Эрл Стенли Гарднер
«Дело о немом партнере»
Глава 1
Милдред Фолкнер, сидя за своим рабочим столом в отгороженном прозрачными стеклянными стенами кабинете, где помещалась контора «Фолкнер Флауэр Шопс», выбрала голубой карандаш, который как нельзя более подходил по цвету. Хорошая рисовальщица, она часто пользовалась пастелью: рисунок помогал ей нагляднее представить, как будет выглядеть та или иная цветочная композиция. Слева от нее на столе лежал выполненный быстрыми, уверенными штрихами эскиз гостиной в доме Элсуортов. Милдред пыталась подобрать что-нибудь, что смотрелось бы красиво рядом с матово-зелеными свечами, которые миссис Элсуорт намеревалась использовать для освещения.
Легкое постукивание по стеклу отвлекло ее от работы. Она подняла голову и встретилась глазами с Гарри Пивисом.
Отодвинув эскизы в сторону, Милдред кивком пригласила его войти.
Пивис принял приглашение, как принимал вообще все в своей жизни: с непроницаемым лицом и ничем не нарушаемой размеренностью движений. Он был крупным мужчиной, широким в кости и жилистым. Его плечи и руки до сих пор хранили следы тяжелой работы на ферме, где он совсем еще мальчишкой начинал свой путь наверх. Теперь, когда он стал богат, прибрав к рукам практически всю розничную торговлю цветами в городе, ему стоило огромных трудов соответствовать образу преуспевающего бизнесмена. Он одевался у самых дорогих портных, ногти на руках всегда были тщательно ухожены и отполированы, чем резко контрастировали с узловатыми, навсегда искореженными грубой работой пальцами.
— Что-то поздновато вы засиделись? — спросил он у Милдред.
Она улыбнулась.
— Я почти всегда работаю допоздна. Что-нибудь непременно останется на вечер, не одно, так другое. Платежные ведомости, подоходный налог, коммерческие прогнозы и еще сотня всяких дел. К тому же сейчас только семь часов.
— Нелегко вам, видно, приходится с тех пор, как у вашей сестры начались нелады с сердцем.
— О, я вполне справляюсь, благодарю вас.
— Как она? Карлотта? Ей уже гораздо лучше.
— Рад это слышать.
— Большую часть времени она, правда, пока проводит в постели, но с каждым днем сил у нее все прибывает, и она чувствует, что здоровье ее восстанавливается.
— У вас ведь, если не ошибаюсь, три магазина?
— Да, — ответила она, зная, что Пивис и так прекрасно осведомлен на этот счет, причем не только о самих магазинах и их расположении, но и в общих чертах об объеме товарооборота в каждом из них.
— Угу, — кивнул Пивис. — Знаете что, девочки, я тут как-то подумал, неплохо бы и мне вложить кое-какие деньжата в ваше дело.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ну, поучаствовать немного в вашей корпорации.
Милдред Фолкнер улыбнулась и покачала головой:
— Спасибо, мистер Пивис, но мы пока вполне обходимся своими средствами. Корпорация у нас очень маленькая и тесная.
— Может, и не такая тесная, как вам кажется.
— Тесная, и весьма, — продолжала она с улыбкой. — Карлотта и я делим между собой весь пакет акций.
Его серо-зеленые глаза весело сверкнули из-под нависших бровей.
— А ну-ка подумайте получше.
Она задумалась на мгновение, потом рассмеялась.
— О, ну конечно же. Сертификат на владение пятью процентами от основного фонда был выдан Коринне Делл, когда мы стали корпорацией. Нам тогда нужно было ввести третьего человека в совет директоров, а эти пять процентов как раз давали ей такое право.
— Угу, — согласно кивнул Пивис, вытаскивая из кармана сложенный пополам сертификат. — Так вот, Коринна Делл вышла замуж за одного из моих людей, и… короче, я перекупил ее долю. Вы можете зарегистрировать передачу сертификата в своих книгах и выдать мне новый.
Повертев сертификат в руках, Милдред Фолкнер нахмурилась.
— Думаю, вы найдете его в полном порядке, — сказал Пивис. — Я имею в виду передаточную надпись, ну и там все остальное.
Она положила документ на стол и открыто посмотрела на гостя.
— Послушайте, мистер Пивис, мне это не нравится. Это нечестно. Я не знаю, что у вас на уме. Вы наш конкурент. И нам совсем не хочется, чтобы вы совали нос в наши дела. Коринна не должна была продавать свои акции. Хотя, конечно, я представляю, что в сложившихся обстоятельствах у нее не было особого выбора. В любом случае я хочу, чтобы вы знали, как мы к этому относимся, и не питали иллюзий.
— Я понимаю, — кивнул Пивис. — Бизнес есть бизнес. Вы проглядели ставку на этот сертификат, я — нет. Вы мне нравитесь. Мне бы хотелось, чтобы и вы относились ко мне так же. Но всякий раз, когда вы допустите ошибку и я смогу на этом заработать, я намерен так и поступить. Таковы правила игры. Вы знаете, что мы могли бы прекрасно договориться и насчет остальной части учредительного фонда. Вы сохраняете свое место, по-прежнему управляете делом, я получаю пятьдесят один процент и…
Она покачала головой.
— Вы бы зарабатывали не меньше, чем сейчас, — продолжал он, — и, кроме этого, располагали бы неограниченным капиталом для дальнейшего расширения дела. Я мог бы стать для вас выгодным партнером.
— Нет, благодарю вас. Нам вполне хватает и того, что мы имеем.
— Ну что ж, тогда просто зарегистрируйте передачу мне этих пяти процентов.
— Чего вы пытаетесь добиться? — спросила она.
— Ничего, — ответил он с простодушным видом, который так хорошо умел на себя напускать. — В работе мешать я не буду. Останусь на втором плане, так сказать, немым партнером. А вы давайте продолжайте зарабатывать свои миллионы. Теперь, когда у меня появился интерес, мне даже нравится, что правление все вечера отдает работе.
Он коротко хохотнул, поднял свое длинное, худое тело с кресла и тяжелой походкой направился вдоль прилавка к выходу. Провожая его взглядом, Милдред знала, что острые глаза под нависшими бровями не пропустят по дороге ни одной, даже самой незначительной детали.
Несколько минут она сидела молча, напряженно о чем-то размышляя, потом отодвинула эскизы на край стола и позвала Лоис Карлинг, дежурившую за прилавком рядом с входной дверью.
— В девять тридцать закрывайся, Лоис. Я ухожу и сегодня уже не вернусь.
