Страница:
Из пусковой трубы «Леди Макбет» вылетела предпоследняя боевая оса. Почти в тот же момент от нее отделились боевые заряды, которые рассеялись, как стайка любопытных рыб. В сотне километров за кормой «Леди Мак» одновременно взорвались двадцать семь атомных бомб. Эти взрывы создали временную визуальную и электронную завесу. Корабль, невидимый для своих преследователей, изменил курс. Вспыхнули струи трех приводов плавления, и три зубца гелиевого пламени обрушились на снег и камень кольца. Ни одна физическая структура не смогла бы выдержать такой запредельной температуры. На том участке поверхности кольца, который испытал на себе это чудовищное воздействие, образовались впадины и гейзеры. Казалось, что в самой толще кольца что-то разорвалось. С ускорением, равным одиннадцати g, «Леди Макбет» нырнула прямо в кольца Мурора.
28
Когда Алкад Мзу прибыла к омываемой соленым прибоем береговой линии Транквиллити, соглядатаи уже находились там. Как всегда они держались в отдалении, на расстоянии нескольких сотен метров, прикидываясь безобидными отдыхающими, которым пришло в голову прогуляться вечерком по побережью да подышать морским воздухом. Мзу приметила двоих верховых, под предлогом катания на лошадях по холмам озиравших окрестности с высоких склонов, а всего за то время, пока шла по гребню крутого скалистого откоса к спускавшейся к пляжу тропе, она насчитала восьмерых наблюдателей. Примыкавший к бухте, куда лежал ее путь, отдаленный отрезок северного побережья представлял собой двухкилометровую изогнутую полосу серебристого песка, из которого то здесь, то там выступали верхушки валунов-полипов. В своих размашистых объятиях бухта удерживала несколько островков, поросших ивняком и пестревших мохнатыми цветами. Метрах в двухстах от тропы, на которой она сейчас стояла, река переливались через скальный гребень и пенистым водопадом низвергалась вниз, в каменный бассейн, вытекая из которого, терялась в песке. Свечение нависавшего над головой гигантского световода обиталища ослабло, и сейчас казалось, будто по его сочленениям разбросаны тлеющие абрикосово-красные угольки. Последние лучи улавливались водой и отражались на ее стеклистой, слегка волнующиеся поверхности чуть рябящим медным свечением.
Алкад осторожно двинулась по усыпанной галькой тропе, думая о том, что несчастный случай, пожалуй, положил бы конец всему самым ироническим способом. Ставшая уже привычной ноющая боль в левой ноге усилилась из-за крутизны склона.
Вживленные в ее сетчатку импланты уловили среди дюн на дальнем конце пляжа сплетенные тела нашедших уединение среди сгущавшихся теней, безразличных к окружающему юных любовников. Как-то по-детски светлые, почти белые волосы девушки резко контрастировали с ее черной кожей, тогда как ласкавший свою подругу юноша напомнил Алкад Питера. По-настоящему она больше не верила ни в каких богов, однако это сочла предзнаменованием.
Дойдя до кромки сухого теплого песка, Алкад Мзу поправила лямки своего легкого рюкзака, того самого, которой она взяла с собой в обиталище двадцать шесть лет назад. В нем имелись фляга, легкая куртка с капюшоном и аптечка, которую она непременно брала с собой на все прогулки. Постоянство ее привычек было хорошо известно, и вздумай она отправиться куда-нибудь без рюкзака, это немедленно насторожило бы агентов разведывательной службы.
Направляясь к центральной части пляжа, Алкад свернула с тропы и, видимо, чтобы сократить путь, двинулась прямиком через дюны, оставляя на порошкообразном песке глубокие следы. Трое соглядатаев пошли за ней, остальные продолжали наблюдение с гребня. Кроме того — этих ей удалось заметить только сейчас, — двое сержантов Транквиллити невозмутимо стояли у подножия утеся, рядом с водопадом. Должно быть, они расположились там заранее, предугадав ее возможный маршрут.
Что, впрочем, не явилось полной неожиданностью. Должно быть, Транквиллити сообщил Ионе Салдана обо всех этих так досаждавших агентству встречах с капитанами звездных кораблей. Девушка проявила вполне понятную и объяснимую осторожность. В конце концов, имея в своем распоряжении все остальное население, она могла об этом позаботиться.
Алкад устремила ищущий взгляд поверх широкой серой глади воды к южному побережью. Там, справа, в двадцати градусах вверх по кривой, на затененных южных террасах ярким опаловым пятном выделялся корпус Леймилского проекта.
«И впрямь, какой стыд», — подумала она с легким оттенком сожаления. Разбираться в чуждой технологии на основании лишь обрывочных сведений было делом нелегким и весьма интересным: ей удалось обзавестись в центре друзьями и добиться несомненных успехов. Сейчас весь центр был воодушевлен сделанной юным мусорщиком находкой — сенсорными воспоминаниями леймилов. Увлекательная работа над проектом открывала великолепные возможности и сулила блестящие перспективы. В другой жизни она с удовольствием посвятила бы себя именно такому роду деятельности.
Когда Алкад приблизилась к кромке воды, световод охладился настолько, что остались лишь пятнышки платинового свечения. Прибой с удовлетоворенными вздохами накатывал на песок. Транквиллити и впрямь представлял собой такое место, право жить в котором могло бы считаться наградой.
Поведя плечами, она сбросила рюкзак, после чего коснулась печатей на своих сапогах и начала разуваться.
Самуэль, оперативный сотрудник эденистской разведывательной службы, находившийся в шести метрах от спускавшейся по крутому откосу тропы, не мог не обратить внимания на одинокую женщину, стягивавшую, наклонясь, сапоги возле самой воды. Мзу отличалась постоянством привычек, среди которых обыкновение разуваться вечерами у воды отнюдь не числилось. Он поспешил за Паулиной Уэбб, вторым лейтенантом разведки космофлота Конфедерации, успевшей добраться до пляжа раньше него. В гуще росших у подножия утеса пальм она заколебалась, не будучи уверенной в том, что обстоятельства позволяют нарушить негласность наблюдений, покинуть укрытие и открыто приблизиться к объекту.
— Похоже, она собралась искупаться, — пробормотал Самуэль.
Паулина покачала головой. Агенты разведки космофлота Конфедерации и эденисты сотрудничали друг с другом и даже делились оперативной информацией, но до известных пределов.
