Гамильтон Питер Ф.. Дисфункция реальности: Угроза

   — Не понимаю, что я сотворил с тобой, -задумчиво сказал Рубра. В его тихом голосе отсутствовала обычная уверенность.
   Внезапно Дариата стало трясти. Он почувствовал тяжелые удары своего сердца.
   — Анастасия принадлежит мне.
   — Ну да, больше она уж точно не будет принадлежать бедняге Мерсину Коламба, это факт.
   Течение уже снесло труп метров на пять. Дариат подумал, насколько мерзко выглядит это болезненно-белое, вздувшееся тело.
   — И что же теперь?— спросил он угрюмо.
   — Мне лучше направить сюда несколько домашних мартышек, которые здесь все приберут. А тебе лучше сматываться.
   — Ты действительно так думаешь?
   — Я не собираюсь наказывать тебя за убийство этого жителя Звездного моста. Но нам наверняка придется разобраться в причинах подобных проявлений твоего характера. Возможно, они могут быть полезны, но только при разумном использовании.
   — Например, в интересах компании.
   — Да. Надеюсь, ты еще о ней не забыл. Не переживай, с годами ты станешь умнее.
   Дариат отвернулся от трупа и зашагал прочь от реки. Выйдя из лощины, он весь день бесцельно бродил по саванне.
   Дариат был абсолютно спокоен. Убив человека, он не испытывал ни угрызений совести, ни чувства вины. Не было у него и чувства удовлетворения от содеянного. Он вообще не испытывал никаких эмоций, как будто все, что произошло, было сценой, которую он смотрел по аудио/видео.
   Когда освещение световой трубы стало меркнуть и наступили сумерки, он направился к деревне Звездный мост.
   — Куда это ты собрался? -поинтересовался Рубра.
   — Она принадлежит мне. Я люблю ее. Я хочу обладать ею. Сегодня вечером и всегда.
   — Нет. Что касается всегда, то это относится только ко мне.
   — Ты не сможешь меня остановить. Мне наплевать на компанию. Занимайся ей сам. Она никогда не была мне нужна. Мне нужна Анастасия.
   — Не будь дураком.
   Дариат уловил нечто в ментальном диапазоне, какие-то эмоции. Это было беспокойство, Рубра испытывал беспокойство.
   — Что случилось?
   — Ничего не случилось. Иди домой. Сегодня у тебя был чертовски тяжелый день.
   -Нет, — он попытался воспользоваться сенсорными клетками, чтобы выяснить, что происходит в деревне. Но у него ничего не получилось — Рубра блокировал ментальный диапазон.
   — Иди домой.
   Дариат побежал.
   — Не надо, мальчик!
   До лощины было больше километра. Розовая и желтая трава иногда доходила ему до пояса. Ее острые стебли больно хлестали по ногам. Добравшись до склона, он с тревогой посмотрел вниз. Деревня снималась с места, все готовились к переезду. Половину вигвамов уже разобрали, упаковали и положили на телеги. Скот согнали в одно место, а костры потушили.
   Только сумасшедший мог решиться на переезд в такое время. Практически уже наступила ночь. Дариат встревожился еще больше.
   Он опрометью бросился вниз по крутому склону, дважды упал, разодрал в кровь колени и голени. Но сейчас ему было не до этого. Он несся к вигваму Анастасии, чувствуя на своей спине взгляды ее соплеменников.
   Выкрикивая ее имя, он отдернул полог вигвама.
   Откуда-то сверху свисала веревка. Для того, чтобы дотянуться до нее, она, должно быть, сложила в стопку свои плетеные корзины, которые теперь были разбросаны по полу.
   Ее голова склонилась на бок, а веревка, которая проходила у самого уха, глубоко врезалась в левую щеку. Тело слегка покачивалось из стороны в сторону; тихонько поскрипывали жерди вигвама.
