Гарднер Эрл Стенли. Не упусти свой шанс

   — Вы дадите мне хотя бы один день?
   — Ну, ладно, — нехотя ответил он. — Да, один день куда еще ни шло.
   — У меня появилась возможность добраться на машине до города, поэтому я и звоню вам.
   — Лэм, я всегда к твоим услугам. Случится что-нибудь важное, немедленно оповести меня. Назови только секретарю свое имя, и она сразу же свяжет тебя со мной. Значит, ты звонишь завтра и докладываешь обстановку?
   — Да.
   — Обязательно позвони.
   — Я обязательно позвоню, — заверил я его и повесил трубку.
   Больше я не стал никому звонить и отправился по залам ожидания разыскивать Крамера. Тот околачивался возле стойки с газированной водой, наслаждаясь шоколадным солодом. Затерявшийся багаж прибыл вовремя, и мы отправились обратно на ранчо.
   И прибыли как раз ко времени вечернего коктейля. Я заказал себе два, потом пошел пообедал, а после обеда начались танцы.
   Я решил немного потанцевать с Долорес.
   Она умела танцевать очень виртуозно.., была соблазнительна, но не слишком выставляла на сей раз себя напоказ.
   — Бруно еще не повергнут? — спросил я.
   — Это не мужчина, а айсберг, — усмехнулась она. — Он по-настоящему травмирован, Дональд. Это уже что-то новенькое. Я никак не предполагала столкнуться с таким случаем. Мне было сказано, что сюда направят стопроцентного симулянта. Не понимаю, как они могли так обмишуриться.
   — Возможно, они не обмишурились, — заверил я. — Они рискнули, да не на того напали.
   — Ты остаешься пока здесь, Дональд?
   — Не знаю, а что?
   — Мне страшно не хочется, чтобы ты уезжал. Мы только-только познакомились.
   — Ты представляешь все так, словно это я симулянт.
   Она посмотрела мне прямо в глаза и сказала:
   — Я представляю это так, потому что ты нравишься мне.
   В этот момент музыка прекратилась, и Долорес, как бы подчеркивая сказанное, коснулась моего бедра и улыбнулась, заметив, что один из постояльцев направляется к ней, чтобы пригласить на следующий танец.
   — Каким образом тебе удается не восстанавливать против себя всех жен? — удивился я.
   — Это искусство, — загадочно ответила она и повернулась к приближавшемуся мужчине с заученной улыбкой на губах.
   Пока Долорес танцевала, я внимательно следил за ней. Держалась она очень раскованно, время от времени, одаривая партнера улыбкой, затем быстрым взглядом обводила танцующих мужчин и женщин, постоянно следя за тем, чтобы всем было весело.
   Любая замужняя женщина, поймавшая этот взгляд, оценила бы его по достоинству. Он говорил о том, что хозяйка выполняет свою работу.
   Если отбросить эпизод с Бруно, я с уверенностью мог констатировать одно — Долорес исключительно умная молодая женщина.
   На ранчо ночная жизнь затихала быстро. Это делалось для того, чтобы отдыхающие пораньше ложились спать. Танцы устраивались два раза в неделю, да и то ограничивались одним часом, музыка затем выключалась, и все отправлялись на боковую.
   Дважды в неделю во внутреннем дворике ранчо разводили большой костер, возле которого вкруг ставились стулья. Мескитовые дрова горели весело и ярко, а ковбои развлекали зрителей, играя на гитарах и исполняя песни Дикого Запада. Обычно исполнителями бывали какие-нибудь профессиональные группы, которые путешествовали от ранчо к ранчо.
   Время от времени сюда съезжались местные жители, чтобы потанцевать и попеть под аккомпанемент гитар при ярком свете пылающих костров.
   Все это делалось для того, чтобы люди, прибывшие на ранчо, могли хорошо отдохнуть, и вместе с тем эти представления никогда не затягивались за полночь.