— Одна? — спросила она. — Ночью?
— Доктор Мзу любит одиночество, хотя я допускаю, что это самое разумное решение в ее жизни, — отозвался он, возвращаясь мыслями в то утро, когда АВ-проектор в ресторане Гловера сообщил о снятии санкций с Омуты.
— Итак, что мы будем делать? — спросила нагнавшая их Моника Фолькс, оперативный сотрудник королевского разведовательного агентства, активировавшая импланты сетчатки как раз в тот момент, когда Алкад стягивала через голову свитер. — Правда, не знаю, чем-то мы все так переполошились. Доктор Мзу слишком умна для того, чтобы выбрать столь сложный и мучительный способ самоубийства. Не станет она топиться.
— А вдруг ей и вправду взбрело в голову немножко искупаться? — пробормотала Паулина, сама не слишком верившая в эту версию. — Вечерок-то погожий.
Самуэль молча наблюдал за Мзу. Разувшись и раздевшись, она стала вытряхивать на песок содержимое своего рюкзака. Небрежно, что не походило на нее, а потому насторожило агента.
— Что-то я в этом сомневаюсь,
— Сомневайся не сомневайся, но представь себе, какими дураками мы будем выглядеть, если нагрянем туда и вытащим из воды женщину, решившую просто-напросто ополоснуться и охладиться, — пробурчала Моника.
— А вы не думаете, что мы так и так выглядим дураками? — спросил эденист, несколько удивленно поджав губы. Вместо ответа Моника одарила его хмурым взглядом.
— Есть у кого-нибудь из вас соответствующие инструкции на непредвиденный случай? — осведомилась Паулина.
— Если ей приспичило утопиться, — заявила Моника, — то я мешать не намерена. Нет поднадзорной — нет проблемы. Мы можем паковать вещички и возвращаться домой.
— Ну, о том, что ты изберешь именно такую позицию, можно было догадаться.
— Да уж будь уверен, я не собираюсь сигать за ней в море.
— Можешь быть спокойна, этого делать не придется, — промолвил Самуэль, не отводя взгляда от поднадзорной. — В водах Транквиллити обитают дельфины с модифицированным восприятием. Если человек попадает на море в беду, они непременно придут на помощь.
— Обрадовал, называется! — фыркнула Моника. — Раз так, нам придется еще лет двадцать дергаться по поводу того, с кем эта чокнутая заговорит и что скажет.
Тем временем Алкад ввела в находившийся в пустом рюкзаке процессор код, крепившая ложное дно застежка разомкнулась, и композитный клапан отогнулся вверх, открывая тайник. Она потянулась за пролежавшим там нетронутым двадцать шесть лет программируемым силиконовым скафандром.
— Иона!— прозвучало обращение Транквиллити. — У нас назревает проблема.
-Прошу прощения, — обратилась Иона к гостям, собравшимся к ней на коктейль. Все они являлись членами Контрольного Банковского Совета Транквиллити и собрались обсудить падение доходов, связанное с существенным снижением интенсивности межзвездных перелетов. Биржу лихорадило, и Иона решила, что обговорить меры, необходимые для стабилизации положения, лучше всего в неформальной атмосфере дружеской вечеринки.
Сейчас она непроизвольно повернулась к окну своих апартаментов, и косяки мельтешивших на свету желтых и зеленых рыбешек бросились врассыпную.
— С чем связана проблема?
— С Алкад Мзу. Смотри.
В ее сознании сформировался образ.
Самуэль нахмурился, увидев, как Мзу достает из рюкзака какой-то предмет. Выглядел он нелепо, вроде футбольного мяча с приделанными крылышками, а разглядеть больше ему не удавалось даже при полном усилении имплантов.
— Что за чертовщина?!
Мзу застегнула на шее ворот, закусила загубник дыхательной трубки и запустила код активизации в управляющий процессор костюма. Черный мяч сплющился на ее груди и стал растекаться по коже.
Обе оперативных сотрудницы обернулись к Самуэлю, удивленные его резким восклицанием. Оба дежуривших под утесом сержанта двинулись через пляж.
— Иона! — мысли Транквиллити звенели от удивления, перераставшего в тревогу. — Я улавливаю формирование зоны гравитационного искривления.
-И? — прозвучал ее мысленный вопрос. Каждый звездный корабль, появлявшийся над Мирчуско, регистрировался в обиталище, и нужды в обычной сети стратегических спутников-детекторов, предупреждающих гравитационные искажения, таких, какие оберегают обычные поселения на астероидах и планетах, попросту не было. Возможности Транквиллити обеспечивали почти полный контроль над прилегающим космосом и почти мгновенный ответ на любую угрозу.
— Насколько близко появился звездный корабль? Приведите в готовность платформы стратегической обороны.
— Бесполезно. Это…
Поначалу Самуэлю показалось, что это тень, отбрасываемая вечерним облаком. Слабое жемчужное свечение световода делало колышущуюся поверхность моря мерцающей, и случайное облако отразилось бы на ней как раз такой темной кляксой. Однако когда агент поднял глаза, небо над темным пятном оказалось ясным. Потом послышался похожий на отдаленный раскат грома рокот. Он длился несколько секунд, а когда резко оборвался, в центре сгустка тьмы вспыхнула, озаряя обиталище длинными радиальными лучами холодного белого света, сияющая звезда. Море отразило это свечение, и на слепящем фоне четко обрисовалась затянутая, как во вторую кожу, в черный силикон полетного костюма фигура Мзу.
Потрясение было столь сильным, что Самуэль оцепенел, потеряв драгоценную секунду. Появившийся из сердца меркнувшей звезды черноястреб — сжатое яйцевидное тело в сто тридцать метров длиной, с подковообразной системой жизнеобеспечения, примыкавшей к спинному выступу, и расписанным под мрамор имперской паутиной синим корпусом — бесшумно заскользил над морем по направлению ко Мзу.
— Слезы Христовы! — в ужасе прошептала Паулина. — Эта штуковина прорвалась внутрь! Прорвалась прямо в долбаное обиталище!
— Схватите Мзу! — вскричала Моника, устремляясь вперед. — Ради Христа, остановите эту суку!
— Вернись! — заорал ей вдогонку Самуэль, однако Паулина уже выбежала из рощи вслед за агентом королевства. Усиленные мышцы позволили ей мгновенно развить огромную скорость. Чертыхнувшись, он тоже припустил бегом.
