Глава 14

   Лунная дорожка на быстрой воде каменистого ручья разбилась мелкой рябью, когда Шейн перешел речушку вброд. Дом был уже рядом. Макенна ойкнул, когда ледяная вода, доходившая лишь до колена, вдруг поднялась до паха. Он сам выкопал этот бочаг в ручье, чтобы всегда можно было окунуться в жаркую погоду. Он зашел по пояс и нырнул, окунувшись с головой. Зачерпнув пригоршню песка со дна, Шейн выплыл на мелководье и стал натирать грудь, руки и бедра. От ледяной воды у него онемело тело, и он не чувствовал промежность. Но это его не сильно беспокоило. Снижение мужской силы ему не фозило. Учитывая то, какие мысли терзали его последние несколько дней, удивительно, что он не вскипятил воду своим телом.
   Сегодня он овладеет Кэтлин на правах мужа. Она созрела для этого, он прочел это в ее медовых глазах. Утром они едва не дошли до критической точки. Какие бы разногласия ни разделяли их, все будет гораздо легче уладить, как только он окажется в ее постели.
   Удивительно, как работает разум мужчины. Когда он только приехал в Америку, он не мог ни о чем думать, кроме своей Кейти. Он отверг многих женщин, которые готовы были разделить с ним ложе. И не всегда за деньги. Но уж так случилось, что Кейти была его первой женщиной, и никакую другую он не хотел.
   Затем он отправил ей деньги и ждал ее много месяцев. Душа его черствела, он становился жестоким и неприступным. Однажды он свински напился и заплатил серебряную монету, чтобы переспать с первой встречной блондинкой в грязной таверне где-то на Миссисипи. Затем была вдова преклонных лет, а потом еще десятка два женщин, чьих имен и лиц он не помнил, да и помнить не хотел. Никто из них не был и близко похож на его прекрасную Кейти. Удовлетворив свои физиологические потребности, он испытывал бесконечный стыд и унижение.
   Годы шли, и он погрузился в работу, помогая своему дяде по хозяйству в Килронане. Он избегал любых встреч с женщинами, пока не увидел Сериз. Это она научила его, как нужно ублажать женщин. Наверное, нужно было сказать ей за это спасибо. Он был зеленым юнцом в первую ночь с Кейти.
   – Соблазняй, делай комплименты, будь пылким, – говорила ему Сериз после их первой близости. – У тебя приличный инструмент, но ты не умеешь им пользоваться. – Ее слова сильно ранили его мужское самолюбие. Но он не оттолкнул ее. Уж слишком сладенькой штучкой она была. Напротив, он приходил снова и снова, пока даже Сериз не признала, что он удовлетворил ее на все сто.
   – Пора нам проститься, Сериз, – сказал Шейн, глядя на звезды. – Прощай, моя любовь, моя страсть и мой позор, прощай, и пусть душа твоя обретет покой в земле праведной.
   Шейн нырнул снова, с головой скрывшись под водой, и не всплывал до тех пор, пока легкие не стало жечь от недостатка воздуха.
   Дрожа и стуча зубами, Щейн выскочил на каменистый берег и натер песком голени и ступни. Холод пронизал его до костей, но ему было плевать на это. Вода и песок очистили не только его тело, но и его душу. Он не чувствовал на себе такую благодать с тех пор, как исповедался у священника после смерти Сериз и причастился.
   Он раскаивался во всех грехах, что тяжким бременем легли на его смертную душу за те восемь лет, что он не видел Кейти. Он понес епитимью, возложенную отцом Грегори, и надеялся, что Господь Вседержитель будет милостив к нему.
   Он хотел стать настоящим мужем для Кэтлин. Он хотел, чтобы прошлое упокоилось с миром. И он очень надеялся, что это возможно.
   Чероки негромко заржал из загона. Шейн подошел к одежде и ружью, которые оставил поблизости. Он заметил Гейбриела, седлавшего свою пятнистую лошадь возле конюшни.
