- А что он думает?
- Он считает, что Чарльз Коул держит тебя на коротком поводке.
- И это его беспокоит?
- Он нервничает.
- Мне представляется, Анджело никогда в жизни не нервничал.
Карла нетерпеливо махнула рукой.
- Ладно, Которн, мы можем сидеть здесь и обмениваться колкостями или
любезностями, но дело от этого не сдвинется с места. Анджело не даст мне то,
зачем я приехала, пока ты не покинешь Сингапура. Я не знаю, чем в
действительности обусловлена необходимость твоей встречи с Анджело, да меня
это и не волнует. Подозреваю, что он прав, и ты в самом деле работаешь на
Чарльза Коула, то ли за деньги, то ли за что-то еще. Мне наплевать. Но если
ты взаправду хочешь рассчитаться с Анджело, то ли по своим личным причинам,
то ли по поручению дорогого дяди Чарли, который держит тебя за горло, я
советую тебе забыть об этом. Видишь ли, если что-то случится с Анджело, если
его застрелят, утопят в бухте или раздавят автомобилем, копия имеющихся у
него документов полетит в Вашингтон, а мой отец отправится в тюрьму, вернее,
в могилу, потому что тюрьма доконает его, - она помолчала и вновь посмотрела
на меня. - Но ты умрешь раньше, чем он.
- Знаете, Карла, у вас это неплохо получается.
- Что?
- Передавать угрозы третьих лиц. Более того, вам это нравится. Но я не
придаю значения тому, что, по вашим словам, обещает сделать со мной кто-то
еще. Во-первых, потому, что вы - лгунья, хорошенькая, но все же лгунья. А
во-вторых, я прилетел в Сингапур по одной причине - найти Анджело Сачетти.
- Зачем он тебе?
- Потому что я ему кое-что должен.
- Что именно?
- Я не узнаю, пока не расплачусь с ним.
- Анджело не хочет тебя видеть.
- Я не спутаю его планы на уик-энд.
Она встала, направилась к двери, но обернулась, не дойдя до нее пары
шагов.
- Анджело попросил передать тебе несколько слов.
- Я весь внимание.
- Он дает тебе три дня.
- А что будет потом?
Она задумчиво посмотрела на меня.
- Он не сказал. Я спросила, но он не произнес ни слова.
- Что же он сделал?
- Подмигнул. И все. Просто подмигнул.
Несмотря на все разговоры о интернационализме, Сингапур остается
китайским городом. Старшее поколение еще, возможно, мечтает о том, чтобы,
выйдя на пенсию, уехать в Шанхай, Кантон или Квантунг. Но большую половину
населения Сингапура составляет молодежь, забывшая или никогда не знавшая уз,
связывающих стариков с материком, будь то Китай, Малайя или Индия.
Однако и молодые, и старые помнят, как плакал их премьер-министр,
мистер Ли, частенько поднимавший тему третьего Китая, когда ему пришлось
объявить, что Сингапур, вследствие политического и межнационального
конфликта, более не является частью Малазийской Федерации. Именно тогда
родилась новая республика, неуверенная в своих силах, робкая, балансирующая
на тонкой струне политики, протянувшейся с востока на запад.
Как я понял со слов Лим Панг Сэма, тесть Анджело Сачетти мог вызвать
весьма опасные вибрации этой струны, контролируя воинственные ультралевые
группировки, готовые в любой момент спровоцировать межнациональные
столкновения. Затяжной конфликт между китайцами, малайцами и индусами мог
нанести серьезный ущерб экономике Сингапура и свергнуть правительство,
Анджело Сачетти, отец которого умер молодым, оставив после себя лишь надпись
на надгробном камне - "Сонни из Чикаго", держал Сингапур за горло. И мне
пришлось согласиться с Лим Панг Сэмом: в обозримом будущем Сачетти не
собирался возвращаться в Соединенные Штаты.
Конечно, у Сингапура оставалась надежда на спасение. С холмов Голливуда
в город прибыл могучий рыцарь, страдающий судорогами и галлюцинациями. Более
того, на его сторону встала Секретная служба республики, состоящая из
четырех человек, готовых помочь ему в свободное от основной работы время. Да
еще дружелюбно настроенный контрабандист, предложивший свои услуги,
поскольку он, как и рыцарь, был американцем.
Но я перечислил не все вовлеченные в конфликт силы. Был еще
нервничающий советник мафии, или как она там называлась, меряющий шагами
бесчисленные комнаты особняка на Фоксхолл-Роуд и гадающий, предадут ли
гласности его многолетние доносы. Был и Джо Лозупоне, одинокий, лишившийся
друзей, испуганный, который мог доверить контакт с шантажистом только своей
дочери. И Сэм Дэнджефилд, прослуживший двадцать семь лет в ФБР, который все
еще удивлялся, что можно зарабатывать на жизнь, и зарабатывать неплохо,
преступлениями. Я задумался, чем он занят в этот вечер, и решил, что, скорее
всего, пьет чье-то виски.
Что поражало меня более всего, так это отпущенный Сачетти срок - три
дня, по прошествии которых мне надлежало покинуть Сингапур. Почему три дня,
а не четыре или два, а то и вообще двадцать четыре часа? Ответ на эту
загадку я мог получить только в одном месте, поэтому достал из кармана
клочок бумаги и позвонил по записанному на нем номеру.
Мне ответила женщина, и ей пришлось кричать, чтобы я мог разобрать
произнесенные ею слова на фоне гремящей музыки. Она проорала: "Слушаю", и я
попросил капитана Нэша.
- Кого?
- Нэша. Капитана Нэша.
- Минуту.
- Нэш слушает.
- Это Которн.
- Привет. Я чувствовал, что вы позвоните.
- Вы, кажется, говорили, что у вас есть лодка.
- Ну, не такая уж большая, но на воде держится.
- Она доплывает до "Чикагской красавицы"?
- Конечно. Сегодня вечером?
- Я бы не стал откладывать наше путешествие на завтра.
- Вы получили приглашение?
- Нет.
- Понятно.
- Что это должно означать?
- Ничего особенного. Мы, конечно, оба американцы, но придется пойти на
определенные...
- Сто долларов вас устроят? - я сразу понял, к чему он клонит.
- Американских?
- Американских.
- Тогда слушайте. Я - в Чайнатауне. На такси вы доберетесь до угла
Саутбридж-Роуд и Гросс-стрит. Там пересядьте на велорикшу и попросите
отвезти вас к Толстухе Анни. Вас доставят по назначению.
- Хорошо. Когда?
- Приезжайте к восьми часам, и мы сможем перекусить перед дорогой.
- А что у Толстухи Анни, ресторан?
Нэш хохотнул.
- У нее публичный дом, приятель, или вы ожидали чего-то другого?
- Публичный дом, - повторил я и положил трубку.
Сингапур не засыпает круглые сутки, а в Чайнатауне, квадратной миле
земли, застроенной домами под черепицей, жизнь бьет ключом и днем, и ночью.
