Представив нас, Дункан сел слева. Шартелль занял центральное кресло,
мне, соответственно, досталось стоящее справа. Сэр Чарльз восседал на стуле
с высокой спинкой и улыбался нам. Его лицо, особенно у глаз и краешков рта,
испещряли морщинки. Седые волосы он зачесывал на одну сторону, чтобы
прикрыть уже заметную плешь.
Он был в белом костюме и белой же рубашке с зеленым галстуком. На левой
руке сверкал перстень с печаткой.
- Как я понимаю, господа, в Альбертию вас привела политика.
- Совершенно верно, сэр, - ответил Шартелль.
- Сначала мне показалось странным, что вождь Акомоло выбрал
американское агентство. Но, обдумав его решение, я пришел к выводу, что
иного быть не могло. Ни при каких обстоятельствах. Он ненавидит нас, знаете
ли. О, не отдельных индивидуумов, но нацию в целом. Этот человек на дух не
переносит ничего английского. Как вы с ним поладили?
- Пока у нас все хорошо, - ответил Шартелль. Я решил не раскрывать рта
без надобности.
- Вы специалист по предвыборным кампаниям, мистер Шартелль, не так ли?
- Этим я зарабатываю на жизнь.
- А вы сотрудник рекламного агентства, мистер Апшоу?
- Да.
- Значит, в ближайшие шесть недель у вас будет много забот. Я, конечно,
не могу предсказать, кто победит, да мне кажется, что это и не важно.
- Для победителя и проигравших это очень важно, - возразил Шартелль.
- Для них, несомненно, но не для Альбертии, страны, получающей
независимость. Само провозглашение независимости пройдет без особой помпы. С
минимумом церемоний. Страна станет свободной через три дня после завершения
подсчета голосов и объявления победителя или победившей коалиции. Затем ему
передадут бразды правления государством. Я уеду домой раньше. И сомневаюсь,
что вернусь, чтобы увидеть, как это будет происходить. Хотя и хотел бы.
- Давно вы в Альбертии, сэр Чарльз? - спросил Шартелль.
- Я приехал в 1934 году. Меня отправили на север помощником резидента.
Тогда все было по-другому. Я не говорю, что лучше, но по-другому. Мне
кажется, возможно, память подводит меня, что мои альбертийские друзья и я
неплохо проводили время. Мы много смеялись, развлекались, иногда вместе
выпивали, бывало, я сажал их в тюрьму на день или два. Иной раз и они
подкладывали мне свинью, но в целом мы ладили. Скажите мне, мистер Шартелль,
на чем основана ваша уверенность в том, что особые американские приемы
политической борьбы сгодятся и в Альбертии?
- Ничего особого в них нет. Это обычная политика.
- То есть она подходит и к Альбертии, и к Америке, и, допустим, к
Англии?
- Это теория, которая через шесть недель будет проверена на практике.
Тогда, возможно, я смогу дать вам более компетентный ответ.
Блэкуэлдер улыбнулся. Улыбнулся его личный адъютант. Улыбнулся и я. Сэр
Чарльз сложил подушечки пальцев, посмотрел в потолок.
- Мистер Шартелль, я пробыл здесь более тридцати лет. Я говорю на двух
диалектах, могу объясняться на арабском. Вот что я хочу сказать. Я провел с
этими людьми всю мою взрослую жизнь и все-таки не уверен, что знаю их. Я
даже не могу утверждать, что понял их образ мыслей.
- Сэр, - Шартелль обожал рассуждать о взаимоотношениях между людьми, -
вы себя недооцениваете. Я не сомневаюсь, что вы весьма проницательны и
сможете судить о человеке, поговорив с ним пятнадцать минут. Я не прав?
Блэкуэлдер рассмеялся.
- Я падок не лесть, мистер Шартелль.
- Я не льщу вам, сэр Чарльз. Отнюдь. Но хочу отметить, что вы очень
сблизились с альбертийцами. Прожив среди них более тридцати лет, вы поневоле
смотрите на мир их глазами. Окажись я на вашем месте и задаваясь вопросом, а
что думают альбертийцы, я бы спросил себя, что думаю я и что я бы подумал,
будучи альбертийцем. И одно переплетается с другим.
- Я, возможно, не смогу думать так же, как они.
- Но едва ли вы думаете так же, как большинство англичан. Во всяком
случае те, с кем я встречался, мыслят иначе.
- Ни рыба ни мясо, да? - сэр Чарльз в который уж раз улыбнулся. - Я
рассмотрю ваш тезис с точки зрения и альбертийца, и англичанина. Однако,
мистер Шартелль, ваша работа состоит в том, чтобы получить голоса для вождя
Акомоло. Чем вы заинтересуете среднего альбертийского избирателя? Откуда вам
известно, чего он хочет, как среагирует, какое влияние окажут на него
племенные узы и местные царьки?
Шартелль задумался.
- Я знаю только одно, сэр Чарльз: реакцию людей. Мне кажется, я знаю,
чего они хотят, так как верю, что каждый из нас жаждет одного или того же -
чтобы жизнь строилась на здравом смысле. Я готов поспорить на свою
репутацию, а создать ее мне стоило немалых трудов, что люди, поставленные
перед выбором, пойдут тем путем, который обещает им меньше страданий.
Большинство никогда не проголосует за личные ограничения. Возможно, этим все
и кончится, но голосовать за это не будут. Нет, они отдадут голоса тому
кандидату, который потребует от них меньших жертв - экономических,
социальных или моральных.
Блэкуэлдер кивнул.
- Интересно, - пробормотал он. - Прагматизм в чистом виде, - он встал.
Аудиенция окончилась. - Если в моих силах сделать ваше пребывание в
Альбертии более приятным, дайте мне знать, - он обошел стол, чтобы пожать
нам руки. - Я могу дать вам только один совет, господа. Не оставайтесь в
Альбертии надолго. Западная Африка, особенно Альбертия, проникает в кровь
человека. Климат здесь неважный, хотя на севере и получше, если дует
гарматан*. Прохладнее, знаете ли. Но что-то берет за душу и не отпускает.
Может, колдовские чары, а, Йан? - Дункан почтительно улыбнулся. - До
свидания, господа.
______________
* Гарматан - сухой восточный ветер на западном побережье Африки.
- До свидания, - ответили мы.
Сэр Чарльз Блэкуэлдер вернулся за стол и сел. У двери я оглянулся. Мне
показалось, что дел у него было немного.
В холле Дункан предложил нам сигареты. Мы закурили.
- Давно я не видел его таким разговорчивым. Я рад, что вы смогли
заглянуть к нам, хотя мистер Апшоу все время молчал.
- Он уважает старших, - вступился за меня Шартелль.
- Вы хотите поехать домой или позволите пригласить вас на чашку чая?
Шартелль посмотрел на часы.
- У нас назначена встреча на половину двенадцатого. Мы выпьем чай в
другой раз.
Дункан проводил нас к "роллс-ройсу", шофер ждал у открытой дверцы. Мы
попрощались и пожали Дункану руку. Залезли в кабину, шофер захлопнул дверцу,
обежал машину, сел за руль. На обратном пути Шартелль, как обычно,
пристально наблюдал за уличной жизнью.
