сицилийского происхождения, которые контролируют самые разнообразные сферы
преступной деятельности в этой стране. Общего названия они себе не
придумали.
- И именно к ним вы обратились в 1936 году, когда вам понадобился
учитель или поводырь?
Коул стряхнул пепел с сигары на поднос.
- Да. Именно они послали меня в колледж и университет. Когда я сказал,
что мне нужен поводырь, они сделали меня партнером в одной из наиболее
респектабельных юридических контор Вашингтона, той самой, в которой я теперь
являюсь старшим партнером, "Харрингтон, Меклин и Коул".
- О Меклине я слышал, - вставил я.
- Он едва не стал членом Верховного Суда.
- Что помешало?
- Харрингтон умер до моего приезда в Вашингтон в 1936 году. Меклин, к
его несчастью, питал слабость к азартным играм. Бриджу, покеру, особенно к
покеру. Так вот, в одном известном вашингтонском клубе мои спонсоры, назовем
их так, посадили за карточный стол шулера, и в тот вечер он обыграл мистера
Меклина на пятьдесят тысяч долларов. Неделей позже проигрыш за вечер
составил еще семьдесят пять тысяч. Шулер, который, естественно, держался
очень уверенно, как принято среди них, и не вызывал ни малейших подозрений,
согласился дать Меклину еще один шанс отыграться. Меклин воспользовался этим
шансом неудачно, просадив девяносто тысяч и, разумеется, не смог их
заплатить. Шулер начал проявлять нетерпение, грозил разоблачением, и мои
спонсоры поспешили на выручку с заемом, который помог Меклину полностью
выплатить долг. Когда же пришло время возвращать заем, денег у Меклина не
оказалось, и они предложили ему взять нового партнера.
- То есть за ваше вхождение в респектабельную юридическую контору они
выложили двести пятнадцать тысяч долларов.
Коул добродушно хохотнул.
- Отнюдь. Им это обошлось в тысячу или чуть больше, которые заплатили
шулеру. Они одалживали Меклину те самые деньги, что он отдавал шулеру.
- А что было потом?
- Как обычно, пошли разговоры, и Рузвельт изменил свое отношение к
Меклину. И тот озлобился. С какой радостью использовал он любые юридические
зацепки, чтобы досадить администрации. И во многих случаях достигал успеха.
А я всегда был рядом. Он научил меня договариваться с казалось бы
непримиримым противником, показал, когда и как нужно идти на компромисс, и,
поверьте мне, мистер Которн, это целая наука.
- Что-то я не понимаю, к чему вы клоните.
- Довольно часто на вашингтонском горизонте возникает крестоносец,
обнажающий меч против неверного, имя которому - организованная преступность.
В начале пятидесятых годов такой поход организовал сенатор Кефовер. В
шестидесятых ему на смену пришел сенатор Макклелленд, а еще через десять лет
- Специальная группа по борьбе с организованной преступностью, назначаемая
президентом.
- Я помню, - кивнул я. - Я также помню, что особых Результатов не было.
- Каждое расследование знаменовалось кричащими Разоблачениями, газеты
выходили с огромными заголовками, публика вопила: "Мой бог, почему не
предпринимается никаких мер! Положение же катастрофическое!" И так далее, в
таком же духе.
- На этом все и заканчивалось.
- Практически, да, и не без причины. Видите ли, все правоохранительные
организации, как местные, так и на уровне штата и государства, прекрасно
понимают, что происходит и кто от этого выгадывает. За долгие годы кои
спонсоры выработали неписанные договоренности относительно раздела
территорий и масштаба проводимых операций. Они в целом придерживаются их, и
правоохранительные органы, в свою очередь, идут на компромисс по
второстепенным, но достаточно важным вопросам, поскольку знают, на кого
ложится ответственность. Одна из основных задач, возложенных на меня, -
поддерживать это хлипкое равновесие.
- А несколько сот тысяч долларов могут сотворить чудеса, - ввернул я.
- Я бы сказал, несколько миллионов.
- И вы можете их предложить?
- Да, могу, но не совсем так, как вы, возможно, себе это представляете.
Допустим, моему клиенту нужно, чтобы некий сенатор повлиял на кого-то еще. Я
никогда не буду обращаться к сенатору напрямую. К нему обратится его банк,
или сборщик фондов на предвыборную кампанию, или даже другой сенатор,
которого чуть прижал его банк. Как вы видите, мы стараемся выбрать кружной
путь.
- Но все-таки кто-то где-то получает взятку.
- Взятки дают, потому что их берут, и за тридцать три года, проведенных
в Вашингтоне, я видел немало уважаемых людей, даже членов кабинета, которые
жадно тянулись к деньгам.
- Вы прочитали интересную лекцию о моральных принципах Вашингтона, но я
так и не понял, каким же образом Анджело Сачетти шантажирует вас? И почему
вы поделились со мной всеми этими секретами? Я же не исповедальня.
Коул помолчал. Прикрыл глаза, словно вновь размышлял, что еще можно мне
доверить.
- Я посвящаю вас в эти подробности, мистер Которн, потому что это
единственный способ показать вам, сколь серьезно и важно то, о чем я хочу
вас попросить. Я обещаю быть предельно кратким, но надеюсь, что выслушав
меня до конца, вы осознаете, что мне необходима ваша помощь. И убедить вас в
этом может только моя откровенность.
- Хорошо, - кивнул я. - Я вас выслушаю.
- Вот и отлично. Мой бывший партнер, ныне покойный мистер Меклин,
быстро сообразил, что с ним произошло. Он был далеко не дурак, но из
ненависти к администрации начал активно заниматься делами моих спонсоров.
Его привлекло их всесилие во многих, если не во всех областях. А власть
интересовала Меклина даже больше, чем азартные игры. И он посоветовал им
вкладывать капитал в различные легальные предприятия.
- Что они и сделали?
- Поначалу, нет. Им не хотелось воспользоваться советом постороннего.
После смерти Меклина я порекомендовал им то же самое, и на этот раз они
оказались сговорчивее. Вложили свой капитал в акции, банки, заводы,
некоторые другие сферы предпринимательства.
Коул помолчал. Я также молча ожидал продолжения. Когда же он заговорил
вновь, голос его переполняла задумчивость, словно он обращался к самому
себе.
- Меклин очень благоволил ко мне и едва ли не в первый год нашей
совместной работы сказал: "Оберегай свои фланги, сынок. Веди записи.
Записывай все. Вещественные доказательства, Чарли, станут твоей единственной
защитой, когда они, наконец, решат покончить с тобой, а этот день (клянусь
богом!) обязательно придет".
- Как я понимаю, вы последовали его совету.
- Да, мистер Которн, последовал. Я был советником, или, если вы
предпочитаете более романтический титул, consigliere моих спонсоров почти
тридцать лет. Разумеется, наши отношения не всегда развивались гармонично.
Некоторые выступали против меня.
- И что с ними стало?
Коул улыбнулся, и я даже пожалел тех, о ком он подумал в этот момент.
