Форсит Кейт. Коготь дракона (Ведьмы Эйлианана - 1)

   - Ах, мой голубок, ты припоминаешь. Ты ведь знаешь, что я припас для рыжеволосой ведьмы, правда? - Юноша кивнул, глядя на барона точно кролик на удава.- Скажи, что бы ты мне посоветовал? Выбирай, с чего начать. Это будет тебе наградой за то, что ты так славно кричал.
   Юноша замотал головой.
   - Выбирай,- жестко сказал палач. Юноша молчал. Барон Ютта, подняв руку, зажал в кулаке его яички.- Выбирай,- повторил он своим вкрадчивым голосом, поворачивая руку.- Юноша потерял сознание, но Старший Палач вернулся назад к своему столу и принес небольшой флакончик, которым помахал перед носом у жертвы. Когда тот закашлялся, приходя в себя, барон Ютта улыбнулся и снова погладил его по щеке.- Выбирай,- снова сказал он.
   - Жгите ее, жгите ее,- закричал юноша.
   - Мммм, чудесно,- сказал палач.- Плашмя, раскаленным лезвием? - Юноша кивнул. Барон поцеловал его в губы.- Мой милый мальчик. Где? - Юноша снова застонал и замотал головой. Палач снова сжал в руке его яички.
   - Спину,- выдавил из себя юноша.
   - Ты разочаровываешь меня,- сказал барон Ютта.- Неужели у тебя нет воображения? Эта ведьма так расстроила леди Глинельду. Она хочет, чтобы ведьме было больно.
   - Нет,- прохрипел юноша. В его голосе слышалось мука. - Нет, не скажу. Не заставляйте меня.
   - О, еще как скажешь. Ты ведь не хочешь рассердить меня? Покажи мне, что ты узнал о боли.
   - Нет!
   Барон Ютта молчал, с улыбкой глядя, как тот рыдает и бьется в оковах.
   - Я не могу,- умолял он, но палач продолжал молчать, с улыбкой гладя его по щеке.
   - Жгите ее! - закричал он.- Я говорю, жгите ее!
   - Но где же, мой мальчик? Скажи, где я должен ее жечь? Покажи мне, чему ты научился.
   - Соски! - прохрипел он, с отчаянием глядя на Изабо.- Только оставьте меня, пожалуйста.
   - У тебя тонкий вкус,- промурлыкал барон Ютта.- Тебе понравились игры, в которые мы играли? В награду я еще раз повторю их. Но сначала займусь ведьмой.
   Полумертвая от ужаса, Изабо съежилась на столе, не в силах отвести глаз от палача, погрузившего свои инструменты в горящие угли. Но тут ее осенило, и она сосредоточилась на жаровне, думая о пустоте. Старший Палач обернулся, и она поняла, что чувствует холодок, сопутствующий всякому заклинанию.
   - О,- сказал он,- ведьма пустила в ход свое колдовство.
   Потом он заметил, что огонь потух, и она увидела на его лице первые признаки гнева.
   - Умно,- сказал он.- Интересно, смогу я снова его зажечь?
   Он склонился над ручными мехами, а Изабо старательно думала о пустоте. Он попытался зажечь новый огонь с помощью огнива, но все искры как в воду канули. Наконец, он обернулся к Изабо. На его губах играла все та же жуткая улыбка.
   - Уже интереснее,- промурлыкал он.- Пожалуй, оставим огонь на потом, когда ты немного ослабеешь.
   Подойдя к ней, он снова коснулся ее подбородка и заглянул в глаза. Девушка отпрянула. Барон довольно ухмыльнулся. Он погладил ее по щеке, потом медленно провел рукой по шее, между грудями, по животу, между ног. Когда его пальцы проникли в нее, он другой рукой дернул вниз колесо. Мучительная боль пронзила Изабо, когда цепи, державшие ее запястья и лодыжки, начали натягиваться. Она не смогла сдержать крик.
   - Восхитительно,- сказал он, засовывая пальцы ей в рот. Изабо укусила его, едва сознавая, что делает, и он с криком отдернул руку, потом снова рассмеялся и повернул колесо. Все ее тело пронзила боль, сознание растворилось в кровавой мгле.
