Фрэнсис Дик. Движущая сила

   — Я для тебя старалась, папа, — сказала она. — Ненавижу Джерико Рича. Забрать лошадей, потому что я дала ему пощечину! Я сделала это для тебя.
   Майкл совсем растрогался, она умела обвести его вокруг пальца. Я ей не поверил, но Майклу было сложнее, он не мог не верить собственной дочери.

Глава 13

   Когда я вернулся на ферму, Изабель все еще находилась в конторе, хотя было уже почти пять часов.
   Роза уже ушла домой.
   Льюис звонил, сообщила Изабель. Только что. Они с Ниной уже проехали туннель через Монблан и остановились перекусить и дозаправиться. За рулем сидела Нина. Жеребей всю дорогу простоял, высунув голову в окно, но не буйствовал. Ночью фургон поведет Льюис, но им придется где-то остановиться, чтобы набрать в канистры французской воды для жеребца.
   — Понятно, — сказал я.
   Французская вода, чистая и сладкая, прямо из родников, пользовалась успехом у лошадей. Да и остановка на такое короткое время не имела значения.
   — Азиз попросил на завтра выходной, — сказала Изабель. — Не хочет завтра садиться за руль. Что-то там связанное с его религией.
   — Его религией?
   — Так он сказал.
   — Вот бродяга. Где он сейчас?
   — Возвращается с ярмарки в Донкастере, он возил туда лошадей.
   Я вздохнул. С религией не поспоришь, но все равно он бродяга, если не хуже.
   — Это все?
   — Мистер Ашер интересовался, забрали ли мы жеребца. Я сказала ему, что он будет в Пиксхилле завтра в шесть часов вечера, если на переправе не случится задержки.
   — Спасибо.
   — Подержись за дерево, — посоветовала Изабель.
   — Гм.
   — Похоже, ты здорово не в себе.
   — Да это все из-за Джоггера.
   Она понимающе кивнула. Полиция, сказала она, была недовольна тем, что столько водителей в разъезде.
   — Они никак не хотят понять, что мы должны продолжать работать, — заметила она. — Им кажется, что мы можем сидеть сложа руки. Я им сказала, что они ошибаются.
   — Еще раз спасибо.
   — Пойди поспи, — посоветовала она неожиданно. Хоть и молода, но далеко не дурочка.
   — Гм.
   Я постарался последовать ее совету. Сотрясение мозга больше не помогало. Я лежал и думал о Льюисе, который останавливается где-то, чтобы набрать французской воды. Я изо всех сил надеялся, что Нина не будет поднимать головы и что ее глаза, хотя бы частично, будут закрыты.
   В среду утром я проводил грузовики, направляющиеся в Донкастер, где на следующий день открывался сезон гладких скачек. Мартовские ярмарка и бега в Донкастере были началом самого тяжелого времени для моей фирмы, начинались шесть месяцев бесконечной работы, работы и работы, а также поисков выхода из самых затруднительных положений. Я очень любил это время. Приходилось маневрировать фургонами, водителями, но зато удавалось хорошо зарабатывать. Обычно в это время я испытывал подъем, но сегодня с трудом мог заставить себя сосредоточиться.
   — Завтра все фургоны будут в разъезде, — весело сказала Изабель.
   Меня же интересовало только, как Льюис сегодня доберется до дома.
   В девять, когда телефон зазвонил в ...надцатый раз, Изабель, хмурясь, сняла трубку.
   — Азиз? — переспросила она. — Одну минуту. — Она прикрыла трубку рукой. — Как будет «одну минуту» по-французски?
   — Ne quittez pas, — подсказал я.
   — Ne quittez pas, — повторила она в трубку и встала. — Какой-то француз. Спрашивает Азиза.
   — Его нет сегодня, — сказал я.
   — Он в столовой, — ответила она, уже поднявшись и направляясь к двери.
   Азиз поспешно вошел в комнату и взял трубку.
   — От... avz... Oui. — Он некоторое время слушал, потом что-то быстро проговорил по-французски, одновременно протягивая руку за бумагой и карандашом. — Oui. Oui. Merci, monsieur. Mersi.
