Гамильтон Питер Ф.. Нейтронный Алхимик: Консолидация

   Адамисты по всей Конфедерации, как правило, относились к эденистам с изрядной долей предубеждения. Считалось, что культура, обладающая таким богатством и при этом замкнутая, производит на свет если не извращенцев, то уж конечно трусов. Это была ошибка. Эденисты гордились своим рациональным подходом ко всем аспектам бытия. Пусть они недолюбливали насилие, предпочитая разрешать конфликты бесконечными дипломатическими переговорами или же экономическими санкциями, но если выхода не было, они сражались. Сражались с пугающей, холодной логической точностью.
   Как только решение было принято, Согласие перераспределило ресурсы системы в соответствии с новыми приоритетами. Обширное облако промышленных станций, окружавшее обиталища, переключилось целиком на производство оружия. Согласие интегрировало все процессы, подгоняя производство под спрос в течение нескольких часов, организуя окончательную сборку. Через четыре часа после начала операции с новосформированных конвейеров сошли первые боевые осы.
   Завоевав Новую Калифорнию, Аль Капоне начал свою кампанию против поселений на астероидах. Согласие знало, что вопрос лишь во времени — Йосемит служил источником гелия-3 для всей системы, стратегической высотой.
   Возможно, если бы Капоне начал с атаки Йосемита всеми силами, он и преуспел бы. Но захват астероидов оказался тактической ошибкой. Согласие выиграло несколько драгоценных дней для укрепления обороны газового гиганта. Даже Эммет Мордден не осознавал в полной мере чудовищного потенциала планетарного масштаба цивилизации, переведенной в одночасье на военные рельсы, особенно если учитывать технические ресурсы эденистов. Да и откуда? Такое случилось впервые.
   Висящие в семистах тысячах километров над полюсами Новой Калифорнии космоястребы наблюдали, как среди пятидесяти трех выведенных на орбиту планеты астероидов собираются три новые эскадры. Их состав, численность, а в некоторых случаях — характеристики вооружения записывались и передавались на Йосемит. Организация пребывала в неведении относительно масштаба шпионской деятельности эденистов. Корабли не собирали информацию — они ее только передавали. Тысячи замаскированных сенсоров, каждый размером с помидор, черными снежинками опадали на планету, проплывая через астероидное кольцо. И все собранные ими сведения попадали на космоястребы через сродствснную связь с биотехническими процессорами. Одержимые не воспринимали сродства, а его, в свою очередь, невозможно было подавить ни обычными средствами электронной войны, ни энергистическими силами. Таким образом, мельчайшие детали подготовки к штурму становились достоянием разведки эденистов.
   Если бы хоть один человек в Организации заподозрил, насколько хорошо осведомлен противник, армада никогда не сошла бы с орбиты.
   Через тридцать девять часов после того, как Аль Капоне одобрил план захвата облачных драг, из астероидных доков вышли две из трех эскадр. Согласию уже были известны и полетные векторы кораблей, и время прибытия.
   Йосемит обращался в семистах восьмидесяти миллионах километров от звезды типа G5, служившей солнцем системе Новой Калифорнии. Несмотря на внушительный диаметр — сто двадцать семь тысяч километров, почти Юпитер, — облачные пояса его отличались редкостным спокойствием. Даже расцветка у него была какая-то невыразительная — полосы сиены и умбры петляли среди девственно белых туч аммиачного снега.
   Тридцать обиталищ эденистов неторопливо кружили в трех четвертях миллиона километров над экватором гиганта, лишь чуть отклоняясь от своего пути под возмущающим влиянием восьми крупных внутренних лун. В этой области Согласие и сосредоточило свои новые оборонительные сооружения. Каждое обиталище окружили укрепленные платформы СО, но учитывая уже проявленную нападающими жестокость, Согласие не хотело подпускать корабли Организации настолько близко, чтобы те успели выпустить боевых ос.
   Определив и просчитав полетные векторы, Согласие заранее переместило двенадцать тысяч боевых ос из трехсот семидесяти тысяч уже высеянных в экваториальном поясе газового гиганта. Термоядерные двигатели их вспыхнули на несколько минут, переводя снаряды на траекторию перехвата, выходящую в ту область пространства, где скорее всего проявятся нападающие. Поблизости зависла сотня патрульных космоястребов.
