Форсит Кейт. Коготь дракона (Ведьмы Эйлианана - 1)

   - Кейт-Анна? - прошептал он, но никто не ответил.
   Местами узкий ход расширялся или ветвился, но Паршивый уверенно шагал вперед. Минут через двадцать они вышли к перекрестку, из темноты высунулась длинная рука, схватившая Паршивого за горло. Прежде чем он успел пискнуть, к его горлу приставили длинный нож, и хриплый насмешливый голос спросил:
   - И куда же ты идешь, Диллон Дерзкий?
   Паршивый не мог произнести ни слова, но Финн, вырвавшись вперед, изо всех сил пнула обидчика между ног. Тот выпустил Паршивого и, ругаясь, схватился за поврежденное место. Верный Джед вцепился зубами в голую лодыжку обидчика. Паршивый собирался задать стрекача, но его противник оправился на удивление быстро.
   - Не рыпайся, парень,- прошипел он.- Я порядочный человек и не хочу связываться с сопляками, но мне не нравится, что по нашим дорогам шатаются все, кому не лень. Так что выкладывай все, да поживее, а то рассержусь.
   Паршивый мрачно пожал плечами, скосив глаза на нож, прижатый к его горлу.
   - Мне больно, Калли,- заскулил он, но его мучитель только сильнее сжал руку.- Я помогаю старику и мальчишке выбраться из Лукерсирея. Улицы кишат солдатами, и если барон поймает их, они пойдут на костер.
   Нож исчез, и человек вышел из тьмы, чтобы хорошенько рассмотреть небольшую процессию.
   - А, ты про этого парня,- сказал он, и Томас узнал в нем того вора, с которым они сидели в одной камере.
   Калли, казалось, задумался - он пожевал губами, почесал в затылке, потом внезапно сказал:
   - Пожалуй, я отведу вас к Его Высочеству. Как он скажет, так и будет. Чужим сюда хода нет, но, поскольку этот парень спас всех нас, Его Высочество не будет сильно ругаться. Пойдем, Диллон Дерзкий, ты знаешь дорогу.
   Их поспешно повели по темным туннелям. И через несколько минут они вышли в просторную пещеру, в центре которой горел костер и стоял объемистый бочонок, вокруг него сидели люди в живописных лохмотьях. Судя по их состоянию, бочонок вскрыли довольно давно. В компании царило всеобщее веселье. На грубо сколоченном деревянном стуле сидел старик, которого называли Королем Воров. Рядом с ним стояла его дочь, женщина с шальными глазами и растрепанными волосами. Узнав Томаса, она вышла вперед, рассыпаясь в благодарностях.
   Король Воров знал маленьких нищих по именам - это произвело на них впечатление. Особенно смутилась Финн, когда старик с улыбкой добавил:
   - Успокойся, девочка, я знаю, ты не виновна в смерти старого Керси, а если бы даже была виновна, кто я такой, чтобы судить тебя?
   Финн, побледнев, отступила в тень, но старик лишь кивнул и улыбнулся, повернувшись к Йоргу:
   - О, да это же слепой пророк, который пытался вызвать в городе мятеж! Я, конечно, не возражаю - неразбериха помогает честным ворам заработать на жизнь. К тому же я не видел ничего хорошего от солдат, а от чертовых искателей и того меньше. Если, разыскивая тебя, они придут сюда - моли богов о легкой смерти.
   Паршивый энергично замотал головой и рассказал о предпринятом ими отвлекающем маневре.
   - А это, должно быть, малыш Коннор,- сказал старик, и Паршивый, разинув рот, кивнул, потом принялся торопливо рассказывать, как Коннор и его сестра обманули солдат.
   - Что ж, будем надеяться, что их не поймают слишком скоро,- заметила его дочь.- Они разорвут мальчишку в клочья, за то, что обвел их вокруг пальца.
   Лицо Паршивого стало совсем несчастным.
   Старик закурил странную трубку, которая булькала и шипела, когда он затягивался. Вокруг них заклубился вонючий дым, мальчишки украдкой вытирали слезящиеся глаза.