- Мне нужно прогуляться по городу, Пити, принюхаться. В доме многое
выглядит не так. Надо пообщаться с ними поближе, понять, чем они дышат.
- Так пообщайтесь после ленча. Я все равно буду писать.
- Наверное, так я и сделаю.
- Интересно, почему Декко решил заехать к нам?
- Может, он хочет, чтобы мы его подбодрили. Убедили, что вся борьба еще
впереди.
- Не останется ли он на ленч?
Шартелль хмыкнул.
- Едва ли.
- Пожалуй, вы правы.
Хотя мы вернулись в четверть двенадцатого, вождь Декко уже ждал нас,
удобно устроившись в кресле с бокалом сока в руке. Он приехал в новом
наряде. На этот раз ordana была оранжевая, с белой вышивкой.
Шартелль, как мне показалось, с сожалением проводил "роллс" глазами.
- Как хорошо они все обставили, а, Пити? Вы и я идем по длинной-длинной
комнате к милому старичку за роскошным столом. А этот личный адъютант,
выкрикивающий наши имена, словно мы - сенаторы. Небось, его слышали в
соседнем округе. Мне это понравилось. Клянусь Богом, понравилось.
- Не хватало только музыки.
- Да, небольшого духового оркестра, играющего бравурный марш.
Декко встал, когда мы вошли в гостиную, тепло улыбнулся.
- Я приехал раньше, а вы - вовремя. Это хорошо. Как сэр Чарльз?
- Он хорошо выглядел, вождь, - ответил Шартелль.
- Как, по его мнению, завершатся выборы? Он не сказал, кто победит?
- Он спрашивал нас больше, чем мы его. Кажется, он никому не отдает
предпочтения.
Декко кивнул.
- Я говорил с вождем Дженаро после того, как он уехал от вас. Как я
понял, вам нужны два вертолета, чтобы Лидер и я могли чаще выступать в
городах и деревнях.
- И порознь, - добавил Шартелль. - Вы боретесь за кресло премьера
Западной провинции. Если вождь Акомоло отправится в столицу и станет
премьером Альбертии, он должен иметь на западе крепкий тыл.
Декко вопросительно посмотрел на Шартелля.
- Так вы полагаете, что мне не стоит выезжать за пределы Западной
провинции?
- Нет. Я не хочу льстить вам, вождь, и ничем не умаляю достоинство
вождя Акомоло, но у вас чертовски выигрышная внешность, которая послужит
всей кампании. Я хочу, чтобы вы выступали как можно чаще. Двенадцать,
пятнадцать раз в день, - он улыбнулся альбертийцу. - Я думаю, вы выдержите
такую нагрузку в течение шести недель?
- Вот насчет речей... - начал Декко.
- Пит?
- Завтра вы получите основную речь. Она будет написана специально для
вас, в соответствии с вашей манерой говорить и держаться перед аудиторией.
Если читать ее целиком, у вас уйдет час. Но она будет состоять из отдельных
блоков, на пять, пятнадцать или тридцать минут. Чаще всего вам придется
выступать с пяти - и пятнадцатиминутными блоками.
- Пожалуй, что так.
- После того, как вы прочитаете речь несколько раз, она станет вашей
речью. Вы запомните ее подсознательно, не замечая этого, но скоро у вас
отпадет необходимость заглядывать в текст. Вы также обнаружите фразы,
которые особенно близки не только вам, но и слушателям. После этого вы
начнете вносить в нее коррективы в соответствии с особенностями аудитории,
перед которой будете выступать. Мне кажется, вы тонко чувствуете настроение
слушателей, поэтому вы будете постоянно видоизменять ее. Однако, речь всегда
будет с вами, если вы вдруг окажетесь на чужой территории или вам придется
выступать на официальном приеме.
- Он профессионал, вождь, - подал голос Шартелль.
- Получается, что вы долго работали над ней, мистер Апшоу?
- Разумеется, вождь, - солгал я.
- Предвыборная кампания начинается в понедельник, - продолжил Декко. -
Я хотел бы поговорить с вами о ней. Как вы понимаете, ее исход имеет
первостепенное значение.
- Мы ни на секунду не забываем об этом, - заверил его Шартелль. - Я
думаю, что вы и вождь Акомоло должны все свое внимание уделить выступлениям.
Детали, механику предвыборной кампании следует оставить нам. Для этого нас и
наняли. А в лице вождя Дженаро и доктора мы приобрели незаменимых
помощников.
Вождь Декко ответил долгим взглядом.
- Вы умеете убеждать, мистер Шартелль. Редко кому я могу доверять
полностью. А вам я верю. И мистеру Апшоу, - вежливо добавил он.
- Я не сомневаюсь, что мы оправдаем ваше доверие, вождь Декко. Мы
приехали сюда, чтобы помочь вам победить на выборах. Я думаю, шансы у нас
неплохие.
- Правда? А почему?
- Потому что мы принимаем определенные меры. Это элементы предвыборной
борьбы, и я бы хотел, чтобы вы почаще встречались с избирателями, давая им
возможность полюбоваться вами, а не волновались из-за того, что поручено
нам.
Декко кивнул. Он принял решение.
- Вы совершенно правы, - вождь встал. Я предложил ему остаться на ленч.
Он отказался, на мой взгляд, с излишней поспешностью.
- Утром мы передадим вам основную речь, - пообещал я ему. - Вы также
получите десяти - и пятнадцатиминутные речи по каждому из главных пунктов
программы. Я думаю, они будут готовы к субботе.
Декко попрощался с нами и направился к машине. Шартелль вздохнул и
откинулся на спинку.
- Возможно, Пити, я становлюсь алкоголиком, но сейчас мне более всего
хочется джина с тоником. Вы крикнете?
Я крикнул, и из глубины кухни до нас донеслось "Са!" Самюэля. Затем
возник и он сам, получил заказ, скрылся на кухне, принес нам запотевшие
бокалы.
- Я думаю, надо пригласить к чаю Джимми Дженаро и дока Диокаду, -
Шартелль пригубил бокал. - Пора начинать.
- Трудиться за наших соперников?
- Да.
- Мы еще не позвонили Даффи насчет значков, - напомнил я.
- Изготовить такое количество не так-то легко.
- Это его заботы. В Лондоне попрохладнее.
- Пожалуй, я позвоню сам. У меня есть идея.
Он снял трубку, подождал, пока ему ответит телефонист.
- Добрый вечер, сэр, говорит мистер Шартелль... Это хорошо... А как
ваша семья?.. Прекрасно... Да, и в моей семье все в порядке... А теперь я
хотел бы поговорить с Лондоном, в Англии... Как по-вашему, вы сможете мне
помочь?.. О, да вы просто мастер своего дела... Держу пари, вам не одну
сотню раз приходилось соединять местных абонентов с другими странами... Я
хочу позвонить мистеру Падрейку Даффи вот по этому номеру, - Шартелль
продиктовал номер. - Как вас зовут?.. Хорошо, мистер Оджара. Вы сразу же
соедините нас? Прекрасно. А до того я хотел бы поговорить с местным
абонентом... Хорошо? Изумительно, - он дал телефонисту номер Дженаро и
договорился с тем о встрече в пять вечера. Дженаро пообещал, что сам найдет
Диокаду. Шартелль положил трубку, повернулся ко мне, усмехнулся. - Когда я
познакомлюсь со всеми телефонистами Альбертии, нас будут обслуживать по
высшему разряду.