У выхода из магазина она задержалась и мельком оглядела себя в большом, в человеческий рост, зеркале. В свои тридцать два года Милдред имела фигуру двадцатидвухлетней девушки, а опыт последних семи лет, ушедших на создание ее ныне процветающего бизнеса, закалил ее дух и тело: она научилась трезво мыслить и находилась в прекрасной физической форме. От нее исходило какое-то особое ощущение собранности, деловитости, уверенности в собственных силах; все это само по себе исключало дряблые мышцы и излишки плоти. Только человек, целиком отдающий себя работе, мог обладать такой подтянутой фигурой и самим своим видом внушать другим такую же веру в свою компетентность.
Лоис Карлинг наблюдала за Милдред, пока та не закрыла за собой дверь. В ее глазах притаились горечь и еще что-то, похожее на зависть. Лоис олицетворяла собой энергию юности, взрывную силу молодого вина, в то время как Милдред Фолкнер, напротив, обладала зрелой неповторимостью вина многолетней выдержки. Естественно, что Лоис Карлинг, не имевшая ничего, кроме красивой внешности, и с нетерпением отвергавшая «медленный, но верный» путь к успеху, задавалась вопросом: «Что такого есть в Милдред, чего нет у меня?» — только для Лоис этот вопрос был не из тех, что содержат ответы в себе самих: для нее это, скорее, была робкая, еще не осознанная попытка прийти к определению личности. Однако, поскольку философские проблемы лежали далеко за пределами ее мысленного кругозора, Лоис открыла дверцу прилавка, достала коробку конфет, которую преподнес Гарри Пи-вис, выбрала шоколадную и с удовольствием ее надкусила.
Рядом с гаражом, где Милдред Фолкнер держала свою машину, стояла телефонная будка. В ожидании, пока работник подгонит автомобиль к выходу, Милдред, следуя какому-то необъяснимому порыву, вошла вдруг в эту будку, открыла телефонную книгу и стала торопливо искать номер Перри Мейсона, адвоката.
Она прочла телефон конторы и примечание, в котором говорилось, что после окончания рабочего дня следует звонить Гленвуд 6-8345.
Милдред Фолкнер набрала номер. Ей ответила телефонная служба, специально занимавшаяся приемом и сортировкой телефонных звонков профессиональным юристам. Милдред объяснила, что хотела бы встретиться с мистером Мейсоном по делу большой важности, и спросила, не сможет ли он принять ее сегодня вечером. Разговаривавшая с ней женщина записала номер автомата, из которого она звонила, и попросила ее повесить трубку и подождать несколько минут.
В этот момент Милдред увидела свою машину и, открыв дверцу будки, знаком показала сидевшему за рулем человеку, что сейчас освободится. Тот кивнул, круто повернул налево и подогнал машину к бензоколонке. Милдред едва успела войти назад в будку, как телефон зазвонил. Она сняла трубку.
— Мисс Фолкнер?
— Да.
— С вами говорит Делла Стрит, секретарь мистера Мейсона. Вы не могли бы вкратце изложить мне суть вашего дела?
— Да, конечно. Я являюсь владелицей «Фолкнер Флауэр Шопс». Это небольшая корпорация. У меня есть конкурент, которому удалось приобрести небольшое количество акций, не являвшихся собственностью нашей семьи. Я считаю, что это грозит мне неприятностями. Мне хотелось бы знать, что мне следует предпринять в данной ситуации.
— А завтрашний день не мог бы вас устроить?
— Полагаю, что вполне. Я… видите ли, позвонив прямо сейчас, откровенно говоря, немного погорячилась. Я так разволновалась, узнав об этой сделке несколько минут назад.
— Десять тридцать завтра утром будет для вас удобно?
— Да.
— Прекрасно. Мистер Мейсон примет вас в это время. Доброй ночи.
— Доброй ночи.
Чувствуя некоторое облегчение, Милдред Фолкнер села в машину и поехала прямиком к дому Карлотты на Червис-роуд.
Червис-роуд извилистой линией протянулась по склону холмов, поднимавшихся к северу от Голливуда; забираться приходилось почти на самую вершину. Дон Карлотты и Боба стоял на крутом склоне. Днем в лучах солнца его оштукатуренные стены сверкали слепящей белизной, сейчас же он казался сероватым прямоугольником, изрезанным таинственными черными тенями; его силуэт четко выделялся на фоне мерцающих огней большого города, раскинувшегося далеко внизу.
Милдред вставила свой ключ в замок, тот со щелчком открылся, и она вошла в гостиную. Боб Лоули, развалившись в кресле, читал газету. Слева под рукой у него лежала маленькая записная книжка в переплете из натуральной кожи, за ухом торчал карандаш. Он поднял глаза, нахмурившись оттого, что его прервали, но, увидев Милдред, постарался изобразить на лице доброжелательную улыбку. Она отметила про себя, с какой поспешностью он затолкал записную книжку в боковой карман своего халата.
— Привет, Милли. Я не слышал, как ты подъехала.
— Где Карла?
— Наверху.
— Спит?
— Нет, лежит читает.
— Я поднимусь к ней на несколько минут. Кстати, ты сегодня больше никуда не собираешься, Боб?
— Нет, что ты, конечно нет. С чего ты взяла? — Я хочу поговорить с тобой.
— О’кей.
У двери она остановилась, повернулась и сказала:
— Когда ты занят тем, что выбираешь, на какую лошадь поставить, Боб, не думай, пожалуйста, что тебе нужно из кожи вон лезть, пряча все подальше от глаз только потому, что я вдруг появилась в комнате неожиданно.
В первое мгновение он залился краской, потом рассмеялся и с заискивающим видом пробормотал:
— Ты просто напугала меня, вот и все.
Милдред поднялась по лестнице в комнату сестры. Карлотта лежала в кровати, удобно оперевшись спиной на подушки. В изголовье кровати была укреплена ночная лампа с розовым абажуром; свет через плечо падал на книгу, которую она читала.
Карлотта наклонила абажур вниз, и комнату залил мягкий розовый полумрак.
— Я уже почти отчаялась тебя увидеть, Милли.
— Пришлось задержаться в магазине. Ну, как наши дела сегодня?
— С каждым днем все лучше во всех отношениях, — с улыбкой ответила Карлотта.
Она была старше Милдред. Ее кожа имела нездоровый голубоватый оттенок. Она не выглядела полной, но тело казалось мягким и дряблым.
— Как твое сердце?
— Прекрасно. Доктор сказал сегодня, что через пару недель я уже смогу водить машину. Как замечательно будет снова выбраться на прогулку. Готова поспорить, что мое маленькое купе окончательно разучилось ездить.
— Тебе не стоит так спешить, — предупредила ее Милдред. — Нужно быть поосторожнее, особенно на первых порах, когда ты начнешь вставать.