   Потеряв счет времени, Дариат смотрел и смотрел на нее. Он не мог понять, зачем она это сделала. Он ничего не понимал.
   — Да будет тебе, мальчик, ну хватит, иди домой.
   — Нет. Ты это сделал. Ты заставил меня уйти от нее. Она принадлежала мне. Этого бы никогда не случилось, если бы ты не вмешивался в мою жизнь,— по его щекам текли слезы.
   — Я и есть твоя жизнь.
   -Нет, нет,нет! — чтобы не слышать мольбы и угрозы Рубры, он заблокировал доступ в свое сознание.
   На одной из перевернутых корзин лежал обрывок бумаги, прижатый знакомым мешочком из козлиной кожи. Подняв его, Дариат прочел записку, написанную рукой Анастасии.
   «Дариат, я знаю, что это сделал ты. Я знаю, ты думал, что делаешь это ради меня. Но это не так. Ты сделал это потому, что так хотел Анстид. Он никогда не позволит тебе вступить в союз с Тоале. Я думала, что смогу помочь тебе, но сейчас вижу, что не в состоянии это сделать. Я не настолько сильна, чтобы бросить вызов Повелителю царства. Прости меня.
   Я не вижу никакого смысла в своем дальнейшем пребывании в этой вселенной. Я намерена освободить свой дух и продолжить полет к Богу. Я дарю тебе камни Тоале, пользуйся ими, пожалуйста. У тебя впереди так много сражений. Возможно, предвидение будущего поможет тебе выиграть некоторые из них.
   Я хочу, чтобы ты знал — все это время я любила только тебя.
   Анастасия Ригель».
   Ослабив узелок мешка, он высыпал шесть кристалов на пыльный коврик. Пять камней с рунами упали пустыми гранями вверх. Он медленно собрал их и снова бросил. Результат был тот же. Царство пустоты, куда уходят заблудшие духи.
   Дариат бросился прочь из деревни. Больше он никогда туда не возвращался. Он бросил учебу, прервал ментальную связь с Руброй, стал постоянно ссориться с матерью, а когда ему исполнилось пятнадцать лет, то и вовсе ушел от нее, переехав в собственную квартиру, расположенную в орбитальной башне.
   Рубра ничего не мог с этим поделать. Он лишился своего наиболее перспективного протеже. Ментальный доступ в сознание Дариата по-прежнему был закрыт. Это был самый надежный блок из всех, с которыми когда-либо сталкивалась матрица личности обиталища. Он оставался на месте, даже когда мальчик спал. После месяца настойчивых попыток Рубра наконец сдался. Даже подсознание Дариата было надежно закрыто. Этот блок не был результатом сознательно принятого решения, скорее всего, он представлял собой глубинный психологический запрет, вероятно, вызванный душевной травмой.
   Обрушив проклятия на голову очередного нерадивого потомка, Рубра переключился на поиски нового юного кандидата. Наблюдение за Дариатом было поручено вспомогательным системам автономного контроля. Периодические проверки, производимые главной матрицей личности, выявили полную деградацию Дариата, который или был пьян, или лихорадочно собирал деньги на выпивку. Он знал, кого с кем свести и где найти нужного человека. Дариат принимал участие в таких делах, которые даже на Валиске считались сомнительными. У него никогда не было постоянной работы. Сидя на одной синтезированной каше, вырабатываемой пищевыми железами орбитальной башни, он мог целыми днями наслаждаться развлекательными альбомами. Дариат больше так и не сошелся ни с одной девушкой.
   Он вел такой образ жизни в течение целых тридцати лет. Рубра даже прекратил свои эпизодические проверки, поставив крест на этом пропащем человеке. Затем на Валиск прибыл «Яку».
