Страница:
Мозг ее лихорадочно соображал, пока она не вспомнила агентство «Вишенки»! Надо связаться с ними и рассказать, что случилось. Ведь, именно они посоветовали ей воспользоваться «Цин Куэем». Они должны знать, что делать.
У нее ушло несколько драгоценных секунд, чтобы выйти на связь с ними. «Не могу нащупать пульс! – набрала она – Я ввела Кальдерону „Цин Куэй“, и его сердце остановилось». Ответ пришел незамедлительно: «Уходи немедленно. Тем путем, как тебе сказали, ни с кем не говори, особенно с полицией. Мы обо всем позаботимся». Ответ был подписан Весельчаком, а в приписке говорилось, чтобы Мэри Фрэнсис возвращалась к себе домой и ожидала дальнейших указаний.
Но Мэри Фрэнсис не могла вот так взять и уйти, оставив У эбба Кальдерона лежать на полу бездыханным. Она попыталась оживить его еще раз. Повторила все действия как автомат, прекрасно сознавая их безнадежность, и, когда он ничем не ответил на ее отчаянные усилия, была вынуждена признать, что потерпела поражение. Она склонилась над ним и дала выход своему горю. Ужасный крик вырвался у нее.
– Не умирай! Ты не можешь умереть!
Но он умер, и убила его она. Для Мэри Фрэнсис это было непостижимо. Она была просто не в состоянии уразуметь, как мог умереть человек, который существовал вне морали, за пределами человеческих слабостей, свойственных простым людям. Разве Уэбб Кальдерон не был неуязвим? Его невозможно убить. Он ведь даже не чувствовал боли.
Когда Мэри Фрэнсис ушла в монастырь, она решила посвятить жизнь излечению духа. Когда стала учиться на медсестру – приняла решение исцелять физические недуги. И вот – лишила человека жизни. Нет, невозможно! Ни в прошлом, ни в настоящем ничто не могло подготовить ее к этому. Она призвана не убивать людей, а спасать их. Разве сможет она когда-нибудь исправить содеянное?
Измученная этой пыткой, она сидела рядом с Кальдероном. Как ей казалось, долго-долго. На самом, деле прошли мгновения. Мэри Фрэнсис не могла заставить себя подняться И уйти. Тело ее словно налилось свинцом. Oнa чувствовала связь с этим человеком – связь, которая не поддавалась пониманию. Поистине насмешка судьбы; что она чувствует это, что она вообще испытывает какие-либо чувства к этому человеку, но так было с самого начала. Вполне вероятно, что Уэбб Кальдерон имел прямое отношение к убийству ее сестры, но совсем невероятно другое: она оплакивает его и не оплакивает смерть Брайаны. Однако это так она оплакивает его смерть. Океан наполнил комнату темными звуками и запахами. Первобытными, извечными, буйными. Тяжелые волны и крики одиноких чаек наводили на мысли о жизни и смерти, но не приносили утешения.
– Agnus dei, gui toIlis peccata mundi, miserere, – наполняла она молитву своей печалью. – Ты, кто прощает все мирские грехи, яви милосердие.
С этими словами она расстегнула цепочку с медальоном и сняла ее с шеи. Руки Уэбба лежали вдоль туловища. Она взяла ту, на которой был порез, и вложила в нее свой бесценный талисман. Будто в тумане, идела она сквозь слезы его лицо.
– Нет, – Судорожно прошептала она, – нет!
Ничто не облегчало ее страданий, даже то, что он лежал так мирно и спокойно. «Хотя бы в смерти он нашел покой», – подумала она. Смерть освободила его от демонов, но это было слабое утешение. Если бы она могла очистить его своими слезами, он бы освободился от яда. Если бы ее боль могла спасти его, он бы сейчас дышал.
Она все еще не верила, что его больше нет. Сейчас он откроет глаза и заговорит с ней своим приглушенным голосом. Должен. Никто и никогда не говорил ей еще, что она – воплощение непорочности. Никто не смотрел на нее так, как он, словно она была самой опасно соблазнительной женщиной в мире.
Она никоим образом никогда не считала себя опасной. Но Уэбб Кальдерон увидел в ней угрозу своему существованию И оказался прав. Она стремилась помешать ему осуществить задуманное, в чем бы оно ни заключалось, но убивать – нет! Она просто задумала выкрасть подлинную фигурку И предложить ее Кордесу в обмен на сведения о сестре. Теперь же она должна идти до конца. Должна выяснить, имеет ли Уэбб Кальдерон отношение к гибели сестры. Только тогда она обретет покой.
Он стоял у себя в офисе босиком на деревянном полу. Посмотрев на свой заваленный бумагами письменный стол, он испытал жгучее желание разом очистить стол, одним махом сбросив все на пол. Наверное, он так бы и поступил, если бы знал, что это поможет. Но чтобы он ни сделал, что бы ни сказал, он был не в состоянии обуздать душившую его ярость.
Библия лежала открытой на тех страницах, где он надеялся найти слова утешения. На экране монитора как в калейдоскопе мелькали образы какой-то популярной видеоигры. Ничто не приносило Рику успокоения, все раздражало.
– Неверный шаг, – с горечью проговорил он вслух. – Это был неверный шаг, а значит, ты – всего лишь человек.
Да, он всего лишь человек, и время от времени иметь право на ошибку, даже с женщиной. Он может сознаться в этом грехе на исповеди, искупить его и с утроенным рвением вернуться к работе. К обычной жизни, к свои прихожанам, многим из которых он так нужен.
– Нет ничего, что бы ты не преодолел, – сказал он себе, повторяя совет, который часто давал другим, всегда можно начать сначала, заново. – Он сделал глубокий вдох, решительно подавляя в себе зов плоти, используя для этого все средства, имеющиеся в его распоряжении.
Немного веры, брат, – сказал он себе с полустоном-полуугрозой. – Ты справишься. Ты сможешь.
Но отчаяние в груди свидетельствовало о противоположном. В его голове проносились извращенные фантазии, много более страстные, чем то, что случилось на самом деле между ним и Блю. Фантазии начинались с того места, на котором он прогнал Блю. В своем воображении он остановил ее у двери, и они проделали все, чего так отчаянно жаждала его плоть, и даже больше. Для них не было ничего невозможного, ничего постыдного. Они не могли насытиться друг другом, их желание было очищающим, как пламя.
