Фостер Алан Дин. Путешествие в город мертвых

   — Достаточно, чтобы помешать путешествию. Но она поднимается за
   Топапасирут.
   Этьен махнул рукой в сторону узкого, невероятно глубокого каньона:
   — А я думал, это и есть Топапасирут.
   Тилл сделал удивленно-отрицательный жест.
   — Нет. Если ты хочешь увидеть это, то оно дальше. Нам придется вернуться, чтобы этого достичь. Если, конечно, ты считаешь, что твоя лодка духов не способна идти дальше.
   — Надо возвращаться, Этьен, — сказала Лира. — С каждым часом мы расходуем все больше сил для того, чтобы покрыть все меньшее расстояние.
   Можешь ли ты подсчитать, сколько нам еще проплыть, чтобы убедиться, что у нас нет больше сил?
   — Скоро. Так ты говоришь, что есть путь вокруг Топапасирута, Тилл?
   — Сверху, да. За ним — не знаю. Я не был там. Но я смотрел на
   Топапасирут. Если ты хочешь посмотреть на него, тебе нужно оставить судно.
   — Оставить? Где?
   — Вернись к трещине. Не думаю, что там есть бухта, но твоя лодка может подняться, как птица, из воды.
   Этьен посмотрел на Лиру.
   — Тебе принимать решение, Этьен. Ты же геолог.
   — Однако не гидролог.
   — Но продолжая плыть дальше и дальше, мы придем к гибели. Такая уж река.
   Этьен взглянул на Тилла:
   — Восточная стена, ты сказал?
   Тсла кивнул. Этьен повернулся к приборам. Не желая рисковать и разворачивать судно при таком течении, он поднял его над водой и повернул, плавно опустив на воду. Быстрое течение подхватило корабль. Он тратил энергию только на повороты.
   — Это — наш лучший шанс, Этьен. Мы должны посмотреть, что наверху.
   — Я знаю, каньон должен расшириться где-то дальше. Мне не нравится этот путь к арктическим широтам. Слишком много эрозии. Где-то там над нами геологическая аномалия.
   — И у нее есть название. Не может ли это быть другой большой водопад, вроде Купаррагой над Турпутом?
   — Нет, и в этом я уверен. Вода здесь не ведет себя так. Нет никаких признаков быстрого подъема. Фотограмметрические исследования были достаточно надежны. Вот что я не могу понять, так это усиливающееся течение. Но если Топапасирут — самая узкая часть каньона, надо посмотреть, как река выглядит дальше. Быть может, мы сможем пройти это место на реактивной тяге.
   В середине дня они вернулись к тому месту, которое указал Тилл. Этьен с помощью воздушных крыльев снова поднял судно над водой и посадил его на берег подальше от воды.
   Трещина, о которой говорил Тилл, оказалась проломом в Баршаягадской стене, по которому дорога уходила далеко вверх.
   — Теперь мы будем подниматься, — сказал Тилл.
   — И долго?
   — Несколько дней, по крайней мере.
   — Хомату это не понравится, — пробормотал Этьен, посмотрев вверх.
   — А почему бы нам не оставить его следить за кораблем? — предложила
   Лира.
   — Разумно. Мы оставим с ним одного из носильщиков. Не думаю, что
   Хомат будет сожалеть об упущенном шансе посмотреть на место рождения всех речных дьяволов.
   — Я пойду с вами, а всех остальных оставлю здесь, поскольку не разделяю вашего доверия к маю, — сказал Тилл.
   — Помощь Хомата неоценима, — ответил Этьен. — Без него нас бы вообще здесь не было.
   — Я не доверяю его расе.
   — На этот раз я думаю, что ты не прав, Тилл, — сказала Лира.
   Этьен впервые услышал, как его жена оспаривает мнение тсла. Тилл ответил жестом безразличия.
   — Тогда я прикажу, чтобы Сувд остался с ним. Его рана почти зажила, и он последит за твоим имуществом… а заодно и за другим сторожем.