— Вот и доктор говорит то же самое.
— Что у тебя за книга?
— Одна из этих последних, про которые говорят, что они имеют глубокое социальное значение. Я его как-то не разглядела.
— Почему бы тебе не взять что-нибудь попроще?
— Нет. Мне такие нравятся. Все остальное заставляет меня волноваться, переживать, и я долго не могу уснуть. С этой же совсем другое дело: еще десяток страниц — и я засну без всякого снотворного.
Милдред рассмеялась негромким серебристым смехом.
— Ну что же, извини, что опоздала. Я сегодня ненадолго — просто узнать, как ты здесь. Сейчас забегу на минутку вниз к Бобу и отправлюсь дальше.
— Бедняжка Боб, — мягко проговорила Карлотта, — боюсь, ему было так тяжело жить с женой-инвалидом. Он держался просто замечательно все это время, Милли.
— Вот и хорошо.
— Ты не… так и не изменила своего решения о Бобе, не правда ли, Милли?
Милдред вскинула брови.
— Давай сейчас не будем говорить об этом. Я уверена, мы с ним найдем общий язык.
— Он ведь это чувствует, Милли. — Взгляд Карлотты стал печальным. — Как бы мне хотелось, чтобы ты постаралась узнать его получше.
— Я обязательно постараюсь, — пообещала Милдред с улыбкой на губах, но с тем же холодком в глазах. — Вот спущусь и начну прямо сейчас. Ты, главное, не волнуйся. Карла, не спеши и не перегружай себя, когда начнешь окончательно поправляться.
Карлотта проводила Милдред взглядом до двери.
— Как это, должно быть, замечательно быть такой бодрой и здоровой. Ах, если бы ты могла хоть на часок уделить мне немного своей жизненной энергии.
— Я бы с удовольствием уступила ее и на более длительный срок, Карла, но ты и так скоро поправишься. Самое худшее уже позади.
— Я тоже так думаю. Я чувствую, что мне сейчас гораздо лучше, чем раньше.
Карлотта взяла в руки книгу. Милдред осторожно прикрыла за собой дверь спальни и неслышно спустилась вниз.
Увидев ее, Боб Лоули сложил газету. Карандаша за ухом Уже не было.
— Выпьешь что-нибудь, Милли? — предложил он.
— Нет, спасибо.
Она села в кресло напротив, взяла предложенную сигарету, наклонившись вперед к спичке, которую он для нее зажег, и пристально посмотрела ему в глаза.
— Тебе не кажется, что было бы неплохо нам всем втроем сесть и поговорить о деле?
— Пока еще рано, Милли.
— Почему?
— Карлу нельзя беспокоить такими разговорами. Я уже консультировался с врачом на этот счет, он сказал, что пока все идет хорошо, но улучшение наступило, по его мнению, главным образом потому, что она смогла полностью отрешиться от всех забот, связанных с бизнесом. А почему ты вдруг заговорила об этом, что-нибудь случилось?
— Сегодня вечером ко мне в магазин заходил Гарри Пивис.
— Этот великан? А ему-то что понадобилось?
— Он хочет откупить наше дело — контрольный пакет акций.
— С него станется. Скажи ему, пусть проваливает и не лезет в чужие дела.
— Уже сказала. Только он теперь, похоже, является держателем акций.
— Держателем акций! — воскликнул Боб, и она увидела, как в его глазах промелькнула тревога. — Чепуха какая-то. Да как же, черт побери, ему удалось… — Он торопливо отвел глаза.
— Коринна Делл. Помнишь, недавно она вышла замуж за человека, который работает на Пивиса. Я полагаю, муж заставил ее передать сертификат своему боссу. Ах, мне бы, конечно, следовало выкупить ее долю, когда она от нас уходила. По правде говоря, я о ней просто напрочь забыла. Пакет был такой незначительный, и…
Боб явно испытал огромное облегчение. Он рассмеялся.
— А что Пивис будет с ним делать? Ведь речь идет всего лишь о пяти процентах. Это же капля в море. Пусть идет к черту — повысь сумму взноса за владение акциями и выжми его из дела.
Она покачала головой:
— Пивис не из тех людей, от которых можно отделаться в два счета. Он что-то задумал… Я начинаю его самую чуточку побаиваться. Он может добиться права знакомиться с кашей отчетностью. Возможно, к этому он и стремится. Не знаю. Утром я встречаюсь, с адвокатом.
— Очень здравая мысль. А кто этот адвокат?
— Перри Мейсон.
— Он такими делами не занимается. Нужно, по крайней мере, чтоб он хотя бы заинтересовался.
— Он заинтересуется и так, если ему предложить достаточно высокий гонорар, — убежденно сказала она. — Ситуация требует большего, чем просто покопаться в книгах и выяснить, что говорит закон на этот счет. Здесь нужен не просто адвокат, здесь нужен гениальный адвокат.
— Что ж, он как раз та птица, которая сумеет обломать Пивису крылья, если тебе удастся уговорить его этим заняться, — признал Боб Лоули, — но, по-моему, ты делаешь из мухи слона.
— Я подумала, что стоит, наверное, собрать все сертификаты на акции учредительного фонда и приготовить фондовую книгу. Мейсон, скорее всего, захочет с ними ознакомится.
— Мне кажется, это совершенно излишне, — торопливо проговорил Боб.
— Ну почему же, он. вполне может поинтересоваться.
— Боже мой, Милли, — голос у Боба зазвучал хрипло от нервного напряжения, — утром у меня очень важная встреча, a сертификат находится в банковском сейфе. Знаешь, что мы сделаем? Если он действительно захочет взглянуть на эти бумаги, я сам отвезу наш сертификат к нему, только чуть позже. Хотя я не думаю, что в этом возникнет необходимость. Утром я должен встретиться с представителем страховой компании, черт бы побрал эту волокиту. Я, конечно, мог бы отменить встречу, если бы почувствовал, что в этом нет необходимости, но, знаешь, мне и так пришлось изрядно попотеть, чтобы заставить этого парня заниматься моим делом.
— А что там произошло, Боб? Ты мне об этом ничего не рассказывал. Я узнала о случившемся от Карлы.
— О, да рассказывать-то, в сущности, не о чем. Один из тех случаев, когда какой-то придурок несется по улице, накачавшись спиртным по самую макушку. Меня в этот момент даже в машине не было. Она стояла припаркованная у обочины. Ума не приложу, как ему удалось ее так искорежить. Видно, юзом въехал в нее сбоку.
— Ты запомнил его номер?
— Нет. Я же говорил, меня там не было. Машина стояла у обочины. Несколько человек видели, как это произошло, и сообщили мне, но они оказались слишком тупыми, чтобы обратить внимание на номер.