   Я тоже отправился спать рано, потому что Мелита Дун, сославшись на головную боль, довольно скоро ушла в свою хижину, а Хелменн Бруно, спекулируя на своих травмах (настоящих или выдуманных), также решил отдохнуть.
   Кто-то раздобыл ему инвалидную коляску, и он, ловко управляя ею, покатил к себе.
   Долорес Феррол, явно недовольна таким поворотом событий, изо всех сил старалась скрыть свое раздражение, развив бурную деятельность и следя за тем, чтобы все танцевали и веселились, не разбиваясь на партизанские группки.
   Несмотря на то, что Долорес вертелась волчком среди галдящей толпы, я чувствовал, что она ждет-не дождется окончания танцев, чтобы детально обсудить, как же нам быть дальше.
   В принципе обсуждать было особенно нечего — во всяком случае, на первых порах, и прежде, чем вплотную заняться Долорес, необходимо определиться с Мелитой Дун. Было в этой девушке нечто такое, что беспокоило меня.
   Картинно зевнув, я направился к своей хижине. Долорес была тут как тут.
   — Ты уходишь, Дональд?
   — День выдался тяжелый.
   — Не смеши меня, — улыбнулась она. — Ты из тех жилистых ребят, что выдержат с десяток таких дней.., или все-таки боишься наступившей темноты?
   — Что ты думаешь о Мелите Дун? — в свою очередь, спросил я, уходя от вопроса. — Она не из тех, кто ищет романтики и приключений. Такие девушки не сходят с ума от лошадей, и к страстным любительницам отправиться в пустыню ради красивых цветных фотографий я бы ее тоже не причислил. Спрашивается, что ей здесь нужно?
   — Почем я знаю, — ответила Долорес. — На ранчо я навидалась всяких девиц, правда, эта ни на кого не похожа. Вообще-то я делю их всех на три категории. К первой отношу тех, кто приехал сюда в поисках любовных приключений, и местным ковбоям можно только позавидовать: эти девушки так и бросаются им на шею. Ковбои уже настолько пресытились ими, что даже если женщина скинет свою одежду, они зевнут, повернутся спиной и пойдут седлать своих лошадей. Ко второй следует причислить девушек и женщин, которые страшно любят конный спорт, и ковбои отлично ладят с ними, если только те не являются большими знатоками, чем они сами. Они действительно любят лошадей и обожают кататься верхом, поэтому мы даем им лучших животных, пускай себе катаются, сколько хотят. Ну, а последняя категория — это, конечно, любительницы пощелкать фотоаппаратом, художники и те, кто предпочитает улицам широкий простор. Для них здесь полное раздолье. Только смотри — не заблудись. Эти, как правило, держатся поодиночке…
   — Мелита Дун, кстати, не отличается общительностью, — вставил я.
   — Я никак не пойму ее, — покачала головой Долорес. — У нее явно что-то на уме. Знаешь, Дональд, у меня такое чувство, что ее к нам заслали.
   — У меня точно такое же чувство, — согласился я.
   — Между прочим, она живет рядом с тобой, а ты уже третий раз зеваешь во весь рот за последние десять минут. У меня складывается впечатление.., ну, понимаешь…
   И она соблазнительно улыбнулась.
   — А у меня сложилось впечатление, что в кофе подсыпали снотворное, — сказал я. — Я валюсь с ног. До завтра, Долорес.
   — До завтра? — спросила она.
   — Ты прекрасно устроилась, Долорес.
   — Этим я обязана только самой себе.
   — Ну, а платят хорошо?
   — Я делаю так, чтобы сносно платили. Я знаю, чем занимаюсь. И выполняю чертовски тяжелую работу. Благодаря мне люди отдыхают здесь гораздо лучше, чем если бы меня вовсе не было. За свои труды я требую довольно много и получаю немало.
   — И никто не догадывается о том, что ты работаешь на страховую компанию?
   — Ты это на что намекаешь? — спросила она с подозрением. — Дональд, ты хочешь меня шантажировать?