- Кое-кого выслали из страны, когда власти неожиданно выяснили, что эти
люди родились совсем не в Соединенных Штатах, как они ранее утверждали.
Других арестовали, судили и приговорили к довольно длительным срокам на
основе улик, загадочным образом оказавшихся в распоряжении
правоохранительных органов.
- Под уликами вы подразумеваете подлинные документы.
- Ну разумеется. В каждом случае обвинительный приговор не вызывал
сомнений.
- Приятно осознавать, что иногда вы сотрудничаете с защитниками
правопорядка, - я позволил себе улыбнуться.
- Они учились жить со мной, а я - с ними. Все-таки мы стремились к
одной цели - создать рациональную структуру противозаконной деятельности.
- Вот тут на сцену выходит Анджело Сачетти?
- Именно так, мистер Которн. Вы, возможно, не знаете, что Анджело и я
не были близки, несмотря на то, что я являлся его крестным отцом. Для моих
спонсоров это означало очень многое. Я пытался дать ему образование, но
потерпел жестокую неудачу. Его выгоняли из трех колледжей, и каждый раз он
объявлялся в Нью-Йорке, где мои спонсоры баловали его деньгами и женщинами.
Они восторгались им, я же - терпеть не мог, даже когда он был ребенком. У
меня гора свалилась с плеч, когда он решил попробовать свои силы в кино.
Стать актером. Внешностью его бог не обделил, а вот таланта не дал.
- Это я слышал, - подтвердил я. - Актером он оказался никудышным.
Поэтому, наверное, он и подмигнул мне, падая в воду. Не выдержал и показал,
что все продумано заранее и помирать он не собирается.
- Скорее всего, вы правы, - продолжал Коул. - Во всяком случае,
перебравшись в Лос-Анджелес, он изредка прилетал в Вашингтон, обычно, чтобы
занять денег, в которых я ему, из сентиментальности, никогда не отказывал.
Но чуть больше двух лет назад между нами произошел конфликт.
- Вы не дали ему денег?
Коул пожал плечами.
- Видите ли, я просто спросил, когда он намерен вернуть мне те суммы,
что занял ранее. Он пришел в дикую ярость и выскочил из комнаты. Той самой,
где мы сейчас находимся.
- А потом?
- Он улетел той же ночью, неожиданно для меня, но не с пустыми руками.
- Он увез с собой то, что принадлежало вам?
- Да.
- И вы хотели бы, чтобы он вам это вернул?
- Да.
- Что именно?
- В этой комнате стоял сейф. Анджело легко открыл его, вероятно, в
поисках денег. Но нашел нечто лучшее. Мои микрофильмированные записи,
которые я вел много лет. Очень подробные, как я уже отмечал.
- Как он открыл сейф? Пилкой для ногтей?
Коул вздохнул и покачал головой.
- Анджело далеко не глуп. Он мог учиться, если хотел, и мои спонсоры и
их помощники с удовольствием делились с ним своим мастерством, когда он
бывал в Нью-Йорке. Он многое позаимствовал от них, в том числе и умение
вскрывать сейфы. Меня внезапно вызвали в другой город, слуги спали, так что
Анджело никто не мешал.
Я поднялся, прошел к столику, на котором стояла бутылка бренди, плеснул
из нее в свой бокал. Затем направился к камину, полюбовался горящими
поленьями и, наконец, повернулся к Коулу. Тот не спускал с меня глаз.
- В основном мне все понятно, - начал я. - Анджело узнал, что вы
постоянно передавали информацию полиции, ФБР и еще бог знает кому. Если
вашим коллегам или спонсорам, или как там вы их называете, станет известно
об этом, вы проживете день, максимум, два. Поэтому Анджело шантажом выудил у
вас чуть ли не миллион долларов. Но мне не ясно, почему Анджело решил
убедить всех, что он умер? И почему вы пришли к выводу, что именно я могу
снять вас с крючка?
- Дело довольно запутанное, мистер Которн.
- Когда речь заходит о миллионе долларов, простотой обычно и не пахнет.
- Тут вы, конечно, правы. Но сначала давайте поговорим о вас. Я хочу,
чтобы вы нашли Анджело Сачетти, взяли у него мои записи и вернули мне. За
это я готов заплатить вам пятьдесят тысяч долларов.
- В Лос-Анджелесе упоминалось двадцать пять тысяч.
- Ситуация несколько изменилась.
- И потребовала удвоения моего вознаграждения?
- Да. Разумеется, плюс расходы.
- Хорошо. Будем считать, что я готов принять ваше предложение.
- Я надеялся, что так и будет.
- Я еще не принял, но готов принять. Где я найду Анджело?
- В Сингапуре.
Я уставился на Коула.
- То есть он так и оставался в Сингапуре?
Коул покачал головой.
- После того, как он исчез, и все решили, что он умер, Анджело
объявился в Себу-Сити на Филиппинах. Оттуда отправился в Гонконг, а
восемнадцать месяцев назад развернул активную деятельность в Сингапуре.
- Какую деятельность?
- Азартные игры, заключение пари, ссуда денег под грабительские
проценты, в последнее время - страховка мелкого бизнеса.
- По-простому - защита от предполагаемых налетчиков?
- Если хотите, да, - Коул поднялся и тоже подошел к камину. Посмотрел
на огонь. - В моих отношениях с государственными учреждениями, мистер
Которн, как я и упоминал ранее, имеют место взаимные услуги. Государству
известно, что Анджело не умер, что он побывал на Себу и в Гонконге и чем он
занимается в Сингапуре.
- Так вы и получили его фотографии. От государственных учреждений.
- От государственных учреждений, - подтвердил Коул.
- Хорошо, с этим все ясно. Но почему он решил прикинуться мертвым?
- Потому что не хотел жениться.
Кто-то глубоко вздохнул, и к моему крайнему удивлению я понял, что
вздыхал я.
- Вы сказали, что дело довольно запутанное.
- Да, говорил.
- Может, попробуем распутать этот клубок?
- Все, возможно, не так уж и сложно, но требует разъяснений.
- Я узнал уже довольно много. Так что еще какие-то подробности мне не
повредят.
Коул кивнул.
- Я уверен, что нет, мистер Которн.
Он вернулся к кожаному креслу, сел. Впервые за вечер сковывающее его
напряжение прорвалось наружу. Его руки не находили себе места, он то и дело
перекрещивал ноги.
- Среди моих спонсоров и их помощников бракосочетанию придается очень
важное значение. Практически все они католики, хотя бы номинально, и
разводов не признают. Если женятся, то на всю жизнь, и в силу специфики их
занятий стремятся к тому, чтобы дети одной группы моих спонсоров женились
или выходили замуж за детей другой группы.
- Я слышал, что их называют семьями, а не группами.
- Хорошо. Давайте пользоваться этим термином. Анджело очень приглянулся
членам одной нью-йоркской семьи, возглавляемой Джо Лозупоне. Вы, несомненно,
слышали о нем?
Я кивнул.