   Они гоняются за тенью. Если оголодавший индеец действительно зарезал корову Томпсона, то он наверняка уже далеко отсюда. Шейн вздохнул. Для него все это звучало дико. Ну не мог индеец так поступить. Нет, конечно, он допускал, что индеец может убить чужую корову, но чтобы выбросить три четверти туши, забрав только мясо со спины?! Нет, для индейца это немыслимо. Они даже кроличьих шкурок не выбрасывают.
   Они с Гейбриелом с вечера загнали весь скот во внутренний загон. И вот индеец выезжал на свою смену для охраны. Гейбриелу он доверял, как себе. И не очень беспокоился на его счет. Вряд ли бандиты станут предпринимать что-либо в такую ясную ночь.
   Оглядевшись в последний раз по сторонам, Шейн подобрал одежду, ботинки, ружье и пошел к дому, на встречу с Кэтлин.
   Она пообещала себе, что не уснет в постели Шейна. Но поздний час и усталость после трудного, насыщенного событиями дня сделали свое дело. Кэтлин задремала и проснулась только от скрипа открывающейся двери.
   – Кто? – Она распахнула глаза, и ее взору предстал Шейн. Ей потребовалось некоторое время, прежде чем она поняла, где находится и что здесь делает. Ее муж стоял перед ней с ботинками в одной руке и рубашкой в другой. – Шейн?
   – Ты ждешь кого-то еще, дорогая?
   Только тут Кэтлин поняла, что он наг, как в день, когда появился на свет. И Кэтлин это ужасно возбудило. Лунный свет освещал его широкие плечи, крепкий стан и бугры мускулов. Ей захотелось ущипнуть себя, чтобы увериться, что она не спит. 10^
   В комнате было свежо. От него пахло липой и сеном. Нет, Шейн не был сном, он был вполне реален и осязаем.
   Но ощущение, что все происходит не наяву, а во сне, не проходило. Наверное, даже замужняя женщина испытывает стыд и смущение, когда видит своего мужа в чем мать родила. Она не могла оторвать от него взгляда. Равно как и не могла остановить поток бесстыдных мыслей, что лезли ей в голову. Облизнув губы, она попыталась прийти в себя и собраться с мыслями.
   – Я-то думал, что за тобой придется бегать по всему дому, – сказал Шейн, улыбаясь, – а ты здесь, где я и хотел тебя увидеть.
   Кэтлин натянула конец простыни, прикрывая грудь.
   – Ты, наверное, считаешь меня бесстыжей, – начала оправдываться Кэтлин, – но я просто не хотела будить Дерри, вот и прилегла здесь...
   – Кейти, детка, тебе не нужно извиняться за то, что ты спишь в постели мужа.
   Она вздрогнула, когда Шейн потянул на себя простыню, которой прикрывалась Кэтлин.
   – Ты чудесно выглядишь.
   Он опустился на кровать и устроился в ногах у Кэтлин. Она была не совсем голой. На ней был белый легкий халатик, закрывающий ее тело до середины бедра. Вот только ткань истончилась от многочисленных стирок до прозрачности утреннего тумана.
   Кэтлин подумала, что выглядит полной дурой, и оттого прижала руки к груди.
   – Не бойся меня, Кейти, – прошептал Шейн. Слова его были для нее слаще меда.
   – А кто сказал, что я боюсь? – прошептала она в ответ. Лгунишка. Кэтлин сама себе не верила. Она очень боялась. И больше всего она боялась быть хуже, чем егоСериз.
   – Ты же знаешь, Кэтлин, я тебя никогда не обижу.
   А так ли это? Она вся дрожала. И воздуха вдруг стало не хватать для дыхания.
   – Я хочу тебя, Шейн, – прошептала она, – правда хочу.
   Он протянул руку и дотронулся до ее волос. Его огромная ладонь, которая еще недавно сжимала мертвой хваткой рог злого быка, была теперь столь нежной, что не причинила бы вреда и новорожденному цыпленку.
   – Сними халат, – сказал он. – Я хочу увидеть, как твои каштановые волосы упадут тяжелыми прядями на твои прекрасные плечи.
   Его пальцы дотянулись до заколки в волосах Кэтлин и освободили непослушные завитки. Ее кудряшки рассыпались по плечам на цыганский манер.