   — Нет, я просто не хочу блуждать в потемках, — уточнил я.
   — Потемки порой сулят много интересного.., но продолжай, продолжай. Куда ты клонишь?
   — Как получилось, что ты устроилась на вторую работу?
   — Эта идея родилась в отделе по разрешению страховых претензий.
   — У Гомера Брекинриджа?
   — Если тебе так уж хочется знать — да.
   — Значит, он здесь побывал?
   — Побывал.
   — Когда?
   — В прошлом году.
   — И он увидел тебя, затем у него родилась эта идея — направлять сюда тех, кто якобы выиграл рекламный конкурс?
   — Да.
   — Сколько здесь перебывало таких «победителей»?
   — Я не думаю, что мистер Брекинридж обрадуется, узнав, что я разглашаю подобную информацию.
   — Послушай, Долорес, мы оба работаем на Брекинриджа, и этот разговор позволит установить между нами доверительные отношения. Гармония нам не помешает.
   — Ты не боишься оказаться браконьером на территории заповедника Брекинриджа?
   — Это я тоже учитываю.
   Она задумалась, не зная, что сказать дальше.
   — Мне страшно не хочется делать ничего такого, от чего пострадало бы наше предприятие, — продолжал наседать я. — И у тебя, и у меня есть работа, которая хорошо оплачивается. Брекинридж не дурак. Он направил меня сюда, если можно так выразиться, на испытание. Послушай, у меня явно были предшественники. Что случилось с ними?
   — Я не знаю. Они больше не возвращались. Очевидно, то были разовые предложения.
   — Вот это меня и беспокоит, — сказал я. — Я не ценю разовых предложений. Я увижу тебя завтра, Долорес?
   — Спокойной ночи, Дональд, — неуверенно сказала она и быстро удалилась.
   В хижине Мелиты Дун свет не горел. Она выключила его еще минут тридцать назад и, чего доброго, легла спать. Скорее всего она была не из тех девушек, которые отход ко сну превращают в длительный ритуал по поддержанию ухода за собой и красоты.
   Придя к себе, я самым тщательным образом все осмотрел. Мое жилище включало небольшую прихожую, спальную комнату, ванную, большой шкаф, и два крыльца: заднее и переднее. Имелась тут и газовая горелка.
   Архитектурный стиль дома, где мне выпало обитать, заставлял предположить, что осенью и зимой тут выдаются холодные вечера, и что когда-то здесь стояли две печки, которые топились дровами: одна обогревала прихожую, а вторая — спальню. На заднем крыльце я обнаружил поленицу из мелко наколотых дров.
   Нас с Мелитой Дун разделяли какие-то десять футов. Окно ее спальни располагалось напротив моего, но несколько под углом, и я мог видеть только часть ее комнаты.
   Мелита любила не только рано ложиться, но, видно, имела привычку спать при открытых окнах. Я это заметил по колышущимся кружевным занавескам, которые развевал прохладный воздух, долетавший сюда из прерий.
   Я разделся, облачился в пижаму, забрался под одеяло и мгновенно уснул. Не знаю, столько времени я проспал, но внезапно пробудился. Скорее всего от шума или какого-то резкого звука.
   Один из углов моей спальни был ярко освещен.
   Я соскочил с кровати и бросился к двери, но потом сообразил, что свет падает ко мне из освещенного окна напротив. Осторожно приблизившись к окну, я попытался разглядеть часть чужой спальни.
   В следующую секунду в комнате Мелиты Дун мелькнула тень, затем еще одна. Определенно там находились двое.
   До меня донесся голос мужчины, низкий, с требовательными интонациями. В ответ женщина что-то сказала ему — коротко и быстро. Затем вновь раздался мужской голос. Теперь его тон совершенно не терпел возражений.
   Внезапно Мелита Дун оказалась в углу комнаты, попав таким образом в поле моего зрения.
   На ней была тонкая прозрачная ночная рубашка с накинутым поверх пушистым халатом, и у меня перехватило дыхание.