- Сам Лозупоне даже прилетел в Вашингтон, чтобы повидаться со мной. Он
предложил выдать свою дочь, Карлу, за Анджело.
- А почему он не обратился к Анджело?
- Потому что такие вопросы решаются родителями. За Карлу давали
солидное приданое, а Анджело, будь на то его желание, мог бы занять
достойное место в семейной фирме.
- И что вы предприняли?
- Когда Анджело приехал в Вашингтон, передал ему предложение Лозупоне.
Он согласился и тут же вытянул у меня пятнадцать тысяч. Я думаю, он сильно
проигрался, то ли в карты, то ли на бегах. Я сообщил о его согласии
Лозупоне, а тот - дочери, она тогда училась на втором курсе, кажется, в
Уэллсли [Женский колледж неподалеку от Бостона, штат Массачусетс, крупный
центр по изучению гуманитарных и точных наук.]. Сам Лозупоне не закончил и
восьми классов.
- И что потом?
- Помолвка состоялась в Нью-Йорке. Лозупоне устроил званый обед.
Девушка, которую Анджело не видел много лет, приехала из Массачусетса,
Анджело прилетел из Лос-Анджелеса или Лас-Вегаса. Они невзлюбили друг друга
с первого взгляда. Анджело сказал мне, что отказывается жениться, и в тот же
вечер вернулся в Лос-Анджелес. Я тут же связался с Лозупоне и тактично
предложил ему отложить свадьбу на какое-то время, чтобы дать девушке
возможность получить диплом и, быть может, поездить по Европе. Лозупоне тут
же согласился. Я позвонил Анджело, и хоть один раз он поблагодарил меня от
души. Он даже позвонил Лозупоне и занял у него пять тысяч долларов, уже в
качестве будущего зятя. Так вот, два года назад Карла заканчивала колледж, и
семья Лозупоне начала подготовку к свадьбе.
- Тогда-то Анджело и решил умереть.
- Да. Но ему требовались деньги, поэтому он приехал в Вашингтон и
вскрыл мой сейф. Затем исчез в Сингапуре, а несколько месяцев спустя начал
шантажировать меня. У Лозупоне были свои источники информации, и он также
выяснил, что Анджело не умер. Он пришел в ярость и обратил свой гнев на
меня. Наши отношения резко ухудшились, а в конце концов дело дошло до
полного разрыва. Лозупоне объявил своей семье и четырем другим семьям
Нью-Йорка, что считает меня личным врагом, а ссориться с Джо Лозупоне я бы
не посоветовал никому.
Я пожал плечами.
- Почему же вы не избавились от него, как от остальных?
- Я еще отвечу на этот вопрос. Когда стало известно о смерти Анджело,
Карла надела траур. Когда выяснилось, что он жив, Лозупоне поклялся, что он
женится на Карле. Для него это вопрос чести, и тут он не пойдет ни на какие
компромиссы. Одновременно предпринимались попытки погасить костер вражды
между мною и Лозупоне. Ко мне приезжал представитель другой нью-йоркской
семьи. Он предложил, что я подберу Карле сопровождающего, с которым та
поедет в Сингапур, найдет Анджело и выйдет за него замуж. Я согласился.
Согласился найти вас, мистер Которн.
- Тогда вы допустили ошибку. Но вы все еще не сказали мне, почему не
отправили Лозупоне за решетку, передав ФБР или кому-то еще соответствующие
сведения.
- Потому что, мистер Которн, у меня их нет. Анджело прихватил с собой
единственный экземпляр. И мне необходим этот микрофильм. Он нужен мне
позарез, и эта история с Карлой позволяет лишь выиграть время.
- Но он по-прежнему будет шантажировать вас. Ему наверняка хватит ума
снять копию.
- Шантаж меня не волнует, мистер Которн. Я тревожусь из-за Лозупоне.
Анджело можно купить, Лозупоне - нет. И не дай бог, чтобы что-то случилось с
Анджело. Я не хочу, чтобы микрофильм попал в чьи-то руки. Если же он
вернется в этот дом, никакой Лозупоне мне не страшен.
- Вы в незавидном положении, мистер Коул, - подвел я итог. - Я уже чуть
ли не жалею о том, что не могу вам помочь.
Коул наклонился вперед, а когда он заговорил, в голосе его не осталось
тепла, но зато появился акцент человека, выросшего в Восточном Гарлеме, где
выживали сильнейшие.
- Не болтайте ерунды, Которн. Видите вон тот телефон на моем столе?
Стоит мне позвонить, и к завтрашнему утру жена вашего партнера окажется в
больнице с кислотными ожогами, а они плохо поддаются лечению.
- Не вздумайте!
- Мне терять нечего, - бесстрастно ответил он.
- Вы так и не выбрались оттуда, не так ли?
- Откуда?
- Из канавы.
- Это не игра, дружочек. И ради вашего физического, а также умственного
здоровья вы сделаете то, о чем я вас прошу. Отвезете Карлу в Сингапур и
заберете документы у Анджело.
- Как?
- Мне все равно, как. Это ваше дело. Действуйте через Карлу. Очаруйте
ее. Скажите Анджело, что в обмен на документы вы добьетесь, чтобы она и ее
семья, самое главное, семья, отстали от него. Решите сами, что нужно делать.
За это вы и получите пятьдесят тысяч долларов.
Вот тут я принял решение, то самое решение, которое, я давно это знал,
принять мне придется. Я встал и направился к двери.
- Кислота, Которн, - крикнул вслед Коул. - Вы забываете про кислоту.
Я остановился и повернулся к нему.
- Я ничего не забываю. Я поеду, но не из-за того, что вы мне только что
рассказали. Я еду сам по себе и не собираюсь брать с собой никаких женщин.
- Это обязательное условие, - возразил он. - Мне необходимо выиграть
время.
- В этом я вам не помощник.
- Она поедет.
- Почему ей не поехать одной? Она сможет уговорить Анджело жениться на
ней, и они проведут медовый месяц в Паго-Паго.
- Я в этом сильно сомневаюсь.
- Почему же?
- Полтора года назад в Сингапуре Анджело женился на китаянке.
Потом мы поговорили еще минут пятнадцать-двадцать, но, скорее, о
пустяках, после чего Джо, телохранитель и мастер на все руки, проводил меня
к длиннющему "кадиллаку", в котором, к моему удивлению, не оказалось
вежливого мистера Раффо. Вероятно, и выпускники Йеля не могли обойтись без
ночного отдыха.
В отеле я разделся, сел у окна и долго смотрел на огни Вашингтона. Я
думал о Чарльзе Коуле, оставшемся в гигантском особняке с белыми колоннами,
и гадал, почему у него нет семьи и жена не ждет в уютной спальне главу дома,
размышляющего в библиотеке над тем, как бы сохранить себе жизнь. Думал я и о
том, что хотел от меня Коул, об Анджело Сачетти. Почему-то в голову полезли
мысли насчет того, как он потратил полученные от Коула деньги. Я решил, что,
скорее всего, просто прокутил их. На этом мои раздумья закончились, я лег в
постель и тут же заснул. Спал я хорошо, до восьми утра, когда меня разбудил
стук в дверь номера. Я поднялся, накинул халат и пошел на шум.
