Гарднер Эрл Стенли. Не упусти свой шанс

   — А, знаешь, — заметила Элси, — косвенные улики против Честера очень весомы.
   — Правильно, — согласился я, — но повторяю: мы еще не располагаем показаниями самого Честера. Если Селлерс уж в кого-то вцепится, то каждая из добытых улик будет непременно обращена против несчастного человека. Других фактов Селлерс просто не приемлет.
   — А как ты объяснишь тот факт, что машина, управляемая Честером, столкнула с дороги автомобиль его жены?
   — Минутку! Откуда тебе известно, что это была машина, за рулем которой сидел Честер?
   — Как откуда? По кусочку стекла, отбитому у передней фары…
   — Хочешь сказать, что женщину столкнула с откоса взятая Честером напрокат машина, но отнюдь не та, которую вел Честер.
   Она немного подумала и тихо сказала:
   — Да. Если вдуматься.., пожалуй, ты прав.
   — Кстати, Брекинридж исходит вовсе не из тщательного анализа позиции Бруно, а из того факта, что его клиент, Честер, оказался в столь щекотливом положении… Это, конечно, не означает, что с Бруно все чисто, и не объясняет характер отношений между Бруно и медсестрой, которая причастна к пропаже рентгеновских снимков.
   — Дональд, у тебя все выстраивается настолько логично, что.., понимаешь, даже страшно становится.
   — Давай проанализируем преступление, которое» якобы совершил Честер. Ему нужно было проследовать за женой до Сан-Бернандино, оттуда — до Техачапи, затем в опасном месте столкнуть под откос, после чего, когда машина жены застряла и не скатилась вниз, не убила ее, он остановился, вынул ручку от домкрата, спустился и довершил начатое, после чего долго стоял, решая, как быть, и после всех раздумий столкнул автомобиль вниз, дождался рассвета, вернулся на прежнее место и поджег машину… А теперь посмотри на это преступление моими глазами, и ты обнаружишь совсем другую мотивацию, в которую не вписываются поступки подозреваемого нами лица. Селлерс утверждает, будто Честер пытался убить жену, чтобы получить страховку. Предположим, Честер чист перед законом, тогда он не знает, что его жена мертва. Если же он поступает нечестно, тогда, конечно, тут же начинает готовить почву для предъявления иска страховой компании, к которому невозможно было подкопаться… Однако, если его жена мертва, то ему нет никакой необходимости сталкивать ее машину вниз, на дно ущелья. А после того, как машина с женщиной оказалась в глубоком каньоне, ему нет смысла ждать несколько часов для того, чтобы затем вернуться и поджечь эту машину… Я не собираюсь выгораживать Честера и опровергать целиком теорию Селлерса, но я готов выявить малейшие неточности в деле Хелменна Бруно.
   — Дональд, я верю в тебя, — сказала Элси, сжимая мою ладонь.
   — Да.., а как с моей просьбой? — спросил я.
   — Я обо всем договорилась, — ответила она, опуская глаза. — У тебя будет квартира прямо у меня на этаже. Администрация вошла в мое положение.
   — Ну, что же, — продолжал я. — Самое время подкрепиться, а поскольку все расходы оплачивает…
   — О, Дональд, мистер Брекинридж косо посмотрит на это, в особенности после того, что случилось.
   — Если мистер Брекинридж обнаружит в деле наш счет и занесет его в графу «еда», он раскошелится, не моргнув глазом, разве не так?
   — Пожалуй, да.
   — Знаешь, за весь день я успел выпить только два стакана пахты.
   — О, бедняжка!
   — Значит, ты поможешь мне увеличить статью расходов в графе «еда»?
   — Да, — улыбнулась она натянуто.
   — А как насчет статьи «жилье»?
   — Администрация сказал, что оплата за мой счет. Я не думаю, что она окажется высокой.
   — В таком случае, придется немного поманипулировать со статьей расходов.
   — Не надо, Дональд. Я сама все устрою. Считай.., считай, что ты у меня в гостях.
   — Берте ничего не известно?
