Фрэнсис Дик. Движущая сила

   — Как вы поладили с Найджелом?
   — Господи, он как репей. Пару раз положил мне руку на колено, а я ему в матери гожусь. Вообще-то с ним весело. Так что я не жалуюсь. Мы много болтали. Можно, я расскажу вам завтра? — Она зевнула. — Он уже почти кончил чистить фургон. На редкость вынослив.
   — Его главное достоинство, — согласился я.
   — Тогда до завтра. До свидания.
   На следующее утро я поехал на ферму пораньше. Мне надо было повидаться с некоторыми водителями до их отъезда. Харв сам уезжал с утра в Уолвергемптон, а в его отсутствие я предпочитал находиться под рукой на случай каких-либо внезапных проблем или изменений.
   Для нас было обычным делом выезжать рано, поскольку большинство тренеров предпочитали привозить своих лошадей на ипподром часа за три до начала скачек. Зимой скачки начинались в полдень, чтобы успеть закончить засветло, так что зачастую водителям приходилось грузить лошадей в темноте, в шесть или семь утра, и разгружать двенадцатью часами позже, тоже в темноте. Вообще, все зависело от длины пути. По весне мы обычно загружались и разгружались на заре, в сумерках. Все с нетерпением ждали длинных летних дней, и, за те годы, что я занимался перевозками, я успел узнать, как много сил прибавляет людям солнце. При одинаковой нагрузке в январе и июне зимой люди устают куда больше.
   Когда я появился на ферме в пятницу, большинство водителей сидели в столовой. Небо было окрашено в ярко-розовые тона, и воздух был прозрачным и холодным. Чай в столовой — цвета тикового дерева и такой же крепости. В сахарнице торчали белые пластмассовые ложки.
   — Доброе утро, Фредди...
   — Доброе утро, — ответил я дружному хору.
   Харв успел уже уехать в Уолвергемптон. Я сверился с листом, который спечатал с экрана компьютера, и выяснил, что все водители уже получили четкие инструкции от Харва и Изабель. Тут я осознал, что с прошлого вторника я взвалил на их плечи куда больше, чем обычно, так что, по-видимому, удар по голове оказался серьезнее, чем мне хотелось в том признаться.
   В столовой были Фил, Дейв и Льюис. У Льюиса никаких признаков гриппа. Несмотря на поздний приезд накануне, Найджел был в отличной форме. Азиз, как всегда, улыбался. Остальные, поглядывая на часы, допивали свой чифирь, заходили в туалет и отправлялись в путь, чтобы забрать большинство пикс-хиллских лошадей, участвующих в сегодняшних скачках в Лингфилд-парк.
   Дейв должен был вместе с Азизом гнать девятиместный фургон за племенными кобылами в Ирландию. Оба появились задолго до отъезда, поэтому я попросил Дейва зайти на минутку ко мне в офис кое-что обсудить. Он вошел с обычным для него беззаботным видом, с кружкой чая в руке и с дружелюбным взглядом человека, не подозревающего подвоха.
   Я жестом показал ему на стул у стола и закрыл за ним дверь.
   — Ладно, Дейв, — начал я, садясь за письменный стол и испытывая скорее раздражение, чем злобу, — рассказывай, кто придумал твой понос?
   — Что?! — Он быстро моргнул, как бы отгоняя мысль, мелькнувшую у него в голове. Касательно того, что я знал о его проделках. Зря отгонял, между прочим, поторопился.
   — Понос, — напомнил я, — из-за которого вы остановились на бензоколонке в Саут Миммз, имодиум купить.
   — А... да. Ты про это. Верно.
   — Так кто договорился, что вы там остановитесь?
   — Что? Ну, никто. У меня были колики, вроде этого.
   — Хватит валять дурака, Дейв, — сказал я устало. — Вы вовсе не случайно подобрали Кевина Кейта Огдена.
   — Кого?
   — Того пассажира. И кончай морочить мне голову. Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Ты вчера ходил на слушание его дела. Вы с Бреттом остановились в Саут Миммз не из-за каких-то мистических колик, а чтобы подобрать пассажира и отвезти его в Чивели. И все это вы от следователя утаили.