 
   Они поднимались наверх, и по мере их подъема температура падала.
   Редоулы вынуждены были надеть одежду потеплее. Тилл и носильщики нацепили тоги с капюшонами. Поскольку встреч с деревенскими жителями, у которых можно было бы что-то купить, не было, весь запас продовольствия они несли на себе. На высоте пяти тысяч метров Лире стало трудновато дышать. При сгущенной атмосфере Тсламайны пять тысяч метров соответствовали трем с половиной тысячам метров на Терре или около того.
   Когда путешественники поднялись достаточно высоко, облака вдруг разредились. Над ними выросла года, которая возвышалась над краем Гунтали.
   Они отдыхали, а Этьен разглядывал гору.
   — Одиннадцать тысяч метров. В основном обледенелая, — заметил он.
   — Аракунга, — сказал Тилл.
   Этьен заметил, что теперь все тсла надели теплую одежду. Они находились на высоте на две тысячи метров выше, чем Турпут, верхний предел для экологической зоны тсла. Они могли подниматься выше, но им было уже не так удобно.
   После нескольких дней подъема на восток они повернули на север. Этьен ожидал, что Тилл будет продолжать двигаться в этом направлении, но он ошибся. На второй день они пошли на запад. Вечером Редоулы услышали гром.
   Они ожидали увидеть еще один водопад, который бы извергся в реку с пяти тысяч метров. Но Тилл вел их не к водопаду. Это был Топапасирут.
   Наверное, это отец всех водопадов, думал Этьен, все еще не веря
   Тиллу, который отрицал это. На четвертый день грохот стал таким невыносимым, что им приходилось объясняться только знаками. Редоулы, правда, могли переговариваться через свои компьютеры на запястье, но тсла объяснялись исключительно жестами. Вокруг стало очень сыро. Камни блестели от влаги. Стоял туман, небо же оставалось чистым.
   Напрасно Этьен искал каких-либо следов ожидаемого им каскада. Когда наконец они достигли края, все стало ясно.
   Шел дождь снизу вверх! Зажатый в узкой горловине Баршаягада, Скар вдруг делал резкий, неожиданный поворот с юга на запад. В результате быстро текущая река выстреливала в северный утес, который лежал у основания горы Аракунга на пять тысяч метров под их ногами. В результате брызги поднимались вверх на огромную высоту.
   Тилл начал объяснять что-то жестами, но никак невозможно было описать этот удивительный вид внизу.
   Этьен понял, что это и есть — Топапасирут, место рождения всех речных дьяволов. Тилл был более чем прав, когда настаивал, что ни одной лодке невозможно пройти через Это место. Их судно тоже не смогло бы подняться на такую высоту.
   На противоположной стороне каньона возвышалась колоссальная глыба, перед которой даже Аракунга казалась карликом.
   — Промпадж! — прокричал Тилл в ухо Этьену.
   — Четырнадцать тысяч двести метров, — проинформировал Этьен Лиру с помощью компьютера. — Невообразимая махина. Я думаю, два пика когда-то были ближе, чем сейчас. Смотри, как река изгибается к западу, прежде чем повернуть снова к югу! Тсламайна сейчас сейсмически стабильна. Но несколько эонов назад здесь, вероятно, был целый ад землетрясений. Видишь?
   — Он указал на отдельный слой в каньоне. — Эта секция сползла на восток. К югу отсюда земля двинулась на запад. В результате Скар сдвинулся с севера на восток на несколько километров. Как я рад, что не был тогда тут.
   — А я не рада, что здесь сейчас, — ответила Лира. — Пойдем отсюда, здесь холодно и сыро.
   Они сделали снимки, провели некоторые измерения, потом повернули обратно, оставляя за собой облака, склоны, Топапасирут, гром, дождь и гигантский массив, называемый Промпадж.
