Френч Джудит. Эта властная сила

   Дерри важно кивнула. Шейн посмотрел на Кэтлин.
   – Готова?
   Она пожала плечами.
   – А чего там готовиться-то? Но я все еще считаю, что это ужасная идея.
   – Это легкое, пристрелянное и надежное ружье. Даже Бесси может научиться из него стрелять.
   Она последовала за ним, а Шейн обогнул дом и пошел к ручью.
   – Вот и учил бы Бесси. Ей это занятие наверняка больше понравится. – Кэтлин терпеть не могла ружья. Этот шум, дым, эти ужасные последствия – раны, кровь...
   – Тебе придется довериться моему мнению на этот счет.
   Кэтлин не ответила. Она слышала веселый смех Дерри позади них и журчание ручья впереди.
   Небо было чистым и пронзительно голубым. Солнышко ласкало лицо. На западном горизонте виднелось несколько облаков, но они не портили впечатления.
   – Знаешь, та история, что ты читала вчера вечером... – начал Шейн.
   – Ты про книгу после ужина?
   – Ну, да. Хорошая была история. Джастис и Гейбриел долго потом обсуждали ее. Может, сегодня еще почитаешь?
   – Возможно. – Она опустила глаза, чтобы он не заметил ее улыбку. – Это длинная книга.
   – Вот и хорошо. – Они подошли к берегу ручья. Шейн взял Кэтлин за руку. Через быструю воду была проложена переправа из камней. – Иди осторожно, камни скользкие.
   Его рука легла на ее ладонь, и ей понравилось это ощущение.
   – Я могу научить Джастиса азбуке, – сказала Кэтлин. – Он должен уметь читать.
   Шейн кивнул.
   – Тут ты права. Научиться грамоте ему стоит, и кому же, как не тебе, его учить.
   – А что, здесь поблизости нет школ?
   – Пока нет, но, даже когда появятся, ему туда путь заказан. Никто не позволит полукровке сидеть за одной партой со своим ребенком.
   – Это самая ужасная новость из всех, что я здесь услышала.
   – Но это правда. Я уже говорил тебе: здесь цвет кожи очень много значит.
   – Но ведь Джастис всего лишь ребенок.
   – Знаешь, как люди рассуждают? Если он ходит в школу с моими детьми, то рано или поздно он может жениться на моей дочери. А это недопустимо. Как ни жаль, но это едва ли изменится. Возьми, к примеру, Гейбриела. Честнейший человек. Работает не покладая рук. Он умный и преданный. Он бы с удовольствием приударил за Рейчел Томпсон, но ее отец вздернет его на первом суку, если узнает. Люди типа Здоровяка Эрла ставят таких, как Гейбриел, где-то после мулов.
   – Но это неправильно, – возразила Кэтлин пылко. – Это не по-христиански. Господь создал Гейбриела точно так же, как он создал Эрла Томпсона.
   – Все это так, но Гейбриел не может находиться на земле Томпсонов. Пока Эрл и Бо живы, этому не бывать, если, конечно, Гейбриелу не взбредет в голову расстаться с жизнью таким занятным образом.
   – Это просто неслыханно!
   Шейн пожал плечами.
   – Жизнь, знаешь ли, вообще штука несправедливая. Я не могу ничем помочь Гейбриелу. – Он указал рукой на большую жестяную банку перед здоровенным дубом. – Это твоя мишень.
   – Это вон та маленькая железная штучка?
   – Когда мы закончим, ты будешь попадать точно в цель.
   – И ты собираешься научить меня всему сегодня? Шейн усмехнулся:
   – Это займет несколько часов, если ты, конечно, не прирожденный стрелок. Но я человек терпели.
   – Ну-ну, – неопределенно пробормотала Кэтлин и стала внимательно слушать наставления Шейна.