   - Диллон, малыш, ты же знаешь, я не люблю, когда Дорогу Воров показывают чужакам или даже рассказывают о ней. Здесь моя вотчина. Только я решаю, кто имеет право ходить по ней. В обычный день я велел бы ребятам скинуть тебя со скалы, но сейчас в моем сердце нет уверенности. Я действительно благодарен этому парнишке за то, что он вылечил меня и помог выбраться из тюрьмы. Но я не могу позволить всем желающим шляться по моим Дорогам. Если пойдут слухи, что я пропустил вас, мы...
   Йорг вышел вперед и склонил свою седую голову.
   - Ваше Высочество, пожалуйста, простите наше вторжение. Если бы это было возможно, мы воспользовались бы другой дорогой, но поскольку этот мальчик вылечил тех, кто был в камерах, и вывел их на свободу, солдаты преследовали нас по пятам.
   Если он надеялся на благодарность Короля Воров, то следующие слова, казалось, лишили их всякой надежды.
   - О, верно, ведь парнишку обвинили в колдовстве? И награду за ваши головы назначили. Стоит подумать о том, какую выгоду можно из него извлечь.
   Паршивый рванулся вперед, кипя от возмущения. В глазах старого вора загорелся опасный огонек.
   - Ты не посмеешь выдать его Красным Плащам! Ведь он спас тебе жизнь! Если бы не он, вы все гнили бы сейчас в тюрьме!
   Король Воров, улыбнувшись, отхлебнул из кубка, который держал в руке.
   - Я сделаю все, что сочту нужным, малыш,- сказал он, когда наконец снова поднял голову.- Ты похож на своего отца, самого наглого поганца, какого только видели воры Лукерсирея! Эх, помню я, как он пришел ко мне, когда ты еще не умел ходить, а твоя мать подцепила дурную болезнь. Быть тебе Диллоном Дерзким, как твой отец!
   Паршивый расправил плечи, казалось, подрос на пару дюймов, но лицо старого вора потемнело.
   - Не то чтобы мне очень нравилась дерзость, парень. Придержи язык, а не то станешь падалью прежде, чем вырастешь. Если я позволю тебе пройти, то только ради мальчишки и старого колдуна, с которым я был знаком в старые добрые времена - еще до того, как король женился на этой выскочке. До того, как эта проклятая выскочка Банри довела страну до такого безобразия. Только ради него да еще ради парнишки я пропускаю тебя, а вовсе не из-за твоего длинного языка, малыш Диллон!
   Диллон кивнул и молча поклонился, и после того, как они выпили за здоровье Короля Воров и Мальчика с Исцеляющими Руками крепкого вина, беглецов вежливо, но твердо выпроводили из пещеры и показали щель, выводящую наружу, на темный склон холма. Паршивый был молчалив и задумчив, но, когда один из его приятелей отпустил ехидную шуточку, рявкнул:
   - Заткнись, Эртер, не то вышвырну тебя из шайки! И не называйте меня больше Паршивым, теперь я Диллон Дерзкий!
   ПРЯЖА СКРУЧЕНА
   МАРГРИТ ЧЕРТОПОЛОХ
   Далеко на юге, в туманных топях Эррана, скользила лодка. Ловко маневрируя между островками, она незаметно скользнула в тихие воды Муркмайра. На носу сидела женщина, одетая в черное платье и темный плед, сколотый на груди серебряной брошью в форме тысячелистника. Лицо женщины было безмятежно, руки спокойно сложены на коленях.
   Густой туман клубился вокруг лодки, скрывая поверхность озера и касаясь лица влажными прядями. Маргрит Ник-Фоган, Банприоннса Эррана, зажмурилась от удовольствия. Лодка бесшумно скользила по болоту. Вскоре на горизонте показались изящные шпили Тер-де-Сио. Лицо Маргрит просияло. Она любила возвращаться в Башню Туманов после долгого и утомительного путешествия по болотам; любила ее тонкие остроконечные шпили, вздымающиеся из тумана, напоминавшие о ее происхождении и благородных предках.