На этой квадратной миле теснилось более ста тысяч человек, и один из
старожилов, родившийся в Шанхае в 1898 году, как-то сказал мне, что
Чайнатаун более всего похож на Китай, каким тот был до падения императорской
династии в 1912 году. Я думаю, что в Чайнатауне можно найти все, что душе
угодно, от опия до бродячего музыканта, который споет за десятицентовик
древнюю песню. Лишь уединению в Чайнатауне места нет - постоянно
используется каждый квадратный фут, и койка, бывает, арендуется на несколько
часов, если кто-то хочет отдохнуть. Краски слепят, и маленькие китайчата, в
красном, золотом, фиолетовом, на все лады расхваливают достоинства молодой
собачатины и прошлогодних яиц.
Велорикша вез меня по улице Чин-Чу, криками разгоняя пешеходов, которые
весело кричали что-то в ответ. Выстиранное белье, развешанное на длинных
бамбуковых шестах, образовывало навес над мостовой, а уличные торговцы
совали мне в лицо свои товары.
На лотках продавали и пирожные, и наживку для ловли рыбы, и рис, и
обезьянок. Мастера по изготовлению ключей и кузнецы били молотками по
металлу, иногда в такт музыке, китайской, американской или английской,
льющейся из никогда не умолкающих транзисторных приемников. Запахи грязи и
пота смешивались с ароматами благовоний, сандалового дерева, жарящегося
мяса, а над всем стоял гул человеческих голосов.
Заведение Толстухи Анни меня не впечатлило, и я даже спросил велорикшу,
китайца среднего роста, потерявшего почти все зубы, туда ли он меня привез.
Китаец закатил лаза, как бы описывая тысячу и одно удовольствие, ожидающие
меня внутри, поэтому я заплатил ему доллар, хотя моя пятнадцатиминутная
поездка стоила раза в три меньше, толкнул красную дверь и оказался в
маленькой клетушке, где старуха сидела на низкой скамье и курила трубку с
длинным-предлинным чубуком.
- Капитан Нэш, - назвал я пароль.
Она кивнула и указала трубкой на другую дверь. Вторая комната
превосходила размерами первую, там были столы, стулья, посетителей, правда,
я не заметил, и бар в одном углу, за которым на полке красовались бутылки.
Левую часть бара занимал новенький блестящий кассовый аппарат. Рядом с ним
на низком стуле сидела женщина, весом никак не меньше трехсот фунтов.
Пока я пересекал комнату, она не сводила с меня черных, прячущихся в
жирных складках, глаз.
- Я ищу капитана Нэша.
- Он в гостиной, - она чуть шевельнула головой, указывая на дверь слева
от бара. Затем голова вернулась в прежнее положение. Меня удивил ее голос,
не только американским акцентом, но мягкостью, даже мелодичностью.
- Вы из Штатов? - спросила она.
- Лос-Анджелес.
Она кивнула.
- Я так и думала. Потому-то Нэш и приходит сюда. Я сама из Штатов.
- Сан-Франциско? - предположил я.
Она засмеялась, и все триста фунтов ее тела колыхались, как ванильный
пудинг.
- И близко не бывала. Из Гонолулу. Вы хотите девочку? Они еще не
пришли, но я могу пообещать вам молоденькую красотку.
- Вы, должно быть, Анни.
- Не Анни, Толстуха Анни, - она вновь засмеялась. - Так как насчет
девочки?
- Может, позже. А сейчас мне нужен капитан Нэш.
- Так идите, он за дверью.
Толстуха Анни не ошиблась, называя третью комнату гостиной. Мебель
темного дерева, мягкий свет настольных ламп, восточный ковер на полу,
светло-зеленые стены с вызывающими ностальгию английскими пейзажами. В
центре гостиной Нэш и юная, очень красивая китаянка в мини-юбке склонились
над шахматной доской. Чувствовалось, что ход Нэша, и он не может выбрать
лучший.
- Привет, Которн, - поздоровался Нэш, не поднимая головы. - Я сейчас.
Наконец, он решился и двинул слона. Королева девушки метнулась через
всю доску.
- Шах и мат в два хода.
Нэш несколько мгновений не отрывал взгляда от доски, затем вздохнул и
откинулся на спинку стула.
- Три раза подряд, - вздохнул он.
Девушка показала ему четыре пальца.
- Четыре. Ты должен мне четыре доллара.
- Хорошо, четыре, - согласился Нэш, достал деньги из нагрудного кармана
и расплатился с китаянкой. - А теперь иди, Бетти Лу.
Девушка грациозно поднялась, улыбнулась мне и исчезла за дверью, через
которую я только что вошел.
- Бетти Лу? - переспросил я.
- Именно, - подтвердил Нэш.
- Когда мы отплываем?
- Давайте сначала поедим, - он крикнул что-то по-китайски, и в
гостиную, волоча ноги, вошел старик в черной блузе и в черных же брюках. Нэш
сказал что-то еще, дал старику деньги, тот задал вопрос, Кэш ответил, и
старик поплелся прочь,
- Сейчас он принесет нам что-нибудь с улицы.
- Где вы учили китайский? - спросил я.
- У меня жена - китаянка. Самые лучшие жены, не считая, быть может,
японок, но я до сих пор недолюбливаю японцев, потому что близко познакомился
с ними во время войны. Жестокие мерзавцы. Давайте-ка выпьем, - он встал и
направился к столику, на котором стояли бутылка виски и несколько бокалов. Я
качал говорить "отлично", но не успел произнести этого слова, потому что
начались судороги, и передо мной появился Анджело Сачетти, медленно падающий
в Сингапурскую бухту. Когда я пришел в себя, Нэш стоял надо мной с двумя
бокалами в Руках.
- Малярия? - спросил он. - Никогда не видел таких тяжелых приступов.
Я вытащил из кармана носовой платок, вытер лицо и руки. Моя рубашка
насквозь промокла от пота.
- Это не малярия.
- Случается часто?
- Достаточно часто.
Он покачал головой, как я понял, выражая сочувствие, и протянул мне
бокал.
- Все-таки поплывем?
- Больше этого не случится. Во всяком случае, сегодня.
Мы выпили, а десять минут спустя появился старик с подносом еды. Он
принес рис, лапшу в густом коричневом соусе, гигантских креветок, жареную
свинину. На двух тарелках блюда показались мне незнакомыми. Ели мы
палочками, и я, несмотря на недостаток практики, управлялся с ними довольно
ловко.
- Что это? - я взял кусочек мяса незнакомого мне блюда и тщательно
прожевал его. - Телятина?
Нэш попробовал, нахмурился, покачал головой, взял еще кусок.
- Молодая собачатина, - объяснил он. - Вкусно, не правда ли?
- Объеденье, - согласился я.
Лодка Нэша, вернее, относительно новый скоростной катер длиной
пятнадцать футов, с фиберглассовым корпусом и подвесным мотором,
покачивалась на волнах у набережной реки Сингапур меж двух самоходных барж с
нарисованным на корме огромным глазом, как объяснил Нэш, отгоняющим злых
духов. Мы спустились к воде, и Нэш ногой разбудил спящего индуса, от
большого пальца ноги которого тянулась веревка к носу катера.
- Мой сторож, - пояснил он.
- Где вы держите ваш кампит? - спросил я.