   Шейн не был удовлетворен ее результатами ни через день, ни через неделю, ни даже через месяц. Но неделя сменяла другую. Лето подходило к концу, и в воздухе уже запахло осенью. Каждое воскресенье Шейн приводил ее к ручью, чтобы попрактиковаться в стрельбе. И оружие уже не вызывало у Кэтлин былого страха. Трижды в неделю он выводил для нее Бесси и заставлял жену кататься по кругу в загоне. Спина Кэтлин болела немилосердно, седло натирало бедра до крови, но она уже вполне уверенно держалась на спине мула.
   А по вечерам после ужина Кэтлин читала для Дерри, Шейна, Гейбриела и Мэри. Закончились все сказки из «Тысячи и одной ночи», и она взяла следующую книгу – «Робинзон Крузо». Убедить Джастиса выучить алфавит оказалось проще, чем она думала. И наконец-то все они: и Гейбриел, и Мэри, и Шейн согласились, что мальчик должен научиться читать. Воодушевленный таким согласием, Джастис усердно принялся за алфавит и освоил его в рекордные сроки – всего за три дня.
   – Я хочу читать книги, – сказал он как-то, – но писать я не буду.
   – Тебе придется писать, когда ты станешь взрослым, – настаивал Шейн.
   К немалому удивлению Кэтлин, он присоединился к ним, когда она сидела на веранде с Джастисом, уложив Дерри спать.
   – А вот и нет, ведь ты же не умеешь писать, – ответил ему мальчуган.
   – Да, я не умею, – признал Шейн. – Ни писать, ни читать. Но много раз за свою жизнь я пожалел о том, что меня не научили этому.
   – Давай я и тебя научу, – предложила Кэтлин. Шейн скорчил мученическую физиономию.
   – Это вряд ли.
   Но Кэтлин заметила, что он внимательно слушает все, что она говорит Джастису.
   Дни Кэтлин пролетали молниеносно – так много дел было у нее. Розы ее прижились, и по весне она надеялась увидеть их в цвету. Она привыкла к седлу, и Шейн стал брать ее с собой на объезды периметра и на пастбища.
   Когда же день заканчивался и дом погружался в безмолвное забвение, они с Шейном предавались любви и засыпали в крепких объятиях друг друга. Они поместили Дерри в комнату Шейна, а сами обосновались в спальной комнате Кэтлин, которая была побольше.
   И все же Кэтлин не чувствовала удовлетворения от такой жизни. Почему? Она терзалась этим вопросом долгими ночами, глядя на мирно спящего рядом Шейна.
   Наверное, дело было в том, что Шейн до сих пор не верил ей. И он до сих пор думал, что она не способна выжить в этих суровых краях. Однажды утром она в очередной раз заметила, что Шейн резко замолчал, прервав ихразговор с Гейбриелом, когда она вошла в конюшню. Сколько же еще секретов скрывает от нее муж?
   Он был великолепным любовником. Но он так ни разу и не сказал, что любит ее. У их супружества нет шансов, если они и дальше будут сомневаться друг в друге. А пока она не уверена, что навсегда останется в Килронане, она не может смотреть в будущее без опаски. Она боялась забеременеть.
   – Я хочу быть уверена в тебе, – прошептала она мирно спящему Шейну. – Я очень этого хочу, любимый.

Глава 16

   Нейт Боун лежал на животе в высокой траве. Он положил ствол ружья на камень и навел прицел на жену Макенны. Женщина с такими яркими волосами, сидящая на спине мула на фоне пронзительно синего неба, была идеальной мишенью. Недоносок-полукровка ехал впереди верхом на своем пони.
   Но Нейт не стал обращать на него внимания.
   – Бах-бах. Так-то, дорогуша, – сказал он, делая вид, что нажимает на спусковой крючок. Затем рассмеялся.
   Бо Томпсон пополз назад, не поднимая головы, пока не оказался под деревом. Только здесь он поднялся на ноги.
   – Черт возьми, Нейт, это уже не смешно. В Макенну палить – это одно. Ублюдок этого заслужил. Нечего было мою сестру за нос водить. Но убить белую женщину... Здоровяк Эрл башку за это оторвет.
   – Да чихал я на Здоровяка Эрла. – Нейт приподнялся на локте и сплюнул желтую от жевательного табака слюну на проползающего в траве жука. – Я же ее не пристрелил. Ты что, шуток не понимаешь?