   Ночью они сделали привал в маленькой пещере, чтобы обсушиться у большого костра. Этьен с интересом смотрел, как носильщики расчесывали друг другу мех. Редоулы мало разговаривали. Какой смысл говорить о том, что и так очевидно. Их экспедиция подошла к концу. Перед ними встала непреодолимая преграда.
   Носильщики закончили расчесывать мех, оделись и снова собрались у костра погреться. Пока его товарищи ели, Тилл обратился к Этьену:
   — Что будешь делать, Ученый Этьен? Может ли лодка духов преодолеть эту преграду, именуемую Топапасирут?
   — Нет, — ответил грустно Этьен. — У нас есть другие машины, которые могут летать по воздуху и посрамить любую птицу. Но не здесь. Мы избрали путешествие по воде. Наш корабль — все, что у нас есть. Ты был прав, Тилл, я прошу прощения за то, что сомневался.
   — Просто ты не видел Топапасирут, Этьен. Никто не верит, пока не увидит.
   — Ну что ж поделаешь… — Лира была не так разочарована, как муж, хотя старалась по возможности выразить ему свое сочувствие. Если они не смогут продолжить путешествие, им придется вернуться обратно. А у нее еще так много работы среди тсла. — Ты был остановлен геологическим феноменом,
   Этьен. Разве можно придумать более удачное завершение для отчета? Подумай о том, какую реакцию среди коллег встретит твое описание этого места.
   Может быть, когда-нибудь мы еще вернемся сюда на аэрокаре.
   Этьен смотрел себе под ноги. Теперь он с решимостью поднял глаза.
   — Они будут потрясены, но это не будет окончанием моего отчета.
   — Этьен, — мягко сказала Лира, — мы не сможем преодолеть это. Все уже поняли.
   — А меня и это не остановит.
   Она вздохнула, откинувшись на спальный мешок:
   — Может быть, ты согласишься со мной утром.
   — Может быть.
   Но Этьен не согласился, он не желал быть побежденным этой рекой Скар.
   К Лире подошел Тилл:
   — Что с Этьеном?
   — Он чувствует себя несчастным, так как понимает, что не может идти дальше. А это означает, что его работа не будет завершена.
   — Но это же не его вина. По реке через Топапасирут нельзя пройти…
   Просто невозможно. Это не то же самое, что быть побитым кем-то.
   — Он понимает это, Тилл. Но он настойчив, упрям. Таков уж он, этот
   Этьен. И всегда был таким.
   — Вижу. Ученый Тсла принимает все, что неизбежно, потому что постоянное беспокойство вредит уму.
   — Правильно. Но иногда это может привести к решениям, когда для человека нет ничего невозможного. Я видела это в нем раньше. В нашем мире
   Этьен и я пользуемся большим уважением. Мы добивались успехов там, где другие терпели поражение. Поэтому эту экспедицию позволили осуществить именно нам, в то время когда другие кандидатуры были отвергнуты. Иногда,
   Тилл, слепое упрямство помогает лучше достичь цели, если другие средства не помогают.
   — А я все же не могу понять, зачем ради этого жертвовать спокойствием. Я восхищаюсь вашим отношением, но не могу одобрить его.
   На реке их ожидала радостная встреча с оставшимися на судне. Хомат не мог скрыть своего облегчения от того, что все вернулись в целости и сохранности, особенно его покровители-инопланетяне.
   — Все эти дни, — шептал он Лире, — я был вынужден находиться с этим тсла, который все время что-то бубнил и напевал сам себе. Этого достаточно, чтобы любого здорового человека сделать психом. Так вы нашли дорогу через этот Топапасирут?
   — Нет, не нашли. — К ее удивлению, Хомат расстроился.
   — А я думала, ты будешь доволен. Ведь это означает, что нам придется вернуться вниз по реке на теплые земли Скатанды. Ты не скучаешь по ним?
   — Очень скучаю, но ваши цели — мои цели, поэтому я расстроен за вас.
   — Очень приятно это слышать, Хомат.
   Лира не ожидала такой глубины чувств от мая. Он действительно расстроен, что их путешествие подошло к концу.
