Фоглио Фил. Бог Кальмар

   Собрание подняло победный крик, и на лице тянущего песнопение появилось выражение уверенности.
   – Удалось, брат Карл! – в восторге воскликнула женщина. – Ты победил неверного!
   В этот момент дверь подвала со стуком распахнулась, и вошел костлявый верховный жрец. В этот раз на нем была не изукрашенная мантия человека его сана, а простая одежда лавочника; и все же одно лишь его присутствие наполнило толпу священным трепетом.
   – Остановись, Карл! – проревел верховный жрец с искаженным от ярости лицом. – Немедленно прекрати это, или умрешь!
   При этом вмешательстве Карл Смайт снизил темп своего песнопения, и вихревая воронка начала таять, пока снова не появилась простая стена из кирпича и строительного раствора. Разноцветные огни постепенно померкли, и, когда подвал облетел, шурша бумагами, легкий ветерок, автоматически ожили вспыхнувшие масляные лампы. А затем все стихло. Даже котел прекратил свое зловещее бурление.
   – Ты, верно, сказал им: «Не надо волновать старика», – насмешливо улыбнулся верховный жрец, шаг за шагом приближаясь к дрожащему человеку в мантии. – «Мы сами справимся. Кому он нужен?»
   Откинув капюшон мантии, Карл повернулся лицом к приближающемуся верховному жрецу. Татуировка у него на коже уже полиняла, и он снова казался нормальным человеком.
   – Но, Святейший, мне же удалось! – пытаясь сохранять самообладание, ответил Карл. – Древняя карта уничтожена! Англичанам теперь никогда не найти храм.
   Шагнув вперед, жрец с силой отвесил Карлу оплеуху. По внимающей толпе пробежал обеспокоенный ропот.
   – Дурак! Идиот! Трус! – презрительно прорычал верховный жрец. – И вовсе ты не «справился» с положением. Ты всего лишь понапрасну растратил наш драгоценный запас магии. И ослабил Бассейн Жизни, созданный специально для возвращения Великого Господа Кальмара!
   Морщась от боли, Карл дотронулся до лица, и его пальцы окрасились кровью.
   – Но ведь не было же никакого другого способа помешать им заполучить карту! – заскулил он.
   – Мы не могли взять Ватикан силой, Святейший, – поддакнул кто-то из толпы. – Его слишком сильно охраняют.
   – Магически и физически, – добавил какой-то толстяк.
   Верховный жрец глянул на съежившегося Карла почти нечеловеческим от гнева взглядом.
   – Да? Ну так я могу привести вам четыре других способа, какими можно было достичь цели, не прибегая к магии.
   Предельно отчаявшийся, Карл пристыженно опустил голову.
   – От всей души сожалею, что подвел вас, Святейший. Если желаете, я сниму с себя мантию власти и вступлю в ряды новообращенных верующих, дабы служить там любым требуемым способом.
   – Ты действительно думаешь, что так легко отделаешься? – с холодной яростью спросил верховный жрец. – Клянусь Великим Господом Кальмаром, ты дурак.
   По бледному лицу Карла снова градом покатил пот.
   – Сэр?
   – Убей себя, – приказал верховный жрец.
   Собравшиеся чуть было не охнули, но вовремя спохватились.
   – Пощады! – взмолился Карл, падая на колени и хватая верховного жреца за отворот брюк. – Пощады!
   Верховный жрец с заметным презрением посмотрел на коленопреклоненного.
   – Нет, – отчеканил он, и это короткое слово было произнесено тоном, который пресекал любые дальнейшие обсуждения.
   Карл медленно встал, но голова его оставалась пристыженно опущенной.
   – Тогда прошу вас, выполните мою просьбу: пусть моя кровь будет добавлена к бассейну жизни для Великого Кальмара.
   Чуть склонив голову набок, верховный жрец пожевал губу, обдумывая это предложение. Подняв руку, он помахал ею взад-вперед, как бы взвешивая на одной чаше весов единственный провал, а на другой – всегдашнее повиновение.