   Но вот рука мужчины схватила ее за запястье.
   Мужчину я не разглядел. Сумел различить только одну его руку, зато на руке заметил кольцо. Оно было из массивного золота. С рубином в центре.
   От этого камня исходило таинственное и зловещее красное свечение.
   Я готов был поклясться.., почти готов был поклясться, что подобное кольцо видел совсем недавно на руке Хелменна Бруно.
   Вдруг хижина Дун погрузилась в темноту. Свет в ее окне горел не больше двух минут после того, как я проснулся.
   Я открыл окно, но никаких голосов не услышал. Я на цыпочках подошел к входной двери и приоткрыл ее, чтобы, если Бруно выйдет из дома, получше рассмотреть его и выяснить: хромает ли он при ходьбе и опирается ли при этом на трость.
   Прождав минут десять и никого так и не заметив, я тихо приблизился к задней двери, вышел на крыльцо и оглядел соседний дом.
   Передо мной была точно такая же дверь с точно таким же крыльцом. Вполне возможно, что он ушел через эту заднюю дверь, затем свернул направо, а не налево, обойдя мою хижину с той стороны, которую я не мог видеть, и двинулся в сторону проходившей неподалеку дороги.
   Эта дорога оказалась немощеной. И больше походила на проселочную, которую обычно используют для подвоза мебели или провизии, наверное, так оно и было на самом деле. Пыли на ней было мало, поскольку почва представляла собой в основном мелкоизмельченный гранит, обеспечивающий прочное покрытие.
   Я оделся, сунул в карман маленький фонарик и через заднюю дверь выскользнул из хижины. Держась в тени домов и деревьев, я выбрался на дорогу, затем стянул куртку и, прикрыв ею фонарик, принялся отыскивать следы.
   И, конечно, сразу обнаружил их: следы мужских ботинок, которые вели в направлении хижины Бруно.
   Я не рискнул идти по ним далеко. Впрочем в этом не было никакой необходимости. Я убедился, что тот, кто прошел недавно здесь, шагал нормальной походкой здорового человека.
   Одно мне только не понравилось — после себя я тоже оставил следы. На дороге такого рода все, что движется, оставляет отпечатки, и хорошему следопыту не составляет труда выяснить, куда ведут мои следы.
   Конечно, можно было загладить их ладонью, но это вызвало бы еще большие подозрения.
   Рано утром ковбои отправятся на поиски верховых и вьючных лошадей, которые за ночь могли забрести неизвестно куда. Эти люди прекрасно умели читать любые следы, оставленные не только человеком.
   Я повернулся и зашагал назад вдоль проселочной дороги, не стараясь уже скрыть свои следы. Очень сомнительно, что Бруно захочет выяснить, не следил ли кто за ним этой ночью, но первый ковбой, который проедет утром тут на лошади, обратит внимание на следы ног человека. Если он будет сидеть в джипе или пикапе, то они, пожалуй, не бросятся ему в глаза, а если и бросятся, то он решит, будто кто-то надумал прогуляться.
   Я осторожно обогнул соседние хижины, пробрался к себе и лег спать.

Глава 5

   Крамер сказал мне, что лошадей кормят в шесть, а после семи начинают седлать, чистить и готовить к утренним прогулкам, которые совершались почти ежедневно в половине девятого. Два или три раза в неделю, когда устраивались прогулки с завтраком на природе, выезжали пораньше.
   На сегодня такой завтрак вроде не планировался, поэтому в половине седьмого я был уже на конюшне.
   Приблизительно в шесть сорок пять ковбои вышли из столовой, где им подавался ранний завтрак.
   Крамер удивленно посмотрел на меня и спросил:
   — Черт возьми, а что ты тут делаешь?
