Однажды утром она предложила ему прогуляться к одному из ближайших холмов и посмотреть на хищных птиц, гнездившихся в скалах. Изолт хотела показать Лахлану, как они пользуются своими крыльями и когтями, в надежде на то, что это сможет научить его применять их.
   Они завернули в салфетку хлеб и сыр и пошли по зеленым аллеям Леса Мрака. Стаи белых бабочек порхали в лучах света, пробивающихся сквозь темные кроны деревьев, а через тропинку, по которой они шли, перескочил рыжий пятнистый олень. Где-то вдалеке заливалась древесная ласточка, вплетаясь в дружный хор дроздов и трясогузок. Лахлан тоже начал петь, и его песнь, звеня, сквозь нависающие ветви полетела к небу, так что птицы летели перед ним, отвечая на его пение своим.
   Когда его песня, отзвучав, замерла, Изолт начала учить его стратегии и тактике, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно суше. Когда смуглое лицо Лахлана светилось восторгом песни, он нарушал ее душевное равновесие, а Изолт не хотела терять спокойствие.
   Они вместе наблюдали за хохлатым соколом, налетевшим на кролика и унесшим оцепеневшего зверька в могучих когтях, и Изолт все это время объясняла и растолковывала ему каждое движение птицы.
   - Если у тебя нет под рукой ни ножа, ни меча, ты всегда можешь обезглавить своего врага когтями, - наставляла она, удивленная тем, как побледнел Лахлан.
   Молодые люди подкрепились тем, что захватили с собой, и молча улеглись под деревьями. Очнувшись от грез о снегах, Изолт обнаружила, что топазово-желтые глаза Лахлана прикованы к ее лицу. Он лежал на боку, подпирая кудрявую голову рукой, плечи обрамляло блестящее черное крыло. Она встретилась с ним взглядом и увидела, как его худое лицо залил румянец. У Изолт что-то сжалось в животе, кровь забурлила. Она заставила себя безразлично отвести взгляд.
   - Я хотел бы задать тебе мой вопрос, - голос Лахлана был тихим и хриплым.
   Она храбро выдержала его внимательный взгляд и спокойно ответила:
   - Пожалуйста.
   - Почему ты ушла из Тирлетана... Ну, разве ты не... У тебе не было никого, кто удержал бы тебя там? - он смешался.
   Она плавным движением села, положив руки на бедра ладонями вверх.
   - Ни одна мысль о том, чтобы покинуть Хребет Мира, не приходила мне в голову до тех пор, пока я не встретила Мегэн. Я знала, разумеется, что когда-нибудь мне придется оставить Прайд и пересечь горы в поисках пары. Таков долг Зажигающей Пламя...
   Лахлан взглянул на нее. Чувствуя, как тяжело заколотилось ее сердце, она сдавленным голосом продолжила:
   - Он должен быть сильным, мудрым и добрым, с голубыми глазами, как у всех Зажигающих Пламя, и рыжими волосами. Лишь тогда народ будет уверен в том, что для них будет рождена истинная Зажигающая Пламя.
   Лахлан снова отвернулся, положив голову на руки так, что она не могла видеть его лица.
   - Поэтому я знала, что однажды мне придется пересечь горы. Но я думала, что до этого пройдет еще много лет, ибо я только что достигла своей шестнадцатой весны. Но потом пришла Мегэн и сказала, что я должна пойти с ней. Моя бабка видела сны о том, что я уйду, и сказала, что я должна найти свою тень и свою судьбу, поэтому я подчинилась.
   Она замолчала и приняла расслабленную позу. Взглянув на лицо Лахлана, она увидела, что он, нахмурившись, своими смуглыми пальцами рвет травинку на части.
   - Очень полный и исчерпывающий ответ, - сказал он только.