Рик запрокинул голову, подавляя рыдания. Его тело превратилось в поле битвы, и эта битва в конце концов – уничтожит его. Первые признаки разрушения уже очевидны. Губы его все никак не могли забыть ее вкус. Он хотел Блю больше всего на свете, больше, чем сдержать все данные обеты. Он пропал.
Чувство, которое он старался всеми силами подавить, вырвалось из-под контроля. Рик ударил по краю стола так, что тот перевернулся. Стекло разбилось, бумаги рассыпались по полу. Карандаши, как стрелы, полетели В разные стороны.
Он дал выход своим чувствам, но почему-то легче не стало. На стенах висели благодарности и фотографии, каждая из которых олицетворяла его преданность делу и его маленькие победы. Это была часть его жизни, кусочек сердца.
Он срывал их со стен и разбивал одну за другой, а когда все, что можно, было разбито и разломано, обессилено рухнул на руины своей жизни и зарыдал.
Глава 15
Глава 16
У нее ушло несколько драгоценных секунд, чтобы выйти на связь с ними. «Не могу нащупать пульс! – набрала она – Я ввела Кальдерону „Цин Куэй“, и его сердце остановилось». Ответ пришел незамедлительно: «Уходи немедленно. Тем путем, как тебе сказали, ни с кем не говори, особенно с полицией. Мы обо всем позаботимся». Ответ был подписан Весельчаком, а в приписке говорилось, чтобы Мэри Фрэнсис возвращалась к себе домой и ожидала дальнейших указаний.
Но Мэри Фрэнсис не могла вот так взять и уйти, оставив У эбба Кальдерона лежать на полу бездыханным. Она попыталась оживить его еще раз. Повторила все действия как автомат, прекрасно сознавая их безнадежность, и, когда он ничем не ответил на ее отчаянные усилия, была вынуждена признать, что потерпела поражение. Она склонилась над ним и дала выход своему горю. Ужасный крик вырвался у нее.
– Не умирай! Ты не можешь умереть!
Но он умер, и убила его она. Для Мэри Фрэнсис это было непостижимо. Она была просто не в состоянии уразуметь, как мог умереть человек, который существовал вне морали, за пределами человеческих слабостей, свойственных простым людям. Разве Уэбб Кальдерон не был неуязвим? Его невозможно убить. Он ведь даже не чувствовал боли.
Когда Мэри Фрэнсис ушла в монастырь, она решила посвятить жизнь излечению духа. Когда стала учиться на медсестру – приняла решение исцелять физические недуги. И вот – лишила человека жизни. Нет, невозможно! Ни в прошлом, ни в настоящем ничто не могло подготовить ее к этому. Она призвана не убивать людей, а спасать их. Разве сможет она когда-нибудь исправить содеянное?
Измученная этой пыткой, она сидела рядом с Кальдероном. Как ей казалось, долго-долго. На самом, деле прошли мгновения. Мэри Фрэнсис не могла заставить себя подняться И уйти. Тело ее словно налилось свинцом. Oнa чувствовала связь с этим человеком – связь, которая не поддавалась пониманию. Поистине насмешка судьбы; что она чувствует это, что она вообще испытывает какие-либо чувства к этому человеку, но так было с самого начала. Вполне вероятно, что Уэбб Кальдерон имел прямое отношение к убийству ее сестры, но совсем невероятно другое: она оплакивает его и не оплакивает смерть Брайаны. Однако это так она оплакивает его смерть. Океан наполнил комнату темными звуками и запахами. Первобытными, извечными, буйными. Тяжелые волны и крики одиноких чаек наводили на мысли о жизни и смерти, но не приносили утешения.
– Agnus dei, gui toIlis peccata mundi, miserere, – наполняла она молитву своей печалью. – Ты, кто прощает все мирские грехи, яви милосердие.
С этими словами она расстегнула цепочку с медальоном и сняла ее с шеи. Руки Уэбба лежали вдоль туловища. Она взяла ту, на которой был порез, и вложила в нее свой бесценный талисман. Будто в тумане, идела она сквозь слезы его лицо.
– Нет, – Судорожно прошептала она, – нет!
Ничто не облегчало ее страданий, даже то, что он лежал так мирно и спокойно. «Хотя бы в смерти он нашел покой», – подумала она. Смерть освободила его от демонов, но это было слабое утешение. Если бы она могла очистить его своими слезами, он бы освободился от яда. Если бы ее боль могла спасти его, он бы сейчас дышал.
Она все еще не верила, что его больше нет. Сейчас он откроет глаза и заговорит с ней своим приглушенным голосом. Должен. Никто и никогда не говорил ей еще, что она – воплощение непорочности. Никто не смотрел на нее так, как он, словно она была самой опасно соблазнительной женщиной в мире.
Она никоим образом никогда не считала себя опасной. Но Уэбб Кальдерон увидел в ней угрозу своему существованию И оказался прав. Она стремилась помешать ему осуществить задуманное, в чем бы оно ни заключалось, но убивать – нет! Она просто задумала выкрасть подлинную фигурку И предложить ее Кордесу в обмен на сведения о сестре. Теперь же она должна идти до конца. Должна выяснить, имеет ли Уэбб Кальдерон отношение к гибели сестры. Только тогда она обретет покой.
* * *
Стояла глубокая ночь. Уэбб Кальдерон лежал, вытянувшись, на полу в комнате для гостей, а в Офисе в это время заработал факс. В доме некому было принять сообщение, но он работал в автоматическом режиме. После четвертого сигнала сообщение пошло. Оно пришло из центральноамериканской республики Сан-Карлос. В левом верхнем углу стоял официальный правительственный логотип. Большая часть послания была зашифрована, и разгадать его было по силам лишь очень опытному шифровальщику, но последние две строки были написаны по-английски:Меня окружают воры и предатели, В таком серьезном деле я не могу довериться никому, кроме вас, Жду дальнейших указаний.Подписи не было, а вместо адреса стояла кличка отправителя: «Шакал».
* * *
– Ты болван, Карузо! Не она, а ты давал обет целомудрия. Она делает только то, что велит природа… – Так ругал себя Рик.Он стоял у себя в офисе босиком на деревянном полу. Посмотрев на свой заваленный бумагами письменный стол, он испытал жгучее желание разом очистить стол, одним махом сбросив все на пол. Наверное, он так бы и поступил, если бы знал, что это поможет. Но чтобы он ни сделал, что бы ни сказал, он был не в состоянии обуздать душившую его ярость.
