Страница:
— Дариат.
Испуганный возглас обиталища заставил его остановиться.
— Что?
— Там, снаружи, что-то есть.
Сродственная связь позволила ему почувствовать испуг, охвативший родственников, большая часть которых находилась в космопорту и пещерах.
— Покажи.
В шестидесяти километрах от южной оконечности мерцали красные и голубые фосфоресцирующие вспышки. Когда они погасли, в отдалении расцвели еще несколько, послав волны пастельного цвета к оболочке гигантского обиталища. Личность не поверила в то, что внезапное увеличение частоты явилось совпадением, и сосредоточилась на наблюдении. Дариат огорчился из-за излишних, по его мнению, усилий, которые обиталище растрачивало на наблюдения.
В темноте мелькало седое пятно: оно то ныряло в черноту, то выскакивало наружу. Плавные, изгибающиеся движения напомнили Дариату лыжника-слаломиста. Каждый поворот приближал это пятно к Валиску.
— Туманность не уступает ему дорогу,— сказала личность. — Наоборот, это пятно от него увертывается.
— Выходит, у него есть интеллект или, по меньшей мере, звериный инстинкт.
— Это точно.
Первоначальный ужас потомков Рубры сменился вспышкой активности. Те, что находились в космопорту, приводили в действие системы, нацеливая их на пришельца. Привели в готовность космический зонд с целью разведки.
— Зонду за такой маневренностью не угнаться, -сказал Дариат. Пришелец совершил крутую спираль вокруг черного завитка и изменил направление, параллельное корпусу Валиска, на расстоянии пятнадцати километров от обиталища. Видимость улучшалась. Размеры пришельца составляли метров сто в поперечнике, и напоминал он диск с потрепанными лепестками. — Даже космоястребу пришлось бы трудно.
Пришелец опять нырнул за черное покрывало. Когда они увидели его снова, он парил почти под прямым углом к первоначальному курсу. Лепестки его сгибалась и разгибалась.
— Они напоминают мне паруса,— сказал Дариат.
— Или крылья.
— Если у этого пространства такая низкая энергия, как же ему удается так быстро двигаться?
— Понятия не имею.
За пришельцем устремились несколько летающих тарелок. Они начали передавать стандартный САВ-файл на мультиспектральном уровне.
— Пойдем, — сказал Дариат хмурившемуся Толтону. — Нам надо найти окно.
Пришелец на запрос не откликнулся. Импульсы радара он также словно бы и не заметил. Единственное, что бросилось в глаза, пока он крутился и приближался к обиталищу, это то, как сгущались вокруг него тени. Визуально он становился все меньше. Казалось, он удаляется от обиталища.
— Это похоже на эффект оптического искажения. Им пользуются одержимые, чтобы защитить себя, -сказал Дариат.
На двадцать пятом этаже они с Толтоном нашли уютный бар. Два больших овальных окна запотели, и Толтон вытер их грубой скатертью. Дыхание замутило холодное стекло, и на нем немедленно собрался конденсат.
— Похоже, мы оказались в мире привидений, -сказала личность.
— Никогда не слышал, чтобы привидения так выглядели.
Пришелец вышел из туманности и находился теперь в пяти километрах от оболочки. Между ним и обиталищем была пустота.
— Может, он боится подойти ближе, -сказала личность. — Я ведь намного больше его.
— А ты попробовал общаться с ним по сродственной связи?
— Да. Он не ответил.
— Да ладно. Я просто так спросил.
Пришелец понесся к обиталищу. Обманчиво загадочный на расстоянии, сейчас он был похож на розетку с некрасиво болтавшейся бахромой. Туманность словно бы прогибалась и плавилась под его напором.
Когда от Валиска его отделяло пятьдесят метров, он изменил направление и, изгибаясь по-змеиному, двинулся вокруг, повторяя изгибы обиталища. Стремительные броски из стороны в сторону позволяли покрывать значительное расстояние.
— Он ищет,— сказала личность. — А это означает какую-то мысль. Выходит, это существо чувствующее.
— Ищет… но чего?
— Вероятно, вход. Быть может, у него имеется способность к узнаванию или он хочет установить связь.
— Работает ли все еще оборонная система космопорта?— спросил Дариат.
— Да ты, наверное, шутишь.
— Благодаря тебе здесь появилось до черта психованных ублюдков. Может, и сейчас ты держишь их при себе.
— За все, что случилось, вини самого себя. Однако не волнуйся, я не собираюсь посылать сейчас корабль.
— Благодари за это Тарруга.
— Пришелец сейчас появится возле тебя. Посмотри-ка, возможно, твои глаза увидят его лучше, чем мои чувствительные клетки.
-Протри еще раз окно, — попросил Дариат Толтона.
Скатерть прошлась по стеклу, оставив длинные разводы. Крошечные льдинки, тускло поблескивая, повторяли линию большого овала. Толтон выключил два фонаря, и они напряженно уставились в окно. Пришелец огибал корпус, тонкие алые и синие лучи отмечали траекторию.
Толтон нерешительно улыбнулся:
— Или я параноик, или он идет прямо на нас?
Было это в стародавние времена, и далеко отсюда. Тогда они называли себя Оргатэ. Имя это ныне утратило всякое значение, а возможно, и сами они превратились с тех пор в нечто другое. Многие виды в черном пространстве разделили их судьбу, отказавшись от раздельного существования. За последнее тысячелетие миллиарды расовых черт, слившись, превратились в единое целое.
Осталась, правда, не претерпевшая изменений цель. Заключалась она в поиске света и силы, в возвращении к величественным высотам, с которых все они в свое время упали. Мечта сохранилась даже в этом так называемом меланже. Вне его существовали редкие виды. Процесс минимизации заставил все жизни погрузиться на дно. А вот этому скопищу удалось снова подняться по причине бушевавшего внутри него хаотического движения. Почувствовав силу, оно выскочило на поверхность. Способность к свободному полету досталась ему в наследство от Оргатэ, хотя к крыльям прилепилось много других жизней. Химерическая форма была лишь пародией на старину. Никто бы не вспомнил, глядя на него, знаменитых некогда повелителей воздуха.
Вдруг он увидел экзотический объект, к тому же материальный. В воспоминаниях Оргатэ что-то смутно шевельнулось. Но как давно это было, еще до черного пространства.
Это же материя, твердая, организованная материя. Оргатэ потребовалось время для адаптации к живому теплу, исходившему от объекта. Невероятно: под палящей поверхностью ощущалась яркая и сильная жизненная энергия. Да и весь объект представлял собой мощное единство. Хотя и пассивное. Уязвимое. Настоящее пиршество: меланж сможет, благодаря ему, просуществовать долгое время.
