Гамильтон Питер Ф.. Нейтронный Алхимик: Консолидация

   — Ты что делаешь! — гаркнула на нее старшая девчонка, — Надо уносить ноги, быстро!
   Кармита нахмурилась. Обе девочки были напуганы — неудивительно, если они видели хоть десятую часть того, что сама романа. Может, они и нетронуты. Но если кибитку остановили не они…
   Она обернулась на хохоток. Из дерева по другую сторону дороги, за кюветом, вышел человек. Из дерева в самом прямом смысле — узор коры стаивал, открывая зеленый камзол странного покроя. Рукава нефритового шелка, суконный жакет цвета лайма, огромные медные пуговицы и нелепейшая фетровая шляпа, увенчанная парочкой белых перьев.
   — Куда-то собрались, юные дамы?
   Незнакомец снял шляпу и отвесил всем троим поясной поклон.
   Кармита сморгнула. Камзол его казался зеленым… но этого не могло быть в кровавом сиянии Герцогини!
   — Скачите! — крикнула она девчонкам.
   — О нет! — возмущенно, точно оскорбленный пренебрежением гостей хозяин, воскликнул незнакомец. — Останьтесь!
   С дерева за его спиной сорвалась, возмущенно чирикнув, птичка-щекотун. Сложив кожистые крылышки, она метнулась к жеребцу, извергая из-под хвоста фонтан лилово-синих искр, истаивавших желтым дымом. Органическая ракета мелькнула под самим носом скакуна и воткнулась в землю с глухим хлопком.
   Луиза с Женевьевой по привычке протянули руки, чтобы успокоить загарцевавшего жеребца. На ветвях сидели еще пять неестественно молчаливых щекотунчиков.
   — Я настаиваю, — добавил зеленый с очаровательной улыбкой.
   — Отпусти девочек, — спокойно приказала ему Кармита. — Они слишком малы.
   Незнакомец не спускал взгляда с Луизы.
   — Зато как они растут! Не согласны?
   Луиза окаменела.
   Кармита готова была спорить, даже умолять, но, завидев на дороге с фермы четверых приближающихся чужинцев, умолкла. Бежать было бесполезно — она знала, что творит с плотью и костью белый огонь. Будет и так скверно, и незачем добавлять себе страданий.
   — Простите, девочки, — неуклюже прошептала она. Луиза бросила ей короткую усмешку.
   — Только тронь меня, смерд, — надменно бросила она зеленому, — и мой жених заставит тебя сожрать собственные яйца.
   Женевьева изумленно обернулась к сестре и едва заметно улыбнулась. Луиза ей подмигнула. Бессмысленное сопротивление, но так приятно!
   — Боже мой, — фыркнул зеленый, — а я-то почитал вас воспитанной юной леди.
   — Внешность, — сухо молвила Луиза, — обманчива.
   — Я бы с радостью научил вас почтению. И лично прослежу, чтобы ваше одержание продлилось не один день.
   Луиза покосилась на четверых с фермы, стоявших рядом со спокойным пегим коньком.
   — А ты уверен, что силенок хватит? Не хочу, чтобы ты меня слишком уж боялся.
   Натужная усмешка напрочь сошла с лица зеленого, осыпавшись вместе с изысканными манерами.
   — Знаешь что, сучка? Ты у меня смотреть будешь, пока я твою сестренку напополам раз…бываю!
   Луиза побелела.
   — Это зашло слишком далеко!
   Один из вновь прибывших шагнул к человеку в зеленом.
   Луиза заметила, что ноги у него кривые, отчего при ходьбе его покачивало из стороны в сторону. Но он был красив (этого девушка не могла не признать): смугл, черные волосы были собраны в коротенький хвостик. Красив и силен. Лет ему могло быть двадцать, от силы на год больше — как Джошуа. Одет он был в ужасающе старомодный синий сюртук с длинными фалдами, желтую жилетку и белую шелковую сорочку с узеньким отложным воротничком и черным галстуком-гофре. Странный костюм смотрелся на нем безумно элегантно.