- Кто там?
- ФБР. Откройте.
- О боже, - выдохнул я и открыл дверь.
Ему давно следовало побриться, а пиджак его синего костюма, мятый и в
пятнах, едва сходился на животе. Он протиснулся мимо меня в номер, спросив
попутно: "Как дела, Которн?"
Я закрыл дверь.
- Вы не из ФБР. Вы даже не детектив отеля.
- Неужели вы принимаете меня за обманщика? - и он бросил на один из
стульев бесформенную шляпу.
Его высокий лоб переходил в бледную обширную лысину, к которой
прилепилось несколько прядей черных волос. На висках и над ушами волосы
изрядно поседели. Большое круглое лицо, двойной подбородок. Полопавшиеся
сосуды на щеках и белках глаз. Проницательный, расчетливый взгляд.
- Я - Сэм Дэнджефилд.
- Тот самый Дэнджефилд из ФБР?
- Вот именно.
- Никогда не слышал о вас. Чем вы можете подтвердить ваши слова?
Дэнджефилд посмотрел в потолок.
- Ну это же надо, буквально все смотрят эти паршивые телесериалы, - его
синие глаза уставились на меня, и на этот раз я отметил в них живость и
глубокий ум. - У меня есть чем их подтвердить. Хотите взглянуть?
- Даже тогда я вам не поверю.
Дэнджефилд начал рыться в карманах, наконец, нашел черный бумажник и
протянул его мне. В нем находилось удостоверение, подтверждающее, что меня
посетил Сэмюель К. Дэнджефилд, агент Федерального бюро расследований. Я
вернул бумажник хозяину.
- Так чем я могу вам помочь?
- Во-первых, можете предложить мне выпить, - и Дэнджефилд направился к
бутылке виски, все еще стоящей на кофейном столике. - Хочется выпить, - в
один бокал он налил виски, в другой - воды из ведерка, в котором вечером был
лед, выпил виски, затем - воду, вновь плеснул в бокал виски, вернулся к
столу, на котором отдыхала его шляпа, сбросил ее на пол и сел,
удовлетворенно вздохнув. - Так-то лучше. Гораздо лучше.
Я придвинулся к телефону.
- Я как раз собирался заказать завтрак. Составите мне компанию или
ограничитесь только виски?
- Вы платите?
- Я.
- Яичницу из четырех яиц, с двойной порцией ветчины, жареный картофель,
побольше тостов и кофе. Пусть принесут еще одну бутылку.
- В восемь утра?
- Ладно, попытаюсь уговорить коридорного, когда он заявится сюда, - он
оценивающе глянул на бутылку. - Из этой не напьется и воробей.
- Как насчет льда?
- Привык обходиться без него.
Пока я заказывал завтрак, Дэнджефилд отыскал в карманах смятую пачку
сигарет, но она оказалась пустой.
- У вас есть сигареты? - спросил он, когда я положил трубку.
Я взял пачку с кофейного столика и бросил ему.
- Что-нибудь еще?
- Если у вас есть электрическая бритва, я ей воспользуюсь после
завтрака, - он провел пальцем по щетине на подбородке.
- Вы действительно хотели меня видеть или вам не хватило денег на
завтрак? - поинтересовался я.
- Я к вам по делу, - пробурчал Дэнджефилд.
- Какому же?
- Об этом мы еще успеем поговорить. А пока примите душ и оденьтесь. В
этом глупом халате вы напоминаете мне альфонса.
- Идите вы к черту, - я направился к спальне, но на пороге обернулся. -
Если принесут завтрак, подделайте на чеке мою подпись. В этом вы, должно
быть, мастер. И добавьте двадцать процентов чаевых.
Дэнджефилд помахал мне рукой.
- Пятнадцати процентов более чем достаточно.
Гордость ведомства мистера Гувера поглощал завтрак, когда я вышел из
спальни. Я придвинул стул, снял металлическую крышку с моей тарелки, без
энтузиазма посмотрел на яйцо всмятку. Дэнджефилд налил виски в кофе и пил,
шумно прихлебывая.
- Давайте ешьте. Если не хотите, могу вам помочь.
- Надо поесть, - ответил я и принялся за яйцо.
Дэнджефилд расправился с яичницей, ветчиной, картошкой и тремя чашками
щедро сдобренного виски кофе до того, как я покончил с одним яйцом и выпил
одну чашку. Он откинулся на спинку стула и похлопал себя по животу.
- Ну, теперь можно жить.
Я положил вилку на стол и посмотрел на него.
- Так что вам от меня нужно?
- Информация, братец Которн, информация. Этим я зарабатываю на жизнь.
Вы знаете, чего я достиг после двадцати семи лет службы в Бюро? Я -
паршивый-13-й, вот кто я такой. А как вы думаете, почему? Потому что у меня
нет, как они выражаются, задатков руководителя. Знаете, сколько зарабатывает
13-й? Мне пять раз повышали жалование и теперь дают аж 16809 долларов в год.
О боже, столько же получают сопляки, только что закончившие юридический
факультет! А что у меня есть, кроме этих жалких грошей? Домишко в Боувье, за
который я еще не расплатился, двое детей в колледже, четыре костюма, машина,
купленная пять лет назад, и толстая жена.
- Вы забыли про жажду, - напомнил я.
- Да, и жажда.
- И жаждете вы не только виски.
Дэнджефилд ухмыльнулся.
- А вы не так глупы, как мне поначалу показалось, братец Которн.
- Я прилежно учился в вечерней школе. Но одного я никак не возьму в
толк. Зачем изображать пьянчужку? Вы - не алкоголик, даже не можете
прикинуться алкоголиком. У вас отменный аппетит, а алкоголик едва
притрагивается к еде.
- А я думал, что у меня неплохо получается, - вновь ухмыльнулся
Дэнджефилд. - Делаю я это для того, чтобы собеседник расслабился, подумал,
что я слушаю невнимательно, да и едва ли понимаю то, что он говорит. Обычно
этот прием срабатывает.
- Только не со мной.
- Ладно, - Дэнджефилд ногтем мизинца выковырял из зубов кусочек
ветчины, оглядел со всех сторон, а затем бросил на ковер. - У вас
неприятности, Которн.
- У кого их нет.
- Такие, как у вас, бывают не у всякого.
- Может, вы выразитесь конкретнее.
- Конечно. Ваша жизнь висит на волоске.
- Какое счастье, что рядом со мной агент ФБР, готовый придти на помощь!
Дэнджефилд зло посмотрел на меня.
- Вам не нравится, да?
- Кто?
- Толстяк в дешевом костюме, который врывается к вам в восемь утра и
пьет ваше виски.
- Давайте обойдемся без этого. Будь вы пьяницей, вас бы в пять минут
вышибли с работы.
Дэнджефилд улыбнулся.