Оргатэ подобрался поближе к поверхности объекта и ощутил, что внутри бьется мысль. Но как же проникнуть сквозь твердую поверхность, как прильнуть к источнику энергии? Пробравшись туда, он того и гляди заточит себя навеки. Да и вряд ли выдержит в течение длительного времени такую температуру. И все же близость источника вызывала бешеное желание добраться до него.
Должен же быть сюда какой-то доступ. Отверстие или щель. Оргатэ метался вокруг объекта, пока не заметил выступавшие из центра возвышенности. На вид они были слабее и меньше, чем все остальное. Длинные плоские минареты выпускали энергию наружу, в черное пространство. Энергия здесь была слабее, да и температура не такая высокая. Поверхность каждого возвышения изрезана темными овалами, защищенными прохладными листами прозрачной материи. Временами за некоторыми из них мигал свет, а за одним овалом свет горел постоянно.
Оргатэ рванулся к нему. За прозрачным щитом горели два огонька жизненной энергии. Один из них был обнажен, а другой окутан горячей материей. Оргатэ немедля ринулся вперед.
— ЧЕРТ! — завопил Толтон. И бросился в сторону, с грохотом роняя столы и стулья.
Дариат отпрыгнул в противоположный угол. На лопнувшем стекле расцвели диковинные морозные узоры. За окном шевелились покрытые белым пушком змеи, толщина которых превышала размеры человеческого торса. Вероятно, то были щупальца или языки неведомого чудовища. Треск разрываемой оболочки заглушил вопли Толтона.
— Сделай что-нибудь!— заорал Дариат.
— Скажи, что, и я сделаю.
Толтон пятился на четвереньках, не в силах оторвать взгляд от окна. Змеи, извиваясь, с неистовой агрессией прокладывали себе путь внутрь здания. За обледеневшим стеклом появилась тонкая темная тень. Мебель, содрогнувшись, свалилась на пол и покатилась к дверям. Бокалы и бутылки сверзились с мраморной полки и, зазвенев, последовали за мебелью.
— Он лезет сюда!— кричал Дариат.
Хотел подняться на ноги, но почувствовал, что у него нет сил. Ноги словно отнялись.
— Убей его! — выл Толтон.
— Мы можем попытаться его уничтожить, -сказала личность, — так же, как уничтожали одержимых.
— Ну и чего же ты ждешь?
— При этом можете погибнуть и вы. Откуда мне знать?
— Я же твоя часть. Неужто тебе хочется, чтобы он меня схватил?
— Ну ладно.
Личность начала перераспределение энергии: забрала электричество из центральной световой трубки и пещер, включила на полную мощность фьюзеогенераторы. Ток хлынул в органические проводники Джербы. Сначала засияли золотом окна первого этажа. Механические и электронные системы пришли в движение. Тысячная доля секунды, и к жизни возродился второй этаж, третий, четвертый…
Ослепительные потоки света хлынули из окон Джербы, рассекая темноту за стеклами. Свет спускался этаж за этажом и дошел до осажденного двадцать четвертого. Мыслительные процессы личности устремились к звездоскребу: ощущение сродни прыжку в черный бездонный колодец. Биотехническая сеть быстро возродилась.
Возле окна бара Хорнера образовалась мертвая зона. Внешняя сторона полипа была такой холодной, что личность не могла провести ее калибровку. Находившиеся внутри живые клетки замерзли. Личность ощущала вибрацию пола в баре: Оргатэ ломился в окно.
Отключили ограничители безопасности. Энергию, выработанную фьюзеогенераторами, всю до эрга, направили в бар. Потолочные светильники залили помещение ослепительно белым светом. Проложенные в стенах органические проводники выжгли в полипе длинные полосы, каскадом сыпались янтарные искры. Наружную стену поразил смертельный заряд электронов.
Электронный молот обладал неслыханной мощью. Неведомая энергия обожгла тело, и Оргатэ отскочил от окна. Желтовато-черные щетинистые щупальца с острыми, как бритва, когтями бешено задергались в попытке прикрыть выпуклое брюхо. Ослепительные вспышки заставили Оргатэ убраться восвояси. Всего несколько секунд, и он скрылся в туманности.
Дариат отвел от лица руку. Все стихло, и свет в баре померк, лишь из глубоких выжженных отверстий выскакивали кое-где искры. Электролюминесцентные ячейки, скрючившись, дождем просыпались на пол, осколки загибались и пускали струйки дыма.
— С тобой все в порядке, мальчик мой? -поинтересовалась личность.
Дариат оглядел себя. В слабом желтоватом свете толтоновского фонарика увидел, что спектральное тело его осталось без изменений. Хотя, пожалуй, он стал более прозрачным. Слабость, однако, дикая.
— Да вроде бы все нормально. Хотя ужасно холодно.
— Могло бы быть и хуже.
— Да. — Дариат почувствовал, что мысли уже личности переключились в другом направлении.
Свет на верхних этажах погас, а автономные биотехнические устройства перестали функционировать.
Он с трудом поднялся на колени. Тело сотрясала дрожь. Оглянувшись, увидел, что все поверхности помещения обледенели. Бар превратился в ледяной грот. Электрический разряд не смог его растопить. Может, поэтому они и спаслись. Ледяная корка на окне была толщиною в несколько сантиметров. А дыра в окне — не для слабонервных.
Толтон корчился на полу, на губах пенилась слюна. Волосы покрылись инеем. Белой струйкой поднимался в воздух каждый слабый выдох.
— Вот черт!— Дариат склонился к нему, но вовремя спохватился: нельзя дотрагиваться до раненого. — Вызови сюда медицинскую команду.
— Я распоряжусь. Они прибудут к вам часа через три.
— Черт, -он присел рядом с Толтоном и заглянул в лихорадочно блестевшие глаза. — Эй. — Призрачные пальцы щелкнули возле носа Толтона. — Эй, Толтон, ты меня слышишь? Попытайся успокоить дыхание. Сделай глубокий вдох. Давай! Ты должен успокоиться. Дыши.
Зубы Толтона застучали. В горле заклокотало, щеки раздулись.
— Ну вот. Давай дыши. Глубоко. Всасывай воздух. Ну, пожалуйста.
Губы уличного поэта слегка сжались, и он издал что-то вроде свиста.
— Хорошо. Хорошо. И еще. Давай.
Прошло несколько минут. Толтон начал резко заглатывать воздух.
— Холодно, — проворчал он. Дариат ему улыбнулся.
— Эй, парень. Ну и напугал же ты меня. Пожалуй, хватит нам на сегодня летающих призраков.