   Лодка с легким стуком причалила, и Маргрит Эрранская неторопливо поднялась и сошла на берег, плотнее завернувшись в плед. Молчаливые слуги обступили лестницу, кланяясь хозяйке, которая медленно поднималась по ступеням к огромной арке входа. Вход охраняли два месмерда, их прекрасные лица были бесстрастны, как у статуй, многочисленные руки спокойно лежали на груди. Они выглядели бесплотными, как будто под свободными серыми одеяниями, колышущимися и развевающимися на неощутимом ветру, ничего не было. Огромные фасетчатые глаза были устремлены на Маргрит.
   На створках дверей искусные резчики изобразили чертополох, окруженный девизом Мак-Фоганов: "Не трогай чертополох". Подойдя к дверям Маргрит, прищурилась и подняла руку, легко коснувшись серебряной брошки.
   Огромный зал, в который она вошла, был убран лукерсирейскими коврами: малиновыми, синими и серыми, украшен статуями из белого рурахского мрамора. Стены скрывали огромные гобелены со сценами из истории Мак-Фоганов. На них было множество изображений самой Фоган, а один гобелен представлял огромный корабль Кьюинна, преодолевающий магический шторм, который соткал вселенную из хаоса и перенес Первый Шабаш на Дальние Острова. Над головой Фоган горела звезда, символизирующая великое пророчество, приведшее их в этот мир. Еще на одном неведомый мастер запечатлел ее, покидающей разбитый корабль, и Оуэна Мак-Кьюинна, рыдающего над телом своего отца. На заднем плане вскипала приливная волна, нависшая над толпой испуганных переселенцев,- огромная волна, которая погубила многих и многих. Уцелели лишь те, кто ушел вместе с Фоган, и с тех пор никто не осмеливался усомниться в ее пророческом даре.
   Другие гобелены изображали строительство Тер-де-Сио, в глубине болотистой страны, и смерть Фоган от руки младшего сына Оуэна Мак-Кьюинна, Бальфура. Маргрит улыбнулась, когда ее взгляд упал на этот гобелен. Много крови пролили Мак-Фоганы и Мак-Кьюинны, прежде чем поняли, что нельзя тронуть чертополох, не уколовшись. Бальфур умер вскоре после смерти Фоган от загадочного недуга - изо рта у него шла пена, он корчился, царапая землю скрюченными пальцами. Двенадцатилетняя дочь Фоган, Маргрит, чье имя унаследовали многие из Ник-Фоганов, получила жезл и кинжал своей матери, а с ними и ее обязанности. Много лет спустя, когда Эйдан Мак-Кьюинн объединил воюющие земли и народы Эйлианана властью Лодестара, лишь Эрран, Тирсолер и Фэйрги отказались покориться его власти. Последовали годы войны, но даже Лодестар не мог проложить дорогу в таинственный Муркмайр,- трясины проглатывали одну армию за другой, словно чудовищная пасть. Клан Мак-Фоганов выжил.
   Злость, разбуженная воспоминанием о смерти Фоган Чертополох, заставила Маргрит улыбнуться, входя в тронный зал. Увидев играющие на ее щеках ямочки, ее сын побледнел и поспешно вскочил на ноги. Он уже успел разменять третий десяток, но высокий рост и худоба делали его. Улыбка Маргрит стала еще более зловещей. Айен начал озираться в поисках пути к бегству.
   - М-мама, ты вернулась!
   - Ты как всегда наблюдателен.
   Маргрит величавой поступью пересекла зал и уселась на трон, покрытый причудливой резьбой и заваленный пурпурными подушками.
   - К-как твое путешествие?
   Она поразмыслила над вопросом, разглядывая кольца, унизывавшие ее пальцы.
   - Как я и ожидала. Семена, которые я сеяла последние несколько лет, принесут обильный урожай.
   Он кивнул и начал пятиться к двери. Она наблюдала за ним сквозь опущенные ресницы, и когда он добрался до двери, спросила:
   - А как дела здесь, сын мой?
   - Хорошо, очень хорошо. Хан'т-тиреллу, несомненно, будет что тебе рассказать. Послать за н-ним?