- Я вам верю. Но прежде чем Даффи выйдет на связь, я хочу подбросить
вам одну идейку.
- Хорошую?
- Значков, пожалуй, недостаточно. Нужно что-то еще, полезное, но
дешевое.
Шартелль кивнул.
- Расчески не пойдут, у них короткие волосы. Так что вы придумали?
- Пластиковые бумажники с посланием кандидата на лицевой стороне,
тисненым золотом.
- Неплохо... но зачем?
- Самюэль показывал мне сегодня свои рекомендательные письма. Но ему
негде их хранить, кроме как в жестяной коробке. А ведь документы есть у
всех - водительское удостоверение, расписка в уплате налогов, те же
рекомендательные письма. Бумажники наши будут весьма кстати.
- Сколько, Пит?
- Наверное, не так много, как значков.
- Точно. Вроде премии за хорошую работу.
- Именно.
- Так сколько?
- Миллион? Они стоят два-три цента.
- А сколько они весят?
- Унцию*.
______________
* Унция (тройская и аптекарская) - 31,1 г.
- Миллион унций, - Шартелль на мгновение взглянул в потолок. - Хорошо.
Пойдет.
- Телефон зазвонил минут через пять. Шартелль подождал, пока
телефонисты наговорятся между собой.
- Большое вам спасибо, - поблагодарил он мистера Оджару, прежде чем
обратиться к Даффи. - Это ты, Поросенок... Да, слышу тебя прекрасно... Да,
все нормально... Теперь слушай, Поросенок, нам нужны кое-какие товары. Ты
взял карандаш? Чудесно. Десять ярдов тонкой шерстяной ткани в полоску нужно
отправить портному Дженаро в Лондоне. Закажи эту ткань на фабрике в
Алабаме, - он продиктовал адрес. - Нет, еще не все, Поросенок. Мне нужны
девяносто четыре тонны значков и тридцать одна тонна пластиковых бумажников
с золотым тиснением, - он одернул трубку от уха. Даже в другом конце комнаты
я услышал возмущенное кудахтанье.
- Поросенок, я полагаю, ты достанешь их в Штатах... И пусть твой
художник придумает, как разрисовать значки. Молодежная расцветка, от которой
рябит в глазах, мне не нужна. Значки должны быть агрессивными, готовыми
прыгнуть на противника... Фраза - "Я за Ако"... Ему не нравится, Пит.
- Скажите, что ее придумал сам Лидер.
- Старина Акомоло сам придумал ее. Послушай, Поросенок, мне она
нравится, вождю Акомоло - нравится, Питу - нравится. Я хочу, чтобы на значке
нашлось место и символике партии. Да, лопата и мотыга... Ну, если ты не
сможешь добыть их в Англии, я скажу тебе, что надо делать. Сажай своего
художника в самолет до Нью-Йорка. Два миллиона он закажет в Рочестере,
один - в Питтсбурге, еще два - в Лос-Анджелесе. Вывозить начнем из
Лос-Анджелеса. Полиграфисты там порасторопнее. Значки мне нужны в конце
следующей недели. И пусть твой художник всем говорит, что Клинт Шартелль не
купит у них ни одного значка, если они задержат отправку хотя бы на день.
Слышишь, Поросенок? Теперь насчет пластиковых бумажников... Ладно. Разберись
с ними сам... Все идет как по маслу, Поросенок. Мы ходим в гости, Пит пишет
речи, и все счастливы... Ты узнал, кого прислал "Ренесслейр"? Хорошо,
значит, мы получим его сегодня... Да, все отлично. Мы свяжемся с тобой, если
возникнет необходимость. До свидания, Поросенок, - не успел он положить
трубку, как вновь зазвонил телефон. - Все прекрасно, мистер Оджара. Я оценил
ваше мастерство... Я бы сказал, что вы - лучший телефонист, с кем мне
приходилось иметь дело... Еще раз благодарю вас.
После ленча нам подали жареную печень с картофелем, брюссельскую
капусту и пудинг, от которого мы с Шартеллем отказались, я собрал бумаги
доктора Диокаду, взял портативную пишущую машинку и ушел в спальню с
отдельным входом. Вновь перечитал все документы, прошелся по пунктам
программы, выискивая наиважнейший, наиболее интересный, привлекательный для
избирателей, с которого журналист начал бы свою статью. Сделав выбор, я
напечатал две странички квитэссенции речи, сухо, сжато, в стиле АП*. Эти
странички составляли скелет речи, а также могли послужить сообщением для
прессы после первого публичного выступления вождя Акомоло.
______________
* АП - Ассошейтед Пресс, информационное агентство.
Я представил себе, как говорит вождь, как строит фразы, что выделяет,
его любимые согласные звуки. Очень хорошо он произносит букву "п", и я решил
почаще использовать слова, в которые она входит: партия, перспектива,
прогресс, перестройка, пламенный, практически, первостепенный.
Ему также нравились короткие предложения. Я подумал, что и мне следует
придерживаться того же правила. От пяти до одиннадцати слов в каждом
предложении, не больше. Так как излагал Акомоло свои мысли в несколько
педантичной манере, ему приходилось пользоваться словами, которые могли
сказать больше, чем говоривший.
Сосредоточившись на образе вождя Акомоло, я сел за пишущую машинку.
Поработал два часа, затем встал, пошел на кухню за кофе. По пути назад я
заметил записку Шартелля: "Я в городе. Вернусь в 4.30 или 5".
Я вновь сел за машинку. Речь писалась легко, и у меня в ушах звучал
голос Акомоло. Это помогало. Я напечатал двадцать страниц за пять часов. Еще
полчаса я редактировал текст. С готовой речью я вернулся в гостиную.
Шартелль сидел, вытянув ноги, с высоким бокалом в руке.
- Как город? - спросил я.
- Стоит.
- Что вы пьете?
- Чай со льдом. Я заглянул в наш единственный супермаркет и купил пачку
растворимого чая, - он поднял руку, предупреждая мой вопрос. - Не
волнуйтесь, юноша, я сохранил верность фирме. Я купил марку, которую она
рекламирует. Затем приобрел у уличной торговки свежей мяты, проскользнул на
кухню, пока Самюэль почивал после ленча, и налил полный кувшин. Хотите
бокал?
- Я налью сам. Куда вы его поставили?
- Присядьте, юноша, отдохните. Я слышал стук машинки и не стал вас
отрывать, - Шартелль прошел на кухню и принес бокал чая. - С мятой.
Я попробовал.
- Неплохо. Вы хотите прочесть? - Я протянул ему сообщение для прессы и
Речь.