   Азиз старательно что-то записал, поблагодарил своего собеседника и положил трубку.
   — Послание из Франции, — пояснил он вполне очевидное. Он подтолкнул бумагу поближе ко мне. — Похоже, Нина попросила его позвонить, дала ему деньги и номер. Вот записка.
   Я взял бумагу и прочел написанные на ней несколько слов. «Ecurie Bonne Chance, pres de Belley».
   — Конюшня «Бон шанс», — перевел Азиз. — Около Белли.
   Он одарил меня своей лучезарной улыбкой и удалился.
   — Я думал, Азиз взял выходной, — обратился я к Изабель.
   Она пожала плечами.
   — Он сказал, что не хочет садиться за руль. И он уже был в столовой, когда я пришла на работу. Читал и пил чай. Сказал мне: «Доброе утро, душечка».
   Изабель слегка зарделась.
   Я посмотрел на французский адрес и набрал номер жокейского клуба. Казалось, Питер Винейблз ждал моего звонка.
   — Нина через одного француза передала адрес, — сказал я ему. — Ecurie Bonne Chance, около Белли. Не могли бы вы там у себя узнать что-нибудь об этом?
   — Продиктуй по буквам. Я продиктовал.
   — Азиз говорил по-французски, — пояснил я.
   — Ладно. — Голос звучал решительно. — Я порасспрашиваю коллег во Франции и перезвоню тебе.
   Я просидел несколько минут, таращась на повешенную трубку, затем встал, нашел Азиза в столовой и пригласил подышать свежим воздухом.
   — Ты к какой церкви принадлежишь? — спросил я, когда мы вышли во двор — Ну... — Он искоса взглянул на меня, сверкнув глазами, и продолжал безмятежно улыбаться.
   — Ты работаешь на жокейский клуб? — спросил я прямо.
   Улыбка стала еще шире.
   Я отвернулся от него. Патрик Винейблз, подумал я с горечью, да и Нина тоже, как же мало они мне доверяли, что даже послали еще человека, чтобы убедиться, что я сам не тот преступник, которого якобы разыскиваю. Ведь Азиз появился на другой день после смерти Джоггера. Наверное, мне не стоило принимать это так близко к сердцу, но я иначе не мог.
   — Фредди, — Азиз сделал шаг и взял меня за рукав, — послушай. — Улыбки как не бывало. — Патрик хотел, чтобы Нину кто-нибудь подстраховал. Наверное, надо было тебе сказать, но...
   — Побудь здесь, — коротко сказал я и вернулся в контору.
   Патрик Винейблз позвонил через час.
   — Прежде всего я должен перед тобой извиниться, — сказал он. — Но мне любопытно, как это ты вычислил Азиза? Он позвонил и сказал, что ты его раскусил.
   — Всякие мелочи, — пояснил я. — Слишком уж он умен для такой работы. Потом, я уверен, что он никогда не возил скаковых лошадей. Звонивший из Франции спросил именно Азиза, а это значит, что Нина знала, что он будет на месте. Да и вы не спросили, кто такой Азиз, когда я его назвал.
   — Надо же.
   — Именно так.
   — Ecurie Bonne Chance — небольшая конюшня, управляемая малоизвестным французским тренером. Владелец — Бенджамин Ашер.
   — Вот как.
   — Конюшня расположена к югу от Белли в том месте, где Рона течет с востока на запад, а потом сворачивает на юг к Лиану.
   — Какие подробности, — заметил я.
   — Французы ничего порочащего об этом месте не знают. У них вроде болели лошади, но смертельных случаев не было.
   — Большое спасибо.
   — Нина сама настаивала, чтобы поехать, — сказал он, — и категорически возражала, чтобы мы перехватили фургон по дороге обратно.
   — Пожалуйста, не надо.
   — Надеюсь, вы соображаете, что делаете. Я тоже на это надеялся.
   Я позвонил Гуггенхейму.
   — Обещать не могу, — сказал я, — но прилетайте сегодня. До фермы доедете на такси. И захватите что-нибудь, в чем можно было бы перевезти небольшое животное.