   Дейв уже было открыл рот, чтобы автоматически начать протестовать, но тут же закрыл, разглядев выражение моего лица.
   — Так кто договаривался? — снова спросил я. Он не знал, что сказать. Я мог запросто догадаться, о чем он думает, — все это было написано у него на лице. Я подождал, пока он проконсультировался со своей кружкой с чаем и поискал подходящий ответ на светлеющем небе за окном. Детские веснушки, как обычно, придавали ему невинный вид, но оценивающий взгляд, которым он искоса меня одарил, говорил о вполне взрослой вине, — Ничего худого мы не делали, — бросил он пробный камень.
   — Откуда такая уверенность?
   Он попробовал на мне одну из своих обаятельных улыбок, но к тому времени они на меня уже не действовали.
   — Почему ты решил, что мы заранее договорились? Я же рассказывал, встретили этого недотепу, попросил, значит, подвезти...
   — Хватит, Дейв, — резко сказал я. — Если хочешь удержаться на работе, выкладывай правду.
   От изумления он замолчал. Я никогда с ним так сурово не разговаривал.
   — Правду, Дейв, — потребовал я.
   — Честно, Фредди, я ничего плохого не хотел. — На лице у него появились признаки беспокойства. — Чего тут плохого?
   — Какая была договоренность?
   — Слушай, ну что плохого, что мы подвезли этого парня?
   — Кто тебе заплатил?
   — Я... ну... — Кто? — настаивал я. — Или забирай свой велосипед и не возвращайся.
   — Никто, — сказал он в отчаянии. — Ладно. Ладно. Мне должны были заплатить, но так и не заплатили. — Он был искренне возмущен. — Мы, значит, тебе не должны были о нем рассказывать, а он возьми да помри... — Он замолчал, осознав, что проговорился. — Мне сказали, что я найду конверт в кабине шестиместного фургона утром в пятницу, но ведь фургон стоял у твоего дома, а утром никакого конверта там не было, хотя я смотрел, когда мы убирались, и я ничего больше от них не слышал, и это несправедливо.
   — Так тебе и надо, — сказал я без всякого сочувствия. — Кто такие они?
   — Что?
   — Они, те, кто сказал, что конверт будет в кабине?
   — Ну...
   — Дейв, — проговорил я в изнеможении, — рассказывай.
   — Да, но понимаешь, я не знаю.
   — Значит, ты согласился сделать то, что я неоднократно запрещал, — с сарказмом сказал я, — и ты не имеешь понятия, ради кого рисковал своей работой?
   — Да, но...
   — Никаких но, — отрезал я. — Как они тебя нашли и кто это был, мужчина или женщина?
   — Ну...
   «Сейчас я его удавлю», — подумал я.
   — Ладно, — заторопился Дейв, — ладно. — Он горестно вздохнул. — Это была она, домой мне позвонила, а трубку сняла жена, она не любит, когда звонят посторонние женщины, понимаешь, не Изабель, но все равно та женщина только и сказала, что я не пожалею, если подвезу одного человечка, а кто же отказывается от таких подарков... на пиво же нужны бабки, правильно?
   — Ты голос не узнал?
   Он печально покачал головой.
   — А какой акцент?
   Он был искренне озадачен моим вопросом.
   — Английский, не иностранный.
   — Что она сказала?
   — Так, значит, я уже говорил, подбросить парня...
   — Как ты должен был его узнать?
   — Сказала, он будет около насоса, увидит, как я подъеду, и подойдет... и он подошел.
   — Кто придумал про понос?
   — Значит, она. Она, значит, сказала, что мне как-то надо заставить Бретта остановиться в Саут Миммз. Ну я и сказал Бретту, что если он не остановится, то я сниму штаны прямо в кабине, а он пусть потом убирает. — Он неловко рассмеялся. — Бретт сказал, он меня мордой в это засунет. Но остановился.
   — Бретт, выходит, в деле не участвовал?