— Сердце. О Господи! Я думал…
— Ничего. Все прошло.
Толтон кивнул и попытался приподняться.
— Подожди! Полежи пока минуту-другую. У нас ведь уже нет парамедицинской службы, вспомнил? Прежде всего тебе надо поесть. По-моему, на этом этаже должен быть ресторан.
— Ну уж нет. Как только смогу встать, тут же уходим. Хватит нам звездоскребов, — Толтон кашлянул и оглянулся по сторонам. — Господи Иисусе, — нахмурился. — Мы в безопасности?
— Да. Во всяком случае, на данный момент.
— Мы его убили?
Дариат скорчил гримасу.
— Пожалуй, нет. Зато здорово напугали.
— Так разряд молнии его не убил?
— Нет. Он улетел.
— Черт. А я так чуть не умер.
— Да. Но все же ты жив. И радуйся этому.
Толтон медленно привел себя в сидячее положение, морщась при каждом движении. Потом, прислонившись спиной к ножке стола, вытянул руку и осторожно провел пальцами по льду, облепившему стул. Мрачно взглянул на Дариата налитыми кровью глазами.
— Добром это дело не кончится.
Семь черноястребов, откликнувшись на запрос сенсоров стратегической обороны, шли к Монтерею.
— Оборона Севильи оказалась гораздо сильнее, чем нам говорили,— сообщили они Джуллу фон Холгеру, когда он спросил, как прошла операция. — Потеряно семь фрегатов, а из эскадры черноястребов остались только мы.
— Состоялась ли инфильтрация?
— По нашим расчетам, туда проникло более сотни.
— Отлично.
Разговор на этом закончился. Джулл фон Холгер чувствовал сдержанный гнев выживших черноястребов. Он решил не докладывать об этом Эммету Мордену: ведь черноястребы — проблема Киры.
— Отправляйтесь к причалам, -распорядился Хадсон Проктор. — Пьедесталы мы вам уже подготовили. Как только причалите, вас накормят, -и посмотрел в лицо Киры. Она улыбалась, словно беззаботная юная девушка, и в слова свои старалась вложить величайшую благодарность, которую Хадсон должен был передать черноястребам.
— Молодцы. Знаю, вам было нелегко, но поверьте, отныне этих глупых миссий не будет, — и вопросительно изогнула бровь, взглянув на Хадсона: — Был ответ?
Он слегка покраснел: эмоционального ответа на ее маленькое приветствие в родственной связи не было.
— Нет. Они очень устали.
— Понимаю, — приветливости как не бывало. Лицо стало жестким. — Заканчивайте связь.
Хадсон Проктор кивнул, и связь прервалась.
— Ты что же, надеешься, что инфильтраций больше не будет? — лениво спросил Луиджи.
Они сидели втроем в небольшой гостиной, в офисе, что над причалом, ожидая появления последнего члена группы. Последние десять дней маленькая революция Киры набирала обороты. Инфильтрационные полеты подняли популярность Аля. Триумф, однако, обошелся высокой ценой — слишком много звездолетов потеряно, к тому же все больше людей начинали понимать: успех инфильтрации ненадолго. Кира проводила эту мысль медленно и спокойно. У нее появилось преимущество: беспокойство и неудовольствие людей давали ей возможность выбирать потенциальных рекрутов.
А вот и человек, которого они поджидали: Сильвано Ричман вошел в комнату и уселся за кофейный столик. В центре стола стояли бутылки. Он налил себе немного виски.
— Из Севильи вернулась флотилия, — сказала ему Кира. — Уничтожено семь фрегатов и пять черноястребов.
— Черт. — Потряс головой Сильвано. — Аль собирается послать еще пятнадцать миссий. И куда он только смотрит?
— Смотрит, куда хочет, — сказала Кира. — И считает, что действует успешно: ведь инфильтрация совершается каждый раз. Конфедерация на этом просто зациклилась. Мы уводим у них по пять планет в день. Так что Организация окружила нашего Аля почетом и уважением.
— А флот мой тем временем скоро совсем накроется, — воскликнул в сердцах Луиджи. — И все эта проклятая шлюха Джеззибелла. Он у нее под каблуком.
— И не только твой флот, — вмешалась Кира. — Я постоянно теряю черноястребов. Еще немного, и они от меня уйдут.
— Куда они денутся? — спросил Сильвано. — Они к тебе привязаны. Ты их хорошо подвесила… с помощью еды.
— Эденисты делают им предложения и скоро переманят на свою сторону, — сказал Хадсон. — «Этчеллс» держит нас в курсе. Похоже, они скоро согласятся, а мы останемся на бобах. Эденисты обещают им какую угодно еду при том условии, что они помогут им разузнать о наших способностях.
— Черт! — снова выругался Сильвано. — Этого нельзя допустить.
Кира выпрямилась и пригубила вино.
— Итак, как далеко вы намерены пойти?
— Для меня это совершенно очевидно, — сказал Луиджи. — Я своими руками уничтожу этого гаденыша Капоне. Превратил меня в мальчика на побегушках.
— Сильвано?
— Он должен уйти. Но договор с тобой я заключу при одном условии.
— Что за условие? — спросила Кира, хотя она прекрасно понимала: Сильвано боялись — ведь он был главным надсмотрщиком Аля, однако между ним и боссом имелось существенное различие.
— После того, как мы сделаем это, в Организации не должно более оставаться неодержанных людей. Мы одержим их всех. Понятно?
— Я не против, — сказала Кира.
— Ни в коем случае, — закричал Луиджи. — Я не смогу управлять флотом, в котором будут только одержимые. Ты же знаешь это. Ты просто хочешь подложить мне свинью.
— Да? А кто сказал, что здесь вообще будет флот? Верно, Кира? Мы сделаем это для собственной безопасности. Мы заберем Новую Калифорнию из этой вселенной. Так же, как сделали это с планетами другие одержимые. Поэтому мы не можем позволить здесь неодержанных. Послушай, Луиджи, да ты ведь и сам все это знаешь. А если здесь останется хотя бы один из них, тут же начнутся заговоры. Они захотят избавиться от нас. Ради Христа. Мы украдем их тела. Да если бы ты сейчас был жив, то сам сделал бы все, лишь бы вернуть свое тело, — он хлопнул кружкой по столу. — Или мы уничтожим всех неодержанных, или я не соглашусь на сделку.
— Значит, сделки не будет, — взъярился Луиджи. Кира поднял руки.