   Первые семь кораблей, вылетевшие из червоточин, были, как полагается по уставу, фронтовыми фрегатами быстрого реагирования. В их задачу входило оценить уровень сопротивления и при необходимости очистить плацдарм для выброса эскадры от вражеской техники. На деле же не успели схлопнуться за ними горизонты событий, оставив корабли в свободном падении, как к ним на десяти g устремились двадцать пять космоястребов. Сомкнулись клещами искажающие поля, нарушая равновесие пространства-времени вокруг пришельцев, не позволяя им уйти обратно в червоточины. Боевые осы уже преодолевали стремительно сокращающееся пространство между кораблями с ускорением в двадцать пять g. Фрегаты немедленно запустили защитные заряды, но энергистические потоки экипажей подавляли работу их электроники, замедляя столь важные реакции. Да и в любом случае — численное превосходство противника было подавляющим. На каждый фрегат нацелилось не менее ста пятидесяти ос, а наперерез им мчалось не более сорока. Чтобы выстоять, кораблям требовалось не менее пяти сотен зарядов.
   Все семь фрегатов были уничтожены в течение ста секунд.
   Десять минут спустя из прыжков начали выходить остальные корабли Организации. Их положение было еще хуже. Основные силы вторжения ожидали, что фрегаты расчистят плацдарм. Обычному кораблю адамистов, чтобы развернуть сенсорные гроздья и просканировать окружающее пространство на предмет опасности, требовалось время, а оно в данном случае растягивалось из-за постоянных сбоев оборудования. Когда сенсоры наконец передали на экраны видеосигнал, вокруг армады уже полыхали огни, точно перед глазами завертелась небольшая галактика. Йосемит едва виднелся, его затмевало искристое сияние — пламя тысяч термоядерных выхлопов. Тысячи боевых ос, десятки тысяч подзарядов освещали ночную сторону гигантской планеты искусственной зарей. И туманность эта сжималась, лениво скручиваясь в два смерча, в две иглы, вонзавшиеся в самое сердце плацдарма выброса.
   Один за одним врезались корабли Организации в чудовищные пламенные горы и взрывались, рассыпая по их склонам фотонные лавины, обрушивавшиеся в черную бездну.
   Два часа спустя космоястребы, несшие вахту над Новой Калифорнией, донесли, что третья эскадра Аль Капоне покинула орбитальные астероиды. В четверти миллиона километров от планеты корабли разом активировали растровые узлы и исчезли. Направление их прыжка озадачило Согласие, ибо ни одного обитаемого мира в том направлении не было.
 
   Даже избавление от физической угрозы не принесло покоя мятущейся душе Луизы. Полет на орбиту, где челнок состыковался с «Далеким королевством», прошел без проблем, хотя Фурей беспрестанно ворчал: дескать, оборудование постоянно глючило на взлете.
   Сам звездолет впечатлил Луизу гораздо меньше, чем девушка ожидала. Внутренние помещения напомнили ей комнаты для слуг, только отделанные металлом и пластиком. Четыре шара, соединенных в форме пирамидки (экипаж называл их капсулами жизнеобеспечения), составляли все жилое пространство на корабле. Остальную часть корпуса, видно, наполняли какие-то механизмы. И все было такое маленькое — столы, стулья, койки; все, чем не пользовались сейчас, приходилось складывать. И в довершение всего невесомость оказалась сущим кошмаром.
   Была в этом ирония судьбы — в то время как Женевьева в космосе приходила в себя, Луизе становилось только хуже. Стоило отключиться ракетным двигателям, а челноку — перейти в свободное падение, как Женевьева с восхищенным визгом отстегнула ремни и принялась кувыркаться по кабине, хихикая и вертясь, точно акробатка. Даже Флетчер, преодолев первоначальный испуг, расслабился и с осторожной улыбочкой попробовал исполнить несколько гимнастических трюков попроще под одобрительные возгласы Джен.
   Но Луиза… За время стыковки, пока космоплан трясло как лист, ее успело стошнить три раза. Как управляться с отсосной трубкой, предусмотренной как раз для подобных случаев, она сообразила далеко не сразу, к брезгливому возмущению остальных пассажиров.
   Когда они проплыли через шлюз в крохотный корабельный салон, ее еще продолжало тошнить — точнее, желудок содрогался в бесплодных попытках что-нибудь извергнуть. Эндрон, корабельный системщик, служивший по совместительству и врачом, немедленно отволок девушку в лазаретик. Двадцать минут спустя, когда мерзкий жаркий зуд под ложечкой унялся, а в рот Луизе набрызгали какой-то прохладной жидкости, чтобы смыть вкус желудочного сока, девушка начала, наконец, воспринимать окружающее. За ушами у нес держалось само по себе что-то твердое на ощупь и немножко чесалось.
