Фостер Алан Дин. Приговоренный к призме

 
   — Знаешь, — глубокомысленно сказал библиотека, — я никак не могу понять, зачем вам, органическим, нужно убивать и потреблять другие органические существа, ведь необходимые вам для жизни вещества можно добывать прямо из земли. Я думаю, твоя модифицированная метаболическая система сможет это сделать. Это будет эффективнее, ты сэкономишь время.
   — Вряд ли я смогу есть грязь… — сказал Эван и подумал: «Хорошо, что они еще не вставили в тебя мигающие лампочки. Кто ты теперь, все еще человек, или уже нет? Может быть, Эже и другие считают, что ты стал похож на них?»
   — Ты можешь встать? — спросил Эже.
   Эван кивнул, уперся ладонями в землю и поднялся. Он думал, что задребезжит, но пустые места внутри его тела были заполнены прозрачным антисептическим гелем. Остальные органы, как оказалось, тоже были уже не на углеродной основе.
   Он не чувствовал голода — пока он спал, врачи накормили его через трубки. Не только его желудок, но и новый орган для хранения и распределения энергии были заполнены глюкозой и прочими веществами, необходимыми для метаболизма.
   — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Эже.
   — На десять килограммов легче. — Эван немного размялся, боли не было.
   Нагнулся и легко достал до земли пальцами. Он чувствовал себя превосходно, если не считать непривычного впечатления от прозрачного торса.
   — Тебе повезло, что твои репродуктивные органы не пострадали от шервана, — подбодрил его второй врач. — Их, так же как и твой мозг, мы вряд ли смогли бы заменить на новые.
   — Да уж, повезло. Мне хочется прыгать от счастья. — Эван представил себе, какой вид был бы у этих органов, если бы их коснулась фантазия его врачей.
   — То, что вы сделали, потрясающе. Выбросили сердце, легкие и прочее, и сделали новые, лучше прежних.
   — Их строение не очень простое, а мы раньше изучали лишь похожие органические системы, — заметил первый врач. — В конце концов, тело — лишь аппарат для перемещения мозга в нужное место. Разведчику удалось отговорить нас от дальнейших усовершенствований твоего тела.
   Эван с благодарностью посмотрел на Эже.
   — А какие усовершенствования вы хотели бы сделать?
   — Во-первых, — начал второй врач, — мы хотели предусмотреть возможность замены твоей абсурдной системы окисления на такую, как у нас.
   — Спасибо, — ответил Эван, — но самой вашей замечательной идеей было все-таки сделать мне прозрачную кожу, теперь каждый может с интересом разглядывать мои потроха.
   — Мы можем заменить ее непрозрачной пленкой, и даже подобрать такой цвет, как у твоей оставшейся естественной кожи.
   — Только не теперь, ради Бога, как-нибудь в другой раз.
   — Все сделано из прочнейших материалов, — сказал первый врач. -
   Процессор следил за этим. Из прочных, но мягких, чтобы не травмировать оставшиеся естественные органы.
   — Вы спасли мне жизнь. Я очень благодарен вам. Пусть даже и были бы некоторые неудобства.
   — Ты должен позволить нам заменить тебе всю систему энергоснабжения,
   — настаивал второй врач.
   Эже заступился за Эвана:
   — Оставь его в покое, Эван и так уже настрадался, физически и морально. И все за одни сутки. Поставь себя на его место. Хотел бы я посмотреть на тебя, как ты проснешься одним прекрасным утром и вдруг обнаружишь, что вместо глаз у тебя мягкие органические шары, плавающие в углублениях, называемых глазницами.
   — Какой кошмар!
   Разведчик повернулся к своему отремонтированному другу.
   — Ты пришел изучить нашу жизнь, но при этом, похоже, изучил ее ближе, чем тебе хотелось бы.