   Резкий запах вырвал ее из беспамятства.
   - Кто послал тебя спасать ули-биста? Откуда ты узнала, где Искательница?
   Изабо было так плохо, что она не могла говорить. Она была не в силах отвести взгляд от его странных бледных глаз. Он снова повернул колесо, и ослепительной молнией ударила боль.
   - Кто предал нас? Где опорный пункт мятежников? Где ведьмы? Кто научил тебя пользоваться Единой Силой?
   Изабо попыталась придумать какую-нибудь ложь. Тщетно. Ее губы уже были готовы назвать имя Мегэн, но язык не повиновался ей. Снова и снова она открывала рот, но с ее губ не срывалось ни звука. Ей вспомнилось, как ее расспрашивала знахарка, - ведь она почти ничего не сказала, но сейчас ей было слишком больно, чтобы думать.
   - Не попробовать ли нам что-нибудь другое? - осведомился палач, улыбаясь своей леденящей душу улыбкой. Как насчет пальцедробилки? Что ты предпочтешь, дыбу или пальцедробилку?
   - Нет, пожалуйста, только не дыбу, только не дыбу! - закричала она, чувствуя мучительную боль во всех суставах.
   - Значит, пальцедробилку? Интересный выбор, девочка.
   - Нет, нет,- простонала она, но было слишком поздно. Мучитель Палач заботливо вкладывал ее пальцы в металлические тиски. Он захлопнул их, невзирая на попытки Изабо вырвать руку, потом повернул ручку металлические челюсти сомкнулись, сминая ее хрупкие кости. Изабо пронзила мучительная боль, ее тело содрогалось в агонии. Из-под тисков потекла кровь. Изабо, запрокинув голову, испустила нечеловеческий вопль. Уже теряя сознание, она увидела сквозь пелену боли и ужаса большое железное колесо, висящее на цепи прямо над головой ее мучителя. Собрав остатки мысленных сил, она приказала цепи отстегнуться. Со странной отрешенностью она смотрела, как колесо с грохотом рушится вниз, на затылок палача, как он медленно оседает на пол.
   НИТИ СКРУЧИВАЮТСЯ
   ХАН'ДЕРИН - ВОИТЕЛЬНИЦА СО ШРАМОМ НА ЛИЦЕ
   Хан'дерин сидела поодаль от костра, не в силах терпеть его жар. Стояла теплая ночь, звездное небо было таким близким, что, казалось, до него можно дотянуться рукой. Старая ведьма рассказывала истории о ее предполагаемой сестре. Хан'дерин уткнулась в миску, пытаясь найти что-нибудь более аппетитное, чем разваренные овощи. Ничего не обнаружив, она со вздохом отставила миску и прислушалась к тому, что говорила ей колдунья.
   Должно быть, Мегэн считала многое из того, что Изабо сказала или сделала, очень забавным,- рассказывая, она посмеивалась. Хан'дерин недоумевала, почему лесная ведьма не отлупила свою воспитанницу за такую непочтительность. Ее саму немилосердно пороли за гораздо меньшие проступки. Хан'дерин подумала, что эта Изабо, похоже, нахалка и белоручка, и удивлялась нежности, звучавшей в голосе ведьмы.
   Она оглянулась на темный лес, наполненный незнакомыми звуками, и ей отчаянно захотелось оказаться дома, в Гавани, сидеть у горящего очага и слушать рассказы о славных деяниях. Она невольно повернула кольцо с драконьим глазом, надетое на палец, но тут же спрятала руку, надеясь, что лесная ведьма не обратила на это внимания. Только маленькие дети позволяют себе проявлять нетерпение. Охотник должен уметь часами сидеть ждать в засаде.
   Вскоре старая ведьма закончила предаваться воспоминаниям. Подняв глаза, Хан'дерин встретилась с ней взглядом. Девушка ждала продолжения, но ведьма молчала. Маленький зверек, которого она носила в кармане, уселся на задние лапки и что-то прострекотал. Мегэн улыбнулась, ответив ему на том же языке.
   Хан'дерин очень хотела спросить о нем, но не решалась; затем, вспомнив, как Мегэн посмеивалась, рассказывая о выходках своей непутевой подопечной, собрала все свое мужество.