   Изолт отправилась ополоснуть свои горящие щеки водой из ручейка, который сбегал по каменистому склону горы. Он был очень холодным, и Изолт опустила руку в его искрящийся жидкий лед, чувствуя, как на нее накатывает невыносимая тоска по Хребту Мира. Она загляделась в его струящуюся хрустальную глубину, зачарованная этой стихией, чуждой ее ледяному миру. Внезапно она еще глубже погрузила пальцы в воду и поймала что-то, похожее на маленькую ледышку. Вытащив руку, она обнаружила в кулаке странный камень, мерцающий переливчатым бледним сиянием, точно лунный свет на снегу. Она показала его Лахлану. Он бросил на нее завистливый и недоверчивый взгляд, потом быстро поковылял прочь, колотя по кустам своей дубинкой.
   Изолт пошла за ним, разглядывая камень. В некоторых местах в нем виднелись вкрапления базальта, но в целом он был дымчато-молочным. Она засунула его в карман и стала осторожно пробираться по кустам вслед за Лахланом, угрюмо шагавшим прочь. Она не понимала его, а то, чего Изолт не понимала, ей всегда хотелось покорить.
   Позже, когда Изолт показала камень Мегэн, ведьма окинула его острым взглядом, пробормотав:
   - А, лунный камень, - и спрятала его к себе в карман.
   В тот вечер они с Лахланом оба были очень молчаливы, а наутро Мегэн принялась усиленно обучать Изолт гаданию по магическому шару и мысленному общению. К немалой досаде Лахлана, он ничего подобного не удостоился, и Мегэн позволила ему лишь побыть зрителем на их утреннем уроке. Он недовольно брюзжал, расхаживая туда и обратно у костра и беспокоясь за своих товарищей-повстанцев.
   Наконец Мегэн резко сказала:
   - Уймись, Лахлан. Ты точь-в-точь как петух на раскаленной сковороде! Я связалась с Энит, и она отдала Подполью приказ готовиться к действиям. Ты же знаешь, что она держит в руках все нити - а уж дергать за них она отлично сможет и без тебя, можешь не сомневаться в этом!
   Большую часть времени они проводили в занятиях, ибо Мегэн была убеждена в том, что Лахлану следует знать все, что может ему понадобиться для того, чтобы завоевать Лодестар и трон. Кроме географии, политики и истории, они учили астрономию, алхимию, математику, древние и современные языки, а практически весь досуг посвящали чтению каких-нибудь магических книг или свитков Мегэн.
   Самой интересной из них была Книга Теней. Такая огромная и тяжелая, что Изолт с трудом поднимала ее, она пестрела цветными картами и схемами, заклинаниями и магическими формулами, сказаниями и описаниями битв и коронаций, родов и похорон.
   Сокровищами, которые хранила эта книга, овладеть было не так-то просто. Казалось, ее страницы перемещаются по собственной воле, и сколь бы тщательно Изолт не помечала заинтересовавшую ее страницу, книга каждый раз открывалась совершенно в другом месте. Как бы она ни пыталась, вернуться на какую-либо страницу по собственной воле Изолт не удалось ни разу. Казалось, Книга Теней сама решает за нее, что ей читать. Очень часто девушка едва удерживалась от того, чтобы не захлопнуть ее в раздражении, в особенности тогда, когда книга настойчиво раскрывалась на страницах, посвященных любовным чарам или снадобьям для выведения веснушек. Лахлан же вообще с бранью отшвыривал ее прочь каждый раз, когда пытался читать, заставляя Мегэн поднимать брови со словами:
   - Господи, да Изабо еще младенцем разобралась, как пользоваться Книгой!
   Но все это лишь добавляло Изолт решимости проникнуть сквозь завесу ее тайны. Мегэн говорила, что открывать Книгу нужно с чистым, ничем не занятым умом, думая только о том, что хочешь узнать. Но как Изолт ни пыталась опустошить свой ум, похоже, Книга не желала ей подчиняться, и она захлопывала тяжелый тисненый переплет.
   - Почему она не отвечает мне? - кричала она.
   - Ты задаешь ей не те вопросы, - отвечала Мегэн.
