Страница:
Все голоса стихли. Не раздавалось ни звука, кроме журчания фонтанов и глухих шагов фасскистеров. Перешагивая через лежащие на их пути тела, шестеро чужаков подошли к серебристому возвышению, служившему троном для Истины. Тогда я еще не умел читать выражения морд мандазаров, но любой дурак понял бы, что королева разъярена настолько, что готова убить любого. Я вполне мог представить, что сейчас она скажет: «К черту разум и Лигу Наций – эти ублюдки заслужили смерть».
Именно в этот момент Саманта шагнула вперед, оказавшись прямо перед фасскистерами, между ними и троном. Я стоял по правую руку от Сэм, готовый защищать сестру все те полторы секунды, которые потребуются королеве, чтобы меня прикончить. Справа от нас были шесть роботов размером со слона, а слева – взбешенная Истина, столь же гигантская, к тому же еще на метровом возвышении. Очень хотелось верить, что сестре удастся разрядить обстановку несколькими умными словами.
– Моя работа, – сказала она, – заключается в том, чтобы, разговаривать с другими. Когда же другие не готовы к разговору… – Она повернулась к фасскистерам. – Когда им лишь хочется всех вывести из себя и преднамеренно устроить скандал… – Сэм полезла в сумочку. – Тогда нужно каким-то образом привлечь их внимание.
Она достала маленький стеклянный шарик. Все взгляды следовали за ее рукой, когда она передавала его мне.
– Разбей, – прошептала она едва слышно. Несколько мгновений я колебался – с детства терпеть не могу что-либо разбивать, – но Сэм была умнее меня и, видимо, знала, что делает.
Я раздавил шарик между ладоней. На пол посыпались осколки стекла. Туда же упали несколько капель моей крови – хотя мои ладони были достаточно мозолистыми после занятий боевыми искусствами и я не слишком сильно порезался. Куда более отчетливо я почувствовал странное пушистое прикосновение между пальцами – наниты. Я поднял руки и широко развел их, чувствуя, как по запястьям стекает кровь; но я вполне мог представить, как крошечные нанороботы разлетаются от них во все стороны, устремляясь к нависшим над нами фасскистерам.
Ближайший к нам фасскистер, видимо, догадывался о том, что может содержаться в стеклянном шарике – фасскистеры не хуже других знают о нанооружии, – и гигантский робот попытался сделать шаг назад. Тело сдвинулось, но ноги остались на месте, бесшумно отделившись от корпуса. С приглушенным звуком тело робота свалилось на бирюзовый ковер. Ноги еще мгновение продолжали стоять, затем упали в разные стороны, словно шесты обрушившейся палатки.
Некоторые фасскистеры попытались убраться подальше, остальные замерли как вкопанные, возможно думая, что с ними ничего не случится, если они не будут двигаться. Но это не имело никакого значения. В течение десяти секунд у всех роботов отвалились ноги, и громадные желтые машины вместе с их водителями неподвижно застыли посреди зала.
Антенны и вибриссы Истины медленно расслабились, и ярость сменилась удовлетворенной улыбкой. Остальные мандазары, все еще находившиеся под действием королевского феромона, продолжали лежать, трепеща, на полу, пока она не сказала:
– Смейтесь.
Зал взорвался смехом, напоминавшим человеческое хихиканье, негромкое, но весьма усердное, сопровождавшееся размахиванием антеннами и щелканьем клешнями. Группа воинов оттащила сломанных роботов из дворца в Дипломатический квартал, где безногих королев оставили на обочине возле фасскистерского посольства. Тем временем Истина вознесла хвалу Сэм и мне, объявив нас любимцами трона.
В наш первый вечер в Большом зале мы, возможно, и завоевали дружбу Истины, но никоим образом не смягчили напряженность в отношениях между Трояном и фасскистерами. Напротив, стало еще хуже, в особенности из-за того, что фасскистеры начали использовать королевский феромон по всей планете. На деловом совещании с мандазарскими производителями они могли выпустить в воздух немного феромона, «просто чтобы легче было честно договориться». Ходили также слухи, будто феромон распространяли в тавернах и школах, а потом уговаривали одурманенных мандазаров поднять мятеж против королевы.
Не знаю, случалось ли подобное на самом деле, но слухи пошли, и вскоре мандазарские мстители занялись поджогами фасскистерских складов. Фасскистеры в ответ начали защищать свою собственность, прибегая к по-настоящему жестким мерам – нервно-паралитическим ядам, минам-ловушкам, световым бомбам, ослеплявшим каждого мандазара в радиусе их действия, включая невинных прохожих.
Сэм прилагала все усилия, чтобы разрядить обстановку, но все ее попытки заканчивались неудачей. Смутьянов сажали в тюрьмы или изгоняли с планеты, но их место занимали новые.
Естественно, высылка подстрекателей с Трояна влекла за собой и другие проблемы. Не раз случалось так, что, когда у фасскистеров появлялся шанс немного остыть и подумать, они начинали сомневаться в том, является ли их поведение стопроцентно разумным. Вскоре изгнанные фасскистеры приходили в ужас оттого, что поступали «без должного уважения к разумной жизни», и поднимали стон по поводу того, что их наверняка убьет Лига, если они покинут систему Трояна. В конечном счете нашему флоту пришлось оплатить фасскистерам постройку орбитального поселения в окрестностях троянского солнца. Посредником в переговорах частично выступила Сэм – Технократия пыталась удовлетворить как Троян, так и фасскистеров.
Почему Технократия пошла на подобные расходы? Потому что человечество нуждалось в медицинских технологиях мандазаров и робототехнике фасскистеров; мы уже не могли уйти просто так, не разозлив обоих наших торговых партнеров. И несмотря на то что ситуация на Трояне становилась все хуже, мы продолжали считать, что спор можно разрешить с помощью очередной формальной договоренности.
По одной из таких договоренностей я стал супругом королевы Истины. Иногда мне кажется, что для Сэм это было всего лишь шуткой, поводом заявить, что она – единственный человек в двадцать пятом столетии, которому удалось организовать дипломатический брак. К тому же она все время поддразнивала меня – мол, каково обниматься с гигантским омаром? Чего я, впрочем, никогда не делал, а уж о сексе не могло быть и речи.