- Подальше от лишних глаз. Одна из этих барж завтра или днем позже
привезет груз в Сингапур.
Сторож придерживал катер, пока мы поднимались на борт. Затем улегся
поудобнее на нижней ступени у самой воды и вновь заснул. Нэш завел мотор,
задним ходом вывел катер на чистую воду и взял курс на бухту и "Чикагскую
красавицу".
- Что вы собираетесь делать, когда мы доберемся туда? - прокричал он,
перекрывая рев мотора.
- Попрошу провести меня к Сачетти.
Он покачал головой и пожал плечами, словно показывая, что ему и раньше
приходилось иметь дело с дураками. По мере приближения к яхте она росла
прямо на глазах.
- Красавица, не так ли? - прокричал Нэш.
- Я плохо разбираюсь в яхтах.
- Построена в Гонконге, в 1959 году.
Я мог лишь сказать, что по виду яхта большая, быстроходная и дорогая.
Мы подошли к забортному трапу, его нижняя ступень зависла в футе от воды. Я
завязал за нее конец, брошенный мне Нэшем, и уже начал подниматься по трапу,
когда мне в лицо с палубы ударил ослепляющий луч сильного фонаря.
- Что вам угодно? - спросил мужской голос.
- Меня зовут Которн. Я хочу увидеться с мистером Сачетти.
- Я же говорил, что ничего не получится, - проворчал сзади Нэш.
Я отвернул голову и прикрылся рукой от слепящего света.
- Мистера Сачетти здесь нет, - сообщил мне голос. - Пожалуйста,
уходите.
- Я поднимаюсь на борт, - ответил я.
Луч фонаря ушел в сторону, я поднял голову. Высокий, стройный китаец
стоял над трапом, освещенный огнями яхты. Вид его показался мне знакомым, и
этому я ничуть не удивился: последний раз мы виделись совсем недавно, когда
он целился в меня с заднего сидения такси на площади Раффлза. Он опять
держал в руке нацеленный на меня пистолет, похоже, тот же самый, что и
раньше.
В создавшейся ситуации возможности для маневра у меня не было, поэтому
я принял единственное оставшееся мне решение. И поднялся еще на одну
ступеньку.
- Вы сумасшедший, - пробасил снизу Нэш.
- Я знаю.
- Ни с места, - предупредил китаец.
- Скажите Сачетти, что я хочу его видеть.
Мужчина с пистолетом что-то крикнул по-китайски, не отрывая от меня
взгляда. Ему ответил другой мужской голос, на том же языке, и мужчина чуть
кивнул.
- Подождите здесь, - сказал он мне и чуть шевельнул пистолетом, как бы
подчеркивая весомость своего нового предложения.
- Что он сказал? - спросил я Нэша.
- Он за кем-то послал.
- Сачетти?
- Я не расслышал. Но на вашем месте дальше бы не поднимался.
Мы ждали две минуты. Я стоял на третьей ступени трапа, схватившись за
поручень и глядя на китайца; его пистолет смотрел в четвертую пуговицу моей
рубашки. На этот раз он бы не промахнулся.
Вновь послышался мужской голос, который я уже слышал, мужчина с
пистолетом ответил. Разговор, естественно, шел на китайском. Затем мужчина
махнул мне пистолетом.
- Вы можете подниматься. И он тоже, - последнее относилось к Нэшу.
- Я лучше останусь и присмотрю за катером, - ответил Нэш.
- Поднимайтесь, - дуло пистолета переместилось с меня на Нэша.
- Хорошо, - пожал тот плечами.
- Он умеет убеждать, не так ли? - вскользь заметил я, ставя ногу на
следующую ступень.
- Я взял с вас сто долларов не за то, чтобы в меня стреляли, -
пробурчал Нэш.
Когда я достиг последней ступени, мужчина с пистолетом отступил в
сторону.
- Следуйте за ним, - и указал на коренастого китайца со шрамом на левой
щеке, также вооруженного пистолетом.
Поднялся на палубу и Нэш, после чего мы подошли к другому трапу,
ведущему вниз, спустились и оказались в длинном коридоре, его стены были
отделаны панелями из тика, пол выстлан серым ковром. Мужчина со шрамом и
пистолетом постучал в одну из дверей. Затем открыл ее и обернулся к нам.
- Заходите.
Я вошел, следом за мной - Нэш и оба китайца. Темно-красный ковер на
полу или палубе большой каюты, вернее салона, занавеси того же цвета,
скрывающие иллюминаторы. Мебель из черного резного дерева, ножки и
подлокотники оканчивались пастью дракона или его когтями. В дальнем конце -
низкий столик с серебряным чайным сервизом. За столом, в одном из двух
одинаковых кресел, которые вполне могли послужить тронами в небольших
королевствах, сидела женщина, чуть наклонившись вперед, положив руки на
подлокотники. В темно-синем платье с высоким воротом, подчеркивающим белизну
ее грациозной шеи, и подолом, оканчивающимся на несколько дюймов выше колен.
Грудь украшали две нитки жемчуга. Черные волосы она забрала наверх,
возможно, для того, чтобы казаться выше ростом и чуть удлинить круглое лицо.
Но суровый взгляд никак не гармонировал с ее утонченной внешностью. На
мгновение она перевела его на Нэша, затем ее глаза вернулись ко мне.
- Кто ваш друг, мистер Которн? - спросила она.
- Он говорит по-английски.
- Я - капитан Джек Нэш.
- Капитан чего?
- "Вилфреды Марии".
- Теперь я вспомнила, - судя по голосу, она уже сожалела об этом. - Мой
муж однажды говорил с вами. Вы, кажется, контрабандист.
- Вы - миссис Сачетти? - спросил я.
- Да, мистер Которн.
- Где ваш муж?
- Его здесь нет.
- Где же он?
Роста она была маленького, но с прекрасной фигурой. А по произношению
чувствовалось, что она или получила образование в Англии, или жила там не
один год.
- Сегодня утром мой муж достаточно ясно дал вам понять, что не хочет
вас видеть. Он надеялся, что вы не пойдете против его воли.
- Намек я понял, но все равно должен увидеть Анджело.
- Это невозможно, мистер Которн. Мой муж не желает встречаться с вами,
и его решение окончательное.
- По-моему, все ясно, приятель. Пошли отсюда, - подал голос Нэш.
- Почему бы вам не последовать совету вашего друга, мистер Которн?
- Я здесь по двум причинам. Одна - личная, вторая - крестный отец
Анджело попросил меня передать ему несколько слов.
- Вы можете передать их мне. Я обо всем расскажу моему мужу.
- Хорошо, - кивнул я. - Анджело дал мне три дня, чтобы уехать из
Сингапура. Вы можете сказать вашему мужу, что его крестный отец отпустил ему
тот же срок, чтобы тот возвратил украденное.
- Что?
- То, что Анджело украл у своего крестного отца.
Китаянка мелодично рассмеялась.
- Забавная вы личность, мистер Которн. Силой врываетесь на борт яхты,
угрожаете. Я надеюсь, что ваши слова подкреплены чем-то более существенным.