   - Не надо. Я бы предпочла, чтобы мой сын, наследник Башни, сам рассказал мне обо всем. Сядь, Айен.
   Айен мешком плюхнулся в одно из деревянных кресел, стоявших вдоль стены, и со страхом посмотрел на мать. Он рассказал ей все, что смог вспомнить, но, как всегда, когда он разговаривал с матерью, его язык заплетался, а мысли разбегались. Он невнятно поведал, что драконы взбунтовались, месмерды погибли, там и сям вспыхнули мятежи. Когда он совсем сбился и потерянно замолчал, она улыбнулась, потом звонко расхохоталась.
   - Пойди и позови Х-хан'т-тирелла,- передразнила она его.- Он, по крайней мере, не будет мямлить и заикаться.
   Айен вскочил с кресла и приготовился выскользнуть за дверь, когда она произнесла с обманчивым спокойствием в голосе:
   - И почему из всех моих любовников только твоему отцу удалось сделать мне ребенка? Да, у него было ангельское лицо, но совершенно не было мозгов. Его отпрыск вырос полудурком! Если бы я могла родить другого сына, я утопила бы тебя в болоте. Это следовало сделать, как только ты появился на свет. Поскольку ты мой единственный отпрыск и будущее Башни зависит от тебя, я решила тебя женить. Она сильна, умна, владеет магией и согласна терпеть тебя, чтобы стать правительницей Эррана. Можешь не бояться, что она разочаруется,- я рассказала ей все как есть.
   Айен вспыхнул и попытался что-то сказать, но язык отказывался ему повиноваться. Маргрит с улыбкой наблюдала за его потугами потом наконец, промолвила:
   - Я рада, что ты пришел в такой восторг. Она хорошего рода - из Ник-Хильдов, хотя, кажется, в Тир-сорере больше не верят в магию и не признают потомков Первого Шабаша. Она скоро прибудет сюда. От тебя требуется только одно - сделать ей ребенка. А теперь убирайся, чтобы я тебя больше не видела!
   Как только сын исчез, Маргрит откинулась на подушки и, продолжая улыбаться, принялась играть с серебряными кисточками, свисавшими с ее черного бархатного платья. Вскоре в зале появился управляющий, высокий худой мужчина с длинными седыми волосами, стянутыми в хвост. Его смуглое жесткое лицо казалось резким и угловатым, а глаза были посажены так глубоко, что трудно было разглядеть их цвет. Под глазами у него было по три тонких белых шрама. Его лицо наводило на мысль о том, что он происходит от волшебных существ, не говоря уже о тяжелых, плотно закрученных рогах, обрамляющих его лоб.
   - Миледи звала меня? - Он говорил с заметным акцентом, однако поклон был верхом изящества.
   - Хан'тирелл, я рада тебя видеть. Мой придурковатый сын нес какую-то чушь, и я хочу, чтобы кто-нибудь объяснил мне, что все это значит. Он сказал, драконы взбунтовались?
   - Да, Ваша Милость, в Сичианских горах дела пошли не совсем так, как нам бы хотелось.
   - Почему? - ее голос был мягок, как масло.
   Хан'тирелл объяснил. Месмерд, которого она выбрала, вместе с Искателем Тотом отправился в Сичианские горы, чтобы помочь справится с драконами. О том, что у месмерда было свое собственное задание, Искателю, разумеется, ничего не сказали. Месмерд почувствовал колдовство и указал Красным Стражам, где оно творится. Они наткнулись на группу ведьм, исполняющих ритуалы в хорошо укрытой долине. Впрочем, месмерд проник в долину без особого труда. Ведьмам удалось бежать - всем, кроме одной.
   - Только одной?
   - Там была колдунья Мегэн Ник-Кьюинн, миледи.
   - Ах, вот как. Продолжай.
   Управляющий вздрогнул, заметив что, по лицу Маргрит скользнула слабая улыбка.
   - Месмерда убило охранное заклинание, наложенное колдуньей на ее жилище.
   - Каким образом? Почему месмерд не почувствовала заклинание?
   - Не знаю, миледи, я слышал только доклад Искателя Тота. Но мне кажется, что она спрятала под простым заклинанием более сложное и месмерд попался на эту удочку.