   — Тебе что надо, пацан? — презрительно осведомился зеленый.
   — Или это не очевидно, сударь? Мне трудно понять, как джентльмен даже вашей скверной породы может позволить себе угрожать трем напуганным дамам.
   Человек в зеленом широко ухмыльнулся.
   — Да ну?
   С пальцев его сорвалось белое пламя. Струи огня вонзились в синий фрак, терзая его невидимыми когтями. Самозванный защитник стоял неподвижно, покуда бессильные витки белого сияния окутывали его, словно поверх незримого скафандра.
   Не смущенный поражением, человек в зеленом замахнулся на своего противника кулаком. Удар его не достиг цели — противник с неожиданной ловкостью уклонился и ударил сам. Отчетливо хрустнули три ребра. Зеленому пришлось собственными энергистическими резервами приглушить боль и залатать повреждения.
   — Твою мать, — сплюнул он, явно потрясенный необъяснимым отступничеством предполагаемого товарища. — Какого хера ты творишь?
   — Я полагал это очевидным, сударь, — ответил его противник из-за поднятых кулаков. — Я защищаю честь этих дам.
   — Просто не верится! — воскликнул зеленый. — Слушай, давай просто одержим их, и все, лады? Извини, сорвался. У этой девки отрава с языка капает.
   — Нет, сэр, я не забуду ваших угроз несчастному дитяти. Господь наш, быть может, счел меня недостойным рая, но все ж я почитаю себя большим, нежели скот, готовый свершить насилие над этим нежным цветком.
   — Нежным… Да ты издеваешься, тля!
   — Ничуть, сударь.
   Зеленый всплеснул руками и обернулся к троим своим товарищам.
   — Давайте. Вместе мы в два счета вскипятим ему мозги и отправим обратно в бездну. И можете забыть о тех, кто с мольбами ищет выхода, — со значением добавил он.
   Трое настороженно переглянулись.
   — Одолеть меня вам, быть может, и под силу, — ответил человек в синем фраке. — Но ежели мне суждено вернуться в проклятую бездну, я прихвачу с собой одного из вас самое малое. Так кто это будет?
   — Да ну вас в жопу, — буркнул один из троих.
   Растолкав своих спутников, он двинулся по дороге в город. Человек в синем вопросительно покосился на оставшихся двоих. Оба в унисон помотали головами и заторопились вслед товарищу.
   — Да что на тебя нашло? — взвыл тип в зеленом.
   — Почитаю сей вопрос риторическим.
   — Ладно, тогда сам ты что за хер?
   На миг уверенность сошла с прекрасного лика, и в глазах незнакомца полыхнула боль.
   — Когда-то меня звали… Титреано, — прошептал он
   — Ну ладно, Титреано. Вечеринка твоя. Пока. Но когда до тебя доберется Квинн Декстер, у тебя будет такое похмелье — не поверишь, тля!
   Он развернулся на каблуках и зашагал прочь.
   Кармита вспомнила, что не худо бы и подышать.
   — Боже! — колени ее подкосились, и женщина села наземь. — Я думала, нам конец.
   — Вас не убили бы, — любезно улыбнулся Титреано. — То, что несут они, стократ хуже.
   — Это как?
   — Одержание.
   Кармита одарила его долгим подозрительным взглядом.
   — И ты — один из них.
   — К стыду своему, сударыня.
   Кармита уже не знала, во что верить.
   — Сэр, пожалуйста, — взмолилась Женевьева. — Что нам делать? Куда нам с Луизой пойти?
   Луиза настороженно сжала руку сестры. Этот Титреано был одним из демонов, как бы мило он себя ни вел.
   — Эти места мне незнакомы, — ответил Титреано. — Однако идти в ближний город я бы не советовал.
   — Это мы сами знаем, — ответила Женевьева.
