Страница:
Я объяснил больному, что врачебному искусству трудно, а то и совсем не под силу разрушить столь прочно укоренившийся фетишизм, и высказал надежду, что если ему удастся сделать такую хромую девушку счастливой в браке с ним, то он и сам может быть счастлив.
Далее можно упомянуть о Декарте, который сам представил наблюдение возникновения у него своеобразной склонности на почве ассоциации идей («Трактат о страстях души», CXXXVI). Ему всегда нравились косоглазые женщины именно потому, что предмет его первой любви имел этот недостаток (Бине, указ. соч.).
Лидстон (A Lecture on sexual perversion. Chicago, 1890) сообщает об одном господине, который был в связи с женщиной с ампутированной голенью. После того как он с ней разошелся, он страстно жаждал женщин с подобным же недостатком. Отрицательный фетишизм!
Совершенно своеобразную разновидность фетишизма тела представляет следующий случай, осложненный элементом садизма: фетишем была белая, нежная девичья кожа,а садизм вел к сладострастным жестоким актам, заменявшим половой акт, вплоть до антропофагии (ср. с. 101–109). Больной, глубокий дегенерат, эпилептик, прибегал даже в качестве суррогата к автомутилации и автофагии (самоповреждению и самоедству).
Наблюдение 100.Л., поденщик, был арестован потому, что в публичном месте срезал у себя с левого предплечья ножницами большой кусок кожи.
Он сообщил, что уже давно испытывает влечение съесть кусок нежной белой кожи молодой девушки,что он с этой целью преследовал намеченную жертву, имея наготове ножницы, и, когда он потерял надежду на выполнение этого плана, то вместо этого срезал кожу у себя.
Отец Л. эпилептик. Сестра слабоумная. До 17 лет Л. страдал ночным недержанием мочи; все его избегали из-за его грубости, вспыльчивости; его исключили из школы за непослушание и злонравие.
Л. очень рано предался онанизму. Он охотно читал книги религиозного содержания, был суеверен, фанатичен, имел склонность к мистицизму. На 13-м году при виде молодой красивой девушки с белой тонкой кожей он испытал сладострастное стремление откусить кусок кожи у такой девушки и съесть его. Это стремление овладело всеми помыслами, всем его существом. Ничто другое не возбуждало его в женщине. У него никогда не было желания иметь сношения с такой особой и он никогда не делал подобной попытки.
Так как он предполагал, что легче осуществить свое стремление при помощи ножниц, чем зубами, то в течение многих лет носил при себе ножницы. Несколько раз он был близок к тому, чтобы осуществить свое ненормальное желание. В последний год, будучи не в состоянии переносить это чувство неудовлетворения, он обратился к суррогату, а именно: после того как он безрезультатно преследовал девушку, он срезал у самого себя кусок кожи с руки, ноги или живота и съедал его. Он представлял себе, что это кожа от той девушки, которую он преследовал, и при этом ему удавалось, съедая кожу, добиваться оргазма и извержения семени. На теле у Л. многочисленные раны и рубцы, некоторые раны довольно большие и глубокие.
Нанося себе рану и некоторое время спустя он испытывал сильные боли, но они компенсировались тем чувством сладострастия, которое появлялось, когда он съедал кусок кожи, в особенности если этот кусок был с кровью и он предавался иллюзии, что это кожа девушки. Уже одного вида ножа и ножниц было достаточно, чтобы вызвать у него извращенное стремление. Тогда появлялось своеобразное состояние страха с выделением пота, головокружением, сердцебиением, непреодолимое стремление к коже женщины; он должен был с ножницами в руках ходить за симпатичными ему женщинами, однако не терял при этом сознания, оставалась еще способность к самоконтролю, и, наконец, в завершение припадка он брал у себя самого то, что не мог получить у девушки. В течение всего припадка была эрекция и оргазм; в момент, когда он разжевывал свою кожу, наступало семяизвержение. После этого он испытывал большое удовлетворение и облегчение. Половые органы его нормальны.
Л. вполне сознает ненормальность своего состояния. Само собой разумеется, этот дегенерат попал в заведение для душевнобольных и здесь окончил жизнь самоубийством.
Интересную категорию представляют фетишисты волос.Переход от восхищения волосами женщины в пределах физиологических к патологическому фетишизму здесь постепенный. Начальными стадиями патологических случаев являются те, когда волосы женщины производят только чувственное впечатление и возбуждают к обладанию, следующие стадии уже те, когда потенция имеет место только по отношению к женщине, удовлетворяющей требованиям данного индивида. Возможно, что при фетишизме волос в возбуждении сладострастия принимают участие и другие органы чувств (зрение, обоняние, слух, а также осязание, подобно тому как это имеет место у фетишистов бархата и атласа). Последние стадии образуют случаи с дегенератами, у которых возбуждение похоти и удовлетворение физического или психического онанизма вызывается волосами женщины, даже отделенными от ее тела, другими словами, не известной частью тела, а простой вещью, даже своего рода товаром (обычно при этом фетиш прикладывают к половым органам).
Интересный случай фетишизма волос, хотя и принадлежащий ко второй категории, сообщает доктор Жеми (Gemy.Histoire des peruques aphrodiasiaques. — La medecine internationale, 1894, Septembre).
Наблюдение 101.Одна дама рассказала Жеми, что в первую брачную и в следующую ночь ее супруг удовлетворялся тем, что целовал ее, ласкал ее не очень обильные волосы и затем лег спать. На третью ночь он принес густой с длинными волосами парик и попросил свою жену надеть его. Как только она это сделала, ее муж прекрасно выполнил, хотя и с опозданием, супружеские обязанности. На следующее утро он снова стал ласкать ее, причем предварительно нежно гладил парик. Как только жена снимала надоедавший ей парик, то теряла свое возбуждающее влияние на мужа. Увидев, что здесь имеется причуда, она согласилась на желание любимого мужа, похотливость и потенция которого зависели от парика. Странным было только, что этот парик действовал 15–20 дней. Волосы должны быть роскошные, цвет был безразличен.
Результатом брака после 5 лет были двое детей и коллекция из 72 париков.