Я не встречал человека, читающего так же быстро, как Шартелль, хотя
некоторые мои знакомые осиливали три, а то и четыре страницы в минуту. Я
написал двадцать страниц. На их чтение вслух в нормальном темпе ушло бы
пятьдесят минут. Вождь Акомоло с его размеренной манерой прочитал бы ее за
час с небольшим. Шартелль уложился в три минуты. Отложив последний лист, он
восхищенно покачал головой.
- Вы прекрасный писатель, Пит. Я таки слышал "п" нашего дорогого вождя.
И начало очень хорошее.
- А что вы скажете о сельскохозяйственном разделе?
- План прямых дотаций изложен у вас гораздо четче, чем в бумагах дока
Диокаду. Вы написали столь ясно и просто, что его может понять каждый, кто
знает английский язык. Чертовски хорошая Речь, Пит. Одна из лучших, что мне
приходилось читать.
- Благодарю. А где вы научились так быстро читать?
- Когда я жил еще с отцом, он довольно пристально следил за биржей.
Подписывался на все газеты и журналы с финансовыми страницами: "Уолл-стрит
Джорнэл", "Джорнэл оф Коммерс", "Баррон'с", "Нью-Йорк таймс", "Чикаго
трибюн" и так далее. Моя работа состояла в том, чтобы прочитать эти страницы
и вырезать то, что могло представить интерес. Но я не успевал их прочесть. И
тут мне попалось на глаза объявление: "Как научиться читать быстрее и лучше
за десять уроков". Я подписался на полный курс и в результате мог одолеть
"Таймс" за десять минут. На ней я практиковался, прочитывая практически
каждое слово.
- И понимали смысл?
- Сначала не очень, но постепенно дело шло все лучше и лучше. А теперь
никаких проблем.
- Как же вы это делаете?
- Все очень просто. Вы начинаете читать вниз по диагонали, слева
направо, и скоро вам удается охватить взглядом всю страницу. Иногда это
весьма удобно, если, к примеру, нужно познакомиться с планом предвыборной
кампании соперника, пока их везут в лифте из штаб-квартиры на пятнадцатом
этаже к копировальным машинам на четвертом.
- Могу представить.
С привычным визгом тормозов у крыльца остановился "ягуар ХК-Е". На
левом сиденье стояла сумка с клюшками для гольфа. Дженаро, в ветровке с
глубокими вырезами под рукавами, чтобы не мешала замаху, в тонкой зеленой
водолазке и брюках из плотной хлопчатобумажной ткани, взлетел по ступенькам,
скинул на крыльце ботинки с шипами и вошел в гостиную. Его лицо сияло.
- Тридцать два удара на девять лунок!
- Неплохой результат, - похвалил я его.
- Тридцать один - рекорд клуба. На днях я его побью.
- По-моему, вам жарко, Дженаро, - заметил Шартелль. - Снимите ветровку
и дайте ее мне.
- Благодарю, - Дженаро отдал ветровку Шартеллю, тот прошел в столовую и
повесил ее на спинку стула.
- Я опять к чаю?
- Да, Самюэль уже возится на кухне, - ответил Шартелль.
- Если вы сможете уговорить его принести мне холодного пива, я дам вам
полный отчет о проделанной работе.
Самюэль принес чай. Шартелль, с извиняющейся ноткой в голосе, попросил
бутылку холодного пива для вождя Дженаро.
- Да, са, - без энтузиазма ответил Самюэль.
Отхлебнув пива, Дженаро удовлетворенно выдохнул, рыгнул и вытер рот
тыльной стороной ладони.
- Диокаду приедет с минуты на минуту. Как обычно, ему нужно захватить с
собой какие-то бумаги. Но я могу начать и без него, - он достал из кармана
брюк маленькую записную книжицу.
- Первое, веера. Я провел час с министром экономического развития и его
постоянным секретарем. Пятнадцать минут ушло на то, чтобы они прониклись
идеей. Еще сорок пять я убеждал министра, что в его родной деревне
невозможно изготовить столько вееров. Заказы уже распределены и будут готовы
в конце следующей недели.
- Хорошо, - кивнул Шартелль.
- Второе - распространение. Я весь вечер просидел в штаб-квартире
партии и набросал планы распространения вееров и значков. Это довольно
сложно, и мне не хотелось бы вдаваться в подробности. Но я гарантирую, что
готовые изделия залеживаться не будут. В некоторые места мы будем возить их
на грузовиках, в другие - доставлять самолетом. У нас есть "дакота", один из
старых "С-47". Он может приземлиться где угодно, да еще перевезти группу
активистов.
- Третье - вертолеты. Оба будут у нас в воскресенье вечером. Эта
чертова нефтяная компания воображает, что получит права на разведку полезных
ископаемых по всей стране, если Лидер уедет в столицу. Я обещал им все,
кроме денег, а последнего им и не надо. Два пилота, один из Южной Африки,
второй из Америки. Я думаю, с южноафриканцем полетит Декко, чтобы тот дважды
подумал, прежде чем проехаться по поводу черных.
- Правильно. Какие вертолеты?
- Большие. "Сикорски С-55". Рассчитаны на восемь человек, не считая
пилота. Должно быть по два пилота, но новых нам не найти. У меня есть список
заправочных станций компании. Мы можем ими пользоваться, но за горючее
придется платить. Я согласился.
- Просто отлично, - улыбка Шартелля становилась все шире.
- А что, по-вашему, я делал? Упражнялся на поле для гольфа?
- Продолжайте, Джимми, вы просто молодец.
- Газета. Я поговорил с парнем, который работал в "Нью-Мексикэн" в
Санта Фе. Он загорелся, но требует денег. Мы сошлись на пятидесяти фунтах в
неделю, хотя могу поклясться, что он никогда не получал больше десяти.
- Он чувствует, что деваться нам некуда.
- Возможно, но он рад помочь. Он сам наберет сотрудников, договорится с
типографией, а распространять газету мы будем через штаб-квартиру.
Бесплатно, да?
- Совершенно верно, - кивнул Шартелль.
- Может, он еще и пишет? - спросил я.
- Он утверждает, что да. Рвется дать разоблачительные материалы о
севере и старике Алхейджи, как называет его Клинт.
Шартелль встал и заходил по комнате.
- Кто будет давать ему материалы по программе партии? - спросил он
Дженаро.
- Я. Все, что будет касаться выступлений Лидера и Декко, а также
сообщения для прессы пойдут в набор в первую очередь.
- И вы решили вопрос с распространением газеты?
- Да.
- Как вы собираетесь назвать газету?
- "Голос народа". Это его идея, - ответил Дженаро.
- Наверное, он все-таки не умеет писать, - вздохнул я.
- Пойдет, - вынес решение Шартелль.
- И последнее, барабаны. Их взял на себя Диокаду. Он будет с минуты на
минуту.
Диокаду появился пять минут спустя, как всегда с ворохом бумаг.
- Чаю? - предложил Шартелль.
- С удовольствием.
Я налил ему чашку чаю.
- Джимми рассказал нам о том, что сделано, док, и я чувствую, что мы
взяли нужный темп, - Шартелль раскурил сигару.
Диокаду выпил чай, поставил блюдце с чашкой на стол, вытащил из-под
бумаг блокнот, нашел нужную страницу и посмотрел на нас.