   — Воистину так. — Титреано улыбнулся ей. — А как звать тебя, дитя?
   — Женевьева. А это моя сестра Луиза. Мы Кавана, знаете?
   Кармита со стоном закатила глаза, пробормотав:
   — Этого нам еще не хватало.
   Луиза удивленно покосилась на нес.
   — К сожалению, род ваш мне неведом, — ответил Титреано. Похоже было, что ему действительно неловко. — Но по гордым вашим словам сужу, что род сей велик.
   — Мы владеем большей частью Кестивена, — пояснила Женевьева. Этот человек начинал ей нравиться. Он защитил их от чудовищ, и он был с ней так вежлив. Взрослые редко бывали с ней вежливы, и времени поговорить с девчонкой у них всегда не хватало.
   — Кестивен? — повторил Титреано. — Вот это название мне слышать доводилось. Это в Линкольншире, не так ли?
   — На Земле — так, — подтвердила Луиза.
   — На Земле? — недоверчиво переспросил Титреано. Он глянул в сторону заходящего Герцога, перевел взгляд на Герцогиню. — А где я, собственно, нахожусь?
   — На Норфолке. Это англоговорящая планета.
   — По большей части, — добавила Кармита.
   Луиза снова нахмурилась. «Да что нашло на эту романэ?»
   Титреано закрыл глаза, точно от боли.
   — Я переплывал океаны, — прошептал он, — и верил, что нет достиженья величавей. Ныне ж бездну меж звезд переплывают мужи. О, я помню, как горят созвездья в ночи. Как мог я знать? Величие творенья Господнего повергает нас, грешных, к стопам Его.
   — Вы были моряком? — неуверенно предположила Луиза.
   — Да, миледи Луиза. Я имел честь служить своему королю.
   — Королю? В земной Англии давно уже нет короля.
   Титреано открыл глаза — они были полны глубокой скорби.
   — Нет короля?
   — Нет. Но наше семейство Маунтбаттенов происходит из английского королевского рода. Князь охраняет нашу конституцию.
   — Значит, благородство не утонуло во тьме времен. Что ж, удовольствуюсь сим.
   — А как вышло, что вы не знаете про старую Англию? — спросила Женевьева. — Вы же знали, что Кестивена находится там.
   — Какой сейчас год, малышка?
   Женевьева подумала, не обидеться ли на «малышку», но незнакомец, кажется, не хотел ее обидеть.
   — Сто второй от Поселения. Но это норфолкские годы, по четыре земных каждый. Так что на Земле год 2611-й.
   — Две тысячи шестьсот одиннадцать лет от Рождества Господа Нашего, — с трепетом проговорил Титреано. — О небеса! Так долго? Хотя муки мои казались вечными.
   — Какие муки? — спросила Женевьева с невинным любопытством.
   — Муки, претерпеваемые всеми проклятыми душами на том свете, малышка.
   У Женевьевы отпала челюсть.
   — Вы были мертвы? — переспросила Луиза недоверчиво.
   — Да, леди Луиза. Я был мертв восемь сотен лет.
   — Это и называется одержанием? — поинтересовалась Кармита.
   — Да, сударыня, — сурово ответил Титреано. Кармита ущипнула себя за нос.
   — Как же ты вернулся?
   — Не знаю. Мне отворили дорогу в сердце этого тела.
   — Так это не твое тело?
   — Нет. Се смертный юноша именем Эамон Гудвин, хотя ныне я ношу собственный облик поверх его лика. И я слышу, как он стенает во мне. — Он посмотрел Кармите в глаза. — Потому и преследуют вас прочие. Миллионы душ скованы в бездне мук. И все они жаждут живых тел.
   — Наших? — пискнула Женевьева.
   — Да, малышка. Прости.