   — Верно говоришь. Никак не ожидал столь близкого знакомства, — хохотнул Эван. Он понемногу привыкал к новому состоянию. — По возвращении я буду в центре внимания. Не хочет ли кто-нибудь из вас составить мне компанию?
   Эван подумал о том, как он вернется с впечатлениями о врачах, оперировавших смертельно раненого человека, как врачи заменили безнадежно разрушенные органические органы на кремниевые.
   — Вначале мы должны добраться до маяка, — напомнил Эже. — Может быть, твое мировоззрение изменилось вместе с телом?
   — Нет. Я остался человеком, как и был. Изменилось только мое восприятие мира, — сообщил он доверительно Эже. — Одно лишь восприятие.
   Ничего, что у него теперь искусственное сердце и легкие. Всего лишь разные методы хирургии. Команда органических хирургов не смогла бы спасти его обычными человеческими методами.
   Нижняя часть его скафандра сохранилась и была отремонтирована бойцами. Эван надел остатки скафандра, сожалея об утрате. Может быть, они смогут восстановить скафандр полностью.
   — Мы близки к цели. — Эже заволновался, что для него было нехарактерно. Волнение Эже хорошо было видно. Эван знал, что Эже, когда волнуется, начинает слегка флюоресцировать. — Я слышу сигнал маяка.
   — Я тоже, — сказал библиотека, — хотя мой слух не такой острый, как у разведчика.
   Эван, как видно, был тут не единственным, думающим о предстоящей встрече. Если, конечно, они там кого-нибудь встретят.
   Они поднялись на вершину крутого холма, пробираясь сквозь низкую растительность, как будто сделанную из топазов. С вершины холма они увидели внизу небольшую долину. Мартины Офемерт нигде не было видно. Было нечто совсем другое.
   — Вот где находится твой маяк, — тихо сказал Эже. — Твоего товарища тут нет. Боюсь, он разделил участь других органических существ.
   — Я никогда не видел такого за всю свою жизнь, признался библиотека, хранящий все знания, накопленные членами Ассоциативы. — Я думаю, нам лучше уйти отсюда.
   Эван жадно всматривался в долину. Там не было привычной кремниевой и кремнийорганической флоры. И даже места для нее не было. Вся долина была заполнена одним-единственным организмом, находящимся в непрерывном движении. Даже новые глаза Эвана не смогли заметить какой-либо закономерности в этом суетящемся хаосе невиданной буйной жизни, от которой рябило в глазах. Там и здесь высовывались антенны из выпуклостей, многочисленные конечности всех видов цеплялись за любой открывшийся клочок земли или освободившейся растительности. Щупальца и лапы, усики и клешни…
   Розовые полусферы висели колоссальными гроздьями, украшенные тонкими голубыми и зелеными полосками. Из этих кровавых букетов торчали ромбовидные растения с черными вкраплениями, они пульсировали, как гигантские легкие. Многочисленные конечности двигались без всякого порядка и ритма.
   — Хаос, — пробормотал один из врачей. — Как могла возникнуть такая чудовищная форма жизни, какой несчастный случай привел к этому безумию?
   — Где же маяк? — подумал Эван, с ужасом догадываясь об этом, глядя на катастрофически агрессивную жизнь, невесть откуда взявшуюся в долине.
   Эже показал на волнующееся море.
   — Он погребен здесь.
   — Твои опасения оказались не лишены оснований. Мартина мертва, — сказал первый врач. — Она уничтожена вместе с десятками других, непохожими на эту новую жизнь.
   — Именно так. Смотрите, вон их останки, — Библиотека показал на поверхность вздыбливающейся массы, поднявшейся метров на тридцать над уничтоженной долиной.
   — Да, — согласился врач, — там видны конечности котаров и эвиолов, они, как видно, все еще продолжают бороться.