   Этьен углубился в беседу с Тиллом и выглядел довольно оживленным, каким не был уже несколько дней. Лира подошла к ним.
   — О чем беседуете?
   — Скажи ей, — предложил Этьен Тиллу. Его лицо горело энтузиазмом.
   — На восточном склоне горы Аракунга, — объяснил Тилл, — расположен торговый город тсла под названием Джакайе. Я не был там сам, но о нем известно в Турпуте. И творят, что за Джакайе и грядой гор река снова становится судоходной. Если вы можете доставить свое судно к этому месту, то вам удастся безопасно продолжить свое путешествие, если все действительно правда.
   — А может быть, и нет, — пробормотал Этьен. Он был озабочен. — А что, если мы сможем пройти?
   Некоторое время Лира на него просто смотрела. Потом она перевела взгляд на нижнюю часть торговой тропы. — Конечно, смогли бы! Мы возьмем судно на плечи, поднимем на пять тысяч метров… Ты, верно, рехнулся?
   Однако ее скептицизм не испортил ему настроения.
   — Нет, я уже все продумал. Видишь ли, наш корабль сделан из сверхлегких материалов. Кроме того, мы сможем его поднимать и на реактивной тяге.
   — С какой мощью?! — воскликнула она. — Мы же сожжем все запасы.
   — Нет, ты не дослушала. Мы используем реактивную тягу там, где это будет крайне необходимо. А остальное время будем пользоваться мускульной силой. Носильщики, Лира. Поставим лодку на платформу и поднимем наверх.
   Она быстро прикинула:
   — Я согласна, наше судно легкое. Но это не та легкость. Тебе нужно взять тысячу маев или тсла, чтобы поднять его на тысячу метров.
   Этьен посмотрел на Тилла:
   — Скажи ей.
   — Есть такие животные, — объяснил Тилл, — которыми пользуются на реке маи. Они называются врокупии. Маи используют их для того, чтобы тащить торговые суда против течения. Эти животные очень сильные. — Он посмотрел на Хомата. — Правильно я говорю, май?
   Проводник задумался, потом ответил:
   — Мы проплыли мимо многих торговых деревень и городов. В каждом есть несколько врокупий. Этих животных действительно используют тут, и они необычайно сильные, потому что течение здесь очень мощное.
   — Ты думаешь, нам удастся найти их в достаточном количестве? — спросил Этьен.
   — Не знаю. — Хомат задумчиво смотрел на торговую тропу.
   Надежды Лиры на возвращение в Турпут улетучились.
   — Допустим, мы найдем достаточное количество животных, чтобы выполнить эту работу, — спросила она. — Согласятся ли владельцы расстаться с ними?
   — Если мы предложим достаточную сумму денег, то конечно, — сказал
   Хомат, глядя на нее так, как если бы они обсуждали фундаментальный закон природы.
   — А чем мы заплатим?
   — Нашими товарами, — сказал Этьен, — у нас немного осталось.
   — Если мы лишимся наших запасов, то у нас ничего не останется, чтобы дать туземцам, когда мы преодолеем это место.
   — А если мы не преодолеем этого места, вопрос становится вообще бессмысленным.
   Лире нечего было возразить. Этьен повернулся к Хомату.
   — Могли бы эти врокупии поднять нас на высоту Джакайе?
   Хомат выглядел обеспокоенным.
   — Мы отправимся выше, чем привыкли эти тсла, которые с нами?
   Этьен кивнул.
   — Не уверен, но племена, живущие вверх по реке, очень гордые. Они увидят в предложении вызов, который захотят принять.
   — Они не замерзнут, это не так высоко, — сказал Этьен.
   Тилл подтвердил:
   — Многие охотники маи поднимаются выше Турпута, и кровь продолжает спокойно течь в их жилах.