   Дейв разъярился.
   — Бретт дерьмо.
   — Почему так?
   Возмущение Дейва несправедливостью взяло верх над осторожностью.
   — Он сказал, никого не возьмет, если ему не заплатят. Ну я у этого Огдена спросил, но он заявил, что у него нет денег. Наверное, какие-то деньги у него были, но он сказал, что уговора такого не было, мне заплатят позже, так я сказал, Бретт не соглашается без денег, и этот Огден весь покраснел, но все же деньги нашел, немного, а Бретт сказал, что мало, и тогда я дал ему еще, проговорился, что мне их вернут, а он сказал, что он тоже хочет долю, если я не хочу, чтобы ты узнал, что я перевожу пассажиров за деньги. И это еще не все. — Ярость Дейва не знала пределов — Бретт пришел в паб в субботу и заставил меня заплатить за его пиво, и он ведь, блин, прямо издевался, а когда я сказал, что конверта с деньгами не было, он знаешь что сказал? «Плохо, приятель, не повезло тебе», — и продолжал наливаться.
   — И ты попробовал отыграться на Джоггере?
   — Понимаешь, он не хотел заткнуться, а я ужасно разозлился на Бретта, а Джоггер, значит, все молол и молол про какие-то штуки под днищами фургонов, и про старый грязный ящик для денег у тебя в гостиной, и про всякое разное, что перевозилось под фургонами...
   — И ты понимал, о чем он говорит? — удивился я.
   — Конечно.
   — И насчет расчесок?
   — Да, разумеется. Присоски.
   — А насчет крестиков и арабов?
   — Чего?
   Полное непонимание. И для него это было абракадаброй.
   — А Джоггер, — спросил я, — знал что-нибудь о твоем частном предпринимательстве?
   — Что? В смысле об Огдене? Конечно, Джоггер знал, значит, что он помер. Я не говорил ему, что мы заранее договаривались. Я ж не полный дурак, знаешь ли, он бы тебе через пять минут все доложил. Всегда на твоей стороне был.
   — Я полагал, и ты тоже, — заметил я.
   — Ага. — Он выглядел слегка пристыженным. — Ну, значит, какой вред, чтоб заработать пару монет на пиво.
   — На этот раз вред был.
   — Так откуда мне знать, что он помрет? — печально осведомился Дейв.
   — Что он вез? — спросил я.
   — Вез? — Он наморщил лоб. — Портфель вроде «дипломата». И еще, это, сумку такую, с бутербродами и термосом. Я помогал ему положить их в кабину.
   — Что он сделал с бутербродами?
   — Съел их, наверное. Не знаю.
   — А вы с Бреттом бутерброды покупали? Его удивляли мои вопросы, хоть и отвечать на них ему было легче, чем на предыдущие.
   — Бретт покупал, — ответил он с готовностью, хоть и раздраженно. — Пошел и купил на мои деньги, еще смеялся, поганец.
   — Бретт говорил, ты и раньше подсаживал попутчиков.
   — Вот дерьмо!
   — Так как, было такое? И каждый раз заранее договаривался?
   — Да нет, те были случайными. Бретт не возражал, если я с ним делился бабками.
   — А другие водители? Они тоже так делали?
   — Не собираюсь никого закладывать, — сказал он с добродетельным видом.
   — То есть и они тоже?
   — Нет. — Его прямо корежило.
   Я не стал настаивать. Вместо этого я спросил:
   — За какое время до поездки в Ньюмаркет ты договорился об остановке в Саут Миммз?
   — Накануне вечером.
   — В какое время?
   — Когда я вернулся со скачек в Фолкстоне.
   — Значит, поздно.
   Он утвердительно кивнул.
   — Жена была недовольна.
   — А та женщина пыталась дозвониться тебе до этого?
   — Моя жена обязательно бы верещала по этому поводу, значит, нет.
   Похоже, он был основательно под каблуком у своей жены, и ему не пришло в голову поинтересоваться, откуда та женщина знала, что он поздно вернется, а также, что он на следующий день собирается в Ньюмаркет. Больше того, она была осведомлена, что за деньги он согласится подвезти кого угодно.