   – Так намного лучше. Я всегда считал, что у тебя самые красивые волосы.
   Странные ощущения наполняли Кэтлин. Она боялась, но она хотела, чтобы Шейн остался. Язык ее онемел, и она с трудом могла говорить.
   Как много ночей она провела, не смыкая глаз, думая о нем, желая его! Как много ночей она молилась, чтобы Господь дал им еще один шанс быть вместе.
   – Скажи же Что-нибудь, – попросил Шейн сиплым голосом, – а то мне кажется, что я здесь один и все это мне снится.
   – У тебя тоже красивые волосы, – выпалила она первую глупость, что пришла ей в голову.
   Он рассмеялся, затем склонился над ней и поцеловал в губы. Она закрыла глаза и приготовилась ко всему. Она не отшатнулась и не подалась навстречу, а просто ждала, готовая принять его.
   Каково же было ее удивление, когда она услышала, как Шейн встал с постели и отошел в дальний угол комнаты.
   – Подожди немного, Кейти.
   Она услышала, как что-то тяжелое тащат по полу. Кэтлин открыла глаза и увидела Шейна с тяжелым сундуком в руках. Он поставил сундук к двери, заблокировав ее.
   – Вот. Это всех негодников отвадит.
   – Каких негодников?
   – Всех. И маленьких, и больших. – Он вернулся к ней. – Я так долго ждал этой минуты. Я не хочу, чтобы кто-то или что-то потревожило нас в самый ответственный момент.
   Кэтлин немного удивил его разговор о негодниках. Больших и маленьких.
   – Скорее, это может быть кто-то из детей. – Она вздохнула и улыбнулась. – А я-то было подумала, что ты загородил дверь, чтобы я никуда не сбежала.
   Матрас жалобно заскрипел, когда Шейн снова забрался на кровать. Она почувствовала запах его тела, мужской и терпкий.
   – Милая, ты не захочешь уходить, это я тебе обещаю. Но на крайний случай всегда остается окно.
   Он взял в свою ладонь ее маленькую ладошку и поднес ее к губам. Шейн повернул ее так, чтобы удобно было целовать каждый пальчик. Покрыв поцелуями один за другим пальчики на ее руке, он дошел до нежной кожи на запястье, где пульсировала маленькая синяя жилка, отбивая участившийся пульс Кэтлин.
   А она могла только дышать полной грудью, наслаждаясь радугой новых ощущений и чувствуя, как тепло поднимается от ее руки и разливается по всему телу. Затем Шейн поднялся поцелуями выше, к изгибу локтя. Она чувствовала его дыхание через полупрозрачную ткань халата.
   – Щекотно, – прошептала она, стараясь ка-ллс заться безмятежной.
   Но его поцелуи на самом деле не были щекотными. Они вызывали в ней эмоции, глубину которых она не могла определить. Они сделали ее слабой и податливой.
   Он пододвинулся ближе и осторожно отвел ее вторую руку от груди.
   – Не прячь от меня свои сокровища, – прошептал он. – Я хочу посмотреть на тебя, Кейти, я хочу увидеть тебя всю.
   Он проделал с ее второй рукой то же, что и с первой, поднялся поцелуями до ее плеча, затем выше, по шее и подбородку добрался до ее губ.
   Ее руки сами оказались на его шее, она прижалась к нему вся, ощущая его могучее тело.
   – Шейн... – Как же быстро она растаяла от прикосновений мужчины. Жар внизу живота все нарастал.
   – Да, дорогая?
   Она снова вздохнула.
   – Мне это нравится.
   – Дальше тебе понравится еще больше, – пообещал он.
   От предвкушения у Кэтлин перехватило дыхание.
   – Нужно было сделать это в первую же ночь, как я приехала в Миссури, – сказала она.
   Он улыбнулся.
   – Ты права. Это я во всем виноват. Ну ничего. У нас впереди много времени, чтобы наверстать упущенное.
   Он провел пальцем по ее губам, и это казалось так естественно, что она не удержалась и, открыв рот, стала посасывать его.
   – Ах, Кейти, ты сводишь меня с ума.