В отличие от обычных самок брачный период у королев наступает не раз в девять лет, они откладывают по одному яйцу каждые двенадцать недель – когда приходит время, они хватают какого-нибудь воина, делают что положено, а затем забывают о сексе, пока не придет очередь следующего яйца. Иными словами, королевы ведут себя почти столь же платонически, как и самки: когда они занимаются сексом, речь идет исключительно об оплодотворении яиц, а не, гм… в общем, обо всем том, что имеет значение в сексе для людей. Поскольку я принадлежал к иному виду, Истина в подобные периоды обо мне даже не думала.
Тем не менее она снабжала меня служанками для того, чтобы я с ними спал. До сих пор мне ни разу не приходило в голову, что, возможно, она полагала, что мне может захотеться… гм…
Я еще почти ничего не говорил о других королевах – Стойкости, Чести и Доброте. Каждая из них правила своим собственным огромным континентом, подобно губернаторам провинций, подчинявшихся ее величеству. Нижестоящих королев подобное положение никогда особо не радовало, но они как-то с ним мирились, пока не возникла напряженность в отношениях с фасскистерами, из-за чего вся политическая система начала разваливаться. Когда мир летит в тартарары, у королев срабатывает природный инстинкт, заставляющий подчинять себе всех окружающих. Не имеет значения, есть ли у них на самом деле хоть какие-то идеи насчет того, как разрешить кризис – они просто абсолютно убеждены, что должны взять всю ответственность на себя.
Именно так и произошло в данном случае – королевы не нашли ничего лучшего, как принять самые строгие меры к фасскистерам, или к мандазарам, или и к тем и к другим. Пока Истина в Уншуммине пыталась всех помирить, нижестоящие королевы изо всех сил стремились применить свою собственную власть. Вскоре каждая из них создала свои тайные полицейские силы – и силы эти состояли из изолированных воинов. (Изолированных – значит, содержавшихся в отдельных казармах, где они не могли общаться с рабочими и самками.) По словам королев, в тяжелые времена крайне важно иметь элитные подразделения солдат, которые выполняли бы приказы, не задавая никаких вопросов. Возможно, кто-то и считал подобное промывкой мозгов, но оно действительно оказалось чертовски эффективным.
Истина вынуждена была действовать крайне осторожно – стоило ей чересчур разозлить нижестоящих королев, как они могли бы поднять мятеж. Такое уже случалось в прошлом, так что, возможно, в некотором количестве изолированных воинов и не было ничего плохого. И в конце концов, что плохого в изолированных рабочих в ключевых отраслях промышленности, для гарантии, что производство не упадет? Или в изолированных самках в научных центрах, поскольку они куда лучше сосредоточивались на конкретной цели, когда их не отвлекала семья?
Вы, наверное, уже поняли: именно этот клин и раскалывал троянское общество. Но закон и порядок вполне могли сохраниться, если бы кто-то не выпустил на волю замороженных королев.
Рядом с территорией дворца ее величества находился Королевский криогенный центр – хранилище для следующего поколения троянских правителей. Королевы могли производить наследниц, когда хотели, затем те росли до восемнадцатилетнего возраста под присмотром матерей, а потом их погружали в анабиоз до тех пор, пока кто-то из старых королев не умрет. Это гарантировало, что в любой момент найдется молодая королева, которая сможет принять власть, но при этом молодые ничем не угрожали старшим. Хотя юных королев не слишком радовала перспектива оказаться в анабиозной камере, они шли на это как на разумный компромисс – в любом случае у каждой из них был шанс стать полноправной правительницей, без необходимости сражаться с другими претендентами на трон.
Все было хорошо… до той ночи, когда меня разбудил страшный взрыв рядом с дворцом.
Я вскочил с постели, крича какие-то глупости вроде: «Что это было?» Но служанка, составлявшая мне компанию, не ответила; она просто лежала, дрожа, словно перепуганный кролик. К тому времени мне достаточно хорошо были знакомы подобные симптомы – хотя я сам и не ощущал запаха, воздух наверняка был пропитан королевским феромоном. Он не мог принадлежать Истине, поскольку та отправилась с визитом к королеве Стойкости; вероятно, фасскистеры взорвали где-то неподалеку газовую бомбу и теперь добра от них ждать не приходилось.
Дворцовая стража была обучена мерам предосторожности на случай подобных атак, включая противогазы и несколько герметичных помещений для охраны. Я побежал в ближайшее из них, чтобы выяснить, что происходит; дежурный сержант сказал мне, что взрыв произошел не в самом дворце, но в Криогенном центре по соседству. В этом не было ничего хорошего, особенно учитывая, что силы охраны дворца не могли выделить слишком много народа, чтобы прояснить ситуацию: они опасались, что взрыв был лишь диверсией, чтобы отвлечь внимание охраны, в то время как основной целью являлся сам дворец.
В конце концов я побежал к Криогенному центру, и, наверное, половина обитателей дипломатического квартала бежала в туже сторону – дивиане, мириаподы, даже какое-то существо, напоминавшее перекати-поле с глазами на отростках. Что касается меня, то будь я дипломатом, я бы оставался в безопасном посольстве, вместо того чтобы спешить полюбоваться на самый последний террористический акт в необъявленной войне; однако дипломаты обожают наблюдать вблизи за сценами жестокости и насилия и, возможно, фотографировать происходящее.
Когда я добрался до здания центра, моя сестра уже стояла рядом с ним, глядя на большую дыру в стене. Из пролома валили клубы пара, столь густого, что внутри ничего не было видно, но слышались звуки, напоминавшие металлический лязг и удары бросаемых предметов. Кто-то внутри крушил все подряд.
– Фасскистеры? – шепотом спросил я у Саманты.
– Похоже, их работа, – сказала Сэм отнюдь не шепотом. Похоже, ее не волновало, что другие могут услышать каждое ее слово. – Во-первых, феромоны, чтобы нейтрализовать местных. Затем – нападение на молодых королев, которые находятся в анабиозе и не в состоянии защитить себя. Во всех отношениях – почерк фасскистеров.
Я посмотрел на клубящееся в темноте облако пара.
– Может быть, стоит войти внутрь и выяснить, не нужна ли кому-нибудь помощь?