   — Кролика? — спросил он с надеждой.
   — Молитесь, — посоветовал я.
   Медленно поползли часы.
   После полудня Льюис наконец позвонил Изабель и сообщил, что они благополучно переправились и выезжают из Дувра.
   Прошел еще один нескончаемый час. Изабель и Роза ушли домой, я запер офис, пошел к «Фортраку» и завел мотор. Открылась задняя дверь, и я увидел Азиза.
   — Можно мне поехать с вами? — спросил он.
   Ясные глаза. Ни намека на улыбку.
   Я немного помедлил с ответом. Азиз добавил:
   — Безопасней, если я поеду. По крайней мере никто не даст вам по голове, пока вы смотрите в другую сторону.
   Я сделал ни к чему не обязывающий жест, и он сел рядом со мной.
   — Вы едете встречать Нину, так ведь? — спросил он.
   — Да.
   — Как вы думаете, что может случиться? Я выехал со двора, проехал деревню и поднялся на холм, откуда хорошо был виден весь Пиксхилл.
   — Льюис, — сказал я, — должен показаться на гребне вон того холма в отдалении и повернуть к конюшням Бенджи Ашера. Если он так и поступит, я спущусь вниз и встречу их там. Если он поедет в какое другое место, мы отсюда все увидим.
   — А куда, по-вашему, он может поехать?
   — Не знаю, насколько хорошо ты осведомлен.
   — Нина сказала, что, хоть способ и сложный, цель весьма проста — заразить лошадей в Пиксхилле.
   — Грубо говоря, так оно и есть.
   — Но зачем?
   — Частично, чтобы облегчить победу определенной категории лошадей, заражая лошадей той же категории, до которых можно добраться в Пиксхилле. — Я помолчал. — Допустим, в скачках за Честерский кубок участвует вдвое меньше лошадей, значит, у вас вдвое больше шансов на выигрыш. В скачках на этот приз редко участвует больше шести рысаков, на приз Данте в Йорке тоже. А это весьма престижные скачки. Выигрыш на них сильно поднимает авторитет тренера.
   Азиз посидел, переваривая информацию.
   — Лошадиная чума? — спросил он.
   — И такое случается, — кивнул я утвердительно. — Все равно что стащить фаворита на дерби.
   — Иркаб Алхава, — догадался он. — Летящий по воздуху.
   — Летящий по ветру.
   — Нет, — сказал он, — по-арабски это значит «летящий по воздуху». Так ездят жокеи, приподнявшись в стременах, как будто сидят не в седле, а на воздухе.
   — Летящий по ветру лучше звучит.
   — Но вы же не думаете, что кто-то хочет заразить именно этого коня.
   После небольшой паузы я сказал:
   — Льюис не мог убить Джоггера, он тогда был во Франции. Я не думаю, что это Льюис погубил мою машину и поработал топором у меня в доме. Я уверен, что не Льюис внес вирус в мой компьютер. Как я уже сказал, в то воскресенье он был во Франции.
   — Верно, он не мог это сделать. — согласился Азиз.
   — Мне казалось, против меня две силы — мускулы и деньги. Но есть и третья.
   — Какая?
   — Злоба.
   — Это хуже всего, — медленно сказал Азиз. Движущая сила, что есть внутри каждого, подумал я, всегда выдаст. В минуты стресса ее не спрячешь.
   Значит, нужен стресс.
   — У вас что, есть основания полагать, что кто-то собирается навредить Иркабу Алхаве? — хмурясь, спросил Азиз.
   — Нет. Просто хочу использовать эту мысль как рычаг.
   — Для чего?
   — Подожди и увидишь, только прикрой мне спину. Азиз облокотился на дверцу машины и критически оглядел меня. На его лице снова появилась жизнерадостная улыбка.
   — Вы ведь не такой, каким кажетесь, правда? — спросил он.
   — А каким я кажусь?
   — Специалистом по части кулаков.
   — Да и ты тоже, — заметил я.
   — Но ведь, я такой и есть.
   Странный у меня союзник, подумал я и вдруг почувствовал себя спокойнее оттого, что он рядом.