   Они поцеловались, и на этот раз она играла с его языком. Удовольствие и какие-то неизведанные ощущения переполняли ее.
   – Любимая.
   Шейн поцеловал ее в уголок рта, затем он покрыл поцелуями ее щеку, ушко, шею... Она задышала учащенно. Он добрался языком до верхней кромки халата.
   Пока он был занят поцелуями, руки Кэтлин не знали покоя. Она нежно прикасалась к его лицу, трепала пальцами его волосы, гладила ладонями его упругие мышцы, его мощную шею и широкие плечи.
   – Любимая... – повторил Шейн.
   Она почувствовала, как его умелые руки развязали пояс халата и легкая ткань сама спала с ее плеч. Она затаила дыхание и стала смотреть, как он обхватывает огромными ладонями ее груди. Она со стоном наслаждения выдохнула. От напряжения ее набухшие соски побаливали.
   – Хочешь, чтобы я остановился? – спросил Шейн.
   – Нет, – простонала она, – продолжай. Собственные ощущения пугали и удивляли ее. Какже так? Ведь она давно не девственница. Она стала женщиной еще восемь лет назад. И ее первым и единственным мужчиной был Шейн Макенна, ее законный супруг. Но таких ощущений она не испытывала тогда, в их первую ночь. Она даже не подозревала, что может быть так хорошо.
   Шейн наклонился и поцеловал ее набухший сосок. Кэтлин словно током ударило. Тогда Макенна сжал ее грудь и взял ее сосок в рот, посасывая его. Второй рукой он мял ее другую грудь, сжав сосок пальцами. Кэтлин блаженно застонала. Она вцепилась ногтями в его спину, отчего Шейн зарычал.
   Макенна уложил ее на мягкие подушки и посмотрел в глаза.
   – Не бойся, милая, и доверься мне.
   Она закрыла глаза и откинула голову, предавшись чувствам и ощущениям. Его язык, губы и пальцы исследовали ее тело самым бесстыдным образом. Но Шейн делал все это очень нежно. И она была на вершине блаженства.
   – Да, – шептала она, подбадривая его, – еще...
   – Кейти?
   – Да?
   – Ты готова принять меня?
   – О, да...
   Но вместо того чтобы войти в нее, Шейн опустился еще ниже и припал губами к самому сокровенному месту на ее теле.
   – Шейн?
   – Тише, малышка, расслабься и получай удовольствие.
   Что она и сделала.
   Это было... грехопадением. Это было... дикостью. Это было... прекрасно. Она почти теряла сознание от волн блаженства, захлестывающих ее. Затем, когда ей казалось, что она сейчас умрет от счастья, ее мир вдруг взорвался яркими красками радуги. Она закричала в экстазе, схватив Шейна за волосы...
   Прошло какое-то время. Ее тело наконец расслабилось. Она вся была в поту. Руки Шейна нежно гладили ее по животу, бедрам, груди.
   – Ах, Шейн... Ты уже...
   – Нет, прелесть моя. Но я никуда не спешу. У нас впереди вся ночь.
   – Но я не... – Она так и не договорила, потому что не знала, что сказать.
   – А мне показалось, что да, – сказал он, хитро улыбаясь.
   – Я никогда не испытывала ничего подобного... Я... даже не знала, что так бывает, – созналась Кэтлин. – В первый раз все было иначе. Тогда, в нашу брачную ночь... – Она смущенно посмотрела на него.
   – Ты была девственницей. А сегодня я хотел доставить максимум удовольствия. Мне удалось?
   – О да, – сказала она со вздохом наслаждения, – еще как.
   – Хорошо. – Он поцеловал ее в нос, затем в губы. – Я знаю, что тебе здесь было нелегко, но я постараюсь исправить положение вещей.
   – Я тоже постараюсь, Шейн.
   – Правда?
   – Конечно, Шейн. Я сделаю все от меня зависящее.
   – Что ж, – сказал он и снова хитро улыбнулся, – тогда я предлагаю продолжить.
   – Смотри, Макенна, мне это начинает нравиться...
   Эта ночь длилась действительно очень долго. Но они не замечали времени, лишь когда первые лучи солнца обагрили землю волшебным золотом, они оторвались друг от друга и, довольные, уснули в крепких объятиях друг друга.