Саманта на мгновение задумалась, затем кивнула:
– Пошли.
Мы двинулись вперед… и толпа зевак расступилась, пропуская нас. Видимо, им очень хотелось увидеть, как кто-нибудь войдет внутрь, но совсем не хотелось быть одним из них. Сэм пропустила меня вперед – в конце концов, я был ее телохранителем, – и я медленно и осторожно сунул руку в облако пара.
Пар был сухим и очень холодным – ничего общего с водяным паром. Иней покрыл землю, и на ней виднелись отпечатки моих ног. Я также заметил человеческие следы: кто-то вышел из здания совсем недавно, не более двух минут назад, так как следы еще не успели исчезнуть.
Я повернулся к Саманте. На ее волосах уже появился иней.
– Ты не видела, никто отсюда не выходил до того, как я пришел?
Она покачала головой.
– Нет, а что?
Я лишь пожал плечами. С этим мог позже разобраться и кто-нибудь другой, поумнее меня. Старому глупому Эдварду не стоило чересчур задаваться, думая, будто он нашел некую важную разгадку. Лучше уж было делать то, что у меня получалось хорошо, – ввязываться в неприятности.
Ближе к дыре уже можно было что-то разглядеть сквозь туман: ничего особенного, просто яркий огонек внутри и движущаяся перед ним тень. Лязг до сих пор продолжался, и слышался звук чего-то рвущегося.
– Наверное, тебе лучше остаться снаружи, – сказал я сестре. – Там может быть опасно.
– Для тебя там тоже опасно.
– Я просто…
Внезапно Сэм схватила меня за руку и рванула назад.
– Фасскистер!
В облаке пара на фоне шедшего изнутри слабого света двигалось что-то большое и желтое. На мгновение мне показалось, что это действительно фасскистер, внутри одного из тех самых роботов в виде королевы. Существо двигалось рывками, не имевшими ничего общего с царственной походкой… но как двигалась бы настоящая королева, проведшая годы в анабиозной камере?
Я оттащил Сэм в сторону, подальше от пара и от королевы, которая вполне могла быть в бешенстве из-за способа, которым ее разбудили.
Королева вышла на мостовую; большая часть ее панциря все еще была покрыта льдом. Любое существо меньших размеров вряд ли было бы в состоянии двигаться, но чтобы остановить взрослую мандазарскую королеву, требуется нечто большее, чем слой льда. Она была молодой и сильной, шафрановый цвет ее панциря был намного ярче, чем у Истины, уже прожившей половину жизни, и она была вне себя от ярости.
– Сиссен су? – прошипела она. – Кто это сделал?
– Возможно, фасскистеры, – ответила по-мандазарски Сэм, – но у нас нет точных…
– Фасскистеры! – прорычала королева. – Инопланетные саботажники?
– Мы этого не знаем, – вступил в разговор какой-то мириапод из толпы. – На Трояне есть несколько групп, в прошлом прибегавших к насилию…
– И ее величество допускает подобное? – спросила молодая королева. – Она что, повредилась умом?
– Истина очень умна, – сказал я. – Просто сейчас сложная ситуация.
– Нет! – бросила королева, яростно глядя на меня. – Все очень просто. Кто-то совершил акт бессмысленного уничтожения, прямо рядом с дворцом ее величества… и все, что я вижу, – толпа инопланетян, которая таращится на хаос. Где сама королева?
– Она в гостях у Стойкости, в Тероле… – пробормотал я.
– Оставив здесь полный вакуум власти! Отвратительно! Как она могла позволить планете настолько отбиться от рук? – Королева глубоко вздохнула. – Все ясно, эта самая королева Истина не способна править. И мой долг – навести порядок.
Молодая королева ударила клешней о клешню так, как делают королевы, когда объявляют указ, – нечто вроде повелительного хлопка в ладоши. Куски льда и снега, примерзшего к ее клешням, полетели во все стороны, осыпав сестру и меня. Когда я протер глаза, королева уже уходила тяжелыми шагами во тьму, оставляя след из талой воды.
Да…
В это время из облака пара, пошатываясь, вышла еще одна королева, с покрытой инеем мордой.
– Сиссен су? – прорычала она.
Всего королев было двенадцать, и каждая из них мечтала о том, чтобы завладеть троном. Реагировали они на происходящее точно так же, как и первая: Истина оказалась неумелой правительницей, и их делом было все исправить. Одно и то же: «Мой долг – навести порядок».
Вот только мне было совсем не смешно.
Размороженные королевы не надолго задержались в Уншуммине: В течение нескольких часов они расползлись по всей планете, а через несколько дней у каждой уже была группа хорошо обученных солдат, которых они склонили на свою сторону с помощью феромонов, обещаний и личного обаяния. Не стоит забывать, что фасскистеры потратили годы на свою кампанию по дискредитации монархии, убеждая всех в том, насколько несправедливо правят планетой Истина и другие королевы. Когда же в качестве альтернативы появилась целая дюжина новых королев, многие были готовы дать им возможность попытаться начать все сначала.
Что же касается Истины – именно тогда она окончательно пала духом. На публике она оставалась все той же прежней властной королевой, способной противостоять любой оппозиции; но по ночам она просто сидела в своих покоях, тупо уставившись в стену. Иногда там находился я, иногда – Сэм, а иногда королеве хотелось побыть одной.
Через месяц после происшествия в Криогенном центре меня вызвали в спальню королевы. Там уже была Сэм, а еще – застенчивая мандазарская самочка, которую я порой встречал во дворце, одна из многих детей Истины, то есть в некотором роде моя приемная дочь. Я пытался запомнить имена всех детенышей, но, учитывая, что Истина откладывала по яйцу каждые двенадцать недель, вскоре это стало непросто. Мне казалось, что самочку зовут Слушательница, но Истина представила ее как Невинность.
Такие имена давали королевам, и я сразу же понял, в чем дело. Вскоре должна была наступить весенняя неделя, в которую у Истины начинался цикл выработки яда. В прошлые годы королева была слишком занята для того, чтобы выкармливать наследницу; теперь же она намеревалась это сделать, поскольку другого шанса могло уже не представиться.