   — Оно поглощает свои жертвы, — прокомментировал библиотека. — Оно оставило их в живых и использует их. Это, наверное, и есть ответ на твой вопрос. Правильнее сказать, перед нами не одно существо. Здесь их сотни, объединенные некой страшной силой. Но в этом не видно никакого смысла, нет порядка, один лишь хаос.
   — Ты хочешь сказать, что поглощенные хаосом существа остаются живыми?
   — Эван пытался уловить ход мыслей Библиотеки.
   — Возможно, они остались в живых, но погибли как личности. Они не столько поглощены, сколько включены в общую массу, они кооптированы, если так можно выразиться.
   — Но как могло возникнуть такое, кто управляет этим, если, конечно, оно управляемо?
   — Не знаю. Может быть, это возникло как результат эволюции другого общества, ответ надо искать в истории этого хаоса… — Библиотека взглянул на Эвана. — Мы, повторяю, должны уйти отсюда. Твоей подруги уже нет, вернее, она жива, но находится где-то в этой хаотической массе. Смотри, под ее тяжестью проседает земля.
   — Возможно, мы видим не всю массу, — предположил Эже. — Часть массы может быть под землей.
   Увы, не успели они вдуматься в смысл этих слов, как восемь гигантских кремниевых щупалец высунулись вдруг из-под земли рядом с ними. На концах щупалец были оранжевые мощные захватывающие приспособления, напоминающие пальцы.
   Библиотека и врачи моментально оказались опутанными оранжевыми нитями, трех бойцов толстые и прочные нити окутали столь плотно, что те не могли пошевелиться и воспользоваться своими зубами. Эван попытался бежать, но тоже был схвачен. Их опускали в долину. Они были как муравьи в руках гиганта, и этим гигантом была заполнена вся долина.
   — Кооптированы! — закричал библиотека, пытаясь вырваться из цепких объятий щупалец.
   Они увидели, как на склоне холма открылось отверстие в ожидании их прибытия. В отверстии не было видно зубов, это было больше похоже на дверь. Ус длиной около метра перехватил их из оранжевых щупалец и втянул всех их внутрь.
   Дверь закрылась за ними, крыша начала опускаться.
   Быть раздавленными — не самый приятный способ уйти из жизни.
   Получится тонкий лист спрессованного мяса. Но потолок остановился в центре от пола. Глаз величиной с кулак, желтый с черным, бегал как пчела в ведре, рассматривая Эвана и его друзей.
   Стены и потолок были прочными. Снизу поползла желтая масса, ее уровень медленно повышался, затопляя пленников. Эван прикинул, что к вечеру они будут затоплены полностью.
   Эван уже представлял себе, как скверная масса вливается в его ноздри, заполняет легкие, и он задыхается. Но вскоре ему пришлось прервать свои фантазии — из вязкой массы высунулся длинный ус и пополз вверх по его груди. Эван начал стряхивать его, но тут что-то стукнуло его по голове.
 
   Когда Эван пришел в сознание, была уже ночь. Он сидел весь в желтом сиропе, прислонившись к стене. Свет от многочисленных лун Призмы серебрил небо. Эван почувствовал ус, змеившийся по его плечу к левому уху, ус нащупывал ушное отверстие.
   Справа можно было различить силуэты, наверно останки его товарищей.
   Эван не хотел, чтобы наступил завтрашний день. Библиотека и Эже — все под слоем полупрозрачной желтой массы. Может быть, еще живые, ведь им не нужен кислород. О постигшей их участи можно было только догадываться.
   Есть ли смысл кричать, звать на помощь? Эван криво усмехнулся. Он проделал трудный путь в поисках Мартины Офемерт, и вот теперь они, он и она, будут слиты вместе с сотнями других жителей Призмы в одну безумную массу.
   Он прошел десятки световых лет, чтобы погибнуть, став частью большого супа. Как глупо!
   — Неправда, — сказал неизвестный голос почти в голове Эвана.
   Очевидно, ус был средством связи, а не забытым независимым существом.