Библия лежала открытой на тех страницах, где он надеялся найти слова утешения. На экране монитора как в калейдоскопе мелькали образы какой-то популярной видеоигры. Ничто не приносило Рику успокоения, все раздражало.
– Неверный шаг, – с горечью проговорил он вслух. – Это был неверный шаг, а значит, ты – всего лишь человек.
Да, он всего лишь человек, и время от времени иметь право на ошибку, даже с женщиной. Он может сознаться в этом грехе на исповеди, искупить его и с утроенным рвением вернуться к работе. К обычной жизни, к свои прихожанам, многим из которых он так нужен.
– Нет ничего, что бы ты не преодолел, – сказал он себе, повторяя совет, который часто давал другим, всегда можно начать сначала, заново. – Он сделал глубокий вдох, решительно подавляя в себе зов плоти, используя для этого все средства, имеющиеся в его распоряжении.
Немного веры, брат, – сказал он себе с полустоном-полуугрозой. – Ты справишься. Ты сможешь.
Но отчаяние в груди свидетельствовало о противоположном. В его голове проносились извращенные фантазии, много более страстные, чем то, что случилось на самом деле между ним и Блю. Фантазии начинались с того места, на котором он прогнал Блю. В своем воображении он остановил ее у двери, и они проделали все, чего так отчаянно жаждала его плоть, и даже больше. Для них не было ничего невозможного, ничего постыдного. Они не могли насытиться друг другом, их желание было очищающим, как пламя.
Рик запрокинул голову, подавляя рыдания. Его тело превратилось в поле битвы, и эта битва в конце концов – уничтожит его. Первые признаки разрушения уже очевидны. Губы его все никак не могли забыть ее вкус. Он хотел Блю больше всего на свете, больше, чем сдержать все данные обеты. Он пропал.
Чувство, которое он старался всеми силами подавить, вырвалось из-под контроля. Рик ударил по краю стола так, что тот перевернулся. Стекло разбилось, бумаги рассыпались по полу. Карандаши, как стрелы, полетели В разные стороны.
Он дал выход своим чувствам, но почему-то легче не стало. На стенах висели благодарности и фотографии, каждая из которых олицетворяла его преданность делу и его маленькие победы. Это была часть его жизни, кусочек сердца.
Он срывал их со стен и разбивал одну за другой, а когда все, что можно, было разбито и разломано, обессилено рухнул на руины своей жизни и зарыдал.
Глава 15
У Алехандро Кордеса было лицо ангела и душа чудовища из фильма ужасов. Женщин влекло к нему неодолимо, они были не в силах устоять перед его смуглым обаянием, не замечая расставленных ловушек О его доблестях ходили легенды. В постели ему не было равных. Он покорял женщин, предупреждая их тайные желания. И хотя он был не прочь время от времени Воспользоваться услугами шлюх, все же предпочитал женщин вполне целомудренных. Кордес находил удовлетворение в том, чтобы заставить их порвать с условностями и полюбить Плотские удовольствия, которые их приучали всю жизнь считать постыдными, ввергая бедняжек в состояние полнейшего хаоса, чтобы вскоре покинуть.
Достаточно было женщине однажды оказаться в его власти, и она уже не принадлежала себе, так, во всяком случае, говорили.
Еще одним подтверждением обаяния Кордеса служило то, что пристрастие к половым извращениям ничуть не замутило блеска его репутации. В отличие от отца ему удавалось ловко избегать разоблачительных публикаций. Кордес-младший постоянно подчеркивал, что не согласен с отцом в вопросе о гражданских свободах, правах рабочих и политических реформах. Столь либеральная позиция свидетельствовала о его политической корректности и делала привлекательным в глазах общественности.
Бульварные газетенки связывали его имя с именами фотомоделей и голливудских звезд. Он постоянно сопровождал именитых дам в благотворительные собрания и получал столько приглашений на приемы, что при всем желании был не в состоянии принять их все. Обычно доступ к нему имели только богатые и пользующиеся дурной славой люди, но этим утром В библиотеке роскошного номера отеля «Билтмор» Алекс принял неожиданную посетительницу, которая заинтриговала его своей изобретательностью.
По ее утверждению, она убила У эбба Кальдерона.
– Это была смертельная доза, – сказала она, будто в молитве сложив руки над красным кожаным рюкзачком у нее на коленях. – Китайское растение называется «Цин Куэй»… Я хотела только, чтобы он потерял сознание.
Она сидела у двери в кресле с веерообразной спинкой. Алекс признал рюкзачок – такие были у всех сопровождающих из агентства «Вишенки», но саму женщину он не узнавал. Если ее вообще можно было назвать женщиной. Черная мини-юбка, коротенький верх, высоченные тонкие шпильки должны были бы придать ей необычайно сексуальный вид, однако она больше напоминала младшую сестру, которая позаимствовала вещи старшей.
От веснушек, усеявших ее нос, кожа, казалось, светилась изнутри, а взгляд изумрудно-зеленых глаз, напоминающих цветом папоротники, в изобилии растущие в лесах его страны, поражал своей силой. Она оставлял впечатление ребенка, которому поручили выполнить опасное задание.
Алекс не знал, верить ей или нет. Он не мог представить, что она в состоянии убить букашку, не говоря уже о таком хладнокровном негодяе, как Кальдерон. Тем не менее он порадовался, что предварительно избавился от присутствия помощника и личного секретаря.
Он хотел говорить с ней свободно. В помощниках у него был назойливый молодой человек, выпускник Принстона Луис Перес. Однако вредила ему в глазах Кордеса не степень. Алекс подозревал, что Переса подослал к нему отец – с единственной целью: шпионить за собственным сыном. Но помощник оказался весьма педантичным и собранным, а это было очень важно, поскольку организацией поездки по Соединенным Штатам занимался именно он.
У Кармен, его личного секретаря, такого оправдания не было. Это была двадцатипятилетняя стройная, страстная и невероятно капризная аргентинка. Алекс нанял ее в том числе и для обслуживания собственной персоны, но в последнее время она стала относиться к своим обязанностям слишком серьезно. У нее появились собственнические замашки, она вечно ждала от него комплиментов и похвал по поводу своей внешности, стала ненадежной. Происшествие на приеме у Кальдерона только лишний раз подтвердило все это, хотя справедливости ради надо признать, не она одна была виновата в случившемся.
Ее поведение все больше действовало Алексу на нервы. Оно отдавало подхалимством и напоминало ему об отношениях с собственным отцом. Еще в недалеком прошлом Алексу приходилось постоянно лицемерить.