   - Скажи мне, пожалуйста, Старая Матушка,- это твой тотем?
   - Гита - мой дух-хранитель,- пояснила Мегэн.- Он - мои глаза и уши, мой друг и защитник.
   - Это примерно то же самое,- сказала Хан'дерин, взглянув на Гита с уважением,- если он что-то вроде тотема Старой Матери, то он действительно могущественный дух.
   Старая ведьма сказала:
   - В зале драконов ты сказала мне, что, когда тебя нашли, на твоей ручке было кольцо. Можно мне взглянуть на него?
   Хан'дерин неохотно стянула кольцо с пальца и подала его старой ведьме. Мегэн повертела его в руках и, к своему величайшему удивлению, обнаружила на внутренней стороне надпись "Изолт". Подняв глаза, она внимательно посмотрела в лицо Хан'дерин.
   - Изолт,- сказала она.
   Лицо девушки покрылось красными пятнами, шрамы на ее скулах побелели.
   - Меня зовут Хан'дерин,- резко сказала она.- Это имя дала мне моя бабка!
   Похоже, Мегэн хотела что-то сказать, но передумала. Повисла неловкая пауза. Затем ведьма сказала как ни в чем не бывало:
   - Ты говорила, что Зажигающая Пламя нашла при тебе что-то еще. Что это было?
   - Моя шейята,- с готовностью ответила Хан'дерин.
   - Что это такое?
   - Я не знаю, как это будет на вашем языке - талисман или амулет. Он был со мной, когда меня нашла Зажигающая Пламя. Она сразу поняла, что это сильный оберег, поэтому хранила его, пока я не подросла. Она дала его мне, когда я отправилась к драконам,- вероятно, она считала, что это очень важно. Мне кажется, порой он заставляет меня выбирать путь, которого мне хотелось бы избежать.
   - Правда? - спросила Мегэн.- Каким же образом?
   - Ну, мне не хотелось идти к драконам. Я боялась. Поэтому я решила притвориться, что иду туда, а потом вернуться и пойти вслед за племенем. Мне так хотелось увидеть Встречу, посмотреть на состязания и праздничный пир. Я знала, что сначала Зажигающая Пламя рассердится, но я дитя ее сердца,- со временем она простила бы меня. Ну так вот, я направилась в горы, как мне было велено, а одолев половину пути, спряталась и задремала. Но когда, проснувшись, я повернула вниз, моя шейята начала жечь кожу, а когда я дотронулась до нее, руку начало покалывать. Чем ниже я спускалась, тем сильнее горела моя кожа. А когда я поворачивала в нужном направлении, жжение слабело. Почти час я пыталась идти назад, потом сдалась и пошла вверх. Жжение исчезло, и я снова повернула. На этот раз она жгла как огонь, все тело сводило от боли. Тогда я подчинилась шейяте и пришла в зал драконов, как видела в своем сне Зажигающая Пламя.
   - Действительно интересно. Это был единственный случай, когда она заставила тебя изменить решение?
   - О нет, такое случалось несколько раз. Несколько дней назад она снова начала жужжать и жечься - и перестала только после того, как меня призвали в зал драконов. Но я не вижу никаких причин. А однажды она спасла мне жизнь.
   - В самом деле?
   - Мммм, да. Несколько лет назад. Я охотилась, мы преследовали стадо гэйл'тисов, которые вырвались с узкой тропы на широкий снежный склон. Я бежала первой и чуть было не последовала за ними, но шейята снова начала жечься. Вспомнив прошлый раз, я остановилась и оглядела ее,- когда я до нее дотронулась, она обожгла мне пальцы. Я попыталась остановить остальных, но многие не послушались и бросились вслед за стадом на заснеженный склон. Некоторые все же послушали меня, хотя было жалко упускать такую добычу. Те, кто послушал меня, остались живы, а те, кто пренебрег знамением, погибли.
   - Что же произошло?