Мейер видел стоящую у кромки воды маленькую женщину в полетном костюме — «Юдат» разворачивался по направлению к ней. Внутренности его сжались в комок. Прыжок внутрь обиталища представлялся делом совершенно немыслимым, самым безумным трюком в истории космических полетов.
Однако они сделали это!
— Мы внутри!— глубокомысленно заметил «Юдат». — Но это еще полдела.
— Можно подумать, будто я этого не знаю.
— ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?— прогрохотало в сознании ястреба.
Мейер вздрогнул. Возмущенный голос растревожил даже невозмутимого «Юдата».
— Эта женщина политический диссидент, преследуемый секретной службы Кулу,— торопливо зачастил Мейер. — Если кто и должен сочувствовать таким людям, то в первую очередь Иона Салдана. Мы просто хотим переправить ее в безопасное место.
— НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЬ! Я ЗАПРЕЩАЮ! «ЮДАТ», СЕЙЧАС ЖЕ ПРЫГАЙ НАРУЖУ!
Ментальное давление, оказываемое самим обиталищем, обладало невероятной силой. Мейеру показалось, будто кто-то вогнал в его череп мясницкий крюк, чтобы вырвать с корнями мозг. Удары сердца отдавались в ушах грохотом.
— СТОП!— гремело в сознании.
— Продолжай движение! — выдохнул он, вцепившись в подушки противоперегрузочного кресла. Из носа пошла кровь. Микрорегуляторы нервной системы отреагировали шквальным усилением метаболических процессов.
Алкад брела по мелководью, когда космоястреб виртуозно обогнул один из заполнявших бухту небольших островков. Она не сразу ощутила, насколько огромно это биотехнологическое существо, но то, что столь гигантская масса легко зависла в воздухе, показалось настоящим чудом. Влажные испарения моря покрыли привычный к глубокому холоду открытого космоса корпус ледяными узорами. Вода под огромным днищем забурлила и вспенилась под воздействием искривляющегося гравитационного поля. Потом ей показалось, будто горизонт накренился. «Юдат» развернулся на девяносто градусов и резко наклонился, опустив боковое крыло подковообразного модуля жизнеобеспечения к воде. Воздушный шлюз плавно открылся. Внутри стояла облаченная в полетный костюм с надежно крепившими ее к стенам шлюзовой камеры оранжевыми силиконовыми ремнями Черри Варне. Он сбросила вниз веревочную лестницу.
Пять человек сломя голову мчались по пляжу к воде.
— Убейте ее!— приказала Иона.
Сержанты выхватили лазерные пистолеты.
Алкад Мзу поставила ногу на первую ступеньку.
«Юдат» привел в действие мазер.
Моника Фолькс неслась по вязкому песку: команды нейроусилителей в сочетании с активизацией мышц позволяли ей без труда одолевать сто пятьдесят метров за девять секунд. Согласно приказу, отданному Транквиллити разведслужбе, в случае возникновения угрозы побега Мзу этому следовало воспрепятствовать любой ценой.
Поднимаясь по качающейся веревочной лестнице, Алкад прикидывала, какие из ее боевых имплантов могут оказаться наиболее полезными. Проблема, однако, заключалась в том, что они по большей части предназначались для ближнего боя. Да и на полетный костюм модели «Лунар» надежда была слабая. А сержанты — она осознавала это — уже выхватывали свои лазеры.
Слабо флюоресцирующий столб фиолетового света, достигавший метра в диаметре, протянулся от серебристого пузыря на брюхе космоястреба к одному из сержантов, и биотехнологический служитель распылился облаком пара и углеродных гранул. В пятнадцати метрах позади него, там, где луч мазера коснулся песка, образовалась испускавшая золотисто-розовое свечение стеклянная лужица.
Обеспеченная нейроусилителями супер-реакция позволила Монике нырнуть в укрытие за долю мгновения до появления луча. Врезавшись в неплотный песок, она по инерции пропахала его, оставив позади борозду в два с половиной метра длиной. Следом за ней бросились на землю Самуэль и Паулина. В следующий миг мазер превратил второго сержанта в зернисто-черное облако. Моника, зарывшись лицом в песок, ждала своей очереди. Ладно и то, что при такой мощности генератора смерть будет мгновенной…
Над дюнами начал завывать ветер.
Подняв голову, Самуэль понял, что его худшие опасения подтвердились. На носу ястреба открывалась похожая на червоточину щель, а Алкад Мзу одолела уже половину пути наверх по веревочной лестнице.
— Ее нельзя забирать!— мысленно воззвал он к звездному кораблю. — Нельзя!
Щель расширилась, обернувшись ввинчивавшимся в бесконечность светопоглощающим туннелем. Воздух со свистом устремился внутрь.
— Цепляйтесь за что можете! — крикнул Самуэль двум женщинам-агентам. — Держитесь крепче!
— НАЗАД!
Яростный приказ Транквиллити заполнил сращенное с сознанием космоястреба сознание Мейера. Ментальный напор обиталища казался неодолимым, буря, бушевавшая в черепе, грозила обратить мозг в ничто, и противиться искушению уступить с каждым мгновением становилось все труднее. К черту Мзу, к черту все на свете — ничто не стоит таких мучений! Но уже почти сдавшись, он ощутил, как локальное пространство искривляется под могучим воздействием моделирующих энергетических клеток. Перед ним открылся псевдопровал, пропасть, ведущая к свободе.
— ВПЕРЕД,— отдал он мысленный приказ, и холодная, физическая внешняя тьма вторглась в его сознание, погружая в блаженное забытье.
Ограниченный, но свирепый смерч пропеллером закрутил кремниево-волоконную лестницу, на которой болталась Алкад.
— Постойте! — в страхе датавизировала она. — Вы должны подожать, пока я доберусь до воздушного шлюза!
Однако ее переданный в цифровой форме страстный призыв не призвел на «Юдата» ни малейшего впечатления. Поток воздуха подбросил ее вверх, будто она сделалась невесомой, а лестница, качнувшись в сторону, зависла на ветру в горизонтальном положении. Осциллирующая гравитация творила с барабанными перепонками что-то ужасное. Ревущий ветер пытался сорвать ее с лестницы, но нейроусилители неустанно посылали к пальцам и икрам приказы, вызывавшие сокращение мышц и усиливающие хватку, и она начинала чувствовать, как рвутся связки. Сенсоры ворота позволяли ощутить, как размытый край похожей на червоточину щели неумолимо скользит вдоль корпуса по направлению к ней.