— Мальчики, мальчики, в этом случае Аль будет на коне. Слышали вы когда-нибудь о таком девизе — «Разделяй и властвуй»? У всех нас свои интересы, а согласимся мы друг с другом лишь когда поймем, что мы часть Организации. Только Организация нуждается во флоте, черноястребах и верных ей лейтенантах, — она значительно взглянула на Сильвано. — Он специально все усложнил, и нам приходится поддерживать его, чтобы не слететь со своих мест. Нужно демонтировать Организацию, но переделать ее на свой лад, так, чтобы нам троим оказаться наверху.
— Как это? — подозрительно прищурился Луиджи.
— Хорошо, ты хочешь вернуть флот, так? Скажи, зачем?
— Потому что он мой, тупица. Я создал флот с нуля. И был здесь с самого начала, с того самого дня, когда Аль вошел в Городскую думу Сан-Анджело.
— Совершенно верно. Но ведь флот сделал тебя игроком. Неужели тебе хочется рисковать, летая на планеты Конфедерации, подставляться под огонь стратегической обороны? Теперь они знают, как вести себя с нами. Они убивают нас, Луиджи.
— Ну а мне-то что? Я адмирал. Мне не обязательно летать с ними каждый раз.
— Да и всему флоту незачем куда-то летать, Луиджи, вот в чем все дело. Может, тебе лучше вместо флота заняться чем-то другим, но остаться во власти?
Луиджи выжидательно на нее посмотрел.
— Может.
— Вот об этом мы втроем и должны подумать. Если уберем Капоне, Организация наша. Только Организация сейчас — пройденный этап. Отмывает, Господи, прости, вместо денег жетоны. Надо организовать новое правительство и возглавить его.
— Какое еще правительство? — спросил Сильвано. — Когда Новая Калифорния покинет эту галактику, не нужно будет никакого правительства.
— Кто так говорит? — усмехнулась Кира. — Ты же видел города. Если бы Организация не выжимала из фермеров продукцию, они бы и дня не просуществовали. Только представь: если Новая Калифорния покинет галактику, всем нам ради выживания придется стать чем-то вроде средневековых крестьян. Вы этого хотите? Пять процентов от населения, работающие в сельском хозяйстве, могут обеспечить всех остальных. Не знаю, что за общество можем мы построить в другой вселенной, но жить в глиняной халупе и ходить в поле за лошадиным хвостом… увольте. Зачем, когда я знаю, что другой может сделать это за меня?
— Так что ты предлагаешь? — спросил Сильвано. — Чтобы мы заставляли работать на нас фермеров?
— В общих чертах — да. Это вроде того, что я делаю с черноястребами, только в более крупных масштабах. Мы должны заставлять фермеров работать, а распределять продукцию и направлять ее в города будем мы. Превратим Организацию в гигантского поставщика, при этом лишь от нас будет зависеть, кого обеспечивать.
— Тебе понадобится для этого армия! — воскликнул Луиджи.
Кира великодушно повела рукой.
— Тут тебе и карты в руки. Реформируешь флот. Обеспечишь солдат оружием, опасным для одержимых, ну, чем-то вроде того, что используют сержанты на Мортонридже. Организуй здесь его производство. Командную сеть можно не менять, но для обороны, вместо платформ стратегической обороны, используй наземную армию.
— Ну что ж, это похоже на дело, — задумался Сильвано. — Но если у Луиджи будет армия, что получу я?
— Необходима связь, без коммуникаций все развалится. К тому же с фермерами надо работать тоньше. Не надо держать их под дулом ружья.
Сильвано налил себе еще виски.
— Ладно. Давайте потолкуем.
Собак представитель Западной Европы выгуливал всегда сам. Неплохо держать собак: они напоминают тебе об ответственности. И делаешь ты это либо как следует, либо никак. День пропускал редко, в случае кризиса. Правда, весьма скоро, — догадывался он, — придется кому-то из штата заняться выгулом вместо него.
Подстриженные газоны с задней стороны дома раскинулись более чем на триста метров (когда он покупал поместье, это называли ярдами, но теперь даже он привык к отвратительной французской метрической системе). Окаймляли газон старинные десятиметровые тисы, увешанные темно-красными мармеладными ягодами. Он вошел в проем, обозначенный осыпавшимися каменными колоннами (раньше здесь были ворота) и сделал мысленную зарубку: надо послать механоид подрезать ветви. Ковер из сухих иголок пружинил под туфлями, лабрадоры устремились к лугу, поросшему маргаритками и лютиками. Пологий спуск привел его к протяженному спокойному озеру в восьмистах метрах от дома (полмили). Он тихо свистнул и бросил палку.
— Нашли их, — на нейросеть пришло сообщение от Северной Америки.
— Кого?
— Одержимых, с которыми Квинн Декстер встречался в Нью-Йорке. Вы оказались правы. Он побывал в секте Светоносца.
— А… — лабрадоры нашли палку. Одна из собак зажала ее в зубах. Европеец хлопнул себя по бедрам, и собаки кинулись к нему. — Были неприятности?
— Да я бы не сказал. Великого волхва я, разумеется, потерял. Полагаю, он покончил с собой. Но остались еще несколько активистов. Двое из них позвонили мне, пока их нейросети не заглючило. Одержимые берут собрания под контроль, одно за другим. Сейчас их уже восемь, включая штаб арколога в небоскребе Лейсестер.
— Численность?
— Вот это как раз хорошая новость. В среднем по десять одержимых в каждом собрании. Придурковатые сектанты приветствуют их и делают все, что те им прикажут. Новые хозяева держатся твердо, устраивают оргии. Электронику они во всех собраниях отключили, хотя мало кто у них вообще подключен к сети.
— Я знал это. У одержимых какая-то цель.
— Определенная — инфильтрационная тактика. Внедрились и ждут теперь.
— Если их цель — внедриться в каждый купол, то кто-то из них, должно быть, еще в пути.
— Да. Знаю. А при суматохе сделать это легко. В связи с закрытием поездов много случаев вандализма, поэтому AI нелегко обнаружить сбои.
— Ну а когда собираетесь ударить по собраниям?
— Хороший вопрос. Я как раз хотел узнать на этот счет ваше мнение. Если я ударю по ним сейчас, тогда те, кто еще не внедрились, насторожатся и уйдут в подполье. И тогда Нью-Йорк останется без защиты.
Европеец взял у лабрадора палку и помолчал.
— Да, но если вы будете ждать, пока возьмут все собрания, вам придется иметь дело с огромным количеством ублюдков. Кто-то неминуемо пройдет через полицейские кордоны, и вы опять окажетесь в протекающей лодке. Сколько собраний можете контролировать в реальный отрезок времени?
— Все. И это уже делается. Те из них, к которым у меня нет прямого доступа, под наблюдением агентов.