- Несомненно. Анджело не поздоровится, если он не выполнит требование
его крестного отца.
- А что с ним может случиться?
- В номере одного из отелей Лос-Анджелеса три человека ждут телеграмму.
Если в течение трех дней ваш муж не возвратит то, что принадлежит его
крестному отцу, они не получат телеграммы и первым же рейсом вылетят в
Сингапур.
- Эти трое - ваши друзья? - поинтересовалась китаянка.
- Нет. Их нанял крестный отец.
- Зачем?
- Чтобы убить Анджело Сачетти.
Это был первый этап плана Дэнджефилда, и она рассмеялась. На ее месте я
поступил бы точно также. Чего ей бояться, если на того, кто грозит ее
Анджело, направлены два пистолета.
- Остается только сожалеть, что Анджело не видит вас сейчас. Он бы
вдоволь повеселился.
- Не вижу ничего смешного. Я лишь передаю то, что сказал его крестный
отец.
- Вы закончили?
- Да.
Она забарабанила пальчиками по подлокотнику.
- Мой муж предположил, что в отношении вас одного намека окажется
недостаточно.
- Вы имеете в виду ту пулю, что попала в асфальт, а не в меня?
- Совершенно верно. На этот случай он дал мне четкие инструкции. Как
видите, мистер Которн, мы оба получили по поручению.
- Пошли, - повернулся я к Нэшу.
Она что-то сказала по-китайски, и оба мужчины с пистолетами шагнули ко
мне. Я отступил назад.
- Мой муж сказал, что вас необходимо убедить в истинности его
намерений. Надеюсь, эти два джентльмена сумеют внушить вам, что он
действительно не хочет встречаться с вами.
- Вы шутите.
Она встала и направилась к двери.
- Нет, не шучу, мистер Которн. Честно говоря, я даже не знаю, что они
будут делать, чтобы убедить вас. Да и не хочу знать, - она открыла дверь,
обернулась, дала какое-то указание мужчинам с пистолетами и ушла.
- О чем речь? - спросил я Нэша.
- Что она им сказала?
- Да.
- Попросила не ломать мебель, - и он попятился в угол.
Высокий стройный китаец посмотрел на Нэша.
- Сядь туда, - и Нэш быстренько опустился в одно из резных тяжелых
кресел.
- Что вы собираетесь делать, просто смотреть? - спросил я.
- Дружище, ничего другого мне не остается.
Коренастый китаец со шрамом на щеке засунул пистолет за пояс брюк.
Второй, высокий, стройный, убрал свой в карман. Я пятился, пока не уперся
спиной в стену. А оба китайца двинулись на меня.
Первый ход сделал коренастый, попытавшись разбить мне кадык ударом
левой руки. Но я успел перехватить руку, повернул, дернул, он вскрикнул от
боли, а я ударил его в голову, но промахнулся и попал в шею. Высокий китаец
оказался сноровистей, куда как сноровистей. Ребро его правой ладони угодило
мне в челюсть чуть ниже правого уха. Я махнул левой рукой, целя в основание
носа, но он пригнулся, и удар пришелся в лоб. Он отшатнулся и наступил на
сломанную руку коренастого, который лежал к тому времени на полу. Тот вновь
вскрикнул и, похоже, лишился чувств. А высокий китаец выхватил пистолет.
Рукоятка опустилась на мое правое плечо, и рука онемела. Удар левой он
блокировал, а затем рукоятка опустилась вновь, на этот раз на мою шею.
Потом, наверное, она опускалась еще и еще, но я этого уже не чувствовал,
потеряв сознание.
Индус в грязном, когда-то белом тюрбане сидел на пятой от воды
ступеньке и щерился на меня желтыми зубами.
- А-а-а-х! - вырвалось из него, когда он увидел, что я открыл глаза.
Я попытался сесть, и к горлу подкатила тошнота. Меня вырвало молодой
собачатиной и остатками обеда, съеденного у Толстухи Анни. Когда приступ
прошел, я в изнеможении откинулся на спину. До моих ушей донесся чей-то
жалобный стон, и я, несомненно, мог бы и пожалеть этого человека, если б сам
чувствовал себя чуть лучше. Потом понял, что стонал-то я, и порадовался, что
еще могу жалеть себя.
Кто-то протер мне лицо влажной тряпкой. Я вновь открыл глаза и увидел
склонившегося надо мной Нэша.
- Как вы себя чувствуете? - озабоченно спросил он.
- Ужасно.
- Вы были без сознания больше получаса.
- Что произошло?
- Вас избили.
- Сильно?
- Он знал, что делает. После удара рукояткой пистолета вы повалились на
палубу, и он несколько раз ударил вас ногой. Дважды в живот. Болит?
- Болит.
- Вы едва не убили второго
- Коренастого?
- Вы сломали ему руку.
- Хорошо.
- Но высокий-то озверел, и вы получили пару лишних пинков.
- А что потом?
- Потом он помог мне вынести вас на палубу. По трапу мне пришлось
спускать вас одному, поэтому вы несколько раз ударились головой.
- Ничего не сломано?
- Я думаю, нет. Я осмотрел вас и ничего не заметил. По голове он вас не
бил, поэтому вы, скорее всего, обошлись без сотрясения мозга, если только не
получили его, стукнувшись о трап, когда я стаскивал вас в катер.
Я медленно сел и потер руками глаза. Правая рука болела, но слушалась.
Острая боль в животе едва не складывала меня пополам, когда я хотел глубоко
вздохнуть. Он, должно быть, бил меня по ногам, потому что я их не
чувствовал.
- Как же мне плохо, - признался я.
- Хотите выпить? - спросил Нэш.
- А у вас есть?
- Немного шотландского. Но смешивать не с чем.
- Давайте сюда, - я глотнул виски, но оно тут же вышло обратно.
- Со спиртным придется подождать, - вздохнул я, вновь вытерев лицо
влажным полотенцем.
- Может, вам обратиться к доктору?
- Я вызову его в отеле.
Нэш послал сторожа за велорикшей. Тот вернулся через десять минут, и
вдвоем они помогли мне подняться на набережную. Сторож на прощание улыбнулся
мне, спустился вниз, обмотал веревку вокруг большого пальца ноги и свернулся
калачиком, отходя ко сну. С помощью Нэша я забрался на сидение. Нэш сел
рядом.
- Я сойду у Толстухи Анни. Если только вы не хотите, чтобы я проводил
вас до отеля.
- Нет, доберусь сам. Я и так доставил вам немало хлопот, - сунув руку в
карман, я нащупал бумажник. Достал его, раскрыл, вытащил пять
двадцатидолларовых купюр, подумав, добавил шестую. - Возьмите. Вы их
отработали.
Нэш взял купюры, сложил, убрал в нагрудный карман.
- Сачетти и вправду что-то украл у своего крестного? А что это за три
человека, которые должны прилететь из Лос-Анджелеса?
- Вы действительно хотите знать об этом? - спросил я.
Он посмотрел на меня.
- При здравом размышлении, я прихожу к выводу, что нет. Какое мне до
этого дело. Но вот что я хочу вам сказать. Вы - счастливчик.
- Почему?
- Ну, вам же ничего не сломали.