   – Хорошо, – разрешил, наконец, он.
   Толпа подняла радостный крик, а на лице Карла слезы счастья смешались с потом.
   – О, спасибо вам. Спасибо! – радостно выпалил он. – Да благословит вас Великий Кальмар!
   Верховный жрец нетерпеливо отмахнулся от жалкого неудачника.
   – Прекрати бубнить и ступай покончи с собой.
   – Сию секунду, ваше святейшество! – радостно воскликнул Карл. Бросившись к котлу, он выхватил из рукава мантии нож и спокойно разрезал себе запястья. Горячая кровь с плеском хлынула в тошнотворно пахнущий котел.
   Подпевая верховному жрецу, толпа затянула молитву, тогда как Карл побледнел и, когда кровь перестала течь, опрокинулся на пол мертвой грудой.
   – Смерть для жизни! – крикнул верховный жрец. – Жизнь для смерти!
   Толпа подхватила слова и распевала их, пока с потолка не раздался стук.
   – Да что там творится! – потребовал объяснений женский голос.
   Вытянув костлявый палец, верховный жрец указал на одного из поклонников Бога Кальмара. Выйдя на середину подвала, тот откашлялся:
   – Кхм, страшно сожалею, миссис Смиггинс, мы, э-э... Тут кот опрокинул лампу.
   – По правилам, никаких домашних животных быть не должно, мистер Уиккер! – сердито проскрежетал голос из-за потолка.
   Тот, которого звали Уиккером, в замешательстве огляделся кругом, но овладел собой.
   – О, это не настоящий кот, миссис Смиггинс. Я имел в виду парня в костюме кота!
   – Согласно правилам, никаких маскарадов тоже быть не должно, мистер Уиккер!
   – Это не маскарад, миссис Смиггинс, – отчаянно выкручивался Уиккер. – Мы просто репетируем один скетч.
   Строгий голос стал, если такое возможно, еще холоднее.
   – А правила, мистер Уиккер, совершенно недвусмысленно гласят: никаких актеров или иной живности.
   Подойдя вплотную к Уиккеру, какая-то женщина что-то шепнула ему на ухо.
   – Да они не профессиональные актеры! – крикнул он со смешком в голосе. – Это было бы отвратительно! Просто наша группа прихожан готовит скетч... для приюта!
   Последовало молчание.
   – Ладно! – рявкнула женщина. – Но это последний раз, когда я терплю какой-то шум! – Послышались тяжелые шаги, а вслед за тем хлопнула дверь.
   Все в подвале облегченно вздохнули.
   – Черт возьми, – выдохнул Уиккер, опустив плечи. – Что за гнусная старая ведьма.
   – Если в только она, – вздохнул другой из собравшихся.
   – Дьявол! Если эта старая склочница создает столько хлопот, брат, то почему мы попросту не убьем ее? – спросила одна женщина, вынимая из рукава кинжал и проверяя большим пальцем острие.
   – Потому что эта точка – наше неподвижное место силы, – раздраженно ответил верховный жрец. – Убийство законной владелицы дома испортило бы наш источник силы, и нам потребовалось бы много недель для нового подключения к пространству магии. Время, которое мы не можем растрачивать попусту.
   При этих словах лица у поклонников Бога Кальмара вытянулись, и они зашаркали ботинками.
   – Однако, – добавил верховный жрец мгновение спустя, – когда придет время, миссис Смиггинс умрет первой.
   – Аллилуйя! – хором прошептали все.

* * *

   Ворвавшись через переднюю дверь, запыхавшийся посыльный с телеграфа доставил в лондонский Клуб исследователей конверт. Ливрейный лакей дал посыльному пенни на чай, положил телеграмму на серебряный поднос и чопорно отнес ее по главному коридору в курительную – тихую заводь с ружьями в стенных шкафах, шахматными досками и коробками для сигар. Собравшись вокруг стола для игры в покер, несколько старших членов клуба дымили сигарами, изучая замысловатый чертеж, на котором был изображен сложный ворот, поднимающий некий объект, похожий на ковчег. На заднем плане слабо доносился постоянный гул занятой работой бригады, строящей новое водонепроницаемое крыло клуба.
