- Вам нравится наша альбертийская еда? - перекрывая шум, прокричал
вождь Декко.
- Очень вкусно, вождь, - Шартелль оторвал кусок мяса с грудки цыпленка,
обмакнул в соус, состоящий, как мне показалось, из перца и воды, и отправил
его в рот. - И пряностей в самую меру.
- Я подумал, что наша кухня, возможно, слишком острая, - продолжал
Декко. - Если...
Отнюдь, сэр. Как раз то, что надо, - но глаза у него наполнились
слезами.
А Иль в одиночестве восседал на троне, откусывал от плитки шоколада и
запивал его апельсиновым соком. Затем улыбнулся и пару раз зевнул. Тут же
все перестали есть. Зевок Иля означал окончание ленча. Он продолжался чуть
больше часа. Кое-кто из гостей удовлетворенно рыгнул под одобрительные
смешки соседей. Старший официант торопливо унес обертку от шоколада и пустую
бутылку из-под сока. Иль встал, кивнул, и процессия двинулась в обратный
путь: герольд, возносящий хвалу Илю, барабанщики, задающие ритм, огромный
горн, возвещающий ожидающим, что близок миг встречи.
Все словно окаменели, пока процессия покидала зал. Иль смотрел прямо
перед собой, лишь подойдя к Акомоло, произнес несколько слов на местном
диалекте, указав рукой на меня и Шартелля. Вождь кивнул, но ничего не
ответил.
Когда за Илем закрылась дверь, Акомоло наклонился к Шартеллю:
- Иль приглашает вас во дворец в следующую среду. Я думаю, вам следует
побывать у него.
- Разумеется, сэр, - ответил Шартелль.
- Хорошо. Вождь Дженаро заедет за вами.
Акомоло встал, постучал бутылкой из-под сока по столу, требуя внимания.
Шум стих, стулья отодвинулись, некоторые закурили. Подошло время выступлений
в ротарианском клубе после ленча в четверг или ежеквартального заседания
вице-президентов, региональных координаторов и центрального аппарата
международного профсоюза разнорабочих. Начались речи. Первым взял слово
вождь Акомоло. Говорил он степенно, с минимумом жестов. Его взгляд искал
лица присутствующих и он обращался непосредственно к ним, для убедительности
мягко ударяя кулаком в раскрытую ладонь. Президент профсоюза докладывал о
достигнутых успехах, но также намечал новые задачи, которые предстояло
решать, определял необходимые пути и средства.
Вторым выступил вождь Декко, исполнительный вице-президент,
разрабатывающий долговременную стратегию. Начал он тихим голосом,
уставившись в стол. Затем уперся руками в бедра, несколько раз качнулся
взад-вперед, глядя над головами сидящих в какую-то далекую точку, источник
внешней энергии. Он втягивал в себя эту энергию. Она прогревала его, и голос
становился громче, едва не переходя в крик. Вот тут он завладел вниманием
слушателей и играл с ним, как кошка с мышкой. Дразнил голосом, лицом,
выражением глаз и одновременно хвалил их. Ближе к концу речи его голос вновь
достиг пика, но, не переходя в крик, стих, голова упала, и он, как и в самом
начале, уткнулся взглядом в стол. Последняя, едва слышная фраза - и он сел.
Робкие аплодисменты быстро перешли в овацию, одобрительные топот ног и
крики. Молодой вождь поник головой, словно сокрушенный верой в только что
произнесенные им слова.
Затем поднялся доктор Диокаду, статистик, знаток фактов, и начал читать
по бумажке. За столом ерзали на стульях, курили, пили, кашляли. Никто не
слушал, да и доктора Диокаду не слишком интересовал его доклад. На вежливые
аплодисменты он ответил саркастической улыбкой.
И наконец, пришла очередь Дженаро, специалиста по контактам с
общественностью, добытчика денег, организатора встреч и приемов, шустрого
молодого человека, который мог пару-тройку хороших анекдотов, пусть и без
похабщины. С них он и начал, а они смеялись, хлопали по спинам и подмигивали
друг другу. Закончил он еще одной нескромной шуткой и сорвал шквал
аплодисментов.
Потом вставал каждый из них, оценивал ситуацию и высказывал соображения
о том, как реализация новых идей и предложений скажется в его вотчине.
Некоторые бубнили себе под нос, другие говорили ясно и четко, третьи
изображали комиков, четвертые слишком смущались.
Совещание затянулось на два часа. Мы с Шартеллем просидели на нем от
начала до конца. Не знаю, показалось бы оно нам более интересным, если бы
хоть кто-нибудь говорил по-английски.
В кабинете вождя Акомоло нас осталось шестеро. Гости торопливо отбыли,
едва закончил говорить последний из выступающих. Я предположил, что они
разъехались по домам. Вернуться в конторы они не могли, секретарши не ждали
их с подготовленными на подпись документами. Все государственные учреждения
закрывались в два часа дня. Много лет тому назад англичане решили, что
работать позже слишком жарко, поэтому присутственными стали часы с восьми
утра до двух пополудни в обычные дни недели и с восьми до двенадцати по
субботам. Никто из альбертийских министров не стал менять заведенного
порядка.
Акомоло сел за стол, остальные расположились в глубоких креслах и на
кушетках, осоловевшие от жары, обильной пищи и бесконечной болтовни.
Альбертийцы сняли тоги, Шартелль, Дженаро и я - пиджаки. Рубашки промокли от
пота. Под потолком, поскрипывая, вращались лопасти вентилятора. Еще два
стояли на полу. Свисающие с люстры ленты липкой бумаги потемнели от мух.
Вождь Акомоло складывал лежащие перед ним бумаги в аккуратные стопки,
затем убирал их в ящики стола, открывая и закрывая их.
- Мы собрались здесь господа, - начал он, продолжая возиться с
бумагами, - чтобы обсудить с мистером Шартеллем и мистером Апшоу основную
стратегию предвыборной кампании. Должен отметить, слово "основную" я
употребил потому, что сегодня мы сможем затронуть лишь важнейшие положения
моей программы.
Он перестал открывать и закрывать ящики, снял очки в золотой оправе,
протер их носовым платком. Посмотрел на свет, убедился, что они чистые.
Надел вновь.
- Доктор Диокаду, не могли бы вы назвать нашим гостям основополагающие
направления нашей программы?
Диокаду сидел рядом с вождем Декко, который, положив могучие руки на
колени, не открывал глаз от пола. Диокаду на секунду задумался.
- Безработица, это первое. Цены на сельскохозяйственную продукцию и
расширение ее производства, это второе. Образование, третье, и четвертое,
медицинское обслуживание. Пятым может стать индустриализация, но едва ли на
нее можно делать упор. Никто не возражает против нее.
- Транспорт, - добавил вождь Декко, не поднимая головы. - Альбертийцы -
очень мобильный народ, а транспортная система в зачаточном состоянии.
- Транспорт, - согласился Диокаду.