Испуганный возглас обиталища заставил его остановиться.
— Что?
— Там, снаружи, что-то есть.
Сродственная связь позволила ему почувствовать испуг, охвативший родственников, большая часть которых находилась в космопорту и пещерах.
— Покажи.
В шестидесяти километрах от южной оконечности мерцали красные и голубые фосфоресцирующие вспышки. Когда они погасли, в отдалении расцвели еще несколько, послав волны пастельного цвета к оболочке гигантского обиталища. Личность не поверила в то, что внезапное увеличение частоты явилось совпадением, и сосредоточилась на наблюдении. Дариат огорчился из-за излишних, по его мнению, усилий, которые обиталище растрачивало на наблюдения.
В темноте мелькало седое пятно: оно то ныряло в черноту, то выскакивало наружу. Плавные, изгибающиеся движения напомнили Дариату лыжника-слаломиста. Каждый поворот приближал это пятно к Валиску.
— Туманность не уступает ему дорогу,— сказала личность. — Наоборот, это пятно от него увертывается.
— Выходит, у него есть интеллект или, по меньшей мере, звериный инстинкт.
— Это точно.
Первоначальный ужас потомков Рубры сменился вспышкой активности. Те, что находились в космопорту, приводили в действие системы, нацеливая их на пришельца. Привели в готовность космический зонд с целью разведки.
— Зонду за такой маневренностью не угнаться, -сказал Дариат. Пришелец совершил крутую спираль вокруг черного завитка и изменил направление, параллельное корпусу Валиска, на расстоянии пятнадцати километров от обиталища. Видимость улучшалась. Размеры пришельца составляли метров сто в поперечнике, и напоминал он диск с потрепанными лепестками. — Даже космоястребу пришлось бы трудно.
Пришелец опять нырнул за черное покрывало. Когда они увидели его снова, он парил почти под прямым углом к первоначальному курсу. Лепестки его сгибалась и разгибалась.
— Они напоминают мне паруса,— сказал Дариат.
— Или крылья.
— Если у этого пространства такая низкая энергия, как же ему удается так быстро двигаться?
— Понятия не имею.
За пришельцем устремились несколько летающих тарелок. Они начали передавать стандартный САВ-файл на мультиспектральном уровне.
— Пойдем, — сказал Дариат хмурившемуся Толтону. — Нам надо найти окно.
Пришелец на запрос не откликнулся. Импульсы радара он также словно бы и не заметил. Единственное, что бросилось в глаза, пока он крутился и приближался к обиталищу, это то, как сгущались вокруг него тени. Визуально он становился все меньше. Казалось, он удаляется от обиталища.
— Это похоже на эффект оптического искажения. Им пользуются одержимые, чтобы защитить себя, -сказал Дариат.
На двадцать пятом этаже они с Толтоном нашли уютный бар. Два больших овальных окна запотели, и Толтон вытер их грубой скатертью. Дыхание замутило холодное стекло, и на нем немедленно собрался конденсат.
— Похоже, мы оказались в мире привидений, -сказала личность.
— Никогда не слышал, чтобы привидения так выглядели.
Пришелец вышел из туманности и находился теперь в пяти километрах от оболочки. Между ним и обиталищем была пустота.
— Может, он боится подойти ближе, -сказала личность. — Я ведь намного больше его.
— А ты попробовал общаться с ним по сродственной связи?
— Да. Он не ответил.
— Да ладно. Я просто так спросил.
Пришелец понесся к обиталищу. Обманчиво загадочный на расстоянии, сейчас он был похож на розетку с некрасиво болтавшейся бахромой. Туманность словно бы прогибалась и плавилась под его напором.
Когда от Валиска его отделяло пятьдесят метров, он изменил направление и, изгибаясь по-змеиному, двинулся вокруг, повторяя изгибы обиталища. Стремительные броски из стороны в сторону позволяли покрывать значительное расстояние.
— Он ищет,— сказала личность. — А это означает какую-то мысль. Выходит, это существо чувствующее.
— Ищет… но чего?
— Вероятно, вход. Быть может, у него имеется способность к узнаванию или он хочет установить связь.
— Работает ли все еще оборонная система космопорта?— спросил Дариат.
— Да ты, наверное, шутишь.
— Благодаря тебе здесь появилось до черта психованных ублюдков. Может, и сейчас ты держишь их при себе.
— За все, что случилось, вини самого себя. Однако не волнуйся, я не собираюсь посылать сейчас корабль.
— Благодари за это Тарруга.
— Пришелец сейчас появится возле тебя. Посмотри-ка, возможно, твои глаза увидят его лучше, чем мои чувствительные клетки.
-Протри еще раз окно, — попросил Дариат Толтона.
Скатерть прошлась по стеклу, оставив длинные разводы. Крошечные льдинки, тускло поблескивая, повторяли линию большого овала. Толтон выключил два фонаря, и они напряженно уставились в окно. Пришелец огибал корпус, тонкие алые и синие лучи отмечали траекторию.
Толтон нерешительно улыбнулся:
— Или я параноик, или он идет прямо на нас?
Было это в стародавние времена, и далеко отсюда. Тогда они называли себя Оргатэ. Имя это ныне утратило всякое значение, а возможно, и сами они превратились с тех пор в нечто другое. Многие виды в черном пространстве разделили их судьбу, отказавшись от раздельного существования. За последнее тысячелетие миллиарды расовых черт, слившись, превратились в единое целое.
Осталась, правда, не претерпевшая изменений цель. Заключалась она в поиске света и силы, в возвращении к величественным высотам, с которых все они в свое время упали. Мечта сохранилась даже в этом так называемом меланже. Вне его существовали редкие виды. Процесс минимизации заставил все жизни погрузиться на дно. А вот этому скопищу удалось снова подняться по причине бушевавшего внутри него хаотического движения. Почувствовав силу, оно выскочило на поверхность. Способность к свободному полету досталась ему в наследство от Оргатэ, хотя к крыльям прилепилось много других жизней. Химерическая форма была лишь пародией на старину. Никто бы не вспомнил, глядя на него, знаменитых некогда повелителей воздуха.
Вдруг он увидел экзотический объект, к тому же материальный. В воспоминаниях Оргатэ что-то смутно шевельнулось. Но как давно это было, еще до черного пространства.
Это же материя, твердая, организованная материя. Оргатэ потребовалось время для адаптации к живому теплу, исходившему от объекта. Невероятно: под палящей поверхностью ощущалась яркая и сильная жизненная энергия. Да и весь объект представлял собой мощное единство. Хотя и пассивное. Уязвимое. Настоящее пиршество: меланж сможет, благодаря ему, просуществовать долгое время.