   Появившись как из-под земли, Дживс Синклер перехватил лакея в дверях и принял телеграмму. Тщательно поправив официальный черный костюм, служивший ему формой дворецкого, Дживс подошел к собравшимся у стола для игры в покер и дважды вежливо кашлянул, оповещая о своем присутствии.
   Стряхнув в хрустальную пепельницу пепел с сигары, полковник Пирпонт на миг оторвал взгляд от чертежа.
   – В чем дело, Дживс?
   С нехарактерной смелостью дворецкий вошел в курительную, оставаясь внешне невосприимчивым к густым облакам табачного дыма.
   – Телеграмма, сэр, – объявил он.
   – Кому? – спросил д-р Томпкинс из-за стойки красного дерева, закрывая пробкой бутылку виски на полке.
   Рассмотрев надпись на конверте, Дживс удивленно моргнул, потом изучил ее вновь.
   – Ну и ну, похоже, что мне, сэр, – пробормотал он смущенно. – Как странно.
   – Вам? – переспросил полковник Пирпонт, кладя сигару обратно на место. Получить неожиданное напоминание, что у обслуживающего персонала есть какая-то личная жизнь помимо работы – это всегда слегка выводило из равновесия.
   Достав из жилета крошечный складной нож, Дживс принялся вскрывать конверт с телеграммой.
   – С вашего разрешения, сэр?
   – Разумеется, сколько угодно, – великодушно сделал знак дозволения лорд Данверс. Как, бывало, говаривала его дорогая матушка, вежливость не стоит ничего, а хороший слуга бесценен.
   Убрав конверт в карман, дворецкий, сохраняя бесстрастный вид, дважды перечел короткое послание.
   – Чертовски странно, что наш дворецкий получает телеграмму, – пробормотал барон Эджуотерс, поглаживая усы популярного в британской Королевской морской пехоте образца. – На мой взгляд, это отдает социализмом.
   – Да полно вам, – упрекнул его другой член клуба, делая чертежным карандашом какие-то пометки в рисунке. – Для вас все отдает социализмом. В том числе и моя игра в бильярд.
   – Именно! – громко рассмеялся барон Эджуотерс. – Именно так.
   – Плохие новости? – невнятно поинтересовался д-р Томпкинс, красный нос которого обрел уютное убежище в стеклянном стакане с добрым янтарным виски.
   Прежде чем ответить, Дживс с преувеличенной тщательностью сложил телеграмму и отправил ее в тот же карман, что и конверт.
   – Боюсь, что да, сэр. Я должен буду попросить вас об отпуске.
   В курительной зашептались, и исследователи столпились поближе к дворецкому.
   Сняв пенсне, полковник Пирпонт протер линзы о рукав.
   – На сколько дней?
   – На неопределенное время, сэр, – ответил Дживс.
   Закончив полировать стекла, полковник снова водрузил пенсне на нос.
   – Вот как. А можно спросить, почему?
   – Это моя престарелая матушка, – печально поведал дворецкий. – У нее случился рецидив болезни, и теперь она снова слегла.
   – Понимаю, – сочувственно кивнул полковник. – Когда вы желаете отправиться в отпуск?
   – Немедленно, сэр.
   На этот раз в рядах присутствующих членов клуба раздался ропот. Лондонский Клуб исследователей без Дживса? Но это все равно, что крикет без ворот! Да ведь Дживс Синклер был частью клуба с незапамятных времен!
   – Черт возьми, старина! – воскликнул лорд Данверс, чуть не выронив стакан виски, чего с ним никогда прежде не бывало. – Но что же мы будем делать без вас?