В параллель к этому можно упомянуть о случае, который наблюдал Маньян и описал Туано (указ. соч., с. 419), где было половое влечение к своему же полу и наличие фетишизма являлось непременным условием потенции.
Наблюдение 102.X., 20 лет, любит только мужчин с очень большими усами. Однажды X. встретил человека, который соответствовал его идеалу. Он пригласил его к себе домой и был разочарован, когда тот снял свои (искусственные) усы. Только когда тот опять их надел, у X. появилось возбуждение и полная потенция.
В тех случаях, когда женские волосы сами по себе, как отдельная вещь, получают свойства фетиша, нередко случается, что подобные дегенераты завладевают ими насильственным образом. Эти лица представляют довольно значительную группу отрезателей кос.
Наблюдение 103.Отрезатель кос. П., 40 лет, слесарь, холостой. Отец страдал временным помешательством, мать очень нервная. Развивался хорошо, интеллигентен, но у него рано появились навязчивые мысли.
Никогда не занимался мастурбацией, любил платонически, носился с планами женитьбы, редко имел половой акт с проститутками, но при этом не испытывал удовлетворения, скорее это ему претило. Года три назад его постиг тяжелый удар судьбы (финансовый крах), и он заболел горячечной болезнью с бредом. Эти обстоятельства сильно потрясли нервную систему
человека уже с тяжелой наследственностью. Вечером 28 августа 1889 г. он был арестован в Париже на Трокадеро на месте преступления в то время, когда он в толпе отрезал у молодой девушки косу. Его поймали с косой в руке и с ножницами в кармане. Он оправдывался тем, что у него было внезапное умопомрачение, несчастное, непреодолимое влечение, и признался, что он уже 10 раз срезал косы, которые он приносил домой в сладострастном экстазе.
При обыске у него нашли на дому 65 кос и косичек, распределенных по пакетам. Уже в декабре 1886 г. П. при подобных же условиях один раз был арестован, но за недостатком улик освобожден.
П. сообщает, что уже 3 года он чувствует себя нездоровым, испытывает какой-то страх, головокружения, когда остается вечером один в комнате, и тогда у него появляется стремление держать в руках женские волосы. Если ему удается действительно держать в руках волосы молодой девушки, то он чувствует сильное половое возбуждение и этим осязанием вызывает у себя эрекцию и семяизвержение1. После этого он испытывает стыд по поводу происшедшего, но желание осязать косу, желание резко сладострастное все больше и больше растет у него. Он крайне удивлен этим, так как прежде при самом интимном общении с женщинами он никогда не испытывал подобного. Однажды вечером он не мог противостоять стремлению срезать у девушки косу. Дома, когда он держал косу в руках, у него снова появилось сладострастное ощущение, он водил косой по всему телу, обворачивал ею свои гениталии. Наконец, сильно истощенный, он почувствовал глубокий стыд и не решался несколько дней выходить из дому. После нескольких месяцев спокойствия снова появилось стремление иметь в руках женские волосы, безразлично кому принадлежащие. Когда это ему удавалось, он чувствовал себя как бы охваченным какой-то сверхъестественной силой и был не в состоянии оставить свою добычу. Когда же он не мог удовлетворить своего стремления, то был глубоко удручен, являлся сильнейший оргазм, и он удовлетворял себя мастурбацией. К волосам в виде завивки он был совершенно холоден. Это должны быть косы, спускающиеся с головы женщины.
Находясь во власти своего влечения к косам, он был в таком возбуждении, что неясно различал окружающие предметы и вследствие этого плохо помнил, что происходило вокруг него. Когда он ножницами дотрагивался до косы, у него появлялась эрекция, а в момент отрезания косы — эякуляция.
Со времени пережитого им три года назад потрясения у него ухудшилась память, он стал слаб духом, страдает бессонницей и ночными страхами. П. глубоко раскаивается в своих поступках; у него нашли не только косы, но и массу головных шпилек, лент и других принадлежностей женского туалета, которые он принимал в подарок. С давних пор у него была мания собирать их, а также газеты, куски дров и другие совершенно бесполезные вещи, от которых он никогда не хотел отказаться. У него был также своеобразный, для него совершенно необъяснимый страх переходить определенные улицы; если он пытался это сделать, то чувствовал себя больным.
Обследование обнаружило наследственность, непреоборимый, импульсивный, безусловно несвободный характер совершенных им деяний, которые имели значение сильных навязчивых мыслей, вызывались ненормальными половыми ощущениями. Его оправдали и поместили в заведение для душевнобольных (Voisin, Soquet, Motet.— Annales d'hygiene, 1890, Avril).
В дополнение к этому случаю можно привести и следующее подобное же наблюдение, которое было хорошо прослежено и может быть названо классическим; оно вполне объясняет, что фетиш появляется на почве пробуждения соответствующего представления путем ассоциации.
Наблюдение 104.Отрезатель кос. Э., 25 лет, сестра матери страдала эпилепсией, брат — конвульсиями. Э. в детстве был здоровым ребенком и довольно хорошо учился. На 15-м году он испытывал впервые сладострастное чувство с эрекциями при виде крестьянки, расчесывавшей волосы. До этого времени особы другого пола не оказывали на него никакого впечатления. 2 месяца спустя в Париже его каждый раз сильно возбуждал вид волос, спускавшихся на спину. Однажды он не мог удержаться, чтобы при подобном случае не намотать косу молодой девушки между пальцами. Он был арестован и присужден к 3 месяцам тюремного заключения.
После этого он находился 5 лет на военной службе. В это время косы не представляли для него никакой опасности, да и мало были ему доступны, но он все-таки временами мечтал о женских головках с косой или с распущенными волосами. Иногда имел половой акт с женщинами, но без того, чтобы эти волосы влияли как фетиш.
По возвращении в Париж он снова начал думать об этом, снова испытывал возбуждение от женских волос.
Никогда не мечтал он о всем лицеженщины, а только о голове с косой.
Половое возбуждение этим фетишем в последнее время достигло такой силы, что он прибегал к мастурбации.
Мысль держать в руках женские волосы или, еще лучше, владеть целой косой, с тем чтобы, ощупывая ее, мастурбировать, становилась все сильнее и сильнее.
