Страница:
Он поднес ее руки к губам и поцеловал их.
— Не нужно слов, василек мой. Только поцелуй на счастье.
Она обвила его шею руками, притянула к себе и постаралась вложить в свой поцелуй всю любовь, какую она к нему испытывала, но тут подошел Алек и позвал его к месту дуэли. Она чувствовала, как слезы горячим потоком текут по щекам, пока она старалась впитать его в себя, ощущая вкус коньяка на его языке, запоминая шелковистость его черных волос и колючую кожу щек, целые сутки не знавших бритвы. Он оторвался от нее, взял в ладони ее лицо и нежно прошептал:
— Вы — моя леди, и я дерусь за вашу честь.
И он ушел, вырвавшись чуть ли не грубо из ее объятий.
Бел зажала рот рукой, чтобы не закричать, и смотрела ему вслед, дрожа всем телом. Такое короткое слово «леди» — он не мог не знать, что для нее оно значит очень многое.
Роберт пошел туда, где ждал его Долф. Лорд Алек подошел к Бел, положил ее руку себе на локоть и отвел к карете.
Она и представить себе не могла, что этот белокурый ангел может держаться столь хладнокровно в такую минуту.
— С Робертом все будет хорошо, мисс Гамильтон, уверяю вас. Он слишком озабочен тем, чтобы Джек не унаследовал его титул.
Роберт и Долф с пистолетами в руках стояли спиной друг к другу на маленькой поляне, когда первый кровавый луч солнца пробился сквозь листву черных деревьев.
Бел начала читать молитву.
Лорд Колдфелл, опираясь на палку, ковылял к дуэлянтам, потому что был удостоен чести бросить свой белый платок, подавая тем самым сигнал к началу поединка. Стоя на краю поляны, он держал платок в костлявой руке и ждал.
Секундант Долфа подал знак, и противники начали расходиться, отсчитывая по двенадцать шагов.
Наконец Долф и Роберт, повернувшись друг к другу боком, одновременно подняли пистолеты. Вид у обоих был весьма кровожадный.
Граф бросил белый платок. Бел схватилась за сердце и побледнела. Казалось, прошла вечность, когда шелковый квадрат медленно опустился наконец на мокрую от росы траву.
И в ту же секунду раздались выстрелы. Бел в ужасе смотрела на дуэлянтов, закрыв рот рукой. И вдруг мимо нее промчались врачи.
Он ранен.
На поле чести творился хаос. Полные боли ругательства Долфа наполнили воздух одновременно с криками хирурга. Оба противника лежали на земле. Внезапно обретя способность двигаться, Бел побежала к Хоуку, задыхаясь от ужаса.
— Роберт! — закричала она.
— Белинда!
Он был в сознании, он искал ее глазами среди толпившихся вокруг людей.
Оттолкнув стоящих около него, Бел упала на колени рядом с ним. Хирург стянул с него фрак, чтобы выяснить, куда он ранен. Бел без конца спрашивала, все ли с ним в порядке, а он отвечал, что да, в порядке; она не слышала стонов Долфа и его просьб подойти к нему. Внезапно хирург воскликнул:
— Смотрите!
Он вытащил из жилетного кармана Роберта серебряную флягу. Она была сильно покорежена, но именно она остановила пулю. Бел и Роберт изумленно уставились на нее. Невероятно! Он ошеломленно посмотрел на Белинду:
— Мне показалось, что выстрел прозвучал как-то не так…
— Испорченная фляга и отлетевшая при выстреле жилетная пуговица, ваша светлость, — потрясенно сказал хирург. — Кто-то охранял вас.
— Дайте мне взглянуть!
Бел не успокоилась до тех пор, пока не обнажила грудь Роберта и не убедилась собственными глазами, что он ничуть не пострадал — разве только на ребре был синяк, оставленный флягой, преградившей дорогу пуле.
Облегченно вздохнув, Бел громко закричала от радости.
Он притянул ее к себе и поцеловал. Солнце уже заливало светом рощицу. Не обращая внимания на врачей и на всех остальных, забыв о приличиях, они самозабвенно и страстно целовались. Наконец Бел оторвалась от него, тихо рассмеявшись, потому что почувствовала, как его плоть шевельнулась под ее бедром.
— Ничего себе образец всех мыслимых достоинств, — прошептала она, проведя пальцами по его волосам. — Дуэта, куртизанки, контрабандный коньяк. Что сказали бы дамы-патронессы?
— К дьяволу патронесс, милая моя! Поехали домой. Они помогли друг другу встать. Роберт обнял ее за плечи, и они медленно направились к его экипажу. С сияющим видом Бел обнимала Роберта за талию, не сводя с него глаз. К ним подошел лорд Алек:
— С вашим везением вам нужно играть в карты.
— Как там Брекинридж?
Алек бросил взгляд на другой конец поляны.
— Вообще-то он умирает. Бел остановилась.
— Умирает?
Тут она осознала, что Долф зовет ее, причем так жалобно, что не отозваться на его зов она не смогла. Она нерешительно оглянулась.
Долф лежал на земле в луже собственной крови, опираясь на поддерживающего его друга. Он был смертельно бледен.
— Роберт, прошу вас, на одну минуту, — попросила она.
— Бел, не нужно…
— Я должна это сделать, — твердо сказала она, высвободив руку, и пошла к Долфу.
При виде Белинды глаза его наполнились слезами.
— Бел.
Хирург расстегнул на нем жилет и рубашку, чтобы рассмотреть рану на груди. Шрам от когтей медведя заливала кровь. Бел стало нехорошо.
— Я не могу умереть, пока вы меня не простите, — с трудом произнес он. — Я жалею, что засадил вашего отца в тюрьму. Я сделал это потому… вы знаете почему. Вот. — Он поднял что-то в окровавленной руке. Бел опустилась на колени рядом с ним и взяла из его руки ожерелье с зубом медведя, который однажды чуть не убил его. — Я действительно люблю вас, на свой манер.
— Я знаю, Долф. — Она положила руку ему на лоб. — Постарайтесь расслабиться.
Он схватил ее за руку.
— Я не боюсь, — прошептал он, содрогаясь от попыток напустить на себя презрительный вид. — Дядя! Где мой дядя?
— Вы что-то хотите мне сказать?
Лорд Колдфелл вышел вперед со своей тростью. Судя по всему, графа совершенно не трогало, что его наследник вот-вот испустит дух. Бел обменялась настороженным взглядом с Робертом, который тоже подошел к группе, собравшейся вокруг умирающего.
Долф крепче сжал руку Белинды, словно ища у нее защиты.
— Пожар в «Семи дубах». Дядя, это я поджег. Это был я. — Да, Долф, я знаю, — проговорил граф с видом холодным и удовлетворенным.