   На противоположном холме показался фургон моей фирмы. Я взял бинокль, сфокусировал его и увидел, что из окна торчит голова лошади.
   — Это они, — сказал я. — Льюис и Нина.
   Фургон свернул на дорогу, ведущую к конюшням Бенджи Ашера, которые находились совсем рядом с владениями Майкла Уотермида. Я завел мотор «Фортрака» и поехал вниз. Льюис не успел еще выключить мотор, а я уже въехал во двор Бенджи.
   В окне второго этажа появилась голова Бенджи, чем-то напомнив мне морду жеребца, торчавшую из окна фургона. В своей обычной громогласной манере он принялся отдавать распоряжения конюхам, суетившимся внизу, а Льюис и Нина тем временем опустили сходни.
   Я вылез из машины и наблюдал за ними. Мое присутствие было воспринято всеми как нечто само собой разумеющееся. Нина заметила Азиза, стоящего около «Фортрака», и бросила на него вопросительный взгляд, на который он отреагировал, жестом показав, что все в порядке.
   Нина свела испуганного жеребца по сходням и передала конюху Бенджи, за которым он и похромал в стойло. Бенджи оглушительно поинтересовался у Льюиса, как прошла поездка. Льюис подошел поближе к окну и прокричал: «Все в порядке». Успокоенный Бенджи закрыл окно и удалился.
   — После Дувра вы где-нибудь останавливались? — спросил я Нину.
   — Нет.
   — Хорошо. Поезжай с Азизом, ладно?
   Я вернулся к Азизу и переговорил с ним через открытое окно «Фортрака».
   — Пожалуйста, забери Нину и поезжай на ферму. Возможно, там сейчас бродит молодой человек с маленькой клеткой для перевозки животных. Зовут его Гуггенхейм. Найди его и через четверть часа привези.
   — Куда?
   — В центр для престарелых. Тот самый, куда ты возил старых лошадей. Я возьму этот фургон и приеду туда же.
   — Лучше я поеду с вами, — сказал он.
   — Нет. Присмотри за Ниной.
   — Как будто она в этом нуждается.
   — Страховка нужна любому.
   Я отошел от него, приблизился к фургону и, пока Льюис закреплял сходни, забрался в кабину водителя.
   Льюис сильно удивился. Но, когда я жестом пригласил его на пассажирское сиденье, залез в кабину без возражений. Он работал у меня уже два года и привык делать то, что я говорю.
   Я завел мощный мотор, осторожно выехал со двора Бенджи и поехал дальше по дороге в сторону конюшен Майкла Уотермида. Напротив ворот, где дорога расширялась и места было достаточно, я прижался к краю, нажал на тормоз, мягко остановился, поставил фургон на ручной тормоз и выключил зажигание.
   Льюис удивился, но не слишком. Причуды босса следует терпеть, говорило его лицо.
   Ну что кролик? — спросил я как бы между прочим.
   Глядя на него, я понял, что значит, когда говорят «отвисла нижняя челюсть». Он выглядел так, как будто сердце его на минуту перестало биться, и он потерял дар речи.
   Льюис, подумал я, с его запятнанным прошлым, татуировкой и мощными кулаками, Льюис с его блондинкой и дитятей, о светлом будущем которого он мечтал, может, ты и жулик, гоняющийся за легкими деньгами, но вот уж не актер, это точно.
   — Хочешь, расскажу тебе, чем ты занимался? — спросил я. — У Бенджи Ашера во Франции есть конюшня. Так вот, он случайно выяснил, что лошади там заболевают какой-то непонятной болезнью. Он также узнал, что вирус переносят клещи. Он и решил, что не мешало бы перетащить эту болезнь в Англию и заразить ею нескольких лошадей, тем самым расчистив себе дорогу к победам на скачках, которые без этого могли ему не улыбнуться. Главная проблема — как доставить клещей в Англию. Ты сначала пытался перевезти их на куске мыла, который прятал в контейнере, закрепленном под днищем моего девятиместного фургона, когда гнал его домой.