   Появление в районе Опунции звездолета «Яку», неделю назад покинувшего Лалонд, не вызвало никаких подозрений. Когда грузовой корабль получил разрешение на стыковку, диски с репортажами Грэма Николсона еще находились в пути. Как обе личности обиталища, так и сотрудники небольшой группы разведки, работавшей под прикрытием посольства Авона (лишь этим представителям Конфедерации Рубра позволил находиться в пределах обиталища), сочли, что это очередной грузовой звездолет из числа тех почти тридцати тысяч кораблей, что ежегодно прибывали в космопорт.
   «Яку» вынырнул немного дальше от Валиска, чем это было необходимо, поэтому экипажу пришлось заняться основательной корректировкой вектора полета. Труба привода плавления сдвигалась то в одну, то в другую сторону. Но в те времена многие звездолеты адамистов маневрировали в районе Валиска на грани нарушений правил, предписанных Управлением Астронавтики Конфедерации.
   Звездолет вошел в причальное кольцо, предназначенное для пополнения запасов. Оно находилось на самом краю космопорта, который представлял собой неподвижное кольцо диаметром три километра. Капитан обратился с просьбой предоставить ему некоторое количество гелия и дейтерия, а также кислорода, воды и продовольствия. Через десять минут были заключены соглашения с компаниями, которые обслуживали космопорт.
   Три человека покинули борт «Яку». Согласно данным идентификационных дисков, их звали Мэри Скиббоу, Алисия Кохрейн и Манза Бальюзи. Двое последних были членами экипажа «Яку». Все трое, захватив с собой лишь небольшие сумки с одной сменой одежды, легко прошли символический иммиграционный и таможенный контроль Валиска. Заполнив до отказа свои криогенные цистерны, «Яку» через четыре часа убыл в направлении Опунции. Какими бы ни были координаты его пространственного прыжка, газовый гигант все равно лежал на пути его разгона. На Валиске не осталось ни одной записи о том, куда звездолет держит курс.
   Дариат сидел за стойкой бара «Табита Оазис», когда эта девушка привлекла его внимание. Тридцать лет малоподвижного образа жизни, большое количество дешевого пива и частое употребление синтезированных паст, вырабатываемых пищевыми железами орбитальной башни, оказали пагубное воздействие на его некогда худощавую фигуру. Теперь он стал полным, если не сказать тучным, его кожа шелушилась, а уже неделю немытые жирные волосы выглядели безжизненно. Своему внешнему виду он не придавал большого внимания. Его похожая на тогу одежда прикрывала многочисленные изъяны тела.
   Эта девушка была полной противоположностью: длинноногой, загорелой красавицей с пышной грудью и изящным лицом на вид не исполнилось еще и двадцати. На ней была обтягивающая белая футболка с вырезом на груди и короткая черная юбка. За ней наблюдал не только Дариат. «Табита Оазис» всегда привлекал компании крутых ребят. Такая девушка была ходячим поводом начать потасовку. Это уже случалось здесь раньше. Но ее, казалось, ничто не трогало. И еще, было в этой девушке что-то гипнотизирующее. Не меньший интерес вызывал и ее сосед по столику.
   Андерс Боспорт физически был ей под стать: красавцу со стальными мускулами и смуглым лицом звезды шоу-бизнеса было под тридцать. Но в нем уже отсутствовало свойственное молодости яркое очарование, которым в полной мере обладала его соседка. Его губы и глаза улыбались (причем вполне профессионально), но за этой улыбкой не было искреннего чувства. В нем сочетались почти в равных пропорциях черты альфонса, сутенера, вышибалы и порнозвезды.
   Странно, что она этого не замечала. При необходимости он, конечно, умел очаровывать, к тому же бутылка дорогого вина, которая стояла на их столике уже почти опустела.
   Дариат подозвал бармена.
   — Как ее зовут?
   — Мэри. Прибыла сегодня днем на звездолете.