— Ну что же, может быть, сертификат и в самом деле мне не понадобится, но на всякий случай я хотела бы иметь его под рукой. Не мог бы ты съездить в банк, Боб, и…
— Совершенно исключено, Милли. Утром я должен повидать двух-трех человек. Сейчас я просто не в состоянии перенести все эти встречи, но если Мейсону понадобятся бумаги, чуть позже я их сам к нему доставлю. Ты со мной свяжешься, и мы обо всем договоримся. Тебе ведь совсем необязательно иметь их с собой во время первой беседы. Не капризничай! Это будет не поздно сделать и на следующей неделе.
— Ладно, наверное, ты прав. — В ее голосе почувствовались усталость и безразличие.
— Ты слишком много работаешь, Милли. Неужели ты не можешь смотреть на все проще?
— О, не волнуйся, я в полном порядке. Дела сейчас идут хорошо, вот и приходится заниматься кучей всяких мелочей… Что ж, Боб, я поеду.
— Оставишь мне записку, если сертификат понадобится. Я смогу забрать его, скажем, послезавтра. Хотя я решительно не представляю, зачем он ему может понадобиться.
— Послушай, Боб, а может быть, ты все же съездишь в банк и…
— Господи, да нет же! — прервал он ее, повышая голос. — Ты ведешь себя как старуха, спятившая от страха. Перестань ты наконец так трястись из-за этого, черт побери.
— Боб… сертификат ведь на месте, правда? С ним ничего не случилось? Ты…
Он вскочил с кресла.
— Ради всех святых, оставь меня в покое! У меня что, других забот нет, кроме как стоять и слушать твое кудахтанье про этот чертов сертификат? Я знаю, что я тебе не нравлюсь. Никогда не нравился. Ты прямо-таки из себя выходишь, настраивая Карлу против меня. А теперь…
— Прекрати это! — оборвала его Милдред. — Ты ведешь себя как школьник. И ты кричишь. Ты что, хочешь, чтобы Карла подумала, что мы ссоримся?
Он тяжело опустился назад в кресло.
— А, черт, да что толку?.. — покачал он головой. — Если Мейсону понадобится сертификат, пусть он мне позвонит. При виде тебя у меня нервы сдают. Если не хочешь поссориться, уходи отсюда к черту.
Она молча прошла к двери и вышла на улицу.
Скользя в машине вниз по Червис-роуд, Милдред Фолкнер оставалась совершенно равнодушной к красоте прозрачной, звездной ночи. С чего это вдруг Боб пустился в такие подробные объяснения по поводу этой аварии? И что за срочность может возникнуть во встрече с контролером страховой компании? Почему Бобу оказалось так трудно уговорить этого человека заняться его делом? И почему ее просьба предъявить сертификат вызвала у него такую панику? Конечно, она не заботилась о том, чтобы быть тактичной. Она ему не доверяла. Вот уже несколько недель она пыталась найти какое-нибудь убедительное, законное основание, чтобы забрать у него этот сертификат. Заболев, Карла индоссировала все свои ценные бумаги, передала их Бобу… Абсурдно сомневаться в его преданности Карле, и все же ее не оставляли тревожные предчувствия; а тут еще этот рассказ об аварии: ведь у машины были помяты бампер и решетка радиатора.
— Наверное, я жуткая негодяйка, — сказала себе Милдред, — но, к сожалению, я слишком хорошо знаю своего зятя.
Поэтому она заехала в полицейское управление и навела справки в отделе дорожно-транспортных происшествий. Ей дали прочесть рапорт, в котором говорилось, что «бьюик» мистера Лоули столкнулся с другим автомобилем и что вся вина за столкновение лежит на Бобе.
Позвонив владельцу пострадавшего автомобиля, Милдред узнала, что во время аварии Боб находился в машине не один: рядом с ним сидела молодая блондинка весьма привлекательной наружности. Человек записал ее в качестве свидетельницы. Если она подождет минутку у телефона, то он… Ага. вот, пожалуйста. Эстер Дилмейер. Вместо адреса она назвала ему ночной клуб «Золотой рог». Кажется, она говорила, что работает там, но он уже не помнит и не берется утверждать это с уверенностью. Человек, сидевший за рулем «бьюика», — мистер Лоули — был очень предупредителен. Авария произошла по его вине, и он обещал сам все уладить. Кстати, на заднем сиденье «бьюика» находился еще один человек, мужчина. Нет, компенсация еще не выплачена, но мистер Лоули должен позвонить завтра утром в одиннадцать.
— Простите, а с кем я разговариваю, мадам?
— Я представляю рабочий страховой фонд, — тут же ответила она. — Мы так поняли, мисс Дилмейер пострадала в этой аварии.
— Да нет, из всей компании досталось мне одному, — сказал ее собеседник. — Меня довольно сильно тряхнуло. С мистером Лоули в машине находился еще один мужчина. Вы можете, если понадобится, привлечь его как свидетеля. Его имя… так, подождите минутку… Ага, нашел. Синдлер Колл.
— Они были пьяны? — спросила Милдред.
— Нет, но мчались быстро.
— Благодарю вас, — сказала Милдред и повесила трубку. Зачем Бобу понадобилось взваливать на себя столько хлопот и громоздить горы лжи, чтобы никто не узнал правды об этой аварии? Машина была застрахована, и всеми вопросами вполне могла бы заняться страховая компания. Но она абсолютно никак не участвовала в этом деле. Завтра в одиннадцать Боб собирался заплатить деньги пострадавшему и таким образом все уладить. Было яснее ясного, что в страховой компании даже не слышали об этом происшествии.
Поначалу Милдред Фолкнер намеревалась вернуться к эскизам цветочных композиций для гостиной Элсуортов, но теперь она почувствовала, что у нее найдутся дела поважнее, и срочно занялась ими.
Боб явно никак не собирался объяснять присутствие в своей машине гейши из ночного клуба.
Легкое постукивание по стеклу отвлекло ее от работы. Она подняла голову и встретилась глазами с Гарри Пивисом.
Отодвинув эскизы в сторону, Милдред кивком пригласила его войти.
Пивис принял приглашение, как принимал вообще все в своей жизни: с непроницаемым лицом и ничем не нарушаемой размеренностью движений. Он был крупным мужчиной, широким в кости и жилистым. Его плечи и руки до сих пор хранили следы тяжелой работы на ферме, где он совсем еще мальчишкой начинал свой путь наверх. Теперь, когда он стал богат, прибрав к рукам практически всю розничную торговлю цветами в городе, ему стоило огромных трудов соответствовать образу преуспевающего бизнесмена. Он одевался у самых дорогих портных, ногти на руках всегда были тщательно ухожены и отполированы, чем резко контрастировали с узловатыми, навсегда искореженными грубой работой пальцами.