   — Ничего. О Господи, Дональд, никто ничего не должен знать. Если они проведают.., в особенности, Берта. Она считает, что я не смогу работать, так как мне.., я хочу сказать, что…
   — Понятно. У Берты свои бзики, и если она узнает, что я вселился к тебе на этаж.., между прочим, где будет располагаться моя квартира?
   — Как раз напротив моей.
   — Да, Берте этого не перенести. И придя к такому выводу, мы отправились обедать.

Глава 8

   Марти Лассен, парень атлетического телосложения с широкими плечами, лет двадцати восьми или двадцати девяти от роду, был с головой погружен в починку телевизора, когда я зашел к нему.
   — Я хотел бы переговорить с вами по одному личному вопросу, — начал я.
   Он резко повернулся и смерил меня взглядом.
   — Что еще за вопрос?
   — Я провожу проверку благонадежности медицинской сестры, которую зовут Мелита Дун. Лассен прямо остолбенел.
   — Это обычная проверка, — успокоил я его. — Мне хотелось бы выяснить кое-что из ее прошлого, побольше узнать о ней, и в частности, благонадежна ли она.
   — А причем тут я?
   — Я полагал, вы ее знаете. Я обхожу всех ее друзей. Если я не смогу получить точные ответы у них, то, возможно, придется обратиться к ее начальству.
   — Что это значит «точные ответы»?
   — Те, которые подтверждают, что с благонадежностью у нее все в порядке.
   — А с какой стати вы решили заняться проверкой ее благонадежности? ему придется вскоре платить немало по счету за лечение и начинает притвориться, что у него что-то где-то болит. Затем ночью этот мнимый больной потихоньку встает, одевается и только его и видели.
   — А такое возможно? Я считал, что ночная сестра неотлучно сидит за своим столом…
   — Вполне возможно, если хорошо знаешь все ходы-выходы. В каждой больнице есть разные лестницы, ведущие в лабораторию и в рентгеновский кабинет. Можно улизнуть также через дверь, куда привозят на машинах больных, или вызвать звонком дежурную сестру, а пока она будет идти, спрятаться за углом и незаметно выскользнуть из здания.
   — А что случилось у Мелиты?
   — Да ничего серьезного. Все из-за этого мордоворота-старшей медсестры, которая прямо-таки взъелась на нее из-за тех пропавших снимков. Старшая с тех пор стала есть ее поедом… По правде говоря, мне кажется, во всем виновата старшая, вот она и старается найти козла отпущения… Как бы там ни было, но Мелиту хотят заставить платить, а это почти триста долларов. Откуда у нее такие деньги… На руках у нее больная мать. Знаете, я сказал ей, что оплачу счет, но она заявила, дескать, все дело в самом принципе, поэтому она не заплатит ни цента. Она также утверждала, что, внеся деньги, она как бы признает свою вину в пропаже этих злополучных снимков, а старшая только того и ждет.
   — Больные часто убегают?
   — Да сплошь и рядом.
   — А в данном случае, кто это был?
   — Женщина. Профессиональная мошенница. Ей тридцать с небольшим. У нее не оказалось ни родных, ни друзей. С мужем она развелась, а любовник бросил ее. Ее должны были скоро выписывать, но произошло обострение болезни.., разумеется, мнимое. Около полуночи она встала, вынула одежду из шкафа и улизнула. Счет, между прочим, немаленький — двести семьдесят восемь долларов, и руководство больницы требует, чтобы Мелита оплатила его, так как это случилось в ее дежурство. У нее едва не случился нервный припадок. Если говорить начистоту, то здесь вина приемного отделения. Женщина оказалась аферисткой и прекрасно разбиралась в обстановке. Она уговорила регистратора принять негодный чек… Теперь-то вы понимаете, какой может подняться шум, если вы явитесь в больницу со своей проверкой.
   — Вам известно, где Мелита сейчас?
   — Приблизительно имею представление.
   — И где же?
   — А этого, без особых причин, я вам не скажу. Не хочу, чтобы ее беспокоили зря.
   Немного поразмыслив над его словами, я сказал:
   — Пожалуй, здесь вы правы. Поймите, мистер Лассен, наш отдел старается получить информацию, которая была бы надежна и заслуживала доверия, а действовать наобум нам не хотелось бы. У меня на примете есть еще один человек, и мои люди не уверены, что вы его знаете, но, на всякий случай, мы его тоже проверяем. Речь идет о Хелменне Бруно. Это имя вам что-нибудь говорит?