- Тогда пропущу еще рюмочку, чтобы успокоить нервы, - он прошел к
преступной деятельности в этой стране. Общего названия они себе не
придумали.
- И именно к ним вы обратились в 1936 году, когда вам понадобился
учитель или поводырь?
Коул стряхнул пепел с сигары на поднос.
- Да. Именно они послали меня в колледж и университет. Когда я сказал,
что мне нужен поводырь, они сделали меня партнером в одной из наиболее
респектабельных юридических контор Вашингтона, той самой, в которой я теперь
являюсь старшим партнером, "Харрингтон, Меклин и Коул".
- О Меклине я слышал, - вставил я.
- Он едва не стал членом Верховного Суда.
- Что помешало?
- Харрингтон умер до моего приезда в Вашингтон в 1936 году. Меклин, к
его несчастью, питал слабость к азартным играм. Бриджу, покеру, особенно к
покеру. Так вот, в одном известном вашингтонском клубе мои спонсоры, назовем
их так, посадили за карточный стол шулера, и в тот вечер он обыграл мистера
Меклина на пятьдесят тысяч долларов. Неделей позже проигрыш за вечер
составил еще семьдесят пять тысяч. Шулер, который, естественно, держался
очень уверенно, как принято среди них, и не вызывал ни малейших подозрений,
согласился дать Меклину еще один шанс отыграться. Меклин воспользовался этим
шансом неудачно, просадив девяносто тысяч и, разумеется, не смог их
заплатить. Шулер начал проявлять нетерпение, грозил разоблачением, и мои
спонсоры поспешили на выручку с заемом, который помог Меклину полностью
выплатить долг. Когда же пришло время возвращать заем, денег у Меклина не
оказалось, и они предложили ему взять нового партнера.
- То есть за ваше вхождение в респектабельную юридическую контору они
выложили двести пятнадцать тысяч долларов.
Коул добродушно хохотнул.
- Отнюдь. Им это обошлось в тысячу или чуть больше, которые заплатили
шулеру. Они одалживали Меклину те самые деньги, что он отдавал шулеру.
- А что было потом?
- Как обычно, пошли разговоры, и Рузвельт изменил свое отношение к
Меклину. И тот озлобился. С какой радостью использовал он любые юридические
зацепки, чтобы досадить администрации. И во многих случаях достигал успеха.
А я всегда был рядом. Он научил меня договариваться с казалось бы
непримиримым противником, показал, когда и как нужно идти на компромисс, и,
поверьте мне, мистер Которн, это целая наука.
- Что-то я не понимаю, к чему вы клоните.
- Довольно часто на вашингтонском горизонте возникает крестоносец,
обнажающий меч против неверного, имя которому - организованная преступность.
В начале пятидесятых годов такой поход организовал сенатор Кефовер. В
шестидесятых ему на смену пришел сенатор Макклелленд, а еще через десять лет
- Специальная группа по борьбе с организованной преступностью, назначаемая
президентом.
- Я помню, - кивнул я. - Я также помню, что особых Результатов не было.
- Каждое расследование знаменовалось кричащими Разоблачениями, газеты
выходили с огромными заголовками, публика вопила: "Мой бог, почему не
предпринимается никаких мер! Положение же катастрофическое!" И так далее, в
таком же духе.
- На этом все и заканчивалось.
- Практически, да, и не без причины. Видите ли, все правоохранительные
организации, как местные, так и на уровне штата и государства, прекрасно
понимают, что происходит и кто от этого выгадывает. За долгие годы кои
спонсоры выработали неписанные договоренности относительно раздела
территорий и масштаба проводимых операций. Они в целом придерживаются их, и
правоохранительные органы, в свою очередь, идут на компромисс по
второстепенным, но достаточно важным вопросам, поскольку знают, на кого
ложится ответственность. Одна из основных задач, возложенных на меня, -
поддерживать это хлипкое равновесие.
- А несколько сот тысяч долларов могут сотворить чудеса, - ввернул я.
- Я бы сказал, несколько миллионов.
- И вы можете их предложить?
- Да, могу, но не совсем так, как вы, возможно, себе это представляете.
Допустим, моему клиенту нужно, чтобы некий сенатор повлиял на кого-то еще. Я
никогда не буду обращаться к сенатору напрямую. К нему обратится его банк,
или сборщик фондов на предвыборную кампанию, или даже другой сенатор,
которого чуть прижал его банк. Как вы видите, мы стараемся выбрать кружной
путь.
- Но все-таки кто-то где-то получает взятку.
- Взятки дают, потому что их берут, и за тридцать три года, проведенных
в Вашингтоне, я видел немало уважаемых людей, даже членов кабинета, которые
жадно тянулись к деньгам.
- Вы прочитали интересную лекцию о моральных принципах Вашингтона, но я
так и не понял, каким же образом Анджело Сачетти шантажирует вас? И почему
вы поделились со мной всеми этими секретами? Я же не исповедальня.
Коул помолчал. Прикрыл глаза, словно вновь размышлял, что еще можно мне
доверить.
- Я посвящаю вас в эти подробности, мистер Которн, потому что это
единственный способ показать вам, сколь серьезно и важно то, о чем я хочу
вас попросить. Я обещаю быть предельно кратким, но надеюсь, что выслушав
меня до конца, вы осознаете, что мне необходима ваша помощь. И убедить вас в
этом может только моя откровенность.
- Хорошо, - кивнул я. - Я вас выслушаю.
- Вот и отлично. Мой бывший партнер, ныне покойный мистер Меклин,
быстро сообразил, что с ним произошло. Он был далеко не дурак, но из
ненависти к администрации начал активно заниматься делами моих спонсоров.
Его привлекло их всесилие во многих, если не во всех областях. А власть
интересовала Меклина даже больше, чем азартные игры. И он посоветовал им
вкладывать капитал в различные легальные предприятия.
- Что они и сделали?
- Поначалу, нет. Им не хотелось воспользоваться советом постороннего.
После смерти Меклина я порекомендовал им то же самое, и на этот раз они
оказались сговорчивее. Вложили свой капитал в акции, банки, заводы,
некоторые другие сферы предпринимательства.
Коул помолчал. Я также молча ожидал продолжения. Когда же он заговорил
вновь, голос его переполняла задумчивость, словно он обращался к самому
себе.
- Меклин очень благоволил ко мне и едва ли не в первый год нашей
совместной работы сказал: "Оберегай свои фланги, сынок. Веди записи.
Записывай все. Вещественные доказательства, Чарли, станут твоей единственной
защитой, когда они, наконец, решат покончить с тобой, а этот день (клянусь
богом!) обязательно придет".
- Как я понимаю, вы последовали его совету.
- Да, мистер Которн, последовал. Я был советником, или, если вы
предпочитаете более романтический титул, consigliere моих спонсоров почти
тридцать лет. Разумеется, наши отношения не всегда развивались гармонично.
Некоторые выступали против меня.
- И что с ними стало?
Коул улыбнулся, и я даже пожалел тех, о ком он подумал в этот момент.
