назад.
Начав свою карьеру как куртизанка на улице Огней, Килит вошла в благородное общество, когда упрямый молодой аристократ, преодолев отчаянное сопротивление своей семьи и друзей, женился на ней. На протяжении последующих лет ее красота, умение держаться, остроумие в определенной мере примирили с ней высший свет, и на ее знаменитые приемы стали съезжаться вельможи. В ее доме выступали лучшие музыканты, там можно было встретить авантюристов, магов, влиятельнейших придворных. Мало кто лучше ее знал, что происходит и в царском совете, и в спальнях аристократов.
Это и было одной из причин стремления Нисандера познакомить с ней Серегила после окончания его неудачного ученичества в Доме Орески. Заинтригованная его таинственным прошлым и сомнительной репутацией, Килит охотно ввела его в свой блестящий салон; на короткое время, после смерти ее мужа, он нашел место и в ее постели. Серегил никогда не мог с уверенностью сказать, подозревает ли она, что он и есть невидимый, непредсказуемый «Кот из Римини», или считает его просто посредником; так или иначе, она часто передавала ему пожелания вельмож, нуждавшихся в его услугах, и была в курсе того, как быстро эти поручения выполняются.
Как бы то ни было, она была в числе тех немногих представителей аристократии, которым он доверял. Если Алек сегодня выйдет из роли, она не станет широко об этом оповещать. Да и Алеку ее общество явно доставляло удовольствие.
Выполняя соглашение со своей стороны, Серегил полностью переключил внимание на Исмей. Он так отчаянно флиртовал с ней, что каждое его прикосновение заставляло девушку дрожать.
Алек как раз танцевал второй танец с госпожой Килит, когда Микам положил руку ему на плечо.
— Прости меня, прекрасная госпожа, я должен увести твоего партнера ненадолго, — сказал он, кланяясь даме. — Алек, на два слова.
Беда? Алек вздохнул, следуя за ним ко входу в зал.
Брошенный искоса мрачный взгляд спутника был ему достаточным ответом.
В небольшой передней они обнаружили Серегила, окруженного четырьмя солдатами в синей форме. Еще один связывал ему руки спереди. Рядом стоял старый слуга Серегила, Рансер, рыдая и ломая руки.
Офицер с цепью царского пристава на груди при виде Микама и Алека развернул свиток, перевязанный черной лентой. Лицо Серегила по-прежнему ничего не выражало.
— Что здесь происходит? — требовательно спросил Микам.
— А кто ты такой, господин? — вопросом на вопрос ответил пристав.
— Я благородный Микам Кавиш из Уотермида, друг господина Серегила. Этот юноша его подопечный, благородный Алек из Айвиуэлла. Почему вы арестовали этого человека?
Пристав развернул другой свиток, просмотрел его, потом бросил внимательный взгляд на Микама и Алека.
— Благородный Серегил из Римини обвиняется в измене. Мне также вменено в обязанность предупредить благородного Алека, чтобы он не пытался покинуть город.
Глядя на офицера с ледяным достоинством, Микам спокойно спросил:
— Следует ли понимать это так, что и он тоже под подозрением?
— В настоящее время нет, благородный Микам. Но таковы данные мне инструкции.
— Серегил, что случилось? — спросил Алек, к которому наконец вернулся голос.
Серегил мрачно пожал плечами:
— Это явно какое-то недоразумение. Будь добр, принеси за меня извинения гостям.
Алек молча кивнул. Взглянув на связанные руки Серегила, он заметил, что тот изобразил пальцами знак имени Нисандера, прижав согнутый указательный палец к большому.
— Пойдем, господин, — обратился к Серегилу пристав, беря его за локоть.
— Куда вы его увозите? — потребовал ответа Алек, следуя за стражниками к закрытому черному возку у дверей.
— Я не могу этого сказать, господин, — ответил пристав. Он влез в возок следом за Серегилом и махнул рукой вознице. Возок загромыхал по камням мостовой.
— Серегил велел идти к Нисандеру, — прошептал Алек стоящему рядом Микаму.
— Я видел. Так что пошли.
— Но как же с гостями?
— Я быстренько предупрежу госпожу Килит. Она знает, что делать.
Алек с тоской смотрел вслед исчезающему в темноте возку.
— Как ты думаешь, куда они его повезли?
— Его арестовали по приказу царицы, так что поместят в Красную башню, — печально ответил Микам. — А это такое место, откуда даже Серегил не сможет выбраться без посторонней помощи.
ГЛАВА 26. В «Петухе» строят планы
Алек и Микам были на полпути к Дому Орески, когда перед ними замерцал крошечный шар-посланец.
«Алек, Микам, немедленно приходите в „Петух“.
Алек удивленно моргнул:
— Это послание от Теро!
— Ох, потроха Билайри! — пробормотал Микам, поворачивая и направляясь в другую сторону.
В «Петухе» они нашли ожидающего их Теро; его учитель. однако, отсутствовал.
— Где Нисандер? — спросил Алек, несколько озадаченный тем, что Теро тоже известно, как проникнуть в тщательно охраняемые покои Серегила.
— Он у царицы. — Теро с его напыщенностью был совсем не на месте среди устроенного Серегилом беспорядка. — Он послал меня встретить вас. Он явится сюда, как только сможет.
— Как я понимаю, арест Серегила для него такая же неожиданность, как и для нас? — спросил Микам, швыряя на стол перевязь с рапирой Серегила.
— События стали развиваться быстрее, чем мы ожидали. Нисандер очень обеспокоен тем, что Идрилейн не посоветовалась с ним, прежде чем отдать приказ об аресте.
— Но что случилось? — простонал Алек, в беспокойстве шагая по комнате.
— Нисандер ведь перехватил то письмо! Серегил говорил, что они не посмеют отправить другое, пока не узнают, что случилось с первым.
«Алек, Микам, немедленно приходите в „Петух“.
Алек удивленно моргнул:
— Это послание от Теро!
— Ох, потроха Билайри! — пробормотал Микам, поворачивая и направляясь в другую сторону.
В «Петухе» они нашли ожидающего их Теро; его учитель. однако, отсутствовал.
— Где Нисандер? — спросил Алек, несколько озадаченный тем, что Теро тоже известно, как проникнуть в тщательно охраняемые покои Серегила.
— Он у царицы. — Теро с его напыщенностью был совсем не на месте среди устроенного Серегилом беспорядка. — Он послал меня встретить вас. Он явится сюда, как только сможет.
— Как я понимаю, арест Серегила для него такая же неожиданность, как и для нас? — спросил Микам, швыряя на стол перевязь с рапирой Серегила.
— События стали развиваться быстрее, чем мы ожидали. Нисандер очень обеспокоен тем, что Идрилейн не посоветовалась с ним, прежде чем отдать приказ об аресте.
— Но что случилось? — простонал Алек, в беспокойстве шагая по комнате.
— Нисандер ведь перехватил то письмо! Серегил говорил, что они не посмеют отправить другое, пока не узнают, что случилось с первым.