Глава 15

   Поздним утром следующего дня Кэтлин открыла глаза и сонно оглядела незнакомую обстановку. В просторной комнате пахло хозяйственным мылом и свежим сеном. Это была комната Шейна. Она лежала одна в его постели. И на ней ничего не было.
   Воспоминания о событиях прошлой ночи заполнили ее, и она сладостно потянулась. Окно было открыто. Солнце грело ее голую кожу, и теплый ветерок ласкал ее тело. Она еще никогда не чувствовала себя такой счастливой.
   – Шейн... – прошептала она и зевнула.
   Они оба не выспались, да и не хотели тратить времени на сон. Она снова почувствовала мягкую волну возбуждения, когда вспомнила обо всех деталях. Шейн в совершенстве владел искусством любви.
   Ни разу до вчерашней ночи она не думала, что соитие между мужчиной и женщиной может принести столько наслаждения.
   Кэтлин обняла подушку Шейна и обвилась вокруг нее. Если все ночи будут такими, то как она сможет работать? Она протерла глаза. Интересно, который сейчас час?
   На голове было какое-то воронье гнездо, а халат... Кстати, куда она подевала халат? Не может же она идти по коридору в свою комнату, завернувшись в простыню. Ее могут увидеть. Джастис или Мэри. Да и Дерри наверняка уже встала.
   На лестнице раздались торопливые шаги. Дверь открылась, и в комнату вошел Шейн.
   Сердце Кэтлин в который раз учащенно забилось. Он был таким высоким, таким мощным. На нем была бледно-голубая рубашка, которую Кэтлин раньше не видела, и коричневые штаны, которые сидели на нем, точно вторая кожа. Он побрился и зачесал назад мокрые волосы. Но упрямые кудри уже рассыпались по его лбу.
   Прошлой ночью она не раз проходилась пальцами по этим волосам. Кэтлин облизнула пересохшие от воспоминания губы.
   – Мэри тебе тут кое-что послала. – Он улыбнулся и протянул ей дымящуюся оловянную кружку.
   Она вдруг поняла, что сидит перед мужем совершенно голая, и натянула простыню до подбородка.
   – Доброе утро, Макенна.
   – Нет смысла прятаться от меня. Я нагляделся на тебя прошлой ночью, но не прочь полюбоваться еще. – Он подошел к кровати и присел на краешек. – Как минимум ты можешь поцеловать мужа.
   – Как минимум?
   – А что? Мне казалось, что после вчерашней ночи наши отношения стали проще и интимнее. Хотя, по правде говоря, ты меня изрядно вымотала. Времени уже полдесятого, а я еще не на пастбище.
   – Полдесятого? – Она встала, прижимая простыню к груди. – А Дерри? Она...
   – Накормлена завтраком, одета, коса ее заплетена, да так туго, что она стала косить глазами, как Мэри. Кстати, они вдвоем пошли выкапывать дикий имбирь. Или земляные орехи. Не помню. Мэри иногда говорит очень непонятно.
   – Ты уверен, что с Дерри ничего не случится, пока она с ней?
   – Абсолютно. Мэри твоя малышка очень нравится, несмотря даже на то, что Дерри не в восторге от этой дружбы. – Он наклонился и поцеловал ее в губы. – Доброе утро, миссис Макенна.
   Кэтлин блаженно улыбнулась:
   – Обещаешь будить меня так каждое утро, муж? Кстати, чай вкусно пахнет. Сам заваривал?
   – Не могу тебе обещать ответ «да» на первый вопрос и «нет» на второй. Чай заваривала Мэри. Она добавила твою заварку к своему травяному настою. Так что осторожнее, можешь превратиться в сцинка.
   – В кого?
   – В сцинка, это ящерица такая.
   – Обрадовал. – Кэтлин глотнула ароматного настоя и улыбнулась мужу. – Очень вкусно. Там, должно быть, мед. – Она протянула ему чашку. – Попробуй.