   - А ты не можешь просто сказать мне ответ? - попыталась как-то раз подольститься к ней Изолт.
   - Нет, - ответила колдунья.
   Изолт почувствовала, как от гнева у нее на шее напрягаются мышцы.
   - Это нечестно, ты никогда не отвечаешь на мои вопросы, а сама мне все время их задаешь. Если ты задаешь вопрос, это значит, что и ты тоже должна ответить на один!
   - В таком случае, Мегэн должна ответить на несколько тысяч, - лаконично заметил Лахлан. Мегэн нахмурилась.
   - Я здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы, Изолт. У тебя есть Книга Теней - ты должна научиться пользоваться ею. Книга Теней волшебная книга, иногда она может унести тебя в самые неожиданные места. Учение - это путь, Изолт, и ты всегда должна идти по нему в одиночестве.
   В ту ночь, когда они смотрели на луны, встающие над далекими лесами Эслинна, Мегэн спросила:
   - Скажи мне, Изолт, у твоего народа есть какие-нибудь старые предания или легенды о темных звездах или созвездиях?
   - О темных звездах... по-моему, нет.
   - Облачная Тень говорит, что я должна наблюдать за темными созвездиями и что они хранят в себе разгадку.
   - И что это значит?
   - Если бы я знала, глупышка, то не спрашивала бы тебя.
   Изолт взглянула вверх, на звезды, россыпями усеивавшими небо от горизонта до горизонта, образуя фигуры, которым Мегэн давала странные имена: Огнеглотатель, Дитя с Урной, Кентавр и Его Борода, Огненный Орел.
   - Зато я знаю легенду о лунах, - сказала она. - Видишь, какой сегодня ясный след от ладони Сестры-Луны на боку Брата-Луны?
   - След от ладони? - переспросила Мегэн.
   Изолт одним плавным движением уселась прямо, скрестив ноги, и размеренным речитативом начала рассказ о том, как одна девушка из Прайдов, желая знать, кто ее тайный любовник, измазала руки пепле костра, а потом стала искать того, на чьей коже были отпечатки. И увидела на боку своего брата серые следы ладоней. Поняв, что ее любовником был ее родной брат, она бросилась со скалы.
   - Боги, приняв ее жертву, обратили ее в прекрасную голубую луну, которая озаряет наши ночные небеса, давая нам свет. Ее брат, обезумев от горя и раскаяния, бросился вслед за ней и превратился в красную луну, которая вечно преследует свою Сестру-Луну по всему небу. Говорят, что раз в пять тысяч лун Белые Боги сжаливаются над Сестрой-Луной и Братом-Луной и позволяют им снова любить друг друга, хотя всегда под покровом темноты.
   - Это воистину интересная история, - медленно ответила Мегэн. - Она почти ничем не отличается от той, что мы рассказываем нашим детям о проклятой любви между Гладриэль и Магниссоном. Их тоже обратили в луны, но Селестины смягчили жестокость проклятия и позволили им видеться снова раз в четыреста лет. - Внезапно темное лицо Мегэн озарилось радостью. - Две луны, которые тянутся друг к другу, чтобы поцеловаться или укусить, - сказала она напряженным голосом. - Ну разумеется! Должно произойти лунное затмение!
   - Затмение? Откуда ты знаешь?
   - Теперь я вспомнила. Когда я была еще совсем ребенком, мой отец водил нас с Мэйред через лабиринт к Пруду Двух Лун посмотреть на затмение. Его всегда интересовали звезды и планеты, и я помню, как он обсуждал это с Мэйред. А меня больше интересовала мышь-соня, которую я нашла в саду и несла по лабиринту в кармане.