   — Всякое новое приобретение служит всеобщему благу.
   Это был новый голос, не библиотека и не Эже. Сильный, вибрирующий голос, на грани истерики. Голос самоуверенного сумасшедшего.
   — Ты уже поглощал таких как я. — Это было больше утверждением, а не вопросом.
   Ответ привел Эвана в замешательство:
   — Я видел мягкую вещь, похожую на тебя, но не смог уговорить ее соединиться со мной.
   — Неправда. У тебя есть прибор, принадлежащий тому существу, о котором ты сейчас сказал, этот прибор излучает свет и звук.
   — Прибор, о котором ты говоришь, любопытен и очарователен, и он действительно есть у меня. Но владелец этого прибора не поддался на мои уговоры и остался сам по себе.
   Другой бы на месте Эвана засмеялся или заплакал бы. Эван же сохранил самообладание, несмотря на нахлынувшие чувства. Он еще был в состоянии насладиться пикантной иронией своего положения. Замечательно! Смех! Правду говорил философ: жизнь — самый большой шутник. Эван шел, полз и карабкался по враждебной территории, надеясь выступить в роли благородного спасителя, а в самом конце пути сам оказался нуждающимся в спасении. И спасти его, возможно, могла та, которую он собирался спасти.
   Но эта мысль была еще преждевременной и маловероятной. Каким способом чудовище смогло завладеть маяком Мартины Офемерт? Эван мог попробовать догадаться как-нибудь на досуге, но неизвестно было главное — жива ли она?
   Если она съедена прожорливыми обитателями Призмы, тогда не удивительно, что ее маяк оказался здесь.
   — Чем ты расстроен? — поинтересовался голос. — Я надеюсь, что ты не пострадал?
   Эван при всей трагичности положения готов был рассмеяться.
   — Ты считаешь, мы нисколько не пострадали? Ты напал на нас, унес в эту тюрьму, залил нас этой желтой гадостью, которая, как я предполагаю, является частью тебя, и после этого ты заявляешь, что ничего особенного не произошло?
   — Я думаю, с вами все в порядке. Вы участвуете в великом эксперименте.
   — Что за эксперимент?
   — Эксперимент — это я. Я — интегратор. Я — это вы, а вы — это я. Все станут мной, и я стану всеми.
   Не новая философия, размышлял Эван. Если заглянуть в историю, такое было присуще многим тиранам и диктаторам. Но вряд ли когда-нибудь это воплощалось на биологическом уровне. Моя смерть будет поистине уникальной, он будет убит колоссальной маниакальной меланомой.
   — Войдут все. Особенно я ценю интеллигентность. Ты и твои товарищи — интеллигентны. Они пришли из Ассоциативы, но я — самая большая Ассоциатива из всех, что были, из всех, что будут. Я — единственная истинная
   Ассоциатива.
   — Ты — не Ассоциатива, потому что ты хаотичен и не организован. -
   Эван узнал голос библиотеки, звучавший теперь горько и обвинительно, но очень слабо.
   — Организация будет потом. Я интегратор, и моя цель — объединить все формы жизни в один огромный механизм, это будет Ассоциатива во всем мире, и ничего, кроме нее.
   Библиотека, обессиленный и беспомощный, не соглашался:
   — Твой рост так же хаотичен, как и твои намерения, ты не Ассоциатива, а анархия, ты не интегрирован.
   — Для создания организации надо только интегрировать достаточное разнообразие форм жизни. Это пока не сделано.
   — Ты не понимаешь себя. Ты можешь расти количественно, но не качественно. Высокая организация не возникнет сама собой.
   — Ты — лишь фрагмент, — с презрением ответил Интегратор — Что ты можешь знать? У меня есть несколько библиотек, и каждая отдает мне свои знания.
   — У тебя есть их знания, таланты, но ты не можешь использовать их как следует, потому что ты лишил их индивидуальности. Они уже не могут спорить, обсуждать и сравнивать. Они могут только накапливать данные. Ты уничтожил в них самое ценное.