Наступила тишина. Вождь Акомоло внимательно разглядывал поверхность
стола. Затем перевел взгляд на потолок, где медленно вращался вентилятор.
- И мир, - молвил он. - Мир между нашими провинциями и разрешение
межплеменных конфликтов без применения силы. Также мир во всем мире. Мы
должны неустанно твердить об этом.
Декко посмотрел на него и улыбнулся.
- Война на другом конце света не слишком заботит крестьянина, который
не может прокормить семью, потому что у него нет работы.
- Мы не можем игнорировать ту ответственность, которая ложится на нас с
приходом независимости, - твердо заявил Акомоло. - Мы не можем повернуться к
миру спиной и уйти в себя. Нам открыли дверь и пригласили войти. Отказаться
мы не в праве.
- Голосов это не принесет, - вставил Джемми Дженаро. - Все выступают за
мир.
- Вы действительно думаете, что мы можем содействовать наступлению
всеобщего мира? - улыбнулся Декко. - Так ли мы мудры... и сильны? Слабому
редко удается утихомирить рыночную драку.
- Тот, кто пренебрегает соседями, не должен жаловаться на
одиночество, - возразил Акомоло.
Словесная перепалка только разгоралась, но Шартелль внезапно поднялся,
пересек кабинет и прислонился к стене, сложив руки на груди, улыбнулся. Лица
присутствующих поневоле повернулись к нему. Я прикинул, сколько раз и в
скольких комнатах он проделывал этот трюк.
- Господа, я полагаю, что вы достаточно четко определили внутренние
проблемы: безработица, сельское хозяйство, образование, здравоохранение и
транспорт. Остается неясной лишь степень участия Альбертии в делах мирового
сообщества, - он достал из кармана жилетки длинную черную сигарету, раскурил
ее, несколько раз затянулся и продолжал: - Я думаю, что ход предвыборной
кампании даст нам ответ на этот вопрос. Если потребуется сделать упор на
международные дела, нам это не составит труда. По крайней мере внутри партии
по этому поводу разногласий нет, и это главное. Что же касается внутренних
аспектов, то у меня создалось впечатление, что один из них вы упустили, -
Шартелль выдержал паузу, глубоко затянувшись. - Налоги. Я убедился на своем
опыте, что легче всего споткнуться на налогах.
Оживленные дебаты о налогах продолжались минут пятнадцать. Я не следил
за дискуссией. Что значило для меня увеличение или уменьшение налогов с
мелких торговцев? Впрочем, я бы только приветствовал налог на прибыль
нефтяных компаний. Могли бы они подоить и богачей. Но, к сожалению, именно
богачи голосовали за введение того или иного налога, так что едва ли они
захотели бы расстаться с лишним центом. И за поездки на сессии ООН, марши
мира и обеды в губернаторском дворце после провозглашения независимости
пришлось бы расплачиваться фермерам, рабочим, торговцам - словом, простому
люду, вроде Оджо, нашего садовника, Оджо не понравилась бы система
налогообложения, какой бы она ни была.
Покончив с налогами, они говорили еще с полчаса. Доктор Диокаду более
детально изложил все пункты программы. Ему помогали Акомоло и Декко. Изредка
бросал реплику Джимми Дженаро. Шартелль и я задавали короткие вопросы. Едва
разговор грозил перекинуться на международные темы, Шартелль точной фразой
возвращал его в нужное русло. Я восхищался его мастерством. Наконец, Акомоло
подвел черту.
- Я решил, что доктор Диокаду и вождь Дженаро будут работать в тесном
контакте с вами, мистер Шартелль. На сегодня, пожалуй, все. Я думаю, наша
беседа оказалась весьма плодотворной.
- Для нас, несомненно, сэр, - кивнул Шартелль. - День, конечно, выдался
трудным, но я, тем не менее, хотел бы пригласить доктора Диокаду и вождя
Дженаро к нам домой, чтобы обсудить некоторые детали. До выборов остается
только шесть недель, и мы не можем терять ни часа.
- Конечно, - Акомоло повернулся к Диокаду и Дженаро. - Вы свободны? -
те кивнули. - Вождь Декко и я с удовольствием присоединились бы к вам, но
нам нужно обсудить внутрипартийные дела.
Мы поднялись. Альбертийцы, за исключением Дженаро, облачились в ordana.
Остальные надели пиджаки. В кабинете стало еще жарче и пахло, как в
раздевалке спортивного зала. Вождь Декко потянулся.
- Мистер Шартелль, завтра я хотел бы увидеться с вами и мистером Апшоу.
Это возможно?
- Нас пригласили во дворец губернатора к десяти часам, - ответил
Шартелль.
- Тогда в половине двенадцатого. Я подъеду к вам.
У Диокаду и Дженаро были свои машины, поэтому мы договорились
встретиться у нас через полчаса. Попрощавшись с вождем Акомоло и Декко, мы
вышли во двор, залитый все еще жаркими лучами послеполуденного солнца.
Уильям спал за рулем. Шартелль потряс его за плечо.
- Ты можешь отвезти нас домой, Уильям.
- Да, са, - он завел двигатель, и мы выехали из ворот, охраняемых двумя
полицейскими. Если государственные учреждения Западной Альбертии и
закрывались в два часа дня, то город продолжал жить обычной жизнью. На одном
из перекрестков мы простояли пять минут, ожидая, пока пройдет стадо скота.
- Какие длинные рога, - заметил я. - Как у техасских быков.
- Это точно, - согласился Шартелль. - Интересно-интересно, отметят ли
погонщики нынешний день в местном салуне? Все-таки они прошагали пятьсот
миль, как говорил старина Акомоло. У них, наверное, все горло в песке.
Стадо прошло, и Уильям доставил нас к дому. Едва войдя в дверь, мы
скинули пиджаки. Самюэль, повар, и Чарльз, стюард подхватили их и повесили в
шкаф.
- Сейчас я принесу чай, маста, - возвестил Самюэль.
- Вы хотите чаю, Пит?
- Я думаю, это обычай.
- Хорошо. Чаю!
В доме было прохладнее. Из дверей, ведущих на веранду, дул ветерок. Под
потолком вращался вентилятор. Я обратил внимание, что скорость его вращения
можно даже увеличивать. Мы сели, ожидая чай.
- Как вам Дженаро? - спросил Шартелль.
- Похоже, он знает, кто есть кто. Мы этим воспользуемся уже сегодня.
- А Диокаду?
- Он тоже нам подойдет. Все цифры у него в голове или в ворохе бумаг,
которые он повсюду таскает с собой. Он настоящий профессор, да?
- Вроде бы так.
- Ну, это мы еще увидим. Я хочу предложить им план, и если они не
ухватятся за него, как курица за червяка, мы можем заказывать билеты на
следующий самолет.
- Все так плохо?
- Вы же видели эту толпу на ленче.
- Видел и слышал.
- Толку от них никакого. Эти ребята так долго черпали мед из улья, что
забыли о существовании пчел. Но Декко - другое дело. Таких людей встречаешь
несколько раз в жизни.