   – С вашего согласия, я попрошу прислать временную замену из Букингемского дворца, – ответил Дживс, закрывая крышку коробки с сигарами, которой никто не пользовался. – У меня там служит кузен, Карл Смайт. Я надеюсь, он вам понравится.
   – Кстати, что сегодня на ленч? – проскрипел из кресла у камина генерал Мак-Адамс. Старик был почти с головой укрыт толстым армейским одеялом. – Снова суп? Или опять это проклятое карри?
   – Первоклассное ребрышко в винном соусе, – негромко объявил Дживс. – И особенный паточный пудинг от нашего повара.
   Генерал туманно улыбнулся.
   – Это такой, с ирисками в форме рыбок?
   Дворецкий вытер носовым платком слюну с морщинистого подбородка генерала и подоткнул выбившийся из-под старого вояки уголок одеяла.
   – Именно так, сэр. Много-много маленьких рыбок.
   – Превосходно, – прошептал генерал Мак-Адамс, быстро засыпая.
   Сэр Лавджой поднялся из кресла и вышел вперед.
   – Послушайте, вам действительно необходимо так спешно уехать?
   В высшей степени озабоченный сохранением надлежащего вида, Дживс смахнул крошечную пушинку с бархатного воротничка своего черного утреннего сюртука. Как всегда, он представлял собой идеальную картину дворецкого высшего класса.
   – Вызов был срочный, сэр. Боюсь, что должен отправиться не позже чем через час.
   – Да будет так, – согласился рыцарь. А затем, после краткого молчания, сэр Лавджой порывисто протянул слуге руку, и они обменялись рукопожатием.
   – Счастливо, старина.
   Направившегося к выходу Дживса со всех сторон напутствовали признательными возгласами и пожеланиями всяческих благ.
   – Берегите себя, – прочувствованно сказал барон Эджуотерс.
   – Дайте нам знать, если вам что-нибудь понадобится, – наказал судья Фоксдингтон-Смайт, с непривычно затуманившимися глазами. – Вообще, все что угодно, старина.
   – Искренне ценю ваши чувства, джентльмены, – тихо проговорил Дживс, лицо которого скрыл полумрак, когда он шагнул в тень главного коридора. – Но могу точно гарантировать вам, что это дело закончится смертью.

10

   Могучие волны с грохотом разбивались о нос «Белла Донны» ^[24], рассекавшей холодные воды Тирренского моря. Хотя утро наступило прекрасное, паруса на итальянском пароходе были убраны и надежно привязаны к реям, а люки грузового трюма плотно задраены, словно это прочное судно подготовили к сильному шторму. Мостик располагался над комплексом рабочих помещений и личных кают. За стеклом больших окон мостика можно было разглядеть рослых молодцов в тяжелых бушлатах, которые стояли у штурвала, обшаривали в бинокль горизонт и поминутно сверялись с навигационными картами. Сразу за мостиком возвышалась проклепанная труба, извергавшая массы густого черного дыма.
   С самого рассвета арендованное судно шло на всех парах. Несмотря на то, что на борту был экипаж из двух сотен моряков, палубы корабля оставались безлюдными, за исключением двух промокших фигур, стоявших на самом носу. Разбивающиеся о нос волны постоянно окатывали их холодной морской водой, но эти двое лишь привычно раскачивались в такт движениям швыряемого волнами судна и продолжали проверять оружие, которое держали в руках.
   Сосредоточенно нахмуренные и поглощенные своим занятием, проф. Эйнштейн и лорд Карстерс были в стеганых дорожных одеждах, макинтошах и сапогах из тюленьей кожи, а по бокам у них висели объемистые парусиновые мешки.
   Небо на горизонте темнело, солнце начали заслонять тучи. Однако море оставалось неестественно спокойным, и столь же неестественным казалось отсутствие рыбы. За все время с того момента, как «Белла Донна» рано утром вышла из порта, исследователи не увидели в море никакой живности, ни малейшего движения, а эти воды всегда славились богатым разнообразием морской жизни.