   - Ну так поделом ему,- равнодушно бросила Маргрит. Узнав, что Мегэн добралась до драконов раньше, чем Красные Стражи, и уговорила их напасть на легион, Маргрит расхохоталась.
   - Маленькая, да удаленькая,- одобрительно сказала она.- Стало быть, Тот погиб? Проклятье! А я потратила на него столько времени! Но я никогда не складываю все яйца в одну корзинку. Взбунтовавшиеся драконы - другое дело. Это серьезно. Я уже начинаю злиться. Мегэн не должна лезть в мои дела. Я надеялась, что старуха давно умерла. Но я рада слышать, что она еще жива, я с удовольствием расправлюсь с нею.- Маргрит замолчала и провела ладонью по щеке.- Драконов нелегко растормошить, но когда они поднимаются, они ужасны,- пробормотала она.- Они не пролетали над Рионнаганом или Шантаном? Это хоть немного утешило бы меня.
   - Нет, Ваша Милость. Перебив Красных Стражей, драконы вернулись в свой дворец и больше не показывались.
   - Странно. Очень странно.
   Затем Хан'тирелл рассказал ей, что месмерды тяжело восприняли смерть сородича. Убить месмерда не так-то легко, но целый месяц после этого они провели в своих странных траурных обрядах. Все месмерды, путешествовавшие по стране, вернулись и теперь отказываются покидать болота. И, как будто им и так не хватало хлопот, дети в Теургии выбрали именно этот момент, чтобы устроить бунт,- они заперлись своем крыле и забрасывали камнями и черствым хлебом всех, кто имел неосторожность подойти достаточно близко. Разумеется, Хан'тирелл, в конце концов подавил бунт и жестоко выпорол зачинщиков, а также убил самых непокорных, которые, к несчастью, оказались самыми талантливыми. Но он был уверен, что миледи одобрит его решение.
   - Ты поступил совершенно правильно. Как эта кучка сопливых деревенщин осмелилась чего-то требовать?
   - Вы забываете, миледи, многие из них выросли в семьях лордов и богатых купцов, а некоторые - прямые потомки Первого Шабаша.
   - Обнищавшие и лишившиеся прежнего положения,- улыбнулась Маргрит. Хан'тирелл склонил голову.- Чего же они хотели? - поинтересовалась она.
   - Вернуться домой, миледи.
   - Кретины! Они что, не знают, что моя Теургия - единственная, оставшаяся на острове? Они нигде больше не смогут получить образование. Позаботься о том, чтобы им урезали паек.
   - Об этом уже позаботились, миледи.
   - А теперь позволь мне рассказать о том, что удалось выяснить в Тирсолере. Все именно так, как я надеялась. Филде Брайда была рада, безумно рада принять меня - она даже готова закрыть глаза на подозрения в колдовстве, хотя эти подозрения ее сильно тревожат. Они устали маршировать по улицам Брайда, выкрикивая "Деус Вулт!" и мечтая о великих победах. Четырехсот лет вполне хватило, чтобы забыть о том, как они в прошлый раз оспаривали власть Мак-Кьюиннов. Теперь, когда Ри бродит в стране грез, Наследие Эйдана уничтожено, а страна разобщена, тирсолерцев одолело честолюбие. Филде хочет напасть на кого-нибудь, а кто лучше подходит для этой цели, как не поклоняющиеся земле язычники? Я разрешила их армиям пройти через Эрран, однако не задаром.
   - И что же они предложили?
   - Золото, разумеется, и драгоценные камни. Дальнейшая независимость Эррана плюс немалая часть Эслинна и Блессема и все Побережье, поскольку они не горят желанием защищать берег. Одну из Ник-Хильд в жены моему идиоту-сынку, и вдобавок все запретные труды, запертые в Тер-на-Сэйдин, говорят, у них великолепная коллекция трудов из Другого Мира и множество рукописей о тайнах. Да еще разрешение набирать в Тирсолере учеников для моей Теургии.
   - Неужели они не знают, что вы уже давно "набираете" учеников в Тирсолере?