   — Бруно?.. Бруно?
   — Да, Хелменн Бруно.
   — Нет, никогда не слышал о нем.
   — Он работает торговым агентом в одной промышленной фирме и много ездит.
   Лассен покачал головой.
   Я назвал ему для отвода глаз еще три или четыре фамилии, которые взял из телефонного справочника, и, естественно, они тоже ничего ему не сказали.
   — Странно, — заключил я. — Должно быть имя Мелиты попало сюда по ошибке. О нашем разговоре, пожалуйста, никому ни слова.
   — Я-то уж никому не скажу, — агрессивно ответил он, — но и вы постарайтесь не осложнять ей жизнь.
   — Мне остается только повторить, — улыбнулся я. — Мое дело добывать информацию, а не предоставлять ее. Большое вам спасибо, мистер Лассен.
   Я резко повернулся и направился к выходу. Когда в дверях я обернулся, то увидел на его лице выражение удивления.
   Но вот он бросил взгляд на заваленный аппаратурой стол и опять склонился над телевизором.

Глава 9

   Берту трудно чем-либо удивить, но когда я на следующий день заявился на работу, она поначалу страшно удивилась, потом впала в оцепенение и наконец яростно заорала:
   — Какого черта ты делаешь здесь?
   — Я провалился.
   — Как прикажешь понимать?
   — Я облажался.
   — Хватит, я твоим уголовным жаргонам сыта по горло, — поморщилась она. — Лажают медвежатники, когда используют слишком много нитроглицерина, и сейф разносит на мелкие кусочки.
   — Вот именно, — подхватил я. — Я использовал слишком много этого вещества, и меня разорвало на части.
   — Что случилось?
   — Брекинридж решил выплатить отступные. Я отговорил его от такого поспешного решения, сказав, что Бруно не внушает мне доверия. Но сейчас цена резко подскочила вверх по причинам, которые я не мог предвидеть.
   — И Брекинридж все свалил на тебя?
   — Брекинридж попросту разочарован.
   — Черт бы тебя побрал, Дональд! — воскликнула моя напарница. — Ты головастый парень, но уж слишком самоуверенный. Ты выбирался из многих скользких ситуаций благодаря одному лишь везению и сообразительности, и теперь, видно, решил, что весь мир у тебя в кармане, ведь так?
   — Весь мир вовсе не у меня в кармане, — возразил я. — Мир в данную минуту настроен по отношению ко мне очень мрачно. Если Брекинридж позвонит и спросит, где я, ты не знаешь.
   — И не подумаю покрывать тебя, — возмутилась Берта. — Да чтобы я…
   — Нет, ты очень даже подумаешь! — продолжал я. — Тебе не придется врать, ведь ты же не будешь знать, где я нахожусь в действительности.
   — В таком случае, зачем ты приперся сюда?
   — Я заскочил за фотоаппаратом. Мне надо заснять место, где произошла авария.
   — Хочешь снова отправиться в свой Техас? Зачем это? Что толку? Как я поняла, это обычная улица, и потом авария произошла давно, с нею почти все ясно.
   — Я же не сказал, что хочу сфотографировать саму аварию. Я сказал, что хочу сфотографировать то место, где она произошла.
   Ничего больше не говоря, я зашел в свой кабинет и встретил встревоженный взгляд Элси.
   — Как она, Дональд?
   — Пока что ошарашена, но ты знаешь Берту.., она способна быстро оклематься, и тогда берегись. Ну, ладно, я побежал. Пожелай мне удачи.
   Элси Бренд улыбнулась одними губами и глазами, нежно проворковав:
   — Желаю успеха, Дональд.
   Я схватил фотоаппарат, кассеты, выскочил на улицу, доехал до района Балвин и позвонил в квартиру ь 283.
   Очень красивая молодая женщина с холодными глазами лет двадцати восьми открыла мне дверь и, оглядев меня с ног до головы, не скрывая своего интереса, сказала:
   — Привет! К нам подобные агенты, рекламирующие свой товар, еще не захаживали. Только не говорите мне, что вы оплачиваете учебу в колледже, выбивая подписку на журналы.