— Нет! Матерь Божья, подождите!
В следующее мгновение доктору Алкад Мзу предоставилась возможность осуществить заветную мечту каждого физика: увидеть ткань вселенной снаружи.
Моника Фолькс, услышав выкрикнутое Самуэлем предупреждение, инстинктивно ухватилась за пучок пробивавшегося сквозь песок тростника. Ураган крепчал с каждой секундой, координаты сместились, искажение гравитационного поля повлекло за собой искривление пространства. Пляж оказался над ней, и она взвыла от ужаса, когда песок стал посыпался вниз, в небо. Туда же потянуло и ее: тело вытянулось струной, ногами к щели, окружающей нос ястреба. Щель втягивала все с такой силой, что прочный тростник стал с пугающим треском рваться. Песок летел ей прямо в лицо, не позволяя ни видеть, ни дышать.
— ОБОЖЕСПАСИМЕНЯЯЯЯ!!!
Длинные пальцы схватили ее за свободное запястье в тот самый миг, когда пучок травы с резким чмоком вырвался с корнями из почвы и полетел к щели, выкрутив в том направлении ее руку. Секунду, показавшуюся ей вечностью, Моника висела в воздухе, в потоке устремляющегося к небу песка слыша чей-то надсадный стон.
Потом втянувшийся сам в себя «Юдат» исчез, оставив лишь похожую на червоточину щель, а спустя долю мгновения закрылась и она.
Координаты восстановились: небо вернулось наверх, земля оказалась внизу. Сверху сыпался песок, лилась вода, падали вырванные с корнем растения и поднятые в воздух рыбы. Мигом обретшая вес Моника плашмя шлепнулась наземь, да так, что из нее вышибло дыхание.
— Боже мой! — прохрипела она, а когда подняла голову, то увидела стоявшего рядом на коленях измученного, запыхавшегося молодого человека. Он держался за запястье с гримасой боли на лице.
— Ты… — ей с трудом удавалось выдавливать слова… — Это ты… меня… держал?
Он кивнул.
— Вот… боюсь, что запястье сломано.
— Не будь тебя, я бы… — она содрогнулась, потом нервно хихикнула. — Господи, я ведь даже не знаю, как тебя зовут.
— Самуэль.
— Спасибо тебе, Самуэль.
— Не за что, — отозвался он, перекатившись на спину и вздохнув.
— Ты в порядке?— прозвучал в сознании вопрос Транквиллити.
— Запястье очень болит. Она оказалась тяжелой.
— Твои коллеги уже на подходе. Трое имеют в аптечках медицинские пакеты. Скоро они тебе помогут.
Несмотря на долгий срок пребывания в Транквиллити, он никак не мог свыкнуться с существованием личности, не способной к сопереживанию, и это при том, что обиталища представляли собой весьма существенный компонент эденизма. Столь бесцеремонное обращение приводило его в замешательство.
— Я и не подозревала, что черноястребы способны действовать в гравитационном поле, — прервала его размышления Моника.
— А они и не способны, — отозвался Самуэль. — Здесь использована не гравитация, а центробежная сила. Принцип тот же самый, что используется ими снаружи для причаливания.
— А, ну конечно. Но ты слышал, чтобы кто-то попадал таким путем внутрь обиталища?
— Никогда. И пусть со строго шовинистической точки зрения мне неприятно это говорить, но прыжок такого рода требует феноменальной точности, выходящей далеко за пределы возможности большинства космоястребов. Да и черных, если уж на то пошло, тоже. Мзу сделала верный выбор, а ее побег был тщательно подготовлен.
— На это ушло двадцать шесть лет! — промолвила Паулина, медленно поднимаясь на ноги и стряхивая воду со своего намокшего хлопкового топа. У ее ног судорожно билась толстенная голубая рыбина полуметровой длины. — Я хочу сказать, что все чертовы двадцать шесть лет эта особа водила нас за нос. Играла роль малость чокнутого профессора физики, со всякими идельно соответствующими этой роли взбрыками да заморочками. И мы ей поверили. Да и трудно было не поверить, коли все эти годы она вела себя именно так, как и ожидалось. Как, наверное, вела бы себя и я, случись моей планете разорваться в дерьмовые клочья. Она ни разу не оступилась, ни разу за эти проклятые двадцать шесть лет не допустила ни малейшей промашки! Кем же надо быть, чтобы совершить подобное? Какой человек на это способен?
Моника и Самуэль беспокойно переглянулись.
— Одержимый навязчивой идеей, — промолвил он.
— Одержимый навязчивой идеей, — мрачно повторила за ним Паулина. Она попыталась поднять рыбину, но та, извиваясь, выскользнула из рук. — Не дергайся ты! — прикрикнула Паулина на рыбу, а своим собеседникам заявила: — В общем, теперь, когда она вновь на свободе и вырвалась в открытый космос, нам остается лишь сказать «Помоги, Боже, Омуте». Вы хоть понимаете, что благодаря нашим санкциям у них нет даже толковой системы предупреждения?
Произнося эту фразу, Паулина ухитрилась-таки схватить рыбеху.
— Далеко она не уйдет, — промолвила Моника. — Латон с перепугу запретит все межзвездные перелеты.
— Ну-ну, надейся! — буркнула Паулина и потащилась со своей извивающейся ношей к воде.
С трудом поднявшись на ноги, Моника стряхнула песок с волос и одежды и, посмотрев вниз на долговязого эдениста, сказала:
— Бог мой, я вижу, что выпускные стандарты разведки космофлота Конфедерации в последнее время и впрямь существенно снизились.
— Похоже на то, — отозвался он со слабой усмешкой. — Но знаешь, насчет того, что доктор Мзу обвела нас всех вокруг пальца, она права. Умна оказалась, ничего не скажешь. И ее сообразительность обойдется многим очень дорого.
— Полагаю, ты прав, — отозвалась она, помогая ему встать. — В любом случае несомненно одно: ради того, чтобы ее изловить, будет устроен настоящий переполох. Каждое правительство пожелает упрятать ее на собственную планету, дабы оберечь демократию. Но признаюсь тебе, мой новообретенный друг, в нашей Конфедерации есть такие отъявленные демократы, что даже я не хочу, чтобы они ее нашли.