   - Лавина,- пожала плечами Хан'дерин,
   - Можно мне глянуть на нее? - спросила Мегэн, и Хан'дерин, неохотно запустив руку под рубашку, вытащила небольшой черный мешочек, из которого достала треугольный талисман, на котором были начертаны магические письмена. Взяв его в руки, Мегэн провела пальцем по письменам. Ее лицо внезапно вспыхнуло, точно его осветили изнутри, черные глаза заблестели. Испуганно взглянув на нее, Хан'дерин потянулась чтобы забрать талисман. Но ведьма не обратила внимания на этот жест.
   - Что ты знаешь о Шабаше? - спросила она, вертя талисман в руках.
   - Только то, что рассказывал Фельд,- настороженно ответила Хан'дерин, не спуская глаз с шейяты.
   - Книга Теней гласит, что колдуньи, возглавляющие Башни, должны объединиться и создать Шабаш, чтобы помогать ведьмам по всей стране и обмениваться учениками, чтобы древнее знание не было утрачено. Самая могущественная колдунья в стране должна стать Хранительницей Ключа и управлять Шабашем. Ты понимаешь меня?
   - Нет,- покачала головой Хан'дерин. Мегэн вздохнула.
   - Неужели твой народ ничего не знает о ведьмах? Неужели вас не учат этому?
   - А почему нас должны этому учить? Кланы отличаются от вас, они выбрали свой путь за сотни лет до того, как сюда пришел твой народ. Башни Роз и Шипов заброшены с того дня, когда умерла Рыжая Колдунья. Так кто мог научить нас этому?
   - Но ты сказала, что ваш клан возглавляет Старая Мать. И в каждом клане есть своя Старая Мать?
   - Да, это так.
   - Хорошо, попробуй представить, что Старые Матери собираются вместе, чтобы поговорить о том, что для них важно.
   - Они говорят на Встрече.
   Мегэн хотелось задать множество вопросов, но она, кивнув, продолжила:
   - Ну вот, а самая уважаемая из Старых Матерей, та, которая обладает большим влиянием,- примерно то же, что Хранительница Ключа Шабаша.
   - Зажигающая Пламя.
   - Возможно. Я почти ничего не знаю о твоем народе! Мне хотелось бы узнать побольше.
   - Я не понимаю, при чем тут моя шейята?
   - Твоя шейята, как ты ее называешь,- часть одного из великих артефактов Шабаша. Его создал много лет назад один из моих предков, Оуэн Мак-Кьюинном, тот, кого называли Длинным Луком. Он был первым Хранителем Ключа. Он сделал Ключ в виде символа Шабаша - звезды, заключенной в круг.
   - Как та, которую я увидела, когда ты испытывала меня? - Хан'дерин была так заинтригована, что осмелилась задать вопрос.
   - Да, точно такая же. Этот медальон должен был носить Хранитель или Хранительница Ключа, самый сильный, и неподкупный из всего Шабаша. Но с ним связаны не только правда и добро. Не все Хранители были такими, какими следовало. Как и многие носители власти, они злоупотребляли оказанным доверием,- время от времени начиналась борьба за право владеть Ключом. Тем не менее Ключ - артефакт огромной силы, его могут носить только те, кто обладает исключительными способностями.
   Ведьма, помолчав, вздохнула, потом глухо продолжила:
   - Несколько лет назад, как раз перед твоим рождением, я получила Ключ от Табитас Ник-Рурах, которая тогда была Хранительницей. Башню Двух Лун, где жила Хранительница, штурмовали Красные Стражи, и она боялась, что Ключ попадет в руки Банри, которая использует его силу во зло. Табитас собиралась вызвать Банри на поединок. После этого я больше ее не видела.
   Хан'дерин наклонилась вперед, ее голубые глаза были очень серьезными.
   - Позже король сказал, что Табитас изгнали, но я никогда этому не верила. Я думаю, она погибла, а Ри опасался мести жителей Рураха, горячо любивших Табитас. Как бы то ни было, Ключ хранился у меня, и я должна была во что бы то ни стало сохранить его. Я воспользовалась им, чтобы спрятать одну вещь, которая ни за что не должна была достаться Майе, а потом разломала Ключ на три части - одну я оставила у себя, а две отдала ведьмам, которым полностью доверяла. Одна из них - твоя мать, Ишбель, о которой ты заботилась последние восемь лет. Должно быть, драконы поняли, какой силой обладает этот талисман, и отдали его тебе. Возможно, они предвидели, что наши пути пересекутся. Воистину драконы могут видеть не только прошлое, но и будущее!