   — Это медицинские нанопакеты, — объяснил Эндрон. — Я поставил по одному на каждую сторону. Не пытайтесь снимать — они срослись со внутренним ухом. Это избавит вас от вестибулярных расстройств.
   — Спасибо, — жалобно пробормотала девушка. — Вы простите, со мной столько хлопот…
   — С вами — нет. Вашей бы сестре сидеть так тихо.
   — Ох… Простите. Она вам надоедает?
   Врач рассмеялся:
   — Не очень. Мы просто не привыкли видеть на борту девчонок в ее возрасте.
   Луиза перестала ощупывать медпакст. Опустив руку, она заметила на запястье странный зеленый браслет из чего-то вроде матового полиэтилена, шириной в дюйм и толщиной в полдюйма. Застежки или стыка на нем не было, да и вообще, приглядевшись, Луиза поняла, что браслет врос в кожу, но при этом его присутствие не ощущалось вовсе.
   — Еще один пакет, — сухо заметил Эндрон. — Опять-таки, не пытайтесь снимать, пожалуйста.
   — Тоже для равновесия?
   — Нет, это против других проблем. Он поддерживает стабильной вашу биохимию, и если невесомость вызовет у вас метаболические сдвиги — датавизирует мне.
   — Других проблем? — стыдливо переспросила Луиза.
   — Вы ведь знаете, что беременны, не так ли?
   Девушка зажмурилась от стыда и резко кивнула. Совершенно незнакомый человек, и тот знает… Ужас какой!
   — Надо было сказать Фурею, — мягко укорил ее врач. — Переход к невесомости сильно влияет на физиологию, особенно у непривычных людей. А в вашем состоянии надо было вначале подготовиться, прежде чем садиться в челнок.
   Из-под зажмуренных век выкатилась горячая слеза.
   — Но с ним вес в порядке? С малышом. Ну пожалуйста, я не знала!
   — Тш-ш! — Эндрон успокаивающе погладил ее по голове. — С малышом все хорошо. Вы очень здоровая девушка. Простите, если напугал вас; мы, как я говорил, к пассажирам непривычны. Думаю, вы себя чувствуете не менее неуютно.
   — А правда все хорошо?
   — Правда. Нанопакет нужен для того, чтобы так было и дальше.
   — Спасибо. Вы очень добры.
   — Работа у меня такая. А вот насчет вашей диеты… мне придется пошарить по справочникам и проверить, что у нас на борту есть в запасах. С этим я к вам еще подойду.
   Луиза открыла глаза и обнаружила, что все равно ничего не видит — слезы заливали глаза. Пришлось долго промаргиваться.
   — Давайте вернем вам подвижность, — заметил Эндрон, отстегивая ремни, прижимавшие девушку к кушетке. — Только, пожалуйста, не вертитесь в воздухе, как ваша сестрица.
   Говорил он в точности как миссис Чарлсворт.
   — Не буду…
   Остаток фразы застрял у нее в горле, когда она впервые разглядела врача. Первое, что пришло ей в голову: он сам страдает от какой-то жуткой болезни.
   Голова Эндрона ничем особенным не выделялась — мужчина лет шестидесяти, как решила девушка, короткие черные, уже седеющие кудряшки и щеки настолько пухлые, что на них не было ни единой морщинки. Но его тело… Неимоверно широкие плечи поддерживала раздутая грудная клетка. Под глянцево-зеленым корабельным комбинезоном Луиза могла различить каждое его ребро. В школе ей показывали голограммы земных воробьев, и новый знакомец живо напомнил ей эту кругленькую птичку с хрупкими ребрами.
   — Что, не видали прежде марсиан? — добродушно заметил врач.
   Луиза отвернулась, кляня себя за то, что так пялилась на человека.
   — Не уверена. А марсиане все такие?
   — Ага. Так что привыкайте. Это, в конце концов, корабль С-2, тут вся команда с Марса… кроме Фурея, конечно, он для того и нужен. Мы не можем посадить челнок на террасовместимую планету. Тяготения не выдержим.
   — Как… — Девушка не была уверена, что беседовать на такие темы прилично — все равно что смертельную болезнь обсуждать. — А почему вы такие?