— Что-то поздновато вы засиделись? — спросил он у Милдред.
Она улыбнулась.
— Я почти всегда работаю допоздна. Что-нибудь непременно останется на вечер, не одно, так другое. Платежные ведомости, подоходный налог, коммерческие прогнозы и еще сотня всяких дел. К тому же сейчас только семь часов.
— Нелегко вам, видно, приходится с тех пор, как у вашей сестры начались нелады с сердцем.
— О, я вполне справляюсь, благодарю вас.
— Как она? Карлотта? Ей уже гораздо лучше.
— Рад это слышать.
— Большую часть времени она, правда, пока проводит в постели, но с каждым днем сил у нее все прибывает, и она чувствует, что здоровье ее восстанавливается.
— У вас ведь, если не ошибаюсь, три магазина?
— Да, — ответила она, зная, что Пивис и так прекрасно осведомлен на этот счет, причем не только о самих магазинах и их расположении, но и в общих чертах об объеме товарооборота в каждом из них.
— Угу, — кивнул Пивис. — Знаете что, девочки, я тут как-то подумал, неплохо бы и мне вложить кое-какие деньжата в ваше дело.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ну, поучаствовать немного в вашей корпорации.
Милдред Фолкнер улыбнулась и покачала головой:
— Спасибо, мистер Пивис, но мы пока вполне обходимся своими средствами. Корпорация у нас очень маленькая и тесная.
— Может, и не такая тесная, как вам кажется.
— Тесная, и весьма, — продолжала она с улыбкой. — Карлотта и я делим между собой весь пакет акций.
Его серо-зеленые глаза весело сверкнули из-под нависших бровей.
— А ну-ка подумайте получше.
Она задумалась на мгновение, потом рассмеялась.
— О, ну конечно же. Сертификат на владение пятью процентами от основного фонда был выдан Коринне Делл, когда мы стали корпорацией. Нам тогда нужно было ввести третьего человека в совет директоров, а эти пять процентов как раз давали ей такое право.
— Угу, — согласно кивнул Пивис, вытаскивая из кармана сложенный пополам сертификат. — Так вот, Коринна Делл вышла замуж за одного из моих людей, и… короче, я перекупил ее долю. Вы можете зарегистрировать передачу сертификата в своих книгах и выдать мне новый.
Повертев сертификат в руках, Милдред Фолкнер нахмурилась.
— Думаю, вы найдете его в полном порядке, — сказал Пивис. — Я имею в виду передаточную надпись, ну и там все остальное.
Она положила документ на стол и открыто посмотрела на гостя.
— Послушайте, мистер Пивис, мне это не нравится. Это нечестно. Я не знаю, что у вас на уме. Вы наш конкурент. И нам совсем не хочется, чтобы вы совали нос в наши дела. Коринна не должна была продавать свои акции. Хотя, конечно, я представляю, что в сложившихся обстоятельствах у нее не было особого выбора. В любом случае я хочу, чтобы вы знали, как мы к этому относимся, и не питали иллюзий.
— Я понимаю, — кивнул Пивис. — Бизнес есть бизнес. Вы проглядели ставку на этот сертификат, я — нет. Вы мне нравитесь. Мне бы хотелось, чтобы и вы относились ко мне так же. Но всякий раз, когда вы допустите ошибку и я смогу на этом заработать, я намерен так и поступить. Таковы правила игры. Вы знаете, что мы могли бы прекрасно договориться и насчет остальной части учредительного фонда. Вы сохраняете свое место, по-прежнему управляете делом, я получаю пятьдесят один процент и…
Она покачала головой.
— Вы бы зарабатывали не меньше, чем сейчас, — продолжал он, — и, кроме этого, располагали бы неограниченным капиталом для дальнейшего расширения дела. Я мог бы стать для вас выгодным партнером.
— Нет, благодарю вас. Нам вполне хватает и того, что мы имеем.
— Ну что ж, тогда просто зарегистрируйте передачу мне этих пяти процентов.
— Чего вы пытаетесь добиться? — спросила она.
— Ничего, — ответил он с простодушным видом, который так хорошо умел на себя напускать. — В работе мешать я не буду. Останусь на втором плане, так сказать, немым партнером. А вы давайте продолжайте зарабатывать свои миллионы. Теперь, когда у меня появился интерес, мне даже нравится, что правление все вечера отдает работе.
Он коротко хохотнул, поднял свое длинное, худое тело с кресла и тяжелой походкой направился вдоль прилавка к выходу. Провожая его взглядом, Милдред знала, что острые глаза под нависшими бровями не пропустят по дороге ни одной, даже самой незначительной детали.
Несколько минут она сидела молча, напряженно о чем-то размышляя, потом отодвинула эскизы на край стола и позвала Лоис Карлинг, дежурившую за прилавком рядом с входной дверью.
— В девять тридцать закрывайся, Лоис. Я ухожу и сегодня уже не вернусь.
У выхода из магазина она задержалась и мельком оглядела себя в большом, в человеческий рост, зеркале. В свои тридцать два года Милдред имела фигуру двадцатидвухлетней девушки, а опыт последних семи лет, ушедших на создание ее ныне процветающего бизнеса, закалил ее дух и тело: она научилась трезво мыслить и находилась в прекрасной физической форме. От нее исходило какое-то особое ощущение собранности, деловитости, уверенности в собственных силах; все это само по себе исключало дряблые мышцы и излишки плоти. Только человек, целиком отдающий себя работе, мог обладать такой подтянутой фигурой и самим своим видом внушать другим такую же веру в свою компетентность.
Лоис Карлинг наблюдала за Милдред, пока та не закрыла за собой дверь. В ее глазах притаились горечь и еще что-то, похожее на зависть. Лоис олицетворяла собой энергию юности, взрывную силу молодого вина, в то время как Милдред Фолкнер, напротив, обладала зрелой неповторимостью вина многолетней выдержки. Естественно, что Лоис Карлинг, не имевшая ничего, кроме красивой внешности, и с нетерпением отвергавшая «медленный, но верный» путь к успеху, задавалась вопросом: «Что такого есть в Милдред, чего нет у меня?» — только для Лоис этот вопрос был не из тех, что содержат ответы в себе самих: для нее это, скорее, была робкая, еще не осознанная попытка прийти к определению личности. Однако, поскольку философские проблемы лежали далеко за пределами ее мысленного кругозора, Лоис открыла дверцу прилавка, достала коробку конфет, которую преподнес Гарри Пи-вис, выбрала шоколадную и с удовольствием ее надкусила.