   Она нахмурилась, продолжая играть с кисточками на платье.
   - Разумеется, нет. Если бы даже кто-нибудь увидел или услышал, что месмерды похищают детей,- решил бы, что ему почудилось с перепою.
   - Мне казалось, тирсолерцы не одобряют хмельных напитков.
   - Ну конечно, Хан'тирелл! Они благочестивый народ. Последние несколько месяцев были совершенно невыносимы - мне постоянно приходилось притворяться такой же сладкоречивой, как они. Ты знаешь, что они молятся своему Кирку по три раза в день? Но все же у религиозного фанатизма есть свои плюсы например, боеспособная армия. Пойду поговорю с месмердами. Мы не можем держать их на болотах. Я собираюсь посеять в стране беспокойство и страх и хочу, чтобы все дети, даже с самыми слабыми зачатками магических способностей, были здесь, под моим надзором!
   Месмерды явились не сразу, но Леди Маргрит была слишком умна, чтобы проявлять злость или нетерпение. Она знала, что не имеет реальной власти над этими существами, они служат ей ради каких-то собственных целей, которые пока совпадают с ее целями. Стоит им захотеть, они растворятся в болотах, оставив ее с пустыми руками.
   Появились только взрослые, двадцать одна сухая съеженная оболочка, начисто лишенная той неземной красоты, которой обладал молодняк. Многие явились без плащей, в которые нарядила их Маргрит,- она недобро улыбнулась, усмотрев в этом скрытое оскорбление. Они шелестели серебристыми крыльями и смотрели на нее огромными сияющими фасеточными глазами.
   Общение с месмердами было нелегким делом. У них не было языка, который могли бы выучить иные существа,- не считать же языком жужжание, которое издавали их крылья. Но Маргрит провела в топях Эррана всю свою жизнь и знала, что означает каждая их поза и жест, изменяющийся тембр жужжания, а также знала, что они читают исходящие от нее токи Силы, как открытую книгу. Разговаривать с месмердами было невозможно, они не слышали слов, но они чувствовали, какие эмоции испытывает человек. Поэтому Маргрит сидела на своем троне: месмерды смотрели на нее, а она смотрела на них, и постепенно шелест их крыльев превращался в густой рокот, а их глаза загорались металлическими отблесками.
   Маргрит вслушивалась в каждую трель и в то же время, нахмурившись, старательно думала о плодородных равнинах Клахана, покрывающихся водой, об огромных зарослях камыша и осоки; и с улыбкой представляла себе людей Клахана и Блессема, обмякающих в лапах месмердов; и длинные ряды белесых яиц, отложенных в болотный ил. По мере того как эти образы становились все ярче и отчетливей, трели месмердов становились все выше и слаженней, пока не слились в пронзительный гул. Окинув их взглядом, она выбрала одного, с поднятыми крыльями и вытянутой вперед головой. Маргрит склонила голову и попыталась представить колдунью Мегэн, никнущую в объятиях месмерда. Их песнь мгновенно изменилась - теперь в ней звучала настоящая страсть. Они знали, кто такая Мегэн, так как обладали общей памятью. Когда один из месмердов погиб в Сичианских горах, об этом узнали все до единого.
   Месмерд, которому она поклонилась, поклонился в ответ. Его крылья остались прямыми, но жужжание зазвучало контрапунктом, не нарушая при этом общей гармонии. Так же молча, как вошли, месмерды покинули зал, и Маргрит прихватила зубами палец. Ей удалось склонить их на свою сторону: несмотря на то, что одна из семей - семья той нимфы, что погибла у дома Мегэн,останется на болотах до окончания траура, другие продолжат набеги на соседние земли. А когда траур будет завершен, месмерды из того выводка, к которому принадлежала погибшая нимфа, отправятся на поиски Мегэн и убьют ее своим смертоносным поцелуем.
   ИЗОЛТ ВОИТЕЛЬНИЦА СО ШРАМОМ НА ЛИЦЕ
   Мегэн не позволила Изолт отправиться вместе с ней в Карилу. Несмотря упрямство девушки, Мегэн была тверда, словно кремень.