   — Слушайте, — вмешалась Кармита, — все это дико интересно, полная чушь, конечно, но интересно. Но на случай, если вы не поняли, — мы в глубокой заднице. Не знаю, что вы за уроды — одержимые зомби или что-то попроще и поласковей, типа ксеноков-телепатов, но когда этот зеленый ублюдок добредет до Колстерворта, он вернется с толпой приятелей. Лично я сейчас распрягу коня, мы трое, — она обвела жестом сестер и подняла бровь, — уносим ноги. Так, мисс Кавана?
   — Так, — кивнула Луиза.
   Титреано оглядел упряжного конька, потом вороного жеребца.
   — Если таковы ваши намерения, лучше бы вам двинуться в кибитке. Седел у вас нет, а сей могучий скакун подобен Геркулесу силою. Полагаю, он сможет тянуть повозку много часов.
   — Гениально, — фыркнула Кармита, спрыгнув с облучка и треснув кулачком по борту накренившейся кибитки. — Вот только кузнеца подождем, да?
   Титреано улыбнулся и подошел к валявшемуся в кювете колесу.
   Ядовитые слова застыли у Кармиты на языке, когда Титреано одной рукой, точно детский обруч, понял колесо — пяти футов в поперечнике, из доброго крепкого тайферна. В свое время его прилаживали на место трое здоровых мужиков.
   — Господи! — Кармита не знала, радоваться ей или ужасаться. Если все захватчики таковы, то у Норфолка давно нет никакой надежды.
   Титреано подошел к кибитке и наклонился.
   — Ты же не…
   Он поднял повозку за уголок — фута на три. На глазах Кармиты сломанная ось сама собой распрямлялась, излом на середине ее смазался, на краткий миг дерево потекло, точно вода, и трещина пропала, будто ее и не было.
   Титреано одним движением насадил колесо на место.
   — Да что же ты такое? — выдавила Кармита.
   — Это я уже объяснил, миледи, — ответил Титреано. — Заставить же вас поверить не в моей власти. То может повелеть один Господь Бог.
   Он шагнул к вороному жеребцу и протянул руки:
   — Слезай, малышка.
   Женевьева поколебалась.
   — Давай, — шепнула ей на ухо Луиза.
   Если бы Титреано желал им зла, с девушками уже было бы покончено. Но чем больше Луиза наблюдала этих странных пришельцев, тем черней становилось у нее на сердце. Кто может противиться эдакой мощи?
   Женевьева лукаво улыбнулась и, перебросив ногу через седло, соскользнула в объятия Титреано.
   — Благодарю вас, — проговорила она. — И за то, что помогли нам, тоже.
   — Как мог я поступить иначе? Пусть обречен я на проклятье, но чести не лишен.
   Луиза уже почти слезла с коня, прежде чем принять его поддержку, и в порядке благодарности выдавила из себя короткую улыбку.
   — Как болит-то! — пожаловалась Женевьева, потирая седалище.
   — Куда теперь? — поинтересовалась Луиза у Кармиты.
   — Не знаю, — ответила романэ. — В пещерах над Холбичем должно быть немало моих соплеменников. При всякой беде мы собираемся там. Эти пещеры можно удерживать очень долго: они лежат высоко в скалах, и добраться туда нелегко.
   — Боюсь, в этот раз осада продлится недолго, — молвил Титреано.
   — Если идея получше? — огрызнулась она.
   — На этом острове оставаться нельзя, ежели желаете вы избежать одержания. Если ли в этом мире корабли?
   — Немного, — призналась Луиза.
   — Я бы посоветовал купить проезд.
   — Куда? — поинтересовалась Кармита. — Если вы и правда жаждете наших тел, где от вас можно укрыться?
   — Смотря как быстро спохватятся ваши правители. Будет война и ужасные битвы. Иначе невозможно — и ваш род, и наш борются за существование.
   — Тогда надо попасть в Норвич, в столицу, — решительно заявила Луиза. — Мы должны предупредить правительство.
   — До Норвича пять тысяч миль, — напомнила Кармита. — Путь морем займет недели.