Моя сестра и Истина хотели сохранить существование Невинности в тайне. Учитывая, что двенадцать незаконных королев уже терроризировали местное население, народу могло не понравиться, что Истина стала матерью еще одной претендентки на власть. Если бы об этом пошли слухи, многие могли также счесть это признаком того, что Истина не рассчитывает прожить слишком долго, – что было абсолютной правдой, но тем не менее доверие народа было бы подорвано. Наконец, если бы другие королевы узнали о маленькой Невинности, они могли счесть ее прекрасной целью для похищения, взятия в заложники и тому подобное – не прямо сейчас, но в течение долгого времени, пока самочка не сможет сама позаботиться о себе. Так что Сэм и мне предстояло стать ее «глафодинами» – чем-то вроде крестных родителей, ответственных за ее воспитание в тайне от всех, пока она не достигнет совершеннолетия. Прежде всего сестра должна была собрать группу врачей, задача которых заключалась в том, чтобы заботиться о Невинности в течение ее годичной метаморфозы, – врачей, относительно которых можно было рассчитывать, что они не станут болтать и сумеют справиться с любыми осложнениями, которые могут возникнуть в процессе изменений в организме самочки. Становиться королевой никогда не было легко; собственно говоря, бедняжка могла в любой момент тяжело заболеть.
Но случилось так, что тяжело заболел я. В тот самый день, когда Невинность начала сосать яд, я подхватил желтушную чахотку.
Если хотите знать, как я подцепил эту заразу, – тогда я не имел об этом никакого понятия. В полночь состоялось нечто вроде церемонии посвящения – мы с Сэм выступали в роли свидетелей, в то время как Истина просила Богиню с четырьмя клешнями о благословении; затем бедная маленькая Невинность, перепуганная до смерти, слизнула по крошечной капельке яда с обоих жал Истины, после чего на малышку набросилась целая орда врачей, которые стали брать у нее анализы крови, образцы слюны и бог знает что еще. Невинность осталась на ночь с матерью, я же вернулся к себе в комнату, опасаясь, что служанка может удивиться, где я пропадаю так поздно…
…а на следующее утро я просто не проснулся. Когда я наконец пришел в себя, оказалось, что прошло уже десять дней и что я нахожусь в специальном тайном лазарете, первоначально предназначенном для Невинности. Она тоже была там, всего лишь с легкой простудой, ничего серьезного… и большинство врачей, в задачу которых изначально входило присматривать за самочкой, все свое время посвящали мне, пытаясь сохранить мне жизнь.
В некотором смысле моя болезнь позволила сберечь правду о Невинности в тайне в течение всего года. Во дворце знали о секретном изоляторе – от слуг никогда ничего не скроешь, – но все считали, что врачи занимаются исключительно мной. Невинность была всего лишь одной из многих дочерей Истины, которой ее мать поручила составлять мне компанию и время от времени докладывать королеве о моем состоянии – неплохое оправдание для многочисленных случаев, когда Невинности требовалось встретиться с Истиной наедине, чтобы отсосать очередную порцию яда.
Таким образом мы и познакомились ближе с Невинностью – когда меня не мучили приступы кашля и я не валялся в беспамятстве. Да, я пытался проводить время со всеми детьми Истины – моими приемными детьми, – но большинству из них не слишком нравилось, что человек считает себя их отцом. Что касается меня, я тоже был не лучшим папашей; мой отец не подавал мне примера, и в любом случае то, что выглядело естественным для родителя-человека, оказывалось совсем не тем, чего ожидали детеныши-мандазары. Лишь один пример: у маленьких самцов была привычка щипаться. Их детские клешни не причинили бы никакого вреда панцирю настоящего мандазара, но человеческую кожу вполне могли рассечь до крови. В итоге оказалось, что для этой игры я попросту не гожусь.
Но с Невинностью можно было просто поговорить. Она часто пыталась прижаться ко мне, поскольку Истине, как правило, не хватало для этого времени. Несчастной самочке же хотелось, чтобы кто-то был рядом, поскольку большую часть времени ей было по-настоящему страшно. С ее телом происходили странные изменения. Ее постоянно осматривали и ощупывали врачи. Никому из ее братьев, сестер или друзей не разрешалось с ней встречаться. Что хуже всего, ей все время говорили, что когда-нибудь ей придется править планетой и что она станет большой, опасной и страшной, как сама Истина. Кто бы не испугался подобного?
Со мной ей становилось легче. Сэм говорила, что это помогало, даже когда я был в беспамятстве, – Невинность оставалась рядом, держа меня за руку или подавая мне стакан воды, и говорила, говорила, говорила. Это позволяло ей думать о чем-то еще, кроме своей собственной судьбы. В ней уже зарождались королевские инстинкты – ей нужно было нести за кого-то ответственность, отдавать распоряжения.
«Пора поупражнять мышцы, папа Эдвард, и не говори, что можешь сделать это и сам. Тебе только потому хватает сил, чтобы меня оттолкнуть, что я подключаю стимулятор, когда ты спишь. Так что лежи спокойно и дай мне пристегнуть эту штуку к твоим ногам».
Даже шестилетние королевы умеют убеждать.
Прошел год. Сэм рассказала мне, что состоялась еще одна церемония, когда Невинность сделала последний глоток яда Истины – столь же крошечный, как и первый, поскольку больше в нем не нуждалась. Маленькая коричневая самочка превратилась в маленькую желтую королеву, которая больше не боялась будущего – а жаль.
Церемония состоялась в моей больничной палате, чтобы можно было сказать, что я на ней присутствовал. Возможно, мое тело и было там, но не разум, который переживал последние приступы болезни. Несколько дней спустя я наконец очнулся… и понял, что больше не кашляю. На следующей неделе Невинность снова угрожала привязать меня к койке, но я поклялся, что чувствую себя в сто раз лучше. Она заявила в ответ, что принцу-консорту не позволено спорить с королевой.
– Ты останешься в постели, папа Эдвард, пока доктор Гашван не скажет, что ты здоров.
Но все получилось не так.
Я проснулся ночью, один, не в силах понять, откуда доносится неприятный писк. Какой-то надоедливый медицинский монитор? Но ко мне не бежали медсестры, чтобы выяснить, что случилось. Собственно, не было видно даже света, падавшего со столика за дверью палаты. Вокруг царила кромешная тьма, и единственным звуком было продолжающееся громкое попискивание.