Оргатэ подобрался поближе к поверхности объекта и ощутил, что внутри бьется мысль. Но как же проникнуть сквозь твердую поверхность, как прильнуть к источнику энергии? Пробравшись туда, он того и гляди заточит себя навеки. Да и вряд ли выдержит в течение длительного времени такую температуру. И все же близость источника вызывала бешеное желание добраться до него.
Должен же быть сюда какой-то доступ. Отверстие или щель. Оргатэ метался вокруг объекта, пока не заметил выступавшие из центра возвышенности. На вид они были слабее и меньше, чем все остальное. Длинные плоские минареты выпускали энергию наружу, в черное пространство. Энергия здесь была слабее, да и температура не такая высокая. Поверхность каждого возвышения изрезана темными овалами, защищенными прохладными листами прозрачной материи. Временами за некоторыми из них мигал свет, а за одним овалом свет горел постоянно.
Оргатэ рванулся к нему. За прозрачным щитом горели два огонька жизненной энергии. Один из них был обнажен, а другой окутан горячей материей. Оргатэ немедля ринулся вперед.
— ЧЕРТ! — завопил Толтон. И бросился в сторону, с грохотом роняя столы и стулья.
Дариат отпрыгнул в противоположный угол. На лопнувшем стекле расцвели диковинные морозные узоры. За окном шевелились покрытые белым пушком змеи, толщина которых превышала размеры человеческого торса. Вероятно, то были щупальца или языки неведомого чудовища. Треск разрываемой оболочки заглушил вопли Толтона.
— Сделай что-нибудь!— заорал Дариат.
— Скажи, что, и я сделаю.
Толтон пятился на четвереньках, не в силах оторвать взгляд от окна. Змеи, извиваясь, с неистовой агрессией прокладывали себе путь внутрь здания. За обледеневшим стеклом появилась тонкая темная тень. Мебель, содрогнувшись, свалилась на пол и покатилась к дверям. Бокалы и бутылки сверзились с мраморной полки и, зазвенев, последовали за мебелью.
— Он лезет сюда!— кричал Дариат.
Хотел подняться на ноги, но почувствовал, что у него нет сил. Ноги словно отнялись.
— Убей его! — выл Толтон.
— Мы можем попытаться его уничтожить, -сказала личность, — так же, как уничтожали одержимых.
— Ну и чего же ты ждешь?
— При этом можете погибнуть и вы. Откуда мне знать?
— Я же твоя часть. Неужто тебе хочется, чтобы он меня схватил?
— Ну ладно.
Личность начала перераспределение энергии: забрала электричество из центральной световой трубки и пещер, включила на полную мощность фьюзеогенераторы. Ток хлынул в органические проводники Джербы. Сначала засияли золотом окна первого этажа. Механические и электронные системы пришли в движение. Тысячная доля секунды, и к жизни возродился второй этаж, третий, четвертый…
Ослепительные потоки света хлынули из окон Джербы, рассекая темноту за стеклами. Свет спускался этаж за этажом и дошел до осажденного двадцать четвертого. Мыслительные процессы личности устремились к звездоскребу: ощущение сродни прыжку в черный бездонный колодец. Биотехническая сеть быстро возродилась.
Возле окна бара Хорнера образовалась мертвая зона. Внешняя сторона полипа была такой холодной, что личность не могла провести ее калибровку. Находившиеся внутри живые клетки замерзли. Личность ощущала вибрацию пола в баре: Оргатэ ломился в окно.
Отключили ограничители безопасности. Энергию, выработанную фьюзеогенераторами, всю до эрга, направили в бар. Потолочные светильники залили помещение ослепительно белым светом. Проложенные в стенах органические проводники выжгли в полипе длинные полосы, каскадом сыпались янтарные искры. Наружную стену поразил смертельный заряд электронов.
Электронный молот обладал неслыханной мощью. Неведомая энергия обожгла тело, и Оргатэ отскочил от окна. Желтовато-черные щетинистые щупальца с острыми, как бритва, когтями бешено задергались в попытке прикрыть выпуклое брюхо. Ослепительные вспышки заставили Оргатэ убраться восвояси. Всего несколько секунд, и он скрылся в туманности.
Дариат отвел от лица руку. Все стихло, и свет в баре померк, лишь из глубоких выжженных отверстий выскакивали кое-где искры. Электролюминесцентные ячейки, скрючившись, дождем просыпались на пол, осколки загибались и пускали струйки дыма.
— С тобой все в порядке, мальчик мой? -поинтересовалась личность.
Дариат оглядел себя. В слабом желтоватом свете толтоновского фонарика увидел, что спектральное тело его осталось без изменений. Хотя, пожалуй, он стал более прозрачным. Слабость, однако, дикая.
— Да вроде бы все нормально. Хотя ужасно холодно.
— Могло бы быть и хуже.
— Да. — Дариат почувствовал, что мысли уже личности переключились в другом направлении.
Свет на верхних этажах погас, а автономные биотехнические устройства перестали функционировать.
Он с трудом поднялся на колени. Тело сотрясала дрожь. Оглянувшись, увидел, что все поверхности помещения обледенели. Бар превратился в ледяной грот. Электрический разряд не смог его растопить. Может, поэтому они и спаслись. Ледяная корка на окне была толщиною в несколько сантиметров. А дыра в окне — не для слабонервных.
Толтон корчился на полу, на губах пенилась слюна. Волосы покрылись инеем. Белой струйкой поднимался в воздух каждый слабый выдох.
— Вот черт!— Дариат склонился к нему, но вовремя спохватился: нельзя дотрагиваться до раненого. — Вызови сюда медицинскую команду.
— Я распоряжусь. Они прибудут к вам часа через три.
— Черт, -он присел рядом с Толтоном и заглянул в лихорадочно блестевшие глаза. — Эй. — Призрачные пальцы щелкнули возле носа Толтона. — Эй, Толтон, ты меня слышишь? Попытайся успокоить дыхание. Сделай глубокий вдох. Давай! Ты должен успокоиться. Дыши.
Зубы Толтона застучали. В горле заклокотало, щеки раздулись.
— Ну вот. Давай дыши. Глубоко. Всасывай воздух. Ну, пожалуйста.
Губы уличного поэта слегка сжались, и он издал что-то вроде свиста.
— Хорошо. Хорошо. И еще. Давай.
Прошло несколько минут. Толтон начал резко заглатывать воздух.
— Холодно, — проворчал он. Дариат ему улыбнулся.
— Эй, парень. Ну и напугал же ты меня. Пожалуй, хватит нам на сегодня летающих призраков.