   — Генинженерия. Это все намеренно сделано и уже давно. Даже терраформированием нормальной атмосферы на Марсе не создать. Наши предки решили подойти к проблеме с двух сторон. Поскольку мы — коммунистическое общество, все получили модификацию — увеличился объем легких; а это поверх прежних изменений, сделанных, чтобы мы могли выжить в лунном поле тяготения.
   — Лунном? — переспросила Луиза, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. — Вы сначала на Луне жили?
   — Марс терраформировали лунные жители. Вас в школе этому не учили?
   — Э… нет. Я, во всяком случае, еще до этого не добралась.
   Насчет коммунизма она решила пока не расспрашивать. Учитывая папины взгляды в этом вопросе, высказываться сейчас было бы не слишком вежливо.
   Эндрон мягко улыбнулся ей:
   — Думаю, хватит истории. По норвичскому времени уже почти полночь. Вам, полагаю, лучше поспать.
   Луиза торопливо кивнула.
   Эндрон показал ей простейшие приемы, позволявшие двигаться в невесомости. Важно прибыть в точку назначения не быстро, настаивал он, а точно и легко. Инерцию надо гасить, иначе можно здорово ушибиться.
   Под его руководством она добралась до отведенной им капсулы жизнеобеспечения. Салон едва достигал пяти ярдов в поперечнике. В жемчужно-серые стены из зернистого композита были вмурованы какие-то инструменты, мерцавшие зелеными и оранжевыми огоньками под темным стеклом циферблатов. Пластиковые двери, не распахивавшиеся, а растекавшиеся в стороны, вели в три «каюты», где пассажирам полагалось спать (в Криклейде у Луизы гардероб был просторнее). На верхнем ярусе располагалась ванная. Заглянув туда, Луиза отшатнулась в ужасе и поклялась себе не посещать уборной до тех пор, пока они не сядут на какую-нибудь планету.
   Стоило девушке проползти в потолочный люк, как Женевьева бросилась обнимать сестру. Флетчер приветственно ей улыбнулся.
   — Ну что за чудо! — воскликнула девочка. Она висела в воздухе в шести дюймах от палубы, кружась, точно балерина. Косички-хвостики торчали в стороны под прямым углом к черепу. Когда Женевьева развела руки, вращение замедлилось. Неуловимо быстрое движение пальцами ног — и она подлетела к потолку и ухватилась за крепежную петлю, чтобы погасить момент движения. Она бросила на Луизу восторженный взгляд.
   — Спорим, я смогу семь сальто сделать, пока долечу до пола!
   — Ты-то сможешь, — устало пробормотала Луиза.
   — Ох… — Женевьева тут же покаянно нахмурилась и подплыла ближе к сестре. — Прости. Как ты?
   — Теперь неплохо. И нам пора спать.
   — Ну Луиза…
   — Сейчас же.
   — Ну ладно.
   Эндрон протянул девочке соску-грушу:
   — Это шоколадный напиток. Попробуйте, вам должно понравиться.
   Женевьева жадно припала к соске.
   — Вы вполне оправились, сударыня? — спросил Флетчер.
   — Да, Флетчер, спасибо.
   Они долго смотрели друг на друга, не замечая, как приглядывается к ним Эндрон.
   Один из инструментов тихонько пискнул. Врач, скривившись, подплыл к нему и прикрепил себя к стенной липучке.
   — Вот барахло делают, — пробурчал он. Флетчер бросил на Луизу смущенный взгляд.
   — Не могу удержаться, — прошептал он.
   — Ты не виноват, — шепнула она в ответ. — Не волнуйся. Корабль же работает.
   — Да, сударыня.
   — Здорово! — объявила Женевьева, протягивая Эндрону пустую «грушу», и тихонько рыгнула.
   — Джен!
   — Ну прости.
   Эндрон показал, как пользоваться крепежными ремнями, и Луиза наконец уложила сестру в постель — приклеенный к палубе толстый спальный мешок. Луиза спрятала кудри сестры под капюшон и поцеловала ее на ночь. Женевьева сонно улыбнулась ей и тут же отключилась.
   — С этим снотворным, — заметил Эндрон, вертя в руках пустую «грушу», — она продремлет добрых восемь часов. А когда проснется, будет поспокойнее. Фурей рассказал, что с ней было, когда вы садились в челнок. Это у нее реакция на пожар в ангаре. В чем-то такое перевозбуждение не лучше депрессивного шока.
   — Понятно.
   Добавить было нечего. Прежде чем нелепая дверца затворилась, Луиза бросила последний взгляд на сестру. Целую ночь рядом не будет ни одержимых, ни Роберто, ни Квинна Декстера.