Когда он держал женские волосы в руках, у него появлялось извержение семени. Однажды ему удалось уже срезать на улице три косы у трех девочек длиною в 25 см. и овладеть ими, но при попытке сделать это у четвертой он был арестован. Им овладело глубокое раскаяние и стыд. От суда он был освобожден. Пребывание в течение долгого времени в заведении для душевнобольных привело к тому, что женские косы его больше не возбуждали. По выходе он предполагал возвратиться на родину, где женщины не носят кос (Magnan.— Archives de Fanthropologie criminelle, 5 vol., № 28).
Третий случай, приводимый ниже, точно так же показывает психопатичность подобных явлений; в этом случае заслуживает внимания удивительный процесс выздоровления.
Наблюдение 105.Фетишизм косы. X., лет 30, из высшего класса, холостой, без ясных признаков нервной наследственности, с детских лет нервный, ветреный, своеобразный, уже на 8-м году жизни испытывал сильное влечение к женским волосам. В особенности это сказалось по отношению к одной девушке. Когда ему было 9 лет, 13-летняя девушка стала развратничать с ним. Он не имел об этом никакого представления, и это его нисколько не возбуждало. 12-летняя сестра этой девушки начала тоже возиться с ним, целовала его, прижимала к себе. Ей он охотно позволял проделывать это с собой, так как ему нравились волосы девушки. На 10-м году он начал испытывать сладострастные ощущения при взгляде на нравившиеся ему женские волосы. Постепенно эти ощущения стали появляться и по его желанию, причем тотчас ему представлялись женские волосы. На 11-м году под влиянием товарищей он стал мастурбировать. Ассоциативная связь половых ощущений и фетишистских представлений к этому времени твердо установилась и выступала тогда, когда больной развратничал с товарищами. С годами влияние фетиша было все сильнее. Даже фальшивые косы возбуждали его, хотя настоящие были ему приятнее. Когда ему удавалось их трогать или целовать, он был вполне счастлив. Он писал статьи, сочинял стихи, в которых воспевал красоту женских волос, рисовал косы и при этом мастурбировал. 14 лет он приходил в такое возбуждение от своего фетиша, что получал сильнейшую эрекцию. В отличие от детства теперь его возбуждали только косы особенно роскошные, черные, туго заплетенные. Он испытывал сильнейшее желание целовать такие косы, соответственно сосать их. Ощупывание таких волос доставляло ему мало удовлетворения, гораздо большее он испытывал при виде их, особенно, когда он их целовал и сосал.
Если это было для него невозможно, то он чувствовал себя несчастным до того, что у него появлялось отвращение к жизни. Он пытался тогда удовлетворить себя тем, что представлял себе всякого рода приключения с волосами и при этом мастурбировал. Нередко на улице в тесноте он не мог удержаться от того, чтобы поцеловать даму в голову, и затем он спешил домой мастурбировать. Иногда он мог противостоять этому импульсу, но тогда должен был как можно более спешно удалиться от своего фетиша, причем испытывал сильное чувство страха. Только один раз удалось ему в толпе отрезать у девушки косу. При этом он испытывал сильный страх, пользовался перочинным ножиком и еле избежал опасности быть пойманным на месте преступления.
Будучи взрослым, он пытался получить удовлетворение путем сношений с публичными женщинами. У него появлялась сильная эрекция, когда он целовал косу, но до эякуляции дело не доходило, и поэтому половой акт его не удовлетворял. Во всяком случае, любимым его представлением было совокупление, сопровождаемое целованием волос. Но этого было для него недостаточно, так как не получалось эякуляции. За неимением лучшего он украл у одной дамы волосы, выпавшие при расчесывании, взял их в рот и мастурбировал при этом, представляя себе обладательницу этих волос. В темноте женщина не представляла для него никакого интереса, так как он не видел ее косы. Но и распущенные волосы не возбуждали его, как и волосы на лобке. Его эротические сны вращались только около косы. В последнее время больной был настолько возбужден в половом отношении, что у него получилось нечто вроде сатириаза (повышенного полового влечения). Он не мог заниматься, чувствовал себя несчастным, искал забвения в алкоголе. Он поглощал огромное количество алкоголя, получил белую горячку, припадок алкогольной эпилепсии, так что пришлось поместить его в больницу. После устранения интоксикации, довольно быстро при соответствующем лечении исчезло и половое возбуждение, и когда он вышел из больницы, он освободился и от своего фетиша, появлявшегося только в сновидениях. Обследование физического состояния выявило нормальные половые органы; никаких вообще признаков дегенерации.
Подобного рода случаи фетишизма косы, ведущие к похищению женских кос, время от времени, по-видимому, бывают в различных местах. Как сообщают американские газеты, в ноябре 1890 г. такой отрезатель волос появился в ряде городов Соединенных Штатов.
б) Часть женской одежды в роли фетиша
Общеизвестно, какое огромное влияние оказывают на нормальную половую жизнь мужчины женские наряды, платья, украшения. Культура и мода снабдили женщину известного рода искусственными половыми особенностями, отсутствие которых у обнаженной женщины может оказать отталкивающее влияние, явиться отрицательным моментом, несмотря на то что подобное зрелище нормально возбуждает чувственность1. Не надо при этом упускать из виду, что женский наряд часто имеет тенденцию усилить или утрировать определенные особенности пола, вторичные характерные особенности (груди, талию, бока).
У большинства индивидов половое влечение пробуждается раньше, чем появляется способность и возможность полового общения, и ранние вожделения юношей вращаются вокруг привычной картины одетой женщины. Поэтому возникает то, что нередко в начале половой жизни ассоциируются представления о половых раздражениях и о женском платье. Эти ассоциации могут стать нераздельными — одетая женщина долго предпочитается обнаженной — в тех случаях, когда определенные лица, находясь под влиянием других извращений, не достигают нормальной половой жизни и нормального удовлетворения в результате действия естественных раздражителей.
У психопатических индивидов, страдающих половой гиперестезией, действительно на почве этого происходит то, что одетойженщине постоянно отдается предпочтение перед обнаженной. Вспомним, что в наблюдении 55 женщина не должна была снимать последний покров, что в наблюдении 58 («эротическая наездница») предпочитается одетая женщина. И ниже приводится такой же случай полового извращения.