Он ни за что не простил бы Кармен этот грех, не будь она так искусна в своем подхалимаже.
Интересно, а эта тоже начнет претендовать на него, как только раздвинет ноги? – подумал он, глядя, с какой суровостью его гостья откинула назад роскошные черные волосы и скрепила их нефритовой заколкой, которая явно проигрывала в сравнении с ее глазами. Своим измученным видом гостья напоминала юную красавицу плакальщицу, застывшую у могилы усопшего. Но в грациозной неподвижности ее позы он неожиданно ощутил страстность, жаждущую освобождения.
– Я защищалась, – заговорила она, словно почувствовав его недоверие. – Кальдерон обвинил меня в том, что я пыталась похитить секретные материалы из его компьютера. Он применил ко мне сыворотку правды. – Она поднесла руку к горлу, будто ожидала найти там что-то.
– А вы действительно хотели украсть информацию?
– Он убил мою сестру. Я искала доказательства.
Ее прямота поразила его. Он не знал, объясняется ли ее поведение состоянием стресса или наоборот – абсолютным хладнокровием. Не исключено, что он поторопился с выводами о ее неопытности. Внешность бывает так обманчива, а взгляд ее глаз выдавал человека, сильного духом.
– Вы нашли доказательства? – спросил он.
– Нет, поэтому я и пришла к вам. – Руки ее крепко сжимали рюкзачок, Словно она боялась потерять его. – Моей сестрой была Брайана Мерфи. Вы знали ее под именем Селеста.
Алекс Стоял между окном и письменным столом, когда она сказала это. Пол заходил под ним ходуном, ему пришлось сесть. Он не хотел, чтобы девушка заметила его состояние. Так вот оно что, она – сестра Селесты? Как же он с самого начала не заметил сходства?
Селеста была другой – с голубыми глазами, более, статная, не такая хрупкая, волосы светлее. По крайней мере именно так она выглядела, когда была с ним. Девушки из агентства выглядели по-разному с разными клиентами. Но сходство между сестрами несомненно, этого нельзя не признать. Если эту девушку одеть, как Селесту, и слегка загримировать, ее вообще будет трудно отличить от сестры. И характер – Селеста обладала такой же прямотой. Даже в избытке, что, собственно, шло ей во вред. В Селесте эта прямота воспринималась как наглость и упрямство.
– Вы полагаете, что ее убил. Уэбб Кальдерон? – Алекс откинулся на спинку кожаного вращающегося кресла, радуясь в душе, что оно такое прочное и устойчивое.
– Да, – искренне отозвалась девушка, – и вы тоже так думаете. Вы ведь так и сказали прошлым вечером у него в мастерской.
– Иисусе Христе… – тихо вырвалось у него. Если она подслушивала, что еще она видела и слышала?
Хотя, напомнил он себе, сказанного уже достаточно, чтобы расправиться с ней. Если то, что она говорит о Кальдероне, правда, одного звонка в полицию хватит, чтобы упрятать ее за решетку. – Я сказал, что собираюсь заняться частным расследованием обстоятельств ее гибели. Если вы там были, вы слышали это.
Она едва заметно кивнула, подтверждая его слова.
– Кальдерон – последний, кто был с моей сестрой в ту ночь, когда она погибла. Кто еще мог это сделать?
«Интересно, она явно хочет, чтобы я подтвердил ее подозрения насчет виновности Кальдерона», – отметил Алекс. Честно говоря, угрожая провести частное расследование, он просто хотел выбить из-под Кальдерона опору, заставить его поволноваться. Внезапная смерть Селесты дала Алексу в руки неожиданную возможность воздействовать на Кальдерона, уравнять их шансы. Но его гостье знать это ни к чему. Так же, как совершенно ни к чему ей знать, что она невольно оказалась замешанной в заговор века, касающийся электронного шпионажа. Теперь, когда Кальдерон мертв, она никогда не узнает, что сделка представляла собой нечто совершенно иное, чем приобретение фигурки майя.
Алекс позволил себе расслабиться и улыбнуться. Он любил женщин, а сидящая перед ним девушка нравилась, Алексу очень. Она, похоже, много интереснее сестры.
– Могу я предложить вам что-нибудь? Лимонад? Кофе? – спросил он, рассеянно Прикидывая, не прожжет ли его насквозь этот лучистый взгляд?
– Кальдерон подменил статуэтки, – объявила она сосредоточенно спокойно. – Я знаю, где спрятан оригинал.
– Подменил? Откуда вам это известно? – Алекс невольна подался вперед.
– Я стояла за дверью в коридоре. Видела, как это произошло. У него подвижная панель на рабочем столе.
– Вы понимаете, что говорите? Этому оригиналу цены нет!
Девушка посмотрела на сложенные поверх рюкзачка руки я вдруг притихла, став ужасно похоже на великомученицу, единственным утешением которой является ее непоколебимая вера.
– Я тоже подумала, что статуэтка, возможно, представляет большую ценность, – призналась она. – Именно поэтому я и пришла к вам.
– И вам известно, где она сейчас?
– Да, она у меня. Не с собой, разумеется. Я оставила ее… в надежном месте.
Странное спокойствие охватило Алекса, когда он осознал, что перед ним – достойный противник. Либо она просто не понимает, что дергает спящего льва за хвост, либо делает это намеренно. Но даже если ее поведение объясняется наивностью, все равно это производит впечатление.
– Вы пришли ко мне, чтобы получить что-то взамен.. Я угадал? – спросил он. – Чего вы хотите? Денег?
– Сведений.
– О сестре?
– Да, о Селесте. Хочу знать, кто и почему убил ее.
– Вы уже знаете. – Он встал с кресла и прошел на середину комнаты. Он хотел, чтобы она растерялась, утратила уверенность в себе; если только это возможно – Кальдерон – вор, – сказал он. – Вы сами видели, как он украл фигурку. Как в действительности звали вашу сестру? Брайана? Она тоже поймала его на воровстве, только ей не хватило вашей находчивости. Он ее опередил и заткнул ей рот. Навсегда.
Сначала у Мэри Фрэнсис побелели руки. Крепко сжатые, они, казалось, в миг обескровели. Потом побелело лицо.
– Так это он? Вы уверены?