   – Знаешь, Нейт, этот Макенна перешел нам дорогу. Я не желаю, чтобы ты застрелил белую женщину. Слышишь меня? Я не желаю участвовать в убийстве приличной дамы.
   – Конечно, куда тебе до Макенны. Уж он-то точно зарезал свою Сериз Ларок. Кровищи было столько, что, говорят, приходилось вброд переправляться.
   Бо пожал плечами.
   – Может, он и вспорол ей брюхо, но кто будет брать в расчет грязную шлюху, да еще и полукровку?
   – Черт, Бо, я же не застрелил жену Макенны. Чего ты завелся? С удовольствием бы это сделал, но не сделал же!
   – Нет, но...
   – Ты хуже девчонки, Бо. Знаешь, если хочешь разобраться с таким парнем, как Макенна, то тебе надо бы быть покрепче. А у тебя кишка тонка! Вот твой старик и мутузит тебя с утра до ночи. У него вместо одной девчонки сразу две.
   На лбу Бо забилась синяя жилка.
   – Я тебе не девчонка, Нейт. Никакая я не девчонка. И не называй меня так.
   – Да будь у тебя нервы покрепче, ты бы давно уже разделался с Макенной. – Нейт встал и засунул ружье в седельный чехол. – У Рейчел и то духу больше, чем у тебя.
   – Да заткнись ты, достал уже с Рейчел, – предупредил его Бо. – Я же Макенне изрядно напакостил еще до того, как ты пришел работать к Здоровяку Эрлу. Я ломаю его изгороди и стреляю его скот постоянно, с тех пор как он убил своего дядю и кузена.
   – Да, Бо, свалить пару заборов – вот это геройство. Ты думаешь, ты его этим напугал? Ерунда все это! Вот твоя сестренка, Рейчел...
   – Ну чего ты прицепился к моей сестре? Рейчел да Рейчел. Ты лучше про нее забудь. Говорю тебе!
   – Ты что, решил, что она мне нравится? Ну нет, приятель, она далека от моего идеала женщины. – Он закашлялся и снова сплюнул. – А вот бабенка Макенны – это что-то. Я бы не отказался попробовать ее на вкус.
   Смягчившись, Бо закивал головой.
   – У тебя никогда не было леди?
   – Еще как было. Поимел французскую шлюху в Сент-Луисе. Утверждала, что она графиня.
   – Я же тебе говорил, шлюхи не в счет! – воскликнул Нейт. – Настоящие леди – они все такие из себя породистые, фигуристые, взрывные, точно порох, та французская штучка точь-в-точь такая и была.
   – Я хочу покататься с женой Макенны так, чтобы она надолго запомнила эту поездку.
   Бо похотливо улыбнулся:
   – Я об этом мечтаю с тех самых пор, как увидел ее.
   Нейт ухмыльнулся, вставил ногу в стремя и взобрался в седло. Подначить Бо, а затем заставить его забыть о том, что он только что обижался, было проще простого. Проще, чем пристрелить черепаху в бочке. Но у Нейта были свои планы на младшего Томпсона. Тупой ублюдок еще получит свое.
   Нейт посмотрел на молодого напарника.
   – Твой старик не бессмертный. Рано или поздно он отбросит копыта. Я твой кореш, верно?
   – Ага.
   – Так что я лишь хочу, чтоб тебе было хорошо. Когда Здоровяк Эрл помрет, кому будет принадлежать все его имущество?
   – Мне и Рейчел. – Бо, забравшись в седло, натянул поводья, чтобы поравняться с лошадью Нейта.
   – А когда помрет Макенна, кому достанется Килронан?
   – Этому индейскому недоноску. Или жене Макенны.
   – Нет, если ты, конечно, правильно сдашь карты, – сказал Нейт. – Парень – полукровка. А Макенна убил своих родственников, чтобы заполучить эту землю. Так с чего ты решил, что закон передаст эти земли краснокожему ублюдку или иностранке?
   – Хм, я об этом как-то не подумал.