- Каких?
- Победителей, - коротко ответил Шартелль.
Самюэль принес поднос с чайными принадлежностями и поставил его на
маленький круглый столик.
- Благодарю, - я знаком отослал Самюэля. - Вам один кусок сахара или
два?
- Два, - ответил Шартелль. Я положил два куска сахара и передал ему
чашку. - Вы любите чай? - спросил он.
- Привык.
- Как вы думаете, мы сможем уговорить старину Самюэля бросить в чай
пару кубиков льда? Если уж мы должны пить чай, я бы хотел, чтобы он был со
льдом.
- Посмотрим, что мне удастся завтра. Это дело тонкое.
У крыльца взвизгнули тормоза "ягуара". Дженаро, в больших черных очках
и легкой клетчатой шапочке с козырьком, выпрыгнул из кабины и взбежал по
ступенькам.
- Какая радость, я поспел к чаю.
- Пить его не обязательно.
- Тогда я воздержусь, - он плюхнулся в кресло, снял очки и шапочку,
положил их на пол. - Диокаду будет с минуты на минуту. Он заехал в
министерство за какими-то бумагами.
До приезда Диокаду мы болтали о пустяках. Он появился с кипой
документов, как обычно, спешащий и озабоченный. Принял от меня чашку чая, и
едва сел, как Шартелль начал говорить. Почтительное отношение к слушателям
исчезло из его голоса. Он планировал предвыборную кампанию, как генерал
готовит сражение. Идея принадлежала ему, на нем лежала и ответственность.
- Первое. Сколько выступлений вы наметили для Акомоло? Вы или док.
Возможно, доктора Диокаду впервые назвали доком, но тот и бровью не
повел. Из груды бумаг он выудил записную книжку.
- Три в день, с понедельника и до дня выборов.
- Он сможет выступать чаще? - спросил Шартелль. - То есть, можно найти
больше слушателей?
- Можно, если только он к ним доберется, - ответил Дженаро.
- Начинайте готовить его выступления на каждом перекрестке и около всех
магазинов, независимо от того, сколько будет слушателей, пять или пять
тысяч. Как его здоровье? Он сможет выступать двенадцать, пятнадцать раз в
день? Речи не будут длинными.
- Он в полном здравии, - подал голос доктор Диокаду. - Он заботится о
себе.
- Отлично. Джимми, мне нужны два вертолета. Где нам их взять и
побыстрее? Только не рассчитывайте на Лондон.
Дженаро на мгновение задумался. Затем щелкнул пальцами.
- Они есть у нефтяной компании.
- Вы знаете, с кем нужно поговорить?
- Да.
- Доставайте вертолеты. Пообещайте права на добычу нефти на шельфе. Но
вертолеты должны быть у нас к понедельнику. Справитесь?
- Я их достану.
- Док, - Шартелль повернулся к Диокаду, - у вас есть цифровые данные по
основным пунктам программы? Сельское хозяйство, безработица и так далее?
- У меня все с собой. Я подумал, что вы захотите их обсудить.
- Хотите верьте, док, хотите нет, но наша последняя политическая
дискуссия завершилась около часа тому назад. Это ваша политика и ваша
страна. Отдайте все материалы Питу, - доктор Диокаду передал мне толстую
пачку отпечатанных на машинке листов бумаги. Я их быстренько просмотрел.
- Пит, сколько времени потребуется вам, чтобы написать Речь?
Я вновь пробежался по документам.
- Часа четыре. Может, пять, если будут досаждать мухи.
- Она нужна мне завтра.
- Вы ее получите.
- А как с остальными?
- Я напишу речи по сельскому хозяйству, безработице, здравоохранению и
так далее. Всего пять или шесть. Завтра я отпечатаю Речь и, возможно, еще
две на отдельные темы. Послезавтра они все будут на вашем столе.
- Вы теряете форму, - заметил Шартелль.
- Это тропики, - заступился за меня Дженаро. - Вытягивают последние
соки из белого человека.
- Док, кто будет ответственным за перевод, вы или Джимми?
- Я.
- Хорошо. Как только Пит заканчивает речь и передает нам, ее необходимо
перевести и размножить на всех языках и диалектах.
Доктор Диокаду улыбнулся.
- Сделаем. Такие люди у меня есть.
- Договариваясь о выступлениях Акомоло, убедитесь, что вам известен
наиболее распространенный диалект местности, где ему предстоит выступать. А
когда он будет говорить, позаботьтесь, чтобы рядом был переводчик. Если
вождя не поймут, нет смысла сажать вертолет.
- Вы говорили о двух вертолетах, - напомнил Дженаро.
- Мне и нужны два. Один для Акомоло, второй для Декко. Вместе им
путешествовать ни к чему. Так что, док, вы должны организовать выступления и
для Декко. Возможно, где-то выступят и тот и другой, но в политической
кампании от этого только польза.
- Переводчики и копии речей нужны и для Декко?
- Совершенно верно.
Доктор Диокаду встал, извинился, снял через голову верхнее одеяние и
положил на стул. Планы Шартелля захватили его. Дженаро сбросил пиджак на
пол, рядом с очками и шапочкой. Оба что-то лихорадочно записывали. Шартелль
поднялся, заходил по комнате.
- Пит, ты уловил их ритмику?
- Конечно. Придется писать разные речи. Декко уведет их в горы и
покажет лежащую далеко внизу плодородную долину. Акомоло объяснит, чего
можно добиться трудолюбием, решительностью и временными жертвами. С их
выступлений люди будут уходить в хорошем настроении, потому что оба пути,
указанные ораторами, приведут их в землю обетованную.
Доктор Диокаду оторвался от бумаги посмотрел на меня.
- Откуда вы знаете, что они говорили? Вы же не понимаете диалекта.
Шартелль остановился перед Диокаду.
- Док, когда вы прослушаете столько же речей, как Пит или я, вы будете
понимать смысл сказанного на любом языке. Далее. Нам нужна газета.
Еженедельное издание, со следующей недели и до выборов. Много фотографий и
карикатур. Политических карикатур, не требующих подписи. На английском
языке. У нас нет времени для выпуска газет на диалектах. Джимми?
- У меня есть такой человек. Издавать газету он сможет. Учился в Штатах
и работал в "Нью Мексикэн" в Санта Фе.
- Свяжитесь с ним. Хорошо заплатите. Док, как я понимаю, вы вхожи в
интеллектуальные круги?
Диокаду кивнул.
- Отлично. Организуйте комитет. "Писатели и художники Альбертии - за
Акомоло". Когда он будет создан, я полагаю, в самом начале следующей недели,
мы обратимся к ним за статьями, только маленькими, и карикатурами. Джимми,
позвоните редактору сегодня же и пусть он подбирает сотрудников. Журналисты
у вас найдутся?
- В Альбертии больше журналистов, чем фермеров, - ответил Диокаду.
- Пит. Не знаю, будет ли в этом толк, но мне нужно сообщение для прессы
дважды в день: утром и в два пополудни.