   Льюис все еще не мог прийти в себя, вены на лбу вздулись и пульсировали.
   — Клещи за время поездки дохли. Ты теперь знаешь, что на мыле они живут очень недолго. Потому вы изобрели другой способ. Животное. Хомяк или кролик. Ну как, пока все правильно?
   Молчание.
   — Ты присматривал за кроликами у Уотермидов. Очень удобно. Решил, что они не хватятся, если один или два исчезнут. Но они заметили. Иными словами, в прошлом году ты отправился во Францию на фургоне Пат и там, на конюшне Бенджи Ашера, что около Белли на Роне, насажал на кролика клещей. Ты привез его сюда, пересадил клещей на пару старых лошадей, что стояли в стойле под окнами гостиной Бенджи Ашера, и, хотя одна из них сдохла, у вас имелся целый комплект живых клещей, которых можно было по желанию Бенджи перенести на любую лошадь, если, конечно, именно ты перевозил ее на скачки.
   Про себя я подумал: «Интересно, а по внешнему виду можно определить, что у человека инфаркт?»
   — Однако клещи непредсказуемы, — продолжил я, — и в конце концов просто исчезают, так что в августе ты снова отправился во Францию, на этот раз за рулем того фургона, который сейчас водит Фил, а тогда постоянно водил ты. Но тогда тебе не повезло. Фургон отогнали прямо в сарай для технического осмотра. Крышка трубы от тряски отвинтилась. Прежде чем ты успел забрать кролика, он упал в смотровую яму и подох, а Джоггер его выбросил вместе с клещами.
   Снова тяжелое молчание.
   — Поэтому в этом году, — продолжал я, — когда ты отправился на новом шестиместном фургоне за двухлетками Майкла Уотермида, ты взял с собой кролика. Клещи прибыли живыми, и ты перенес их на старую лошадь, Петермана. Но Петермана взяла Мэриголд Инглиш, а не Бенджи Ашер, и лошадь сдохла. Так что и эти клещи пропали. И вот вскоре начинается сезон гладких скачек, а также скачки на кубок Честера и приз Данте, и все участники до сих пор здоровы. И снова ты отправляешься вместе с кроликом за жеребцом Бенджи Ашера в Милан, а на обратном пути останавливаешься в Ecurie Bonne Chance. Я готов поспорить, что в данный момент в трубе над бензобаком этого фургона сидит кролик, на котором полным-полно клещей.
   Молчание.
   — Почему ты не перенес клещей прямо на жеребца Бенджи?
   — Он собирался выставлять его на скачки, как нога заживет.
   Признание далось ему легко. Только голос охрип. Он даже не пытался защищаться.
   — Теперь, — снова заговорил я, — мы повезем кролика прямо в центр для престарелых, где еще находятся две лошади, предназначенные для Бенджи Ашера. Тебе на этот раз не придется забирать кролика в одиннадцать часов ночи и бить меня по голове, если я тебя за этим делом застану.
   — Я никогда, — закричал он, — не бил тебя по голове.
   — Однако ты сбросил меня в воду. Еще и сказал:
   «Если он от этого не заболеет, его ничем не проймешь».
   Казалось, Льюис уже ничему не удивлялся и только старался спасти то, что еще возможно.
   — Мне нужны деньги, — сказал он, — чтоб сына в колледж послать.
   Еще усилие, подумал я, и он все расскажет. Я спросил:
   — А что бы ты предпочел: везти Иркаба Алхаву на дерби и, возможно, привезти его обратно победителем, и чтобы твой фургон показывали по телевизору, или заразить его клещами и не дать ему принять участие в скачках?
   — Такого бы он не сделал! — воскликнул он, похоже, с неподдельным ужасом.
   — Он неуправляем и мерзок, — сказал я. — Так что почему бы и нет?
   — Нет! — Он уставился на меня, с опозданием пытаясь привести мысли в порядок. — О ком ты говоришь?
   — Разумеется, о Джоне Тигвуде.
   Льюис только закрыл глаза.