— Например, мы?
Моника замялась, потом покачала головой.
— Нет. Но не рассказывай о том, что я говорила, моему боссу.
По пляжу по направлению к ним галопом скакали два конных агента. Самуэль не мог припомнить, к какой службе они относятся, но особого значения это не имело: все равно через несколько часов все разойдутся, каждый своей дорогой.
— Черт, похоже, Транквиллити это единственное подходящее для нее место, не так ли?
28
Когда Алкад Мзу прибыла к омываемой соленым прибоем береговой линии Транквиллити, соглядатаи уже находились там. Как всегда они держались в отдалении, на расстоянии нескольких сотен метров, прикидываясь безобидными отдыхающими, которым пришло в голову прогуляться вечерком по побережью да подышать морским воздухом. Мзу приметила двоих верховых, под предлогом катания на лошадях по холмам озиравших окрестности с высоких склонов, а всего за то время, пока шла по гребню крутого скалистого откоса к спускавшейся к пляжу тропе, она насчитала восьмерых наблюдателей. Примыкавший к бухте, куда лежал ее путь, отдаленный отрезок северного побережья представлял собой двухкилометровую изогнутую полосу серебристого песка, из которого то здесь, то там выступали верхушки валунов-полипов. В своих размашистых объятиях бухта удерживала несколько островков, поросших ивняком и пестревших мохнатыми цветами. Метрах в двухстах от тропы, на которой она сейчас стояла, река переливались через скальный гребень и пенистым водопадом низвергалась вниз, в каменный бассейн, вытекая из которого, терялась в песке. Свечение нависавшего над головой гигантского световода обиталища ослабло, и сейчас казалось, будто по его сочленениям разбросаны тлеющие абрикосово-красные угольки. Последние лучи улавливались водой и отражались на ее стеклистой, слегка волнующиеся поверхности чуть рябящим медным свечением.
Алкад осторожно двинулась по усыпанной галькой тропе, думая о том, что несчастный случай, пожалуй, положил бы конец всему самым ироническим способом. Ставшая уже привычной ноющая боль в левой ноге усилилась из-за крутизны склона.
Вживленные в ее сетчатку импланты уловили среди дюн на дальнем конце пляжа сплетенные тела нашедших уединение среди сгущавшихся теней, безразличных к окружающему юных любовников. Как-то по-детски светлые, почти белые волосы девушки резко контрастировали с ее черной кожей, тогда как ласкавший свою подругу юноша напомнил Алкад Питера. По-настоящему она больше не верила ни в каких богов, однако это сочла предзнаменованием.
Дойдя до кромки сухого теплого песка, Алкад Мзу поправила лямки своего легкого рюкзака, того самого, которой она взяла с собой в обиталище двадцать шесть лет назад. В нем имелись фляга, легкая куртка с капюшоном и аптечка, которую она непременно брала с собой на все прогулки. Постоянство ее привычек было хорошо известно, и вздумай она отправиться куда-нибудь без рюкзака, это немедленно насторожило бы агентов разведывательной службы.
Направляясь к центральной части пляжа, Алкад свернула с тропы и, видимо, чтобы сократить путь, двинулась прямиком через дюны, оставляя на порошкообразном песке глубокие следы. Трое соглядатаев пошли за ней, остальные продолжали наблюдение с гребня. Кроме того — этих ей удалось заметить только сейчас, — двое сержантов Транквиллити невозмутимо стояли у подножия утеся, рядом с водопадом. Должно быть, они расположились там заранее, предугадав ее возможный маршрут.
Что, впрочем, не явилось полной неожиданностью. Должно быть, Транквиллити сообщил Ионе Салдана обо всех этих так досаждавших агентству встречах с капитанами звездных кораблей. Девушка проявила вполне понятную и объяснимую осторожность. В конце концов, имея в своем распоряжении все остальное население, она могла об этом позаботиться.
Алкад устремила ищущий взгляд поверх широкой серой глади воды к южному побережью. Там, справа, в двадцати градусах вверх по кривой, на затененных южных террасах ярким опаловым пятном выделялся корпус Леймилского проекта.
«И впрямь, какой стыд», — подумала она с легким оттенком сожаления. Разбираться в чуждой технологии на основании лишь обрывочных сведений было делом нелегким и весьма интересным: ей удалось обзавестись в центре друзьями и добиться несомненных успехов. Сейчас весь центр был воодушевлен сделанной юным мусорщиком находкой — сенсорными воспоминаниями леймилов. Увлекательная работа над проектом открывала великолепные возможности и сулила блестящие перспективы. В другой жизни она с удовольствием посвятила бы себя именно такому роду деятельности.
Когда Алкад приблизилась к кромке воды, световод охладился настолько, что остались лишь пятнышки платинового свечения. Прибой с удовлетоворенными вздохами накатывал на песок. Транквиллити и впрямь представлял собой такое место, право жить в котором могло бы считаться наградой.
Поведя плечами, она сбросила рюкзак, после чего коснулась печатей на своих сапогах и начала разуваться.
Самуэль, оперативный сотрудник эденистской разведывательной службы, находившийся в шести метрах от спускавшейся по крутому откосу тропы, не мог не обратить внимания на одинокую женщину, стягивавшую, наклонясь, сапоги возле самой воды. Мзу отличалась постоянством привычек, среди которых обыкновение разуваться вечерами у воды отнюдь не числилось. Он поспешил за Паулиной Уэбб, вторым лейтенантом разведки космофлота Конфедерации, успевшей добраться до пляжа раньше него. В гуще росших у подножия утеса пальм она заколебалась, не будучи уверенной в том, что обстоятельства позволяют нарушить негласность наблюдений, покинуть укрытие и открыто приблизиться к объекту.
— Похоже, она собралась искупаться, — пробормотал Самуэль.
Паулина покачала головой. Агенты разведки космофлота Конфедерации и эденисты сотрудничали друг с другом и даже делились оперативной информацией, но до известных пределов.
— Одна? — спросила она. — Ночью?
— Доктор Мзу любит одиночество, хотя я допускаю, что это самое разумное решение в ее жизни, — отозвался он, возвращаясь мыслями в то утро, когда АВ-проектор в ресторане Гловера сообщил о снятии санкций с Омуты.