- Он считает, что Чарльз Коул держит тебя на коротком поводке.
- И это его беспокоит?
- Он нервничает.
- Мне представляется, Анджело никогда в жизни не нервничал.
Карла нетерпеливо махнула рукой.
- Ладно, Которн, мы можем сидеть здесь и обмениваться колкостями или
любезностями, но дело от этого не сдвинется с места. Анджело не даст мне то,
зачем я приехала, пока ты не покинешь Сингапура. Я не знаю, чем в
действительности обусловлена необходимость твоей встречи с Анджело, да меня
это и не волнует. Подозреваю, что он прав, и ты в самом деле работаешь на
Чарльза Коула, то ли за деньги, то ли за что-то еще. Мне наплевать. Но если
ты взаправду хочешь рассчитаться с Анджело, то ли по своим личным причинам,
то ли по поручению дорогого дяди Чарли, который держит тебя за горло, я
советую тебе забыть об этом. Видишь ли, если что-то случится с Анджело, если
его застрелят, утопят в бухте или раздавят автомобилем, копия имеющихся у
него документов полетит в Вашингтон, а мой отец отправится в тюрьму, вернее,
в могилу, потому что тюрьма доконает его, - она помолчала и вновь посмотрела
на меня. - Но ты умрешь раньше, чем он.
- Знаете, Карла, у вас это неплохо получается.
- Что?
- Передавать угрозы третьих лиц. Более того, вам это нравится. Но я не
придаю значения тому, что, по вашим словам, обещает сделать со мной кто-то
еще. Во-первых, потому, что вы - лгунья, хорошенькая, но все же лгунья. А
во-вторых, я прилетел в Сингапур по одной причине - найти Анджело Сачетти.
- Зачем он тебе?
- Потому что я ему кое-что должен.
- Что именно?
- Я не узнаю, пока не расплачусь с ним.
- Анджело не хочет тебя видеть.
- Я не спутаю его планы на уик-энд.
Она встала, направилась к двери, но обернулась, не дойдя до нее пары
шагов.
- Анджело попросил передать тебе несколько слов.
- Я весь внимание.
- Он дает тебе три дня.
- А что будет потом?
Она задумчиво посмотрела на меня.
- Он не сказал. Я спросила, но он не произнес ни слова.
- Что же он сделал?
- Подмигнул. И все. Просто подмигнул.
Несмотря на все разговоры о интернационализме, Сингапур остается
китайским городом. Старшее поколение еще, возможно, мечтает о том, чтобы,
выйдя на пенсию, уехать в Шанхай, Кантон или Квантунг. Но большую половину
населения Сингапура составляет молодежь, забывшая или никогда не знавшая уз,
связывающих стариков с материком, будь то Китай, Малайя или Индия.
Однако и молодые, и старые помнят, как плакал их премьер-министр,
мистер Ли, частенько поднимавший тему третьего Китая, когда ему пришлось
объявить, что Сингапур, вследствие политического и межнационального
конфликта, более не является частью Малазийской Федерации. Именно тогда
родилась новая республика, неуверенная в своих силах, робкая, балансирующая
на тонкой струне политики, протянувшейся с востока на запад.
Как я понял со слов Лим Панг Сэма, тесть Анджело Сачетти мог вызвать
весьма опасные вибрации этой струны, контролируя воинственные ультралевые
группировки, готовые в любой момент спровоцировать межнациональные
столкновения. Затяжной конфликт между китайцами, малайцами и индусами мог
нанести серьезный ущерб экономике Сингапура и свергнуть правительство,
Анджело Сачетти, отец которого умер молодым, оставив после себя лишь надпись
на надгробном камне - "Сонни из Чикаго", держал Сингапур за горло. И мне
пришлось согласиться с Лим Панг Сэмом: в обозримом будущем Сачетти не
собирался возвращаться в Соединенные Штаты.
Конечно, у Сингапура оставалась надежда на спасение. С холмов Голливуда
в город прибыл могучий рыцарь, страдающий судорогами и галлюцинациями. Более
того, на его сторону встала Секретная служба республики, состоящая из
четырех человек, готовых помочь ему в свободное от основной работы время. Да
еще дружелюбно настроенный контрабандист, предложивший свои услуги,
поскольку он, как и рыцарь, был американцем.
Но я перечислил не все вовлеченные в конфликт силы. Был еще
нервничающий советник мафии, или как она там называлась, меряющий шагами
бесчисленные комнаты особняка на Фоксхолл-Роуд и гадающий, предадут ли
гласности его многолетние доносы. Был и Джо Лозупоне, одинокий, лишившийся
друзей, испуганный, который мог доверить контакт с шантажистом только своей
дочери. И Сэм Дэнджефилд, прослуживший двадцать семь лет в ФБР, который все
еще удивлялся, что можно зарабатывать на жизнь, и зарабатывать неплохо,
преступлениями. Я задумался, чем он занят в этот вечер, и решил, что, скорее
всего, пьет чье-то виски.
Что поражало меня более всего, так это отпущенный Сачетти срок - три
дня, по прошествии которых мне надлежало покинуть Сингапур. Почему три дня,
а не четыре или два, а то и вообще двадцать четыре часа? Ответ на эту
загадку я мог получить только в одном месте, поэтому достал из кармана
клочок бумаги и позвонил по записанному на нем номеру.
Мне ответила женщина, и ей пришлось кричать, чтобы я мог разобрать
произнесенные ею слова на фоне гремящей музыки. Она проорала: "Слушаю", и я
попросил капитана Нэша.
- Кого?
- Нэша. Капитана Нэша.
- Минуту.
- Нэш слушает.
- Это Которн.
- Привет. Я чувствовал, что вы позвоните.
- Вы, кажется, говорили, что у вас есть лодка.
- Ну, не такая уж большая, но на воде держится.
- Она доплывает до "Чикагской красавицы"?
- Конечно. Сегодня вечером?
- Я бы не стал откладывать наше путешествие на завтра.
- Вы получили приглашение?
- Нет.
- Понятно.
- Что это должно означать?
- Ничего особенного. Мы, конечно, оба американцы, но придется пойти на
определенные...
- Сто долларов вас устроят? - я сразу понял, к чему он клонит.
- Американских?
- Американских.
- Тогда слушайте. Я - в Чайнатауне. На такси вы доберетесь до угла
Саутбридж-Роуд и Гросс-стрит. Там пересядьте на велорикшу и попросите
отвезти вас к Толстухе Анни. Вас доставят по назначению.
- Хорошо. Когда?
- Приезжайте к восьми часам, и мы сможем перекусить перед дорогой.
- А что у Толстухи Анни, ресторан?
Нэш хохотнул.
- У нее публичный дом, приятель, или вы ожидали чего-то другого?
- Публичный дом, - повторил я и положил трубку.
Сингапур не засыпает круглые сутки, а в Чайнатауне, квадратной миле
земли, застроенной домами под черепицей, жизнь бьет ключом и днем, и ночью.