   - Я не отдам тебе шейяту!
   - Я должна забрать его, Изолт. Мне очень жаль, если это причинит тебе боль, но сейчас от него зависит слишком многое. Без твоей шейяты другие части талисмана ничего не стоят. Она сама хочет снова стать частью целого она знает, что настал срок. Она сама будет выбирать путь и не позволит тебе сделать ни шагу в сторону.
   - Я сказала, что не отдам ее тебе! Она моя по праву рождения!
   - Нет, не твоя. Скорее уж моя, поскольку я - Хранительница Ключа Шабаша, а это - часть Ключа.
   Хан'дерин протянула руку, молча обратившись к своей шейяте, и покрытый письменами треугольник на ладони Мегэн вздрогнул и зазвенел, но не стронулся места. Хан'дерин удивленно уставилась на него.
   Старая ведьма улыбнулась.
   - Даже если бы она не хотела остаться у меня в моей руке, ты не смогла бы ее забрать. Ты еще даже не ученица. Я же занималась магией гораздо дольше, чем ты можешь себе представить. Никто не смог бы отнять у меня то, что я не хочу отдавать.
   Хан'дерин не могла поверить, что шейята не отозвалась на ее зов. Еще никогда не бывало, чтобы ей не удалось справиться с ней или каким-нибудь другим оружием. Хан'дерин считала шейяту своим оружием, магическим щитом, предупреждавшим ее об опасности и уберегавшим от неприятностей. Ее бабка нашла при ней шейяту, когда она была новорожденной. Она не могла поверить в то, что Мегэн сейчас заберет ее,- это была одна из тех немногих вещей, которые Хан'дерин считала своей собственностью. Как лесная ведьма может считать, что шейята принадлежит ей, когда совершенно очевидно, что она принадлежит Хан'дерин?
   Утрата шейяты сделала Хан'дерин еще угрюмее, чем прежде. Три дня они двигались в полном молчании. Они не видели никаких следов Красных Стражей, и Мегэн полагала, что здесь побывали драконы, убившие всех, кого повстречали на пути. Лесная ведьма больше не пыталась рассказывать ей о сестре - к огромному облегчению Хан'дерин. Ее очень раздражала мысль, что существует кто-то, похожий на нее, как две капли воды.
   Большую часть времени Хан'дерин скучала по снегам. Здесь было так жарко, и все вокруг казалось таким странным. Она никогда прежде не думала, что существует столько оттенков зеленого. Алые, пурпурные и синие цветы и птицы резали глаз и вызывали головную боль. На Хребте Мира существовали лишь голубое небо да белый снег, темная зелень сосен и серый цвет камня. Здесь же у нее голова шла кругом - резкие запахи, яркие цвета, ликующий птичий хор и пение ветра.
   Хан'дерин тосковала по своему племени, по азарту охоты и пятнам оленьей крови на снегу. Она скучала по уюту Гавани, ее раздражало, что теперь она не знает, когда и как следует поступать. А больше всего она тосковала по своей бабке, крошечной сморщенной женщине - та была даже меньше, чем Мегэн Повелительница Зверей - с непреклонной волей. Зажигающая Пламя наставляла и направляла ее всю жизнь. Несмотря на то, что Мегэн не уступала Старой Матери годами и мудростью, лесная ведьма ничего не знала о нравах и обычаях племени. Она не говорила Хан'дерин, когда можно приступать к еде - первые несколько дней девушка сидела над миской, не решаясь съесть кусочек, чтобы не рассердить колдунью. Лишь после того, как Мегэн бросала на нее строгий взгляд, Хан'дерин понимала, что может приниматься за еду. Мегэн ела обеими руками и часто запивала еду, как будто не зная, что пищу и воду не следует смешивать. Мегэн перебивала ее, когда она говорила, и, казалось, не имела ничего против, если Хан'дерин заговаривала с ней без разрешения. Она все время задавала вопросы- в племени это считалось нарушением приличий. Ведь, когда ты делишь кров с четырьмя десятками соплеменников или кочуешь с ними по снежной равнине, следует раскрывать рот как можно реже.