   Наморщив лоб, лорд Карстерс закончил заряжать свой «Веблей» и убрал револьвер в наплечную кожаную кобуру военного образца.
   – Вы действительно думаете, что это сработает, профессор?
   – А вы можете предложить что-либо иное, юноша? – спросил проф. Эйнштейн, нервно крутя серебряного льва на эфесе своей трости-шпаги. «Адамс» 32-го калибра удобно разместился в кобуре на поясе, а за голенищем правого сапога профессора скрывался грозный французский стилет.
   – Если б я мог, сэр, – прогромыхал Карстерс, – то нас бы здесь не было.
   – Тогда проверьте, пожалуйста, дистанцию. Тут важна точность.
   Сунув руку в висящую у него на боку парусиновую сумку, лорд Карстерс извлек медный секстант и, прищурясь, посмотрел через прибор на затягивающееся тучами небо. В облаках ненадолго возник разрыв, и лорд, поймав солнце, произвел в уме быстрые вычисления.
   – Готово, сэр, – доложил Карстерс, возвращая секстант в мягкое гнездо футляра, лежащего в сумке. – Мы вышли из двенадцатимильной зоны и официально находимся в международных водах.
   Поправив обшлага рукавов, Эйнштейн сделал вдох.
   – Значит, пора. Вы готовы?
   Расстегнув воротничок, лорд Карстерс пробурчал нечто утвердительное.
   Сложив ладони рупором, профессор отвернулся от моря и крикнул в сторону корабля во всю силу легких:
   – БОГ КАЛЬМАР НЕ ГОДИТСЯ ДАЖЕ ПСУ НА ЗАВТРАК!
   Тотчас же раздался дикий вопль, и выскочивший из-за шлюпки матрос с рычанием бросился на англичан, размахивая большим ножом. Изготовившись для стрельбы, лорд Карстерс нажал на спуск «Веблея», и единственный гулкий выстрел свалил матроса на палубу.
   На мостике вахтенные выронили из рук все, что в эту секунду держали, и показывали пальцами на палубу, потрясенно разинув рты.
   – Итак, сэр? – спросил Карстерс, все еще сжимая в руке дымящийся револьвер.
   Торопливо сунув руку в карман дождевика, проф. Эйнштейн достал хрустальный шарик с заточенным в нем мумифицированном тарантулом. Слегка смущаясь, он коснулся шарика кончиком языка.
   – Что-нибудь есть? – с живостью спросил лорд Карстерс.
   Опустив шарик, профессор печально покачал головой.
   Лорд Карстерс подбоченился и скептически посмотрел на старшего коллегу.
   – Вы уверены, что эта штука работает?
   – Абсолютно. Будь здесь где-нибудь живые мертвецы, я определенно смог бы заметить их присутствие. – Эйнштейн рассеянно погладил шарик, и паук дернулся в ответ. – Этот талисман доказал свою полезность уже бессчетное количество раз. Нисколько не сомневаюсь, что тот знахарь, которому он раньше принадлежал, был крайне раздосадован, обнаружив его отсутствие. Хотя я оставил ему взамен великолепный портрет Ее Величества.
   – Более чем адекватная компенсация, – признал лорд Карстерс. – Тогда вопрос следует формулировать так: а есть ли там вообще что-нибудь – хоть что-то – или нет.
   Убрав револьвер в кобуру, лорд извлек из парусиновой сумки подзорную трубу Королевских военно-морских сил и окинул внимательным взглядом горизонт.
   – А пока, сэр, мы, похоже, тут одни.
   – Ну, это была всего лишь идея, – слабо возразил проф. Эйнштейн.
   – Идея, из-за которой мы, вполне вероятно, сами себя загнали в ловушку – на корабль, в экипаже которого сплошные кальмаропоклонники, – резко напомнил ему Карстерс. – Если бы, откликнувшись на то объявление, на корабль, отплывающий «уничтожить Храм Живого Бога Кальмара», записался хоть один нормальный моряк, то он, как мне представляется, уже был бы на палубе, чтобы выяснить, что тут за стрельба.