Рядом с гаражом, где Милдред Фолкнер держала свою машину, стояла телефонная будка. В ожидании, пока работник подгонит автомобиль к выходу, Милдред, следуя какому-то необъяснимому порыву, вошла вдруг в эту будку, открыла телефонную книгу и стала торопливо искать номер Перри Мейсона, адвоката.
Она прочла телефон конторы и примечание, в котором говорилось, что после окончания рабочего дня следует звонить Гленвуд 6-8345.
Милдред Фолкнер набрала номер. Ей ответила телефонная служба, специально занимавшаяся приемом и сортировкой телефонных звонков профессиональным юристам. Милдред объяснила, что хотела бы встретиться с мистером Мейсоном по делу большой важности, и спросила, не сможет ли он принять ее сегодня вечером. Разговаривавшая с ней женщина записала номер автомата, из которого она звонила, и попросила ее повесить трубку и подождать несколько минут.
В этот момент Милдред увидела свою машину и, открыв дверцу будки, знаком показала сидевшему за рулем человеку, что сейчас освободится. Тот кивнул, круто повернул налево и подогнал машину к бензоколонке. Милдред едва успела войти назад в будку, как телефон зазвонил. Она сняла трубку.
— Мисс Фолкнер?
— Да.
— С вами говорит Делла Стрит, секретарь мистера Мейсона. Вы не могли бы вкратце изложить мне суть вашего дела?
— Да, конечно. Я являюсь владелицей «Фолкнер Флауэр Шопс». Это небольшая корпорация. У меня есть конкурент, которому удалось приобрести небольшое количество акций, не являвшихся собственностью нашей семьи. Я считаю, что это грозит мне неприятностями. Мне хотелось бы знать, что мне следует предпринять в данной ситуации.
— А завтрашний день не мог бы вас устроить?
— Полагаю, что вполне. Я… видите ли, позвонив прямо сейчас, откровенно говоря, немного погорячилась. Я так разволновалась, узнав об этой сделке несколько минут назад.
— Десять тридцать завтра утром будет для вас удобно?
— Да.
— Прекрасно. Мистер Мейсон примет вас в это время. Доброй ночи.
— Доброй ночи.
Чувствуя некоторое облегчение, Милдред Фолкнер села в машину и поехала прямиком к дому Карлотты на Червис-роуд.
Червис-роуд извилистой линией протянулась по склону холмов, поднимавшихся к северу от Голливуда; забираться приходилось почти на самую вершину. Дон Карлотты и Боба стоял на крутом склоне. Днем в лучах солнца его оштукатуренные стены сверкали слепящей белизной, сейчас же он казался сероватым прямоугольником, изрезанным таинственными черными тенями; его силуэт четко выделялся на фоне мерцающих огней большого города, раскинувшегося далеко внизу.
Милдред вставила свой ключ в замок, тот со щелчком открылся, и она вошла в гостиную. Боб Лоули, развалившись в кресле, читал газету. Слева под рукой у него лежала маленькая записная книжка в переплете из натуральной кожи, за ухом торчал карандаш. Он поднял глаза, нахмурившись оттого, что его прервали, но, увидев Милдред, постарался изобразить на лице доброжелательную улыбку. Она отметила про себя, с какой поспешностью он затолкал записную книжку в боковой карман своего халата.
— Привет, Милли. Я не слышал, как ты подъехала.
— Где Карла?
— Наверху.
— Спит?
— Нет, лежит читает.
— Я поднимусь к ней на несколько минут. Кстати, ты сегодня больше никуда не собираешься, Боб?
— Нет, что ты, конечно нет. С чего ты взяла? — Я хочу поговорить с тобой.
— О’кей.
У двери она остановилась, повернулась и сказала:
— Когда ты занят тем, что выбираешь, на какую лошадь поставить, Боб, не думай, пожалуйста, что тебе нужно из кожи вон лезть, пряча все подальше от глаз только потому, что я вдруг появилась в комнате неожиданно.
В первое мгновение он залился краской, потом рассмеялся и с заискивающим видом пробормотал:
— Ты просто напугала меня, вот и все.
Милдред поднялась по лестнице в комнату сестры. Карлотта лежала в кровати, удобно оперевшись спиной на подушки. В изголовье кровати была укреплена ночная лампа с розовым абажуром; свет через плечо падал на книгу, которую она читала.
Карлотта наклонила абажур вниз, и комнату залил мягкий розовый полумрак.
— Я уже почти отчаялась тебя увидеть, Милли.
— Пришлось задержаться в магазине. Ну, как наши дела сегодня?
— С каждым днем все лучше во всех отношениях, — с улыбкой ответила Карлотта.
Она была старше Милдред. Ее кожа имела нездоровый голубоватый оттенок. Она не выглядела полной, но тело казалось мягким и дряблым.
— Как твое сердце?
— Прекрасно. Доктор сказал сегодня, что через пару недель я уже смогу водить машину. Как замечательно будет снова выбраться на прогулку. Готова поспорить, что мое маленькое купе окончательно разучилось ездить.
— Тебе не стоит так спешить, — предупредила ее Милдред. — Нужно быть поосторожнее, особенно на первых порах, когда ты начнешь вставать.
— Вот и доктор говорит то же самое.
— Что у тебя за книга?
— Одна из этих последних, про которые говорят, что они имеют глубокое социальное значение. Я его как-то не разглядела.
— Почему бы тебе не взять что-нибудь попроще?
— Нет. Мне такие нравятся. Все остальное заставляет меня волноваться, переживать, и я долго не могу уснуть. С этой же совсем другое дело: еще десяток страниц — и я засну без всякого снотворного.
Милдред рассмеялась негромким серебристым смехом.
— Ну что же, извини, что опоздала. Я сегодня ненадолго — просто узнать, как ты здесь. Сейчас забегу на минутку вниз к Бобу и отправлюсь дальше.
— Бедняжка Боб, — мягко проговорила Карлотта, — боюсь, ему было так тяжело жить с женой-инвалидом. Он держался просто замечательно все это время, Милли.
— Вот и хорошо.
— Ты не… так и не изменила своего решения о Бобе, не правда ли, Милли?
Милдред вскинула брови.
— Давай сейчас не будем говорить об этом. Я уверена, мы с ним найдем общий язык.
— Он ведь это чувствует, Милли. — Взгляд Карлотты стал печальным. — Как бы мне хотелось, чтобы ты постаралась узнать его получше.
— Я обязательно постараюсь, — пообещала Милдред с улыбкой на губах, но с тем же холодком в глазах. — Вот спущусь и начну прямо сейчас. Ты, главное, не волнуйся. Карла, не спеши и не перегружай себя, когда начнешь окончательно поправляться.