   «Я сделала что обещала, — подумала Луиза. — Слава тебе, Господи».
   Несмотря на усталость, она выдавила из себя горделивую улыбку. Она уже не избалованная, никчемная помещичья дочка, которую так презирала Кармита всего пару дней назад. «Наверное, я немного повзрослела».
   — Вам следует отдохнуть, сударыня, — заметил Флетчер.
   Луиза зевнула.
   — Наверное, ты прав. Ты ложишься?
   В кои-то веки вечно серьезное лицо Флетчера просветлело немного.
   — А я посижу еще немного. — Он указал на голоэкран, куда выводилось изображение с внешних камер. Мимо проплывала озаренная Герцогом синяя, зеленая и бурая поверхность, подернутая облачной дымкой. — Не часто смертному доводится взглянуть на мир из-за плеча ангелов.
   — Доброй ночи, Флетчер.
   — Доброй ночи, миледи. И пусть Господь изгонит мрак из ваших снов.
   Посмотреть сны Луизе не дали. Очень скоро ее разбудила чья-то рука на плече.
   Из открытой двери тянулся лучик света, и девушка зажмурилась. Она попыталась закрыть глаза рукой и не смогла — спальный мешок оказался слишком тугим.
   — Ну что? — простонала она.
   Над ней склонился печально нахмуренный Флетчер.
   — Простите, сударыня, но команда в смятении. Полагаю, вам следует знать…
   — Они на борту? — в ужасе вскрикнула Луиза.
   — Кто?
   — Одержимые.
   — Нет, леди Луиза. Будьте покойны, мы в безопасности.
   — Тогда где?
   — Полагаю, на другом корабле.
   — Ладно, иду.
   Пошарив в мешке, она нащупала застежку, которую следовало повернуть под прямым углом, чтобы губчатая ткань разошлась по всей длине. Одевшись, девушка заплела волосы в безыскусную косу и выплыла в крохотный салон.
   Флетчер проводил ее в рубку по узким трубам переходов между капсулами и по тускло освещенным палубам, еще более тесным, чем жилые помещения. Рубка с первого взгляда живо напомнила Луизе фамильный склеп Кавана под часовней в усадьбе. В комнате царил полумрак. Тонкие, точно свечи, кристаллы, установленные над пультами, испускали дрожащие волны синего и зеленого света. Большую часть переборок покрывали уродливыми барельефами трубы, кабели, какие-то устройства. Впечатление еще больше усиливалось видом четырех членов экипажа, с закрытыми глазами неподвижно распростертых на противоперегрузочных ложах. Каждого прижимала к мягким амортизаторам тонкая сетка-соты.
   Фурея и Эндрона Луиза узнала, но капитана Лайию и Тилию, корабельного узловика, видела впервые. Эндрон оказался прав: анатомически остальные марсиане от него мало отличались. Даже половые различия смазывались — Луиза не была уверена, есть ли у этих женщин грудь. На такой грудной клетке бюст смотрелся бы нелепо.
   — Что теперь? — спросила она у Флетчера.
   — Я не уверен… тревожить их покой было бы недостойно.
   — Они не спят. Они связываются с бортовым компьютером. Джошуа говорил, что в рубке все так и происходит. Э… я потом объясню. — Луиза слегка покраснела. Одержимый так прочно вошел в ее жизнь, что девушка начала уже забывать, кто он на самом деле.
   Цепляясь за крепежные петли, девушка подплыла к ложу Фурея и легонько коснулась его плеча. Тревожить остальных ей как-то в голову не пришло — странные фигуры внушали ей детский нелепый страх.
   Пилот открыл глаза.
   — А, это вы, — раздраженно бросил он.
   — Простите… Я хотела узнать, что происходит.
   — Ну ладно. Погодите, — сетка отстегнулась сама собой и втянулась в край ложа. Фурей осторожно извернулся, переходя в вертикальное положение, и при помощи липучки закрепил себя перед Луизой. — Боюсь, ничего хорошего. Адмирал, командующая эскадрой, только что перевела все суда на желтую готовность — это, если не знаете, последняя ступень перед боевой тревогой.
   — Почему?
   — Оборвалась связь с фрегатом «Танту». Они не откликаются на сигналы. Адмирал боится, что корабль захвачен. Кажется, через несколько минут после стыковки с челноком с фрегата поступило какое-то невнятное сообщение, а потом — ничего.