Внезапно Долф начал задыхаться. Его секундант закричал и в страхе оглянулся на врача, хирург подбежал к Долфу, но все уже было кончено. Искра пни померкла в его глазах, и он выпустил руку Бел. Долф Брекинридж скончался.
Она никогда не видела смерть так близко. Роберт подошел к ней и помог подняться.
— Хоуксклиф!
Обернувшись, они увидели, что лорд Колдфелл поспешает за ними. Бел почувствовала, как напрягся Роберт.
— Славно проделано, Роберт, — сказал старик с добродушной улыбкой, подходя к ним. Его бледные голубые глаза блестели. — Вы поступили по справедливости, Роберт.
— Отец гордился бы вами. Я этого не забуду. Я многое могу для вас сделать.
Хоук устало покачал головой:
— В этом нет необходимости.
Бел крепче обняла Роберта, напуганная тем, что смерть наследника доставила графу удовольствие.
— Извините нас, милорд, но его светлости нужно отдохнуть. Пойдемте, дорогой, — сказала она.
Роберт простился с графом и повел Бел к экипажу. Оглянувшись, она увидела, что лорд Колдфелл все еще стоит там, где они его оставили, устремив на нее оценивающий и презрительный взгляд.
Глава 17
— Не нужно слов, василек мой. Только поцелуй на счастье.
Она обвила его шею руками, притянула к себе и постаралась вложить в свой поцелуй всю любовь, какую она к нему испытывала, но тут подошел Алек и позвал его к месту дуэли. Она чувствовала, как слезы горячим потоком текут по щекам, пока она старалась впитать его в себя, ощущая вкус коньяка на его языке, запоминая шелковистость его черных волос и колючую кожу щек, целые сутки не знавших бритвы. Он оторвался от нее, взял в ладони ее лицо и нежно прошептал:
— Вы — моя леди, и я дерусь за вашу честь.
И он ушел, вырвавшись чуть ли не грубо из ее объятий.
Бел зажала рот рукой, чтобы не закричать, и смотрела ему вслед, дрожа всем телом. Такое короткое слово «леди» — он не мог не знать, что для нее оно значит очень многое.
Роберт пошел туда, где ждал его Долф. Лорд Алек подошел к Бел, положил ее руку себе на локоть и отвел к карете.
Она и представить себе не могла, что этот белокурый ангел может держаться столь хладнокровно в такую минуту.
— С Робертом все будет хорошо, мисс Гамильтон, уверяю вас. Он слишком озабочен тем, чтобы Джек не унаследовал его титул.
Роберт и Долф с пистолетами в руках стояли спиной друг к другу на маленькой поляне, когда первый кровавый луч солнца пробился сквозь листву черных деревьев.
Бел начала читать молитву.
Лорд Колдфелл, опираясь на палку, ковылял к дуэлянтам, потому что был удостоен чести бросить свой белый платок, подавая тем самым сигнал к началу поединка. Стоя на краю поляны, он держал платок в костлявой руке и ждал.
Секундант Долфа подал знак, и противники начали расходиться, отсчитывая по двенадцать шагов.
Наконец Долф и Роберт, повернувшись друг к другу боком, одновременно подняли пистолеты. Вид у обоих был весьма кровожадный.
Граф бросил белый платок. Бел схватилась за сердце и побледнела. Казалось, прошла вечность, когда шелковый квадрат медленно опустился наконец на мокрую от росы траву.
И в ту же секунду раздались выстрелы. Бел в ужасе смотрела на дуэлянтов, закрыв рот рукой. И вдруг мимо нее промчались врачи.
Он ранен.
На поле чести творился хаос. Полные боли ругательства Долфа наполнили воздух одновременно с криками хирурга. Оба противника лежали на земле. Внезапно обретя способность двигаться, Бел побежала к Хоуку, задыхаясь от ужаса.
— Роберт! — закричала она.
— Белинда!
Он был в сознании, он искал ее глазами среди толпившихся вокруг людей.
Оттолкнув стоящих около него, Бел упала на колени рядом с ним. Хирург стянул с него фрак, чтобы выяснить, куда он ранен. Бел без конца спрашивала, все ли с ним в порядке, а он отвечал, что да, в порядке; она не слышала стонов Долфа и его просьб подойти к нему. Внезапно хирург воскликнул:
— Смотрите!
Он вытащил из жилетного кармана Роберта серебряную флягу. Она была сильно покорежена, но именно она остановила пулю. Бел и Роберт изумленно уставились на нее. Невероятно! Он ошеломленно посмотрел на Белинду:
— Мне показалось, что выстрел прозвучал как-то не так…
— Испорченная фляга и отлетевшая при выстреле жилетная пуговица, ваша светлость, — потрясенно сказал хирург. — Кто-то охранял вас.
— Дайте мне взглянуть!
Бел не успокоилась до тех пор, пока не обнажила грудь Роберта и не убедилась собственными глазами, что он ничуть не пострадал — разве только на ребре был синяк, оставленный флягой, преградившей дорогу пуле.
Облегченно вздохнув, Бел громко закричала от радости.
Он притянул ее к себе и поцеловал. Солнце уже заливало светом рощицу. Не обращая внимания на врачей и на всех остальных, забыв о приличиях, они самозабвенно и страстно целовались. Наконец Бел оторвалась от него, тихо рассмеявшись, потому что почувствовала, как его плоть шевельнулась под ее бедром.
— Ничего себе образец всех мыслимых достоинств, — прошептала она, проведя пальцами по его волосам. — Дуэта, куртизанки, контрабандный коньяк. Что сказали бы дамы-патронессы?
— К дьяволу патронесс, милая моя! Поехали домой. Они помогли друг другу встать. Роберт обнял ее за плечи, и они медленно направились к его экипажу. С сияющим видом Бел обнимала Роберта за талию, не сводя с него глаз. К ним подошел лорд Алек:
— С вашим везением вам нужно играть в карты.
— Как там Брекинридж?
Алек бросил взгляд на другой конец поляны.
— Вообще-то он умирает. Бел остановилась.
— Умирает?
Тут она осознала, что Долф зовет ее, причем так жалобно, что не отозваться на его зов она не смогла. Она нерешительно оглянулась.
Долф лежал на земле в луже собственной крови, опираясь на поддерживающего его друга. Он был смертельно бледен.
— Роберт, прошу вас, на одну минуту, — попросила она.
— Бел, не нужно…
— Я должна это сделать, — твердо сказала она, высвободив руку, и пошла к Долфу.
При виде Белинды глаза его наполнились слезами.
— Бел.
Хирург расстегнул на нем жилет и рубашку, чтобы рассмотреть рану на груди. Шрам от когтей медведя заливала кровь. Бел стало нехорошо.