– Он подвергал вашу сестру сексуальным пыткам, и не только ее. У него в подвале асиенды оборудована настоящая камера пыток. Поговорите с другими девушками из агентства, если не верите мне. Они с большим удовольствием расскажут о его извращениях. – Она закрыла глаза и поежилась. Кордес понял, что она и так все знает. Очевидно, Кальдерон устроил «экскурсию» и для нее. – Говорят, что водитель машины, которая сбила вашу сестру, хвастался, что какой-то богатый господин, торговец картинами, хорошо заплатил полиции, чтобы его выпустили.
Она медленно подняла голову и посмотрела на него.
– Вы нашли этого водителя? Где он? Как его зовут?
– Разумеется. Но прежде я должен получить статуэтку. Вы же хотели обменять ее на сведения? Я правильно понял? – Она облизнула губы и кивнула. – Отлично! Вы сказали, что оставили ее в надежном месте?
– Да… в надежном. Там, где много народа. Вам придется отправиться туда со мной. Только вдвоем… – Она взглянула на часы, старенький «Таймекс» с поцарапанным стеклом, – … через пятнадцать минут.
Алекс посмотрел на свои часы – элегантный золотой «Патек Филипп». Он только улыбнулся, хотя был готов смеяться от радости. Через пятнадцать минут начинается обеденное время. Везде будут толпы народа. Значит, когда он получит статуэтку, избавиться от девушки будет нелегко, особенно учитывая ее требование, чтобы они были только вдвоем. Времени у него будет в обрез. Он не ошибся – она достойный противник.
Ровно через четверть часа Алекс и его странная молчаливая спутница вышли из гостиничного номера. Он так и не решил, оставлять ее в живых или убрать. И уже только оттого, что ему приходится принимать столь необратимое решение, сердце у Кордеса забилось учащенно. Он обожал вершить судьбы людей, казнить и миловать. Это действовало на него возбуждающе, как наркотик.
Наспех одевшись, она вызвала такси и отправилась в церковь, и вот теперь, стоя на ступенях, вдруг испугалась. У нее не было никаких доказательств, одни только предчувствия. Кроме того, она боялась неизбежной встречи с Риком. Она не представляла, как заговорит с ним после того, что произошло. Он, конечно, подумает, что она просто ищет повод для встречи, но ей претила сама эта мысль. Вполне вероятно, Рик опять может отчитать и выставить ее, окатив ледяным презрением, как в прошлый раз.
Нет, честно, единственное, что могло заставить ее прийти сюда сегодня, – ужасное предчувствие, что с Мэри Фрэнсис что-то случилось. Всю ночь она боролась со своей совестью, вспоминая встречу с Риком Карузо. Конечно, он не обвинил ее прямо, но глаза яснее ясного сказали ей все, и Блю молча согласилась. Она приняла на себя ответственность за внезапно вспыхнувшую между ними страсть, она мучила себя за это… пока не поняла, что он с ней сделал. Что сделал с ней каждый, кого она любила в своей жизни.
Горечь охватила ее, горечь и обида.
Просто поразительно, как велика эта готовность мужчин обвинить ее в собственных слабостях. Ее отец сделал это, промолчав, и с тех пор ей было совершенно безразлично, что думают о ней другие. Мать повесила на нее ярлык – и все согласились: она ни на что не годится, она – шлюха. Что ж, Блю не собиралась разочаровывать их. Но от служителя церкви она все же не ожидала подобной черствости. Наверное, поэтому и позволила себе увлечься Риком Карузо.
Когда Блю вошла, она увидела в церковном офисе Марианну Дельгадо. Испанка беспомощно смотрела на погром в комнате; по лицу ее катились слезы. Рабочий стол был перевернут, все, что стояло или лежало на нем свалилось на пол в одну кучу, компьютер рассыпался, словно дешевая детская игрушка, и уже явно не подлежал ремонту. Все фотографии и благодарности в рамках были сорваны со стен, разорваны и разбиты вдребезги.
– Посмотри, прошептала она, обращаясь к Блю, – посмотри, что они сделали с офисом преподобного отца Рика. За что? Он такой хороший… – Она опустилась на колени и принялась что-то искать на полу, наконец нашла – телефон.
– Что ты хочешь сделать? – спросила Блю.
– Позвонить в полицию – сообщить о хулиганстве.
– Нет-нет, не надо…
Марианна растерянно посмотрела на нее.
– Почему не надо?
– Не сейчас, прошу тебя, – покачала головой Блю. OHa поняла, что виноваты в этом разгроме не подростки-вандалы. Это – дело рук Рика Карузо. Он сделал это из-за нее. Она виновата во всем. Она довела человека до того, что он разгромил собственный офис, уничтожил все благодарности за работу, все, что было дорого ему. Слова матери ударили ее, словно хлыст. Только теперь Блю поняла, что мать права: она ни на что не годится.
Достаточно было женщине однажды оказаться в его власти, и она уже не принадлежала себе, так, во всяком случае, говорили.
Еще одним подтверждением обаяния Кордеса служило то, что пристрастие к половым извращениям ничуть не замутило блеска его репутации. В отличие от отца ему удавалось ловко избегать разоблачительных публикаций. Кордес-младший постоянно подчеркивал, что не согласен с отцом в вопросе о гражданских свободах, правах рабочих и политических реформах. Столь либеральная позиция свидетельствовала о его политической корректности и делала привлекательным в глазах общественности.
Бульварные газетенки связывали его имя с именами фотомоделей и голливудских звезд. Он постоянно сопровождал именитых дам в благотворительные собрания и получал столько приглашений на приемы, что при всем желании был не в состоянии принять их все. Обычно доступ к нему имели только богатые и пользующиеся дурной славой люди, но этим утром В библиотеке роскошного номера отеля «Билтмор» Алекс принял неожиданную посетительницу, которая заинтриговала его своей изобретательностью.
По ее утверждению, она убила У эбба Кальдерона.
– Это была смертельная доза, – сказала она, будто в молитве сложив руки над красным кожаным рюкзачком у нее на коленях. – Китайское растение называется «Цин Куэй»… Я хотела только, чтобы он потерял сознание.
Она сидела у двери в кресле с веерообразной спинкой. Алекс признал рюкзачок – такие были у всех сопровождающих из агентства «Вишенки», но саму женщину он не узнавал. Если ее вообще можно было назвать женщиной. Черная мини-юбка, коротенький верх, высоченные тонкие шпильки должны были бы придать ей необычайно сексуальный вид, однако она больше напоминала младшую сестру, которая позаимствовала вещи старшей.