   — Проклятая предрасположенность к действию, — ответил я. — Как бы поздно я не лег спать, с рассветом все равно просыпаюсь, а проснувшись встаю и принимаюсь за труды. В городе я еще как-то могу контролировать этот нервный импульс, но здесь, на открытом свежем воздухе, часами валяться в кровати — по-моему, преступление.
   — Пожалуй, ты прав, — усмехнулся он. — Хотя не знаю. Надо будет попробовать как-нибудь выяснить, что к чему… Слушай, Лэм, ты хорошо держишься в седле, так что можешь отправляться один. Если хочешь, я могу оседлать твою лошадь, а ты разомнешь ее.
   — На который час намечена прогулка?
   — Сегодня отправляемся около девяти. До девяти ты с тоски можешь подохнуть.
   — А чем ты сам сейчас займешься? Будешь кормить лошадей?
   — Нет. Мы скоблим и моем их, а потом седлаем, но лично я отправляюсь в город. Мне надо отвезти миссис и мистера Уилкокс, которые отбывают девятичасовым. Они хотят быть в аэропорту в восемь тридцать, чтобы там и позавтракать, а у нас они решили только выпить кофе.
   — Отлично. Я еду с тобой.
   — Ты совсем не похож на остальных постояльцев, — рассмеялся Крамер. — У них все по графику, как заведено и расписано: подъем, завтрак, прогулка верхом… Ладно, прихвачу.
   — Я могу пристроиться на заднем сиденье прямо сейчас, а если хочешь, то поднесу их багаж.
   — Не дури. Если начальство увидит, что я заставляю отдыхающих таскать багаж, то мигом получу пинок под зад, прямиком на окололунную орбиту… Машина стоит вон там.
   Я пошел и сел.
   Ровно через десять минут подошли супруги Уилкокс. Эти жители Востока прибыли сюда, чтобы сбросить лишний вес, подзагореть и вернуться в родные края, удивляя друзей и знакомых солеными словечками, которых понабрались у местных ковбоев.
   Разговорившись с попутчиками, я узнал, что они пробыли на ранчо целых три недели, и что мистеру Уилкоксу сначала ковбойские сапоги очень жали, но мало-помалу он привык и теперь клялся, что в жизни не носил более мягкую и удобную обувь. Сапоги настолько ему понравились, что он решил носить их каждый день, даже ходить в них на работу.
   Я обратил внимание на его широкополое сомбреро, сильный загар и решил, что он не только будет расхаживать в своих ковбойских сапогах, но и при каждом удобном случае закидывать ноги на стол, демонстрируя своим секретаршам и подчиненным, с кем они имеют дело.
   Миссис Уилкокс была страшно довольна тем, что сбросила семь фунтов и «почувствовала себя обновленной, совсем другой женщиной».
   Когда мы приехали в аэропорт, они зарегистрировались, сдали багаж и отправились завтракать.
   — Что будет, если я не вернусь с тобой на ранчо? — спросил я у Крамера.
   — Ничего. А что должно случиться? Ты собираешься съехать, Лэм, не заплатив?
   — За все уплачено заранее. Просто я хочу, чтобы в мою хижину никого не вселяли на случай, если я к вечеру не вернусь.
   Крамер задумчиво оглядел меня и ухмыльнулся:
   — В твоей непоседливости есть что-то странное. Молодые жеребцы временами ведут себя точно также.
   Я пропустил его шпильку мимо ушей и пошел узнавать, когда будет следующий рейс на Даллас.
   Самолет на Даллас отправлялся через тридцать минут.
   Не откладывая дело в долгий ящик, прямо этим рейсом я полетел в Даллас и из аэропорта позвонил Брекинриджу.
   Услыхав в трубке его голос, я спросил:
   — Вы уже приняли меры?
   — Пока что нет, но чек будет выписан с минуты на минуту. Телефонистка сказала, что вы звоните из Далласа.
   — Она не ошиблась.
   — Какого черта вас туда занесло?
   — Обстоятельства потребовали.