- Хорошо. Дайте мне график выступлений Акомоло с указанием речи,
которую он должен произнести. Я буду также следить за оппозицией, и если она
вырвется вперед, мы всегда сможем осадить ее.
- Ясно. Теперь веера.
- Я уже записал.
- Значки.
- Большие, - добавил я.
- Один парень проиграл выборы из-за того, что у него были маленькие
значки, - заметил Шартелль. - Джимми, мне нужны пять миллионов значков к
середине следующей недели. Если они у нас будут, вы сможете их
распространить?
- Конечно.
- Прекрасно. Мы сегодня же позвоним Даффи.
- Значки? - переспросил доктор Диокаду.
- Большие металлические кружки с броской фразой, - пояснил Дженаро. - К
примеру, "Я за Ако".
- Так и запишем, Пит?
- Я не возражаю, хотя что-то такое уже было, но на другом материке.
- Та же подпись и на веерах?
- Естественно.
- Джимми, мы сможем изготовить в Альбертии веера с надписью "Я за Ако".
Вот о чем я думаю. Разместив заказы в небольших мастерских по всей стране,
мы практически купим голоса.
Дженаро писал не отрываясь.
- Я знаю парня... - начал он.
- Свяжитесь с ним. Организуйте это дело. И возьмите на себя
распространение готовой продукции, - Шартелль продолжал мерять комнату
шагами. - Барабаны. Мне нужны барабаны.
- Говорящие барабаны? - спросил Дженаро.
- А как они говорят? Они смогут передать простую фразу? Вроде "Я за
Ако".
Доктор Диокаду встал и подошел к круглому столику. Ладонями он отбил
несколько тактов.
- Это "Я за Ако". Что-нибудь еще?
- Берегитесь или остерегайтесь дьявола с неба. Может, злого духа с
неба. Или колдовских чар.
- Остерегайтесь колдовских чар с неба, - решил Диокаду. - Получится вот
так, - вновь он отбил ритм.
- Как далеко их слышно? - поинтересовался Шартелль.
Диокаду пожал плечами.
- На милю, не больше.
- Люди их понимают?
- Не все, но они найдут, у кого спросить. Из любопытства.
- Вы можете их купить?
- Барабаны?
- Барабанщиков?
- А! - широкая улыбка осветила лицо Диокаду. - Я понял. Да, - он
посмотрел на Дженаро. - Как по-твоему?
- Это несложно. Барабанщиков мы найдем.
- Каждый вечер они должны передавать короткую фразу, - продолжал
Шартелль. - Иногда что-то загадочное, иногда просто "Я за Ако", но барабаны
должны говорить каждый день.
- Мы с Диокаду возьмем это на себя. Я только не знаю, как далеко
удастся продвинуться на север.
- Думаю, что далеко, - ответил Диокаду. - В последние годы они получили
более широкое распространение.
- Займитесь этим, - Шартелль сел, вытянув длинные ноги. Откинул голову
назад, крикнул: - Самюэль!
- Са! - донеслось в ответ, и в гостиную влетел Самюэль.
- Нам пора что-нибудь выпить, Самюэль.
Тот унес чайный поднос и вскоре вернулся с другим, уставленным
бутылками шотландского, джина, тоника и содовой, бокалами и ведерком со
льдом. Сначала он обслужил гостей, Шартелля - в последнюю очередь. Этикет
соблюдался неукоснительно.
- Джимми, - обратился Шартелль к Дженаро, - мне нужны еще три телефона,
столы в пустой комнате, пара картотечных шкафов, в крайнем случае сойдет
один, стулья и пишущая машинка. Копировальная техника есть в штаб-квартире
партии, так?
Дженаро поставил бокал и склонился над записной книжкой. Затем заверил
Шартелля, что в штаб-квартире есть все необходимое.
- Я понимаю, что задал вам много работы, - Шартелль отпил из бокала. -
Мы сделаем все, что в наших силах, но вы знаете страну и людей. Я хочу,
чтобы мы связывались друг с другом по несколько раз в день. Не вижу смысла
назначать регулярные встречи - возможно, нам будет нечего сказать друг другу
и мы только потеряем время. Но я могу позвонить и днем и ночью. Того же жду
и от вас.
Доктор Диокаду рассмеялся.
- Я смеюсь над собой, - пояснил он. - Я ожидал довольно длительной и
весьма интересной дискуссии о достоинствах и недостатках отдельных пунктов
нашей программы. Как специалист в области политики должен признать, что
сегодняшняя наша беседа еще более интересна и познавательна.
- Док, мы только начинаем. Это наша профессия. То, ради чего нас
пригласили сюда. Обычная политическая практика. Реклама кандидата. А скоро
мы перейдем к еще более захватывающему этапу.
- Какому же? - спросил Дженаро.
- Мы начнем планировать предвыборную кампанию для оппозиции, -
мечтательно ответил Шартелль. - Одним выстрелом убьем двух зайцев.
В тот вечер Шартелль не стал вникать в подробности, пояснив, что ему
нужно "еще кое в чем разобраться". Диокаду и Дженаро уехали, первый то и
дело поглядывал на список неотложных дел, намеченный на вечер и завтрашний
день. Дженаро ничем не проявлял озабоченности.
- Хорошие ребята, - Шартелль проводил взглядом отъезжающие машины. -
Они ухватили суть.
- Речь я напишу завтра.
- Времени хватит, Пити. Сегодня мы и так переработали.
- Но отдохнуть нам, похоже, не удастся, - заметил я. - К нам гости.
Среднего роста мужчина, в белой рубашке, белых шортах и носках, в
черных полуботинках повернул на подъездную дорожку и неторопливо подошел к
нашему дому. В руке он держал тросточку из черного дерева, которой
отбрасывал камешки, выступающие над слоем гравия. Шартелль и я вышли на
крыльцо.
Он оценивающе оглядел нас, щурясь на солнце. Глазами цвета холодной
зелени.
- Добрый вечер, - поздоровался он.
- Добрый вечер, - ответил Шартелль.
- Я ваш сосед. Живу сразу за поворотом. Подумал, что надо бы
познакомиться. Даунер предупреждал о вашем приезде.
- Я - Клинт Шартелль, а это Пит Апшоу.
- Джон Читвуд.
- Позвольте пригласить вас в дом, мистер Читвуд.
- Премного благодарен.
Сев на стул в гостиной, он положил трость на голые колени. Лет сорока
пяти, подтянутый, с волевым лицом, судя по всему, много повидавший.
- Мистер Апшоу и я как раз собирались что-нибудь выпить, мистер Читвуд.
Я надеюсь, вы составите нам компанию.
- С удовольствием.
Шартелль позвал стюарда, и после того, как каждый из нас получил
запотевший бокал, мы откинулись на спинки, ожидая, что наш сосед начнет
светскую беседу, ради которой он, собственно, и пришел.
- Ваша первая поездка в Африку? - спросил он.
- Совершенно верно.