От веснушек, усеявших ее нос, кожа, казалось, светилась изнутри, а взгляд изумрудно-зеленых глаз, напоминающих цветом папоротники, в изобилии растущие в лесах его страны, поражал своей силой. Она оставлял впечатление ребенка, которому поручили выполнить опасное задание.
Алекс не знал, верить ей или нет. Он не мог представить, что она в состоянии убить букашку, не говоря уже о таком хладнокровном негодяе, как Кальдерон. Тем не менее он порадовался, что предварительно избавился от присутствия помощника и личного секретаря.
Он хотел говорить с ней свободно. В помощниках у него был назойливый молодой человек, выпускник Принстона Луис Перес. Однако вредила ему в глазах Кордеса не степень. Алекс подозревал, что Переса подослал к нему отец – с единственной целью: шпионить за собственным сыном. Но помощник оказался весьма педантичным и собранным, а это было очень важно, поскольку организацией поездки по Соединенным Штатам занимался именно он.
У Кармен, его личного секретаря, такого оправдания не было. Это была двадцатипятилетняя стройная, страстная и невероятно капризная аргентинка. Алекс нанял ее в том числе и для обслуживания собственной персоны, но в последнее время она стала относиться к своим обязанностям слишком серьезно. У нее появились собственнические замашки, она вечно ждала от него комплиментов и похвал по поводу своей внешности, стала ненадежной. Происшествие на приеме у Кальдерона только лишний раз подтвердило все это, хотя справедливости ради надо признать, не она одна была виновата в случившемся.
Ее поведение все больше действовало Алексу на нервы. Оно отдавало подхалимством и напоминало ему об отношениях с собственным отцом. Еще в недалеком прошлом Алексу приходилось постоянно лицемерить.
Он ни за что не простил бы Кармен этот грех, не будь она так искусна в своем подхалимаже.
Интересно, а эта тоже начнет претендовать на него, как только раздвинет ноги? – подумал он, глядя, с какой суровостью его гостья откинула назад роскошные черные волосы и скрепила их нефритовой заколкой, которая явно проигрывала в сравнении с ее глазами. Своим измученным видом гостья напоминала юную красавицу плакальщицу, застывшую у могилы усопшего. Но в грациозной неподвижности ее позы он неожиданно ощутил страстность, жаждущую освобождения.
– Я защищалась, – заговорила она, словно почувствовав его недоверие. – Кальдерон обвинил меня в том, что я пыталась похитить секретные материалы из его компьютера. Он применил ко мне сыворотку правды. – Она поднесла руку к горлу, будто ожидала найти там что-то.
– А вы действительно хотели украсть информацию?
– Он убил мою сестру. Я искала доказательства.
Ее прямота поразила его. Он не знал, объясняется ли ее поведение состоянием стресса или наоборот – абсолютным хладнокровием. Не исключено, что он поторопился с выводами о ее неопытности. Внешность бывает так обманчива, а взгляд ее глаз выдавал человека, сильного духом.
– Вы нашли доказательства? – спросил он.
– Нет, поэтому я и пришла к вам. – Руки ее крепко сжимали рюкзачок, Словно она боялась потерять его. – Моей сестрой была Брайана Мерфи. Вы знали ее под именем Селеста.
Алекс Стоял между окном и письменным столом, когда она сказала это. Пол заходил под ним ходуном, ему пришлось сесть. Он не хотел, чтобы девушка заметила его состояние. Так вот оно что, она – сестра Селесты? Как же он с самого начала не заметил сходства?
Селеста была другой – с голубыми глазами, более, статная, не такая хрупкая, волосы светлее. По крайней мере именно так она выглядела, когда была с ним. Девушки из агентства выглядели по-разному с разными клиентами. Но сходство между сестрами несомненно, этого нельзя не признать. Если эту девушку одеть, как Селесту, и слегка загримировать, ее вообще будет трудно отличить от сестры. И характер – Селеста обладала такой же прямотой. Даже в избытке, что, собственно, шло ей во вред. В Селесте эта прямота воспринималась как наглость и упрямство.
– Вы полагаете, что ее убил. Уэбб Кальдерон? – Алекс откинулся на спинку кожаного вращающегося кресла, радуясь в душе, что оно такое прочное и устойчивое.
– Да, – искренне отозвалась девушка, – и вы тоже так думаете. Вы ведь так и сказали прошлым вечером у него в мастерской.
– Иисусе Христе… – тихо вырвалось у него. Если она подслушивала, что еще она видела и слышала?
Хотя, напомнил он себе, сказанного уже достаточно, чтобы расправиться с ней. Если то, что она говорит о Кальдероне, правда, одного звонка в полицию хватит, чтобы упрятать ее за решетку. – Я сказал, что собираюсь заняться частным расследованием обстоятельств ее гибели. Если вы там были, вы слышали это.
Она едва заметно кивнула, подтверждая его слова.
– Кальдерон – последний, кто был с моей сестрой в ту ночь, когда она погибла. Кто еще мог это сделать?
«Интересно, она явно хочет, чтобы я подтвердил ее подозрения насчет виновности Кальдерона», – отметил Алекс. Честно говоря, угрожая провести частное расследование, он просто хотел выбить из-под Кальдерона опору, заставить его поволноваться. Внезапная смерть Селесты дала Алексу в руки неожиданную возможность воздействовать на Кальдерона, уравнять их шансы. Но его гостье знать это ни к чему. Так же, как совершенно ни к чему ей знать, что она невольно оказалась замешанной в заговор века, касающийся электронного шпионажа. Теперь, когда Кальдерон мертв, она никогда не узнает, что сделка представляла собой нечто совершенно иное, чем приобретение фигурки майя.
Алекс позволил себе расслабиться и улыбнуться. Он любил женщин, а сидящая перед ним девушка нравилась, Алексу очень. Она, похоже, много интереснее сестры.
– Могу я предложить вам что-нибудь? Лимонад? Кофе? – спросил он, рассеянно Прикидывая, не прожжет ли его насквозь этот лучистый взгляд?
– Кальдерон подменил статуэтки, – объявила она сосредоточенно спокойно. – Я знаю, где спрятан оригинал.
– Подменил? Откуда вам это известно? – Алекс невольна подался вперед.
– Я стояла за дверью в коридоре. Видела, как это произошло. У него подвижная панель на рабочем столе.
– Вы понимаете, что говорите? Этому оригиналу цены нет!