   Изолт и Лахлан одновременно усмехнулись, а лесная ведьма продолжила:
   - Он велел нам смотреть на луны - и медленно, очень медленно они слились и потемнели. Все звезды засверкали с невиданной яркостью, а потом вокруг слившихся лун медленно появился сияющий ореол. Именно тогда мой отец выковал Лодестар, охладив его в воде пруда, который весь светился магией лун и звезд. Смотрите! - она указала на две луны, висевшие над их головами друг рядом с другом. - Видите, как увеличивается темный ореол вокруг них? Видите, как от них расходятся четыре луча темноты, как будто черные маяки заставили все звезды расступиться? Темный крест, вот как называл это мой отец. Вот что имела в виду Облачная Тень, говоря о темных созвездиях. Она имела в виду пространства между звездами!
   - И что это означает для нас? - спросил Лахлан. - Это плохое предзнаменование или хорошее?
   - Когда Магниссон, наконец, заключит Гладриэль в объятья, все исцелится или погибнет, спасется или сдастся... - пробормотала Мегэн.
   - Что это значит?
   - Мне надо подумать над этим, - ответила Мегэн. - Я знаю, что у меня в голове полно идей. Посмотрим, что из них выйдет, если вообще что-нибудь выйдет. По крайней мере, теперь мы знаем, что значили сны Йорга. Затмение лун - момент очень большой магической важности. В ту ночь Сила будет разлита повсюду.
   - А когда оно произойдет?
   - Мой отец сделал Лодестар в мой восьмой день рожденья, в Самайн, ночь, когда преграда между мирами живых и мертвых тоньше всего. Это произойдет в эту ночь. Если мы сможем спасти Лодестар в ночь затмения и окунуть его в заклятые воды, тогда его силы возобновятся. Вот что Облачная Тень имела в виду, когда говорила, что время придет в Самайн.
   Еще две недели Лига Исцеляющих Рук пробиралась через Белочубые горы, ухитряясь скрываться от солдат, прочесывающих холмы. Ворон Иесайя оказался неоценимым помощником, паря в высоте над лесистыми долинами и предупреждая их обо всех лагерях, расположенных впереди.
   Сичианские и Белочубые горы сходились под огромным треугольным пиком, носившим название Клык, но горы были такими крутыми, что в них почти не было троп. Одним из немногих способов перебраться с одной гряды на другую был высокий гребень голой скалы. Одни лишь дикие козы могли перейти его, и за это он получил название Козьего Мостика, вздымаясь высокой аркой над зелеными долинами Рионнагана.
   Когда Диллон понял, что их Учитель намерен перейти этот узенький мостик, он чуть не споткнулся.
   - Господи! Ты что, хочешь, чтобы мы перешли по нему?
   Йорг оглянулся.
   - А, значит, ты уже видишь его, верно? Отлично. Иесайя, слетай туда! Ворон с хриплым криком поднялся в воздух, оглядывая землю блестящими бусинками глаз. - А теперь, Диллон, мальчик мой, веди меня вперед.
   Один за другим дети, разом утратив всю свою веселость, последовали за ним, бросая боязливые взгляды на каменный мостик. Между выступом валунов и склоном утеса виднелась узкая щель. Проскользнув в нее, они очутились на узкой лестнице, которую выдолбила в камне вода. Местами им приходилось карабкаться по ней, цепляясь пальцами за крошечные трещинки и пытаясь не смотреть вниз. Легче всего подъем дался Финн, которой нередко приходилось пробираться в замки, взбираясь по их наружным стенам. Она перепрыгивала с камня на камень, точно дикая козочка, а ее эльфийская кошка, которую она назвала Гоблин, не отставала от нее ни на шаг. Добравшись, наконец, до вершины, они все поплюхались животами на наклонный гребень, так что с одного края свисали их головы, а с другого - ноги. Внизу виднелась земля, отделенная от них головокружительным расстоянием.
   - Я боюсь, - захныкала Джоанна, обеими руками вцепившись в гребень.
   - Я бою-ю-юсь, - передразнила ее Финн.
   - Прекрати быть такой трусихой! - скомандовал Диллон.
   - Солдаты! - внезапно сказал Йорг. - Пригнитесь, ребята, и не поднимайте головы!