- Кое-кого выслали из страны, когда власти неожиданно выяснили, что эти
люди родились совсем не в Соединенных Штатах, как они ранее утверждали.
Других арестовали, судили и приговорили к довольно длительным срокам на
основе улик, загадочным образом оказавшихся в распоряжении
правоохранительных органов.
- Под уликами вы подразумеваете подлинные документы.
- Ну разумеется. В каждом случае обвинительный приговор не вызывал
сомнений.
- Приятно осознавать, что иногда вы сотрудничаете с защитниками
правопорядка, - я позволил себе улыбнуться.
- Они учились жить со мной, а я - с ними. Все-таки мы стремились к
одной цели - создать рациональную структуру противозаконной деятельности.
- Вот тут на сцену выходит Анджело Сачетти?
- Именно так, мистер Которн. Вы, возможно, не знаете, что Анджело и я
не были близки, несмотря на то, что я являлся его крестным отцом. Для моих
спонсоров это означало очень многое. Я пытался дать ему образование, но
потерпел жестокую неудачу. Его выгоняли из трех колледжей, и каждый раз он
объявлялся в Нью-Йорке, где мои спонсоры баловали его деньгами и женщинами.
Они восторгались им, я же - терпеть не мог, даже когда он был ребенком. У
меня гора свалилась с плеч, когда он решил попробовать свои силы в кино.
Стать актером. Внешностью его бог не обделил, а вот таланта не дал.
- Это я слышал, - подтвердил я. - Актером он оказался никудышным.
Поэтому, наверное, он и подмигнул мне, падая в воду. Не выдержал и показал,
что все продумано заранее и помирать он не собирается.
- Скорее всего, вы правы, - продолжал Коул. - Во всяком случае,
перебравшись в Лос-Анджелес, он изредка прилетал в Вашингтон, обычно, чтобы
занять денег, в которых я ему, из сентиментальности, никогда не отказывал.
Но чуть больше двух лет назад между нами произошел конфликт.
- Вы не дали ему денег?
Коул пожал плечами.
- Видите ли, я просто спросил, когда он намерен вернуть мне те суммы,
что занял ранее. Он пришел в дикую ярость и выскочил из комнаты. Той самой,
где мы сейчас находимся.
- А потом?
- Он улетел той же ночью, неожиданно для меня, но не с пустыми руками.
- Он увез с собой то, что принадлежало вам?
- Да.
- И вы хотели бы, чтобы он вам это вернул?
- Да.
- Что именно?
- В этой комнате стоял сейф. Анджело легко открыл его, вероятно, в
поисках денег. Но нашел нечто лучшее. Мои микрофильмированные записи,
которые я вел много лет. Очень подробные, как я уже отмечал.
- Как он открыл сейф? Пилкой для ногтей?
Коул вздохнул и покачал головой.
- Анджело далеко не глуп. Он мог учиться, если хотел, и мои спонсоры и
их помощники с удовольствием делились с ним своим мастерством, когда он
бывал в Нью-Йорке. Он многое позаимствовал от них, в том числе и умение
вскрывать сейфы. Меня внезапно вызвали в другой город, слуги спали, так что
Анджело никто не мешал.
Я поднялся, прошел к столику, на котором стояла бутылка бренди, плеснул
из нее в свой бокал. Затем направился к камину, полюбовался горящими
поленьями и, наконец, повернулся к Коулу. Тот не спускал с меня глаз.
- В основном мне все понятно, - начал я. - Анджело узнал, что вы
постоянно передавали информацию полиции, ФБР и еще бог знает кому. Если
вашим коллегам или спонсорам, или как там вы их называете, станет известно
об этом, вы проживете день, максимум, два. Поэтому Анджело шантажом выудил у
вас чуть ли не миллион долларов. Но мне не ясно, почему Анджело решил
убедить всех, что он умер? И почему вы пришли к выводу, что именно я могу
снять вас с крючка?
- Дело довольно запутанное, мистер Которн.
- Когда речь заходит о миллионе долларов, простотой обычно и не пахнет.
- Тут вы, конечно, правы. Но сначала давайте поговорим о вас. Я хочу,
чтобы вы нашли Анджело Сачетти, взяли у него мои записи и вернули мне. За
это я готов заплатить вам пятьдесят тысяч долларов.
- В Лос-Анджелесе упоминалось двадцать пять тысяч.
- Ситуация несколько изменилась.
- И потребовала удвоения моего вознаграждения?
- Да. Разумеется, плюс расходы.
- Хорошо. Будем считать, что я готов принять ваше предложение.
- Я надеялся, что так и будет.
- Я еще не принял, но готов принять. Где я найду Анджело?
- В Сингапуре.
Я уставился на Коула.
- То есть он так и оставался в Сингапуре?
Коул покачал головой.
- После того, как он исчез, и все решили, что он умер, Анджело
объявился в Себу-Сити на Филиппинах. Оттуда отправился в Гонконг, а
восемнадцать месяцев назад развернул активную деятельность в Сингапуре.
- Какую деятельность?
- Азартные игры, заключение пари, ссуда денег под грабительские
проценты, в последнее время - страховка мелкого бизнеса.
- По-простому - защита от предполагаемых налетчиков?
- Если хотите, да, - Коул поднялся и тоже подошел к камину. Посмотрел
на огонь. - В моих отношениях с государственными учреждениями, мистер
Которн, как я и упоминал ранее, имеют место взаимные услуги. Государству
известно, что Анджело не умер, что он побывал на Себу и в Гонконге и чем он
занимается в Сингапуре.
- Так вы и получили его фотографии. От государственных учреждений.
- От государственных учреждений, - подтвердил Коул.
- Хорошо, с этим все ясно. Но почему он решил прикинуться мертвым?
- Потому что не хотел жениться.
Кто-то глубоко вздохнул, и к моему крайнему удивлению я понял, что
вздыхал я.
- Вы сказали, что дело довольно запутанное.
- Да, говорил.
- Может, попробуем распутать этот клубок?
- Все, возможно, не так уж и сложно, но требует разъяснений.
- Я узнал уже довольно много. Так что еще какие-то подробности мне не
повредят.
Коул кивнул.
- Я уверен, что нет, мистер Которн.
Он вернулся к кожаному креслу, сел. Впервые за вечер сковывающее его
напряжение прорвалось наружу. Его руки не находили себе места, он то и дело
перекрещивал ноги.
- Среди моих спонсоров и их помощников бракосочетанию придается очень
важное значение. Практически все они католики, хотя бы номинально, и
разводов не признают. Если женятся, то на всю жизнь, и в силу специфики их
занятий стремятся к тому, чтобы дети одной группы моих спонсоров женились
или выходили замуж за детей другой группы.
- Я слышал, что их называют семьями, а не группами.
- Хорошо. Давайте пользоваться этим термином. Анджело очень приглянулся
членам одной нью-йоркской семьи, возглавляемой Джо Лозупоне. Вы, несомненно,
слышали о нем?
Я кивнул.