Молль (указ. соч., 3-е изд.) говорит об одном больном, который не мог совершить половой акт с обнаженной женщиной; последняя должна была по крайней мере остаться в одной рубашке; там же Молль приводит случай полового извращения, где также имеет место фетишизм платья.
Основу этого явления надо, несомненно^ искать в мысленном онанизме таких лиц. При взгляде на бесчисленные одетые лица они испытывают половое влечение еще в то время, когда они не видели обнаженных женщин2.
Вторая ясно выраженная форма фетишизма платья заключается в том, что имеется в виду не одетая женщина
вообще, а фетишем становится известная форма платья (фетишизм костюма).Надо думать, что сильное и очень раннее половое впечатление, которое связано с представ-лением об определенной одежде женщины, может у лиц с гиперестезией вызвать весьма интенсивное влечение к этому платью.
Хэммонд (указ. соч., с. 46) сообщает о следующем случае, заимствованном из книги Рубана «Трактат о половом бессилии». (Paris, 1876).
Наблюдение 106.X., сын генерала, воспитывался в деревне. На 14-м году он был посвящен в радости любви молодой дамой, блондинкой с завитыми локонами. Чтобы не быть застигнутой, она вступала в общение с юношей только в ее обыкновенном наряде, в гамашах, корсете, в шелковом платье.
Когда по окончании учения он поступил на военную службу и здесь захотел использовать свою свободу, то оказалось, что он мог возбудить у себя половое влечение только при вполне определенных условиях. Так, брюнетки нисколько не возбуждали его; женщина в ночном костюме могла подавить в нем всю страсть. Женщина, которая могла пробудить в нем желания, должна быть блондинкой, в гамашах, в корсете, в шелковом платье — одним словом, быть одетой так же, как та дама, которая впервые вызвала в нем половое влечение. Он принужден был отказаться от женитьбы, так как знал, что не в состоянии будет выполнять свои супружеские обязанности по отношению к жене, когда она в ночном костюме.
Хэммонд сообщает еще об одном случае (с. 42), где супружеское общение имело место только при определенном костюме жены. Молль (указ. соч.) отмечает несколько подобных случаев у гетеро- и гомосексуалистов. В качестве основной причины часто выступают ранние ассоциации. Только этим можно объяснить, что на таких людей неотразимо действует определенный костюм, безотносительно к лицу, которое его носит. Тогда понятны и сообщения Кофиньона (указ. соч.), что мужчины в домах терпимости требуют, чтобы женщины, с которыми они имеют дело, надевали определенный костюм балетной танцовщицы, монахини и т. д., и поэтому данные дома снабжены для этой цели маскарадными костюмами.
Бине (указ. соч.) рассказывает об одном судье, который был влюблен исключительно в итальянок, которые в качестве натурщиц приезжают в Париж, и в их определенный костюм. Причиной, обусловливающей это,
было определенное впечатление при пробуждении полового чувства. От этих случаев только один шаг к переходу всей половой жизни в фетиш, обладание коим достаточно для того, чтобы вызвать оргазм, а при раздражительной слабости эякуляционного центра и семяизвержение.
Наблюдение 107.Фетишизм платья. П., 33 лет, торговец; мать его страдала меланхолией и окончила жизнь самоубийством, сам он обнаруживает ряд анатомических признаков дегенерации, считается оригиналом и носит прозвище «любителя кормилиц и бонн».
Так как он преследовал последних самым настойчивым образом в публичных местах и с одной, которая носила на себе его фетиш, вступил даже в драку, то был арестован. Он давно уже приходит в восхищение при виде кормилиц и бонн, но его не интересует сама женщина, а исключительно ее одежда, и притом не какая-то ее часть, а вся одежда в целом. Быть в обществе этих лиц — его величайшее наслаждение. По возвращении домой ему достаточно было воспроизвести в памяти полученное впечатление, чтобы испытать половой экстаз. Никогда ему не приходило в голову иметь акт совокупления с такой особой.
Аналогичное наблюдение относительно фетишизма костюма имеется у Моте. Речь шла о молодом человеке из хорошей семьи, который испытывал половое возбуждение исключительно при виде женщины в подвенечном наряде. Кто носит этот наряд, ему было совершенно безразлично. Для того чтобы удовлетворить свою фетишистскую склонность, он проводил большую часть времени в Булонском лесу, перед дверями ресторанов, в которых обычно праздновали свадьбы (Gamier.Les Fetichistes. P. 59).
Третья форма фетишизма платья, представляющая гораздо более высокую степень ненормальности и наблюдаемая особенно часто, заключается в том, что здесь вызывает половое возбуждение не женщина сама по себе, не тот или другой наряд ее, а весь половой интерес сосредоточивается на определенной части женской одежды,так что сладострастное представление об этой части платья совершенно отделено от общего представления о женщине и имеет свою самостоятельную ценность. Это именно и есть та разновидность фетишизма платья, когда мертвая вещь, изолированный кусок платья, используется для возбуждения и удовлетворения полового влечения. Эта третья форма фетишизма платья — самая важная в судебном отношении. В большинстве случаев речь идет о части женского белья, которое вследствие своего интимного характера в особенности легко вызывает подобные ассоциации.
Наблюдение 108.К., 45 лет, сапожник, наследственно не отягощенный, чудак, малоразвитый, без признаков дегенерации, мужского типа, безупречного поведения, был арестован 12 июля 1876 г., в то время как он уносил украденное женское белье. У него нашли около 300 принадлежностей дамского туалета, между прочим, женские сорочки, панталоны, ночные чепчики, подвязки, даже куклу. Когда он был арестован, на нем была женская сорочка. Уже с 13 лет он имел наклонность воровать женское белье, был однажды наказан за это, с тех пор стал осторожнее и не попадался. Когда у него появлялось это влечение, его охватывал страх, он чувствовал тяжесть в голове. Он не мог противостоять своему желанию, чего бы это ему ни стоило. Для него было совершенно безразлично, у кого он отнимал эти вещи. Похищенные вещи он брал ночью к себе в постель, представлял себе красивых женщин и испытывал сладострастное чувство и извержение семени.