- Мне начать с барабанов или с деятелей искусства?
мне, соответственно, досталось стоящее справа. Сэр Чарльз восседал на стуле
с высокой спинкой и улыбался нам. Его лицо, особенно у глаз и краешков рта,
испещряли морщинки. Седые волосы он зачесывал на одну сторону, чтобы
прикрыть уже заметную плешь.
Он был в белом костюме и белой же рубашке с зеленым галстуком. На левой
руке сверкал перстень с печаткой.
- Как я понимаю, господа, в Альбертию вас привела политика.
- Совершенно верно, сэр, - ответил Шартелль.
- Сначала мне показалось странным, что вождь Акомоло выбрал
американское агентство. Но, обдумав его решение, я пришел к выводу, что
иного быть не могло. Ни при каких обстоятельствах. Он ненавидит нас, знаете
ли. О, не отдельных индивидуумов, но нацию в целом. Этот человек на дух не
переносит ничего английского. Как вы с ним поладили?
- Пока у нас все хорошо, - ответил Шартелль. Я решил не раскрывать рта
без надобности.
- Вы специалист по предвыборным кампаниям, мистер Шартелль, не так ли?
- Этим я зарабатываю на жизнь.
- А вы сотрудник рекламного агентства, мистер Апшоу?
- Да.
- Значит, в ближайшие шесть недель у вас будет много забот. Я, конечно,
не могу предсказать, кто победит, да мне кажется, что это и не важно.
- Для победителя и проигравших это очень важно, - возразил Шартелль.
- Для них, несомненно, но не для Альбертии, страны, получающей
независимость. Само провозглашение независимости пройдет без особой помпы. С
минимумом церемоний. Страна станет свободной через три дня после завершения
подсчета голосов и объявления победителя или победившей коалиции. Затем ему
передадут бразды правления государством. Я уеду домой раньше. И сомневаюсь,
что вернусь, чтобы увидеть, как это будет происходить. Хотя и хотел бы.
- Давно вы в Альбертии, сэр Чарльз? - спросил Шартелль.
- Я приехал в 1934 году. Меня отправили на север помощником резидента.
Тогда все было по-другому. Я не говорю, что лучше, но по-другому. Мне
кажется, возможно, память подводит меня, что мои альбертийские друзья и я
неплохо проводили время. Мы много смеялись, развлекались, иногда вместе
выпивали, бывало, я сажал их в тюрьму на день или два. Иной раз и они
подкладывали мне свинью, но в целом мы ладили. Скажите мне, мистер Шартелль,
на чем основана ваша уверенность в том, что особые американские приемы
политической борьбы сгодятся и в Альбертии?
- Ничего особого в них нет. Это обычная политика.
- То есть она подходит и к Альбертии, и к Америке, и, допустим, к
Англии?
- Это теория, которая через шесть недель будет проверена на практике.
Тогда, возможно, я смогу дать вам более компетентный ответ.
Блэкуэлдер улыбнулся. Улыбнулся его личный адъютант. Улыбнулся и я. Сэр
Чарльз сложил подушечки пальцев, посмотрел в потолок.
- Мистер Шартелль, я пробыл здесь более тридцати лет. Я говорю на двух
диалектах, могу объясняться на арабском. Вот что я хочу сказать. Я провел с
этими людьми всю мою взрослую жизнь и все-таки не уверен, что знаю их. Я
даже не могу утверждать, что понял их образ мыслей.
- Сэр, - Шартелль обожал рассуждать о взаимоотношениях между людьми, -
вы себя недооцениваете. Я не сомневаюсь, что вы весьма проницательны и
сможете судить о человеке, поговорив с ним пятнадцать минут. Я не прав?
Блэкуэлдер рассмеялся.
- Я падок не лесть, мистер Шартелль.
- Я не льщу вам, сэр Чарльз. Отнюдь. Но хочу отметить, что вы очень
сблизились с альбертийцами. Прожив среди них более тридцати лет, вы поневоле
смотрите на мир их глазами. Окажись я на вашем месте и задаваясь вопросом, а
что думают альбертийцы, я бы спросил себя, что думаю я и что я бы подумал,
будучи альбертийцем. И одно переплетается с другим.
- Я, возможно, не смогу думать так же, как они.
- Но едва ли вы думаете так же, как большинство англичан. Во всяком
случае те, с кем я встречался, мыслят иначе.
- Ни рыба ни мясо, да? - сэр Чарльз в который уж раз улыбнулся. - Я
рассмотрю ваш тезис с точки зрения и альбертийца, и англичанина. Однако,
мистер Шартелль, ваша работа состоит в том, чтобы получить голоса для вождя
Акомоло. Чем вы заинтересуете среднего альбертийского избирателя? Откуда вам
известно, чего он хочет, как среагирует, какое влияние окажут на него
племенные узы и местные царьки?
Шартелль задумался.
- Я знаю только одно, сэр Чарльз: реакцию людей. Мне кажется, я знаю,
чего они хотят, так как верю, что каждый из нас жаждет одного или того же -
чтобы жизнь строилась на здравом смысле. Я готов поспорить на свою
репутацию, а создать ее мне стоило немалых трудов, что люди, поставленные
перед выбором, пойдут тем путем, который обещает им меньше страданий.
Большинство никогда не проголосует за личные ограничения. Возможно, этим все
и кончится, но голосовать за это не будут. Нет, они отдадут голоса тому
кандидату, который потребует от них меньших жертв - экономических,
социальных или моральных.
Блэкуэлдер кивнул.
- Интересно, - пробормотал он. - Прагматизм в чистом виде, - он встал.
Аудиенция окончилась. - Если в моих силах сделать ваше пребывание в
Альбертии более приятным, дайте мне знать, - он обошел стол, чтобы пожать
нам руки. - Я могу дать вам только один совет, господа. Не оставайтесь в
Альбертии надолго. Западная Африка, особенно Альбертия, проникает в кровь
человека. Климат здесь неважный, хотя на севере и получше, если дует
гарматан*. Прохладнее, знаете ли. Но что-то берет за душу и не отпускает.
Может, колдовские чары, а, Йан? - Дункан почтительно улыбнулся. - До
свидания, господа.
______________
* Гарматан - сухой восточный ветер на западном побережье Африки.
- До свидания, - ответили мы.
Сэр Чарльз Блэкуэлдер вернулся за стол и сел. У двери я оглянулся. Мне
показалось, что дел у него было немного.
В холле Дункан предложил нам сигареты. Мы закурили.
- Давно я не видел его таким разговорчивым. Я рад, что вы смогли
заглянуть к нам, хотя мистер Апшоу все время молчал.
- Он уважает старших, - вступился за меня Шартелль.
- Вы хотите поехать домой или позволите пригласить вас на чашку чая?
Шартелль посмотрел на часы.
- У нас назначена встреча на половину двенадцатого. Мы выпьем чай в
другой раз.
Дункан проводил нас к "роллс-ройсу", шофер ждал у открытой дверцы. Мы
попрощались и пожали Дункану руку. Залезли в кабину, шофер захлопнул дверцу,
обежал машину, сел за руль. На обратном пути Шартелль, как обычно,
пристально наблюдал за уличной жизнью.