— Итак, что мы будем делать? — спросила нагнавшая их Моника Фолькс, оперативный сотрудник королевского разведовательного агентства, активировавшая импланты сетчатки как раз в тот момент, когда Алкад стягивала через голову свитер. — Правда, не знаю, чем-то мы все так переполошились. Доктор Мзу слишком умна для того, чтобы выбрать столь сложный и мучительный способ самоубийства. Не станет она топиться.
— А вдруг ей и вправду взбрело в голову немножко искупаться? — пробормотала Паулина, сама не слишком верившая в эту версию. — Вечерок-то погожий.
Самуэль молча наблюдал за Мзу. Разувшись и раздевшись, она стала вытряхивать на песок содержимое своего рюкзака. Небрежно, что не походило на нее, а потому насторожило агента.
— Что-то я в этом сомневаюсь,
— Сомневайся не сомневайся, но представь себе, какими дураками мы будем выглядеть, если нагрянем туда и вытащим из воды женщину, решившую просто-напросто ополоснуться и охладиться, — пробурчала Моника.
— А вы не думаете, что мы так и так выглядим дураками? — спросил эденист, несколько удивленно поджав губы. Вместо ответа Моника одарила его хмурым взглядом.
— Есть у кого-нибудь из вас соответствующие инструкции на непредвиденный случай? — осведомилась Паулина.
— Если ей приспичило утопиться, — заявила Моника, — то я мешать не намерена. Нет поднадзорной — нет проблемы. Мы можем паковать вещички и возвращаться домой.
— Ну, о том, что ты изберешь именно такую позицию, можно было догадаться.
— Да уж будь уверен, я не собираюсь сигать за ней в море.
— Можешь быть спокойна, этого делать не придется, — промолвил Самуэль, не отводя взгляда от поднадзорной. — В водах Транквиллити обитают дельфины с модифицированным восприятием. Если человек попадает на море в беду, они непременно придут на помощь.
— Обрадовал, называется! — фыркнула Моника. — Раз так, нам придется еще лет двадцать дергаться по поводу того, с кем эта чокнутая заговорит и что скажет.
Тем временем Алкад ввела в находившийся в пустом рюкзаке процессор код, крепившая ложное дно застежка разомкнулась, и композитный клапан отогнулся вверх, открывая тайник. Она потянулась за пролежавшим там нетронутым двадцать шесть лет программируемым силиконовым скафандром.
— Иона!— прозвучало обращение Транквиллити. — У нас назревает проблема.
-Прошу прощения, — обратилась Иона к гостям, собравшимся к ней на коктейль. Все они являлись членами Контрольного Банковского Совета Транквиллити и собрались обсудить падение доходов, связанное с существенным снижением интенсивности межзвездных перелетов. Биржу лихорадило, и Иона решила, что обговорить меры, необходимые для стабилизации положения, лучше всего в неформальной атмосфере дружеской вечеринки.
Сейчас она непроизвольно повернулась к окну своих апартаментов, и косяки мельтешивших на свету желтых и зеленых рыбешек бросились врассыпную.
— С чем связана проблема?
— С Алкад Мзу. Смотри.
В ее сознании сформировался образ.
Самуэль нахмурился, увидев, как Мзу достает из рюкзака какой-то предмет. Выглядел он нелепо, вроде футбольного мяча с приделанными крылышками, а разглядеть больше ему не удавалось даже при полном усилении имплантов.
— Что за чертовщина?!
Мзу застегнула на шее ворот, закусила загубник дыхательной трубки и запустила код активизации в управляющий процессор костюма. Черный мяч сплющился на ее груди и стал растекаться по коже.
Обе оперативных сотрудницы обернулись к Самуэлю, удивленные его резким восклицанием. Оба дежуривших под утесом сержанта двинулись через пляж.
— Иона! — мысли Транквиллити звенели от удивления, перераставшего в тревогу. — Я улавливаю формирование зоны гравитационного искривления.
-И? — прозвучал ее мысленный вопрос. Каждый звездный корабль, появлявшийся над Мирчуско, регистрировался в обиталище, и нужды в обычной сети стратегических спутников-детекторов, предупреждающих гравитационные искажения, таких, какие оберегают обычные поселения на астероидах и планетах, попросту не было. Возможности Транквиллити обеспечивали почти полный контроль над прилегающим космосом и почти мгновенный ответ на любую угрозу.
— Насколько близко появился звездный корабль? Приведите в готовность платформы стратегической обороны.
— Бесполезно. Это…
Поначалу Самуэлю показалось, что это тень, отбрасываемая вечерним облаком. Слабое жемчужное свечение световода делало колышущуюся поверхность моря мерцающей, и случайное облако отразилось бы на ней как раз такой темной кляксой. Однако когда агент поднял глаза, небо над темным пятном оказалось ясным. Потом послышался похожий на отдаленный раскат грома рокот. Он длился несколько секунд, а когда резко оборвался, в центре сгустка тьмы вспыхнула, озаряя обиталище длинными радиальными лучами холодного белого света, сияющая звезда. Море отразило это свечение, и на слепящем фоне четко обрисовалась затянутая, как во вторую кожу, в черный силикон полетного костюма фигура Мзу.
Потрясение было столь сильным, что Самуэль оцепенел, потеряв драгоценную секунду. Появившийся из сердца меркнувшей звезды черноястреб — сжатое яйцевидное тело в сто тридцать метров длиной, с подковообразной системой жизнеобеспечения, примыкавшей к спинному выступу, и расписанным под мрамор имперской паутиной синим корпусом — бесшумно заскользил над морем по направлению ко Мзу.
— Слезы Христовы! — в ужасе прошептала Паулина. — Эта штуковина прорвалась внутрь! Прорвалась прямо в долбаное обиталище!
— Схватите Мзу! — вскричала Моника, устремляясь вперед. — Ради Христа, остановите эту суку!
— Вернись! — заорал ей вдогонку Самуэль, однако Паулина уже выбежала из рощи вслед за агентом королевства. Усиленные мышцы позволили ей мгновенно развить огромную скорость. Чертыхнувшись, он тоже припустил бегом.
Мейер видел стоящую у кромки воды маленькую женщину в полетном костюме — «Юдат» разворачивался по направлению к ней. Внутренности его сжались в комок. Прыжок внутрь обиталища представлялся делом совершенно немыслимым, самым безумным трюком в истории космических полетов.
Однако они сделали это!
— Мы внутри!— глубокомысленно заметил «Юдат». — Но это еще полдела.