— Я не могу умереть, пока вы меня не простите, — с трудом произнес он. — Я жалею, что засадил вашего отца в тюрьму. Я сделал это потому… вы знаете почему. Вот. — Он поднял что-то в окровавленной руке. Бел опустилась на колени рядом с ним и взяла из его руки ожерелье с зубом медведя, который однажды чуть не убил его. — Я действительно люблю вас, на свой манер.
— Я знаю, Долф. — Она положила руку ему на лоб. — Постарайтесь расслабиться.
Он схватил ее за руку.
— Я не боюсь, — прошептал он, содрогаясь от попыток напустить на себя презрительный вид. — Дядя! Где мой дядя?
— Вы что-то хотите мне сказать?
Лорд Колдфелл вышел вперед со своей тростью. Судя по всему, графа совершенно не трогало, что его наследник вот-вот испустит дух. Бел обменялась настороженным взглядом с Робертом, который тоже подошел к группе, собравшейся вокруг умирающего.
Долф крепче сжал руку Белинды, словно ища у нее защиты.
— Пожар в «Семи дубах». Дядя, это я поджег. Это был я. — Да, Долф, я знаю, — проговорил граф с видом холодным и удовлетворенным.
Внезапно Долф начал задыхаться. Его секундант закричал и в страхе оглянулся на врача, хирург подбежал к Долфу, но все уже было кончено. Искра пни померкла в его глазах, и он выпустил руку Бел. Долф Брекинридж скончался.
Она никогда не видела смерть так близко. Роберт подошел к ней и помог подняться.
— Хоуксклиф!
Обернувшись, они увидели, что лорд Колдфелл поспешает за ними. Бел почувствовала, как напрягся Роберт.
— Славно проделано, Роберт, — сказал старик с добродушной улыбкой, подходя к ним. Его бледные голубые глаза блестели. — Вы поступили по справедливости, Роберт.
— Отец гордился бы вами. Я этого не забуду. Я многое могу для вас сделать.
Хоук устало покачал головой:
— В этом нет необходимости.
Бел крепче обняла Роберта, напуганная тем, что смерть наследника доставила графу удовольствие.
— Извините нас, милорд, но его светлости нужно отдохнуть. Пойдемте, дорогой, — сказала она.
Роберт простился с графом и повел Бел к экипажу. Оглянувшись, она увидела, что лорд Колдфелл все еще стоит там, где они его оставили, устремив на нее оценивающий и презрительный взгляд.
Глава 17
Спустя час Хоук лежал на широкой кровати, обнимая полуодетую Белинду. Им необходимо было отдохнуть после испытаний этой ночи. Утреннее солнце заполняло спальню и танцевало на теплой шелковистой коже Бел, а Хоук размышлял о событиях последних двенадцати часов. Ее правая рука лежала на его обнаженной груди, а голова покоилась на его плече.
Страх, который охватывал его при мысли о том, какое зло могло грозить ей в будущем, заставлял его крепче прижимать ее к себе. Срок их соглашения истек, но он и подумать не мог о том, чтобы расстаться с ней. Он ни в коем случае не позволит Бел вернуться к жизни куртизанки со всеми ее опасностями, но кто он такой, чтобы объяснять ей, что она должна делать? Ведь она «свободна и независима».
— Роберт, — задумчиво заговорила она, вторгаясь в сумятицу его мыслей.
— М-м-м?..
— Я вот о чем подумала. — Она приподнялась, опираясь на локоть и положив подбородок на руку. Он смотрел на нее заинтересованно и восхищенно. — Меня немного смущает эта история с леди Колдфелл. Действительно ли ее смерть была несчастным случаем, как сказал следователь?
Он пожал плечами:
— Ничего другого я не могу придумать. Она нахмурилась:
— Я так и не поняла, зачем ей понадобилось соблазнять Долфа, если ей были нужны вы.
— Поскольку я составил о ней совершенно неверное мнение, я не рискну даже предположить, какими мотивами она руководствовалась, — вздохнул он, играя длинной прядью ее льняных волос.
— У меня есть гипотеза, хотя вам она и не понравится. — И в ответ на его вопрошающий взгляд пояснила: — Долф сказал, что леди Колдфелл хотела стать вашей женой.
— Да.
— А как же лорд Колдфелл? Он человек немолодой, но, кроме хромоты, здоровье у него, кажется, отменное.
Хоук скептически поднял брови.
— Я понимаю, это странная мысль, — торопливо продолжала она, — но предположим, что леди Колдфелл действительно мечтала поскорее избавиться от старого мужа и заполучить вас в мужья прежде, чем ваше внимание привлечет более подходящая кандидатура. В то же время у нее был Долф — умелый убийца, жаждущий вступить в права наследства после смерти своего дядюшки. И прошу прощения, но я совершенно не верю, что Долф нужен был леди Колдфелл исключительно ради наслаждений. Женщины не таковы. Если мы соблазняем мужчину, мы делаем это с какой-то целью.
— Так вы полагаете… что они сговорились убить лорда Колдфелла?
— Представьте себе на минутку такую картину. Когда граф упокоится в могиле, Люси будет вольна выйти за того, кто ей действительно нужен, — за вас. А Долф получит титул и состояние. Разве Долф не говорил что-то такое перед смертью? Что он поджег «Семь дубов». Может быть, именно Люси подбила его на это?
Хоук покачал головой, похолодев от мерзкой картины, которую нарисовала Белинда.
— Если бы вы знали Люси, вы бы поняли, что это совершенно невозможно — то, что вы предполагаете. Она не была убийцей…
— Ну да, она была добродетельна и строга, вам это хорошо известно, — фыркнула Бел. — Относясь к вам с должным уважением, дорогой мой, я считаю, что вы вряд, ли хорошо знали леди Колдфелл.
Эти слова заставили его задуматься.
— Возможно, Люси и вела тайную жизнь, состоявшую из побед и романов, но я не могу поверить, что она могла замыслить убийство. Что же до старого Колдфелла, я, во всяком случае, не намерен рассказывать ему правду о связи Люси и Долфа. Есть тайны, которые лучше унести с собой в могилу.
— А что, если он знает об этом? Вот что я хочу сказать, Роберт. Именно Колдфелл затеял эту возню, обратившись к вам за помощью, как вы мне рассказали. Честно говоря, я не доверяю этому старому интригану.
— Белинда, Колдфелл был другом нашей семьи с тех пор, как я себя помню. Он знал моего отца. Он не стал бы лгать мне.
Вздохнув, Белинда ласково потрепала его по волосам.
— Милый мой, вы человек чести и не в состоянии поверить, что кто-то, кто вам дорог, способен на предательство. Вы слишком щедры на доверие. Вы видели, как радовался граф, когда Долф умер? Вам не показалось это противоестественным?