   Нейт выехал чуть вперед, направляя лошадь вниз по поросшему травой склону, прочь от земель Макенны. Чтобы настроить Бо Томпсона против Макенны, приходилось постоянно подбрасывать дров в огонь.
   Жаль, что ему не удался тот выстрел в начале лета, – сумерки спасли проклятого ирландца.
   Нейт сплюнул табачную жвачку и бросил в рот новую щепоть. А может, оно и к лучшему, что он не убил Макен-ну сразу. Нейт был терпеливым человеком. Он научился этому у индейцев племени команчей, у которых провел больше двух лет своей юности. Эти грязные дикари убили его отца, а с ним обращались хуже, чем с животным. Да, что ни говори, а индейцы научили его безграничной ненависти и бездонному терпению. Особенно когда речь идет о мести.
   От мыслей о команчах у него сжалось нутро. Нейт пытался забыть о тех страшных месяцах, что провел в плену. Но если днем ему это удавалось, то по ночам только сатана знал, как плохо ему было от воспоминаний. Каждый раз, когда он просыпался в холодном поту, чувствуя запах горелого тела отца или крича от ужаса пыток, через которые ему пришлось пройти, он хотел убивать.
   Когда ему удалось сбежать от команчей, его приютил брат Фрэнк. Он ухаживал за Нейтом долгие недели, когда тому было все равно, жив он или мертв. Фрэнк был его единственным родственником.
   Нейт держал не один камень за пазухой на Макенну. Во-первых, за то, что тот выгнал его из Килронана, а во-вторых, за то, что тот вздернул на суку его брата Фрэнка. Кто-то удовлетворился бы, просто пристрелив Макенну в спину, но только не Нейт. Он достаточно пожил у команчей, чтобы познать сладость мести. Он поклялся останками своего брата, что Макенне прострелят живот, его кастрируют и заставят умолять пустить пулю в голову.
   Кроме того, Нейт был уже слишком стар, чтобы ехать куда-то и начинать новое дело. Так что Бо Томпсон был его пропуском в мир свежих простыней и горячего мяса на обед.
   Кто знает, быть может, со временем ему даже удастся обрюхатить эту корову, Рейчел. Отчаянный человек вроде него на все готов в этих Богом проклятых землях Миссури.
   Нейт усмехнулся и потрогал языком дырку в зубе, куда забился табак. Бо Томпсон был далеко не гением, что правда, то правда. Когда отпрыск Здоровяка Эрла завладеет обоими поместьями, то с ним может все что угодно случиться. Или лошадь сбросит, или он случайно застрелится, чистя ружье. А если он умрет, то мужик Рейчел может унаследовать все.
   Бедняга Бо. Но удача улыбается тем, у кого в руках все козыри.
   Кэтлин подстегнула своего мула, чтобы нагнать Джастиса, ехавшего впереди на пони. Они объезжали периметр Килронана. Шейн поручал это мальчику пару раз в неделю. Работа была несложной, зато у Шейна и Гейбриела появлялось лишнее время на то, чтобы сосредоточить внимание на каком-то стоящем деле. До первого снега оставалось все меньше времени, и забот было по горло.
   Кэтлин нравились прогулки на свежем воздухе. Кроме того, она радовалась каждому шансу подружиться с усыновленным ребенком мужа. Но когда она попросилась составить компанию Джастису, Шейн неожиданно воспротивился.
   – Это небезопасно. Ты еще недостаточно хорошо знаешь эти земли, – сказал ей Шейн.
   – Но Джастис ведь достаточно знает, – возразила она.
   – Я не взвалю на плечи мальчика ответственность за твою безопасность. Держись поближе к дому, Кейти. Я постараюсь побольше времени проводить с тобой. Буду брать тебя в дальние поездки.
   Кэтлин была сильно разочарована. Шли дни, и решение Шейна казалось ей все более несправедливым. И вот сегодня утром она просто попросила Джастиса оседлать для нее мула. Отвратительная привычка Шейна контролировать каждый ее шаг рано или поздно должна была перейти все границы. Ему стоило научиться уважать ее независимость.