— Сердце. О Господи! Я думал…
— Ничего. Все прошло.
Толтон кивнул и попытался приподняться.
— Подожди! Полежи пока минуту-другую. У нас ведь уже нет парамедицинской службы, вспомнил? Прежде всего тебе надо поесть. По-моему, на этом этаже должен быть ресторан.
— Ну уж нет. Как только смогу встать, тут же уходим. Хватит нам звездоскребов, — Толтон кашлянул и оглянулся по сторонам. — Господи Иисусе, — нахмурился. — Мы в безопасности?
— Да. Во всяком случае, на данный момент.
— Мы его убили?
Дариат скорчил гримасу.
— Пожалуй, нет. Зато здорово напугали.
— Так разряд молнии его не убил?
— Нет. Он улетел.
— Черт. А я так чуть не умер.
— Да. Но все же ты жив. И радуйся этому.
Толтон медленно привел себя в сидячее положение, морщась при каждом движении. Потом, прислонившись спиной к ножке стола, вытянул руку и осторожно провел пальцами по льду, облепившему стул. Мрачно взглянул на Дариата налитыми кровью глазами.
— Добром это дело не кончится.
Семь черноястребов, откликнувшись на запрос сенсоров стратегической обороны, шли к Монтерею.
— Оборона Севильи оказалась гораздо сильнее, чем нам говорили,— сообщили они Джуллу фон Холгеру, когда он спросил, как прошла операция. — Потеряно семь фрегатов, а из эскадры черноястребов остались только мы.
— Состоялась ли инфильтрация?
— По нашим расчетам, туда проникло более сотни.
— Отлично.
Разговор на этом закончился. Джулл фон Холгер чувствовал сдержанный гнев выживших черноястребов. Он решил не докладывать об этом Эммету Мордену: ведь черноястребы — проблема Киры.
— Отправляйтесь к причалам, -распорядился Хадсон Проктор. — Пьедесталы мы вам уже подготовили. Как только причалите, вас накормят, -и посмотрел в лицо Киры. Она улыбалась, словно беззаботная юная девушка, и в слова свои старалась вложить величайшую благодарность, которую Хадсон должен был передать черноястребам.
— Молодцы. Знаю, вам было нелегко, но поверьте, отныне этих глупых миссий не будет, — и вопросительно изогнула бровь, взглянув на Хадсона: — Был ответ?
Он слегка покраснел: эмоционального ответа на ее маленькое приветствие в родственной связи не было.
— Нет. Они очень устали.
— Понимаю, — приветливости как не бывало. Лицо стало жестким. — Заканчивайте связь.
Хадсон Проктор кивнул, и связь прервалась.
— Ты что же, надеешься, что инфильтраций больше не будет? — лениво спросил Луиджи.
Они сидели втроем в небольшой гостиной, в офисе, что над причалом, ожидая появления последнего члена группы. Последние десять дней маленькая революция Киры набирала обороты. Инфильтрационные полеты подняли популярность Аля. Триумф, однако, обошелся высокой ценой — слишком много звездолетов потеряно, к тому же все больше людей начинали понимать: успех инфильтрации ненадолго. Кира проводила эту мысль медленно и спокойно. У нее появилось преимущество: беспокойство и неудовольствие людей давали ей возможность выбирать потенциальных рекрутов.
А вот и человек, которого они поджидали: Сильвано Ричман вошел в комнату и уселся за кофейный столик. В центре стола стояли бутылки. Он налил себе немного виски.
— Из Севильи вернулась флотилия, — сказала ему Кира. — Уничтожено семь фрегатов и пять черноястребов.
— Черт. — Потряс головой Сильвано. — Аль собирается послать еще пятнадцать миссий. И куда он только смотрит?
— Смотрит, куда хочет, — сказала Кира. — И считает, что действует успешно: ведь инфильтрация совершается каждый раз. Конфедерация на этом просто зациклилась. Мы уводим у них по пять планет в день. Так что Организация окружила нашего Аля почетом и уважением.
— А флот мой тем временем скоро совсем накроется, — воскликнул в сердцах Луиджи. — И все эта проклятая шлюха Джеззибелла. Он у нее под каблуком.
— И не только твой флот, — вмешалась Кира. — Я постоянно теряю черноястребов. Еще немного, и они от меня уйдут.
— Куда они денутся? — спросил Сильвано. — Они к тебе привязаны. Ты их хорошо подвесила… с помощью еды.
— Эденисты делают им предложения и скоро переманят на свою сторону, — сказал Хадсон. — «Этчеллс» держит нас в курсе. Похоже, они скоро согласятся, а мы останемся на бобах. Эденисты обещают им какую угодно еду при том условии, что они помогут им разузнать о наших способностях.
— Черт! — снова выругался Сильвано. — Этого нельзя допустить.
Кира выпрямилась и пригубила вино.
— Итак, как далеко вы намерены пойти?
— Для меня это совершенно очевидно, — сказал Луиджи. — Я своими руками уничтожу этого гаденыша Капоне. Превратил меня в мальчика на побегушках.
— Сильвано?
— Он должен уйти. Но договор с тобой я заключу при одном условии.
— Что за условие? — спросила Кира, хотя она прекрасно понимала: Сильвано боялись — ведь он был главным надсмотрщиком Аля, однако между ним и боссом имелось существенное различие.
— После того, как мы сделаем это, в Организации не должно более оставаться неодержанных людей. Мы одержим их всех. Понятно?
— Я не против, — сказала Кира.
— Ни в коем случае, — закричал Луиджи. — Я не смогу управлять флотом, в котором будут только одержимые. Ты же знаешь это. Ты просто хочешь подложить мне свинью.
— Да? А кто сказал, что здесь вообще будет флот? Верно, Кира? Мы сделаем это для собственной безопасности. Мы заберем Новую Калифорнию из этой вселенной. Так же, как сделали это с планетами другие одержимые. Поэтому мы не можем позволить здесь неодержанных. Послушай, Луиджи, да ты ведь и сам все это знаешь. А если здесь останется хотя бы один из них, тут же начнутся заговоры. Они захотят избавиться от нас. Ради Христа. Мы украдем их тела. Да если бы ты сейчас был жив, то сам сделал бы все, лишь бы вернуть свое тело, — он хлопнул кружкой по столу. — Или мы уничтожим всех неодержанных, или я не соглашусь на сделку.
— Значит, сделки не будет, — взъярился Луиджи. Кира поднял руки.