   — Но мы не можем опускать руки!
   — Я собой рисковать по дурости не собираюсь, девочка. Да и толку от вас — изнеженных землевладельцев? Что такого есть на всем Норфолке, чтобы с ними справиться? — Она махнула рукой в сторону Титреано.
   — Там расквартирована эскадра флота Конфедерации, — Луиза повысила голос. — У них есть могучее оружие.
   — Массового поражения. И чем это поможет одержимым? Нам надо разрушить одержание, а не убивать несчастных.
   Женщины буравили друг друга взглядами.
   — Близ Байтема есть база «скорой помощи», — воскликнула Женевьева. — По воздуху до Норвича пять часов.
   Луиза с Кармитой разом обернулись к ней.
   — Ну и кто у нас умница? — ухмыльнулась Луиза, целуя сестру.
   Женевьева хитро улыбнулась и хихикнула, когда Титреано состроил ей гримасу.
   — До Байтема отсюда семь часов, — Кармита оглядела дорогу. — Если нас ничто не задержит.
   — Не задержит, — заявила Женевьева, взяв Титреано за руку. — Если ты будешь с нами.
   Он слабо улыбнулся.
   — Я…
   — Ты же нас не бросишь? — с внезапным испугом спросила Джен.
   — Конечно, нет, малышка.
   — Ну так вот!
   Кармита помотала головой:
   — Я, должно быть, вовсе из ума выжила. Луиза, припрягай коня.
   Пока девушка исполняла приказ, Кармита вскарабкалась на облучок, с сомнением подпрыгнула пару раз.
   — Долго еще ось продержится?
   — Не могу сказать, — извиняющимся тоном ответил Титреано, помогая Женевьеве забраться наверх.
   Когда на облучок вскарабкалась Луиза, ей, чтобы не свалиться, пришлось крепко прижаться к Титреано, и как к этому относиться, она не вполне понимала. Вот будь на его месте Джошуа…
   Романа хлопнула вожжами, и Оливер двинулся ровной рысью. Довольная Женевьева сложила руки на груди и покосилась на Титреано.
   — А в Криклейде тоже ты нам помог?
   — Как так, малышка?
   — Одна из одержимых пыталась нас остановить, — объяснила Луиза. — Ее спалило белым огнем. Иначе мы тут не сидели бы.
   — Нет, леди Луиза, то был не я.
   Луиза откинулась на жесткую спинку, разочарованная, что тайну раскрыть не удалось. Впрочем, по стандартам этого безумного дня вопрос был далеко не самый важный.
   Герцог скрылся за горизонтом. Позади вспыхивали один за другим дома Колстерворта.
 
   Военный космопорт Гайана был вполне стандартной конструкции — полая сфера из стальных балок, две мили в диаметре. Он торчал на оси вращения астероида, как серебристый гриб на тоненькой ножке; шпиндель на магнитных подшипниках позволял порту оставаться неподвижным, покуда каменная глыба проворачивалась под ним. Поверхность сферы составляли кольцевые доки, связанные паутиной распорок и переходных труб. Баки, генераторы, жилые отсеки, оборудование жизнеобеспечения и акульи плавники терморадиаторов теснились в щелях между доками без всякого порядка или общего плана.
   Вокруг космопорта сплетались сложными петлями ручейки мерцающих искорок, но все они составляли единый поток, двигаясь в одном направлении с одной скоростью: это грузовозы, пассажирские катера и военные транспорты запускали ракетные двигатели, поддерживая заданные диспетчерами орбитальные векторы. Во второй раз за сутки космопорт был поднят по тревоге, но если в первый раз он готовился принять единственный корабль, то сейчас фрегаты и крейсеры отбывали. Каждые пару минут от доков отделялся один из огромных шарообразных кораблей королевского военного флота Кулу, продвигаясь в толпе меньших суденышек на дуговом огне вспомогательных термоядерных двигателей. По приказу штаба стратегической обороны они выходили на высокие орбиты, каждый со своим склонением, перекрывая окрестности планеты в радиусе миллиона километров. Если любой неопознанный корабль выйдет из пространственного прыжка в этом районе, он может быть уничтожен в течение пятнадцати секунд.