— Противоестественно было то, что Долф спал со своей теткой, пусть даже она всего лишь жена его дяди. Сегодняшнее поведение Коддфелла прекрасно сочетается с его уверенностью, что Долф убил Люси. Вы — единственная, чье мнение в данном вопросе нельзя учитывать, мисс Гамильтон. Ваш главный недостаток заключается в том, что вы никому не верите. Нет, я больше не желаю говорить об этом, тем более что здесь мы никогда не придем к согласию. Тема исчерпана. Люси и Долфа нет в живых. Ни один из них не может теперь стоять между нами, так что давайте лучше подумаем о нас с вами.
— Ах, Роберт! — вздохнула она.
— Вот это уже лучше. Прошу заметить, что я сегодня уже пообщался со смертью и поэтому склонен смотреть на вещи философски. Я хочу увезти вас к себе в Камберленд. Я хочу показать вам озера, и горы, и болота — все места, которые я люблю. Они почти так же красивы, как вы. Мы уедем завтра же утром.
Она грустно посмотрела на него и отвела взгляд.
— Ах, Роберт!
— Что такое, колокольчик? — спросил он, ласково улыбаясь.
— Я сбита с толку.
— Что могло сбить вас с толку? — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Оставайтесь со мной. Я буду заботиться о вас до конца вашей жизни.
— Что вы имеете в виду? — Она замерла, устремив на него взгляд бездонных фиалковых глаз.
Хоук вдруг понял, какую страшную ошибку совершил. Господи, да ведь она решила, что он предлагает ей вступить с ним в брак. Побледнев, он смотрел на нее — и не знал, что сказать.
Он видел, что она сделала определенные выводы. Ее губы слегка раскрылись, словно она хотела заговорить, но она этого не сделала и просто иронически улыбнулась.
Он подавил вздох, вызванный угрызениями совести, наклонился к ней и поцеловал бледную шелковистую кожу между грудей.
— Ах, ангел мой, если бы это было возможно… — жалобно проговорил он, кладя голову ей на грудь и обнимая ее за талию, чтобы она, рассердясь, не ушла, чего он вправе был ожидать.
— Я понимаю, Роберт, ничего страшного, — выпалила она, вспыхнув от смущения и поднимаясь. — Не говорите больше об этом. Признаюсь, я никогда и не предполагала, что вы на мне женитесь, и если вы считаете, что я на это надеялась, я уйду сейчас же и вы больше никогда меня не увидите…
— Стойте! — Он привлек ее к себе, сердце у него гулко забилось от страха потерять ее. — Я так не думаю. Не уходите, Бел… Останьтесь.
Она смотрела на него опасливо, враждебно и предупреждающе. За синим блеском ее глаз скрывалась страшная ранимость, и сердце у него сжалось. Не приведи Господи оскорбить ее! Такая гордость, такое пламя подо льдом, подумал он.
— Честно говоря, я никогда не встречал такого человека, как вы, мисс Гамильтон, — признался он с улыбкой.
— Да, не встречали, — согласилась она и гордо вскинула голову. — Я не вижу пользы в замужестве, даже с герцогом. Я не откажусь от независимости ради клубничных листьев на вашей герцогской короне, даже если вы будете меня умолять стать вашей женой.
Очень смелое высказывание, подумал он с любовью.
— Бел, я никогда не покину вас. Я никогда не предам вас. Кажется, теперь вы это уже поняли. Оставайтесь со мной.
Под ее длинными густыми ресницами блеснули слезы; она сморгнула их и посмотрела на него, скривив губы в вымученной улыбке. Потом села на кровати, обхватила руками колени и тяжело вздохнула.
— Знаете, о чем вы просите? Чтобы мы с вами выпестовали для себя серьезные страдания, когда придет время расставаться.
— Расставаться? Не говорите о расставании, ангел мой. Вы должны остаться со мной навсегда. — Он улыбнулся, потрясенный собственными словами.
— В качестве вашей любовницы?
— В качестве моей любимой, — возразил он настойчиво.
— Я не знаю, что делать. Я так привязалась к вам… — Она провела рукой по волосам и вздохнула. — Когда я думаю о том, что чуть было не потеряла вас сегодня… В общем, это похоже на то, как если бы нам дали еще один шанс, верно? Вы знаете, что я хочу быть с вами, только вот…
— Только что? — спросил он, терпеливо дожидаясь, когда она решится довести свою мысль до конца.
— Это непрофессионально.
— Вы о деньгах? Если хотите, я заплачу долги вашего отца…
— Нет! Это не имеет никакого отношения к деньгам. — Она бросила на него испуганный взгляд. — Что же до папы, он, пожалуй, должен немного пострадать за то, что случилось. Может, это послужит для него уроком. Он сам в это ввязался, пусть сам и выкручивается. Так сказала бы моя матушка.
Он коснулся ее плеча утешающим жестом, потом погладил гладкую гибкую спину.
— Бел, я думаю, вы должны это знать: я все рассказал вашему отцу.
Она некоторое время размышляла над этой новостью, не поворачиваясь к нему, вся сжавшись, притянув согнутые колени к груди и обвив их тонкими руками.
— Как он принял это?
— Почти так, как вы могли ожидать.
Она спрятала лицо в коленях, словно отгораживаясь от всего мира.
— С ним все будет хорошо, милая.
— У меня такое ощущение, будто вы сделали что-то ужасное с надзирателем, — сказала она, и голос ее звучал приглушенно. — Я ничего не имею против, но вдруг вас за это накажут?
— Не накажут, — мягко ответил он. — Вам не нужно больше бояться его или вообще вспоминать о нем. Теперь вам ничто не грозит… а я вас люблю.
Услышав эти слова, она подняла голову и повернулась к нему. Губы ее задрожали.
— Я тоже люблю вас, Роберт, — проговорила она очень тихо. — Я не должна, но это не зависит от моей воли.
На лице его медленно расплывалась широкая улыбка. Не обращая внимания на ее сердитый вид, он сгреб ее в охапку и повалил на кровать.
— Не должны? Ах вы, маленькая глупая улитка! Вы не должны любить меня, а? — фыркнул он, голос его звучал мягко и взволнованно. — Не должны — какое глупое слово! Почему это вы не должны меня любить?
— Потому что вы никогда не будете моим по-настоящему.
Он нахмурился, но угрозы его лицо не выражало.
— До сей поры я считал вас умной женщиной.
Она рассмеялась. Он провел пальцем по ее щеке, не сводя с нее глаз.
— Останьтесь со мной. Я уже ваш, вот уже некоторое время как я стал вашим, только вы этого не заметили.
— Прошлой ночью вы собирались выгнать меня. Вот что мне не нравится в этом — отсутствие уверенности.
— А-а, теперь я понял, — прошептал он, глядя ей в глаза. — Уверенность.
— Потому что вы вышвырнете меня на улицу, как только я вам надоем.