   — В истинной Ассоциативе нет места индивидуализму. Ты оценишь это, уверяю тебя. Ты обретешь свое истинное достоинство библиотеки, как части великого ценного.
   — Без индивидуальности не может быть новаторства, а значит, развития.
   Ты будешь расти, но не будешь созревать. Ты сможешь повторять, но не сможешь творить. Ты не способен оригинально мыслить.
   — Ты не прав, не являюсь ли я сам самой оригинальной идеей? Ты, наверное, нигде и никогда не видел такого?
   — Только в ночных кошмарах, — пробормотал Эван.
   — Ты — сумасшедший, — добавил библиотека, — и не понимаешь этого. -
   Индивидуальности не могут быть интегрированы силой.
   — Нет, ты не прав! Это можно и нужно сделать. Я сделал это.
   Поверхность Интегратора вокруг Эвана сверкала ярким зеленым светом, выплескивая свои чувства, этот свет был воплощенным криком.
   — Ты прав, — тихо сказал Эван. — Это можно сделать. — Он почувствовал удивление товарищей. — Это возможно, и доказательством являюсь я.
   Посмотри: я, воины, библиотека, врачи и разведчик, собиратель и сканер, все в одном. Ты не можешь объединить два Интегратора.
   — Именно так, — подтвердил Эже, уловив мысль Эвана. — Отпусти нас.
   — Нет, меня не так просто обмануть. Во мне много чисто органических форм жизни. Некоторые полезны, другие бесполезны, но я ни от кого не отказываюсь. Когда-нибудь любой может оказаться полезным.
   — Ты пойми простую вещь, — снова вмешался Эван. — Я не питаюсь светом, мне нужен кислород. Как только эта желтая масса покроет меня, я умру.
   — Это не важно. Я буду использовать твои останки, как я это делаю со многими подобными тебе мягкими телами. — Для иллюстрации сказанного десятки конечностей вылезли из поверхности и закружились в хороводе вокруг
   Эвана. Когда-то они принадлежали их первоначальным владельцам. Эвана чуть не вывернуло наизнанку.
   — Когда ты полностью интегрируешься, тоже вступишь в этот кооператив,
   — любезно ободрил его Интегратор.
   Интегратор хочет показать себя во всем блеске, подумал Эван, подобно тому, как дешевое дерево оклеивают тонкими листами дерева ценной породы, когда изготовляют мебель. Эвану предстояло влиться в поток сотен и тысяч несчастных. Его мозги будут помещены в одно место, глаза в другое, уши в третье, куда сочтет нужным Интегратор. Интегратор поглотит все разумное на планете, если его не остановит непредвиденная катастрофа. И когда поглощено будет все, чем тогда займется Интегратор? Интересный вопрос.
   Эван передавал свои размышления по радиосвязи друзьям, но те не отвечали. Может быть, у них уже изъято коммуникационное оборудование. Или они слышали, но не могли ответить. Как только солнечный свет упадет на их рецепторы, они оживут. В отличие от Эвана. Эван задохнется, как только его голова погрузится в сиропообразную жидкость. К утру его судьба будет решена. И даже, если выберется отсюда, все равно погибнет от голода и жажды.
   Страх и напряжение, беспокойство и тревога истощали его силы, он погружался в сон. Если ему повезет, он задохнется прежде, чем проснется.

Глава 13

   Но даже такого подарка судьбы он был лишен. Утреннее солнце разбудило его, когда желтая масса достигла его подбородка, свободной оставалась лишь голова. Скоро Эван попробует это вещество на вкус. Может быть, проглотить что-нибудь, чтобы быстрее умереть?
   Эже и товарищи не отвечали на вопросы Эвана. Возможно, Интегратор уже управлял ими. Эван с благодарностью вспоминал их мастерскую работу, глядя на восходящее солнце сделанными ими глазами. Не долго пришлось ему наслаждаться новым восприятием мира.