   Одинокий флотский челнок покинул космопорт вместе с боевыми кораблями — сплющенный овоид из сизого кремнелитиевого композита длиной пятьдесят метров, шириной пятнадцать. Когерентные магнитные поля окутывали его теплым золотым сиянием захваченных частиц солнечного ветра. Ионные моторы отвели челнок подальше от тяжелых кораблей, и тогда полыхнул термоядерный двигатель, направляя его к планете, вращавшейся в семидесяти пяти тысячах километров внизу.
   Одно g ускорения вдавило Ральфа Хилтча в кресло, заставив пол встать на дыбы. Вещмешок на соседнем сиденье перекатился, чтобы улечься на мягкой спинке.
   — Этот вектор приведет нас в космопорт Пасто через шестьдесят три минуты, — датавизировал с пилотского кресла Каталь Фицджеральд.
   — Спасибо, — ответил Ральф и, расширив полосу пропускания, подключил к беседе двоих бойцов полиции. — Всех прошу ознакомиться с рефератом, который мне сбросил Скарк. Эта информация может оказаться критической, а там, внизу, нам пригодится любое преимущество.
   Дин Фолан ухмыльнулся и помахал рукой, Билл Данца только сморщился. Оба сидели по другую сторону прохода, и кабина, предназначенная для шести десятков пассажиров, казалась пустой.
   Никто из его маленькой команды не жаловался и не отказывался, узнав о новом задании. В приватном порядке Ральф намекнул, что отказ никак не скажется на их личных делах, и все же согласились все — кто с радостью, кто без, — даже Дин Фолан, у которого была самая веская причина остаться на станции. Прошлой ночью он семь часов провел в хирургическом. Госпитальным врачам пришлось надстроить шесть процентов его руки. Наращенную мускулатуру, разрушенную попаданиями в джунглях Лалонда, пришлось полностью заменить искусственной тканью вместе с кровеносными сосудами, нервами и кожей. С починенных мест все еще не сошла зеленая упаковка медицинской нанотехники, но Дин уже с радостью предвкушал, как сравняет счет.
   Ральф закрыл глаза и позволил данным брифинга проникнуть в сознание. Нейросеть разбивала их в сетку четких образов. Данные по континенту Ксингу: четыре с половиной миллиона квадратных километров, северное полушарие, формой напоминает ромб, насаженый на торчащую из южного угла протяженную горную гряду. Гряда пересекала экватор, а если учесть ширину тропических поясов жаркого Омбея, то это означало, что практически весь континент, за исключением центральных полупустынь, попадал в зону благоприятного земледелия. Покуда заселено было лишь две пятых его, но при населении в семьдесят миллионов он уже был вторым по значимости после Эспарты, где располагалась столица Атерстон.
   После Ксингу пошли данные по троим посольским — Джекобу Тремарко, Сэвиону Кервину и Анжелине Галлахер. В личных делах всех троих ничего необычного — средние чиновники Кулу, верные и нудные бумагомаратели. Облик, семейное положение, медицинские карты — в делах было все, и все было бесполезно, кроме разве что обликов. Их Ральф сбросил в клетки памяти и запустил на них программу распознавания. Он не забыл странную способность к перемене облика, которую демонстрировали конфискованные на Лалонде. Программа распознавания может подсказать, если кто-то из троих решит замаскироваться, хотя на это Ральф особенно не надеялся.
   Наиболее многообещающим разделом архива был список мер, предпринятых адмиралом Фаркваром и министром внутренних дел Ксингу Леонардом Девиллем, для обеспечения карантина и поисков дипломатической троицы. Все гражданское воздушное сообщение было прервано. В сетевые узлы континента были загружены программы-поисковики, отслеживающие необъяснимые кратковременные сбои процессоров и энергетических сетей. Облики троих зараженных были сброшены на камеры слежения в общественных местах и переданы полицейским патрулям.