   – Э-э-э, не рискну. Однажды она приготовила мне настой от жара. По вкусу – кошачье дерьмо. Так что я предпочитаю кофе, когда он есть. Если кофе нет, я пью цикорий.
   – А я думала, ты любишь чай.
   – Ну да, – кивнул Шейн, – люблю. Только я люблю настоящий, старый добрый ирландский чай, а не индейскую отраву Мэри.
   Он взял из ее рук горячий чай и снова поцеловал.
   Кэтлин закрыла глаза и подставила свои губки. На какое-то мгновение ей показалось, что он снова захочет заняться с ней любовью. Но он встал с постели, и ей пришлось открыть глаза.
   На лице его застыло грустное выражение.
   – Ты удивительная женщина. – Шейн достал из кармана серебряный кельтский крест на крупной цепочке. – Я так и не подарил тебе обручального кольца. Кольца у меня нет, но этот крест когда-то принадлежал моей прабабушке. Ее звали Риган О'Дрисколл. В истории твоей семьи – помнишь, ты показывала мне книгу отца, – так вот там сказано, что она носила этот крест под страхом смерти от английских властей. Моя бабушка, Кьяннэйт Макенна, передала мне его, находясь на смертном одре. Мой отец здорово побил меня, когда узнал об этом, и требовал, чтобы я сказал ему, где спрятал крест. Но я не сказал. Я знаю, что ты не католичка, Кейти, поэтому, если ты откажешься, я пойму...
   – Ты хочешь, чтобы я его носила?
   Тот факт, что семья Кэтлин исповедовала протестантизм, а Шейн был католиком, являлся основным аргументом отца против ее встреч с Макенной. Но для нее это никогда не было препятствием.
   Шейн сжал губы и кивнул.
   – А ты будешь его носить?
   – Это самый ценный подарок, который мне когда-либо дарили. – Она помолчала немного. – Спасибо, Шейн.
   Она потянулась к нему, чтобы он застегнул цепочку на ее шее.
   – Спасибо, – повторила Кэтлин. – Тяжелый.
   Шейн кивнул.
   – Бабушка говорила, что он обладает магической силой и защищает того, кто его носит.
   – Я его теперь вообще не сниму.
   – Так, давай-ка одевайся, завтракай и выходи из дому. Я тебя научу стрелять из ружья.
   – Но я не хочу учиться, – запротестовала она. – Я ненавижу оружие. Я боюсь ружей, и...
   – Я попросил тебя надеть крест, но все остальное – это приказ, Кейти. Я хочу, чтобы ты...
   – А я сказала «нет». – В комнате вдруг стало холодно. – Я достаточно насмотрелась на смерть и убийства. Я не спорю с твоим видением жизни, но позволь и мне иметь свое мнение. И будь добр уважать мою позицию.
   Шейн сжал челюсти. Глаза его зажглись неприятным огоньком, снова напомнив о серых холодных камнях на дне ручья.
   – Розы ты можешь сажать хоть где, женщина. Ты можешь разрисовать все стены в доме, устлать все белыми скатертями. Но твоя безопасность – моя забота. Жена Эрла Томпсона могла бы до сих пор ходить по земле, если бы он научил ее стрелять из ружья и она смогла бы защититься от нападавших. Это тебе не графство Клэр. Здесь случается всякое. Людишки шальные шастают. И если я могу обезопасить тебя, то я так и сделаю.
   Кэтлин нетерпеливо вздохнула:
   – Ты не понимаешь, я не желаю...
   – Через час, Кейти. Встретимся у ручья через час. И надень что-нибудь приличное, а не тряпье из шелка и веревочек. – Сказав так, он развернулся и вышел из комнаты.
   Она рассерженно уставилась на дверь. Она чувствовала раздражение и недоумение. Что случилось с нежным и любящим мужчиной, который еще несколько часов назад удивлял ее своей мягкостью? «Приказ» – так он сказал. Но станет ли она подчиняться его приказу? А если отбросить в сторону свой темперамент и гордыню? Быть может, Шейн прав, и ей действительно стоит научиться защищать себя?
   – Нет, – решительно сказала она себе, – я не стану брать в руки оружие.