- Даунер говорил, что вы будете вести предвыборную кампанию Акомоло.
вождь Декко.
- Очень вкусно, вождь, - Шартелль оторвал кусок мяса с грудки цыпленка,
обмакнул в соус, состоящий, как мне показалось, из перца и воды, и отправил
его в рот. - И пряностей в самую меру.
- Я подумал, что наша кухня, возможно, слишком острая, - продолжал
Декко. - Если...
Отнюдь, сэр. Как раз то, что надо, - но глаза у него наполнились
слезами.
А Иль в одиночестве восседал на троне, откусывал от плитки шоколада и
запивал его апельсиновым соком. Затем улыбнулся и пару раз зевнул. Тут же
все перестали есть. Зевок Иля означал окончание ленча. Он продолжался чуть
больше часа. Кое-кто из гостей удовлетворенно рыгнул под одобрительные
смешки соседей. Старший официант торопливо унес обертку от шоколада и пустую
бутылку из-под сока. Иль встал, кивнул, и процессия двинулась в обратный
путь: герольд, возносящий хвалу Илю, барабанщики, задающие ритм, огромный
горн, возвещающий ожидающим, что близок миг встречи.
Все словно окаменели, пока процессия покидала зал. Иль смотрел прямо
перед собой, лишь подойдя к Акомоло, произнес несколько слов на местном
диалекте, указав рукой на меня и Шартелля. Вождь кивнул, но ничего не
ответил.
Когда за Илем закрылась дверь, Акомоло наклонился к Шартеллю:
- Иль приглашает вас во дворец в следующую среду. Я думаю, вам следует
побывать у него.
- Разумеется, сэр, - ответил Шартелль.
- Хорошо. Вождь Дженаро заедет за вами.
Акомоло встал, постучал бутылкой из-под сока по столу, требуя внимания.
Шум стих, стулья отодвинулись, некоторые закурили. Подошло время выступлений
в ротарианском клубе после ленча в четверг или ежеквартального заседания
вице-президентов, региональных координаторов и центрального аппарата
международного профсоюза разнорабочих. Начались речи. Первым взял слово
вождь Акомоло. Говорил он степенно, с минимумом жестов. Его взгляд искал
лица присутствующих и он обращался непосредственно к ним, для убедительности
мягко ударяя кулаком в раскрытую ладонь. Президент профсоюза докладывал о
достигнутых успехах, но также намечал новые задачи, которые предстояло
решать, определял необходимые пути и средства.
Вторым выступил вождь Декко, исполнительный вице-президент,
разрабатывающий долговременную стратегию. Начал он тихим голосом,
уставившись в стол. Затем уперся руками в бедра, несколько раз качнулся
взад-вперед, глядя над головами сидящих в какую-то далекую точку, источник
внешней энергии. Он втягивал в себя эту энергию. Она прогревала его, и голос
становился громче, едва не переходя в крик. Вот тут он завладел вниманием
слушателей и играл с ним, как кошка с мышкой. Дразнил голосом, лицом,
выражением глаз и одновременно хвалил их. Ближе к концу речи его голос вновь
достиг пика, но, не переходя в крик, стих, голова упала, и он, как и в самом
начале, уткнулся взглядом в стол. Последняя, едва слышная фраза - и он сел.
Робкие аплодисменты быстро перешли в овацию, одобрительные топот ног и
крики. Молодой вождь поник головой, словно сокрушенный верой в только что
произнесенные им слова.
Затем поднялся доктор Диокаду, статистик, знаток фактов, и начал читать
по бумажке. За столом ерзали на стульях, курили, пили, кашляли. Никто не
слушал, да и доктора Диокаду не слишком интересовал его доклад. На вежливые
аплодисменты он ответил саркастической улыбкой.
И наконец, пришла очередь Дженаро, специалиста по контактам с
общественностью, добытчика денег, организатора встреч и приемов, шустрого
молодого человека, который мог пару-тройку хороших анекдотов, пусть и без
похабщины. С них он и начал, а они смеялись, хлопали по спинам и подмигивали
друг другу. Закончил он еще одной нескромной шуткой и сорвал шквал
аплодисментов.
Потом вставал каждый из них, оценивал ситуацию и высказывал соображения
о том, как реализация новых идей и предложений скажется в его вотчине.
Некоторые бубнили себе под нос, другие говорили ясно и четко, третьи
изображали комиков, четвертые слишком смущались.
Совещание затянулось на два часа. Мы с Шартеллем просидели на нем от
начала до конца. Не знаю, показалось бы оно нам более интересным, если бы
хоть кто-нибудь говорил по-английски.
В кабинете вождя Акомоло нас осталось шестеро. Гости торопливо отбыли,
едва закончил говорить последний из выступающих. Я предположил, что они
разъехались по домам. Вернуться в конторы они не могли, секретарши не ждали
их с подготовленными на подпись документами. Все государственные учреждения
закрывались в два часа дня. Много лет тому назад англичане решили, что
работать позже слишком жарко, поэтому присутственными стали часы с восьми
утра до двух пополудни в обычные дни недели и с восьми до двенадцати по
субботам. Никто из альбертийских министров не стал менять заведенного
порядка.
Акомоло сел за стол, остальные расположились в глубоких креслах и на
кушетках, осоловевшие от жары, обильной пищи и бесконечной болтовни.
Альбертийцы сняли тоги, Шартелль, Дженаро и я - пиджаки. Рубашки промокли от
пота. Под потолком, поскрипывая, вращались лопасти вентилятора. Еще два
стояли на полу. Свисающие с люстры ленты липкой бумаги потемнели от мух.
Вождь Акомоло складывал лежащие перед ним бумаги в аккуратные стопки,
затем убирал их в ящики стола, открывая и закрывая их.
- Мы собрались здесь господа, - начал он, продолжая возиться с
бумагами, - чтобы обсудить с мистером Шартеллем и мистером Апшоу основную
стратегию предвыборной кампании. Должен отметить, слово "основную" я
употребил потому, что сегодня мы сможем затронуть лишь важнейшие положения
моей программы.
Он перестал открывать и закрывать ящики, снял очки в золотой оправе,
протер их носовым платком. Посмотрел на свет, убедился, что они чистые.
Надел вновь.
- Доктор Диокаду, не могли бы вы назвать нашим гостям основополагающие
направления нашей программы?
Диокаду сидел рядом с вождем Декко, который, положив могучие руки на
колени, не открывал глаз от пола. Диокаду на секунду задумался.
- Безработица, это первое. Цены на сельскохозяйственную продукцию и
расширение ее производства, это второе. Образование, третье, и четвертое,
медицинское обслуживание. Пятым может стать индустриализация, но едва ли на
нее можно делать упор. Никто не возражает против нее.
- Транспорт, - добавил вождь Декко, не поднимая головы. - Альбертийцы -
очень мобильный народ, а транспортная система в зачаточном состоянии.
- Транспорт, - согласился Диокаду.
Наступила тишина. Вождь Акомоло внимательно разглядывал поверхность
стола. Затем перевел взгляд на потолок, где медленно вращался вентилятор.