На этой квадратной миле теснилось более ста тысяч человек, и один из
старожилов, родившийся в Шанхае в 1898 году, как-то сказал мне, что
Чайнатаун более всего похож на Китай, каким тот был до падения императорской
династии в 1912 году. Я думаю, что в Чайнатауне можно найти все, что душе
угодно, от опия до бродячего музыканта, который споет за десятицентовик
древнюю песню. Лишь уединению в Чайнатауне места нет - постоянно
используется каждый квадратный фут, и койка, бывает, арендуется на несколько
часов, если кто-то хочет отдохнуть. Краски слепят, и маленькие китайчата, в
красном, золотом, фиолетовом, на все лады расхваливают достоинства молодой
собачатины и прошлогодних яиц.
Велорикша вез меня по улице Чин-Чу, криками разгоняя пешеходов, которые
весело кричали что-то в ответ. Выстиранное белье, развешанное на длинных
бамбуковых шестах, образовывало навес над мостовой, а уличные торговцы
совали мне в лицо свои товары.
На лотках продавали и пирожные, и наживку для ловли рыбы, и рис, и
обезьянок. Мастера по изготовлению ключей и кузнецы били молотками по
металлу, иногда в такт музыке, китайской, американской или английской,
льющейся из никогда не умолкающих транзисторных приемников. Запахи грязи и
пота смешивались с ароматами благовоний, сандалового дерева, жарящегося
мяса, а над всем стоял гул человеческих голосов.
Заведение Толстухи Анни меня не впечатлило, и я даже спросил велорикшу,
китайца среднего роста, потерявшего почти все зубы, туда ли он меня привез.
Китаец закатил лаза, как бы описывая тысячу и одно удовольствие, ожидающие
меня внутри, поэтому я заплатил ему доллар, хотя моя пятнадцатиминутная
поездка стоила раза в три меньше, толкнул красную дверь и оказался в
маленькой клетушке, где старуха сидела на низкой скамье и курила трубку с
длинным-предлинным чубуком.
- Капитан Нэш, - назвал я пароль.
Она кивнула и указала трубкой на другую дверь. Вторая комната
превосходила размерами первую, там были столы, стулья, посетителей, правда,
я не заметил, и бар в одном углу, за которым на полке красовались бутылки.
Левую часть бара занимал новенький блестящий кассовый аппарат. Рядом с ним
на низком стуле сидела женщина, весом никак не меньше трехсот фунтов.
Пока я пересекал комнату, она не сводила с меня черных, прячущихся в
жирных складках, глаз.
- Я ищу капитана Нэша.
- Он в гостиной, - она чуть шевельнула головой, указывая на дверь слева
от бара. Затем голова вернулась в прежнее положение. Меня удивил ее голос,
не только американским акцентом, но мягкостью, даже мелодичностью.
- Вы из Штатов? - спросила она.
- Лос-Анджелес.
Она кивнула.
- Я так и думала. Потому-то Нэш и приходит сюда. Я сама из Штатов.
- Сан-Франциско? - предположил я.
Она засмеялась, и все триста фунтов ее тела колыхались, как ванильный
пудинг.
- И близко не бывала. Из Гонолулу. Вы хотите девочку? Они еще не
пришли, но я могу пообещать вам молоденькую красотку.
- Вы, должно быть, Анни.
- Не Анни, Толстуха Анни, - она вновь засмеялась. - Так как насчет
девочки?
- Может, позже. А сейчас мне нужен капитан Нэш.
- Так идите, он за дверью.
Толстуха Анни не ошиблась, называя третью комнату гостиной. Мебель
темного дерева, мягкий свет настольных ламп, восточный ковер на полу,
светло-зеленые стены с вызывающими ностальгию английскими пейзажами. В
центре гостиной Нэш и юная, очень красивая китаянка в мини-юбке склонились
над шахматной доской. Чувствовалось, что ход Нэша, и он не может выбрать
лучший.
- Привет, Которн, - поздоровался Нэш, не поднимая головы. - Я сейчас.
Наконец, он решился и двинул слона. Королева девушки метнулась через
всю доску.
- Шах и мат в два хода.
Нэш несколько мгновений не отрывал взгляда от доски, затем вздохнул и
откинулся на спинку стула.
- Три раза подряд, - вздохнул он.
Девушка показала ему четыре пальца.
- Четыре. Ты должен мне четыре доллара.
- Хорошо, четыре, - согласился Нэш, достал деньги из нагрудного кармана
и расплатился с китаянкой. - А теперь иди, Бетти Лу.
Девушка грациозно поднялась, улыбнулась мне и исчезла за дверью, через
которую я только что вошел.
- Бетти Лу? - переспросил я.
- Именно, - подтвердил Нэш.
- Когда мы отплываем?
- Давайте сначала поедим, - он крикнул что-то по-китайски, и в
гостиную, волоча ноги, вошел старик в черной блузе и в черных же брюках. Нэш
сказал что-то еще, дал старику деньги, тот задал вопрос, Кэш ответил, и
старик поплелся прочь,
- Сейчас он принесет нам что-нибудь с улицы.
- Где вы учили китайский? - спросил я.
- У меня жена - китаянка. Самые лучшие жены, не считая, быть может,
японок, но я до сих пор недолюбливаю японцев, потому что близко познакомился
с ними во время войны. Жестокие мерзавцы. Давайте-ка выпьем, - он встал и
направился к столику, на котором стояли бутылка виски и несколько бокалов. Я
качал говорить "отлично", но не успел произнести этого слова, потому что
начались судороги, и передо мной появился Анджело Сачетти, медленно падающий
в Сингапурскую бухту. Когда я пришел в себя, Нэш стоял надо мной с двумя
бокалами в Руках.
- Малярия? - спросил он. - Никогда не видел таких тяжелых приступов.
Я вытащил из кармана носовой платок, вытер лицо и руки. Моя рубашка
насквозь промокла от пота.
- Это не малярия.
- Случается часто?
- Достаточно часто.
Он покачал головой, как я понял, выражая сочувствие, и протянул мне
бокал.
- Все-таки поплывем?
- Больше этого не случится. Во всяком случае, сегодня.
Мы выпили, а десять минут спустя появился старик с подносом еды. Он
принес рис, лапшу в густом коричневом соусе, гигантских креветок, жареную
свинину. На двух тарелках блюда показались мне незнакомыми. Ели мы
палочками, и я, несмотря на недостаток практики, управлялся с ними довольно
ловко.
- Что это? - я взял кусочек мяса незнакомого мне блюда и тщательно
прожевал его. - Телятина?
Нэш попробовал, нахмурился, покачал головой, взял еще кусок.
- Молодая собачатина, - объяснил он. - Вкусно, не правда ли?
- Объеденье, - согласился я.
Лодка Нэша, вернее, относительно новый скоростной катер длиной
пятнадцать футов, с фиберглассовым корпусом и подвесным мотором,
покачивалась на волнах у набережной реки Сингапур меж двух самоходных барж с
нарисованным на корме огромным глазом, как объяснил Нэш, отгоняющим злых
духов. Мы спустились к воде, и Нэш ногой разбудил спящего индуса, от
большого пальца ноги которого тянулась веревка к носу катера.
- Мой сторож, - пояснил он.
- Где вы держите ваш кампит? - спросил я.