   Уж слишком много она знала.
   Кто, черт побери, мог ей рассказать?

Глава 10

   Азиз и Дейв отбыли в Ирландию. Дейв выглядел только слегка обеспокоенным. Видно, был уверен, что я его не выгоню. И скорее всего был прав, так как не нарушал никаких законов, кроме моих собственных, и вполне мог обратиться в суд по поводу незаконного увольнения, если я дам ему к тому повод, а он захочет им воспользоваться. В его безответственности не было ничего нового. Он, как и раньше, прекрасно управлялся с лошадьми, был надежен и прилично водил машину. Я надеялся, что впредь он хорошенько подумает, прежде чем брать деньги за то, чтобы подвезти кого-либо, но ручаться, что он никогда этого не сделает, я бы не стал. Если что и изменилось, так это мое к нему отношение — снисходительная симпатия уступила место раздражению.
   Во дворе фермы Льюис демонстрировал фотографии своего чада Нине, которая появилась в своем рабочем виде и на своей рабочей машине.
   — Такой проказник, — говорил Льюис, любовно глядя на своего отпрыска. — Знаете, обожает смотреть по телику футбол, просто не оттащишь.
   — Сколько ему? — спросила Нина, выражая ожидаемое восхищение.
   — Восемь месяцев. Вот, посмотрите, он в ванне, сосет своего желтого утенка.
   — Просто прелесть, — сказала Нина.
   — Для него ничего не жалко, — сказал просиявший Льюис. — Может, мы пошлем его в Итон, а почему бы нет? — Он спрятал фотографии обратно в конверт. — Пожалуй, мне пора в Лингфилд, — заметил он. — Пара лошадок для Бенджи Ашера. Последний раз, когда я был на той конюшне, так они вывели не ту лошадь, и это не в первый раз, — сказал он, обращаясь к Нине. — Я уж всех погрузил и выезжал из ворот, как выбежал старший конюх и начал орать и размахивать руками: «Говорю тебе! Не та лошадь!» И тут как тут мистер Ашер, и тоже орет из окна второго этажа, будто это я во всем виноват, а не этот придурок, его старший конюх.
   Нина как завороженная выслушала все это повествование и спросила:
   — Легко ошибиться и взять не ту лошадь?
   — Мы грузим тех лошадей, что нам выводят, — ответил я. — Если произошла ошибка, мы тут ни при чем. Как вы знаете, у водителей имеются путевые листы, где указаны время погрузки, пункт назначения И клички лошадей, но различать их они не обязаны.
   — В прошлом году мы отвезли двух лошадей мистера Ашера не на те скачки, — с удовольствием поведал Льюис.
   Я пояснил:
   — Мы должны были отвезти одну лошадь Ашера в Лисестер, а другую в Пламптон, и, хотя Льюис и другой водитель четко сказали, какой фургон куда едет, старший конюх Ашера все перепутал. Они спохватились, только когда первая прибыла не туда, куда надо. Шуму было хоть отбавляй.
   — Пошумели, это верно, — усмехнулся Льюис.
   — Загляни в газету и сверься, совпадают ли клички рысаков Ашера, — велел я Льюису, — чтобы уж больше никакой путаницы.
   — Ладно Он вошел в столовую, и видно было, как он изучает программу скачек. Потом он залез в свой шестиместный фургон и тронул с места.
   — Когда он впервые здесь появился, — сказал я Нине, — он носил локоны. Теперь у него ребенок. В случае неприятностей на его кулаки можно надеяться. Вряд ли кто захочет связываться с его парнишкой.
   — Дрожите, школьные хулиганы?
   — И их папаши.
   — Когда их узнаешь получше, они все такие разные, — заметила Нина.
   — Вы о водителях? Да, конечно. — Она вошла за мной в офис — Расскажите мне о Найджеле.
   Она поудобнее уселась на стуле, а я примостился на краешке стола.