   Это многое объясняло. Ее просто никто не предупредил. Теперь, соблазненные ее прелестями, здесь соберутся все хищники «Табита Оазиса». Позже они с помощью своих нейронных процессоров разделят те ощущения, которые испытает Андерс Боспорт, когда, совратив девушку, вонзит свой мощный генинженированный член в ее промежность. Они увидят ее испуг и услышат ее мольбы. Почувствуют, как под его сильными и умелыми руками размякнет в истоме ее тело.
   «Возможно, Андерс не так уж глуп, — подумал Дариат, — на этом можно сделать хорошую рекламу». Он без труда мог бы запросить десять процентов с продажи такого порнодиска.
   Бармен печально покачал головой. Он был в три раза старше Дариата и всю жизнь провел на Валиске. Он многое повидал на своем веку и знал все человеческие недостатки.
   — Бедная красотка, жаль, что ее никто не предупредил.
   — Да. Быть может, где-нибудь в другом месте ее бы предупредили, но только не здесь.
   Дариат снова посмотрел на нее. Он был уверен в том, что девушка такой красоты не может быть столь наивной в отношении мужчин.
   Когда они встали, Андерс Боспорт любезно подал ей руку. Улыбнувшись, Мэри ее приняла. Он подумал, что ее, похоже, радует физическая близость. Пристальные взгляды завсегдатаев «Табита Оазиса» не отличались скромностью. Но его мощная фигура и уверенная манера поведения оказывали на них умиротворяющее воздействие. С ним она была в безопасности.
   Выйдя из помещения бара, они оказались в вестибюле. Активизировав процессор управления механическими системами орбитальной башни, Андерс вызвал лифт.
   — Спасибо, что сводил меня туда, — поблагодарила его Мэри.
   В ее глазах он увидел возбуждение с легким оттенком восторга от нарушения чего-то запретного.
   — Я не очень-то часто хожу туда. Там приходится вести себя грубовато. Половина завсегдатаев находится в розыске, Конфедерация давно выдала ордеры на их арест. Если бы флот высадился на Валиске, население исправительных планет удвоилось бы за одну ночь.
   Прибыл лифт. Он жестом пригласил ее войти в открывшиеся двери. Еще немного, и все пойдет по проторенному пути. С того момента как они познакомились, выйдя из Управления по Распределению Жилья (там всегда можно подцепить что-нибудь свеженькое), он вел себя с ней как истинный джентльмен. Все, что он говорил, было весьма к месту. Волшебство старины Боспорта завораживало ее, притягивая к нему все ближе и ближе.
   Когда двери лифта закрылись, она уставилась в пол, как будто только сейчас поняла, как далеко ее дом и семья. Она была так одинока. Во всей этой звездной системе у нее был один-единственный друг. Теперь у девушки не было пути назад.
   Он почувствовал, как все сжалось внутри от нетерпения. Все это войдет в диск, прелюдия, медленно разгорающийся огонь желания. Людям нравится, когда их держат в напряжении, а он был превосходным артистом.
   Двери открылись на восемьдесят третьем этаже.
   — Придется пешком спуститься вниз на два этажа, — извиняющимся тоном сказал Андерс, — извини, но ниже лифты не ходят, а ремонтные бригады никогда сюда не спустятся и не установят лифт.
   В вестибюле уже давно не делали уборку, и по углам скопился мусор. Стены были испещрены непристойными надписями, воздух провонял мочой. Прижавшись к Андерсу, Мэри нервно озиралась по сторонам.
   Он вел ее к лестничному пролету. Освещение здесь было тусклым. Полоса электрофоресцентных панелей, вытянувшаяся вдоль стены, едва освещала лестницу безжизненным желтым светом, который притягивал полчища бледной моли, непрестанно трещавшей крыльями. Просачиваясь сквозь трещины в полипе, по стенам стекала вода. Края каждой ступеньки заросли мхом кремового цвета.
   — Так мило с твоей стороны, что ты позволил мне остаться с тобой, — рискнула заметить Мэри.