Звук шел с моего запястья. Кто-то подавал сигнал бедствия. Это мог быть кто угодно из дипломатической миссии, но я уже сердцем чувствовал, что это Сэм.
Именно в этот момент Саманта шагнула вперед, оказавшись прямо перед фасскистерами, между ними и троном. Я стоял по правую руку от Сэм, готовый защищать сестру все те полторы секунды, которые потребуются королеве, чтобы меня прикончить. Справа от нас были шесть роботов размером со слона, а слева – взбешенная Истина, столь же гигантская, к тому же еще на метровом возвышении. Очень хотелось верить, что сестре удастся разрядить обстановку несколькими умными словами.
– Моя работа, – сказала она, – заключается в том, чтобы, разговаривать с другими. Когда же другие не готовы к разговору… – Она повернулась к фасскистерам. – Когда им лишь хочется всех вывести из себя и преднамеренно устроить скандал… – Сэм полезла в сумочку. – Тогда нужно каким-то образом привлечь их внимание.
Она достала маленький стеклянный шарик. Все взгляды следовали за ее рукой, когда она передавала его мне.
– Разбей, – прошептала она едва слышно. Несколько мгновений я колебался – с детства терпеть не могу что-либо разбивать, – но Сэм была умнее меня и, видимо, знала, что делает.
Я раздавил шарик между ладоней. На пол посыпались осколки стекла. Туда же упали несколько капель моей крови – хотя мои ладони были достаточно мозолистыми после занятий боевыми искусствами и я не слишком сильно порезался. Куда более отчетливо я почувствовал странное пушистое прикосновение между пальцами – наниты. Я поднял руки и широко развел их, чувствуя, как по запястьям стекает кровь; но я вполне мог представить, как крошечные нанороботы разлетаются от них во все стороны, устремляясь к нависшим над нами фасскистерам.
Ближайший к нам фасскистер, видимо, догадывался о том, что может содержаться в стеклянном шарике – фасскистеры не хуже других знают о нанооружии, – и гигантский робот попытался сделать шаг назад. Тело сдвинулось, но ноги остались на месте, бесшумно отделившись от корпуса. С приглушенным звуком тело робота свалилось на бирюзовый ковер. Ноги еще мгновение продолжали стоять, затем упали в разные стороны, словно шесты обрушившейся палатки.
Некоторые фасскистеры попытались убраться подальше, остальные замерли как вкопанные, возможно думая, что с ними ничего не случится, если они не будут двигаться. Но это не имело никакого значения. В течение десяти секунд у всех роботов отвалились ноги, и громадные желтые машины вместе с их водителями неподвижно застыли посреди зала.
Антенны и вибриссы Истины медленно расслабились, и ярость сменилась удовлетворенной улыбкой. Остальные мандазары, все еще находившиеся под действием королевского феромона, продолжали лежать, трепеща, на полу, пока она не сказала:
– Смейтесь.
Зал взорвался смехом, напоминавшим человеческое хихиканье, негромкое, но весьма усердное, сопровождавшееся размахиванием антеннами и щелканьем клешнями. Группа воинов оттащила сломанных роботов из дворца в Дипломатический квартал, где безногих королев оставили на обочине возле фасскистерского посольства. Тем временем Истина вознесла хвалу Сэм и мне, объявив нас любимцами трона.
***
В наш первый вечер в Большом зале мы, возможно, и завоевали дружбу Истины, но никоим образом не смягчили напряженность в отношениях между Трояном и фасскистерами. Напротив, стало еще хуже, в особенности из-за того, что фасскистеры начали использовать королевский феромон по всей планете. На деловом совещании с мандазарскими производителями они могли выпустить в воздух немного феромона, «просто чтобы легче было честно договориться». Ходили также слухи, будто феромон распространяли в тавернах и школах, а потом уговаривали одурманенных мандазаров поднять мятеж против королевы.
Не знаю, случалось ли подобное на самом деле, но слухи пошли, и вскоре мандазарские мстители занялись поджогами фасскистерских складов. Фасскистеры в ответ начали защищать свою собственность, прибегая к по-настоящему жестким мерам – нервно-паралитическим ядам, минам-ловушкам, световым бомбам, ослеплявшим каждого мандазара в радиусе их действия, включая невинных прохожих.
Сэм прилагала все усилия, чтобы разрядить обстановку, но все ее попытки заканчивались неудачей. Смутьянов сажали в тюрьмы или изгоняли с планеты, но их место занимали новые.
Естественно, высылка подстрекателей с Трояна влекла за собой и другие проблемы. Не раз случалось так, что, когда у фасскистеров появлялся шанс немного остыть и подумать, они начинали сомневаться в том, является ли их поведение стопроцентно разумным. Вскоре изгнанные фасскистеры приходили в ужас оттого, что поступали «без должного уважения к разумной жизни», и поднимали стон по поводу того, что их наверняка убьет Лига, если они покинут систему Трояна. В конечном счете нашему флоту пришлось оплатить фасскистерам постройку орбитального поселения в окрестностях троянского солнца. Посредником в переговорах частично выступила Сэм – Технократия пыталась удовлетворить как Троян, так и фасскистеров.
Почему Технократия пошла на подобные расходы? Потому что человечество нуждалось в медицинских технологиях мандазаров и робототехнике фасскистеров; мы уже не могли уйти просто так, не разозлив обоих наших торговых партнеров. И несмотря на то что ситуация на Трояне становилась все хуже, мы продолжали считать, что спор можно разрешить с помощью очередной формальной договоренности.
По одной из таких договоренностей я стал супругом королевы Истины. Иногда мне кажется, что для Сэм это было всего лишь шуткой, поводом заявить, что она – единственный человек в двадцать пятом столетии, которому удалось организовать дипломатический брак. К тому же она все время поддразнивала меня – мол, каково обниматься с гигантским омаром? Чего я, впрочем, никогда не делал, а уж о сексе не могло быть и речи.