   С тех пор как Кэтлин начала учить Джастиса читать, он перестал устраивать ей мелкие пакости, но все еще сторонился ее. Он никогда не начинал разговора первым и на ее вопросы отвечал кратко и как-то напряженно. Но если он и знал, что Шейн запретил ей ехать с ним, то ничего не сказал по этому поводу.
   Кэтлин непременно хотела удалить все барьеры в их общении, и поездка наедине с Джастисом могла бы стать для этого хорошим началом. Она видела, как заботлив и внимателен мальчишка с Дерри, и она прекрасно знала, что за ершистой внешностью скрывается настоящее большое сердце.
   – Джастис. – Она нарушила молчание и подъехала ближе к парнишке.
   Его черные, всегда обеспокоенные глаза расширились. Он посмотрел на нее, но ничего не сказал.
   Джастис был красивым ребенком. Он быстро терял подростковую угловатость. Его густые черные волосы, высокие скулы и бронзовая кожа превращали его в настоящего красавца. И если он научится улыбаться, то разобьет не одно девичье сердце.
   – Когда у тебя день рождения? – спросила Кэтлин.
   – У меня его нет.
   – Но как же так, ты же должен знать, когда...
   Он указал на поломанные ивы впереди.
   – Я видел здесь Голиафа на прошлой неделе. Лучше объедем стороной. Ты же знаешь его характер, лучше с ним не связываться. ., .
   Кэтлин согласно кивнула. Шейн сказал ей, что бык все еще бесится на свободе, но человеку в седле он не страшен. Она не видела животное с того памятного дня, когда Шейн схватился с ним. И надо сказать, не жаждала встречи.
   Они поехали подальше от изгороди, через луговую низинку. День был свеж; деревья уже начали одеваться в радужные осенние тона, но трава все еще была сочной.
   – У всех есть день рождения, – вернулась Кэтлин к теме разговора. – Когда ты появился на свет?
   Джастис пожал плечами:
   – Не знаю.
   – Но ведь твоя мама наверняка дарила тебе какие-то подарки на день рождения.
   Джастис посмотрел на нее с таким изумлением, будто у нее только что отросла вторая голова.
   – От Сериз я получал лишь еду, когда она была трезвая, и подзатыльники, когда она пила. И больше ничего.
   Кэтлин растерянно заморгала.
   – Так у тебя нет даты рождения? – Джастис только усмехнулся на это замечание. – Но ты же католик. Тебе должны были дать имя.
   Джастис кивнул:
   – Мэри так и сделала. – После чего он сказал еще что-то, ноДэтлин не поняла его.
   – Прости, что ты сейчас сказал?
   Джастис снова пожал плечами.
   – Да это так, пустые слова на индейском. Не обращай внимания.
   – Я уже слышала это раньше, – настаивала Кэтлин, – когда ты обращался к Мэри. Это слова уважения?
   Вместо ответа Джастис пришпорил пони и вырвался вперед. Кэтлин стала понукать мула, чтобы не отстать.
   – Чего ты стесняешься? – кричала она вслед. – Я с удовольствием выучу еще один язык.
   Он, казалось, игнорировал ее. Но вот, оказавшись на дне небольшой низинки, Джастис притормозил своего скакуна, который тут же принялся щипать травку, и посмотрел на Кэтлин, подоспевшую к нему.
   – Это значит «бабушка». Мы, индейцы, уважаем пожилых людей. А Мэри – не настоящее имя, белое имя, чтобы вам понятней было.
   – А ты знаешь ее настоящее имя?
   Он кивнул и быстро произнес какую-то немыслимо трудную для восприятия фразу, которую Кэтлин не рискнула повторить.
   – Это значит Зимний Лебедь, – объяснил он.
   – А у тебя есть индейское имя?
   Джастис покачал головой.
   – Только детское имя. Когда-нибудь я получу настоящее имя. Гейбриел сказал, что он даст мне имя, когда я буду достаточно взрослым. Мне придется уйти в лес без пищи и воды и ждать там, пока ко мне явится дух. Индейцы не просто раздают имена. Имя нужно заслужить.