   Кроме того, она часто перебивала Хан'дерин, и было очень трудно отвечать ей, как положено. Хан'дерин стоило большого труда говорить ровным голосом и сохранять на лице невозмутимое выражение. Но, вспомнив о том, что говорит с ровесницей Старой Матери, она прикусывала язык и проглатывала резкие слова.
   Но хуже всего было то, что Мегэн не обращала никакого внимания на удаль Хан'дерин, - девушка привыкла к всеобщему восхищению. Странная еда, которую они ели, только усиливала тоску по дому. С тех пор как она покинула Проклятую Долину, Хан'дерин ни разу не пробовала мяса. Вся ее жизнь была занята выслеживанием дичи и отдыхом после удачной охоты,- но, может быть, у них слишком мало времени, чтобы тратить его на охоту. Увидев рядом с тропой кролика, Хан'дерин погналась за ним, чувствуя, как ее переполняет радость. Она убила его ударом своей рейл и вернулась к Мегэн с окровавленной тушкой.
   - Сегодня у нас будет мясо,- гордо сказала она.
   К ее удивлению, взгляд, который бросила на нее Мегэн, был полон гнева. Взяв зверька в руки, ведьма стала укачивать его, как ребенка. Присев в тени огромного дерева, она покачивалась взад-вперед, тихо напевая поминальную песнь. Из кармана Мегэн выбрался Гита и, положив лапку ей на плечо, что-то застрекотал. Через некоторое время Мегэн достала маленькую лопатку и принялась копать. Хан'дерин глядела на нее в полном замешательстве, но не произносила ни слова. Мегэн понадобилось полчаса, чтобы выкопать ямку и похоронить в ней кролика, после чего они продолжили путь в угрюмом молчании.
   Когда, сидя у костра, они ели свой картофельный хлеб и жидкий суп, Хан'дерин едва смогла сдержать гнев и презрение. Она не могла поверить, что ведьма оплакивала мертвого зверька и произносила над его могилой священные слова. Она не могла поверить, что снова ест жидкую похлебку, когда в руках у нее был жирный кролик.
   Точно почувствовав ее отвращение, Мегэн мягко проговорила:
   - Изолт, похоже, я не предупредила тебя. Пока ты со мной, ты не должна убивать. Жители лесов и полей находятся под моей защитой.
   - Разве ты никогда не охотишься и не ловишь рыбу? - удивилась Хан'дерин.- Что же ты ешь?
   - Коренья, фрукты, орехи, ягоды, травы и листья,- ответила Мегэн.Можно есть неоплодотворенные яйца, молоко, сыр, творог и обрат. Еще мед. Мы очень хорошо питаемся.- Она начала складывать объедки в узелок.
   - Но почему? Белые Боги создали животных, чтобы люди могли охотиться на них. Мясо дает людям жизнь и делает кровь быстрой и теплой.
   - Пока ты со мной, ты не будешь убивать.
   - А как же твои враги? Разве ты не хочешь, чтобы я их убивала?
   - Только ради спасения собственной жизни.- Мегэн явно была не на шутку встревожена.
   Хан'дерин посмотрела на жидкий суп в своей миске.
   - Ты хочешь, чтобы я отказалась от мяса?
   - Ты даже не заметишь его отсутствия.
   - Есть мясо - часть священного круга жизни.
   Мегэн взглянула на нее, прекратив складывать еду.
   - Ты хочешь сказать, поедание убитых животных - ритуал твоего народа?
   Хан'дерин покачалась вперед-назад, сидя на корточках.
   - Не совсем. Мы охотимся и едим добычу - такова жизнь,
   - Со мной ты будешь и охотиться, и есть - но не животных,- твердо сказала Мегэн. Хан'дерин задумчиво взглянула на нее, но ничего не ответила.