В отличие от обычных самок брачный период у королев наступает не раз в девять лет, они откладывают по одному яйцу каждые двенадцать недель – когда приходит время, они хватают какого-нибудь воина, делают что положено, а затем забывают о сексе, пока не придет очередь следующего яйца. Иными словами, королевы ведут себя почти столь же платонически, как и самки: когда они занимаются сексом, речь идет исключительно об оплодотворении яиц, а не, гм… в общем, обо всем том, что имеет значение в сексе для людей. Поскольку я принадлежал к иному виду, Истина в подобные периоды обо мне даже не думала.
Тем не менее она снабжала меня служанками для того, чтобы я с ними спал. До сих пор мне ни разу не приходило в голову, что, возможно, она полагала, что мне может захотеться… гм…
***
Я еще почти ничего не говорил о других королевах – Стойкости, Чести и Доброте. Каждая из них правила своим собственным огромным континентом, подобно губернаторам провинций, подчинявшихся ее величеству. Нижестоящих королев подобное положение никогда особо не радовало, но они как-то с ним мирились, пока не возникла напряженность в отношениях с фасскистерами, из-за чего вся политическая система начала разваливаться. Когда мир летит в тартарары, у королев срабатывает природный инстинкт, заставляющий подчинять себе всех окружающих. Не имеет значения, есть ли у них на самом деле хоть какие-то идеи насчет того, как разрешить кризис – они просто абсолютно убеждены, что должны взять всю ответственность на себя.
Именно так и произошло в данном случае – королевы не нашли ничего лучшего, как принять самые строгие меры к фасскистерам, или к мандазарам, или и к тем и к другим. Пока Истина в Уншуммине пыталась всех помирить, нижестоящие королевы изо всех сил стремились применить свою собственную власть. Вскоре каждая из них создала свои тайные полицейские силы – и силы эти состояли из изолированных воинов. (Изолированных – значит, содержавшихся в отдельных казармах, где они не могли общаться с рабочими и самками.) По словам королев, в тяжелые времена крайне важно иметь элитные подразделения солдат, которые выполняли бы приказы, не задавая никаких вопросов. Возможно, кто-то и считал подобное промывкой мозгов, но оно действительно оказалось чертовски эффективным.
Истина вынуждена была действовать крайне осторожно – стоило ей чересчур разозлить нижестоящих королев, как они могли бы поднять мятеж. Такое уже случалось в прошлом, так что, возможно, в некотором количестве изолированных воинов и не было ничего плохого. И в конце концов, что плохого в изолированных рабочих в ключевых отраслях промышленности, для гарантии, что производство не упадет? Или в изолированных самках в научных центрах, поскольку они куда лучше сосредоточивались на конкретной цели, когда их не отвлекала семья?
Вы, наверное, уже поняли: именно этот клин и раскалывал троянское общество. Но закон и порядок вполне могли сохраниться, если бы кто-то не выпустил на волю замороженных королев.
***
Рядом с территорией дворца ее величества находился Королевский криогенный центр – хранилище для следующего поколения троянских правителей. Королевы могли производить наследниц, когда хотели, затем те росли до восемнадцатилетнего возраста под присмотром матерей, а потом их погружали в анабиоз до тех пор, пока кто-то из старых королев не умрет. Это гарантировало, что в любой момент найдется молодая королева, которая сможет принять власть, но при этом молодые ничем не угрожали старшим. Хотя юных королев не слишком радовала перспектива оказаться в анабиозной камере, они шли на это как на разумный компромисс – в любом случае у каждой из них был шанс стать полноправной правительницей, без необходимости сражаться с другими претендентами на трон.
Все было хорошо… до той ночи, когда меня разбудил страшный взрыв рядом с дворцом.
Я вскочил с постели, крича какие-то глупости вроде: «Что это было?» Но служанка, составлявшая мне компанию, не ответила; она просто лежала, дрожа, словно перепуганный кролик. К тому времени мне достаточно хорошо были знакомы подобные симптомы – хотя я сам и не ощущал запаха, воздух наверняка был пропитан королевским феромоном. Он не мог принадлежать Истине, поскольку та отправилась с визитом к королеве Стойкости; вероятно, фасскистеры взорвали где-то неподалеку газовую бомбу и теперь добра от них ждать не приходилось.
Дворцовая стража была обучена мерам предосторожности на случай подобных атак, включая противогазы и несколько герметичных помещений для охраны. Я побежал в ближайшее из них, чтобы выяснить, что происходит; дежурный сержант сказал мне, что взрыв произошел не в самом дворце, но в Криогенном центре по соседству. В этом не было ничего хорошего, особенно учитывая, что силы охраны дворца не могли выделить слишком много народа, чтобы прояснить ситуацию: они опасались, что взрыв был лишь диверсией, чтобы отвлечь внимание охраны, в то время как основной целью являлся сам дворец.
В конце концов я побежал к Криогенному центру, и, наверное, половина обитателей дипломатического квартала бежала в туже сторону – дивиане, мириаподы, даже какое-то существо, напоминавшее перекати-поле с глазами на отростках. Что касается меня, то будь я дипломатом, я бы оставался в безопасном посольстве, вместо того чтобы спешить полюбоваться на самый последний террористический акт в необъявленной войне; однако дипломаты обожают наблюдать вблизи за сценами жестокости и насилия и, возможно, фотографировать происходящее.
Когда я добрался до здания центра, моя сестра уже стояла рядом с ним, глядя на большую дыру в стене. Из пролома валили клубы пара, столь густого, что внутри ничего не было видно, но слышались звуки, напоминавшие металлический лязг и удары бросаемых предметов. Кто-то внутри крушил все подряд.
– Фасскистеры? – шепотом спросил я у Саманты.
– Похоже, их работа, – сказала Сэм отнюдь не шепотом. Похоже, ее не волновало, что другие могут услышать каждое ее слово. – Во-первых, феромоны, чтобы нейтрализовать местных. Затем – нападение на молодых королев, которые находятся в анабиозе и не в состоянии защитить себя. Во всех отношениях – почерк фасскистеров.
Я посмотрел на клубящееся в темноте облако пара.
– Может быть, стоит войти внутрь и выяснить, не нужна ли кому-нибудь помощь?
Саманта на мгновение задумалась, затем кивнула:
– Пошли.
Мы двинулись вперед… и толпа зевак расступилась, пропуская нас. Видимо, им очень хотелось увидеть, как кто-нибудь войдет внутрь, но совсем не хотелось быть одним из них. Сэм пропустила меня вперед – в конце концов, я был ее телохранителем, – и я медленно и осторожно сунул руку в облако пара.