   — Бенджи нужен был выигрыш, тебе — деньги, а Тигвуд упивался тем, что мог помешать другим чего-то добиться. Такое куда чаще встречается, чем ты думаешь. Вредить людям для многих большое удовольствие. Выиграть при помощи жульничества. Мошенничать ради ребенка. Делать зло и разрушать для того, чтобы как-то компенсировать свой комплекс неполноценности. У каждого своя движущая сила.
   А у меня? Какая у меня движущая сила? Кто же способен познать самого себя?
   Льюис выглядел так, как будто сейчас грохнется в обморок.
   — Бенджи Ашер платил Джону Тигвуду? — спросил я.
   Льюис ответил без всякого юмора.
   — Он совал пачки денег в эти коробки для пожертвований, прямо при всех.
   Немного помолчав, я спросил:
   — Расскажи, что случилось в ту ночь, когда вы сбросили меня в воду?
   — Я не предатель, — почти простонал Льюис.
   — Ты свидетель, — уточнил я. — Свидетелям меньше дают.
   — Я не разбивал твоей машины.
   — Ты и Джоггера не убивал, — уточнил я. — Ты был во Франции. А что касается моей машины, то ты вполне мог это сделать.
   — Я не виноват. Я никогда... Это он.
   — Ладно, но... зачем?
   Льюис только посмотрел на меня глубоко провалившимися глазами.
   — Понимаешь, он вроде рехнулся. Все говорил, как тебе легко все достается. Почему у тебя все, говорил он, а у него ничего. Пожалуйста, говорил он, у тебя и дом, и деньги, и внешность приятная, и фирма, да и жокеем ты был отменным, и все тебя любят, а у него что? Люди не любят с ним встречаться, отворачиваются. Что бы он ни делал, тобой ему не стать. Он тебя просто ненавидел. Мне это было противно, но я боялся, как бы он на меня не набросился, если стану возражать, так что я и молчал... а у него был топор в машине...
   — Он что, топором меня ударил? — спросил я недоверчиво.
   — Нет. Монтировкой. Он сказал, у него в машине полно всяких инструментов. Когда он трахнул тебя по голове, мы засунули тебя в багажник моей машины, он побольше, чем у него, и он велел мне отвезти тебя на причал. Ты бы слышал, как он ржал!
   — Вы что, думали, что я умер?
   — Я... того... не знаю. Но ты же был живой, что-то бормотал, как в бреду, когда мы туда приехали. Я не хотел тебя убивать. Честно!
   — Угу.
   — Он сказал, мы оба повязаны. Сказал, что может устроить мне веселую жизнь. Как, мол, мне понравится, если меня выгонят с работы и я больше не смогу возить самых лучших лошадей на скачки.
   Льюис замолчал, видимо, осознав, что именно это и произойдет с ним в будущем.
   — Чертов поганец, — сказал он.
   — Значит, вы вернулись из Саутгемптона, — продолжил я как само собой разумеющееся, — забрали топор и разрушили мою машину, гостиную и вертолет моей сестры.
   — Он все это сделал. Он один. Он орал как сумасшедший и ржал. Изрубил все у тебя в гостиной. Такой сильный. Знаешь, он меня до полусмерти напугал.
   — А ты стоял и смотрел.
   — Ну, вообще-то... да.
   — И получал удовольствие.
   — Нет, что ты.
   Но я видел, что он врет. Может, его и напугала ярость, с которой Тигвуд набросился на мою гостиную и машину, но в глубине души он испытывал постыдное удовлетворение.
   Расстроенный, я включил зажигание.
   — Фредди, — сказал Льюис, — как ты узнал о поездках?
   — Из компьютера.
   — Так он сказал, что стер все ваши записи в воскресенье с помощью Микеланджело или чего-то в этом роде и чтоб я не беспокоился.
   — У меня были копии, — коротко ответил я. Тигвуд был в кабачке в тот вечер, когда Джоггер рассказывал о найденных им потайных контейнерах.
   По злобе он стащил инструменты Джоггера. Потом Джоггер застал его, когда он мудрил над компьютером в воскресенье... Мысленным взором я видел, как Тигвуд идет к машине за собственной монтировкой Джоггера, потом за ним в сарай и наносит смертельный удар. Джоггер не ждал удара сзади. Он не знал, что должен бояться.