Он потянулся к ночному столику и взял помятую флягу, которую положил туда, когда раздевался. Он протянул ее Белинде.
— Вот вам доказательство, дорогая, что я вас не вышвырну на улицу.
Она взяла флягу и принялась рассматривать ее, поворачивая то так, то этак. Глаза ее наполнились слезами.
— Вы могли умереть из-за меня, — прошептала она.
— Да. И если понадобится, я снова сделаю то же самое, чтобы защитить вас. С радостью.
Не говоря ни слова, она повернулась к нему и обвила его шею. крепко прижав к себе. Он услышат, как она всхлипнула, а потом ее слезы упали на его голое плечо.
— У меня нет права сомневаться в вас. Вы такой сильный человек и так терпеливы со мной — вы не заслуживаете моих подозрений. Я прошу прошения, Роберт. Я не хочу быть неблагодарной. Я к этому не привыкла, наверное, но думаю, что теперь я буду вам доверять.
— С этой хорошей новости стоит начать день, — засмеялся он, подхватив пальцем слезу, которая медленно стекала по ее щеке. Слеза сверкнула на кончике его пальца, как бриллиант в утреннем свете. Лед начал таять, подумал он. Он лизнул языком слезинку — она была на вкус соленой.
Вдруг неожиданная мысль мелькнула у него в голове. Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее в шею, и улыбнулся, радуясь своей сообразительности.
— Спите, мисс Гамильтон. Я припас нечто удивительное для вас на этот вечер.
— Что же это? — с любопытством спросила она.
— Увидите, — с загадочным видом ответил Хоук.
Он взял длинную прядь ее золотистых волос и с наслаждением вдохнул их аромат.
В тот же день, позднее, Роберт сидел за письменным столом в своей библиотеке. Он послал сообщения о своем отъезде председателям различных парламентских комитетов, составил список распоряжений своему стряпчему и обдумать все прочие детали, пока Бел готовила дом к отъезду хозяев. Она весело порхала по комнатам, помогая горничным надевать на мебель чехлы. Проходя по вестибюлю, она увидела швейцара, который держал в руках письмо, пришедшее для его светлости со специальным посыльным. Бел улыбнулась швейцару и взяла у него письмо, чтобы самой отнести его Роберту. На письме стоял адрес отправителя: «Пансион миссис Холл для благородных девиц».
Она остановилась в нерешительности перед дверью библиотеки. Что бы это значило? Очередной выпад в ее адрес? Но ведь леди Джасинда все еще находится в этом пансионе. Возможно, это не имеет к ней, Белинде, никакого отношения. Внезапно испугавшись — вдруг что-нибудь случилось? вдруг леди Джасинда заболела? — Бел вошла в библиотеку и положила письмо перед Робертом. Потом поцеловала его в лоб.
— Хорошо бы вы немедленно прочитали его. Это только что принес посыльный.
— Господи, что еще? — Роберт взял письмо и сломал печать.
Бел отодвинулась и с нетерпением стала ждать. По мере того как Роберт читал, его мужественное лицо мрачнело. Прочитав, он скомкал письмо.
— Что такое? — быстро спросила она.
— Мне советуют на время взять сестру из пансиона, потому что она разговаривала с незнакомым человеком на людях. С человеком по имени Долф Брекинридж.
И, тихо выругавшись, он отшвырнул бумажный комок. Потрясенная, Бел закрыла рот рукой.
— Как он осмелился?..
— Он, конечно, хотел таким образом нанести удар мне. Слава Богу, что Лиззи Карлайл оказалась рядом и сумела образумить мою сестрицу.
— Он ничего не сделал ей?
— Нет, слава Богу. Лиззи тут же позвала старосту. Брекинридж, судя по всему, пытался заманить сестру в свою карету.
На мгновение Бел утратила дар речи, ей стало не по себе. Мысль о том, что Долф мог сделать что-то гадкое этому невинному ребенку, была ужасна.
— Похоже, моя сестра и ее компаньонка прибудут в Хоуксклиф-Холл вместе с нами, — сказал он, кладя кулаки на стол. — Надеюсь, вы не возражаете, хотя меня это совершенно не устраивает. Я не собирался в ближайшее время заниматься воспитанием сестры.
— Конечно, Роберт, я не возражаю, но как же быть с репутацией девушки? Пожалуй, мне не стоит туда ехать. — Она затаила дыхание и приготовилась к очередному разочарованию.
— Не говорите вздор. Ведь я еду из-за вас. — Он задумчиво поскреб квадратный подбородок. — Если вы не против, мы выдадим вас за ее гувернантку. На севере вас никто не знает.
— Очередной розыгрыш? — грустно проговорила Бел. — Джасинда поймет, что происходит что-то не то. Она слишком умна, так что нам с вами не стоит даже пытаться скрыть от нее истину.
— В таком случае ей придется вести себя как взрослой и постараться во всем разобраться. В некотором смысле она уже вполне взрослая.
— Лиззи будет шокирована. Кстати, я не знала, что вы знакомы с мисс Карлайл. Она такая милая, скромная, непритязательная девушка.
— Это моя подопечная.
— Вот как?! — воскликнула Бел. — Господи, Роберт, есть ли в Лондоне человек, которого бы вы не опекали?
— Мисс Карлайл — дочь моего прежнего управляющего. Он умер десять лет назад, а Лиззи — его единственный ребенок, и у нее нет родственников, к которым она могла бы обратиться. Она была подругой Джасинды с тех пор, как обе они были совсем маленькими; кроме того, она всегда урезонивала эту буйную особу. Слава Богу, что она оказалась там, когда Долф попытался представиться сестре.
Бел покачала головой, сжав руки за спиной.
— Ответственность за это лежит на мне. Страшно даже подумать, что могло случиться, что он мог с ней сделать…
— Белинда, — мягко оборвал ее Хоук, — выбросьте все это из головы. А теперь идите. У меня куча дел, которые нужно закончить до нашего отъезда.
Он улыбнулся и взялся за перо, чтобы написать ответ миссис Холл.
В восемь часов вечера они выехали из Найт-Хауса.
Роберт посоветовал Бел одеться понаряднее, но даже не намекнул, что ее ожидает. Сев в карету, он задернул занавески на окнах, чтобы она не видела, куда они едут.
Когда карета остановилась и лакей открыл дверцы, волнение Бел достигло высшей точки.
— Закройте глаза, дорогая. Сюрприз ждет вас.
— Но я не могу сделать этого — вы так красивы.