   — Сколько врокупий нам понадобится? — стал размышлять Хомат. — По меньшей мере тридцать. Сорок было бы лучше. Пятьдесят — самое лучшее. А шестьдесят — просто великолепно. Но не думаю, что мы сможем найти такое большое количество желающих, даже если мы предложим им все сокровища мира.
   — Мы должны постараться, — настаивал Этьен.
   — Тогда я обращусь к брулам — так называют владельцев врокупий. -
   Лысый череп Хомата блестел на свету. Он улыбнулся. — Это ведь моя работа, не так ли?
   Этьен кивнул:
   — Тогда начнем. Лира, ты действительно уверена, что согласишься с этим моим предложением?
   Она пожала плечами:
   — Если ты решил, вряд ли я могу остановить тебя, Этьен. Хотя я считаю ошибкой жертвовать остатком наших товаров ради плана, у которого слишком много шансов провалиться. Но я не спорю, поскольку это твой последний шанс. Наш последний шанс, — поправилась она с легкой улыбкой.
   — Я обещаю, что, если мой план провалится, мы вернемся обратно в
   Турпут. Я ведь знаю, ты этого хочешь.
   Лира хотела сказать: «Я хочу того, что хочешь ты, Этьен», но не решилась. Слишком крепкие узы связывали их. Они и спорили, они и соглашались. Она согласилась и сейчас. Должна была согласиться, думая, как бы помочь мужу.
   — Вилл, как ты думаешь, тридцать врокупий справятся?
   — Я видел, как они тащили тяжелые баржи вверх по реке, — ответил тсла задумчиво. — Они очень сильные. Но я понимаю, что требуется гораздо больше силы, чтобы достичь вашей цели. Понадобится еще и сотрудничество между маями, которые будут заниматься этим делом. Врокупии смогут, я думаю, доставить твою лодку духов наверх к Джакайе. Но только если эти брулы не перессорятся между собой.
   — Они будут работать дружно! — сердито объявил Хомат. — Я сам за этим прослежу.
   — А почему ты думаешь, что они будут тебя слушаться? — откликнулся
   Тилл. — Ты приехал из далекого города-государства, лежащего на границе
   Гроаламасана. Речной народ не доверяет тем, кто пришел с земель, лежащих у океана.
   — А я не из города-государства, — гордо произнес Хомат. — Я ниоткуда.
   Я принадлежу… — Он, поколебавшись, посмотрел в сторону Этьена и Лиры. -
   Я принадлежу к этому народу.
   Этьену вдруг стало очень приятно.
   — Только не причисляй меня к вашему духовному братству, — сказала сардонически Лира. — Я ввязалась в это сумасшедшее мероприятие, но не верю в него. Если Хомат считает себя заодно с Этьеном, это его дело. Идиотизм не знает границ. — Все заулыбались.
   — У нас все получится, Лира, — обнял ее за плечи Этьен. — Вот увидишь, получится. Мы доставим судно в Джакайе в обход Топапасирута и пойдем вниз, к реке, по другой стороне. Затем снова отправимся в путь.
   — Конечно, — сказала она мягко и глубоко вздохнула. — Я хотела бы, чтобы это все скорее началось. Скорее начнется, скорее кончится.
   — Все правильно, — улыбнулся Этьен. — Но не так, как ты думаешь.
   Вниз по реке был брошен клич, что требуются самые храбрые брулы и самые сильные животные. Тем временем плотники в Таранау, городке, где
   Баршаягад начинает сужаться, сколотили под руководством Этьена и Лиры платформу, чтобы нести корабль. Легкая, прочная, на колесах, платформа была приспособлена к тому, чтобы судно могло уверенно подняться на ней с помощью реактивной тяги.
   Брулы оказались куда дружней, чем маи-горожане. Они жили по собственным законам. На их лицах была написана гордость. Лира знала от
   Хомата, что большинство брулов селились вне деревень небольшими группами, семьями. Они посвящали жизнь уходу за врокупиями и работе с ними.