Пар был сухим и очень холодным – ничего общего с водяным паром. Иней покрыл землю, и на ней виднелись отпечатки моих ног. Я также заметил человеческие следы: кто-то вышел из здания совсем недавно, не более двух минут назад, так как следы еще не успели исчезнуть.
Я повернулся к Саманте. На ее волосах уже появился иней.
– Ты не видела, никто отсюда не выходил до того, как я пришел?
Она покачала головой.
– Нет, а что?
Я лишь пожал плечами. С этим мог позже разобраться и кто-нибудь другой, поумнее меня. Старому глупому Эдварду не стоило чересчур задаваться, думая, будто он нашел некую важную разгадку. Лучше уж было делать то, что у меня получалось хорошо, – ввязываться в неприятности.
Ближе к дыре уже можно было что-то разглядеть сквозь туман: ничего особенного, просто яркий огонек внутри и движущаяся перед ним тень. Лязг до сих пор продолжался, и слышался звук чего-то рвущегося.
– Наверное, тебе лучше остаться снаружи, – сказал я сестре. – Там может быть опасно.
– Для тебя там тоже опасно.
– Я просто…
Внезапно Сэм схватила меня за руку и рванула назад.
– Фасскистер!
В облаке пара на фоне шедшего изнутри слабого света двигалось что-то большое и желтое. На мгновение мне показалось, что это действительно фасскистер, внутри одного из тех самых роботов в виде королевы. Существо двигалось рывками, не имевшими ничего общего с царственной походкой… но как двигалась бы настоящая королева, проведшая годы в анабиозной камере?
Я оттащил Сэм в сторону, подальше от пара и от королевы, которая вполне могла быть в бешенстве из-за способа, которым ее разбудили.
Королева вышла на мостовую; большая часть ее панциря все еще была покрыта льдом. Любое существо меньших размеров вряд ли было бы в состоянии двигаться, но чтобы остановить взрослую мандазарскую королеву, требуется нечто большее, чем слой льда. Она была молодой и сильной, шафрановый цвет ее панциря был намного ярче, чем у Истины, уже прожившей половину жизни, и она была вне себя от ярости.
– Сиссен су? – прошипела она. – Кто это сделал?
– Возможно, фасскистеры, – ответила по-мандазарски Сэм, – но у нас нет точных…
– Фасскистеры! – прорычала королева. – Инопланетные саботажники?
– Мы этого не знаем, – вступил в разговор какой-то мириапод из толпы. – На Трояне есть несколько групп, в прошлом прибегавших к насилию…
– И ее величество допускает подобное? – спросила молодая королева. – Она что, повредилась умом?
– Истина очень умна, – сказал я. – Просто сейчас сложная ситуация.
– Нет! – бросила королева, яростно глядя на меня. – Все очень просто. Кто-то совершил акт бессмысленного уничтожения, прямо рядом с дворцом ее величества… и все, что я вижу, – толпа инопланетян, которая таращится на хаос. Где сама королева?
– Она в гостях у Стойкости, в Тероле… – пробормотал я.
– Оставив здесь полный вакуум власти! Отвратительно! Как она могла позволить планете настолько отбиться от рук? – Королева глубоко вздохнула. – Все ясно, эта самая королева Истина не способна править. И мой долг – навести порядок.
Молодая королева ударила клешней о клешню так, как делают королевы, когда объявляют указ, – нечто вроде повелительного хлопка в ладоши. Куски льда и снега, примерзшего к ее клешням, полетели во все стороны, осыпав сестру и меня. Когда я протер глаза, королева уже уходила тяжелыми шагами во тьму, оставляя след из талой воды.
Да…
В это время из облака пара, пошатываясь, вышла еще одна королева, с покрытой инеем мордой.
– Сиссен су? – прорычала она.
Всего королев было двенадцать, и каждая из них мечтала о том, чтобы завладеть троном. Реагировали они на происходящее точно так же, как и первая: Истина оказалась неумелой правительницей, и их делом было все исправить. Одно и то же: «Мой долг – навести порядок».
Вот только мне было совсем не смешно.
***
Размороженные королевы не надолго задержались в Уншуммине: В течение нескольких часов они расползлись по всей планете, а через несколько дней у каждой уже была группа хорошо обученных солдат, которых они склонили на свою сторону с помощью феромонов, обещаний и личного обаяния. Не стоит забывать, что фасскистеры потратили годы на свою кампанию по дискредитации монархии, убеждая всех в том, насколько несправедливо правят планетой Истина и другие королевы. Когда же в качестве альтернативы появилась целая дюжина новых королев, многие были готовы дать им возможность попытаться начать все сначала.
Что же касается Истины – именно тогда она окончательно пала духом. На публике она оставалась все той же прежней властной королевой, способной противостоять любой оппозиции; но по ночам она просто сидела в своих покоях, тупо уставившись в стену. Иногда там находился я, иногда – Сэм, а иногда королеве хотелось побыть одной.
Через месяц после происшествия в Криогенном центре меня вызвали в спальню королевы. Там уже была Сэм, а еще – застенчивая мандазарская самочка, которую я порой встречал во дворце, одна из многих детей Истины, то есть в некотором роде моя приемная дочь. Я пытался запомнить имена всех детенышей, но, учитывая, что Истина откладывала по яйцу каждые двенадцать недель, вскоре это стало непросто. Мне казалось, что самочку зовут Слушательница, но Истина представила ее как Невинность.
Такие имена давали королевам, и я сразу же понял, в чем дело. Вскоре должна была наступить весенняя неделя, в которую у Истины начинался цикл выработки яда. В прошлые годы королева была слишком занята для того, чтобы выкармливать наследницу; теперь же она намеревалась это сделать, поскольку другого шанса могло уже не представиться.