— Лесть вам не поможет, — лукаво улыбнулся он. Она, смеясь, подчинилась, но его бесподобный облик стоял у нее перед глазами. Она никогда еще не видела Роберта так красиво одетым. В кои то веки он отказался от мрачного черного цвета и надел бархатный темно-сливового цвета фрак, украшенный спереди роскошной вышивкой. Фрак был со стоячим воротником, в который упирались кончики сверкающего белого воротника рубашки. Белый шелковый галстук был воплощением совершенства, а атласный жилет украшали мелкие узоры приглушенного золотистого цвета, скромные и очень модные. Коричневые панталоны обрисовывали очертания стройных бедер, а безупречные белые шелковые чулки подчеркивали сильные мускулистые икры. Весь он, до черных бальных туфель на низких каблуках с плоскими короткими носами, был воплощением мужской красоты. Но как ни старался он приукрасить свою внешность в этот вечер, больше всего Бел хотелось увидеть этого мужчину обнаженным.
— Я этого не вынесу! — воскликнула она, сжав его руку и не открывая зажмуренных глаз. — Где же мы?
— Сейчас увидите, — поддразнил он. — Не подсматривайте.
Она услышала, как отворилась дверца кареты, услышала лязг металла, когда лакей опустил подножку. Роберт взял ее за руку, затянутую в перчатку, вышел сам и помог Бел спуститься с подножки.
— Кажется, пахнет лошадьми, — заявила она, сморщив носик.
— Ладно, — сказал он, — можете смотреть.
Она медленно подняла ресницы. Роберт стоял сбоку от нее, радостно улыбаясь и поддерживая за руку. Тут же в ожидании стоял лакей.
Страх, который охватывал его при мысли о том, какое зло могло грозить ей в будущем, заставлял его крепче прижимать ее к себе. Срок их соглашения истек, но он и подумать не мог о том, чтобы расстаться с ней. Он ни в коем случае не позволит Бел вернуться к жизни куртизанки со всеми ее опасностями, но кто он такой, чтобы объяснять ей, что она должна делать? Ведь она «свободна и независима».
— Роберт, — задумчиво заговорила она, вторгаясь в сумятицу его мыслей.
— М-м-м?..
— Я вот о чем подумала. — Она приподнялась, опираясь на локоть и положив подбородок на руку. Он смотрел на нее заинтересованно и восхищенно. — Меня немного смущает эта история с леди Колдфелл. Действительно ли ее смерть была несчастным случаем, как сказал следователь?
Он пожал плечами:
— Ничего другого я не могу придумать. Она нахмурилась:
— Я так и не поняла, зачем ей понадобилось соблазнять Долфа, если ей были нужны вы.
— Поскольку я составил о ней совершенно неверное мнение, я не рискну даже предположить, какими мотивами она руководствовалась, — вздохнул он, играя длинной прядью ее льняных волос.
— У меня есть гипотеза, хотя вам она и не понравится. — И в ответ на его вопрошающий взгляд пояснила: — Долф сказал, что леди Колдфелл хотела стать вашей женой.
— Да.
— А как же лорд Колдфелл? Он человек немолодой, но, кроме хромоты, здоровье у него, кажется, отменное.
Хоук скептически поднял брови.
— Я понимаю, это странная мысль, — торопливо продолжала она, — но предположим, что леди Колдфелл действительно мечтала поскорее избавиться от старого мужа и заполучить вас в мужья прежде, чем ваше внимание привлечет более подходящая кандидатура. В то же время у нее был Долф — умелый убийца, жаждущий вступить в права наследства после смерти своего дядюшки. И прошу прощения, но я совершенно не верю, что Долф нужен был леди Колдфелл исключительно ради наслаждений. Женщины не таковы. Если мы соблазняем мужчину, мы делаем это с какой-то целью.
— Так вы полагаете… что они сговорились убить лорда Колдфелла?
— Представьте себе на минутку такую картину. Когда граф упокоится в могиле, Люси будет вольна выйти за того, кто ей действительно нужен, — за вас. А Долф получит титул и состояние. Разве Долф не говорил что-то такое перед смертью? Что он поджег «Семь дубов». Может быть, именно Люси подбила его на это?
Хоук покачал головой, похолодев от мерзкой картины, которую нарисовала Белинда.
— Если бы вы знали Люси, вы бы поняли, что это совершенно невозможно — то, что вы предполагаете. Она не была убийцей…
— Ну да, она была добродетельна и строга, вам это хорошо известно, — фыркнула Бел. — Относясь к вам с должным уважением, дорогой мой, я считаю, что вы вряд, ли хорошо знали леди Колдфелл.
Эти слова заставили его задуматься.
— Возможно, Люси и вела тайную жизнь, состоявшую из побед и романов, но я не могу поверить, что она могла замыслить убийство. Что же до старого Колдфелла, я, во всяком случае, не намерен рассказывать ему правду о связи Люси и Долфа. Есть тайны, которые лучше унести с собой в могилу.
— А что, если он знает об этом? Вот что я хочу сказать, Роберт. Именно Колдфелл затеял эту возню, обратившись к вам за помощью, как вы мне рассказали. Честно говоря, я не доверяю этому старому интригану.
— Белинда, Колдфелл был другом нашей семьи с тех пор, как я себя помню. Он знал моего отца. Он не стал бы лгать мне.
Вздохнув, Белинда ласково потрепала его по волосам.
— Милый мой, вы человек чести и не в состоянии поверить, что кто-то, кто вам дорог, способен на предательство. Вы слишком щедры на доверие. Вы видели, как радовался граф, когда Долф умер? Вам не показалось это противоестественным?
— Противоестественно было то, что Долф спал со своей теткой, пусть даже она всего лишь жена его дяди. Сегодняшнее поведение Коддфелла прекрасно сочетается с его уверенностью, что Долф убил Люси. Вы — единственная, чье мнение в данном вопросе нельзя учитывать, мисс Гамильтон. Ваш главный недостаток заключается в том, что вы никому не верите. Нет, я больше не желаю говорить об этом, тем более что здесь мы никогда не придем к согласию. Тема исчерпана. Люси и Долфа нет в живых. Ни один из них не может теперь стоять между нами, так что давайте лучше подумаем о нас с вами.
— Ах, Роберт! — вздохнула она.
— Вот это уже лучше. Прошу заметить, что я сегодня уже пообщался со смертью и поэтому склонен смотреть на вещи философски. Я хочу увезти вас к себе в Камберленд. Я хочу показать вам озера, и горы, и болота — все места, которые я люблю. Они почти так же красивы, как вы. Мы уедем завтра же утром.
Она грустно посмотрела на него и отвела взгляд.
— Ах, Роберт!
— Что такое, колокольчик? — спросил он, ласково улыбаясь.
— Я сбита с толку.
— Что могло сбить вас с толку? — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Оставайтесь со мной. Я буду заботиться о вас до конца вашей жизни.
— Что вы имеете в виду? — Она замерла, устремив на него взгляд бездонных фиалковых глаз.