- Мне нужно прогуляться по городу, Пити, принюхаться. В доме многое
выглядит не так. Надо пообщаться с ними поближе, понять, чем они дышат.
- Так пообщайтесь после ленча. Я все равно буду писать.
- Наверное, так я и сделаю.
- Интересно, почему Декко решил заехать к нам?
- Может, он хочет, чтобы мы его подбодрили. Убедили, что вся борьба еще
впереди.
- Не останется ли он на ленч?
Шартелль хмыкнул.
- Едва ли.
- Пожалуй, вы правы.
Хотя мы вернулись в четверть двенадцатого, вождь Декко уже ждал нас,
удобно устроившись в кресле с бокалом сока в руке. Он приехал в новом
наряде. На этот раз ordana была оранжевая, с белой вышивкой.
Шартелль, как мне показалось, с сожалением проводил "роллс" глазами.
- Как хорошо они все обставили, а, Пити? Вы и я идем по длинной-длинной
комнате к милому старичку за роскошным столом. А этот личный адъютант,
выкрикивающий наши имена, словно мы - сенаторы. Небось, его слышали в
соседнем округе. Мне это понравилось. Клянусь Богом, понравилось.
- Не хватало только музыки.
- Да, небольшого духового оркестра, играющего бравурный марш.
Декко встал, когда мы вошли в гостиную, тепло улыбнулся.
- Я приехал раньше, а вы - вовремя. Это хорошо. Как сэр Чарльз?
- Он хорошо выглядел, вождь, - ответил Шартелль.
- Как, по его мнению, завершатся выборы? Он не сказал, кто победит?
- Он спрашивал нас больше, чем мы его. Кажется, он никому не отдает
предпочтения.
Декко кивнул.
- Я говорил с вождем Дженаро после того, как он уехал от вас. Как я
понял, вам нужны два вертолета, чтобы Лидер и я могли чаще выступать в
городах и деревнях.
- И порознь, - добавил Шартелль. - Вы боретесь за кресло премьера
Западной провинции. Если вождь Акомоло отправится в столицу и станет
премьером Альбертии, он должен иметь на западе крепкий тыл.
Декко вопросительно посмотрел на Шартелля.
- Так вы полагаете, что мне не стоит выезжать за пределы Западной
провинции?
- Нет. Я не хочу льстить вам, вождь, и ничем не умаляю достоинство
вождя Акомоло, но у вас чертовски выигрышная внешность, которая послужит
всей кампании. Я хочу, чтобы вы выступали как можно чаще. Двенадцать,
пятнадцать раз в день, - он улыбнулся альбертийцу. - Я думаю, вы выдержите
такую нагрузку в течение шести недель?
- Вот насчет речей... - начал Декко.
- Пит?
- Завтра вы получите основную речь. Она будет написана специально для
вас, в соответствии с вашей манерой говорить и держаться перед аудиторией.
Если читать ее целиком, у вас уйдет час. Но она будет состоять из отдельных
блоков, на пять, пятнадцать или тридцать минут. Чаще всего вам придется
выступать с пяти - и пятнадцатиминутными блоками.
- Пожалуй, что так.
- После того, как вы прочитаете речь несколько раз, она станет вашей
речью. Вы запомните ее подсознательно, не замечая этого, но скоро у вас
отпадет необходимость заглядывать в текст. Вы также обнаружите фразы,
которые особенно близки не только вам, но и слушателям. После этого вы
начнете вносить в нее коррективы в соответствии с особенностями аудитории,
перед которой будете выступать. Мне кажется, вы тонко чувствуете настроение
слушателей, поэтому вы будете постоянно видоизменять ее. Однако, речь всегда
будет с вами, если вы вдруг окажетесь на чужой территории или вам придется
выступать на официальном приеме.
- Он профессионал, вождь, - подал голос Шартелль.
- Получается, что вы долго работали над ней, мистер Апшоу?
- Разумеется, вождь, - солгал я.
- Предвыборная кампания начинается в понедельник, - продолжил Декко. -
Я хотел бы поговорить с вами о ней. Как вы понимаете, ее исход имеет
первостепенное значение.
- Мы ни на секунду не забываем об этом, - заверил его Шартелль. - Я
думаю, что вы и вождь Акомоло должны все свое внимание уделить выступлениям.
Детали, механику предвыборной кампании следует оставить нам. Для этого нас и
наняли. А в лице вождя Дженаро и доктора мы приобрели незаменимых
помощников.
Вождь Декко ответил долгим взглядом.
- Вы умеете убеждать, мистер Шартелль. Редко кому я могу доверять
полностью. А вам я верю. И мистеру Апшоу, - вежливо добавил он.
- Я не сомневаюсь, что мы оправдаем ваше доверие, вождь Декко. Мы
приехали сюда, чтобы помочь вам победить на выборах. Я думаю, шансы у нас
неплохие.
- Правда? А почему?
- Потому что мы принимаем определенные меры. Это элементы предвыборной
борьбы, и я бы хотел, чтобы вы почаще встречались с избирателями, давая им
возможность полюбоваться вами, а не волновались из-за того, что поручено
нам.
Декко кивнул. Он принял решение.
- Вы совершенно правы, - вождь встал. Я предложил ему остаться на ленч.
Он отказался, на мой взгляд, с излишней поспешностью.
- Утром мы передадим вам основную речь, - пообещал я ему. - Вы также
получите десяти - и пятнадцатиминутные речи по каждому из главных пунктов
программы. Я думаю, они будут готовы к субботе.
Декко попрощался с нами и направился к машине. Шартелль вздохнул и
откинулся на спинку.
- Возможно, Пити, я становлюсь алкоголиком, но сейчас мне более всего
хочется джина с тоником. Вы крикнете?
Я крикнул, и из глубины кухни до нас донеслось "Са!" Самюэля. Затем
возник и он сам, получил заказ, скрылся на кухне, принес нам запотевшие
бокалы.
- Я думаю, надо пригласить к чаю Джимми Дженаро и дока Диокаду, -
Шартелль пригубил бокал. - Пора начинать.
- Трудиться за наших соперников?
- Да.
- Мы еще не позвонили Даффи насчет значков, - напомнил я.
- Изготовить такое количество не так-то легко.
- Это его заботы. В Лондоне попрохладнее.
- Пожалуй, я позвоню сам. У меня есть идея.
Он снял трубку, подождал, пока ему ответит телефонист.
- Добрый вечер, сэр, говорит мистер Шартелль... Это хорошо... А как
ваша семья?.. Прекрасно... Да, и в моей семье все в порядке... А теперь я
хотел бы поговорить с Лондоном, в Англии... Как по-вашему, вы сможете мне
помочь?.. О, да вы просто мастер своего дела... Держу пари, вам не одну
сотню раз приходилось соединять местных абонентов с другими странами... Я
хочу позвонить мистеру Падрейку Даффи вот по этому номеру, - Шартелль
продиктовал номер. - Как вас зовут?.. Хорошо, мистер Оджара. Вы сразу же
соедините нас? Прекрасно. А до того я хотел бы поговорить с местным
абонентом... Хорошо? Изумительно, - он дал телефонисту номер Дженаро и
договорился с тем о встрече в пять вечера. Дженаро пообещал, что сам найдет
Диокаду. Шартелль положил трубку, повернулся ко мне, усмехнулся. - Когда я
познакомлюсь со всеми телефонистами Альбертии, нас будут обслуживать по
высшему разряду.