Далее можно упомянуть о Декарте, который сам представил наблюдение возникновения у него своеобразной склонности на почве ассоциации идей («Трактат о страстях души», CXXXVI). Ему всегда нравились косоглазые женщины именно потому, что предмет его первой любви имел этот недостаток (Бине, указ. соч.).
Лидстон (A Lecture on sexual perversion. Chicago, 1890) сообщает об одном господине, который был в связи с женщиной с ампутированной голенью. После того как он с ней разошелся, он страстно жаждал женщин с подобным же недостатком. Отрицательный фетишизм!
Совершенно своеобразную разновидность фетишизма тела представляет следующий случай, осложненный элементом садизма: фетишем была белая, нежная девичья кожа,а садизм вел к сладострастным жестоким актам, заменявшим половой акт, вплоть до антропофагии (ср. с. 101–109). Больной, глубокий дегенерат, эпилептик, прибегал даже в качестве суррогата к автомутилации и автофагии (самоповреждению и самоедству).
Наблюдение 100.Л., поденщик, был арестован потому, что в публичном месте срезал у себя с левого предплечья ножницами большой кусок кожи.
Он сообщил, что уже давно испытывает влечение съесть кусок нежной белой кожи молодой девушки,что он с этой целью преследовал намеченную жертву, имея наготове ножницы, и, когда он потерял надежду на выполнение этого плана, то вместо этого срезал кожу у себя.
Отец Л. эпилептик. Сестра слабоумная. До 17 лет Л. страдал ночным недержанием мочи; все его избегали из-за его грубости, вспыльчивости; его исключили из школы за непослушание и злонравие.
Л. очень рано предался онанизму. Он охотно читал книги религиозного содержания, был суеверен, фанатичен, имел склонность к мистицизму. На 13-м году при виде молодой красивой девушки с белой тонкой кожей он испытал сладострастное стремление откусить кусок кожи у такой девушки и съесть его. Это стремление овладело всеми помыслами, всем его существом. Ничто другое не возбуждало его в женщине. У него никогда не было желания иметь сношения с такой особой и он никогда не делал подобной попытки.
Так как он предполагал, что легче осуществить свое стремление при помощи ножниц, чем зубами, то в течение многих лет носил при себе ножницы. Несколько раз он был близок к тому, чтобы осуществить свое ненормальное желание. В последний год, будучи не в состоянии переносить это чувство неудовлетворения, он обратился к суррогату, а именно: после того как он безрезультатно преследовал девушку, он срезал у самого себя кусок кожи с руки, ноги или живота и съедал его. Он представлял себе, что это кожа от той девушки, которую он преследовал, и при этом ему удавалось, съедая кожу, добиваться оргазма и извержения семени. На теле у Л. многочисленные раны и рубцы, некоторые раны довольно большие и глубокие.
Нанося себе рану и некоторое время спустя он испытывал сильные боли, но они компенсировались тем чувством сладострастия, которое появлялось, когда он съедал кусок кожи, в особенности если этот кусок был с кровью и он предавался иллюзии, что это кожа девушки. Уже одного вида ножа и ножниц было достаточно, чтобы вызвать у него извращенное стремление. Тогда появлялось своеобразное состояние страха с выделением пота, головокружением, сердцебиением, непреодолимое стремление к коже женщины; он должен был с ножницами в руках ходить за симпатичными ему женщинами, однако не терял при этом сознания, оставалась еще способность к самоконтролю, и, наконец, в завершение припадка он брал у себя самого то, что не мог получить у девушки. В течение всего припадка была эрекция и оргазм; в момент, когда он разжевывал свою кожу, наступало семяизвержение. После этого он испытывал большое удовлетворение и облегчение. Половые органы его нормальны.
Л. вполне сознает ненормальность своего состояния. Само собой разумеется, этот дегенерат попал в заведение для душевнобольных и здесь окончил жизнь самоубийством.
Интересную категорию представляют фетишисты волос.Переход от восхищения волосами женщины в пределах физиологических к патологическому фетишизму здесь постепенный. Начальными стадиями патологических случаев являются те, когда волосы женщины производят только чувственное впечатление и возбуждают к обладанию, следующие стадии уже те, когда потенция имеет место только по отношению к женщине, удовлетворяющей требованиям данного индивида. Возможно, что при фетишизме волос в возбуждении сладострастия принимают участие и другие органы чувств (зрение, обоняние, слух, а также осязание, подобно тому как это имеет место у фетишистов бархата и атласа). Последние стадии образуют случаи с дегенератами, у которых возбуждение похоти и удовлетворение физического или психического онанизма вызывается волосами женщины, даже отделенными от ее тела, другими словами, не известной частью тела, а простой вещью, даже своего рода товаром (обычно при этом фетиш прикладывают к половым органам).
Интересный случай фетишизма волос, хотя и принадлежащий ко второй категории, сообщает доктор Жеми (Gemy.Histoire des peruques aphrodiasiaques. — La medecine internationale, 1894, Septembre).
Наблюдение 101.Одна дама рассказала Жеми, что в первую брачную и в следующую ночь ее супруг удовлетворялся тем, что целовал ее, ласкал ее не очень обильные волосы и затем лег спать. На третью ночь он принес густой с длинными волосами парик и попросил свою жену надеть его. Как только она это сделала, ее муж прекрасно выполнил, хотя и с опозданием, супружеские обязанности. На следующее утро он снова стал ласкать ее, причем предварительно нежно гладил парик. Как только жена снимала надоедавший ей парик, то теряла свое возбуждающее влияние на мужа. Увидев, что здесь имеется причуда, она согласилась на желание любимого мужа, похотливость и потенция которого зависели от парика. Странным было только, что этот парик действовал 15–20 дней. Волосы должны быть роскошные, цвет был безразличен.
Результатом брака после 5 лет были двое детей и коллекция из 72 париков.
В параллель к этому можно упомянуть о случае, который наблюдал Маньян и описал Туано (указ. соч., с. 419), где было половое влечение к своему же полу и наличие фетишизма являлось непременным условием потенции.