   Дело повернулось так, что Редоулам не пришлось разбазаривать свои запасы. Узнав о предприятии, брулы пришли из отдаленных селений не для того, чтобы получить плату, а чтобы доказать, что их врокупии самые сильные.
   Экспедиции повезло: это обеспечивало сорок врокупий вместе со своими владельцами. После нескольких бесед с брулами врокупии были запряжены в повозку с судном в десять рядов по четыре животных в каждом. Они двигались на толстых коротких ногах, и их животы касались земли. Врокупии были мускулистыми животными с короткими квадратными головами на толстых шеях.
   Линии роговых пластинок располагались вдоль верхней губы, поворачиваясь вокруг глаз, загнувшись вниз для защиты горла.
   Вид у этих животных был просто потрясающим. За исключением нескольких желтых, все врокупии были покрыты коротким блестящим розовым мехом. Брулы сидели в мягких седлах верхом на них, разговаривая и перешучиваясь между собой, готовые пуститься в путь.
   Экспедиция готовилась в путь под мощный рев Скара. Сначала между брулами возник спор по поводу тот, чей врокупий сильнее и где его поставить. В конце концов все уладилось, и путешественники двинулись в путь.
   Врокупии тянули молча, даже там, где дорога стала круче и сложней.
   Они привыкли тянуть корабли против сильного течения, поэтому работа казалась им несложной. Этьен знал, что настоящее испытание ждет их впереди, когда придется преодолевать последнюю тысячу метров, где воздух будет холодным и разреженным.
   Дни проходили, скорость их замедлилась. Даже погонщики-брулы стали меньше шутить. Этьен и Хомат проводили среди маев каждый вечер, прислушиваясь к разговорам, опасаясь появления малодушия и разочарования.
   Напряжение достигло предела, когда они наконец прошли четырехтысячеметровую отметку, четыре пятых пути к вершине. Земляне, тсла и маи также устали, как и терпеливые врокупии. С этого времени шутки совсем прекратились, а холод начал беспокоить даже брулов. Хотя их животные оказались довольно терпеливыми, одно из них все же погибло. Дрожа от холода, оно упало и была растоптано тяжелыми ногами других врокупий, которые двигались не останавливаясь. Брулы, которые любили своих животных и раньше клялись вернуть их домой в хорошем состоянии, теперь были разочарованы. Больше всего их пугал холод. Когда температура упала до шестидесяти градусов, брулы укутались в тяжелые одежды — это все, что они могли сделать, сидя в седлах. Холодный ветер непрерывно дул со стороны
   Аракунга. Под конец кутаться стали даже Этьен и Лира.
   — Ты думаешь, нам удастся это? — спросила Лира мужа, закончив очередной подсчет оставшихся брулов.
   — Похоже, да, если мы не потеряем еще тягловых животных. Ты начинаешь верить в меня, когда я начинаю сомневаться. — Этьен подул на руки. — Если температура будет падать и дальше, нам придется достать специальные костюмы.
   Тсла тоже чувствовали себя неважно. Холод был больший, чем им приходилось выносить, когда они восходили к Топапасируту. Как объяснил
   Тилл, Джакайе расположен в верхних пределах обитания тсла. Выше этого уровня даже самые морозостойкие культуры, выращиваемые тсла, погибают. И жить можно только за счет фуража и охоты. Четыре тысячи пятьсот метров, четыре тысячи шестьсот… И чем больше напрягались нервы у Этьена, тем больше укреплялся дух Лиры.
   — Мы дойдем, Этьен. Ты всегда оказываешься прав. Мы добьемся своего.
   — Я поверю в это, когда мы поставим свой корабль на центральной площади в Джакайе. Хотел бы я знать, почему все-таки ты проникаешься все большим энтузиазмом, когда мы приближаемся к кризисной точке, а я все больше и больше волнуюсь?
   — Просто мы всегда дополняем друг друга. Вспомни: когда у меня упадок настроения, у тебя подъем. И наоборот.
   — А я думал, тебе хочется только одного: вернуться на Турпут.