   Вдруг Интегратор начал содрогаться под ним, началась штормовая качка.
   Мощные вспышки красного света заставляли Интегратора биться в конвульсиях.
   Свет бил в бурлящую толщу не несколько метров ниже того места, где был заключен Эван с товарищами. Желтая масса начала таять и стекать вниз.
   Красный луч света бороздил поверхность Интегратора. Громадные щупальца, клешни и лапы взметнулись над долиной, пытаясь закрыться от уничтожающего света, но их усилия были напрасны. Не понимая, что происходит, Эван молился, чтобы луч не попал в него.
   Библиотека смог подать еле различимый сигнал в ответ на запрос Эвана:
   — Не знаю, каков источник света, но он не причинит нам большего вреда, чем Интегратор, хотя лучше не попадать под луч.
   — Это, похоже, баррин. — Эван прислушался, пытаясь понять, откуда исходит голос. Это говорил один из воинов. — Очень похоже на баррина, но намного мощнее.
   — Что это такое, баррин?
   — Это редкое существо, живущее отшельником, оно защищается от своих врагов ярким пучком света.
   Эван почувствовал смущение всезнающего Библиотеки.
   — Хотелось бы посмотреть на это. Хороший пример тот, как можно бороться с Интегратором.
   Эван имел лучший обзор, чем его товарищи, но видел немногим больше.
   Источник пучка сливался с восходящим солнцем, и в ослепительном сиянии рассмотреть что-либо было невозможно.
   — Кажется, я кое-что вижу! — заговорил второй врач. — Он не больше баррина, но другой формы. Когда солнце поднимется выше, я смогу рассмотреть все как следует.
   У Интегратора начались спазмы. Изрядный кусок откололся от него, медленно сползая по земле. Интегратор впал в неистовство. Щупальца и клешни всюду цеплялись за грунт, земля содрогалась. Отколовшаяся от
   Интегратора часть пыталась подняться, но неумолимо сползала в долину.
   Красный луч приблизился к Эвану, и он закрыл глаза. Если попадет в меня, думал Эван, смерть будет быстрой и легкой, это все же лучше, чем грозившее мне медленное потопление. Но смертоносный луч пощадил его, сфокусировавшись на желтой кремниевой массе. Вязкое вещество разжижалось и стекало. Луч был чертовски горяч, желтая масса вскипала и исчезала на глазах. Эван и его друзья оказались на свободе. Ноги, бывшие в долгом заточении, затекли, Эван упал.
   У его товарищей не было таких проблем, и они поспешили к нему на помощь. Два бойца схватили его за руки и потащили подальше от агонизирующего Интегратора, мучимого недосягаемым противником, и уже не обращавшего на них внимания.
   На полпути к вершине холма, когда Эван уже пытался встать на ноги, послышался голос со стороны восходящего солнца, уверенный и четкий.
   — Быстрее поднимайтесь и уходите. Если Интегратор очухается, вам не будет спасения.
   Это был голос человека.
   — Я — Мартина Офемерт. Быстрее уходите.
   Значит, каким-то образом ей удалось избежать порабощения, и у нее даже есть оружие, лазер или что-то более мощное. Эван изо всех сил заставлял идти свои затекшие ноги, ковыляя вверх. За ним двигались Эже и остальные, жадно направляя свои рецепторы на солнце. Эван полз и бежал, спотыкаясь, взбирался по крутому склону, цепляясь за колючую растительность, не обращая внимания на возникавшие на лице царапины.
   Прозрачная пленка на торсе и скафандр на нижней половине тела защищали от повреждений все, кроме лица.
   Наконец, они вскарабкались на вершину и оглянулись. В долине оранжевый кремниевый океан бился в судорогах.