Наблюдение 102.X., 20 лет, любит только мужчин с очень большими усами. Однажды X. встретил человека, который соответствовал его идеалу. Он пригласил его к себе домой и был разочарован, когда тот снял свои (искусственные) усы. Только когда тот опять их надел, у X. появилось возбуждение и полная потенция.
В тех случаях, когда женские волосы сами по себе, как отдельная вещь, получают свойства фетиша, нередко случается, что подобные дегенераты завладевают ими насильственным образом. Эти лица представляют довольно значительную группу отрезателей кос.
Наблюдение 103.Отрезатель кос. П., 40 лет, слесарь, холостой. Отец страдал временным помешательством, мать очень нервная. Развивался хорошо, интеллигентен, но у него рано появились навязчивые мысли.
Никогда не занимался мастурбацией, любил платонически, носился с планами женитьбы, редко имел половой акт с проститутками, но при этом не испытывал удовлетворения, скорее это ему претило. Года три назад его постиг тяжелый удар судьбы (финансовый крах), и он заболел горячечной болезнью с бредом. Эти обстоятельства сильно потрясли нервную систему
человека уже с тяжелой наследственностью. Вечером 28 августа 1889 г. он был арестован в Париже на Трокадеро на месте преступления в то время, когда он в толпе отрезал у молодой девушки косу. Его поймали с косой в руке и с ножницами в кармане. Он оправдывался тем, что у него было внезапное умопомрачение, несчастное, непреодолимое влечение, и признался, что он уже 10 раз срезал косы, которые он приносил домой в сладострастном экстазе.
При обыске у него нашли на дому 65 кос и косичек, распределенных по пакетам. Уже в декабре 1886 г. П. при подобных же условиях один раз был арестован, но за недостатком улик освобожден.
П. сообщает, что уже 3 года он чувствует себя нездоровым, испытывает какой-то страх, головокружения, когда остается вечером один в комнате, и тогда у него появляется стремление держать в руках женские волосы. Если ему удается действительно держать в руках волосы молодой девушки, то он чувствует сильное половое возбуждение и этим осязанием вызывает у себя эрекцию и семяизвержение1. После этого он испытывает стыд по поводу происшедшего, но желание осязать косу, желание резко сладострастное все больше и больше растет у него. Он крайне удивлен этим, так как прежде при самом интимном общении с женщинами он никогда не испытывал подобного. Однажды вечером он не мог противостоять стремлению срезать у девушки косу. Дома, когда он держал косу в руках, у него снова появилось сладострастное ощущение, он водил косой по всему телу, обворачивал ею свои гениталии. Наконец, сильно истощенный, он почувствовал глубокий стыд и не решался несколько дней выходить из дому. После нескольких месяцев спокойствия снова появилось стремление иметь в руках женские волосы, безразлично кому принадлежащие. Когда это ему удавалось, он чувствовал себя как бы охваченным какой-то сверхъестественной силой и был не в состоянии оставить свою добычу. Когда же он не мог удовлетворить своего стремления, то был глубоко удручен, являлся сильнейший оргазм, и он удовлетворял себя мастурбацией. К волосам в виде завивки он был совершенно холоден. Это должны быть косы, спускающиеся с головы женщины.
Находясь во власти своего влечения к косам, он был в таком возбуждении, что неясно различал окружающие предметы и вследствие этого плохо помнил, что происходило вокруг него. Когда он ножницами дотрагивался до косы, у него появлялась эрекция, а в момент отрезания косы — эякуляция.
Со времени пережитого им три года назад потрясения у него ухудшилась память, он стал слаб духом, страдает бессонницей и ночными страхами. П. глубоко раскаивается в своих поступках; у него нашли не только косы, но и массу головных шпилек, лент и других принадлежностей женского туалета, которые он принимал в подарок. С давних пор у него была мания собирать их, а также газеты, куски дров и другие совершенно бесполезные вещи, от которых он никогда не хотел отказаться. У него был также своеобразный, для него совершенно необъяснимый страх переходить определенные улицы; если он пытался это сделать, то чувствовал себя больным.
Обследование обнаружило наследственность, непреоборимый, импульсивный, безусловно несвободный характер совершенных им деяний, которые имели значение сильных навязчивых мыслей, вызывались ненормальными половыми ощущениями. Его оправдали и поместили в заведение для душевнобольных (Voisin, Soquet, Motet.— Annales d'hygiene, 1890, Avril).
В дополнение к этому случаю можно привести и следующее подобное же наблюдение, которое было хорошо прослежено и может быть названо классическим; оно вполне объясняет, что фетиш появляется на почве пробуждения соответствующего представления путем ассоциации.
Наблюдение 104.Отрезатель кос. Э., 25 лет, сестра матери страдала эпилепсией, брат — конвульсиями. Э. в детстве был здоровым ребенком и довольно хорошо учился. На 15-м году он испытывал впервые сладострастное чувство с эрекциями при виде крестьянки, расчесывавшей волосы. До этого времени особы другого пола не оказывали на него никакого впечатления. 2 месяца спустя в Париже его каждый раз сильно возбуждал вид волос, спускавшихся на спину. Однажды он не мог удержаться, чтобы при подобном случае не намотать косу молодой девушки между пальцами. Он был арестован и присужден к 3 месяцам тюремного заключения.
После этого он находился 5 лет на военной службе. В это время косы не представляли для него никакой опасности, да и мало были ему доступны, но он все-таки временами мечтал о женских головках с косой или с распущенными волосами. Иногда имел половой акт с женщинами, но без того, чтобы эти волосы влияли как фетиш.
По возвращении в Париж он снова начал думать об этом, снова испытывал возбуждение от женских волос.
Никогда не мечтал он о всем лицеженщины, а только о голове с косой.
Половое возбуждение этим фетишем в последнее время достигло такой силы, что он прибегал к мастурбации.
Мысль держать в руках женские волосы или, еще лучше, владеть целой косой, с тем чтобы, ощупывая ее, мастурбировать, становилась все сильнее и сильнее.