   Все девять детей приникли к гребню, вжавшись в твердые камни и слыша, как сильно стучат их сердца. Диллон слегка вытянул голову, оглядывая одним глазом солдат, скачущих внизу по долине. Обнаружив, что долина, по всей видимости, заканчивается тупиком, капитан приказал своим людям возвращаться, и солдаты ушли, не заметив созданной самой природой лестницы, ведущей к каменному мосту. Хотя они находились слишком далеко, чтобы можно было расслышать что-то из сказанного солдатами, Диллон заметил, что они не выказывают особого усердия, и улыбнулся про себя. Это были самые обычные учения - солдаты не знали, что беглецы находились наверху.
   - Лучше бы еще немного полежать, - сказал Диллон. - Иначе они увидят нас, когда мы будем переходит гребень.
   - Солнце низко? - поинтересовался Йорг. - Мне, разумеется, все равно я не делаю различия между ночью и днем. Но вам, возможно, будет трудновато переходить в темноте.
   Джоанна тихонько вскрикнула и еще сильнее прижала брата к себе. Даже Финн, казалось, слегка забеспокоилась; они все обернулись и принялись разглядывать западный край неба. Долину прочерчивали темные тени от остроконечных пиков.
   - Ну, примерно час-другой у нас есть, - прикинул Диллон.
   - Уйма времени, - заключил Йорг и радостно улыбнулся Иесайе, неторопливо подлетевшему к ним и казавшемуся совершенно черным на фоне яркого неба.
   Оценка Йорга оказалась чересчур оптимистической. К тому времени, когда солнце зашло за горизонт, он давно пересек гребень, но большинство ребятишек еще оставалось на узкой перемычке. Наконец, вся Лига благополучно добралась до другой стороны, но переход так их вымотал, что они расположились на ночь там же, где упали. Их разбудил занимавшийся над горами рассвет, и они сбились в кучку на краю огромной скалы, потрясенные необъятностью расстилавшегося перед ними мира.
   - Отсюда видны три страны, - сказала Джоанна. - Видите? Эта маленькая серебряная ниточка - река Вальфрам, а вон тот темный лес - Рурах.
   - Рурах, - помедлив, проговорила Финн, подобравшись поближе к западному краю, чтобы лучше видеть густо поросшие лесом склоны. За ними на фоне светлеющего неба вздымался ввысь конический пик Клыка, вершина которого была скрыта клубящимися облаками.
   - Дикая земля, - сказала она негромко. - Дикая и пустынная.
   - Говорят, что в лесах Рураха до сих пор водится множество странных существ, которых здесь, в Рионнагане, почти не осталось. - Джоанна слегка поежилась. - Говорят, здесь очень опасно.
   - Похоже, это место как раз для любителей приключений, - негромко сказала Финн.
   После скудного завтрака они продолжили свой путь и к полудню спустились с гор в следующую долину. С каждым часом Йорг казался все более и более возбужденным, его ковыляющие шаги удлинились и стали более проворными. Наконец они добрались до стремительного ручья и пошли вдоль его русла вверх по крутому склону, поросшему серой колючкой и золотистым терновником. Над их головами возвышались огромные скалистые стены, одна из которых хранила следы оползня. Ручеек, весело журча, бежал по камням, образуя неглубокий пруд, где они смогли умыться и вдоволь напиться холодной свежей воды. Только после этого они огляделись вокруг и забеспокоились, не сбился ли их Учитель с дороги, ибо нигде не было видно никакого входа в долину, одни лишь огромные валуны громоздились повсюду.
   - Сюда. - Ощупав поверхность скалы пальцами, Йорг обошел самый крупный валун и вдруг исчез.
   Ребята проворно последовали за ним в узкий извилистый проход между утесами, скрытый валуном. Должно быть, в этой расселине некогда бежал ручей, но оползень перекрыл его русло, и ребятам пришлось протискиваться в щели между упавшими обломками скалы.