   Может, нам еще повезет, подумал Ральф. Лалонд был отсталой колонией на краю обитаемого мира, лишенной современных средств связи, да и нормальной власти тоже. Но Омбей был частью королевства, которому Ральф поклялся служить самой жизнью, буде станет нужда, потому что много лет назад, в университете, когда ему негласно предложили работу в агентстве, он уже считал Кулу достойным обществом. Богатейшим в Конфедерации после эденистов, сильным экономически и военно, ведущим технологически. Судебная система королевства поддерживала безопасность среднего подданного и была даже относительно справедливой по современным стандартам. Медицинская помощь была доступна, и почти все жители имели работу. Конечно, правление Салдана трудно было назвать демократическим, но, за исключением Согласия эденистов, немногие демократии были вполне представительными. На большинстве планет эгалитаризм давно остался в прошлом. Так что Ральф проглотил свои радикальные убеждения и согласился служить королю до самой своей смерти.
   И то, что он видел на службе, лишь укрепило его веру в правильность сделанного выбора. По сравнению с большей частью галактики королевство было цивилизованным государством, чьи жители имели право жить как им вздумается. И если ради этого королевскому разведывательному агентству приходится порой пачкать руки — что ж, пусть так. Общество, в котором стоит жить, стоит и защищать.
   Благодаря собственной природе Омбей был лучше подготовлен к борьбе, чем Лалонд, но этим же враг получал больше возможностей распространить заразу. На Лалонде носители вируса передвигались медленно. Здесь они таких ограничений не испытают.
   В двух сотнях километров над Ксингу Каталь Фицджеральд отрубил термояд. Тяготение потянуло челнок вниз, но магнитные поля расширились, расталкивая разреженные газы. Челнок завалился на штирборт и, опираясь на искристую ионную подушку, начал долгое скольжение по спирали к лежащему внизу космопорту.
   До цели оставалось сто пятьдесят километров, когда бортовой компьютер передал в нейросеть Ральфа сигнал высшего приоритета от Роше Скарка.
   — У нас намечается проблема, — без предисловий начал директор королевского разведывательного агентства. — У гражданского самолета, летящего из Пасто в Атерстон, проблемы с электроникой, постоянные, но несерьезные. Хочу подключить тебя к совбезу Тайного совета как консультанта.
   — Слушаюсь, сэр, — откликнулся Ральф.
   Канал передачи расширился до кодированного полночувствия. Ральфу казалось, что он сидит за овальным столом в белом пузыре, стены которого находились в неопределенной дали.
   Во главе стола восседал адмирал Фарквар, а рядом с ним — Роше Скарк и Янникс Дермот. Остальных троих опознала нейросеть Ральфа. Рядом с директором ИСА сидела коммандер Дебора Анвин, глава сети стратегической обороны Омбея, за ней — Райл Торн, министр внутренних дел планеты Омбей. Сам Ральф оказался зажат между Скарком и Леонардом Девиллем.
   — Самолет в семи минутах от Атерстона, — заметила Дебора Анвин. — Надо решаться.
   — Нынешнее состояние на борту? — спросил Ральф.
   — В рамках карантинных мер пилот получил от диспетчера приказ повернуть в Пасто. Тогда и начались проблемы. Он заявляет, что обратный полет подвергает опасности его пассажиров. Если поломки происходят на самом деле, так и есть.
   — Едва ли мы можем расстреливать с платформ СО всякий самолет с глючным процессором, — бросил Райл Торн.
   — Напротив, сэр, — возразил Ральф. — В нынешней ситуации приходится пользоваться презумпцией виновности. Позволить этому самолету приземляться в столице нельзя ни при каких условиях. Не сейчас.