   Я отпустил тормоз и поехал по дороге.
   — Надо думать, — сказал я, — что Тигвуд узнал про клещей из всех своих медицинских журналов? А кто знал, что требуется Тессе Уотермид, чтобы доставить вирус из Йоркшира и заразить лошадей Джерико Рича? Ты ведь не мог использовать для этой цели клещей, так как ты еще не успел привезти новую партию.
   Он снова потерял дар речи. Я взглянул на него.
   — Тебе придется плохо, если не согласишься выступить свидетелем, — сказал я. — Тесса рассказала мне и отцу про твои делишки.
   Я набрал номер Сэнди Смита. Он был дома, и я пригласил его приехать в центр для престарелых лошадей.
   — Захвати наручники, — добавил я.
   Льюису потребовалась целая мучительная миля, чтобы решиться, но, когда я свернул в ворота перед полуразрушенным офисом псевдоблаготворительной организации, он пробормотал: «Ладно. Пойду в свидетели».
   Народу в этом поганом месте кишмя кишело.
   У входа стоял вездеход Лорны Липтон. Лорна разговаривала с Тигвудом, а вокруг бегали дети — дети. Двое младших ребят Моди Уотермид и... Синдерс.
   Из «Фортрака» вылез Азиз, за ним Нина и Гуггенхейм. Они нерешительно топтались, не зная, чего ожидать.
   На лице Тигвуда было написано удивление.
   Я остановил фургон и спрыгнул на землю. Тут к нам присоединился Сэнди Смит, сверкая мигалкой, при полном параде, но без сирены.
   — Что происходит? — спросил Тигвуд. Я не знал, как он прореагирует. То, что он проделал топором у меня дома, заставляло принять все меры предосторожности. Прежде всего надо было обезопасить детей.
   Я обратился к младшим детям Моди:
   — Возьмите Синдерс, залезьте под фургон и поиграйте в пиратов или еще во что-нибудь. Они захихикали.
   — Давайте, — поторопил их я. — Лезьте. Все трое последовали моему совету. Наблюдавшая за этим Лорна только и спросила:
   — А они не перемажутся?
   — Вымоются.
   — Что тебе здесь надо? — недоумевал Тигвуд.
   — Мы привезли кролика, — ответил я.
   — Что?
   — Льюис и я, — сказал я, — привезли кролика, вместе с клещами.
   Тигвуд подошел к фургону со стороны сиденья для пассажира и рванул дверь.
   — Льюис! — заорал он. Получилось это у него хрипло, куда только подевалась былая вальяжность. Льюис быстро отодвинулся.
   — Он все знает, — проговорил он с отчаянием. — Фредди знает все.
   Тигвуд протянул руку и извлек Льюиса из машины. Хилый вид Тигвуда оказался обманчивым. Все могли видеть, с какой легкостью он вытащил человека значительно крупнее себя из кабины и швырнул на землю.
   Льюис вывалился головой вперед.
   Корчась от боли, он попытался ударить Тигвуда. Тот лягнул его в лицо и обратил свое внимание на меня.
   — Ты, подонок, — с силой произнес он побелевшими губами. — Я убью тебя.
   Он не шутил. И попытался. Бросился на меня и с разбега прижал к стенке фургона.
   На этот раз ни топора, ни монтировки у него не было, только руки, но, будь мы одни, и их бы хватило.
   Азиз подбежал сзади и оторвал его от меня. Он проявил вполне своевременную сноровку, заломив ему руку за спину так, что чуть не сломал ее.
   Тигвуд закричал. Сэнди извлек наручники и с помощью Азиза надел их на запястья заломленных за спину рук Тигвуда.
   Потом спросил меня вполголоса:
   — Что происходит?
   — Полагаю, несложно выяснить, что топором в моем доме поработал Тигвуд.
   — Подонок, — прорычал Тигвуд.
   — У тебя случайно нет с собой ордера на обыск? — спросил я Сэнди.
   Он отрицательно покачал головой, все еще ничего не понимая.