   Наконец они добрались до выхода, ведущего в длинную и широкую котловину, со всех сторон окруженную красной скалой, похожей на застывшую кровавую волну. В дальнем конце виднелось небольшое озерцо, в которое с хрустального ледника на вершине скалы обрушивался водопад.
   - Иесайя говорит, что в этих стенах множество пещер, но та, в которой я устроил свое жилище, вон в том направлении. - Йорг отправился в дальний конец долины. Озерцо под нависающим выступом скалы отливало темной зеленью, основание водопада слепило глаза сверкающей льдистой белизной. Там и сям темные отверстия вели в небольшие пещерки. Йорг завел своих спутников в одну из них и зажег на конце своего посоха колдовской огонь, чтобы они смогли рассмотреть ее уютное убранство.
   На деревянных полках, пугающе непрочно прикрепленных к сводчатым стенам, громоздились книги, свитки и всевозможные пузырьки. С грубой подставки свисали сушеные травы, а пол украшало гнездо из шкур и шерстяных одеял. Деревянный брус наверху, покрытый глубокими царапинами, явно служил ночлегом ворону.
   - А теперь кыш отсюда! Здесь слишком мало места для вас всех. Вам придется найти себе другие пещеры, ибо эта крошечная щель еле вмещает нас с Иесайей!
   Ребятишки возбужденно высыпали наружу. Следующие несколько часов их веселые крики не замолкали, звонко разносясь по всей долине. Они обнаружили пещеры, более просторные, чем любой купеческий дом, и столь же роскошно украшенные, пусть и колоннами и арками из камня, а не подушками и занавесями. Они носились в зарослях кустов и деревьев, вспугивая древесных ласточек в их гнездах. Они даже переругались из-за того, кому в какой пещере жить, но, наконец, Финн с Джоанной торжествующе завладели самой лучшей из них - небольшой, но глубокой, с родничком, бьющим у входа, и закопченной трещиной в дальнем ее конце, которая служила свидетельством того, что здесь уже разводили костры.
   Мальчики устроились в пещере на противоположном конце от жилища Йорга. Она была гораздо больше девчоночьей, и в ней был мягкий песчаный пол и высокий замысловатый потолок. Хотя там и не оказалось естественного дымохода, сквозь который мог бы выходить дым от их костра, в дальнем ее конце нашлось крошечное озерцо с ледяной водой и галереи, ведущие в другие пещеры, поэтому все, кто хотел, могли ночевать в отдельных спальнях. Они нарезали папоротника, чтобы сделать себе матрасы, а Джоанна решила приготовить пир, чтобы отпраздновать окончание их путешествия. Долина изобиловала растениями и животными, а Диллон не сомневался, что сможет наловить в озере рыбы.
   Солнце уже почти село, когда они послали Коннора на другой конец долины позвать Йорга на пир. Вернулся мальчик притихший, ибо старик, шагавший за ним, больше не был тем грязным и оборванным нищим, которого все они знали. Он искупался в озере, и его снежно-белые волосы и борода струились вниз по длинному одеянию из бледно-голубого тонкого полотна. Вдоль подола, по воротнику и рукавам вился замысловатый золотой узор, а темно-синий плед был сколот на груди брошью с драгоценным камнем. Он стал казаться выше и держался с величавым достоинством, почти не опираясь на свой посох.
   Они поприветствовали его с необычайным почтением и усадили у костра. Улыбнувшись им, он серьезно проговорил:
   - Я, наконец, поговорил с Мегэн, и она подала одну идею, которая пришлась мне очень по душе. Она хочет, чтобы я основал здесь Теургию, первую подобную школу за шестнадцать лет. Все вы можете остаться здесь, со мной, и учиться всему, чему я смогу научить вас.
   - Я никогда раньше не слышал о Теургии, - осторожно сказал Диллон, не уверенный, что ему понравилось это слово.