- Сам Лозупоне даже прилетел в Вашингтон, чтобы повидаться со мной. Он
предложил выдать свою дочь, Карлу, за Анджело.
- А почему он не обратился к Анджело?
- Потому что такие вопросы решаются родителями. За Карлу давали
солидное приданое, а Анджело, будь на то его желание, мог бы занять
достойное место в семейной фирме.
- И что вы предприняли?
- Когда Анджело приехал в Вашингтон, передал ему предложение Лозупоне.
Он согласился и тут же вытянул у меня пятнадцать тысяч. Я думаю, он сильно
проигрался, то ли в карты, то ли на бегах. Я сообщил о его согласии
Лозупоне, а тот - дочери, она тогда училась на втором курсе, кажется, в
Уэллсли [Женский колледж неподалеку от Бостона, штат Массачусетс, крупный
центр по изучению гуманитарных и точных наук.]. Сам Лозупоне не закончил и
восьми классов.
- И что потом?
- Помолвка состоялась в Нью-Йорке. Лозупоне устроил званый обед.
Девушка, которую Анджело не видел много лет, приехала из Массачусетса,
Анджело прилетел из Лос-Анджелеса или Лас-Вегаса. Они невзлюбили друг друга
с первого взгляда. Анджело сказал мне, что отказывается жениться, и в тот же
вечер вернулся в Лос-Анджелес. Я тут же связался с Лозупоне и тактично
предложил ему отложить свадьбу на какое-то время, чтобы дать девушке
возможность получить диплом и, быть может, поездить по Европе. Лозупоне тут
же согласился. Я позвонил Анджело, и хоть один раз он поблагодарил меня от
души. Он даже позвонил Лозупоне и занял у него пять тысяч долларов, уже в
качестве будущего зятя. Так вот, два года назад Карла заканчивала колледж, и
семья Лозупоне начала подготовку к свадьбе.
- Тогда-то Анджело и решил умереть.
- Да. Но ему требовались деньги, поэтому он приехал в Вашингтон и
вскрыл мой сейф. Затем исчез в Сингапуре, а несколько месяцев спустя начал
шантажировать меня. У Лозупоне были свои источники информации, и он также
выяснил, что Анджело не умер. Он пришел в ярость и обратил свой гнев на
меня. Наши отношения резко ухудшились, а в конце концов дело дошло до
полного разрыва. Лозупоне объявил своей семье и четырем другим семьям
Нью-Йорка, что считает меня личным врагом, а ссориться с Джо Лозупоне я бы
не посоветовал никому.
Я пожал плечами.
- Почему же вы не избавились от него, как от остальных?
- Я еще отвечу на этот вопрос. Когда стало известно о смерти Анджело,
Карла надела траур. Когда выяснилось, что он жив, Лозупоне поклялся, что он
женится на Карле. Для него это вопрос чести, и тут он не пойдет ни на какие
компромиссы. Одновременно предпринимались попытки погасить костер вражды
между мною и Лозупоне. Ко мне приезжал представитель другой нью-йоркской
семьи. Он предложил, что я подберу Карле сопровождающего, с которым та
поедет в Сингапур, найдет Анджело и выйдет за него замуж. Я согласился.
Согласился найти вас, мистер Которн.
- Тогда вы допустили ошибку. Но вы все еще не сказали мне, почему не
отправили Лозупоне за решетку, передав ФБР или кому-то еще соответствующие
сведения.
- Потому что, мистер Которн, у меня их нет. Анджело прихватил с собой
единственный экземпляр. И мне необходим этот микрофильм. Он нужен мне
позарез, и эта история с Карлой позволяет лишь выиграть время.
- Но он по-прежнему будет шантажировать вас. Ему наверняка хватит ума
снять копию.
- Шантаж меня не волнует, мистер Которн. Я тревожусь из-за Лозупоне.
Анджело можно купить, Лозупоне - нет. И не дай бог, чтобы что-то случилось с
Анджело. Я не хочу, чтобы микрофильм попал в чьи-то руки. Если же он
вернется в этот дом, никакой Лозупоне мне не страшен.
- Вы в незавидном положении, мистер Коул, - подвел я итог. - Я уже чуть
ли не жалею о том, что не могу вам помочь.
Коул наклонился вперед, а когда он заговорил, в голосе его не осталось
тепла, но зато появился акцент человека, выросшего в Восточном Гарлеме, где
выживали сильнейшие.
- Не болтайте ерунды, Которн. Видите вон тот телефон на моем столе?
Стоит мне позвонить, и к завтрашнему утру жена вашего партнера окажется в
больнице с кислотными ожогами, а они плохо поддаются лечению.
- Не вздумайте!
- Мне терять нечего, - бесстрастно ответил он.
- Вы так и не выбрались оттуда, не так ли?
- Откуда?
- Из канавы.
- Это не игра, дружочек. И ради вашего физического, а также умственного
здоровья вы сделаете то, о чем я вас прошу. Отвезете Карлу в Сингапур и
заберете документы у Анджело.
- Как?
- Мне все равно, как. Это ваше дело. Действуйте через Карлу. Очаруйте
ее. Скажите Анджело, что в обмен на документы вы добьетесь, чтобы она и ее
семья, самое главное, семья, отстали от него. Решите сами, что нужно делать.
За это вы и получите пятьдесят тысяч долларов.
Вот тут я принял решение, то самое решение, которое, я давно это знал,
принять мне придется. Я встал и направился к двери.
- Кислота, Которн, - крикнул вслед Коул. - Вы забываете про кислоту.
Я остановился и повернулся к нему.
- Я ничего не забываю. Я поеду, но не из-за того, что вы мне только что
рассказали. Я еду сам по себе и не собираюсь брать с собой никаких женщин.
- Это обязательное условие, - возразил он. - Мне необходимо выиграть
время.
- В этом я вам не помощник.
- Она поедет.
- Почему ей не поехать одной? Она сможет уговорить Анджело жениться на
ней, и они проведут медовый месяц в Паго-Паго.
- Я в этом сильно сомневаюсь.
- Почему же?
- Полтора года назад в Сингапуре Анджело женился на китаянке.
Потом мы поговорили еще минут пятнадцать-двадцать, но, скорее, о
пустяках, после чего Джо, телохранитель и мастер на все руки, проводил меня
к длиннющему "кадиллаку", в котором, к моему удивлению, не оказалось
вежливого мистера Раффо. Вероятно, и выпускники Йеля не могли обойтись без
ночного отдыха.
В отеле я разделся, сел у окна и долго смотрел на огни Вашингтона. Я
думал о Чарльзе Коуле, оставшемся в гигантском особняке с белыми колоннами,
и гадал, почему у него нет семьи и жена не ждет в уютной спальне главу дома,
размышляющего в библиотеке над тем, как бы сохранить себе жизнь. Думал я и о
том, что хотел от меня Коул, об Анджело Сачетти. Почему-то в голову полезли
мысли насчет того, как он потратил полученные от Коула деньги. Я решил, что,
скорее всего, просто прокутил их. На этом мои раздумья закончились, я лег в
постель и тут же заснул. Спал я хорошо, до восьми утра, когда меня разбудил
стук в дверь номера. Я поднялся, накинул халат и пошел на шум.