- Я вам верю. Но прежде чем Даффи выйдет на связь, я хочу подбросить
вам одну идейку.
- Хорошую?
- Значков, пожалуй, недостаточно. Нужно что-то еще, полезное, но
дешевое.
Шартелль кивнул.
- Расчески не пойдут, у них короткие волосы. Так что вы придумали?
- Пластиковые бумажники с посланием кандидата на лицевой стороне,
тисненым золотом.
- Неплохо... но зачем?
- Самюэль показывал мне сегодня свои рекомендательные письма. Но ему
негде их хранить, кроме как в жестяной коробке. А ведь документы есть у
всех - водительское удостоверение, расписка в уплате налогов, те же
рекомендательные письма. Бумажники наши будут весьма кстати.
- Сколько, Пит?
- Наверное, не так много, как значков.
- Точно. Вроде премии за хорошую работу.
- Именно.
- Так сколько?
- Миллион? Они стоят два-три цента.
- А сколько они весят?
- Унцию*.
______________
* Унция (тройская и аптекарская) - 31,1 г.
- Миллион унций, - Шартелль на мгновение взглянул в потолок. - Хорошо.
Пойдет.
- Телефон зазвонил минут через пять. Шартелль подождал, пока
телефонисты наговорятся между собой.
- Большое вам спасибо, - поблагодарил он мистера Оджару, прежде чем
обратиться к Даффи. - Это ты, Поросенок... Да, слышу тебя прекрасно... Да,
все нормально... Теперь слушай, Поросенок, нам нужны кое-какие товары. Ты
взял карандаш? Чудесно. Десять ярдов тонкой шерстяной ткани в полоску нужно
отправить портному Дженаро в Лондоне. Закажи эту ткань на фабрике в
Алабаме, - он продиктовал адрес. - Нет, еще не все, Поросенок. Мне нужны
девяносто четыре тонны значков и тридцать одна тонна пластиковых бумажников
с золотым тиснением, - он одернул трубку от уха. Даже в другом конце комнаты
я услышал возмущенное кудахтанье.
- Поросенок, я полагаю, ты достанешь их в Штатах... И пусть твой
художник придумает, как разрисовать значки. Молодежная расцветка, от которой
рябит в глазах, мне не нужна. Значки должны быть агрессивными, готовыми
прыгнуть на противника... Фраза - "Я за Ако"... Ему не нравится, Пит.
- Скажите, что ее придумал сам Лидер.
- Старина Акомоло сам придумал ее. Послушай, Поросенок, мне она
нравится, вождю Акомоло - нравится, Питу - нравится. Я хочу, чтобы на значке
нашлось место и символике партии. Да, лопата и мотыга... Ну, если ты не
сможешь добыть их в Англии, я скажу тебе, что надо делать. Сажай своего
художника в самолет до Нью-Йорка. Два миллиона он закажет в Рочестере,
один - в Питтсбурге, еще два - в Лос-Анджелесе. Вывозить начнем из
Лос-Анджелеса. Полиграфисты там порасторопнее. Значки мне нужны в конце
следующей недели. И пусть твой художник всем говорит, что Клинт Шартелль не
купит у них ни одного значка, если они задержат отправку хотя бы на день.
Слышишь, Поросенок? Теперь насчет пластиковых бумажников... Ладно. Разберись
с ними сам... Все идет как по маслу, Поросенок. Мы ходим в гости, Пит пишет
речи, и все счастливы... Ты узнал, кого прислал "Ренесслейр"? Хорошо,
значит, мы получим его сегодня... Да, все отлично. Мы свяжемся с тобой, если
возникнет необходимость. До свидания, Поросенок, - не успел он положить
трубку, как вновь зазвонил телефон. - Все прекрасно, мистер Оджара. Я оценил
ваше мастерство... Я бы сказал, что вы - лучший телефонист, с кем мне
приходилось иметь дело... Еще раз благодарю вас.
После ленча нам подали жареную печень с картофелем, брюссельскую
капусту и пудинг, от которого мы с Шартеллем отказались, я собрал бумаги
доктора Диокаду, взял портативную пишущую машинку и ушел в спальню с
отдельным входом. Вновь перечитал все документы, прошелся по пунктам
программы, выискивая наиважнейший, наиболее интересный, привлекательный для
избирателей, с которого журналист начал бы свою статью. Сделав выбор, я
напечатал две странички квитэссенции речи, сухо, сжато, в стиле АП*. Эти
странички составляли скелет речи, а также могли послужить сообщением для
прессы после первого публичного выступления вождя Акомоло.
______________
* АП - Ассошейтед Пресс, информационное агентство.
Я представил себе, как говорит вождь, как строит фразы, что выделяет,
его любимые согласные звуки. Очень хорошо он произносит букву "п", и я решил
почаще использовать слова, в которые она входит: партия, перспектива,
прогресс, перестройка, пламенный, практически, первостепенный.
Ему также нравились короткие предложения. Я подумал, что и мне следует
придерживаться того же правила. От пяти до одиннадцати слов в каждом
предложении, не больше. Так как излагал Акомоло свои мысли в несколько
педантичной манере, ему приходилось пользоваться словами, которые могли
сказать больше, чем говоривший.
Сосредоточившись на образе вождя Акомоло, я сел за пишущую машинку.
Поработал два часа, затем встал, пошел на кухню за кофе. По пути назад я
заметил записку Шартелля: "Я в городе. Вернусь в 4.30 или 5".
Я вновь сел за машинку. Речь писалась легко, и у меня в ушах звучал
голос Акомоло. Это помогало. Я напечатал двадцать страниц за пять часов. Еще
полчаса я редактировал текст. С готовой речью я вернулся в гостиную.
Шартелль сидел, вытянув ноги, с высоким бокалом в руке.
- Как город? - спросил я.
- Стоит.
- Что вы пьете?
- Чай со льдом. Я заглянул в наш единственный супермаркет и купил пачку
растворимого чая, - он поднял руку, предупреждая мой вопрос. - Не
волнуйтесь, юноша, я сохранил верность фирме. Я купил марку, которую она
рекламирует. Затем приобрел у уличной торговки свежей мяты, проскользнул на
кухню, пока Самюэль почивал после ленча, и налил полный кувшин. Хотите
бокал?
- Я налью сам. Куда вы его поставили?
- Присядьте, юноша, отдохните. Я слышал стук машинки и не стал вас
отрывать, - Шартелль прошел на кухню и принес бокал чая. - С мятой.
Я попробовал.
- Неплохо. Вы хотите прочесть? - Я протянул ему сообщение для прессы и
Речь.
Я не встречал человека, читающего так же быстро, как Шартелль, хотя
некоторые мои знакомые осиливали три, а то и четыре страницы в минуту. Я
написал двадцать страниц. На их чтение вслух в нормальном темпе ушло бы
пятьдесят минут. Вождь Акомоло с его размеренной манерой прочитал бы ее за
час с небольшим. Шартелль уложился в три минуты. Отложив последний лист, он
восхищенно покачал головой.