Когда он держал женские волосы в руках, у него появлялось извержение семени. Однажды ему удалось уже срезать на улице три косы у трех девочек длиною в 25 см. и овладеть ими, но при попытке сделать это у четвертой он был арестован. Им овладело глубокое раскаяние и стыд. От суда он был освобожден. Пребывание в течение долгого времени в заведении для душевнобольных привело к тому, что женские косы его больше не возбуждали. По выходе он предполагал возвратиться на родину, где женщины не носят кос (Magnan.— Archives de Fanthropologie criminelle, 5 vol., № 28).
Третий случай, приводимый ниже, точно так же показывает психопатичность подобных явлений; в этом случае заслуживает внимания удивительный процесс выздоровления.
Наблюдение 105.Фетишизм косы. X., лет 30, из высшего класса, холостой, без ясных признаков нервной наследственности, с детских лет нервный, ветреный, своеобразный, уже на 8-м году жизни испытывал сильное влечение к женским волосам. В особенности это сказалось по отношению к одной девушке. Когда ему было 9 лет, 13-летняя девушка стала развратничать с ним. Он не имел об этом никакого представления, и это его нисколько не возбуждало. 12-летняя сестра этой девушки начала тоже возиться с ним, целовала его, прижимала к себе. Ей он охотно позволял проделывать это с собой, так как ему нравились волосы девушки. На 10-м году он начал испытывать сладострастные ощущения при взгляде на нравившиеся ему женские волосы. Постепенно эти ощущения стали появляться и по его желанию, причем тотчас ему представлялись женские волосы. На 11-м году под влиянием товарищей он стал мастурбировать. Ассоциативная связь половых ощущений и фетишистских представлений к этому времени твердо установилась и выступала тогда, когда больной развратничал с товарищами. С годами влияние фетиша было все сильнее. Даже фальшивые косы возбуждали его, хотя настоящие были ему приятнее. Когда ему удавалось их трогать или целовать, он был вполне счастлив. Он писал статьи, сочинял стихи, в которых воспевал красоту женских волос, рисовал косы и при этом мастурбировал. 14 лет он приходил в такое возбуждение от своего фетиша, что получал сильнейшую эрекцию. В отличие от детства теперь его возбуждали только косы особенно роскошные, черные, туго заплетенные. Он испытывал сильнейшее желание целовать такие косы, соответственно сосать их. Ощупывание таких волос доставляло ему мало удовлетворения, гораздо большее он испытывал при виде их, особенно, когда он их целовал и сосал.
Если это было для него невозможно, то он чувствовал себя несчастным до того, что у него появлялось отвращение к жизни. Он пытался тогда удовлетворить себя тем, что представлял себе всякого рода приключения с волосами и при этом мастурбировал. Нередко на улице в тесноте он не мог удержаться от того, чтобы поцеловать даму в голову, и затем он спешил домой мастурбировать. Иногда он мог противостоять этому импульсу, но тогда должен был как можно более спешно удалиться от своего фетиша, причем испытывал сильное чувство страха. Только один раз удалось ему в толпе отрезать у девушки косу. При этом он испытывал сильный страх, пользовался перочинным ножиком и еле избежал опасности быть пойманным на месте преступления.
Будучи взрослым, он пытался получить удовлетворение путем сношений с публичными женщинами. У него появлялась сильная эрекция, когда он целовал косу, но до эякуляции дело не доходило, и поэтому половой акт его не удовлетворял. Во всяком случае, любимым его представлением было совокупление, сопровождаемое целованием волос. Но этого было для него недостаточно, так как не получалось эякуляции. За неимением лучшего он украл у одной дамы волосы, выпавшие при расчесывании, взял их в рот и мастурбировал при этом, представляя себе обладательницу этих волос. В темноте женщина не представляла для него никакого интереса, так как он не видел ее косы. Но и распущенные волосы не возбуждали его, как и волосы на лобке. Его эротические сны вращались только около косы. В последнее время больной был настолько возбужден в половом отношении, что у него получилось нечто вроде сатириаза (повышенного полового влечения). Он не мог заниматься, чувствовал себя несчастным, искал забвения в алкоголе. Он поглощал огромное количество алкоголя, получил белую горячку, припадок алкогольной эпилепсии, так что пришлось поместить его в больницу. После устранения интоксикации, довольно быстро при соответствующем лечении исчезло и половое возбуждение, и когда он вышел из больницы, он освободился и от своего фетиша, появлявшегося только в сновидениях. Обследование физического состояния выявило нормальные половые органы; никаких вообще признаков дегенерации.
Подобного рода случаи фетишизма косы, ведущие к похищению женских кос, время от времени, по-видимому, бывают в различных местах. Как сообщают американские газеты, в ноябре 1890 г. такой отрезатель волос появился в ряде городов Соединенных Штатов.
б) Часть женской одежды в роли фетиша
Общеизвестно, какое огромное влияние оказывают на нормальную половую жизнь мужчины женские наряды, платья, украшения. Культура и мода снабдили женщину известного рода искусственными половыми особенностями, отсутствие которых у обнаженной женщины может оказать отталкивающее влияние, явиться отрицательным моментом, несмотря на то что подобное зрелище нормально возбуждает чувственность1. Не надо при этом упускать из виду, что женский наряд часто имеет тенденцию усилить или утрировать определенные особенности пола, вторичные характерные особенности (груди, талию, бока).
У большинства индивидов половое влечение пробуждается раньше, чем появляется способность и возможность полового общения, и ранние вожделения юношей вращаются вокруг привычной картины одетой женщины. Поэтому возникает то, что нередко в начале половой жизни ассоциируются представления о половых раздражениях и о женском платье. Эти ассоциации могут стать нераздельными — одетая женщина долго предпочитается обнаженной — в тех случаях, когда определенные лица, находясь под влиянием других извращений, не достигают нормальной половой жизни и нормального удовлетворения в результате действия естественных раздражителей.
У психопатических индивидов, страдающих половой гиперестезией, действительно на почве этого происходит то, что одетойженщине постоянно отдается предпочтение перед обнаженной. Вспомним, что в наблюдении 55 женщина не должна была снимать последний покров, что в наблюдении 58 («эротическая наездница») предпочитается одетая женщина. И ниже приводится такой же случай полового извращения.