   У нее оказалась вызывающая улыбка.
   — А с кем вам приходилось сталкиваться? — в тон ей спросил я.
   — С пожилыми мужчинами, которые раньше служили в охране, а теперь зарабатывают на жизнь, обходя квартиры приличных домов. Мне их откровенно жаль, но если бы я стала покупать всю ту ерунду, которую они пытаются всучить, то давным-давно пошла по миру.
   — Мне можно войти? — спросил я.
   — А вы хотите?
   — Да.
   — Ну, тогда входите.
   Она широко распахнула дверь и посторонилась. Я не предполагал, что она живет в такой просторной квартире, обставленной удобной и стильной мебелью. Большая гостиная имела две двери, ведущие в спальни, за этой общей комнатой располагалась кухня. По всей видимости, в каждой спальне была своя ванная комната.
   — Не желаете присесть прежде, чем приступите к рекламным трюкам? — хитро спросила она.
   — Я должен прибегать к рекламным трюкам?
   Она опять смерила меня холодным взглядом и улыбнулась:
   — Все мужчины прибегают порой к рекламным трюкам.
   — Я ничего не продаю. Я пытаюсь наоборот кое-что выяснить.
   — Что именно?
   — Здесь, как я предполагаю, должна проживать Мелита Дун. Она дома?
   — Я — мисс Дун, — ответила она. — Я готова ответить на ваш любой вопрос. Чего вы хотите?
   — Я представлял себе мисс Дун совершенно не такой. Я принял бы вас скорее за Джозефину Эдгар, с которой она делит квартиру.
   — Вас не обманешь, — рассмеялась женщина. — Я старалась защитить Мелиту, но… Я подумала, что если отвечу на ваши вопросы, то ей не придется беспокоиться… Итак, что вас интересует?
   — Это обычная проверка.
   — Что за проверка?
   — Мне необходимо кое-что выяснить.., узнать, как она живет.., чем занимается. Кредитоспособна ли она.
   — Ваше имя?
   — У меня вместо имени номер — эс-тридцать пять.
   Неожиданно ее взгляд сделался жестким и осторожным:
   — Какое правительственное учреждение вы представляете?
   — В силу сложившихся обстоятельств я могу представиться только как эс-тридцать пять.
   — А на какой именно службе вы состоите? Эй, приятель, я задала тебе вопрос, и давай-ка отвечай на него. Я выведу тебя на чистую воду.
   — Я не состою на государственной службе.
   — Вы занимаетесь расследованиями.
   — Да.
   — Вы частный детектив?
   — Да.
   Она вытянула руку и сказала:
   — Дайте!
   — Что?
   — Ваши документы.
   Я мотнул головой из стороны в сторону и упрямо повторил:
   — Если вы не возражаете, я хотел бы остаться в вашей памяти как эс-тридцать пять.
   — Возражаю. Вы хотели что-то выяснить в отношении Мелиты. Ваш единственный вариант — открыть свои карты и говорить начистоту.., иначе я иду к телефону, звоню по междугородному Мелите Дун и говорю ей; что частные детективы хотят знать, где она.
   — Вы в любом случае можете позвонить ей.
   — Могу, но я не вчера родилась. Я вынул из кармана бумажник и предъявил свое удостоверение.
   — Дональд Лэм, — прочитала она вслух. — Благозвучные имя и фамилия. Что вы хотите знать, Дональд?
   — В частности, — сказал я, — меня, в первую очередь, интересует все, что связано с теми неприятностями, которые случились у нее в больнице. Это была и в самом деле ее ошибка?
   — Ее ошибка! — повторила она возмущенно. — Во всем виновата эта стерва Ховард, старшая медсестра, которая поставила перед собой цель выгнать Мелиту с работы… Она дошла до того, что заявила, будто бы Мелита украла рентгеновские снимки, чем довела ее до нервного срыва.
   — А что стало со снимками?