Карлотта проводила Милдред взглядом до двери.
— Как это, должно быть, замечательно быть такой бодрой и здоровой. Ах, если бы ты могла хоть на часок уделить мне немного своей жизненной энергии.
— Я бы с удовольствием уступила ее и на более длительный срок, Карла, но ты и так скоро поправишься. Самое худшее уже позади.
— Я тоже так думаю. Я чувствую, что мне сейчас гораздо лучше, чем раньше.
Карлотта взяла в руки книгу. Милдред осторожно прикрыла за собой дверь спальни и неслышно спустилась вниз.
Увидев ее, Боб Лоули сложил газету. Карандаша за ухом Уже не было.
— Выпьешь что-нибудь, Милли? — предложил он.
— Нет, спасибо.
Она села в кресло напротив, взяла предложенную сигарету, наклонившись вперед к спичке, которую он для нее зажег, и пристально посмотрела ему в глаза.
— Тебе не кажется, что было бы неплохо нам всем втроем сесть и поговорить о деле?
— Пока еще рано, Милли.
— Почему?
— Карлу нельзя беспокоить такими разговорами. Я уже консультировался с врачом на этот счет, он сказал, что пока все идет хорошо, но улучшение наступило, по его мнению, главным образом потому, что она смогла полностью отрешиться от всех забот, связанных с бизнесом. А почему ты вдруг заговорила об этом, что-нибудь случилось?
— Сегодня вечером ко мне в магазин заходил Гарри Пивис.
— Этот великан? А ему-то что понадобилось?
— Он хочет откупить наше дело — контрольный пакет акций.
— С него станется. Скажи ему, пусть проваливает и не лезет в чужие дела.
— Уже сказала. Только он теперь, похоже, является держателем акций.
— Держателем акций! — воскликнул Боб, и она увидела, как в его глазах промелькнула тревога. — Чепуха какая-то. Да как же, черт побери, ему удалось… — Он торопливо отвел глаза.
— Коринна Делл. Помнишь, недавно она вышла замуж за человека, который работает на Пивиса. Я полагаю, муж заставил ее передать сертификат своему боссу. Ах, мне бы, конечно, следовало выкупить ее долю, когда она от нас уходила. По правде говоря, я о ней просто напрочь забыла. Пакет был такой незначительный, и…
Боб явно испытал огромное облегчение. Он рассмеялся.
— А что Пивис будет с ним делать? Ведь речь идет всего лишь о пяти процентах. Это же капля в море. Пусть идет к черту — повысь сумму взноса за владение акциями и выжми его из дела.
Она покачала головой:
— Пивис не из тех людей, от которых можно отделаться в два счета. Он что-то задумал… Я начинаю его самую чуточку побаиваться. Он может добиться права знакомиться с кашей отчетностью. Возможно, к этому он и стремится. Не знаю. Утром я встречаюсь, с адвокатом.
— Очень здравая мысль. А кто этот адвокат?
— Перри Мейсон.
— Он такими делами не занимается. Нужно, по крайней мере, чтоб он хотя бы заинтересовался.
— Он заинтересуется и так, если ему предложить достаточно высокий гонорар, — убежденно сказала она. — Ситуация требует большего, чем просто покопаться в книгах и выяснить, что говорит закон на этот счет. Здесь нужен не просто адвокат, здесь нужен гениальный адвокат.
— Что ж, он как раз та птица, которая сумеет обломать Пивису крылья, если тебе удастся уговорить его этим заняться, — признал Боб Лоули, — но, по-моему, ты делаешь из мухи слона.
— Я подумала, что стоит, наверное, собрать все сертификаты на акции учредительного фонда и приготовить фондовую книгу. Мейсон, скорее всего, захочет с ними ознакомится.
— Мне кажется, это совершенно излишне, — торопливо проговорил Боб.
— Ну почему же, он. вполне может поинтересоваться.
— Боже мой, Милли, — голос у Боба зазвучал хрипло от нервного напряжения, — утром у меня очень важная встреча, a сертификат находится в банковском сейфе. Знаешь, что мы сделаем? Если он действительно захочет взглянуть на эти бумаги, я сам отвезу наш сертификат к нему, только чуть позже. Хотя я не думаю, что в этом возникнет необходимость. Утром я должен встретиться с представителем страховой компании, черт бы побрал эту волокиту. Я, конечно, мог бы отменить встречу, если бы почувствовал, что в этом нет необходимости, но, знаешь, мне и так пришлось изрядно попотеть, чтобы заставить этого парня заниматься моим делом.
— А что там произошло, Боб? Ты мне об этом ничего не рассказывал. Я узнала о случившемся от Карлы.
— О, да рассказывать-то, в сущности, не о чем. Один из тех случаев, когда какой-то придурок несется по улице, накачавшись спиртным по самую макушку. Меня в этот момент даже в машине не было. Она стояла припаркованная у обочины. Ума не приложу, как ему удалось ее так искорежить. Видно, юзом въехал в нее сбоку.
— Ты запомнил его номер?
— Нет. Я же говорил, меня там не было. Машина стояла у обочины. Несколько человек видели, как это произошло, и сообщили мне, но они оказались слишком тупыми, чтобы обратить внимание на номер.
— Ну что же, может быть, сертификат и в самом деле мне не понадобится, но на всякий случай я хотела бы иметь его под рукой. Не мог бы ты съездить в банк, Боб, и…
— Совершенно исключено, Милли. Утром я должен повидать двух-трех человек. Сейчас я просто не в состоянии перенести все эти встречи, но если Мейсону понадобятся бумаги, чуть позже я их сам к нему доставлю. Ты со мной свяжешься, и мы обо всем договоримся. Тебе ведь совсем необязательно иметь их с собой во время первой беседы. Не капризничай! Это будет не поздно сделать и на следующей неделе.
— Ладно, наверное, ты прав. — В ее голосе почувствовались усталость и безразличие.
— Ты слишком много работаешь, Милли. Неужели ты не можешь смотреть на все проще?
— О, не волнуйся, я в полном порядке. Дела сейчас идут хорошо, вот и приходится заниматься кучей всяких мелочей… Что ж, Боб, я поеду.
— Оставишь мне записку, если сертификат понадобится. Я смогу забрать его, скажем, послезавтра. Хотя я решительно не представляю, зачем он ему может понадобиться.
— Послушай, Боб, а может быть, ты все же съездишь в банк и…
— Господи, да нет же! — прервал он ее, повышая голос. — Ты ведешь себя как старуха, спятившая от страха. Перестань ты наконец так трястись из-за этого, черт побери.