   Внезапно Джастис резко натянул поводья, и его пони встал как вкопанный. Он пристально смотрел на склон холма, по которому шла граница их территории.
   – Что такое? – спросила Кэтлин, заметив его беспокойство.
   – Кто-то за нами наблюдает.
   Кэтлин тоже посмотрела на холм, но не увидела ничего, кроме деревьев и камней. Холм возвышался четко на середине границы между Килронаном и землями Томпсонов.
   Две вороны сорвались с места, громко каркая.
   – Пойдем, – сказал Джастис, – надо убираться отсюда. – Он подстегнул поводьями своего пони.
   Кэтлин схватилась за гриву мула, когда он засеменил за лошадкой Джастиса, что вела их по узкой неровной каменистой тропе. Впереди по курсу показался ручеек, но мальчуган не стал притормаживать. Лошадка зашла в воду и поспешила дальше с той же скоростью. Бесси шла следом.
   На какой-то момент, когда передние копыта мула коснулись противоположного берега, Кэтлин показалось, что она потеряет равновесие и свалится со спины Бесси, но она прижалась к ее загривку и удержалась в седле. Они перешли на галоп и вскоре, преодолев каштановую рощу и открытое поле, появились в видимости поместья.
   Когда парочка поравнялась с крайним сараем, Кэтлин с облегчением увидела Гейбриела, который забрасывал вилами сено в открытую телегу. Шейна поблизости не было видно.
   – Мамоська! Застис! – радостно закричала Дерри, выбегая им навстречу с птичьего двора. За ней степенно вышла Мэри, держа в переднике сложенные горочкой яйца.
   Джастис первым подоспел к Гейбриелу. Кэтлин была еще слишком далеко и не слышала, что мальчик говорил индейцу, она лишь надеялась, что он не сболтнет лишнего и все они не наломают дров. Ведь они примчались домой, по большому счету никого так и не увидев толком.
   Джастис соскочил с пони и подбежал к Мэри. Индианка поспешила ему навстречу, и они быстро заговорили о чем-то на своем языке.
   Кэтлин услышала в их разговоре то самое слово, которое Джастис перевел как «бабушка». Но Мэри ответила ему резко и разгневанно.
   – Да ничего с ним не случилось, – сказал Гейбриел, – уверен, в кустах был всего лишь олень.
   Слова Гейбриела, очевидно, не удовлетворили Мэри, и она принялась ощупывать Джастиса.
   Но почему она так расстроена? Кэтлин ничего не понимала в происходящем. Мэри никогда не тревожилась без причины. И тут Кэтлин осенила догадка. Быть может, Мэри была настоящей бабушкой мальчика?
   Если так, то это многое объясняло. Например, почему Джастис позволял Мэри так его контролировать или то, что им так легко вместе. Это также объясняло неприятие индианкой новой ирландской жены Макенны. Мэри боялась, что Кэтлин захочет избавиться от ребенка-полукровки.
   Гейбриел взял мула Кэтлин под уздцы и помог ей спешиться. Он ничего ей не сказал, но одного взгляда его темных глаз было достаточно для Кэтлин, чтобы понять, что он знает о запрете Шейна и осуждает ее, что она этот запрет нарушила.
   – Я поеду и посмотрю, что там такое, может, найду какие-нибудь следы, – сказал Гейбриел.
   Джастис кивнул.
   – Я поеду с тобой.
   – Нет, ты оставайся. Макенна ищет отбившихся от стада телят. Он вот-вот приедет. Ему будет интересно узнать, что случилось, из первых уст.
   – Так ничего же не случилось, – сказала Кэтлин, – совсем ничего.
   Гейбриел пожал плечами и передал поводья Бесси Джастису.
   – Отведи мула на конюшню. Скажи Макенне, что я буду до полуночи. Если мне придется идти на территорию Томпсонов, то я не стану рисковать и не пойду засветло. Дождусь темноты.
   Мэри посмотрела на Кэтлин, словно ожидая ее оправданий.
   – Сомневаюсь, что есть причины для беспокойства, – сказала Кэтлин.