   Луиза виновато покосилась на внешне спокойного Флетчера. От взгляда Фурея это не ускользнуло.
   — Челнок с «Танту» покинул Беннет-Филд через десять минут после нас. Есть комментарии?
   — Мятежники шли за нами по пятам, — быстро проговорила Луиза. — Возможно, они улетели на другом корабле.
   — И захватили целый фрегат? — скептически поинтересовался Фурей.
   — У них было энергетическое оружие, — уточнила Луиза. — Я видела.
   — Попробуйте помахать лазерной винтовкой в рубке любого корабля флота — и оглянуться не успеете, как морпехи напластают вас на ребрышки.
   — Другого объяснения у меня нет, — искренне ответила девушка.
   — Хм-м-м… — Взгляд пилота ясно показывал, что у него появляются серьезные сомнения, стоило ли брать на борт пассажиров.
   — И какие меры намеревается предпринять ваш адмирал? — поинтересовался Флетчер.
   — Она пока не решила. На перехват вышел «Серир», и когда они состыкуются, можно будет оценить положение.
   — Она? — переспросил Флетчер. — Ваш адмирал дама?
   Фурей погладил подбородок, пытаясь сообразить, с кем имеет дело.
   — Да, Флетчер, — прошипела Луиза. — У нас на Норфолке женщины редко становятся управляющими поместий, — с радостной улыбкой объявила она Фурею. — Мы не привыкли видеть дам на высоких постах. Простите наше невежество.
   — Ваше положение я не назвал бы низким, Луиза, — проговорил Фурей таким странным ласково-ядовитым тоном, что девушка не могла решить, то ли пилот к ней, как выражалась миссис Чарлсворт, «подступается», то ли просто язвит.
   Внезапно Фурей напрягся.
   — Он движется!
   — Кто?
   — «Танту». Он сходит с орбиты. Ваши мятежники, должно быть, правда его угнали, другой причины я не вижу.
   — Корабль улетает? — переспросил Флетчер.
   — А я что сказал?! — взвился Фурей. — Наверное, они выходят на линию прыжка.
   — А что делает адмирал? — спросила Луиза.
   — Не знаю. «Далекое королевство» не боевой корабль, в стратегическую комм-сеть эскадры мы не включены.
   — Мы должны последовать за ним, — объявил Флетчер.
   — Простите?
   Луиза молча прожгла его взглядом.
   — Сей корабль должен последовать за фрегатом. Надо предупредить народ о тех, кто ведет его.
   — И кто его, простите, ведет? — мягко полюбопытствовал Фурей.
   — Мятежники, — поспешно вмешалась Луиза. — Мародеры и убийцы, которые не остановятся, если не схватить их. Но я уверена, что мы можем предоставить свершение правосудия флоту Конфедерации, так, Флетчер!
   — Миледи…
   — А собственно, из-за чего вы так волнуетесь? — спросила капитан Лайия. Ее фиксирующая сеть свернулась, позволив женщине подплыть к спорщикам.
   Отдельные женские черты в ее лице присутствовали, признала про себя Луиза, но очень уж отдельные. Девушку слишком смущал выбритый череп капитана — даме полагалось отпускать волосы. Власть Лайии выдавал тот оценивающий взгляд, которым она окинула собравшихся в рубке. Вопрос, кто на корабле главный, даже не мог быть задан с той секунды, как Лайия открыла рот, и серебряная капитанская звездочка на погоне была тут совершенно ни при чем.
   — Меня тревожит, что мы не в силах отправиться в погоню за фрегатом, сударыня, — ответил Флетчер с готовностью. — Мятежникам на его борту нельзя позволить распространять и далее свою заразу.
   — Им и не позволят, — терпеливо ответила Лайия. — Заверяю, адмирал не будет спокойно смотреть, как угоняют один из ее кораблей. Однако это забота флота, а мы — лишь корабль снабжения. Это не наше горе.
   — Но их надо остановить!
   — Как? Запустить боевых ос? Вы перебьете всех, кто остался на борту.
   Флетчер умоляюще глянул на Луизу, но та только плечами пожала, насколько позволяла невесомость.
   — Адмирал вышлет в погоню корабль, — ответила капитан Лайия. — Прибыв за ними в систему назначения, они предупредят местные власти. «Танту» не сможет зайти ни в один порт, а запасы на его борту скоро кончатся, и мятежники вынуждены будут вступить в переговоры.
   — Им не позволят высадиться? — тревожно спросил Флетчер.
   — Ни в коем случае, — заверила его капитан.