   — Послушайте, Дональд, поймите меня правильно.., раз и навсегда. Если у нашего человека серьезная травма, мы готовы ударить с ним по рукам. Он, правда, еще не обращался к адвокату, но грозился прибегнуть к его услугам, прибавив, что пойдет до конца… В такого рода ситуациях мы обязаны действовать и действовать быстро.
   — Значит, вы еще не урегулировали это дело?
   — Нет. Сегодня же я направлю представителя на ранчо с документами на подпись и чеками. Мы собираемся отвалить этому человеку весьма солидную сумму.
   — Попросите своего представителя подождать следующего моего звонка.
   — Зачем?
   — Здесь не совсем все чисто.
   — Всегда найдется к чему придраться, но он получил настоящую травму, а мы, хочешь-нехочешь, должны платить. Господи, Лэм, вы представляете, что это значит предстать в суде перед присяжными и заявить: «Да, мы признаем свою ответственность. Вопрос упирается всего лишь в одно: каков характер полученных травм».
   — Мне это знакомо, но.., когда ваш представитель появится на ранчо?
   — Он будет на месте около половины четвертого.
   — О'кей. Передайте ему, чтобы обязательно связался с вами до того, как покинет аэропорт в Таксоне. К тому времени я снова позвоню вам.
   — Мне нравится та энергичность, с которой вы работаете, Лэм, но есть такое понятие, как чрезмерная старательность.
   — Мне оно известно, — спокойно произнес я, — и, черт возьми, возможно моя чрезмерная старательность придется вам не по вкусу, но я со всей ответственностью заявляю, что Бруно — проходимец высшего пошиба. Я еще перезвоню.
   На этом я закончил разговор, предоставив ему обильную пищу для размышлений.
   Разделавшись с боссом из страховой компании, я набрал номер телефона Берты Кул.
   — Какого хрена ты делаешь в Далласе, когда по идее должен находиться на ранчо? — с ходу спросила она.
   — Иду по горячим следам, — объяснил я, — и у меня к тебе срочное задание. Существует такая дипломированная медицинская сестра по имени Мелита Дун. Мне необходимо о ней знать все. В особенности, как зовут ее друга. Постарайся узнать, где она обитает, живет ли в общежитии с медсестрами или у нее своя квартира, имеется ли близкая подруга, с которой она может совместно снимать комнату.., в общем нужно полное досье на нее.
   — А какое она имеет к нам отношение?
   — Не знаю. Но хочу знать о ней как можно больше.
   — Вообще-то тебе, конечно, с руки заниматься женщинами, — простонала Берта. — Хорошо, включаюсь немедленно. Говоришь, она медсестра?
   — Именно.
   — Я поняла.
   — Ничего не говори Брекинриджу, — предупредил я. — Я сам с ним свяжусь и сообщу ему все, что он должен знать.
   Я повесил трубку и направился в универсальный магазин, где купил небольшой чемодан, электрический миксер и электрическую открывалку.
   Срезав все ценники, я положил бытовые приборы в чемодан и принялся изучать в утренней газете колонку «Требуется помощь», и почти сразу же наткнулся на одно объявление, приглашавшее на высококлассную и престижную работу агента фирмы, обходящего квартиры с предложением заказов, сулящих неплохие комиссионные.
   Я отправился по указанному адресу и принял их предложение, которое заключалось в реализации комплектов энциклопедий.
   Мне вручили какие-то рекламные брошюры, незаполненные бланки и сказали, что в случае если я хорошо зарекомендую себя, то меня ждет вознаграждение, но до тех пор только одни комиссионные. Никаких гарантий, никаких авансов.
   Я взял напрокат легковую машину, забросил в нее чемодан и поехал туда, где проживал Хелменн Бруно — Честнан авеню, дом 642.
   Пробежавшись взглядом по почтовым ящикам, я обнаружил, что Хелменн Бруно живет на шестом этаже.
   Поднявшись на шестой этаж, я позвонил, и вскоре красивая женщина лет тридцати открыла мне дверь.