   — До тех пор пока ты не получишь собственное жилье. Пустуют сотни апартаментов. Ответ на вопрос, почему Управление по Распределению всякий раз так долго подбирает жилье, является одной из величайших загадок природы.
   Больше никто не пользовался лестницей. Андерс вообще крайне редко видел своих соседей. Самая нижняя часть орбитальной башни вполне его устраивала. Сюда не так-то просто было добраться, а те, кто здесь жил, сидели за плотно закрытыми дверями и занимались тем, что было им по душе. Здесь никогда не задавали вопросов. Полиция «Магелланик ИТГ» ограничила сферу своей деятельности верхними этажами Валиска, где и пыталась поддерживать какое-то подобие порядка. Здесь же она никогда не появлялась.
   Наконец они оказались на его этаже. Андерс передал входной двери код доступа. Ничего не произошло. Он заставил себя улыбнуться и повторил еще раз. Теперь она открылась. Скользя по направляющим, дверь пару раз дернулась. Первой внутрь зашла Мэри. Андерс нарочно не стал усиливать яркость внутреннего освещения и сразу же заблокировал входную дверь — по крайней мере, процессор подтвердил это. Положив руку на плечо девушки, он повел ее в самую большую из трех своих спален. Дверь в эту комнату он также заблокировал.
   Мэри прошла в центр помещения. Ее внимание явно привлекла двухспальная кровать. Длинные бархатные ремни были прикреплены к каждому из ее углов.
   — Раздевайся, — сказал Андерс. В его голосе звучала суровая непреклонность. Он приказал световой панели над ее головой загореться на полную мощность. Никакого эффекта. Панель по-прежнему едва тлела. Вот черт!
   Между тем она продолжала послушно раздеваться. Неужели ему придется довольствоваться этим полумраком и надеяться на то, что все примут это за эротику.
   — Теперь раздень меня, но только медленно, — приказал он.
   Андерс почувствовал, как дрожат ее руки, которые стягивали рубашку с его широких плеч. «Нервные всегда более отзывчивы», — подумал он.
   Когда Мэри первой двинулась к кровати, его глаза пробежали по ее телу, профессионально выставляя напоказ каждый сантиметр ее плоти. Когда она легла на водяной матрац, его руки двинулись по давно проторенному маршруту. Когда его огромный член вытянулся во всю длину, он сосредоточил свой взгляд на ее лице, чтобы обязательно зафиксировать выражение страха. Это всегда производило большое впечатление на профессионалов.
   Мэри улыбалась.
   Световые панели внезапно загорелись на полную мощность.
   Андерс растерянно задергался.
   — Эй…
   Сначала он подумал, что кто-то подкрался к нему и защелкнул на запястьях наручники. Но оказалось, что его запястья сжимают изящные женские ручки Мэри.
   — Пусти, — когда она еще сильнее сжала его руки, боль стала просто невыносимой. — Сука! Пусти. О боже…
   Она смеялась.
   Он снова посмотрел вниз, на ее тело, и чуть не задохнулся от ужаса. Грудь и живот Мэри зарастали шерстью. Густая черная щетина царапала и колола его кожу в тех местах, где она соприкасалась с ее телом. Пряди ее волос стали затвердевать. Ему казалось, что он лежит на еже. Длинные иглы прокалывали кожу и вонзались в подкожный жировой слой.
   — Ну, трахни меня, — попросила она.
   Он попытался оказать сопротивление, но добился лишь того, что еще большее количество игл вонзилось в его живот. Мэри отпустила одно из его запястий. Освободившейся рукой он ударил ее по ребрам. Его кулак, не встретив сопротивления, вошел в податливую плоть. Убрав руку, он обнаружил, что она покрыта желтой и красной слизью. Шипы, которые прокалывали его кожу, превратились в лоснящихся жиром червей. Они копошились вокруг ран и вползали внутрь. Хлынула кровь.