   — Спасибо тебе, — Эван искал глазами фигуру посреди солнечного сияния, — мы били близки к гибели, ты спасла нас от смерти.
   — Теперь вы в безопасности. — До Эвана дошло, наконец, что голоса
   Мартины он не слышал, а принимал ее сигналы через устройство, вживленное в его мозг, как принимал сигналы от Эже, библиотеки и врача. Как Мартина смогла это? Призма добавила еще одну загадку к нараставшему с каждым днем скопищу нераскрытых тайн.
   — Вы свободны, члены Ассоциативы. А этого гада я убью. — Эван вдруг с ужасом понял, что речь идет о нем. Он не знал, что и сказать на это.
   Мартина продолжала:
   — Я не хотела предоставить это удовольствие Интегратору. Я хочу увидеть, как ты будешь трепетать перед смертью, но сейчас я не могу увидеть, каким будет твое лицо, когда придет твоя смерть. Я дождусь, когда увижу его, и тогда убью.
   Эван почувствовал, что может разрыдаться.
   — Что ты сделал в лагере, подлый, жалкий ублюдок? Ты прошел на маяк, я так и думала, я молилась, чтобы это случилось. Ты ведь не мог успокоиться, не доведя свое дело до конца.
   Прикрыв рукой глаза от солнечного света, Эван лихорадочно высматривал невидимую потенциальную убийцу.
   — За что ты хочешь убить меня? Я не сделал ничего плохого на станции.
   Я шел спасать тебя. — На всякий случай он спрятался за некое подобие бревна. Красная смерть была рядом, пока он говорил с Мартиной. Но вдруг она отодвинулась. Голос единственной из оставшихся в живых на станции
   Призмы сказал смущенно:
   — Так ты не Гумула? Где же Гумула?
   Эван сел, продолжая всматриваться в лес. Даже его модифицированные глаза с трудом выдерживали яркие блики солнечного света.
   — Кто такой Гумула? Это имя мне ничего не говорит. А, кажется, вспомнил! Арин Гумула, это техник со станции?
   — Арам, а не Арин, — поправила Мартина. — Да, так его зовут. Я думала, что это ты привел своих тварей прикончить меня, довершить свое дело.
   Эван вздохнул с облегчением.
   — Наш разговор был бы более осмысленным, если бы ты объяснила мне кое-что. Я Эван Орджелл, из компании «Аврора» с Самстэда. Я послан сюда выяснить, почему со станции нет вестей вот уже несколько месяцев.
   — Они послали тебя одного? — недоверчиво спросила она.
   — Нет, со мной был МВМ, самая новая модель, лабораторный образец. Но он оказался плохим.
   Женщина хихикнула:
   — Для Призмы это, что слону дробина!
   — Я решил искать твой маяк. Мне повезло, по дороге я встретил друзей,
   — он махнул в сторону Эже и товарищей, счищавших с себя желтую гадость. -
   Когда чудовище изорвало меня, они спасли мне жизнь, и даже усовершенствовали мое тело. В это трудно поверить, но… — Он почувствовал на себе пристальный взгляд. — Они отлично сработали. Врачи Ассоциативы — настоящие кудесники. Они революционизируют весь курс нашей медицины. Я шел на твой маяк, и он привел меня сюда. — Эван кивнул на долину. Интегратор уже казался лишь прошедшим дурным сном.
   — Интегратор пытался поглотить и меня, но это оказалось не простым делом.
   — Но ты вооружена, а я безоружен.
   — Да, у меня есть неплохое оружие. Интегратор хотел меня использовать, но я сама решила использовать его. Я подарила ему маяк, зная, что Гумула пойдет на его сигналы. Вместо Гумулы, к сожалению, попались вы. Я подумала, что это он пришел, и не могла понять, почему рядом с ним члены Ассоциативы. Неужели вы нигде не встречали Гумулу?
   — Я нашел его мертвым, как и все остальные на станции. Разве ты не знала об этом?