   — Почти всю дорогу, туда и обратно, он сидел за рулем и днем и ночью, но в журнале мы записали, что мы более равномерно делили эту нагрузку.
   — Ну-ну.
   Она улыбнулась.
   — Он сказал, чтобы я присматривала за жеребцом. Он не слишком любит лошадей, вы об этом знаете? И еще он рассказал, что некоторые водители, что возят лошадей на скачки, просто до смерти их боятся.
   — Слышал, как же.
   — Найджел считает, что на вас вполне можно работать. Немного лишку суетитесь, так ему кажется.
   — Да что вы?
   — Гордится своим телом. Подробно рассказал мне про свои мускулы, практически о каждом в отдельности. Объяснил мне, как развивать грудные мышцы.
   Я засмеялся.
   — Полезная информация.
   — Патрик Винейблз просил кое-что вам передать. Довольно резкая смена темы.
   — Что именно? — спросил я.
   — Насчет пробирок, что вы посылали на анализ. Он сказал, — она нахмурилась, соображая, — он сказал, что это среда для транспортировки вирусов. — Я ничего не сказал, поэтому она продолжила:
   — Это жидкость, состоящая из дистиллированной воды, сахарозы — звучит странно, но именно так он сказал — и бычьего белка, которым питается вирус, а также глютаминовой кислоты, что-то вроде аминокислоты, и антибиотика под названием гераниум... нет... гентамицин, убивающего бактерии, попадающие снаружи, но не действующего на вирус. Жидкость используется для транспортировки вируса с места на место.
   — А вирус там обнаружили?
   — Нет. Сказали, что он вне организма быстро погибает Они не говорят про вирусы «живет», потому что вирусы теряют активность и способность к воспроизводству, или что они там еще делают, вне живой клетки. Довольно все сложно, с моей точки зрения. Да, Патрик хотел бы знать, откуда у вас эти пробирки.
   — С бензоколонки в Понтефракте. Как попали туда, не знаю.
   Я рассказал ей, что узнал от Лин Мелиссы Огден, вдовы Кевина Кейта.
   — Бедняжка, — сказал я, — ей так тяжело пришлось.
   — Таких много. Когда начинаешь, не думаешь, что тебя такое ждет.
   Рассказал я ей и о моем утреннем разговоре с Дейвом.
   — Значит, вы были правы, — воскликнула она. — Вы же утверждали, что у них был предварительный договор насчет этого пассажира.
   — Угу. Но он никак не отреагировал, когда я спросил, что вез Кевин Кейт. Уверен, он и понятия не имел.
   — Значит, это не он шарил в кабине в ночной темноте.
   — Точно не он. Ему не нужна была маска. Мог прийти открыто. Он надеялся, что ему оставят деньги в кабине. Ничего удивительного, что ему не заплатили. Тот, кто приходил, что-то искал, а не просто хотел оставить конверт.
   — И кто же?
   — Хотелось бы знать. — Я немного подумал. — Здесь скорее всего замешаны двое. По меньшей мере, — сказал я. — Один логичный разрушитель. У второго — логики, как у полтергейста.
   — По меньшей мере двое? Вы считаете, что на самом деле больше?
   — Мне кажется, что потребовались двое мужчин, чтобы сбросить меня с причала в Саутгемптоне. Один наверняка был мужчиной. И несли они меня легко. Но тот, кто организовывал перевозку вируса, был женщиной.
   — Может, мужчина говорил женским голосом?
   — Зачем? Да и непросто это. — Я помолчал. — Вот чего мы точно не знаем, так это должен ли был Кевин Кейт забрать термос с собой, сойдя в Чивели, или оставить его в фургоне, с тем чтобы он потом попал в Пиксхилл. В смысле на ферму. И еще мы не знаем, был ли вообще вирус в этой жидкости или кто-то просто заказал ее, чтобы использовать позднее.
   — О Господи!
   Я порылся в кармане и протянул ей листок бумаги с записью последнего послания Джоггера.
   — Попросите приятелей Патрика Винейблза из числа кокни попытаться расшифровать эту записку, — предложил я.
   — Какие приятели-кокни?