- И мир, - молвил он. - Мир между нашими провинциями и разрешение
межплеменных конфликтов без применения силы. Также мир во всем мире. Мы
должны неустанно твердить об этом.
Декко посмотрел на него и улыбнулся.
- Война на другом конце света не слишком заботит крестьянина, который
не может прокормить семью, потому что у него нет работы.
- Мы не можем игнорировать ту ответственность, которая ложится на нас с
приходом независимости, - твердо заявил Акомоло. - Мы не можем повернуться к
миру спиной и уйти в себя. Нам открыли дверь и пригласили войти. Отказаться
мы не в праве.
- Голосов это не принесет, - вставил Джемми Дженаро. - Все выступают за
мир.
- Вы действительно думаете, что мы можем содействовать наступлению
всеобщего мира? - улыбнулся Декко. - Так ли мы мудры... и сильны? Слабому
редко удается утихомирить рыночную драку.
- Тот, кто пренебрегает соседями, не должен жаловаться на
одиночество, - возразил Акомоло.
Словесная перепалка только разгоралась, но Шартелль внезапно поднялся,
пересек кабинет и прислонился к стене, сложив руки на груди, улыбнулся. Лица
присутствующих поневоле повернулись к нему. Я прикинул, сколько раз и в
скольких комнатах он проделывал этот трюк.
- Господа, я полагаю, что вы достаточно четко определили внутренние
проблемы: безработица, сельское хозяйство, образование, здравоохранение и
транспорт. Остается неясной лишь степень участия Альбертии в делах мирового
сообщества, - он достал из кармана жилетки длинную черную сигарету, раскурил
ее, несколько раз затянулся и продолжал: - Я думаю, что ход предвыборной
кампании даст нам ответ на этот вопрос. Если потребуется сделать упор на
международные дела, нам это не составит труда. По крайней мере внутри партии
по этому поводу разногласий нет, и это главное. Что же касается внутренних
аспектов, то у меня создалось впечатление, что один из них вы упустили, -
Шартелль выдержал паузу, глубоко затянувшись. - Налоги. Я убедился на своем
опыте, что легче всего споткнуться на налогах.
Оживленные дебаты о налогах продолжались минут пятнадцать. Я не следил
за дискуссией. Что значило для меня увеличение или уменьшение налогов с
мелких торговцев? Впрочем, я бы только приветствовал налог на прибыль
нефтяных компаний. Могли бы они подоить и богачей. Но, к сожалению, именно
богачи голосовали за введение того или иного налога, так что едва ли они
захотели бы расстаться с лишним центом. И за поездки на сессии ООН, марши
мира и обеды в губернаторском дворце после провозглашения независимости
пришлось бы расплачиваться фермерам, рабочим, торговцам - словом, простому
люду, вроде Оджо, нашего садовника, Оджо не понравилась бы система
налогообложения, какой бы она ни была.
Покончив с налогами, они говорили еще с полчаса. Доктор Диокаду более
детально изложил все пункты программы. Ему помогали Акомоло и Декко. Изредка
бросал реплику Джимми Дженаро. Шартелль и я задавали короткие вопросы. Едва
разговор грозил перекинуться на международные темы, Шартелль точной фразой
возвращал его в нужное русло. Я восхищался его мастерством. Наконец, Акомоло
подвел черту.
- Я решил, что доктор Диокаду и вождь Дженаро будут работать в тесном
контакте с вами, мистер Шартелль. На сегодня, пожалуй, все. Я думаю, наша
беседа оказалась весьма плодотворной.
- Для нас, несомненно, сэр, - кивнул Шартелль. - День, конечно, выдался
трудным, но я, тем не менее, хотел бы пригласить доктора Диокаду и вождя
Дженаро к нам домой, чтобы обсудить некоторые детали. До выборов остается
только шесть недель, и мы не можем терять ни часа.
- Конечно, - Акомоло повернулся к Диокаду и Дженаро. - Вы свободны? -
те кивнули. - Вождь Декко и я с удовольствием присоединились бы к вам, но
нам нужно обсудить внутрипартийные дела.
Мы поднялись. Альбертийцы, за исключением Дженаро, облачились в ordana.
Остальные надели пиджаки. В кабинете стало еще жарче и пахло, как в
раздевалке спортивного зала. Вождь Декко потянулся.
- Мистер Шартелль, завтра я хотел бы увидеться с вами и мистером Апшоу.
Это возможно?
- Нас пригласили во дворец губернатора к десяти часам, - ответил
Шартелль.
- Тогда в половине двенадцатого. Я подъеду к вам.
У Диокаду и Дженаро были свои машины, поэтому мы договорились
встретиться у нас через полчаса. Попрощавшись с вождем Акомоло и Декко, мы
вышли во двор, залитый все еще жаркими лучами послеполуденного солнца.
Уильям спал за рулем. Шартелль потряс его за плечо.
- Ты можешь отвезти нас домой, Уильям.
- Да, са, - он завел двигатель, и мы выехали из ворот, охраняемых двумя
полицейскими. Если государственные учреждения Западной Альбертии и
закрывались в два часа дня, то город продолжал жить обычной жизнью. На одном
из перекрестков мы простояли пять минут, ожидая, пока пройдет стадо скота.
- Какие длинные рога, - заметил я. - Как у техасских быков.
- Это точно, - согласился Шартелль. - Интересно-интересно, отметят ли
погонщики нынешний день в местном салуне? Все-таки они прошагали пятьсот
миль, как говорил старина Акомоло. У них, наверное, все горло в песке.
Стадо прошло, и Уильям доставил нас к дому. Едва войдя в дверь, мы
скинули пиджаки. Самюэль, повар, и Чарльз, стюард подхватили их и повесили в
шкаф.
- Сейчас я принесу чай, маста, - возвестил Самюэль.
- Вы хотите чаю, Пит?
- Я думаю, это обычай.
- Хорошо. Чаю!
В доме было прохладнее. Из дверей, ведущих на веранду, дул ветерок. Под
потолком вращался вентилятор. Я обратил внимание, что скорость его вращения
можно даже увеличивать. Мы сели, ожидая чай.
- Как вам Дженаро? - спросил Шартелль.
- Похоже, он знает, кто есть кто. Мы этим воспользуемся уже сегодня.
- А Диокаду?
- Он тоже нам подойдет. Все цифры у него в голове или в ворохе бумаг,
которые он повсюду таскает с собой. Он настоящий профессор, да?
- Вроде бы так.
- Ну, это мы еще увидим. Я хочу предложить им план, и если они не
ухватятся за него, как курица за червяка, мы можем заказывать билеты на
следующий самолет.
- Все так плохо?
- Вы же видели эту толпу на ленче.
- Видел и слышал.
- Толку от них никакого. Эти ребята так долго черпали мед из улья, что
забыли о существовании пчел. Но Декко - другое дело. Таких людей встречаешь
несколько раз в жизни.
- Каких?