   Но она не убедила даже себя. Шейн, видимо, действительно очень хотел научить ее стрелять. Стоило ли ссориться с ним из-за этого? Она потерла пальцами серебряный крест в задумчивости.
   Ее бабка не раз говорила ей, что нужно самой выбирать поле битвы. Нужно вступать в бой, когда это необходимо. Но сначала всегда нужно думать.
   Вот и сейчас. Тот ли это случай, когда стоит осложнять отношения отказом?
   – С тобой никогда не бывает легко, да, Шейн Макенна? – спросила она у пустой комнаты. Потом поставила на кровать недопитую чашку с чаем и вышла из спальни.
   Когда она часом позже вышла из дома, то тут же услышала беспечный смех Дерри. Кэтлин огляделась по сторонам и заметила племянницу рядом с Шейном около крепкого ствола орехового дерева, что росло неподалеку от хижины Мэри. Шейн раскачивал Дерри на качелях. На качелях, которых еще вчера там не было.
   Кэтлин поспешила к ним. Дерри заметила ее и замахала рукой.
   – Держись, детка, – закричала Кэтлин, – а не то упадешь!
   Дерри завизжала от восторга, и Шейн толкнул ее снова. Подойдя поближе, Кэтлин увидела Мэри. Индианка сидела на стуле около открытой двери своей хижины, а рядом лежал Джастис, растянувшись во всю длину.
   – Ты как раз вовремя, – сказал ей Шейн.
   – Осторожнее с ней, – сказала Кэтлин. – Она же еще совсем маленькая.
   – Я узе взлослая, – заявила Дерри.
   – Нет, ты еще не взрослая, – урезонила ее Кэтлин. Хотя, признаться, Дерри очень быстро росла. На следующей неделе ей исполнится три годика, а платья, которые были ей как раз, когда они приехали в Миссури, вдруг как-то разом оказались слишком узкими и короткими.
   – Большая, – вставила Мэри. – Большая девочка помогать Мэри искать хорошая травка. Слушать. Смотреть. Запоминать. Хороший глаза. Все видеть.
   Кэтлин улыбнулась этой похвале в адрес Дерри. Не зная, что бы такое сказать, чтобы не испортить хорошее настроение Мэри, Кэтлин переключилась на Джастиса:
   – А ты что делаешь?
   – Ленивый очень, – ответила за него Мэри. – Смотреть на муравьев. Как они работать.
   Кэтлин, не поняла, шутка это была или нет. Она беспомощно посмотрела на Шейна, но тот только ухмыльнулся и продолжил раскачивать качели.
   Кэтлин пожала плечами:
   – Не понимаю.
   – Гейбриел учить мальчика объезжать лошадей, – пояснила Мэри. – Прыгай в седло, вонзай шпора в бок и полететь. Дурак может. Поговори лошадь, научись думай, как она, тогда хорошо.
   – Гейбриел объезжает лошадей по-индейски. – Шейн наконец-то принял участие в дискуссии. – Он с ними общается. Сейчас он готовит мать Звездочки для тебя. Джастис взялся ему помогать, но у него не хватило терпения. Так что наблюдать за муравьями – это что-то вроде наказания.
   Мэри достала из кармана жилетки трубку и засунула ее в рот.
   – Нет. Наказание – нет. Индейцы не наказывать мальчиков. Муравьи хорошо учить.
   – Толкай! – потребовала Дерри. Шейн сделал, как его просили, и девочка довольно завизжала.
   – Осторожнее, – сказала Кэтлин.
   – Пусть качается, – сказала Мэри. – Упасть сейчас – следующий раз помнить держаться.
   – А я не хочу, чтобы она упала. Она ребенок и может себе что-нибудь разбить. – Кэтлин отвернулась от индианки и спросила Шейна: – Это ты сделал для нее качели?
   Он кивнул.
   – Она качалась на всем, что могла найти. На дверной ручке на кухне, на калитке. Я и решил сделать ей качели.
   – Холосая каселька.
   – А сейчас, милая, раскачивайся сама, – сказал ей Шейн. – Я твою маму буду учить стрелять из ружья. А ты оставайся с Мэри и Джастисом. К нам не ходи. Договорились?