— Можно подумать, будто я этого не знаю.
— ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?— прогрохотало в сознании ястреба.
Мейер вздрогнул. Возмущенный голос растревожил даже невозмутимого «Юдата».
— Эта женщина политический диссидент, преследуемый секретной службы Кулу,— торопливо зачастил Мейер. — Если кто и должен сочувствовать таким людям, то в первую очередь Иона Салдана. Мы просто хотим переправить ее в безопасное место.
— НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЬ! Я ЗАПРЕЩАЮ! «ЮДАТ», СЕЙЧАС ЖЕ ПРЫГАЙ НАРУЖУ!
Ментальное давление, оказываемое самим обиталищем, обладало невероятной силой. Мейеру показалось, будто кто-то вогнал в его череп мясницкий крюк, чтобы вырвать с корнями мозг. Удары сердца отдавались в ушах грохотом.
— СТОП!— гремело в сознании.
— Продолжай движение! — выдохнул он, вцепившись в подушки противоперегрузочного кресла. Из носа пошла кровь. Микрорегуляторы нервной системы отреагировали шквальным усилением метаболических процессов.
Алкад брела по мелководью, когда космоястреб виртуозно обогнул один из заполнявших бухту небольших островков. Она не сразу ощутила, насколько огромно это биотехнологическое существо, но то, что столь гигантская масса легко зависла в воздухе, показалось настоящим чудом. Влажные испарения моря покрыли привычный к глубокому холоду открытого космоса корпус ледяными узорами. Вода под огромным днищем забурлила и вспенилась под воздействием искривляющегося гравитационного поля. Потом ей показалось, будто горизонт накренился. «Юдат» развернулся на девяносто градусов и резко наклонился, опустив боковое крыло подковообразного модуля жизнеобеспечения к воде. Воздушный шлюз плавно открылся. Внутри стояла облаченная в полетный костюм с надежно крепившими ее к стенам шлюзовой камеры оранжевыми силиконовыми ремнями Черри Варне. Он сбросила вниз веревочную лестницу.
Пять человек сломя голову мчались по пляжу к воде.
— Убейте ее!— приказала Иона.
Сержанты выхватили лазерные пистолеты.
Алкад Мзу поставила ногу на первую ступеньку.
«Юдат» привел в действие мазер.
Моника Фолькс неслась по вязкому песку: команды нейроусилителей в сочетании с активизацией мышц позволяли ей без труда одолевать сто пятьдесят метров за девять секунд. Согласно приказу, отданному Транквиллити разведслужбе, в случае возникновения угрозы побега Мзу этому следовало воспрепятствовать любой ценой.
Поднимаясь по качающейся веревочной лестнице, Алкад прикидывала, какие из ее боевых имплантов могут оказаться наиболее полезными. Проблема, однако, заключалась в том, что они по большей части предназначались для ближнего боя. Да и на полетный костюм модели «Лунар» надежда была слабая. А сержанты — она осознавала это — уже выхватывали свои лазеры.
Слабо флюоресцирующий столб фиолетового света, достигавший метра в диаметре, протянулся от серебристого пузыря на брюхе космоястреба к одному из сержантов, и биотехнологический служитель распылился облаком пара и углеродных гранул. В пятнадцати метрах позади него, там, где луч мазера коснулся песка, образовалась испускавшая золотисто-розовое свечение стеклянная лужица.
Обеспеченная нейроусилителями супер-реакция позволила Монике нырнуть в укрытие за долю мгновения до появления луча. Врезавшись в неплотный песок, она по инерции пропахала его, оставив позади борозду в два с половиной метра длиной. Следом за ней бросились на землю Самуэль и Паулина. В следующий миг мазер превратил второго сержанта в зернисто-черное облако. Моника, зарывшись лицом в песок, ждала своей очереди. Ладно и то, что при такой мощности генератора смерть будет мгновенной…
Над дюнами начал завывать ветер.
Подняв голову, Самуэль понял, что его худшие опасения подтвердились. На носу ястреба открывалась похожая на червоточину щель, а Алкад Мзу одолела уже половину пути наверх по веревочной лестнице.
— Ее нельзя забирать!— мысленно воззвал он к звездному кораблю. — Нельзя!
Щель расширилась, обернувшись ввинчивавшимся в бесконечность светопоглощающим туннелем. Воздух со свистом устремился внутрь.
— Цепляйтесь за что можете! — крикнул Самуэль двум женщинам-агентам. — Держитесь крепче!
— НАЗАД!
Яростный приказ Транквиллити заполнил сращенное с сознанием космоястреба сознание Мейера. Ментальный напор обиталища казался неодолимым, буря, бушевавшая в черепе, грозила обратить мозг в ничто, и противиться искушению уступить с каждым мгновением становилось все труднее. К черту Мзу, к черту все на свете — ничто не стоит таких мучений! Но уже почти сдавшись, он ощутил, как локальное пространство искривляется под могучим воздействием моделирующих энергетических клеток. Перед ним открылся псевдопровал, пропасть, ведущая к свободе.
— ВПЕРЕД,— отдал он мысленный приказ, и холодная, физическая внешняя тьма вторглась в его сознание, погружая в блаженное забытье.
Ограниченный, но свирепый смерч пропеллером закрутил кремниево-волоконную лестницу, на которой болталась Алкад.
— Постойте! — в страхе датавизировала она. — Вы должны подожать, пока я доберусь до воздушного шлюза!
Однако ее переданный в цифровой форме страстный призыв не призвел на «Юдата» ни малейшего впечатления. Поток воздуха подбросил ее вверх, будто она сделалась невесомой, а лестница, качнувшись в сторону, зависла на ветру в горизонтальном положении. Осциллирующая гравитация творила с барабанными перепонками что-то ужасное. Ревущий ветер пытался сорвать ее с лестницы, но нейроусилители неустанно посылали к пальцам и икрам приказы, вызывавшие сокращение мышц и усиливающие хватку, и она начинала чувствовать, как рвутся связки. Сенсоры ворота позволяли ощутить, как размытый край похожей на червоточину щели неумолимо скользит вдоль корпуса по направлению к ней.
— Нет! Матерь Божья, подождите!
В следующее мгновение доктору Алкад Мзу предоставилась возможность осуществить заветную мечту каждого физика: увидеть ткань вселенной снаружи.