   Когда очередная волна разбилась о нос, взметнув каскад брызг, профессор задумчиво нахмурился и сунул руки в карманы.
   – Да. Если бы пришлось давать объяснения, я собирался сказать, что это было сделано в порядке самообороны. Однако, похоже, объяснения не понадобятся.
   Но едва произнеся эти слова, проф. Эйнштейн переменился в лице и с силой хлопнул себя по голове.
   – Ну конечно! Какой же я болван! Это была самооборона! – Профессор сделал жест в сторону распластавшегося на палубе остывающего трупа. Тело обдало очередной волной, и конечности задвигались в непристойной пародии на жизнь.
   – Разве вы не понимаете? – вскричал Эйнштейн возбужденно. – Этот малый бросился на нас с ножом! Это все сводит к нулю! Легенды ясно гласят, что жертвоприношение должно быть актом убийства.
   Лорд Карстерс очень и очень медленно отвел от глаза подзорную трубу и развернулся на месте, уставившись на профессора сверху вниз.
   – Это означает, что мы должны хладнокровно убить одного из матросов? – вопросил он.
   – Именно!
   – Н-но мы не можем этого сделать! – воскликнул лорд.
   – Что? Это почему же, юноша?
   – Да потому, что это будет убийством! Самым страшным преступлением, какое только можно совершить!
   Проф. Эйнштейн в раздражении вскинул руки.
   – Но в этом-то, черт возьми, и заключается вся идея, болван вы этакий! Кроме того, вы же сами сказали, что экипаж определенно состоит из кальмаропоклонников, так в чем проблема?
   – Я мог и ошибиться, – заколебался лорд Карстерс, убирая в сумку подзорную трубу. – Мне приходит в голову, что, может быть, какой-нибудь совершенно невинный моряк не решается появиться, после того как эти странные работодатели только что застрелили его товарища. Возможно ведь и такое.
   – Ну, может быть, – неохотно согласился профессор.
   А Карстерс настойчиво продолжал:
   – Кроме того, мы не можем быть уверены, что убийство даст какой бы то ни было эффект. Конечно, легенды все слышали, но они могут оказаться не более чем легендами. Вы просите меня совершить убийство – самое серьезное и ужасное преступление, какое только можно вообразить, – ради того, что, возможно, лишено всякого смысла.
   Приняв позу как для выступления в парламенте, английский лорд сцепил руки за спиной.
   – Сожалею, сэр, но как офицер и джентльмен, я не могу этого сделать.
   – Значит ли это, что теперь можно выходить, не опасаясь за жизнь, signore?– спросил робкий голос, и из-за одной из спасательных шлюпок высунулось испуганное лицо. – Если вас это не слишком затруднит, то, по-моему, экипаж хотел бы вернуться в порт. Я забыл свой бумажник.
   Многочисленные крики из-за других шлюпок подтвердили, что большинство членов экипажа оставили на берегу разные предметы, без которых они будут как без рук.
   С ощущением какой-то пустоты в желудке, Карстерс тяжело вздохнул.
   – Это было серьезной потерей времени, сэр, – произнес он, а затем так и подпрыгнул, когда по главной палубе «Белла Донны» разнесся резкий хлопок пистолетного выстрела.
   Пригнувшись, лорд Карстерс выхватил собственное оружие, тогда как проф. Эйнштейн сделал один за другим два выстрела. На другом конце палубы матрос вцепился в окровавленные лохмотья своего горла, сделал несколько неверных шагов назад и упал через поручни, исчезнув в неспокойном море.
   – Не спускайте с них глаз, – скомандовал Эйнштейн, снова извлекая на свет тарантула.