Хоук вдруг понял, какую страшную ошибку совершил. Господи, да ведь она решила, что он предлагает ей вступить с ним в брак. Побледнев, он смотрел на нее — и не знал, что сказать.
Он видел, что она сделала определенные выводы. Ее губы слегка раскрылись, словно она хотела заговорить, но она этого не сделала и просто иронически улыбнулась.
Он подавил вздох, вызванный угрызениями совести, наклонился к ней и поцеловал бледную шелковистую кожу между грудей.
— Ах, ангел мой, если бы это было возможно… — жалобно проговорил он, кладя голову ей на грудь и обнимая ее за талию, чтобы она, рассердясь, не ушла, чего он вправе был ожидать.
— Я понимаю, Роберт, ничего страшного, — выпалила она, вспыхнув от смущения и поднимаясь. — Не говорите больше об этом. Признаюсь, я никогда и не предполагала, что вы на мне женитесь, и если вы считаете, что я на это надеялась, я уйду сейчас же и вы больше никогда меня не увидите…
— Стойте! — Он привлек ее к себе, сердце у него гулко забилось от страха потерять ее. — Я так не думаю. Не уходите, Бел… Останьтесь.
Она смотрела на него опасливо, враждебно и предупреждающе. За синим блеском ее глаз скрывалась страшная ранимость, и сердце у него сжалось. Не приведи Господи оскорбить ее! Такая гордость, такое пламя подо льдом, подумал он.
— Честно говоря, я никогда не встречал такого человека, как вы, мисс Гамильтон, — признался он с улыбкой.
— Да, не встречали, — согласилась она и гордо вскинула голову. — Я не вижу пользы в замужестве, даже с герцогом. Я не откажусь от независимости ради клубничных листьев на вашей герцогской короне, даже если вы будете меня умолять стать вашей женой.
Очень смелое высказывание, подумал он с любовью.
— Бел, я никогда не покину вас. Я никогда не предам вас. Кажется, теперь вы это уже поняли. Оставайтесь со мной.
Под ее длинными густыми ресницами блеснули слезы; она сморгнула их и посмотрела на него, скривив губы в вымученной улыбке. Потом села на кровати, обхватила руками колени и тяжело вздохнула.
— Знаете, о чем вы просите? Чтобы мы с вами выпестовали для себя серьезные страдания, когда придет время расставаться.
— Расставаться? Не говорите о расставании, ангел мой. Вы должны остаться со мной навсегда. — Он улыбнулся, потрясенный собственными словами.
— В качестве вашей любовницы?
— В качестве моей любимой, — возразил он настойчиво.
— Я не знаю, что делать. Я так привязалась к вам… — Она провела рукой по волосам и вздохнула. — Когда я думаю о том, что чуть было не потеряла вас сегодня… В общем, это похоже на то, как если бы нам дали еще один шанс, верно? Вы знаете, что я хочу быть с вами, только вот…
— Только что? — спросил он, терпеливо дожидаясь, когда она решится довести свою мысль до конца.
— Это непрофессионально.
— Вы о деньгах? Если хотите, я заплачу долги вашего отца…
— Нет! Это не имеет никакого отношения к деньгам. — Она бросила на него испуганный взгляд. — Что же до папы, он, пожалуй, должен немного пострадать за то, что случилось. Может, это послужит для него уроком. Он сам в это ввязался, пусть сам и выкручивается. Так сказала бы моя матушка.
Он коснулся ее плеча утешающим жестом, потом погладил гладкую гибкую спину.
— Бел, я думаю, вы должны это знать: я все рассказал вашему отцу.
Она некоторое время размышляла над этой новостью, не поворачиваясь к нему, вся сжавшись, притянув согнутые колени к груди и обвив их тонкими руками.
— Как он принял это?
— Почти так, как вы могли ожидать.
Она спрятала лицо в коленях, словно отгораживаясь от всего мира.
— С ним все будет хорошо, милая.
— У меня такое ощущение, будто вы сделали что-то ужасное с надзирателем, — сказала она, и голос ее звучал приглушенно. — Я ничего не имею против, но вдруг вас за это накажут?
— Не накажут, — мягко ответил он. — Вам не нужно больше бояться его или вообще вспоминать о нем. Теперь вам ничто не грозит… а я вас люблю.
Услышав эти слова, она подняла голову и повернулась к нему. Губы ее задрожали.
— Я тоже люблю вас, Роберт, — проговорила она очень тихо. — Я не должна, но это не зависит от моей воли.
На лице его медленно расплывалась широкая улыбка. Не обращая внимания на ее сердитый вид, он сгреб ее в охапку и повалил на кровать.
— Не должны? Ах вы, маленькая глупая улитка! Вы не должны любить меня, а? — фыркнул он, голос его звучал мягко и взволнованно. — Не должны — какое глупое слово! Почему это вы не должны меня любить?
— Потому что вы никогда не будете моим по-настоящему.
Он нахмурился, но угрозы его лицо не выражало.
— До сей поры я считал вас умной женщиной.
Она рассмеялась. Он провел пальцем по ее щеке, не сводя с нее глаз.
— Останьтесь со мной. Я уже ваш, вот уже некоторое время как я стал вашим, только вы этого не заметили.
— Прошлой ночью вы собирались выгнать меня. Вот что мне не нравится в этом — отсутствие уверенности.
— А-а, теперь я понял, — прошептал он, глядя ей в глаза. — Уверенность.
— Потому что вы вышвырнете меня на улицу, как только я вам надоем.
Он потянулся к ночному столику и взял помятую флягу, которую положил туда, когда раздевался. Он протянул ее Белинде.
— Вот вам доказательство, дорогая, что я вас не вышвырну на улицу.
Она взяла флягу и принялась рассматривать ее, поворачивая то так, то этак. Глаза ее наполнились слезами.
— Вы могли умереть из-за меня, — прошептала она.
— Да. И если понадобится, я снова сделаю то же самое, чтобы защитить вас. С радостью.
Не говоря ни слова, она повернулась к нему и обвила его шею. крепко прижав к себе. Он услышат, как она всхлипнула, а потом ее слезы упали на его голое плечо.
— У меня нет права сомневаться в вас. Вы такой сильный человек и так терпеливы со мной — вы не заслуживаете моих подозрений. Я прошу прошения, Роберт. Я не хочу быть неблагодарной. Я к этому не привыкла, наверное, но думаю, что теперь я буду вам доверять.
— С этой хорошей новости стоит начать день, — засмеялся он, подхватив пальцем слезу, которая медленно стекала по ее щеке. Слеза сверкнула на кончике его пальца, как бриллиант в утреннем свете. Лед начал таять, подумал он. Он лизнул языком слезинку — она была на вкус соленой.
Вдруг неожиданная мысль мелькнула у него в голове. Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее в шею, и улыбнулся, радуясь своей сообразительности.