— Боб… сертификат ведь на месте, правда? С ним ничего не случилось? Ты…
Он вскочил с кресла.
— Ради всех святых, оставь меня в покое! У меня что, других забот нет, кроме как стоять и слушать твое кудахтанье про этот чертов сертификат? Я знаю, что я тебе не нравлюсь. Никогда не нравился. Ты прямо-таки из себя выходишь, настраивая Карлу против меня. А теперь…
— Прекрати это! — оборвала его Милдред. — Ты ведешь себя как школьник. И ты кричишь. Ты что, хочешь, чтобы Карла подумала, что мы ссоримся?
Он тяжело опустился назад в кресло.
— А, черт, да что толку?.. — покачал он головой. — Если Мейсону понадобится сертификат, пусть он мне позвонит. При виде тебя у меня нервы сдают. Если не хочешь поссориться, уходи отсюда к черту.
Она молча прошла к двери и вышла на улицу.
Скользя в машине вниз по Червис-роуд, Милдред Фолкнер оставалась совершенно равнодушной к красоте прозрачной, звездной ночи. С чего это вдруг Боб пустился в такие подробные объяснения по поводу этой аварии? И что за срочность может возникнуть во встрече с контролером страховой компании? Почему Бобу оказалось так трудно уговорить этого человека заняться его делом? И почему ее просьба предъявить сертификат вызвала у него такую панику? Конечно, она не заботилась о том, чтобы быть тактичной. Она ему не доверяла. Вот уже несколько недель она пыталась найти какое-нибудь убедительное, законное основание, чтобы забрать у него этот сертификат. Заболев, Карла индоссировала все свои ценные бумаги, передала их Бобу… Абсурдно сомневаться в его преданности Карле, и все же ее не оставляли тревожные предчувствия; а тут еще этот рассказ об аварии: ведь у машины были помяты бампер и решетка радиатора.
— Наверное, я жуткая негодяйка, — сказала себе Милдред, — но, к сожалению, я слишком хорошо знаю своего зятя.
Поэтому она заехала в полицейское управление и навела справки в отделе дорожно-транспортных происшествий. Ей дали прочесть рапорт, в котором говорилось, что «бьюик» мистера Лоули столкнулся с другим автомобилем и что вся вина за столкновение лежит на Бобе.
Позвонив владельцу пострадавшего автомобиля, Милдред узнала, что во время аварии Боб находился в машине не один: рядом с ним сидела молодая блондинка весьма привлекательной наружности. Человек записал ее в качестве свидетельницы. Если она подождет минутку у телефона, то он… Ага. вот, пожалуйста. Эстер Дилмейер. Вместо адреса она назвала ему ночной клуб «Золотой рог». Кажется, она говорила, что работает там, но он уже не помнит и не берется утверждать это с уверенностью. Человек, сидевший за рулем «бьюика», — мистер Лоули — был очень предупредителен. Авария произошла по его вине, и он обещал сам все уладить. Кстати, на заднем сиденье «бьюика» находился еще один человек, мужчина. Нет, компенсация еще не выплачена, но мистер Лоули должен позвонить завтра утром в одиннадцать.
— Простите, а с кем я разговариваю, мадам?
— Я представляю рабочий страховой фонд, — тут же ответила она. — Мы так поняли, мисс Дилмейер пострадала в этой аварии.
— Да нет, из всей компании досталось мне одному, — сказал ее собеседник. — Меня довольно сильно тряхнуло. С мистером Лоули в машине находился еще один мужчина. Вы можете, если понадобится, привлечь его как свидетеля. Его имя… так, подождите минутку… Ага, нашел. Синдлер Колл.
— Они были пьяны? — спросила Милдред.
— Нет, но мчались быстро.
— Благодарю вас, — сказала Милдред и повесила трубку. Зачем Бобу понадобилось взваливать на себя столько хлопот и громоздить горы лжи, чтобы никто не узнал правды об этой аварии? Машина была застрахована, и всеми вопросами вполне могла бы заняться страховая компания. Но она абсолютно никак не участвовала в этом деле. Завтра в одиннадцать Боб собирался заплатить деньги пострадавшему и таким образом все уладить. Было яснее ясного, что в страховой компании даже не слышали об этом происшествии.
Поначалу Милдред Фолкнер намеревалась вернуться к эскизам цветочных композиций для гостиной Элсуортов, но теперь она почувствовала, что у нее найдутся дела поважнее, и срочно занялась ими.
Боб явно никак не собирался объяснять присутствие в своей машине гейши из ночного клуба.
Глава 2
Выражение горького разочарования на лице Эстер Дилмейер в одно мгновение состарило ее лет на двадцать.
Вокруг нее в ночном клубе царило веселье — такое же, как в любом другом ночном клубе: немного неестественное в своей безудержности, чуть истеричное, требовавшее постоянного притока алкоголя, чтобы поддерживать его в наивысшей точке и обеспечивать тем самым администрации заведения приличные дивиденды.
Оркестр надрывно исполнял мелодию за мелодией в неизменном ритме свинга. Конферансье, излучая неоновый энтузиазм, объявлял в микрофон очередной номер шоу-программы. Официанты, снующие между столиками, строго соблюдали инструкцию не спешить с заказанными блюдами и мгновенно доставлять коктейли. Тем, кто уже выпил лишнего, напитки подавались разбавленными; посетители, пребывавшие в мрачном настроении, удостаивались особого внимания метрдотеля, лично разложившего перед ними карты вин.
Тем, кто появлялся здесь, снабженный надлежащими рекомендациями, клуб предлагал иные, более спокойные и вместе с тем более рискованные развлечения в комнатах наверху, где полы были устланы толстыми коврами.
Вокруг нее в ночном клубе царило веселье — такое же, как в любом другом ночном клубе: немного неестественное в своей безудержности, чуть истеричное, требовавшее постоянного притока алкоголя, чтобы поддерживать его в наивысшей точке и обеспечивать тем самым администрации заведения приличные дивиденды.
Оркестр надрывно исполнял мелодию за мелодией в неизменном ритме свинга. Конферансье, излучая неоновый энтузиазм, объявлял в микрофон очередной номер шоу-программы. Официанты, снующие между столиками, строго соблюдали инструкцию не спешить с заказанными блюдами и мгновенно доставлять коктейли. Тем, кто уже выпил лишнего, напитки подавались разбавленными; посетители, пребывавшие в мрачном настроении, удостаивались особого внимания метрдотеля, лично разложившего перед ними карты вин.
Тем, кто появлялся здесь, снабженный надлежащими рекомендациями, клуб предлагал иные, более спокойные и вместе с тем более рискованные развлечения в комнатах наверху, где полы были устланы толстыми коврами.