   - Нет, Изолт, это слишком рискованно. Ты слишком похожа на Изабо, а, похоже, несмотря на все мои предостережения, Изабо широко прославилась в этих краях. Тебе придется остаться здесь и позаботиться о Бачи.
   - Я не останусь,- заявила Изолт.
   - Не будь идиоткой,- отрезала колдунья.- И не думай, что ты сможешь незаметно следовать за мной. Я почувствую это, Изолт. Поклянись, что поступишь так, как я скажу.
   - Я пойду с тобой.
   - Нет, не пойдешь.
   - Пойду.
   - Не пойдешь.
   - Пойду.
   - Нет, Изолт. Ты останешься здесь.
   Каким-то образом оказалось, что она, Изолт Воительница со Шрамом, осталась в лагере, точно малое дитя или калека. При этой мысли ее взгляд невольно скользнул по Бачи. По его лицу было видно, что он прочитал ее мысли.
   Чтобы справится с разочарованием, Изолт отправилась на охоту как только Мегэн скрылась за гребнем холма. Бачи, едва способный ходить из-за своих изуродованных ног, молча сидел у пруда, бросая камешки в его темную глубину. Изолт вяло подумала, как он может сидеть на одном месте, но вскоре забыла обо всем, полностью отдавшись охоте. Когда она, довольная и раскрасневшаяся, вернулась с двумя кроликами, привязанными к поясу, он, глянув на нее исподлобья, заметил:
   - Наказание за браконьерство в этих краях - порка.
   - Меня не поймают,- невозмутимо ответила Изолт, собирая хворост для костра.
   - Не думаю, что стоит разводить костер рядом с городом.
   - Моего костра никто не заметит,- отрезала Изолт. И в самом деле собранный ею хворост почти не давал дыма, над угольями виднелось лишь слабое мерцание.
   Бачи, фыркнув от отвращения, поднялся на ноги и заковылял прочь, Изолт улыбнулась, ловко освежевала и выпотрошила кроликов и, насадив их на ореховые прутья, повесила над огнем. Из леса наплывали фиолетовые сумерки, в небе догорали последние отсветы заката. Изолт с наслаждением потянулась, чувствуя, как ноют натруженные мышцы, и жадно посмотрела на пруд. Через секунду она скинула с себя одежду и вошла в воду, радуясь ощущению прохлады на разгоряченной коже. Из всего нового, что она узнала за последние несколько недель, это было самым приятным. Никто из клана не мог даже мечтать о том, чтобы окунуться в воду,- на Хребте Мира достаточно было трех минут в воде, чтобы остановилось сердце. Здесь же вода была нежной, как шелк, и Изолт поняла, какое это удовольствие - быть по-настоящему чистой.
   Смыв с себя пот, грязь и кроличью кровь, Изолт легла на спину и стала смотреть в небо, на котором одна за другой загорались звезды. Ее острый слух уловил неуклюжие шаги ковылявшего в кустах Бачи, но она не обратила на него внимания, наслаждаясь прикосновениями воды к разгоряченной коже. Лишь когда его шарканье затихло, она встала и пустилась на поиски, вспомнив, что Мегэн поручила ей охранять его.
   Он стоял под одним из деревьев, пожирая ее глазами. Его взгляд был одновременно злым и тоскливым, жалким и ликующим. Впервые в жизни Изолт по-настоящему ощутила свое тело. Собственные руки показались ей тяжелыми и неуклюжими. Не зная, куда их деть, она сорвала тростину и начала мять ее пальцами, не отводя от него глаз. На миг ей показалось, что Бачи сейчас бросится к ней; потом, выругавшись, он круто развернулся и заковылял в кусты. Изолт выбралась из воды, оделась и поправила вертел с кроликами, продолжая гадать, что значило это выражение на его лице. Ей приходилось видеть желание на лицах других людей, но оно никогда не было направлено на нее. Ее считали уродливой за белую кожу и осыпавшие ее веснушки. Лишь ее рыжие волосы считались приемлемыми - не потому, что они красивы, а потому, что это знак Зажигающей Пламя.