   — Вы хозяйка квартиры? — вежливо спросил я.
   — Я хозяйка квартиры, — ответила она устало. — У меня масса дел и я ничего не собираюсь покупать. Не понимаю, каким образом вы проникли сюда. У нас коммивояжерам, сборщикам пожертвований, мелким торговцам, агентам вход строго воспрещен.
   Она хотела было закрыть дверь, но я быстро проговорил:
   — Я пришел к вам, чтобы предложить миксер и открывалку бесплатно.
   — Предложить что?
   — Электрический миксер и электрический консервный нож.
   Я поставил чемодан на ковер прямо в коридоре, раскрыл его и показал приманку.
   — Что значит «бесплатно»? — заинтересовалась она.
   — Бесплатно — это значит бесплатно, — улыбнулся я.
   — Что я должна сделать взамен?
   — Ничего.
   — Ах, перестаньте! В чем кроется подвох?
   — Вы наш стотысячный покупатель энциклопедий, реализацией которых я занимаюсь, и у меня ровно пятнадцать минут на то, чтобы уговорить вас прежде, чем подключится следующий агент. Если я позвоню в офис и скажу, что вы решили подписаться на нашу энциклопедию в течение этих пятнадцати минут, вы получаете означенные предметы.
   — Наверное, вы хотите всучить мне какое-нибудь барахло, — рассмеялась она.
   — Можете сами убедиться, — сказал я, протягивая миксер. — В магазине эта штука стоит шестьдесят пять долларов. Фирма-изготовитель не может не внушать уважения.
   — Да, верно.., а он работает?
   — Имеется гарантия.
   — Покажите-ка вашу открывалку.
   Я вытащил из чемодана и ее.
   После недолгих раздумий она сказала:
   — Проходите.
   Я вошел и очутился в прекрасно обставленной квартире, состоявшей из гостиной, кухни и спальни, дверь которой была приоткрыта.
   — Сколько стоит ваша энциклопедия?
   — Я уступаю за полцены.
   — У нас нет для нее места.
   — К нашей энциклопедии прилагается легкая книжная полка, да и отпечатана она на тонкой бумаге. Вы удивитесь, когда узнаете, как много в ней содержится точной информации… Взять, к примеру, вопрос атомной энергии и соотношения тяг, необходимого для преодоления притяжения Земли. Ученые называют это критической скоростью, с которой то или иное тело вырывается из орбиты притяжения нашей планеты… Насколько я могу судить, вы из числа тех женщин, которые любят бывать на людях. Я не знаю, какое у вас образование, но вам не повредит лишний раз выказать свою эрудицию в научных вопросах. Возьмем хотя бы вот эту перепечатку статьи, посвященной космосу…
   — Хорошо, хорошо, — с сомнением в голосе проговорила она. — Если она не занимает много места и стоит не так дорого, присаживайтесь, дайте мне взглянуть.
   Я протянул ей брошюру, и она принялась вникать в детали освоения космического пространства.
   — Понимаете, — продолжал я обхаживать молодую женщину, — это самая животрепещущая тема научной мысли, вместе с тем теория изложена простым и понятным каждому языком. У вас уйдет на ее изучение не больше получаса, зато в компании вы сможете блеснуть своими глубокими познаниями.
   — Сколько? — спросила она.
   — У нас договор на пятьдесят два еженедельных платежа. Если вы приобретаете весь комплект на таких условиях, то вам предоставляется скидка… Вскоре вы поймете, что приобрели бесценное сокровище и.., у меня осталось семь минут до подписания с вами договора. Напоминаю, вам как стотысячному покупателю полагаются весьма ценные подарки.., за счет нашей фирмы, разумеется. Но учтите, мое предложение перестает действовать через семь минут, поскольку в этот самый момент мой коллега стоит у другой двери, и если в отведенные мне пятнадцать минут я не позвоню и не доложу руководству о том, что сделка состоялась, мой шанс испарится, а у конкурента появится прекрасная возможность отличиться.