Девушка посмотрела на сложенные поверх рюкзачка руки я вдруг притихла, став ужасно похоже на великомученицу, единственным утешением которой является ее непоколебимая вера.
– Я тоже подумала, что статуэтка, возможно, представляет большую ценность, – призналась она. – Именно поэтому я и пришла к вам.
– И вам известно, где она сейчас?
– Да, она у меня. Не с собой, разумеется. Я оставила ее… в надежном месте.
Странное спокойствие охватило Алекса, когда он осознал, что перед ним – достойный противник. Либо она просто не понимает, что дергает спящего льва за хвост, либо делает это намеренно. Но даже если ее поведение объясняется наивностью, все равно это производит впечатление.
– Вы пришли ко мне, чтобы получить что-то взамен.. Я угадал? – спросил он. – Чего вы хотите? Денег?
– Сведений.
– О сестре?
– Да, о Селесте. Хочу знать, кто и почему убил ее.
– Вы уже знаете. – Он встал с кресла и прошел на середину комнаты. Он хотел, чтобы она растерялась, утратила уверенность в себе; если только это возможно – Кальдерон – вор, – сказал он. – Вы сами видели, как он украл фигурку. Как в действительности звали вашу сестру? Брайана? Она тоже поймала его на воровстве, только ей не хватило вашей находчивости. Он ее опередил и заткнул ей рот. Навсегда.
Сначала у Мэри Фрэнсис побелели руки. Крепко сжатые, они, казалось, в миг обескровели. Потом побелело лицо.
– Так это он? Вы уверены?
– Он подвергал вашу сестру сексуальным пыткам, и не только ее. У него в подвале асиенды оборудована настоящая камера пыток. Поговорите с другими девушками из агентства, если не верите мне. Они с большим удовольствием расскажут о его извращениях. – Она закрыла глаза и поежилась. Кордес понял, что она и так все знает. Очевидно, Кальдерон устроил «экскурсию» и для нее. – Говорят, что водитель машины, которая сбила вашу сестру, хвастался, что какой-то богатый господин, торговец картинами, хорошо заплатил полиции, чтобы его выпустили.
Она медленно подняла голову и посмотрела на него.
– Вы нашли этого водителя? Где он? Как его зовут?
– Разумеется. Но прежде я должен получить статуэтку. Вы же хотели обменять ее на сведения? Я правильно понял? – Она облизнула губы и кивнула. – Отлично! Вы сказали, что оставили ее в надежном месте?
– Да… в надежном. Там, где много народа. Вам придется отправиться туда со мной. Только вдвоем… – Она взглянула на часы, старенький «Таймекс» с поцарапанным стеклом, – … через пятнадцать минут.
Алекс посмотрел на свои часы – элегантный золотой «Патек Филипп». Он только улыбнулся, хотя был готов смеяться от радости. Через пятнадцать минут начинается обеденное время. Везде будут толпы народа. Значит, когда он получит статуэтку, избавиться от девушки будет нелегко, особенно учитывая ее требование, чтобы они были только вдвоем. Времени у него будет в обрез. Он не ошибся – она достойный противник.
Ровно через четверть часа Алекс и его странная молчаливая спутница вышли из гостиничного номера. Он так и не решил, оставлять ее в живых или убрать. И уже только оттого, что ему приходится принимать столь необратимое решение, сердце у Кордеса забилось учащенно. Он обожал вершить судьбы людей, казнить и миловать. Это действовало на него возбуждающе, как наркотик.
* * *
Что-то не так. Блю замешкалась на церковных ступенях, разрываемая противоречивыми чувствами. Ей приснился кошмарный сон. Она проснулась в холодном поту, не сомневаясь, что произошло нечто ужасное. Что-то произошло с Мэри Фрэнсис, хотя Блю даже догадываться не могла, что именно. Будильник, встроенный в радиоприемник, показывал полдень, когда Блю наконец пришла в себя и поняла, что нельзя терять время.Наспех одевшись, она вызвала такси и отправилась в церковь, и вот теперь, стоя на ступенях, вдруг испугалась. У нее не было никаких доказательств, одни только предчувствия. Кроме того, она боялась неизбежной встречи с Риком. Она не представляла, как заговорит с ним после того, что произошло. Он, конечно, подумает, что она просто ищет повод для встречи, но ей претила сама эта мысль. Вполне вероятно, Рик опять может отчитать и выставить ее, окатив ледяным презрением, как в прошлый раз.
Нет, честно, единственное, что могло заставить ее прийти сюда сегодня, – ужасное предчувствие, что с Мэри Фрэнсис что-то случилось. Всю ночь она боролась со своей совестью, вспоминая встречу с Риком Карузо. Конечно, он не обвинил ее прямо, но глаза яснее ясного сказали ей все, и Блю молча согласилась. Она приняла на себя ответственность за внезапно вспыхнувшую между ними страсть, она мучила себя за это… пока не поняла, что он с ней сделал. Что сделал с ней каждый, кого она любила в своей жизни.
Горечь охватила ее, горечь и обида.
Просто поразительно, как велика эта готовность мужчин обвинить ее в собственных слабостях. Ее отец сделал это, промолчав, и с тех пор ей было совершенно безразлично, что думают о ней другие. Мать повесила на нее ярлык – и все согласились: она ни на что не годится, она – шлюха. Что ж, Блю не собиралась разочаровывать их. Но от служителя церкви она все же не ожидала подобной черствости. Наверное, поэтому и позволила себе увлечься Риком Карузо.
Когда Блю вошла, она увидела в церковном офисе Марианну Дельгадо. Испанка беспомощно смотрела на погром в комнате; по лицу ее катились слезы. Рабочий стол был перевернут, все, что стояло или лежало на нем свалилось на пол в одну кучу, компьютер рассыпался, словно дешевая детская игрушка, и уже явно не подлежал ремонту. Все фотографии и благодарности в рамках были сорваны со стен, разорваны и разбиты вдребезги.
– Посмотри, прошептала она, обращаясь к Блю, – посмотри, что они сделали с офисом преподобного отца Рика. За что? Он такой хороший… – Она опустилась на колени и принялась что-то искать на полу, наконец нашла – телефон.
– Что ты хочешь сделать? – спросила Блю.
– Позвонить в полицию – сообщить о хулиганстве.
– Нет-нет, не надо…
Марианна растерянно посмотрела на нее.
– Почему не надо?