   — Наверняка он кого-нибудь знает в округе.
   — Может, и так. Хорошо. — Она прочитала вслух «Займись этими крестиками...» Господи!
   — Что-нибудь понимаете?
   — "У араба на лошади прошлым летом были такие же вещи..." Чепуха какая-то. — Она положила листок в сумку. — Никто к нам не подходил, когда мы ездили во Францию, — сказала она. — Никто нигде не проявлял ни малейшего интереса к днищу нашего фургона. Найджел сказал, что он не любит водить шестиместный фургон Фила, он тяжелее, чем его собственный. Он доволен, что за каждым водителем закреплен определенный фургон, и с некоторыми тренерами ему нравится работать больше, чем с другими. Хотел бы почаще ездить к Уотермиду, но тут ревнует Льюис. Льюис также часто возит лошадей Бенджи Ашера, а Найджелу не нравятся манеры этого тренера. Говорит, Харв сказал, что он теперь будет работать на нового тренера, миссис Инглиш, а он слышал, что она просто барракуда.
   — Гм. — Я улыбнулся. — Тем не менее я уверен, что с Найджелом она поладит. Он ее заговорит. Она требовательна, но ведь Найджел очень вынослив. К концу лета она будет просить, чтобы посылали только его.
   — Вы тут интенсивно занимаетесь прикладной психологией, — заметила она. — Особенно когда составляете пары водителей.
   — В хорошем настроении водители лучше работают. Очевидный факт. А довольные тренеры не обращаются к моим конкурентам.
   — И все ради дохода?
   — Ну и... что плохого, если все довольны?
   — Понятно, — сказала она с легкой насмешкой, — почему к вам все так хорошо относятся. Я вздохнул.
   — Увы, далеко не все. — Я встал из-за стола. Как ни приятно с ней поговорить, пора было приниматься за дело. — Вам сегодня не надо за руль садиться? Можете отдохнуть денек после поездки во Францию.
   — Не хочу. Утро побуду тут, поосмотрюсь и буду под рукой, если что срочно понадобится.
   — Чудесно. А, Изабель приехала. — Мы оба увидели, как во Двор въехала ее машина. — Пойдемте, послушаете, как я буду выяснять, кто мог знать, что Дейв едет в тот день, когда он подобрал Кевина Кента, в Ньюмаркет.
   Нина быстро сообразила, что к чему, и посмотрела на меня с одобрением.
   — Как я уже говорила, — сказала она, — я вам тут совсем не нужна.
   — Мне нравится, что вы тут.
   — В качестве свидетеля, так Патрик сказал. Я та гарантия, в которой вы, судя по всему, нуждаетесь. Вы ведь мстительны. Он говорил, что вы хитрец, но я не поверила — Хитроумный, он хотел сказать.
   — Тем не менее он меня сюда послал. Я счел, что она уж очень разоткровенничалась, и прикинул, как бы отреагировал на это ее босс. Мы прошли в комнату Изабель. Я поблагодарил ее за список посетителей, который она ввела в компьютер. Изабель ответила мне ослепительной улыбкой и сказала, что она видела, что я приписал в конце. Однако она покачала головой, когда я попросил ее припомнить, в какой именно день приходили эти люди.
   — Может, все же вспомнишь, — сказал я без нажима, — приходили ли они до того, как Бретт и Дейв подобрали этого пассажира. Значит, девять дней назад, в среду.
   Она покачала головой.
   — Я могу посмотреть список водителей на тот день, — заметила она, автоматически повернувшись к компьютеру. Выражение ее лица резко изменилось. — Ой... все же стерто.
   — Ладно, не волнуйся. — Я заранее собрал обрывки графика в карандаше с моего стола в гостиной и составил список водителей, — работавших в тот день. — Харв повез первую партию лошадей Джерико Рича от Майкла Уотермида в Ньюмаркет, — сказал я. — Кто-нибудь от Уотермидов был здесь? А Джерико Рич? Или кто-нибудь из Ньюмаркета? Кто мог видеть график на четверг? У вас этот график почти постоянно на экране. Кто мог его видеть?