   В ту ночь Мегэн сняла с пальца изумрудное кольцо и положила его на ладонь. Теплые отсветы огня легли на него, и зеленая глубина заиграла странными вспышками и тенями. Мегэн долго разглядывала его, а Хан'дерин наблюдала за ней из-под одеял. Когда ведьма наконец надела его на палец, ее лицо было мрачно. Заметив, что Хан'дерин смотрит на нее, она коротко пояснила, что беспокоится об Изабо. Она пошла на риск, попытавшись установить связь со своей подругой, которая ждала девушку на Тулахна-Селесте. С тех пор как они расстались, прошло больше трех недель вполне достаточно, чтобы Изабо добралась от Сичианских гор до Карилы. И все же подруга не видела ее. Мегэн беспокоилась как за безопасность своей воспитанницы, так и за доверенную ей часть Ключа. Потеря талисмана была бы катастрофой.
   - У нее такая же шейята, как у меня? - спросила Хан'дерин. Мегэн кивнула, но резко проговорила:
   - Она не принадлежит ей, так же как не принадлежит и тебе, Изолт. Я отдала ее Изабо, потому что боялась, что могу погибнуть в долине драконов. Теперь я жалею, что отпустила ее и доверила ей Ключ.
   - Я Хан'дерин! Перестань называть меня этим именем!
   - Твоя мать назвала тебя Изолт. На одном из древних языков это слово значит "честная".
   - Я горжусь именем "Хан'дерин".
   - Это замечательно - ведь так назвала тебя твоя бабушка. Не знаю, что оно значит. Не думай, что я хочу заставить тебя отказаться от своего народа. Пойми, наше путешествие очень опасно. Я не смогу называть тебя Хан'дерин,- старая ведьма запнулась,- на островах нет такого имени. Мы ни в коем случае не должны привлекать внимания. Если я буду называть тебя Изолт, то когда мы доберемся до цивилизованных мест, мы обе уже привыкнем к этому имени - так мы меньше рискуем. Кроме того, "Изолт" куда легче выговорить!
   Нахмурившись, Хан'дерин отвернулась, но колдунья улыбнулась, легонько похлопав ее по руке.
   - Ты больше не на Хребте Мира, дорогая. Ты должна сделать вид, что ты простая деревенская девочка, а я твоя бабушка, тогда никто не обратит на нас внимания.
   Хан'дерин отдернула руку и завернулась в одеяла, несколько раз повторив про себя: "Из'о'лт, Из'о'лт, Из'о'лт". Она никак не могла понять, почему Мегэн считает, что это слово легче выговорить.
   Колдунья разбудила Изолт задолго до рассвета. Звезды еще были крупными и яркими.
   - Мы приближаемся к Перевалу, ведущему в Рионнаган,- прошептала она.Я чувствую впереди солдат, поэтому мы должны быть осторожны. Впредь мы будем идти по ночам. Я позвала друга, который поведет нас.
   Протерев глаза, Изолт огляделась вокруг, но никого не увидела.
   - Где? - спросила она.
   - На дереве,- отозвалась Мегэн.
   Изолт подняла глаза и увидела призрачную фигуру, сидящую на ветке.
   - Кто это? - поразилась она.
   - Рогатый орел. Он видит в темноте лучше, чем любое другое существо. Я позвала его, чтобы он показал нам самый безопасный путь. А теперь быстро, я что-то чувствую впереди. Лучше быть наготове.
   Изолт немедленно привела себя в боевую готовность. Обе закинули за плечи свои мешки и, в путь, а орел бесшумно парил перед ними, время от времени издавая пронзительный клекот. Они обогнули солдатский лагерь, проскользнув по краю поляны, и к тому времени, когда над горами взошло солнце, увидели долину. На лице Мегэн застыло какое-то странное выражение казалось, она нюхает ветер.
   - Я чувствую что-то,- начала она, тяжело опираясь на посох.- Я думаю...
   Она не завершила фразу, но, похоже, приняла какое-то решение. Подозвав к себе орла, она поблагодарила его, погладив пеструю голову. Потом быстро свернула в лес, вместо того чтобы, как намеревалась раньше спуститься в долину. Изолт следовала, не задавая вопросов,- только положила руку рядом с ножнами.
   Лес наполнился солнечным светом, и радостно запели птицы. Из кармана Мегэн выбрался Гита и, забравшись ей на плечо, вцепился лапками в седую косу. Мегэн то и дело останавливалась, точно выбирая, куда идти. К тому времени, когда солнце вышло из-за гор, они вышли к подножию огромного утеса, заросшего густыми кустами.