Моника Фолькс, услышав выкрикнутое Самуэлем предупреждение, инстинктивно ухватилась за пучок пробивавшегося сквозь песок тростника. Ураган крепчал с каждой секундой, координаты сместились, искажение гравитационного поля повлекло за собой искривление пространства. Пляж оказался над ней, и она взвыла от ужаса, когда песок стал посыпался вниз, в небо. Туда же потянуло и ее: тело вытянулось струной, ногами к щели, окружающей нос ястреба. Щель втягивала все с такой силой, что прочный тростник стал с пугающим треском рваться. Песок летел ей прямо в лицо, не позволяя ни видеть, ни дышать.
— ОБОЖЕСПАСИМЕНЯЯЯЯ!!!
Длинные пальцы схватили ее за свободное запястье в тот самый миг, когда пучок травы с резким чмоком вырвался с корнями из почвы и полетел к щели, выкрутив в том направлении ее руку. Секунду, показавшуюся ей вечностью, Моника висела в воздухе, в потоке устремляющегося к небу песка слыша чей-то надсадный стон.
Потом втянувшийся сам в себя «Юдат» исчез, оставив лишь похожую на червоточину щель, а спустя долю мгновения закрылась и она.
Координаты восстановились: небо вернулось наверх, земля оказалась внизу. Сверху сыпался песок, лилась вода, падали вырванные с корнем растения и поднятые в воздух рыбы. Мигом обретшая вес Моника плашмя шлепнулась наземь, да так, что из нее вышибло дыхание.
— Боже мой! — прохрипела она, а когда подняла голову, то увидела стоявшего рядом на коленях измученного, запыхавшегося молодого человека. Он держался за запястье с гримасой боли на лице.
— Ты… — ей с трудом удавалось выдавливать слова… — Это ты… меня… держал?
Он кивнул.
— Вот… боюсь, что запястье сломано.
— Не будь тебя, я бы… — она содрогнулась, потом нервно хихикнула. — Господи, я ведь даже не знаю, как тебя зовут.
— Самуэль.
— Спасибо тебе, Самуэль.
— Не за что, — отозвался он, перекатившись на спину и вздохнув.
— Ты в порядке?— прозвучал в сознании вопрос Транквиллити.
— Запястье очень болит. Она оказалась тяжелой.
— Твои коллеги уже на подходе. Трое имеют в аптечках медицинские пакеты. Скоро они тебе помогут.
Несмотря на долгий срок пребывания в Транквиллити, он никак не мог свыкнуться с существованием личности, не способной к сопереживанию, и это при том, что обиталища представляли собой весьма существенный компонент эденизма. Столь бесцеремонное обращение приводило его в замешательство.
— Я и не подозревала, что черноястребы способны действовать в гравитационном поле, — прервала его размышления Моника.
— А они и не способны, — отозвался Самуэль. — Здесь использована не гравитация, а центробежная сила. Принцип тот же самый, что используется ими снаружи для причаливания.
— А, ну конечно. Но ты слышал, чтобы кто-то попадал таким путем внутрь обиталища?
— Никогда. И пусть со строго шовинистической точки зрения мне неприятно это говорить, но прыжок такого рода требует феноменальной точности, выходящей далеко за пределы возможности большинства космоястребов. Да и черных, если уж на то пошло, тоже. Мзу сделала верный выбор, а ее побег был тщательно подготовлен.
— На это ушло двадцать шесть лет! — промолвила Паулина, медленно поднимаясь на ноги и стряхивая воду со своего намокшего хлопкового топа. У ее ног судорожно билась толстенная голубая рыбина полуметровой длины. — Я хочу сказать, что все чертовы двадцать шесть лет эта особа водила нас за нос. Играла роль малость чокнутого профессора физики, со всякими идельно соответствующими этой роли взбрыками да заморочками. И мы ей поверили. Да и трудно было не поверить, коли все эти годы она вела себя именно так, как и ожидалось. Как, наверное, вела бы себя и я, случись моей планете разорваться в дерьмовые клочья. Она ни разу не оступилась, ни разу за эти проклятые двадцать шесть лет не допустила ни малейшей промашки! Кем же надо быть, чтобы совершить подобное? Какой человек на это способен?
Моника и Самуэль беспокойно переглянулись.
— Одержимый навязчивой идеей, — промолвил он.
— Одержимый навязчивой идеей, — мрачно повторила за ним Паулина. Она попыталась поднять рыбину, но та, извиваясь, выскользнула из рук. — Не дергайся ты! — прикрикнула Паулина на рыбу, а своим собеседникам заявила: — В общем, теперь, когда она вновь на свободе и вырвалась в открытый космос, нам остается лишь сказать «Помоги, Боже, Омуте». Вы хоть понимаете, что благодаря нашим санкциям у них нет даже толковой системы предупреждения?
Произнося эту фразу, Паулина ухитрилась-таки схватить рыбеху.
— Далеко она не уйдет, — промолвила Моника. — Латон с перепугу запретит все межзвездные перелеты.
— Ну-ну, надейся! — буркнула Паулина и потащилась со своей извивающейся ношей к воде.
С трудом поднявшись на ноги, Моника стряхнула песок с волос и одежды и, посмотрев вниз на долговязого эдениста, сказала:
— Бог мой, я вижу, что выпускные стандарты разведки космофлота Конфедерации в последнее время и впрямь существенно снизились.
— Похоже на то, — отозвался он со слабой усмешкой. — Но знаешь, насчет того, что доктор Мзу обвела нас всех вокруг пальца, она права. Умна оказалась, ничего не скажешь. И ее сообразительность обойдется многим очень дорого.
— Полагаю, ты прав, — отозвалась она, помогая ему встать. — В любом случае несомненно одно: ради того, чтобы ее изловить, будет устроен настоящий переполох. Каждое правительство пожелает упрятать ее на собственную планету, дабы оберечь демократию. Но признаюсь тебе, мой новообретенный друг, в нашей Конфедерации есть такие отъявленные демократы, что даже я не хочу, чтобы они ее нашли.
— Например, мы?
Моника замялась, потом покачала головой.
— Нет. Но не рассказывай о том, что я говорила, моему боссу.
По пляжу по направлению к ним галопом скакали два конных агента. Самуэль не мог припомнить, к какой службе они относятся, но особого значения это не имело: все равно через несколько часов все разойдутся, каждый своей дорогой.
— Черт, похоже, Транквиллити это единственное подходящее для нее место, не так ли?