   Взведя большим пальцем курок «Веблея», чтобы можно было стрелять немедленно, Карстерс заметил, как по всему кораблю сыпанули, прячась кто куда, бесчисленные матросы. Оказывается, на «Белла Донне» было куда больше моряков, чем он представлял себе. Намного больше. Страшно намного больше. И большинство из них теперь были облачены в балахоны. Ой-ей-ей!
    – Сэр, я поражен, – произнес лорд Карстерс уголком рта, потому что высматривал признаки новых коварных происков врага. – Но как вы узнали, то тот малый был кальмаропоклонником? Заметили его кинжал?
   – Я понятия не имел о кинжале, юноша, – честно сознался профессор, касаясь языком шарика. – Но от наших действий зависит судьба мира. Нам требовалось убить человека, и я это сделал.
   В полном ужасе лорд опустил оружие и уставился на пожилого профессора.
   – Сэр! – воскликнул он, вкладывая в это единственное слово очень богатое содержание и очень сильное чувство.
   А проф. Эйнштейн в полном замешательстве продолжал:
   – Я совершенно уверен, лорд Карстерс, что преисподние многих религий, как существующих, так и забытых, уже борются за обладание моей душой. И поступаю так, как считаю наилучшим. А теперь тихо. Там что-то есть.
   И потом негромко, словно говоря с самим собой, профессор добавил:
   – А если учесть, сколько священных храмов я осквернил и сколько обидел священнослужителей, то иудео-христианской команде придется записаться в очередь, чтобы заполучить меня в свои лапы.
   Перехватив поудобнее «Веблей», лорд Карстерс пробормотал себе под нос что-то о цели, оправдывающей средства. А затем лорд прервал моральную литанию, поскольку его внимание привлекла шлюпка, за которой прятался убитый им матрос. При более внимательном рассмотрении было видно, что морская вода начинает смывать свежую краску на бумажных заплатах, прикрывающих просверленные в корпусе бесчисленные дырки. Эта шлюпка была не более мореходной, чем дуршлаг! И у лорда молниеносно возникла мысль, а не проделали ли то же самое со всеми остальными шлюпками, а то и с корпусом «Белла Донны»?
   – Слушайте, профессор, – хладнокровно промолвил Карстерс. – Если сейчас еще и «Летучий Голландец» появится, будет ой как весело.
   – Он близко, – будничным тоном заявил Эйнштейн, устремив невидящий взор куда-то вдаль. – Да, очень близко.
   Глянув через планшир, лорд увидел только пустынное море, простирающееся до штормового горизонта. Шторм быстро приближался. Еще не легче.
   – Где он, сэр? – спросил лорд.
   Не отрывая языка от своего странного шара, профессор показал пальцем за левый борт итальянского парохода.
   – Там, – пробормотал он. – Я чувствую какое-то присутствие. Нет, не кого-то одного, а многих. Они нас увидели и крайне раздражены. Это огромное зло, юноша. Огромное зло и огромная печаль.
   Проф. Эйнштейн оторвал язык от хрустального шарика; тот отклеился с негромким звуком, как если бы примерз зимой к фонарному столбу.
   – Они здесь, – прошептал он, вытирая шарик.
   Вполне объяснимо обеспокоенный, лорд Карстерс вперил взор за левый борт, но там наблюдалось лишь легкое потемнение воздуха, словно с моря поднимался вечерний туман. Сзади послышался шорох. Карстерс резко развернулся на месте и выстрелил вслепую из «Веблея» в воздух; гулкое эхо выстрела заставило дюжину вылезших из укрытий вооруженных молодчиков снова попрятаться.
   – В поезде у них были револьверы – почему они сейчас не воспользуются ими? – раздраженно произнес лорд.
   – Когда жил Бог Кальмар, огнестрельного оружия еще не существовало, – пробормотал профессор, стараясь не терять концентрации. – А сейчас уже осталось слишком мало времени до церемонии возрождения. Магическая сила возрастает, но их способность пользоваться огнестрельным оружием, напротив, слабеет.