— Спите, мисс Гамильтон. Я припас нечто удивительное для вас на этот вечер.
— Что же это? — с любопытством спросила она.
— Увидите, — с загадочным видом ответил Хоук.
Он взял длинную прядь ее золотистых волос и с наслаждением вдохнул их аромат.
В тот же день, позднее, Роберт сидел за письменным столом в своей библиотеке. Он послал сообщения о своем отъезде председателям различных парламентских комитетов, составил список распоряжений своему стряпчему и обдумать все прочие детали, пока Бел готовила дом к отъезду хозяев. Она весело порхала по комнатам, помогая горничным надевать на мебель чехлы. Проходя по вестибюлю, она увидела швейцара, который держал в руках письмо, пришедшее для его светлости со специальным посыльным. Бел улыбнулась швейцару и взяла у него письмо, чтобы самой отнести его Роберту. На письме стоял адрес отправителя: «Пансион миссис Холл для благородных девиц».
Она остановилась в нерешительности перед дверью библиотеки. Что бы это значило? Очередной выпад в ее адрес? Но ведь леди Джасинда все еще находится в этом пансионе. Возможно, это не имеет к ней, Белинде, никакого отношения. Внезапно испугавшись — вдруг что-нибудь случилось? вдруг леди Джасинда заболела? — Бел вошла в библиотеку и положила письмо перед Робертом. Потом поцеловала его в лоб.
— Хорошо бы вы немедленно прочитали его. Это только что принес посыльный.
— Господи, что еще? — Роберт взял письмо и сломал печать.
Бел отодвинулась и с нетерпением стала ждать. По мере того как Роберт читал, его мужественное лицо мрачнело. Прочитав, он скомкал письмо.
— Что такое? — быстро спросила она.
— Мне советуют на время взять сестру из пансиона, потому что она разговаривала с незнакомым человеком на людях. С человеком по имени Долф Брекинридж.
И, тихо выругавшись, он отшвырнул бумажный комок. Потрясенная, Бел закрыла рот рукой.
— Как он осмелился?..
— Он, конечно, хотел таким образом нанести удар мне. Слава Богу, что Лиззи Карлайл оказалась рядом и сумела образумить мою сестрицу.
— Он ничего не сделал ей?
— Нет, слава Богу. Лиззи тут же позвала старосту. Брекинридж, судя по всему, пытался заманить сестру в свою карету.
На мгновение Бел утратила дар речи, ей стало не по себе. Мысль о том, что Долф мог сделать что-то гадкое этому невинному ребенку, была ужасна.
— Похоже, моя сестра и ее компаньонка прибудут в Хоуксклиф-Холл вместе с нами, — сказал он, кладя кулаки на стол. — Надеюсь, вы не возражаете, хотя меня это совершенно не устраивает. Я не собирался в ближайшее время заниматься воспитанием сестры.
— Конечно, Роберт, я не возражаю, но как же быть с репутацией девушки? Пожалуй, мне не стоит туда ехать. — Она затаила дыхание и приготовилась к очередному разочарованию.
— Не говорите вздор. Ведь я еду из-за вас. — Он задумчиво поскреб квадратный подбородок. — Если вы не против, мы выдадим вас за ее гувернантку. На севере вас никто не знает.
— Очередной розыгрыш? — грустно проговорила Бел. — Джасинда поймет, что происходит что-то не то. Она слишком умна, так что нам с вами не стоит даже пытаться скрыть от нее истину.
— В таком случае ей придется вести себя как взрослой и постараться во всем разобраться. В некотором смысле она уже вполне взрослая.
— Лиззи будет шокирована. Кстати, я не знала, что вы знакомы с мисс Карлайл. Она такая милая, скромная, непритязательная девушка.
— Это моя подопечная.
— Вот как?! — воскликнула Бел. — Господи, Роберт, есть ли в Лондоне человек, которого бы вы не опекали?
— Мисс Карлайл — дочь моего прежнего управляющего. Он умер десять лет назад, а Лиззи — его единственный ребенок, и у нее нет родственников, к которым она могла бы обратиться. Она была подругой Джасинды с тех пор, как обе они были совсем маленькими; кроме того, она всегда урезонивала эту буйную особу. Слава Богу, что она оказалась там, когда Долф попытался представиться сестре.
Бел покачала головой, сжав руки за спиной.
— Ответственность за это лежит на мне. Страшно даже подумать, что могло случиться, что он мог с ней сделать…
— Белинда, — мягко оборвал ее Хоук, — выбросьте все это из головы. А теперь идите. У меня куча дел, которые нужно закончить до нашего отъезда.
Он улыбнулся и взялся за перо, чтобы написать ответ миссис Холл.
В восемь часов вечера они выехали из Найт-Хауса.
Роберт посоветовал Бел одеться понаряднее, но даже не намекнул, что ее ожидает. Сев в карету, он задернул занавески на окнах, чтобы она не видела, куда они едут.
Когда карета остановилась и лакей открыл дверцы, волнение Бел достигло высшей точки.
— Закройте глаза, дорогая. Сюрприз ждет вас.
— Но я не могу сделать этого — вы так красивы.
— Лесть вам не поможет, — лукаво улыбнулся он. Она, смеясь, подчинилась, но его бесподобный облик стоял у нее перед глазами. Она никогда еще не видела Роберта так красиво одетым. В кои то веки он отказался от мрачного черного цвета и надел бархатный темно-сливового цвета фрак, украшенный спереди роскошной вышивкой. Фрак был со стоячим воротником, в который упирались кончики сверкающего белого воротника рубашки. Белый шелковый галстук был воплощением совершенства, а атласный жилет украшали мелкие узоры приглушенного золотистого цвета, скромные и очень модные. Коричневые панталоны обрисовывали очертания стройных бедер, а безупречные белые шелковые чулки подчеркивали сильные мускулистые икры. Весь он, до черных бальных туфель на низких каблуках с плоскими короткими носами, был воплощением мужской красоты. Но как ни старался он приукрасить свою внешность в этот вечер, больше всего Бел хотелось увидеть этого мужчину обнаженным.
— Я этого не вынесу! — воскликнула она, сжав его руку и не открывая зажмуренных глаз. — Где же мы?
— Сейчас увидите, — поддразнил он. — Не подсматривайте.
Она услышала, как отворилась дверца кареты, услышала лязг металла, когда лакей опустил подножку. Роберт взял ее за руку, затянутую в перчатку, вышел сам и помог Бел спуститься с подножки.
— Кажется, пахнет лошадьми, — заявила она, сморщив носик.
— Ладно, — сказал он, — можете смотреть.
Она медленно подняла ресницы. Роберт стоял сбоку от нее, радостно улыбаясь и поддерживая за руку. Тут же в ожидании стоял лакей.