- Победителей, - коротко ответил Шартелль.
Самюэль принес поднос с чайными принадлежностями и поставил его на
маленький круглый столик.
- Благодарю, - я знаком отослал Самюэля. - Вам один кусок сахара или
два?
- Два, - ответил Шартелль. Я положил два куска сахара и передал ему
чашку. - Вы любите чай? - спросил он.
- Привык.
- Как вы думаете, мы сможем уговорить старину Самюэля бросить в чай
пару кубиков льда? Если уж мы должны пить чай, я бы хотел, чтобы он был со
льдом.
- Посмотрим, что мне удастся завтра. Это дело тонкое.
У крыльца взвизгнули тормоза "ягуара". Дженаро, в больших черных очках
и легкой клетчатой шапочке с козырьком, выпрыгнул из кабины и взбежал по
ступенькам.
- Какая радость, я поспел к чаю.
- Пить его не обязательно.
- Тогда я воздержусь, - он плюхнулся в кресло, снял очки и шапочку,
положил их на пол. - Диокаду будет с минуты на минуту. Он заехал в
министерство за какими-то бумагами.
До приезда Диокаду мы болтали о пустяках. Он появился с кипой
документов, как обычно, спешащий и озабоченный. Принял от меня чашку чая, и
едва сел, как Шартелль начал говорить. Почтительное отношение к слушателям
исчезло из его голоса. Он планировал предвыборную кампанию, как генерал
готовит сражение. Идея принадлежала ему, на нем лежала и ответственность.
- Первое. Сколько выступлений вы наметили для Акомоло? Вы или док.
Возможно, доктора Диокаду впервые назвали доком, но тот и бровью не
повел. Из груды бумаг он выудил записную книжку.
- Три в день, с понедельника и до дня выборов.
- Он сможет выступать чаще? - спросил Шартелль. - То есть, можно найти
больше слушателей?
- Можно, если только он к ним доберется, - ответил Дженаро.
- Начинайте готовить его выступления на каждом перекрестке и около всех
магазинов, независимо от того, сколько будет слушателей, пять или пять
тысяч. Как его здоровье? Он сможет выступать двенадцать, пятнадцать раз в
день? Речи не будут длинными.
- Он в полном здравии, - подал голос доктор Диокаду. - Он заботится о
себе.
- Отлично. Джимми, мне нужны два вертолета. Где нам их взять и
побыстрее? Только не рассчитывайте на Лондон.
Дженаро на мгновение задумался. Затем щелкнул пальцами.
- Они есть у нефтяной компании.
- Вы знаете, с кем нужно поговорить?
- Да.
- Доставайте вертолеты. Пообещайте права на добычу нефти на шельфе. Но
вертолеты должны быть у нас к понедельнику. Справитесь?
- Я их достану.
- Док, - Шартелль повернулся к Диокаду, - у вас есть цифровые данные по
основным пунктам программы? Сельское хозяйство, безработица и так далее?
- У меня все с собой. Я подумал, что вы захотите их обсудить.
- Хотите верьте, док, хотите нет, но наша последняя политическая
дискуссия завершилась около часа тому назад. Это ваша политика и ваша
страна. Отдайте все материалы Питу, - доктор Диокаду передал мне толстую
пачку отпечатанных на машинке листов бумаги. Я их быстренько просмотрел.
- Пит, сколько времени потребуется вам, чтобы написать Речь?
Я вновь пробежался по документам.
- Часа четыре. Может, пять, если будут досаждать мухи.
- Она нужна мне завтра.
- Вы ее получите.
- А как с остальными?
- Я напишу речи по сельскому хозяйству, безработице, здравоохранению и
так далее. Всего пять или шесть. Завтра я отпечатаю Речь и, возможно, еще
две на отдельные темы. Послезавтра они все будут на вашем столе.
- Вы теряете форму, - заметил Шартелль.
- Это тропики, - заступился за меня Дженаро. - Вытягивают последние
соки из белого человека.
- Док, кто будет ответственным за перевод, вы или Джимми?
- Я.
- Хорошо. Как только Пит заканчивает речь и передает нам, ее необходимо
перевести и размножить на всех языках и диалектах.
Доктор Диокаду улыбнулся.
- Сделаем. Такие люди у меня есть.
- Договариваясь о выступлениях Акомоло, убедитесь, что вам известен
наиболее распространенный диалект местности, где ему предстоит выступать. А
когда он будет говорить, позаботьтесь, чтобы рядом был переводчик. Если
вождя не поймут, нет смысла сажать вертолет.
- Вы говорили о двух вертолетах, - напомнил Дженаро.
- Мне и нужны два. Один для Акомоло, второй для Декко. Вместе им
путешествовать ни к чему. Так что, док, вы должны организовать выступления и
для Декко. Возможно, где-то выступят и тот и другой, но в политической
кампании от этого только польза.
- Переводчики и копии речей нужны и для Декко?
- Совершенно верно.
Доктор Диокаду встал, извинился, снял через голову верхнее одеяние и
положил на стул. Планы Шартелля захватили его. Дженаро сбросил пиджак на
пол, рядом с очками и шапочкой. Оба что-то лихорадочно записывали. Шартелль
поднялся, заходил по комнате.
- Пит, ты уловил их ритмику?
- Конечно. Придется писать разные речи. Декко уведет их в горы и
покажет лежащую далеко внизу плодородную долину. Акомоло объяснит, чего
можно добиться трудолюбием, решительностью и временными жертвами. С их
выступлений люди будут уходить в хорошем настроении, потому что оба пути,
указанные ораторами, приведут их в землю обетованную.
Доктор Диокаду оторвался от бумаги посмотрел на меня.
- Откуда вы знаете, что они говорили? Вы же не понимаете диалекта.
Шартелль остановился перед Диокаду.
- Док, когда вы прослушаете столько же речей, как Пит или я, вы будете
понимать смысл сказанного на любом языке. Далее. Нам нужна газета.
Еженедельное издание, со следующей недели и до выборов. Много фотографий и
карикатур. Политических карикатур, не требующих подписи. На английском
языке. У нас нет времени для выпуска газет на диалектах. Джимми?
- У меня есть такой человек. Издавать газету он сможет. Учился в Штатах
и работал в "Нью Мексикэн" в Санта Фе.
- Свяжитесь с ним. Хорошо заплатите. Док, как я понимаю, вы вхожи в
интеллектуальные круги?
Диокаду кивнул.
- Отлично. Организуйте комитет. "Писатели и художники Альбертии - за
Акомоло". Когда он будет создан, я полагаю, в самом начале следующей недели,
мы обратимся к ним за статьями, только маленькими, и карикатурами. Джимми,
позвоните редактору сегодня же и пусть он подбирает сотрудников. Журналисты
у вас найдутся?
- В Альбертии больше журналистов, чем фермеров, - ответил Диокаду.
- Пит. Не знаю, будет ли в этом толк, но мне нужно сообщение для прессы
дважды в день: утром и в два пополудни.