   — Никогда не думала, что мы заберемся так далеко. А сейчас мы уже здесь, и мне очень хочется увидеть, как тсла в Джакайе приспособились к этой тяжелой жизни. У них должна быть другая архитектура, иные методы ведения сельского хозяйства, приготовления пищи.
   — Должно быть, у них очень сплоченное общество.
   — Пожалуй. Но почему ты так думаешь? Обычно тебя не интересовало мое поле деятельности.
   — Им необходимо быть сплоченными. Это единственный путь сохранить тепло.
   — Ты каждый раз вспоминаешь о холоде, посмотрев на бедных маев. — Она указала вперед на врокупий и брулов, поскольку они с Этьеном шли рядом с движущейся платформой. — Насколько должна упасть температура, чтобы они ее уже не могли терпеть?
   — До замерзания, я полагаю. Но глядя на них, трудно понять. Половина уже так замерзли, что не могут даже дрожать.
   Ни один из брулов, однако, не жаловался. Они продолжали работу. Никто не хотел сдаваться. Что же касается врокупий, то у них не было голоса, чтобы жаловаться. Но они приспособились к холоду лучше, чем их хозяева.
   Они шли медленней, размеренней, но ни одно животное не упало. Без сомнения, короткий цветной мех довольно неплохо защищал их от перемены климата. Кроме того, в некоторых местах им давали отдохнуть, и кто-то из людей поднимал лодку до следующего уровня на реактивной тяге. Брулы смотрели на это с облегчением.
   Четыре тысячи восемьсот метров, четыре тысячи девятьсот…
   — Завтра утром мы достигнем вершины каньона, — сказал Этьен, устраиваясь возле портативного обогревателя, который они подзаряжали каждую пару дней от судовых батарей. Он тосковал по комфортабельному, теплому кабинету. По настоянию Хомата им приходилось спать снаружи. Иначе, предупредил он, они рискуют потерять уважение брулов.
   Этьен поставил самонагревающуюся чашку чая и скользнул под термочувствительное одеяло. Постель была теплой, но земля под матрасом очень твердой. Температура была пятьдесят три… Завтра, подумал он. После этом два дня спокойного путешествия к Джакайе. Там они найдут друзей, кров и костры, достаточно большие, чтобы обогреть даже брулов.
   Лира сидела перед обогревателем и смотрела на мужа.
   — Ты не знаешь, когда нужно сказать «нет», правда, Этьен? Плохая привычка, мы могли бы из-за этого погибнуть. — Она улыбнулась. — Ты тащил меня весь этот путь, когда я мечтала только о том, чтобы все это кончилось и мы вернулись домой.
   — Домой? — Он поднял брови.
   — Да, домой, в Турпут. Я привыкла думать о нем, как о своем доме.
   — Несмотря на неприятные похоронные ритуалы местных жителей?
   — Я мало сталкивалась со смертью. Я сама боялась смерти каждую ночь на корабле.
   — Забавно.
   Лира продолжала улыбаться. К ним подсел Тилл, обучающий своего товарища-тсла вечернему гимну. Этьен заметил, что Лира слушает их и не тянется за магнитофоном. Свет от костра, который разожгли носильщики, освещал ее профиль и как бы уничтожал следы, оставленные годами.
   Столько лет вместе. Лира была очень красивой, когда они познакомились много лет назад. Сейчас она огрубела от исследовательской работы — так много часов приходится проводить вдали от комфорта и цивилизации… Но все еще красива. Ни яд ее души, ни кислота голоса не изменили его отношения к ней.
   Лира почувствовала взгляд мужа и повернулась к нему:
   — Я должна извиниться за то, что хотела повернуть назад.
   — А как насчет поцелуя вместо этого? Меня давно не целовали. А без извинений я мог бы и прожить.
   Она смотрела на него какое-то время, потом подошла, обойдя нагреватель, наклонилась, и ее губы коснулись его губ. Несмотря на холод, они были теплые.