– Не сейчас, прошу тебя, – покачала головой Блю. OHa поняла, что виноваты в этом разгроме не подростки-вандалы. Это – дело рук Рика Карузо. Он сделал это из-за нее. Она виновата во всем. Она довела человека до того, что он разгромил собственный офис, уничтожил все благодарности за работу, все, что было дорого ему. Слова матери ударили ее, словно хлыст. Только теперь Блю поняла, что мать права: она ни на что не годится.
Глава 16
– Ты спрятала статуэтку здесь? – Алекс потерял дар речи. Такси остановилось у отеля «Бонавентура», огромного футуристического здания, расположенного в самом центре Лос-Анджелеса.
Мэри Фрэнсис наверняка бы улыбнулась, только у нее свело скулы. Похоже, при мысли, что национальное, достояние спрятано здесь, в центре города, его «финансовом сердце», Кордесу стало не по себе. Но она выбрала «Бонавентуру» именно потому, чтб здесь всегда толчется много народа.
– Нам придется войти внутрь, – сказала она и крепче сжала кожаный рюкзачок на коленях.
– Ты что, за дурака меня принимаешь? – Кордес резко повернулся к ней, с отвратительной улыбочкой, обнажившей ровные белые зубы. Если ты надеешься надуть меня, – сказал он с угрозой, – тысячи твоих кусочков найдут в мусорных баках по всему городу.
– Я не собираюсь обманывать вас, – заверила она его шепотом.
Рука Алекса нырнула под пиджак – так, чтобы только ей было видно, он показал пистолет с глушителем.
Мэри Фрэнсис оценила его размеры. По спине пробежал холодок, кожа покрылась мурашками, а сердце будто остановилось. От оружия веяло смертью, и от Алекса тоже. Она-то считала, что Уэбб Кальдерон воплощение зла, но этот человек – ходячая камера ужасов. Улыбка его подобна маске смерти.
– Думаешь, я не решусь прикончить тебя там, внутри? Думаешь, не решусь? – Он кивнул в сторону отеля. – Меня никто не увидит, – сказал он со смехом, – все будут заняты женщиной, упавшей на пол с пулей в голове. Да меня и к ответственности привлечь нельзя. Даже если я спущу курок на глазах у свидетелей, Меня никто не коснется. Я – сын главы иностранного государства, у меня дипломатическая неприкосновенность.
Она потянулась к шее, и пальцы невольно сжались в кулак, когда она вспомнила, что медальона там нет. Уэббу Кальдерону защита нужна больше, чем ей, но она не позволила себе думать сейчас об этом. Иначе у нее не останется сил, она просто сломается.
Она рассудила, что Кордес, вполне возможно, просто блефует. Маловероятно, что между Сан-Карлосоми Соединенными Штатами установлены дипломатические отношения. Но спорить она не собиралась, ни на секунду не сомневаясь, что угрозу он выполнит.
Она посмотрела на Алекса, и ее охватил ужас: в его ледяных глазах она прочитала приговор себе.
Алехандро Кордес убьет ее.
Она попыталась убедить себя, что ей это померещилось. Уже сорок восемь часов она не спала, все это время у нее не было во рту ни крошки, она измучилась и обессилила. Вполне возможно, у нее начались галлюцинации. Мысли смешались, перед глазами все поплыло. Предчувствие неизбежной смерти сдавило горло, душило подобно веревке. Она задыхалась. Он точно убьет ее. Даже если она отдаст ему статуэтку, он все равно выстрелит ей в спину. Угаснет мозг, уйдут в небытие последняя мысль, верования, надежды – все, что сейчас представляет собой Мэри Фрэнсис.
Мэри Фрэнсис наверняка бы улыбнулась, только у нее свело скулы. Похоже, при мысли, что национальное, достояние спрятано здесь, в центре города, его «финансовом сердце», Кордесу стало не по себе. Но она выбрала «Бонавентуру» именно потому, чтб здесь всегда толчется много народа.
– Нам придется войти внутрь, – сказала она и крепче сжала кожаный рюкзачок на коленях.
– Ты что, за дурака меня принимаешь? – Кордес резко повернулся к ней, с отвратительной улыбочкой, обнажившей ровные белые зубы. Если ты надеешься надуть меня, – сказал он с угрозой, – тысячи твоих кусочков найдут в мусорных баках по всему городу.
– Я не собираюсь обманывать вас, – заверила она его шепотом.
Рука Алекса нырнула под пиджак – так, чтобы только ей было видно, он показал пистолет с глушителем.
Мэри Фрэнсис оценила его размеры. По спине пробежал холодок, кожа покрылась мурашками, а сердце будто остановилось. От оружия веяло смертью, и от Алекса тоже. Она-то считала, что Уэбб Кальдерон воплощение зла, но этот человек – ходячая камера ужасов. Улыбка его подобна маске смерти.
– Думаешь, я не решусь прикончить тебя там, внутри? Думаешь, не решусь? – Он кивнул в сторону отеля. – Меня никто не увидит, – сказал он со смехом, – все будут заняты женщиной, упавшей на пол с пулей в голове. Да меня и к ответственности привлечь нельзя. Даже если я спущу курок на глазах у свидетелей, Меня никто не коснется. Я – сын главы иностранного государства, у меня дипломатическая неприкосновенность.
Она потянулась к шее, и пальцы невольно сжались в кулак, когда она вспомнила, что медальона там нет. Уэббу Кальдерону защита нужна больше, чем ей, но она не позволила себе думать сейчас об этом. Иначе у нее не останется сил, она просто сломается.
Она рассудила, что Кордес, вполне возможно, просто блефует. Маловероятно, что между Сан-Карлосоми Соединенными Штатами установлены дипломатические отношения. Но спорить она не собиралась, ни на секунду не сомневаясь, что угрозу он выполнит.
Она посмотрела на Алекса, и ее охватил ужас: в его ледяных глазах она прочитала приговор себе.
Алехандро Кордес убьет ее.
Она попыталась убедить себя, что ей это померещилось. Уже сорок восемь часов она не спала, все это время у нее не было во рту ни крошки, она измучилась и обессилила. Вполне возможно, у нее начались галлюцинации. Мысли смешались, перед глазами все поплыло. Предчувствие неизбежной смерти сдавило горло, душило подобно веревке. Она задыхалась. Он точно убьет ее. Даже если она отдаст ему статуэтку, он все равно выстрелит ей в спину. Угаснет мозг, уйдут в небытие последняя мысль, верования, надежды – все, что сейчас представляет собой Мэри Фрэнсис.