   — Ничего подобного не произошло бы, не сбеги одна больная из больницы, — возмущенно продолжала Джозефина. — Из-за этого и разгорелись страсти. Эта стерва не могла упустить такой великолепный шанс… Конечно, побег состоялся отчасти по вине Мелиты, но только отчасти. Время от времени у всех сбегают пациенты.., то есть у большинства из нас. Вот и у меня тоже сбегали, и я знаю девушек, которых эта беда тоже не обошла стороной… Только вот что я скажу вам, Лэм — у нас не было бы никаких побегов, если бы администрация не работала спустя рукава. Когда пациент поступает в приемный покой, там должны отсеивать больных, делить их на тех, кто готов и может платить, и на тех, кто не готов и не может платить. Работай они, как следует, у нас все было бы нормально.
   — Но что происходит?
   — Такие халявщики (как правило, почему-то женщины) рассказывают слезливые истории и с помощью уговоров и обещаний устраиваются на лечение. Труднее всего иметь дело с хирургическими больными, которые могут очень долго тянуть со своими болячками, хотя давно уже выздоровели. Бегут чуть ли не на второй день после операции, хотя это очень опасно. У меня, к примеру, сбежала одна, когда ей только-только разрешили ходить в душ. Люди не берегут себя.
   — Все-таки что случилось со снимками?
   — Да ничего особенного, — пожала она плечами. — Может, Мелита и виновата, что во время ее дежурства сбежали, не заплатив за лечение, но к рентгеновским снимкам она не имеет никакого отношения. Просто с ними вышла накладка. И опять такое встречается достаточно часто. Заведующий рентгеновским отделением обязан регистрировать снимки, которые изымаются из картотеки, но он — лучший друг этой негодяйки, и, конечно, никому в голову не придет обвинить старшую медсестру. Ни-ни! Рентгеновские снимки мог перепутать любой доктор, положив не в тот конверт, после того, как просмотрел их или решил показать пациенту… Короче говоря, Мелита получила по шапке, и я прямо в ярости.
   — Вы собираетесь что-то предпринять? — спросил я.
   — Я не знаю, — ответила она. — Порой меня так и подмывает войти в кабинет к старшей и повырывать у нее все волосы.
   — Вы работаете в той же больнице?
   — Я персональная медсестра и не состою в штате, — Ночная или дневная?
   — Я работаю и ночью, и днем, — пожала она плечами.
   — Вы очень заняты?
   — Ну, не так чтобы очень…
   — У Мелиты больная мать?
   — Да, и очень. Она находится в частной лечебнице, поэтому Мелите приходится много вкалывать, чтобы оплачивать лечение… Врачи, как могут, помогают ей, но матери вскоре предстоит операция, и ей нужны деньги. Эта лошадиная морда знает, что ждет Мелиту, вот и хочет доконать девушку.
   — Хорошо, пожалуй, это все, что мне хотелось выяснить, — сказал я. — Большое спасибо.
   Джозефина подошла ко мне и доверительно спросила:
   — Дональд, за кем вы охотитесь?
   — Не понял?
   — Ведь должен же быть кто-то, кто очень заинтересован в проверке Мелиты?
   — Это обычная проверка.
   — А кто клиент?
   — Всевышний. Организационными вопросами у нас ведает мой партнер. Моя обязанность — быть на переднем крае и проводить разведку.
   — Чего доброго, вы могли бы работать и на эту Ховард?
   — Чего доброго, мог бы.
   — Дональд, вы не очень вежливы, — недовольно сказала она, неотвратимо наступая на меня. — Дональд» скажете мне все?
   — Сказать вам что?
   — Кто ваш клиент и к чему все эти расспросы?
   — Вы заставляете меня нарушить мой священный долг и прибегаете к сексу ради достижения цели.
   Она посмотрела мне прямо в глаза и медленно проговорила:
   — Пока что я еще не прибегала к нему.
   — Вы женщина, и пытаетесь пробить брешь в моей непреступной крепости.
   — Дональд, — продолжала она, кладя руки мне на плечи, — признайтесь, Мелите что-то грозит?
   — Почему ей что-то должно грозить, раз у нее совесть чиста? — сделал я удивленные глаза.
   — Этой Ховард нельзя доверять. Я подозреваю, что в больнице творится черт-те что, и именно Ховард причастна к чему-то ужасному, поэтому и хочет свалить все на Мелиту.