   Андерс дико завопил. Тем временем тело Мэри стало разлагаться, кожа превращалась в гниющую малиновую слизь, которая подобно клею липла к его телу, не позволяя ему оторваться от нее. Воздух наполнился мерзким зловонием, которое разъедало глаза. Его вырвало. Вино, выпитое в «Табита Оазисе», выплеснулось прямо на ее лицо, которое уже приобрело желеобразный вид.
   — Поцелуй меня.
   Пытаясь вырваться из ее объятий, он беспомощно плакал и молился Богу, чего не делал уже лет десять. Черви обвили мышцы живота и сухожилия. Кровь, смешавшись с гноем, образовала клейкую массу, которая накрепко соединила оба тела. Они стали похожи на сиамских близнецов.
   — Поцелуй меня, Андерс.
   Свободной правой рукой, от которой, как ему показалось, остались одни кости, она сдавила его затылок. Гнойная слизь капнула на его ухоженные волосы.
   — Нет! — всхлипывал он.
   Слюна, похожая на расплавленный воск, стекала с ее губ, оставляя глубокие раны на остатках разлагавшегося лица. Губы уже сгнили, и теперь ее «лицо» все время «улыбалось». Она с силой притянула к себе его голову. Ее челюсти разомкнулись, а затем впились в его губы.
   Это был поцелуй. Из ее горла вырвалась струя горячей, густой жидкости черного цвета. Андерс больше не мог кричать. Оказавшись у него во рту, эта жидкость, подобно толстой, но гибкой змее, поползла вниз по дыхательным путям.
   Голос из ниоткуда сказал: «Мы можем это прекратить».
   Жидкость хлынула в его легкие. Он ощущал ее горячее и гнилостное присутствие у себя в груди. Она заполняла все внутренние полости. Под давлением чужеродной субстанции раздулась его грудная клетка. Он прекратил всякое сопротивление.
   «Она убьет тебя, если ты откажешься от нашей помощи. Ты задохнешься».
   Он хотел дышать. Ему нужен был воздух. Он был готов на все ради того, чтобы вздохнуть.
   «Тогда пусти нас внутрь».
   Он повиновался.
   Используя сенсорные клетки полипа, которые находились как раз над кроватью Андерса Боспорта, Дариат наблюдал за тем, как раны и другие следы недавней борьбы проходили сами собой. Желеобразная кожа Мэри затвердела, а щетина исчезла. Раны на животе Андерса Боспорта затянулись. Они вновь стали теми, кем были прежде: соблазнителем и невинной овечкой.
   Андерс похлопывал свое тело и проводил рукой по мыщцам груди. Когда он разглядывал нижнюю часть своего туловища, на его лице появилось выражение детского испуга, которое вскоре сменилось широкой улыбкой.
   — Я великолепен, — прошептал он. Андерс говорил с акцентом, которого прежде у него не было. Дариат так и не смог определить происхождение этого акцента.
   — Да, ты выглядишь вполне нормально, — сказала Мэри равнодушно. Она села. На простыне, в том месте где была ее спина, остались бледно-розовые пятна.
   — Позволь мне взять тебя.
   Она скривила губы.
   — Пожалуйста. Ты ведь знаешь, что мне это нужно. И было нужно в течение всех этих проклятых семи столетий. Прояви хоть сейчас немного сострадания.
   — Ну ладно, — она снова легла. Андерс стал облизывать ее тело, напоминая Дариату пса, дорвавшегося до еды. Они совокуплялись в течение двадцати минут, причем Андерс делал это с усердием, которого никогда не проявлял при записи своих дисков. В ходе этого физиологического процесса с электрическим освещением и бытовой техникой творилось что-то невообразимое. Дариат быстро проверил квартиры соседей. Горестно стонал автор стимулирующих программ, процессор которого моментально вырубился; содержимое резервуаров торговца клонами превратилось в пар, поскольку регуляторы фактически изжарили хрупкие клеточные скопления. Все двери вестибюля открывались и закрывались со скоростью падающего ножа гильотины. Дариату пришлось направить в адрес нервных клеток этажа целую серию блокирующих ментальных приказов, чтобы лишить локальные системы личности возможности предупредить главную матрицу сознания Рубры.