- Подальше от лишних глаз. Одна из этих барж завтра или днем позже
привезет груз в Сингапур.
Сторож придерживал катер, пока мы поднимались на борт. Затем улегся
поудобнее на нижней ступени у самой воды и вновь заснул. Нэш завел мотор,
задним ходом вывел катер на чистую воду и взял курс на бухту и "Чикагскую
красавицу".
- Что вы собираетесь делать, когда мы доберемся туда? - прокричал он,
перекрывая рев мотора.
- Попрошу провести меня к Сачетти.
Он покачал головой и пожал плечами, словно показывая, что ему и раньше
приходилось иметь дело с дураками. По мере приближения к яхте она росла
прямо на глазах.
- Красавица, не так ли? - прокричал Нэш.
- Я плохо разбираюсь в яхтах.
- Построена в Гонконге, в 1959 году.
Я мог лишь сказать, что по виду яхта большая, быстроходная и дорогая.
Мы подошли к забортному трапу, его нижняя ступень зависла в футе от воды. Я
завязал за нее конец, брошенный мне Нэшем, и уже начал подниматься по трапу,
когда мне в лицо с палубы ударил ослепляющий луч сильного фонаря.
- Что вам угодно? - спросил мужской голос.
- Меня зовут Которн. Я хочу увидеться с мистером Сачетти.
- Я же говорил, что ничего не получится, - проворчал сзади Нэш.
Я отвернул голову и прикрылся рукой от слепящего света.
- Мистера Сачетти здесь нет, - сообщил мне голос. - Пожалуйста,
уходите.
- Я поднимаюсь на борт, - ответил я.
Луч фонаря ушел в сторону, я поднял голову. Высокий, стройный китаец
стоял над трапом, освещенный огнями яхты. Вид его показался мне знакомым, и
этому я ничуть не удивился: последний раз мы виделись совсем недавно, когда
он целился в меня с заднего сидения такси на площади Раффлза. Он опять
держал в руке нацеленный на меня пистолет, похоже, тот же самый, что и
раньше.
В создавшейся ситуации возможности для маневра у меня не было, поэтому
я принял единственное оставшееся мне решение. И поднялся еще на одну
ступеньку.
- Вы сумасшедший, - пробасил снизу Нэш.
- Я знаю.
- Ни с места, - предупредил китаец.
- Скажите Сачетти, что я хочу его видеть.
Мужчина с пистолетом что-то крикнул по-китайски, не отрывая от меня
взгляда. Ему ответил другой мужской голос, на том же языке, и мужчина чуть
кивнул.
- Подождите здесь, - сказал он мне и чуть шевельнул пистолетом, как бы
подчеркивая весомость своего нового предложения.
- Что он сказал? - спросил я Нэша.
- Он за кем-то послал.
- Сачетти?
- Я не расслышал. Но на вашем месте дальше бы не поднимался.
Мы ждали две минуты. Я стоял на третьей ступени трапа, схватившись за
поручень и глядя на китайца; его пистолет смотрел в четвертую пуговицу моей
рубашки. На этот раз он бы не промахнулся.
Вновь послышался мужской голос, который я уже слышал, мужчина с
пистолетом ответил. Разговор, естественно, шел на китайском. Затем мужчина
махнул мне пистолетом.
- Вы можете подниматься. И он тоже, - последнее относилось к Нэшу.
- Я лучше останусь и присмотрю за катером, - ответил Нэш.
- Поднимайтесь, - дуло пистолета переместилось с меня на Нэша.
- Хорошо, - пожал тот плечами.
- Он умеет убеждать, не так ли? - вскользь заметил я, ставя ногу на
следующую ступень.
- Я взял с вас сто долларов не за то, чтобы в меня стреляли, -
пробурчал Нэш.
Когда я достиг последней ступени, мужчина с пистолетом отступил в
сторону.
- Следуйте за ним, - и указал на коренастого китайца со шрамом на левой
щеке, также вооруженного пистолетом.
Поднялся на палубу и Нэш, после чего мы подошли к другому трапу,
ведущему вниз, спустились и оказались в длинном коридоре, его стены были
отделаны панелями из тика, пол выстлан серым ковром. Мужчина со шрамом и
пистолетом постучал в одну из дверей. Затем открыл ее и обернулся к нам.
- Заходите.
Я вошел, следом за мной - Нэш и оба китайца. Темно-красный ковер на
полу или палубе большой каюты, вернее салона, занавеси того же цвета,
скрывающие иллюминаторы. Мебель из черного резного дерева, ножки и
подлокотники оканчивались пастью дракона или его когтями. В дальнем конце -
низкий столик с серебряным чайным сервизом. За столом, в одном из двух
одинаковых кресел, которые вполне могли послужить тронами в небольших
королевствах, сидела женщина, чуть наклонившись вперед, положив руки на
подлокотники. В темно-синем платье с высоким воротом, подчеркивающим белизну
ее грациозной шеи, и подолом, оканчивающимся на несколько дюймов выше колен.
Грудь украшали две нитки жемчуга. Черные волосы она забрала наверх,
возможно, для того, чтобы казаться выше ростом и чуть удлинить круглое лицо.
Но суровый взгляд никак не гармонировал с ее утонченной внешностью. На
мгновение она перевела его на Нэша, затем ее глаза вернулись ко мне.
- Кто ваш друг, мистер Которн? - спросила она.
- Он говорит по-английски.
- Я - капитан Джек Нэш.
- Капитан чего?
- "Вилфреды Марии".
- Теперь я вспомнила, - судя по голосу, она уже сожалела об этом. - Мой
муж однажды говорил с вами. Вы, кажется, контрабандист.
- Вы - миссис Сачетти? - спросил я.
- Да, мистер Которн.
- Где ваш муж?
- Его здесь нет.
- Где же он?
Роста она была маленького, но с прекрасной фигурой. А по произношению
чувствовалось, что она или получила образование в Англии, или жила там не
один год.
- Сегодня утром мой муж достаточно ясно дал вам понять, что не хочет
вас видеть. Он надеялся, что вы не пойдете против его воли.
- Намек я понял, но все равно должен увидеть Анджело.
- Это невозможно, мистер Которн. Мой муж не желает встречаться с вами,
и его решение окончательное.
- По-моему, все ясно, приятель. Пошли отсюда, - подал голос Нэш.
- Почему бы вам не последовать совету вашего друга, мистер Которн?
- Я здесь по двум причинам. Одна - личная, вторая - крестный отец
Анджело попросил меня передать ему несколько слов.
- Вы можете передать их мне. Я обо всем расскажу моему мужу.
- Хорошо, - кивнул я. - Анджело дал мне три дня, чтобы уехать из
Сингапура. Вы можете сказать вашему мужу, что его крестный отец отпустил ему
тот же срок, чтобы тот возвратил украденное.
- Что?
- То, что Анджело украл у своего крестного отца.
Китаянка мелодично рассмеялась.
- Забавная вы личность, мистер Которн. Силой врываетесь на борт яхты,
угрожаете. Я надеюсь, что ваши слова подкреплены чем-то более существенным.
- Несомненно. Анджело не поздоровится, если он не выполнит требование
его крестного отца.