   Она была очень озадачена. Слишком быстро я задавал вопросы. Я повторил, на этот раз медленнее.
   — А, поняла. Ну разумеется, все водители, кто тогда был. Они ведь всегда заходят и смотрят.
   — А кроме водителей?
   Она с сомнением покачала головой.
   — Так много времени прошло. Люди все время ходят туда-сюда. — Она подумала. — Вовсе не обязательно приходить сюда, чтобы узнать, кто поедет. Я сказала Бетси, когда она позвонила, что поедет Бретт, она еще сказала, что ни мистер Уотермид, ни Джерико Рич не будут от этого в восторге, потому что Бретт такой нытик... и я посоветовала: «Не говори им...» — но, наверное, она все равно сказала.
   Я посмотрел на список на экране.
   — А доктор Фаруэй?
   — Нет, он приходил позже, когда они привезли мертвого пассажира. В пятницу. "
   — А... Джон Тигвуд?
   — Он так надоел со своими сборами пожертвований. Простите, я не должна была так говорить.
   — Почему нет? Действительно надоел. Так в какой день он приходил?
   — Вроде бы тоже в пятницу. Верно, еще Сэнди Смит здесь был. Помню, они все о мертвеце говорили.
   — Хорошо. А как насчет Тессы Уотермид?
   — Она была раньше, в тот день, когда хотела поехать с Найджелом, а он ее не взял. — Изабель нахмурилась. — Тесса часто тут бывает. Думаю, ей просто скучно. Она просила меня научить ее работать... ты не возражаешь, если я ей кое-что объясню?
   — Нет, если она не мешает и не отнимает у тебя много времени.
   — Иногда мешает, — призналась Изабель. — Я спросила, почему бы ни не поступить на курсы секретарей и не выучиться как следует, и она сказала, что подумает.
   — Ну, — сказал я, — а Джерико Рич?
   — В пятницу. Когда ты перевозил лошадей миссис Инглиш.
   — А в другой день не приходил?
   — Гм... да, конечно, во вторник, беспокоился, как мы справляемся с его заказом. Я тебе говорила, помнишь?
   — Смутно.
   — Я ему сказала, что мы будем перевозить его лошадей три дня подряд, и сообщила подробности.
   — Понятно. Теперь Лорна Липтон, сестра Моди Уотермид?
   — Она мимо ходит, когда с собакой гуляет. Ты ведь знаешь. Иногда заглядывает, чтобы... ну, тебя увидеть. И в пятницу заходила, только ты уже уехал.
   — А раньше на неделе?
   — Точно не помню, в какие дни, — ответила Изабель с сомнением.
   — Ладно, — сказал я, — а ты не помнишь, кто-нибудь спрашивал Дейва накануне его отъезда в Ньюмаркет?
   — Что?
   Я повторил свой вопрос.
   Изабель наморщила лоб.
   — Не помню, чтоб кто-то спрашивал, но поклясться не могу. В смысле... ах да! Мистер Рич интересовался, не едет ли Дейв с первой партией его лошадей в Ньюмаркет, но я сказала, что нет, у нас не хватает водителей из-за гриппа, и Дейв повезет рысаков в Фолкстоун. Ведь в Фолкстоун, правильно? — Она в отчаянии посмотрела на компьютер. Без его поддержки она чувствовала себя потерянной, но, с моей точки зрения, неплохо справлялась и самостоятельно. — Кажется, я ему сказала, что Дейв повезет двухлеток в девятиместном фургоне в четверг.
   Я погладил ее по руке в знак благодарности и вышел во двор. Нина за мной.
   — Что за путаница, — сказала она. — Как вы можете держать все это в голове?
   — Я и не могу. Все время что-то забываю. — И мне по-прежнему хотелось спать, что не способствовало ясности мысли.
   Фургоны постепенно разъезжались, и двор, лишившись большей части стада этих чудовищ, выглядел пустовато. На своих местах остались только три фургона — тихие, чистые, сверкающие на солнце, я бы сказал, величественные.