- Хорошо. Дайте мне график выступлений Акомоло с указанием речи,
которую он должен произнести. Я буду также следить за оппозицией, и если она
вырвется вперед, мы всегда сможем осадить ее.
- Ясно. Теперь веера.
- Я уже записал.
- Значки.
- Большие, - добавил я.
- Один парень проиграл выборы из-за того, что у него были маленькие
значки, - заметил Шартелль. - Джимми, мне нужны пять миллионов значков к
середине следующей недели. Если они у нас будут, вы сможете их
распространить?
- Конечно.
- Прекрасно. Мы сегодня же позвоним Даффи.
- Значки? - переспросил доктор Диокаду.
- Большие металлические кружки с броской фразой, - пояснил Дженаро. - К
примеру, "Я за Ако".
- Так и запишем, Пит?
- Я не возражаю, хотя что-то такое уже было, но на другом материке.
- Та же подпись и на веерах?
- Естественно.
- Джимми, мы сможем изготовить в Альбертии веера с надписью "Я за Ако".
Вот о чем я думаю. Разместив заказы в небольших мастерских по всей стране,
мы практически купим голоса.
Дженаро писал не отрываясь.
- Я знаю парня... - начал он.
- Свяжитесь с ним. Организуйте это дело. И возьмите на себя
распространение готовой продукции, - Шартелль продолжал мерять комнату
шагами. - Барабаны. Мне нужны барабаны.
- Говорящие барабаны? - спросил Дженаро.
- А как они говорят? Они смогут передать простую фразу? Вроде "Я за
Ако".
Доктор Диокаду встал и подошел к круглому столику. Ладонями он отбил
несколько тактов.
- Это "Я за Ако". Что-нибудь еще?
- Берегитесь или остерегайтесь дьявола с неба. Может, злого духа с
неба. Или колдовских чар.
- Остерегайтесь колдовских чар с неба, - решил Диокаду. - Получится вот
так, - вновь он отбил ритм.
- Как далеко их слышно? - поинтересовался Шартелль.
Диокаду пожал плечами.
- На милю, не больше.
- Люди их понимают?
- Не все, но они найдут, у кого спросить. Из любопытства.
- Вы можете их купить?
- Барабаны?
- Барабанщиков?
- А! - широкая улыбка осветила лицо Диокаду. - Я понял. Да, - он
посмотрел на Дженаро. - Как по-твоему?
- Это несложно. Барабанщиков мы найдем.
- Каждый вечер они должны передавать короткую фразу, - продолжал
Шартелль. - Иногда что-то загадочное, иногда просто "Я за Ако", но барабаны
должны говорить каждый день.
- Мы с Диокаду возьмем это на себя. Я только не знаю, как далеко
удастся продвинуться на север.
- Думаю, что далеко, - ответил Диокаду. - В последние годы они получили
более широкое распространение.
- Займитесь этим, - Шартелль сел, вытянув длинные ноги. Откинул голову
назад, крикнул: - Самюэль!
- Са! - донеслось в ответ, и в гостиную влетел Самюэль.
- Нам пора что-нибудь выпить, Самюэль.
Тот унес чайный поднос и вскоре вернулся с другим, уставленным
бутылками шотландского, джина, тоника и содовой, бокалами и ведерком со
льдом. Сначала он обслужил гостей, Шартелля - в последнюю очередь. Этикет
соблюдался неукоснительно.
- Джимми, - обратился Шартелль к Дженаро, - мне нужны еще три телефона,
столы в пустой комнате, пара картотечных шкафов, в крайнем случае сойдет
один, стулья и пишущая машинка. Копировальная техника есть в штаб-квартире
партии, так?
Дженаро поставил бокал и склонился над записной книжкой. Затем заверил
Шартелля, что в штаб-квартире есть все необходимое.
- Я понимаю, что задал вам много работы, - Шартелль отпил из бокала. -
Мы сделаем все, что в наших силах, но вы знаете страну и людей. Я хочу,
чтобы мы связывались друг с другом по несколько раз в день. Не вижу смысла
назначать регулярные встречи - возможно, нам будет нечего сказать друг другу
и мы только потеряем время. Но я могу позвонить и днем и ночью. Того же жду
и от вас.
Доктор Диокаду рассмеялся.
- Я смеюсь над собой, - пояснил он. - Я ожидал довольно длительной и
весьма интересной дискуссии о достоинствах и недостатках отдельных пунктов
нашей программы. Как специалист в области политики должен признать, что
сегодняшняя наша беседа еще более интересна и познавательна.
- Док, мы только начинаем. Это наша профессия. То, ради чего нас
пригласили сюда. Обычная политическая практика. Реклама кандидата. А скоро
мы перейдем к еще более захватывающему этапу.
- Какому же? - спросил Дженаро.
- Мы начнем планировать предвыборную кампанию для оппозиции, -
мечтательно ответил Шартелль. - Одним выстрелом убьем двух зайцев.
В тот вечер Шартелль не стал вникать в подробности, пояснив, что ему
нужно "еще кое в чем разобраться". Диокаду и Дженаро уехали, первый то и
дело поглядывал на список неотложных дел, намеченный на вечер и завтрашний
день. Дженаро ничем не проявлял озабоченности.
- Хорошие ребята, - Шартелль проводил взглядом отъезжающие машины. -
Они ухватили суть.
- Речь я напишу завтра.
- Времени хватит, Пити. Сегодня мы и так переработали.
- Но отдохнуть нам, похоже, не удастся, - заметил я. - К нам гости.
Среднего роста мужчина, в белой рубашке, белых шортах и носках, в
черных полуботинках повернул на подъездную дорожку и неторопливо подошел к
нашему дому. В руке он держал тросточку из черного дерева, которой
отбрасывал камешки, выступающие над слоем гравия. Шартелль и я вышли на
крыльцо.
Он оценивающе оглядел нас, щурясь на солнце. Глазами цвета холодной
зелени.
- Добрый вечер, - поздоровался он.
- Добрый вечер, - ответил Шартелль.
- Я ваш сосед. Живу сразу за поворотом. Подумал, что надо бы
познакомиться. Даунер предупреждал о вашем приезде.
- Я - Клинт Шартелль, а это Пит Апшоу.
- Джон Читвуд.
- Позвольте пригласить вас в дом, мистер Читвуд.
- Премного благодарен.
Сев на стул в гостиной, он положил трость на голые колени. Лет сорока
пяти, подтянутый, с волевым лицом, судя по всему, много повидавший.
- Мистер Апшоу и я как раз собирались что-нибудь выпить, мистер Читвуд.
Я надеюсь, вы составите нам компанию.
- С удовольствием.
Шартелль позвал стюарда, и после того, как каждый из нас получил
запотевший бокал, мы откинулись на спинки, ожидая, что наш сосед начнет
светскую беседу, ради которой он, собственно, и пришел.
- Ваша первая поездка в Африку? - спросил он.
- Совершенно верно.
- Даунер говорил, что вы будете вести предвыборную кампанию Акомоло.