- А что с ним может случиться?
- В номере одного из отелей Лос-Анджелеса три человека ждут телеграмму.
Если в течение трех дней ваш муж не возвратит то, что принадлежит его
крестному отцу, они не получат телеграммы и первым же рейсом вылетят в
Сингапур.
- Эти трое - ваши друзья? - поинтересовалась китаянка.
- Нет. Их нанял крестный отец.
- Зачем?
- Чтобы убить Анджело Сачетти.
Это был первый этап плана Дэнджефилда, и она рассмеялась. На ее месте я
поступил бы точно также. Чего ей бояться, если на того, кто грозит ее
Анджело, направлены два пистолета.
- Остается только сожалеть, что Анджело не видит вас сейчас. Он бы
вдоволь повеселился.
- Не вижу ничего смешного. Я лишь передаю то, что сказал его крестный
отец.
- Вы закончили?
- Да.
Она забарабанила пальчиками по подлокотнику.
- Мой муж предположил, что в отношении вас одного намека окажется
недостаточно.
- Вы имеете в виду ту пулю, что попала в асфальт, а не в меня?
- Совершенно верно. На этот случай он дал мне четкие инструкции. Как
видите, мистер Которн, мы оба получили по поручению.
- Пошли, - повернулся я к Нэшу.
Она что-то сказала по-китайски, и оба мужчины с пистолетами шагнули ко
мне. Я отступил назад.
- Мой муж сказал, что вас необходимо убедить в истинности его
намерений. Надеюсь, эти два джентльмена сумеют внушить вам, что он
действительно не хочет встречаться с вами.
- Вы шутите.
Она встала и направилась к двери.
- Нет, не шучу, мистер Которн. Честно говоря, я даже не знаю, что они
будут делать, чтобы убедить вас. Да и не хочу знать, - она открыла дверь,
обернулась, дала какое-то указание мужчинам с пистолетами и ушла.
- О чем речь? - спросил я Нэша.
- Что она им сказала?
- Да.
- Попросила не ломать мебель, - и он попятился в угол.
Высокий стройный китаец посмотрел на Нэша.
- Сядь туда, - и Нэш быстренько опустился в одно из резных тяжелых
кресел.
- Что вы собираетесь делать, просто смотреть? - спросил я.
- Дружище, ничего другого мне не остается.
Коренастый китаец со шрамом на щеке засунул пистолет за пояс брюк.
Второй, высокий, стройный, убрал свой в карман. Я пятился, пока не уперся
спиной в стену. А оба китайца двинулись на меня.
Первый ход сделал коренастый, попытавшись разбить мне кадык ударом
левой руки. Но я успел перехватить руку, повернул, дернул, он вскрикнул от
боли, а я ударил его в голову, но промахнулся и попал в шею. Высокий китаец
оказался сноровистей, куда как сноровистей. Ребро его правой ладони угодило
мне в челюсть чуть ниже правого уха. Я махнул левой рукой, целя в основание
носа, но он пригнулся, и удар пришелся в лоб. Он отшатнулся и наступил на
сломанную руку коренастого, который лежал к тому времени на полу. Тот вновь
вскрикнул и, похоже, лишился чувств. А высокий китаец выхватил пистолет.
Рукоятка опустилась на мое правое плечо, и рука онемела. Удар левой он
блокировал, а затем рукоятка опустилась вновь, на этот раз на мою шею.
Потом, наверное, она опускалась еще и еще, но я этого уже не чувствовал,
потеряв сознание.
Индус в грязном, когда-то белом тюрбане сидел на пятой от воды
ступеньке и щерился на меня желтыми зубами.
- А-а-а-х! - вырвалось из него, когда он увидел, что я открыл глаза.
Я попытался сесть, и к горлу подкатила тошнота. Меня вырвало молодой
собачатиной и остатками обеда, съеденного у Толстухи Анни. Когда приступ
прошел, я в изнеможении откинулся на спину. До моих ушей донесся чей-то
жалобный стон, и я, несомненно, мог бы и пожалеть этого человека, если б сам
чувствовал себя чуть лучше. Потом понял, что стонал-то я, и порадовался, что
еще могу жалеть себя.
Кто-то протер мне лицо влажной тряпкой. Я вновь открыл глаза и увидел
склонившегося надо мной Нэша.
- Как вы себя чувствуете? - озабоченно спросил он.
- Ужасно.
- Вы были без сознания больше получаса.
- Что произошло?
- Вас избили.
- Сильно?
- Он знал, что делает. После удара рукояткой пистолета вы повалились на
палубу, и он несколько раз ударил вас ногой. Дважды в живот. Болит?
- Болит.
- Вы едва не убили второго
- Коренастого?
- Вы сломали ему руку.
- Хорошо.
- Но высокий-то озверел, и вы получили пару лишних пинков.
- А что потом?
- Потом он помог мне вынести вас на палубу. По трапу мне пришлось
спускать вас одному, поэтому вы несколько раз ударились головой.
- Ничего не сломано?
- Я думаю, нет. Я осмотрел вас и ничего не заметил. По голове он вас не
бил, поэтому вы, скорее всего, обошлись без сотрясения мозга, если только не
получили его, стукнувшись о трап, когда я стаскивал вас в катер.
Я медленно сел и потер руками глаза. Правая рука болела, но слушалась.
Острая боль в животе едва не складывала меня пополам, когда я хотел глубоко
вздохнуть. Он, должно быть, бил меня по ногам, потому что я их не
чувствовал.
- Как же мне плохо, - признался я.
- Хотите выпить? - спросил Нэш.
- А у вас есть?
- Немного шотландского. Но смешивать не с чем.
- Давайте сюда, - я глотнул виски, но оно тут же вышло обратно.
- Со спиртным придется подождать, - вздохнул я, вновь вытерев лицо
влажным полотенцем.
- Может, вам обратиться к доктору?
- Я вызову его в отеле.
Нэш послал сторожа за велорикшей. Тот вернулся через десять минут, и
вдвоем они помогли мне подняться на набережную. Сторож на прощание улыбнулся
мне, спустился вниз, обмотал веревку вокруг большого пальца ноги и свернулся
калачиком, отходя ко сну. С помощью Нэша я забрался на сидение. Нэш сел
рядом.
- Я сойду у Толстухи Анни. Если только вы не хотите, чтобы я проводил
вас до отеля.
- Нет, доберусь сам. Я и так доставил вам немало хлопот, - сунув руку в
карман, я нащупал бумажник. Достал его, раскрыл, вытащил пять
двадцатидолларовых купюр, подумав, добавил шестую. - Возьмите. Вы их
отработали.
Нэш взял купюры, сложил, убрал в нагрудный карман.
- Сачетти и вправду что-то украл у своего крестного? А что это за три
человека, которые должны прилететь из Лос-Анджелеса?
- Вы действительно хотите знать об этом? - спросил я.
Он посмотрел на меня.
- При здравом размышлении, я прихожу к выводу, что нет. Какое мне до
этого дело. Но вот что я хочу вам сказать. Вы - счастливчик.
- Почему?
- Ну, вам же ничего не сломали.