Молль (указ. соч., 3-е изд.) говорит об одном больном, который не мог совершить половой акт с обнаженной женщиной; последняя должна была по крайней мере остаться в одной рубашке; там же Молль приводит случай полового извращения, где также имеет место фетишизм платья.
Основу этого явления надо, несомненно^ искать в мысленном онанизме таких лиц. При взгляде на бесчисленные одетые лица они испытывают половое влечение еще в то время, когда они не видели обнаженных женщин2.
Вторая ясно выраженная форма фетишизма платья заключается в том, что имеется в виду не одетая женщина
вообще, а фетишем становится известная форма платья (фетишизм костюма).Надо думать, что сильное и очень раннее половое впечатление, которое связано с представ-лением об определенной одежде женщины, может у лиц с гиперестезией вызвать весьма интенсивное влечение к этому платью.
Хэммонд (указ. соч., с. 46) сообщает о следующем случае, заимствованном из книги Рубана «Трактат о половом бессилии». (Paris, 1876).
Наблюдение 106.X., сын генерала, воспитывался в деревне. На 14-м году он был посвящен в радости любви молодой дамой, блондинкой с завитыми локонами. Чтобы не быть застигнутой, она вступала в общение с юношей только в ее обыкновенном наряде, в гамашах, корсете, в шелковом платье.
Когда по окончании учения он поступил на военную службу и здесь захотел использовать свою свободу, то оказалось, что он мог возбудить у себя половое влечение только при вполне определенных условиях. Так, брюнетки нисколько не возбуждали его; женщина в ночном костюме могла подавить в нем всю страсть. Женщина, которая могла пробудить в нем желания, должна быть блондинкой, в гамашах, в корсете, в шелковом платье — одним словом, быть одетой так же, как та дама, которая впервые вызвала в нем половое влечение. Он принужден был отказаться от женитьбы, так как знал, что не в состоянии будет выполнять свои супружеские обязанности по отношению к жене, когда она в ночном костюме.
Хэммонд сообщает еще об одном случае (с. 42), где супружеское общение имело место только при определенном костюме жены. Молль (указ. соч.) отмечает несколько подобных случаев у гетеро- и гомосексуалистов. В качестве основной причины часто выступают ранние ассоциации. Только этим можно объяснить, что на таких людей неотразимо действует определенный костюм, безотносительно к лицу, которое его носит. Тогда понятны и сообщения Кофиньона (указ. соч.), что мужчины в домах терпимости требуют, чтобы женщины, с которыми они имеют дело, надевали определенный костюм балетной танцовщицы, монахини и т. д., и поэтому данные дома снабжены для этой цели маскарадными костюмами.
Бине (указ. соч.) рассказывает об одном судье, который был влюблен исключительно в итальянок, которые в качестве натурщиц приезжают в Париж, и в их определенный костюм. Причиной, обусловливающей это,
было определенное впечатление при пробуждении полового чувства. От этих случаев только один шаг к переходу всей половой жизни в фетиш, обладание коим достаточно для того, чтобы вызвать оргазм, а при раздражительной слабости эякуляционного центра и семяизвержение.
Наблюдение 107.Фетишизм платья. П., 33 лет, торговец; мать его страдала меланхолией и окончила жизнь самоубийством, сам он обнаруживает ряд анатомических признаков дегенерации, считается оригиналом и носит прозвище «любителя кормилиц и бонн».
Так как он преследовал последних самым настойчивым образом в публичных местах и с одной, которая носила на себе его фетиш, вступил даже в драку, то был арестован. Он давно уже приходит в восхищение при виде кормилиц и бонн, но его не интересует сама женщина, а исключительно ее одежда, и притом не какая-то ее часть, а вся одежда в целом. Быть в обществе этих лиц — его величайшее наслаждение. По возвращении домой ему достаточно было воспроизвести в памяти полученное впечатление, чтобы испытать половой экстаз. Никогда ему не приходило в голову иметь акт совокупления с такой особой.
Аналогичное наблюдение относительно фетишизма костюма имеется у Моте. Речь шла о молодом человеке из хорошей семьи, который испытывал половое возбуждение исключительно при виде женщины в подвенечном наряде. Кто носит этот наряд, ему было совершенно безразлично. Для того чтобы удовлетворить свою фетишистскую склонность, он проводил большую часть времени в Булонском лесу, перед дверями ресторанов, в которых обычно праздновали свадьбы (Gamier.Les Fetichistes. P. 59).
Третья форма фетишизма платья, представляющая гораздо более высокую степень ненормальности и наблюдаемая особенно часто, заключается в том, что здесь вызывает половое возбуждение не женщина сама по себе, не тот или другой наряд ее, а весь половой интерес сосредоточивается на определенной части женской одежды,так что сладострастное представление об этой части платья совершенно отделено от общего представления о женщине и имеет свою самостоятельную ценность. Это именно и есть та разновидность фетишизма платья, когда мертвая вещь, изолированный кусок платья, используется для возбуждения и удовлетворения полового влечения. Эта третья форма фетишизма платья — самая важная в судебном отношении. В большинстве случаев речь идет о части женского белья, которое вследствие своего интимного характера в особенности легко вызывает подобные ассоциации.
Наблюдение 108.К., 45 лет, сапожник, наследственно не отягощенный, чудак, малоразвитый, без признаков дегенерации, мужского типа, безупречного поведения, был арестован 12 июля 1876 г., в то время как он уносил украденное женское белье. У него нашли около 300 принадлежностей дамского туалета, между прочим, женские сорочки, панталоны, ночные чепчики, подвязки, даже куклу. Когда он был арестован, на нем была женская сорочка. Уже с 13 лет он имел наклонность воровать женское белье, был однажды наказан за это, с тех пор стал осторожнее и не попадался. Когда у него появлялось это влечение, его охватывал страх, он чувствовал тяжесть в голове. Он не мог противостоять своему желанию, чего бы это ему ни стоило. Для него было совершенно безразлично, у кого он отнимал эти вещи. Похищенные вещи он брал ночью к себе в постель, представлял себе красивых женщин и испытывал сладострастное чувство и извержение семени.