   Когда он, запыхавшись, подбежал к входной двери, Мэри и Андерс уже одевались. Воспользовавшись приобретенным на черном рынке блоком процессора, он взломал кодовый замок двери и вошел внутрь.
   Встревоженно переглянувшись, Мэри и Андерс выбежали из спальни. Процессор Дариата тут же вышел из строя, а квартира погрузилась в кромешную тьму.
   — Темнота мне не мешает, — громко сказал он. Сенсорные клетки показали, как эти двое с явной угрозой двинулись в его сторону.
   — Теперь тебе уже ничто не будет мешать, — сказала Мэри. Ремень его тоги стал затягиваться, сдавливая живот.
   — Зря. Во-первых, ты не сможешь подчинить меня, как это сделала с беднягой Андерсом, я не настолько слаб. Во-вторых, если я умру, Рубра наверняка разберется в том, кто вы такие и что происходит. Он, может, и псих, но будет драться как лев, защищая свое драгоценное обиталище и корпорацию. Как только он узнает о вашем существовании, вы лишитесь девяноста процентов своих преимуществ. Вам никогда не захватить Валиск без моей помощи.
   Снова зажегся свет, а ремень ослаб. Обращенные к нему лица Мэри и Андерса были лишены какого-либо выражения.
   — Лишь благодаря мне он еще ничего не знает. Вы, очевидно, не очень хорошо понимаете, что такое биотех. В этом я также могу вам помочь.
   — А может быть, нам все равно, знает он или нет, — сказал Андерс.
   — Ну что же, прекрасно. Значит вы хотите, чтобы я снял блокировку сенсорных клеток этого этажа?
   — Чего ты хочешь? — спросила Мэри.
   — Мести. Я ждал вас тридцать лет. Это было долгое и томительное ожидание. Несколько раз я чуть было не сломался. Но я знал, что в конце концов вы придете.
   — Ты рассчитывал на меня? — насмешливо спросила она.
   — Рассчитывал на то, чем ты являешься.
   — Чем же я являюсь?
   — Трупом.

22

 
   Вынырнув в шестистах пятидесяти тысячах километров от Мирчуско, «Джемаль» под воздействием гравитационного поля газового гиганта оказался на эллиптической орбите. Ниже его вращался по круговой орбите Транквиллити, от которого звездолет отделяли двести тысяч километров. Сообщив о своем прибытии личности обиталища, капитан звездолета Оливер Левелин запросил разрешение на сближение и стыковку.
   — Вам требуется помощь? — спросил Транквиллити.
   — Нет, у нас все в порядке.
   — Ко мне не так часто наведываются суда с колонистами, и я подумал, что у вас возможно аварийная ситуация.
   — Нет. Это деловой визит.
   — Все ли ваши пассажиры желают принять вид на жительство?
   — Вовсе нет. Все капсулы ноль-тау пусты. Мы прибыли сюда, чтобы нанять некоторое количество военных специалистов, которые здесь проживают.
   — Понятно. Даю добро на сближение и стыковку. Пожалуйста, передайте расчетный вектор сближения центру управления полетами.
   Терранс Смит обратился к полетному компьютеру с просьбой открыть ему доступ к сенсорам звездолета. Он увидел, как по мере выполнения сложного маневра сближения на корабль, двигавшийся с ускорением в две трети g, надвигалась громада биотех-обиталища. Открыв канал коммуникационной сети Транквиллити, он попросил предоставить ему список звездолетов, которые в данный момент находились в стыковочных кольцах космопорта. В его мозг хлынул поток названий и характеристик кораблей. Программа сопоставления анализировала все их потенциальные возможности.