   Мэри скорчила одну из своих гримас.
   – Миссис жена беспокоиться надо, – сказала она, – Макенна узнать все, и у тебя много причин беспокоиться.
 
   – Я говорил тебе, что не хочу, чтобы ты ездила куда-либо без меня! – сказал Шейн, едва переступив порог кухни, где Кэтлин готовила пирожные на ужин. – Ты такая тупая или просто упрямая? Неужели так сложно подчиниться простому приказу? Когда же я смогу тебе доверять?
   Закусив губу до крови, чтобы не высказать Шейну все при ребенке, Кэтлин сказала Дерри:
   – Найди Мэри, деточка, пусть она расскажет тебе сказочку.
   Дерри перевела взгляд с Кэтлин на Шейна и быстро выбежала из кухни.
   – Не смей говорить со мной подобным образом в присутствии Дерри, – сказала Кэтлин, как только дверь за ребенком закрылась. Ей хотелось закричать на мужа, но вместо этого она спокойно сказала: – Ты слишком остро реагируешь.
   Шейн так грязно выругался, что Кэтлин вздрогнула.
   – Нет никакой необходимости так ругаться в этом доме.
   – Ты сама вынуждаешь меня, женщина, – гневно сказал он, нависая над ней.
   Кэтлин продолжала месить тесто. Она добавила муки и скатала тесто в шар.
   – Я почти восемь лет была себе единственной судьей, – сказала она сдержанно. – Я бесспорно твоя жена, Шейн Макенна, но я не наемная рабочая сила. И ты не смеешь указывать мне, когда и куда я могу ходить!
   – Черт возьми, Кейти. Тебя же могли убить.
   – Или я могла упасть и сломать себе шею.
   – Или так.
   Она с грохотом бросила на стол скалку и гневно посмотрела на него.
   – Я готовлю пирожные, Шейн. Фартук может загореться, и я сгорю заживо. Или я умру при родах нашего ребенка. Все в жизни может случиться.
   – Моя обязанность – заботиться о твоей безопасности.
   Она подобрала со стола скалку и стала раскатывать тесто.
   – Но ведь нет никакой опасности. В меня никто не стрелял. Никого там вообще не было. И я не желаю жить в этом доме, словно заключенный.
   – Ты будешь внимательно следовать моим указаниям, Кейти, или ты не останешься в Килронане.
   – Что ж, значит, не останусь. Значит, ошибкой было вообще приезжать сюда. Значит, мне нужно взять Дерри и плыть первым же пароходом на восток, где люди не стреляют друг в друга из-за проклятой коровы.
   – Делай, что сочтешь нужным. Если ты остаешься здесь, тебе придется слушать меня. – Он пошел к двери и сказал с порога: – Не жди к ужину. Я еду к Гейбриелу, хочу сам посмотреть все.
   Входная дверь с грохотом захлопнулась.
   Она все раскатывала тесто, пока не увидела, что оно стало таким тонким, что сквозь него можно смотреть на звезды. Вытерев тыльной стороной ладони слезы с глаз, она смяла тесто в комок и швырнула его в таз.
   Ну почему они так поступают друг с другом? Кэтлин была в отчаянии. Почему они снова и снова ссорятся из-за одного и того же?
   Впрочем, сейчас она еще не была готова простить его. Конечно, они уладят эту ссору в постели, как это всегда случалось.
   Почему, во имя Господа, ее муж был одним человеком ночью и совершенно другим все остальное время? Было в Шейне что-то опасное. Эта часть его сущности пугала ее, и иногда она даже задумывалась о том, что говорят о Шейне люди. Может, есть в этих разговорах какая-то доля правды? А может, Шейн прав? От этой мысли Кэтлин вздрогнула. Может, она действительно настолько тупа, что делит кров с хладнокровным убийцей?
   Но ночью Шейн вернулся, и страхи и злость на него оставили Кэтлин, когда она услышала его извинения.
   – Ты была права, – сказал он, когда Кэтлин зажгла керосиновую лампу и поставила ее на стол. – Мне не стоило повышать на тебя голос при Дерри.