   - Это школа, ребята. Школа для начинающих ведьм и колдунов. Да не пугайтесь вы так! Я чувствую ваш испуг даже отсюда. Вам больше по душе жизнь впроголодь на улицах Лукерсирея или здесь, в этой тихой долине, со мной и Томасом?
   Ребятишки послушно забормотали, что они, разумеется, лучше будут жить здесь.
   - Во всех Башнях были школы, а детей посылали в ту, которая больше всего подходила для его Таланта. Те, у кого не было явного Таланта, или чьи наставники считали, что их подопечным необходимо более широкое и общее образование, отправлялись в Теургию Башни Двух Лун. Это была самая большая и считавшаяся самой лучшей школа, потому что там помощников учили многим различным Умениям.
   Говоря это, старый колдун жадно ел, в то время как здоровый аппетит его маленьких спутников, казалось, изрядно испортился. Когда Йорг описал им все те вещи, которым им предстояло научиться, они постепенно перестали есть вовсе, испуганно переглядываясь.
   Потом, точно внезапно что-то припомнив, слепой провидец добавил:
   - Да, еще одна новость, которая может заинтересовать вас. Мегэн попросила меня выяснить у Иесайи как можно больше о расположении этой долины. Когда я описал ей, что он видит, она сказала, что, возможно, пришлет нам компанию. Похоже, она ищет место, где можно устроить лагерь повстанцев....
   Мальчики немедленно вскочили на ноги, возбужденно загалдев.
   - Сюда идут повстанцы? Они будут стоять здесь, в этой долине? закричал Диллон. - Может, они научат нас драться на мечах? А может быть, сюда придет и сам Калека! Ведь он же предводитель всех повстанцев , в стране? Ура! Похоже, скучно здесь не будет!
   И ребятишки пустились в пляс вокруг костра, тут же забыв о злосчастной Теургии.
   В грязном мешке было темно и душно. В глазах щипало от пота, и он крутился в своих путах, хотя и знал, что бежать невозможно. Он испытывал свои веревки на прочность уже несколько недель, и все, чего ему удалось добиться, это лишь в кровь стереть запястья. Те, кто поймали его, позаботились о том, чтобы он не смог сбежать.
   Дуглас Мак-Синн не мог точно сказать, сколько дней прошло с тех пор, как его подкараулили и поймали в лесу, окружающем Риссмадилл. Ему казалось целая вечность. Он ехал по лесу, когда его кобыла неожиданно встала на дыбы и тревожно заржала, а из зарослей наперерез ему метнулось что-то непонятное. Все, что он успел запомнить - это какое-то серое мерцание да странный запах сырости, точно из открытой могилы. Потом над ним навис огромный крылатый серый призрак, и мальчик утонул во взгляде его мерцающих глаз. Мир покачнулся и опрокинулся, замедляя свое движение, земля черным пятном понеслась на него, а потом все померкло.
   Очнулся он очень нескоро, в мешке и связанный, голова у него болела, все чувства были странно притупленными. Изредка мешок с него снимали, и он мог попить воды или с отвращением проглотить несколько ложек холодной клейкой каши. Еще реже его развязывали, и он, пошатываясь, брел в кусты, чтобы облегчиться. Он почти ничего не видел, потому что в глазах у него было темно, но зато слышал какой-то низкий гудящий шум. Этот странный звук вместе с воспоминанием о когтистых лапах его похитителей убедили его в том, что его захватили не люди. Но кто же тогда? Или что?
   Дуглас содрогался от страха при мысли, что стал пленником какого-то дьявольского ули-биста, и без конца ломал голову, пытаясь выяснить, почему это произошло именно с ним. Несмотря на то что он был единственным сыном и наследником прионнса Каррига, Линли Мак-Синна, их страна вот уже пять лет находилась под властью Фэйргов. Некогда одни из самых богатых и гордых правителей, теперь Мак-Синны были беженцами из собственной страны, зависящими от Ри. Похищение Дугласа в надежде на выкуп было совершенно бессмысленным, поскольку его отец, Мак-Синн, просто не смог бы заплатить.