- Кто там?
- ФБР. Откройте.
- О боже, - выдохнул я и открыл дверь.
Ему давно следовало побриться, а пиджак его синего костюма, мятый и в
пятнах, едва сходился на животе. Он протиснулся мимо меня в номер, спросив
попутно: "Как дела, Которн?"
Я закрыл дверь.
- Вы не из ФБР. Вы даже не детектив отеля.
- Неужели вы принимаете меня за обманщика? - и он бросил на один из
стульев бесформенную шляпу.
Его высокий лоб переходил в бледную обширную лысину, к которой
прилепилось несколько прядей черных волос. На висках и над ушами волосы
изрядно поседели. Большое круглое лицо, двойной подбородок. Полопавшиеся
сосуды на щеках и белках глаз. Проницательный, расчетливый взгляд.
- Я - Сэм Дэнджефилд.
- Тот самый Дэнджефилд из ФБР?
- Вот именно.
- Никогда не слышал о вас. Чем вы можете подтвердить ваши слова?
Дэнджефилд посмотрел в потолок.
- Ну это же надо, буквально все смотрят эти паршивые телесериалы, - его
синие глаза уставились на меня, и на этот раз я отметил в них живость и
глубокий ум. - У меня есть чем их подтвердить. Хотите взглянуть?
- Даже тогда я вам не поверю.
Дэнджефилд начал рыться в карманах, наконец, нашел черный бумажник и
протянул его мне. В нем находилось удостоверение, подтверждающее, что меня
посетил Сэмюель К. Дэнджефилд, агент Федерального бюро расследований. Я
вернул бумажник хозяину.
- Так чем я могу вам помочь?
- Во-первых, можете предложить мне выпить, - и Дэнджефилд направился к
бутылке виски, все еще стоящей на кофейном столике. - Хочется выпить, - в
один бокал он налил виски, в другой - воды из ведерка, в котором вечером был
лед, выпил виски, затем - воду, вновь плеснул в бокал виски, вернулся к
столу, на котором отдыхала его шляпа, сбросил ее на пол и сел,
удовлетворенно вздохнув. - Так-то лучше. Гораздо лучше.
Я придвинулся к телефону.
- Я как раз собирался заказать завтрак. Составите мне компанию или
ограничитесь только виски?
- Вы платите?
- Я.
- Яичницу из четырех яиц, с двойной порцией ветчины, жареный картофель,
побольше тостов и кофе. Пусть принесут еще одну бутылку.
- В восемь утра?
- Ладно, попытаюсь уговорить коридорного, когда он заявится сюда, - он
оценивающе глянул на бутылку. - Из этой не напьется и воробей.
- Как насчет льда?
- Привык обходиться без него.
Пока я заказывал завтрак, Дэнджефилд отыскал в карманах смятую пачку
сигарет, но она оказалась пустой.
- У вас есть сигареты? - спросил он, когда я положил трубку.
Я взял пачку с кофейного столика и бросил ему.
- Что-нибудь еще?
- Если у вас есть электрическая бритва, я ей воспользуюсь после
завтрака, - он провел пальцем по щетине на подбородке.
- Вы действительно хотели меня видеть или вам не хватило денег на
завтрак? - поинтересовался я.
- Я к вам по делу, - пробурчал Дэнджефилд.
- Какому же?
- Об этом мы еще успеем поговорить. А пока примите душ и оденьтесь. В
этом глупом халате вы напоминаете мне альфонса.
- Идите вы к черту, - я направился к спальне, но на пороге обернулся. -
Если принесут завтрак, подделайте на чеке мою подпись. В этом вы, должно
быть, мастер. И добавьте двадцать процентов чаевых.
Дэнджефилд помахал мне рукой.
- Пятнадцати процентов более чем достаточно.
Гордость ведомства мистера Гувера поглощал завтрак, когда я вышел из
спальни. Я придвинул стул, снял металлическую крышку с моей тарелки, без
энтузиазма посмотрел на яйцо всмятку. Дэнджефилд налил виски в кофе и пил,
шумно прихлебывая.
- Давайте ешьте. Если не хотите, могу вам помочь.
- Надо поесть, - ответил я и принялся за яйцо.
Дэнджефилд расправился с яичницей, ветчиной, картошкой и тремя чашками
щедро сдобренного виски кофе до того, как я покончил с одним яйцом и выпил
одну чашку. Он откинулся на спинку стула и похлопал себя по животу.
- Ну, теперь можно жить.
Я положил вилку на стол и посмотрел на него.
- Так что вам от меня нужно?
- Информация, братец Которн, информация. Этим я зарабатываю на жизнь.
Вы знаете, чего я достиг после двадцати семи лет службы в Бюро? Я -
паршивый-13-й, вот кто я такой. А как вы думаете, почему? Потому что у меня
нет, как они выражаются, задатков руководителя. Знаете, сколько зарабатывает
13-й? Мне пять раз повышали жалование и теперь дают аж 16809 долларов в год.
О боже, столько же получают сопляки, только что закончившие юридический
факультет! А что у меня есть, кроме этих жалких грошей? Домишко в Боувье, за
который я еще не расплатился, двое детей в колледже, четыре костюма, машина,
купленная пять лет назад, и толстая жена.
- Вы забыли про жажду, - напомнил я.
- Да, и жажда.
- И жаждете вы не только виски.
Дэнджефилд ухмыльнулся.
- А вы не так глупы, как мне поначалу показалось, братец Которн.
- Я прилежно учился в вечерней школе. Но одного я никак не возьму в
толк. Зачем изображать пьянчужку? Вы - не алкоголик, даже не можете
прикинуться алкоголиком. У вас отменный аппетит, а алкоголик едва
притрагивается к еде.
- А я думал, что у меня неплохо получается, - вновь ухмыльнулся
Дэнджефилд. - Делаю я это для того, чтобы собеседник расслабился, подумал,
что я слушаю невнимательно, да и едва ли понимаю то, что он говорит. Обычно
этот прием срабатывает.
- Только не со мной.
- Ладно, - Дэнджефилд ногтем мизинца выковырял из зубов кусочек
ветчины, оглядел со всех сторон, а затем бросил на ковер. - У вас
неприятности, Которн.
- У кого их нет.
- Такие, как у вас, бывают не у всякого.
- Может, вы выразитесь конкретнее.
- Конечно. Ваша жизнь висит на волоске.
- Какое счастье, что рядом со мной агент ФБР, готовый придти на помощь!
Дэнджефилд зло посмотрел на меня.
- Вам не нравится, да?
- Кто?
- Толстяк в дешевом костюме, который врывается к вам в восемь утра и
пьет ваше виски.
- Давайте обойдемся без этого. Будь вы пьяницей, вас бы в пять минут
вышибли с работы.
Дэнджефилд улыбнулся.
- Тогда пропущу еще рюмочку, чтобы успокоить нервы, - он прошел к