Моя сестра и Истина хотели сохранить существование Невинности в тайне. Учитывая, что двенадцать незаконных королев уже терроризировали местное население, народу могло не понравиться, что Истина стала матерью еще одной претендентки на власть. Если бы об этом пошли слухи, многие могли также счесть это признаком того, что Истина не рассчитывает прожить слишком долго, – что было абсолютной правдой, но тем не менее доверие народа было бы подорвано. Наконец, если бы другие королевы узнали о маленькой Невинности, они могли счесть ее прекрасной целью для похищения, взятия в заложники и тому подобное – не прямо сейчас, но в течение долгого времени, пока самочка не сможет сама позаботиться о себе. Так что Сэм и мне предстояло стать ее «глафодинами» – чем-то вроде крестных родителей, ответственных за ее воспитание в тайне от всех, пока она не достигнет совершеннолетия. Прежде всего сестра должна была собрать группу врачей, задача которых заключалась в том, чтобы заботиться о Невинности в течение ее годичной метаморфозы, – врачей, относительно которых можно было рассчитывать, что они не станут болтать и сумеют справиться с любыми осложнениями, которые могут возникнуть в процессе изменений в организме самочки. Становиться королевой никогда не было легко; собственно говоря, бедняжка могла в любой момент тяжело заболеть.
Но случилось так, что тяжело заболел я. В тот самый день, когда Невинность начала сосать яд, я подхватил желтушную чахотку.
***
Если хотите знать, как я подцепил эту заразу, – тогда я не имел об этом никакого понятия. В полночь состоялось нечто вроде церемонии посвящения – мы с Сэм выступали в роли свидетелей, в то время как Истина просила Богиню с четырьмя клешнями о благословении; затем бедная маленькая Невинность, перепуганная до смерти, слизнула по крошечной капельке яда с обоих жал Истины, после чего на малышку набросилась целая орда врачей, которые стали брать у нее анализы крови, образцы слюны и бог знает что еще. Невинность осталась на ночь с матерью, я же вернулся к себе в комнату, опасаясь, что служанка может удивиться, где я пропадаю так поздно…
…а на следующее утро я просто не проснулся. Когда я наконец пришел в себя, оказалось, что прошло уже десять дней и что я нахожусь в специальном тайном лазарете, первоначально предназначенном для Невинности. Она тоже была там, всего лишь с легкой простудой, ничего серьезного… и большинство врачей, в задачу которых изначально входило присматривать за самочкой, все свое время посвящали мне, пытаясь сохранить мне жизнь.
В некотором смысле моя болезнь позволила сберечь правду о Невинности в тайне в течение всего года. Во дворце знали о секретном изоляторе – от слуг никогда ничего не скроешь, – но все считали, что врачи занимаются исключительно мной. Невинность была всего лишь одной из многих дочерей Истины, которой ее мать поручила составлять мне компанию и время от времени докладывать королеве о моем состоянии – неплохое оправдание для многочисленных случаев, когда Невинности требовалось встретиться с Истиной наедине, чтобы отсосать очередную порцию яда.
Таким образом мы и познакомились ближе с Невинностью – когда меня не мучили приступы кашля и я не валялся в беспамятстве. Да, я пытался проводить время со всеми детьми Истины – моими приемными детьми, – но большинству из них не слишком нравилось, что человек считает себя их отцом. Что касается меня, я тоже был не лучшим папашей; мой отец не подавал мне примера, и в любом случае то, что выглядело естественным для родителя-человека, оказывалось совсем не тем, чего ожидали детеныши-мандазары. Лишь один пример: у маленьких самцов была привычка щипаться. Их детские клешни не причинили бы никакого вреда панцирю настоящего мандазара, но человеческую кожу вполне могли рассечь до крови. В итоге оказалось, что для этой игры я попросту не гожусь.
Но с Невинностью можно было просто поговорить. Она часто пыталась прижаться ко мне, поскольку Истине, как правило, не хватало для этого времени. Несчастной самочке же хотелось, чтобы кто-то был рядом, поскольку большую часть времени ей было по-настоящему страшно. С ее телом происходили странные изменения. Ее постоянно осматривали и ощупывали врачи. Никому из ее братьев, сестер или друзей не разрешалось с ней встречаться. Что хуже всего, ей все время говорили, что когда-нибудь ей придется править планетой и что она станет большой, опасной и страшной, как сама Истина. Кто бы не испугался подобного?
Со мной ей становилось легче. Сэм говорила, что это помогало, даже когда я был в беспамятстве, – Невинность оставалась рядом, держа меня за руку или подавая мне стакан воды, и говорила, говорила, говорила. Это позволяло ей думать о чем-то еще, кроме своей собственной судьбы. В ней уже зарождались королевские инстинкты – ей нужно было нести за кого-то ответственность, отдавать распоряжения.
«Пора поупражнять мышцы, папа Эдвард, и не говори, что можешь сделать это и сам. Тебе только потому хватает сил, чтобы меня оттолкнуть, что я подключаю стимулятор, когда ты спишь. Так что лежи спокойно и дай мне пристегнуть эту штуку к твоим ногам».
Даже шестилетние королевы умеют убеждать.
***
Прошел год. Сэм рассказала мне, что состоялась еще одна церемония, когда Невинность сделала последний глоток яда Истины – столь же крошечный, как и первый, поскольку больше в нем не нуждалась. Маленькая коричневая самочка превратилась в маленькую желтую королеву, которая больше не боялась будущего – а жаль.
Церемония состоялась в моей больничной палате, чтобы можно было сказать, что я на ней присутствовал. Возможно, мое тело и было там, но не разум, который переживал последние приступы болезни. Несколько дней спустя я наконец очнулся… и понял, что больше не кашляю. На следующей неделе Невинность снова угрожала привязать меня к койке, но я поклялся, что чувствую себя в сто раз лучше. Она заявила в ответ, что принцу-консорту не позволено спорить с королевой.
– Ты останешься в постели, папа Эдвард, пока доктор Гашван не скажет, что ты здоров.
Но все получилось не так.
***
Я проснулся ночью, один, не в силах понять, откуда доносится неприятный писк. Какой-то надоедливый медицинский монитор? Но ко мне не бежали медсестры, чтобы выяснить, что случилось. Собственно, не было видно даже света, падавшего со столика за дверью палаты. Вокруг царила кромешная тьма, и единственным звуком было продолжающееся громкое попискивание.
Звук шел с моего запястья. Кто-то подавал сигнал бедствия. Это мог быть кто угодно из дипломатической миссии, но я уже сердцем чувствовал, что это Сэм.