— Мальчики, мальчики, в этом случае Аль будет на коне. Слышали вы когда-нибудь о таком девизе — «Разделяй и властвуй»? У всех нас свои интересы, а согласимся мы друг с другом лишь когда поймем, что мы часть Организации. Только Организация нуждается во флоте, черноястребах и верных ей лейтенантах, — она значительно взглянула на Сильвано. — Он специально все усложнил, и нам приходится поддерживать его, чтобы не слететь со своих мест. Нужно демонтировать Организацию, но переделать ее на свой лад, так, чтобы нам троим оказаться наверху.
— Как это? — подозрительно прищурился Луиджи.
— Хорошо, ты хочешь вернуть флот, так? Скажи, зачем?
— Потому что он мой, тупица. Я создал флот с нуля. И был здесь с самого начала, с того самого дня, когда Аль вошел в Городскую думу Сан-Анджело.
— Совершенно верно. Но ведь флот сделал тебя игроком. Неужели тебе хочется рисковать, летая на планеты Конфедерации, подставляться под огонь стратегической обороны? Теперь они знают, как вести себя с нами. Они убивают нас, Луиджи.
— Ну а мне-то что? Я адмирал. Мне не обязательно летать с ними каждый раз.
— Да и всему флоту незачем куда-то летать, Луиджи, вот в чем все дело. Может, тебе лучше вместо флота заняться чем-то другим, но остаться во власти?
Луиджи выжидательно на нее посмотрел.
— Может.
— Вот об этом мы втроем и должны подумать. Если уберем Капоне, Организация наша. Только Организация сейчас — пройденный этап. Отмывает, Господи, прости, вместо денег жетоны. Надо организовать новое правительство и возглавить его.
— Какое еще правительство? — спросил Сильвано. — Когда Новая Калифорния покинет эту галактику, не нужно будет никакого правительства.
— Кто так говорит? — усмехнулась Кира. — Ты же видел города. Если бы Организация не выжимала из фермеров продукцию, они бы и дня не просуществовали. Только представь: если Новая Калифорния покинет галактику, всем нам ради выживания придется стать чем-то вроде средневековых крестьян. Вы этого хотите? Пять процентов от населения, работающие в сельском хозяйстве, могут обеспечить всех остальных. Не знаю, что за общество можем мы построить в другой вселенной, но жить в глиняной халупе и ходить в поле за лошадиным хвостом… увольте. Зачем, когда я знаю, что другой может сделать это за меня?
— Так что ты предлагаешь? — спросил Сильвано. — Чтобы мы заставляли работать на нас фермеров?
— В общих чертах — да. Это вроде того, что я делаю с черноястребами, только в более крупных масштабах. Мы должны заставлять фермеров работать, а распределять продукцию и направлять ее в города будем мы. Превратим Организацию в гигантского поставщика, при этом лишь от нас будет зависеть, кого обеспечивать.
— Тебе понадобится для этого армия! — воскликнул Луиджи.
Кира великодушно повела рукой.
— Тут тебе и карты в руки. Реформируешь флот. Обеспечишь солдат оружием, опасным для одержимых, ну, чем-то вроде того, что используют сержанты на Мортонридже. Организуй здесь его производство. Командную сеть можно не менять, но для обороны, вместо платформ стратегической обороны, используй наземную армию.
— Ну что ж, это похоже на дело, — задумался Сильвано. — Но если у Луиджи будет армия, что получу я?
— Необходима связь, без коммуникаций все развалится. К тому же с фермерами надо работать тоньше. Не надо держать их под дулом ружья.
Сильвано налил себе еще виски.
— Ладно. Давайте потолкуем.
Собак представитель Западной Европы выгуливал всегда сам. Неплохо держать собак: они напоминают тебе об ответственности. И делаешь ты это либо как следует, либо никак. День пропускал редко, в случае кризиса. Правда, весьма скоро, — догадывался он, — придется кому-то из штата заняться выгулом вместо него.
Подстриженные газоны с задней стороны дома раскинулись более чем на триста метров (когда он покупал поместье, это называли ярдами, но теперь даже он привык к отвратительной французской метрической системе). Окаймляли газон старинные десятиметровые тисы, увешанные темно-красными мармеладными ягодами. Он вошел в проем, обозначенный осыпавшимися каменными колоннами (раньше здесь были ворота) и сделал мысленную зарубку: надо послать механоид подрезать ветви. Ковер из сухих иголок пружинил под туфлями, лабрадоры устремились к лугу, поросшему маргаритками и лютиками. Пологий спуск привел его к протяженному спокойному озеру в восьмистах метрах от дома (полмили). Он тихо свистнул и бросил палку.
— Нашли их, — на нейросеть пришло сообщение от Северной Америки.
— Кого?
— Одержимых, с которыми Квинн Декстер встречался в Нью-Йорке. Вы оказались правы. Он побывал в секте Светоносца.
— А… — лабрадоры нашли палку. Одна из собак зажала ее в зубах. Европеец хлопнул себя по бедрам, и собаки кинулись к нему. — Были неприятности?
— Да я бы не сказал. Великого волхва я, разумеется, потерял. Полагаю, он покончил с собой. Но остались еще несколько активистов. Двое из них позвонили мне, пока их нейросети не заглючило. Одержимые берут собрания под контроль, одно за другим. Сейчас их уже восемь, включая штаб арколога в небоскребе Лейсестер.
— Численность?
— Вот это как раз хорошая новость. В среднем по десять одержимых в каждом собрании. Придурковатые сектанты приветствуют их и делают все, что те им прикажут. Новые хозяева держатся твердо, устраивают оргии. Электронику они во всех собраниях отключили, хотя мало кто у них вообще подключен к сети.
— Я знал это. У одержимых какая-то цель.
— Определенная — инфильтрационная тактика. Внедрились и ждут теперь.
— Если их цель — внедриться в каждый купол, то кто-то из них, должно быть, еще в пути.
— Да. Знаю. А при суматохе сделать это легко. В связи с закрытием поездов много случаев вандализма, поэтому AI нелегко обнаружить сбои.
— Ну а когда собираетесь ударить по собраниям?
— Хороший вопрос. Я как раз хотел узнать на этот счет ваше мнение. Если я ударю по ним сейчас, тогда те, кто еще не внедрились, насторожатся и уйдут в подполье. И тогда Нью-Йорк останется без защиты.
Европеец взял у лабрадора палку и помолчал.
— Да, но если вы будете ждать, пока возьмут все собрания, вам придется иметь дело с огромным количеством ублюдков. Кто-то неминуемо пройдет через полицейские кордоны, и вы опять окажетесь в протекающей лодке. Сколько собраний можете контролировать в реальный отрезок времени?
— Все. И это уже делается. Те из них, к которым у меня нет прямого доступа, под наблюдением агентов.