- Вы прекрасный писатель, Пит. Я таки слышал "п" нашего дорогого вождя.
И начало очень хорошее.
- А что вы скажете о сельскохозяйственном разделе?
- План прямых дотаций изложен у вас гораздо четче, чем в бумагах дока
Диокаду. Вы написали столь ясно и просто, что его может понять каждый, кто
знает английский язык. Чертовски хорошая Речь, Пит. Одна из лучших, что мне
приходилось читать.
- Благодарю. А где вы научились так быстро читать?
- Когда я жил еще с отцом, он довольно пристально следил за биржей.
Подписывался на все газеты и журналы с финансовыми страницами: "Уолл-стрит
Джорнэл", "Джорнэл оф Коммерс", "Баррон'с", "Нью-Йорк таймс", "Чикаго
трибюн" и так далее. Моя работа состояла в том, чтобы прочитать эти страницы
и вырезать то, что могло представить интерес. Но я не успевал их прочесть. И
тут мне попалось на глаза объявление: "Как научиться читать быстрее и лучше
за десять уроков". Я подписался на полный курс и в результате мог одолеть
"Таймс" за десять минут. На ней я практиковался, прочитывая практически
каждое слово.
- И понимали смысл?
- Сначала не очень, но постепенно дело шло все лучше и лучше. А теперь
никаких проблем.
- Как же вы это делаете?
- Все очень просто. Вы начинаете читать вниз по диагонали, слева
направо, и скоро вам удается охватить взглядом всю страницу. Иногда это
весьма удобно, если, к примеру, нужно познакомиться с планом предвыборной
кампании соперника, пока их везут в лифте из штаб-квартиры на пятнадцатом
этаже к копировальным машинам на четвертом.
- Могу представить.
С привычным визгом тормозов у крыльца остановился "ягуар ХК-Е". На
левом сиденье стояла сумка с клюшками для гольфа. Дженаро, в ветровке с
глубокими вырезами под рукавами, чтобы не мешала замаху, в тонкой зеленой
водолазке и брюках из плотной хлопчатобумажной ткани, взлетел по ступенькам,
скинул на крыльце ботинки с шипами и вошел в гостиную. Его лицо сияло.
- Тридцать два удара на девять лунок!
- Неплохой результат, - похвалил я его.
- Тридцать один - рекорд клуба. На днях я его побью.
- По-моему, вам жарко, Дженаро, - заметил Шартелль. - Снимите ветровку
и дайте ее мне.
- Благодарю, - Дженаро отдал ветровку Шартеллю, тот прошел в столовую и
повесил ее на спинку стула.
- Я опять к чаю?
- Да, Самюэль уже возится на кухне, - ответил Шартелль.
- Если вы сможете уговорить его принести мне холодного пива, я дам вам
полный отчет о проделанной работе.
Самюэль принес чай. Шартелль, с извиняющейся ноткой в голосе, попросил
бутылку холодного пива для вождя Дженаро.
- Да, са, - без энтузиазма ответил Самюэль.
Отхлебнув пива, Дженаро удовлетворенно выдохнул, рыгнул и вытер рот
тыльной стороной ладони.
- Диокаду приедет с минуты на минуту. Как обычно, ему нужно захватить с
собой какие-то бумаги. Но я могу начать и без него, - он достал из кармана
брюк маленькую записную книжицу.
- Первое, веера. Я провел час с министром экономического развития и его
постоянным секретарем. Пятнадцать минут ушло на то, чтобы они прониклись
идеей. Еще сорок пять я убеждал министра, что в его родной деревне
невозможно изготовить столько вееров. Заказы уже распределены и будут готовы
в конце следующей недели.
- Хорошо, - кивнул Шартелль.
- Второе - распространение. Я весь вечер просидел в штаб-квартире
партии и набросал планы распространения вееров и значков. Это довольно
сложно, и мне не хотелось бы вдаваться в подробности. Но я гарантирую, что
готовые изделия залеживаться не будут. В некоторые места мы будем возить их
на грузовиках, в другие - доставлять самолетом. У нас есть "дакота", один из
старых "С-47". Он может приземлиться где угодно, да еще перевезти группу
активистов.
- Третье - вертолеты. Оба будут у нас в воскресенье вечером. Эта
чертова нефтяная компания воображает, что получит права на разведку полезных
ископаемых по всей стране, если Лидер уедет в столицу. Я обещал им все,
кроме денег, а последнего им и не надо. Два пилота, один из Южной Африки,
второй из Америки. Я думаю, с южноафриканцем полетит Декко, чтобы тот дважды
подумал, прежде чем проехаться по поводу черных.
- Правильно. Какие вертолеты?
- Большие. "Сикорски С-55". Рассчитаны на восемь человек, не считая
пилота. Должно быть по два пилота, но новых нам не найти. У меня есть список
заправочных станций компании. Мы можем ими пользоваться, но за горючее
придется платить. Я согласился.
- Просто отлично, - улыбка Шартелля становилась все шире.
- А что, по-вашему, я делал? Упражнялся на поле для гольфа?
- Продолжайте, Джимми, вы просто молодец.
- Газета. Я поговорил с парнем, который работал в "Нью-Мексикэн" в
Санта Фе. Он загорелся, но требует денег. Мы сошлись на пятидесяти фунтах в
неделю, хотя могу поклясться, что он никогда не получал больше десяти.
- Он чувствует, что деваться нам некуда.
- Возможно, но он рад помочь. Он сам наберет сотрудников, договорится с
типографией, а распространять газету мы будем через штаб-квартиру.
Бесплатно, да?
- Совершенно верно, - кивнул Шартелль.
- Может, он еще и пишет? - спросил я.
- Он утверждает, что да. Рвется дать разоблачительные материалы о
севере и старике Алхейджи, как называет его Клинт.
Шартелль встал и заходил по комнате.
- Кто будет давать ему материалы по программе партии? - спросил он
Дженаро.
- Я. Все, что будет касаться выступлений Лидера и Декко, а также
сообщения для прессы пойдут в набор в первую очередь.
- И вы решили вопрос с распространением газеты?
- Да.
- Как вы собираетесь назвать газету?
- "Голос народа". Это его идея, - ответил Дженаро.
- Наверное, он все-таки не умеет писать, - вздохнул я.
- Пойдет, - вынес решение Шартелль.
- И последнее, барабаны. Их взял на себя Диокаду. Он будет с минуты на
минуту.
Диокаду появился пять минут спустя, как всегда с ворохом бумаг.
- Чаю? - предложил Шартелль.
- С удовольствием.
Я налил ему чашку чаю.
- Джимми рассказал нам о том, что сделано, док, и я чувствую, что мы
взяли нужный темп, - Шартелль раскурил сигару.
Диокаду выпил чай, поставил блюдце с чашкой на стол, вытащил из-под
бумаг блокнот, нашел нужную страницу и посмотрел на нас.
- Мне начать с барабанов или с деятелей искусства?