   — Ну, я стараюсь проводить честное расследование.
   — Дональд, вы сделаете мне одно одолжение?
   — Какое?
   — Вы мне потом расскажете обо всем, когда закончите свое расследование?
   — Возможно.
   — Дональд, я говорю серьезно. Я буду.., очень благодарна.., очень, очень, Дональд.
   — Там будет видно, — пообещал я на прощание, выходя из квартиры.
   Джозефина осталась стоять, внимательным взглядом провожая меня, пока я шел по коридору. Когда я подошел к лифту, она послала мне воздушный поцелуй и затем прикрыла дверь.
   Я набрал номер нашего телефона и сказал Элси Бренд:
   — Элси, свяжись с Долорес Феррол на ранчо «Крутой холм» и спроси, не звонила ли ей по междугородному Мелита Дун, начиная с этой минуты… На месте она будет в два часа. В это время она бывает не так занята. Представься Долорес и скажи, что ты звонишь по моему поручению, что я вскоре ее увижу и не забудь передать, чтобы она помалкивала о твоем звонке.
   — Поняла. Ты куда теперь?
   — Прямиком в Техачапи. Увидимся вечером.

Глава 10

   Вскоре я уже подъезжал к Техачапи. Место происшествия трудно было не заметить. С помощью лебедки полицейские подняли искореженную машину наверх, и та оставила за собой широкую борозду на склоне холма. Воссоздать первоначальную обстановку не представлялось возможным, так как все следы преступления были уничтожены.
   Я поехал в объезд к тому месту, с которого, на мой взгляд, столкнули машину миссис Честер. Следы от шин отпечатались на крутом склоне, но у большого валуна, на расстоянии ярдов двести от дороги, они резко обрывались. На самом камне виднелись полосы краски, а поодаль блестели осколки стекла.
   Изучив отпечатки, оставленные подошвами ботинок, я пришел к выводу, что кому-то очень хотелось сбросить машину в ущелье, и этот кто-то, очевидно, воспользовался домкратом, приподнял задние колеса и спихнул вниз.
   На этот раз машина, пролетев огромное расстояние, достигла самого дна ущелья, превратившись в груду искореженного металла.
   Гора имела наклон без малого в сорок пять градусов, и далеко внизу ее склон переходил в отвесный обрыв, ведущий в песчаный каньон.
   Представители полиции уже успели здесь побывать, так как повсюду валялись использованные лампы-вспышки и окурки. Следы подошв тянулись от дороги до места окончательного падения машины.
   Минут десять у меня ушло на то, чтобы отыскать более или менее безопасный спуск к тому месту, где машина осталась лежать после головокружительного падения.
   Наверх машину тащили напрямик, и на многих камнях вокруг остались многочисленные следы краски. Потом ее погрузили на аварийный тягач и увезли в лабораторию для того, чтобы побольше узнать о ее владельце.
   А чтобы извлечь машину из ущелья, поднять ее с такой глубины, потребовалось много длинных тросов и специальное дорогостоящее оборудование. Это подтверждало мое предположение, что полиция во что бы то ни стало хотела заполучить эту легковую машину, или, вернее, ее обломки.
   В том месте, откуда ее кинули вниз, шоссе резко уходило вверх, извиваясь среди каменных глыб, вокруг которых росли чахлые кусты полыни, затем местность постепенно переходила в равнину с изредка встречающимися холмами (столь типичный пейзаж для южной Калифорнии).
   Дальше дорога уходила за горную гряду, вильнув в сторону от каньона, и затем подступала к пересохшему руслу реки, от которого ее отделяли какие-то считанные ярды.
   Тщательно осмотрев близлежащую местность, я решил спуститься на дно каньона.
   Выбрав пологий спуск и преодолев несколько десятков ярдов, я заметил, что следы ног исчезли. Полицейские, проводившие дознание, так далеко не забирались.
   Скалистые склоны холма в этом месте тоже были покрыты полынью, она мешала продвигаться, но я все же преодолел еще двести ярдов.
   Наконец я приблизился к тому месту, где на песке опять виднелись следы. Они были не совсем свежие, но различить их не составляло труда.
   Эти следы явно оставил мужчина в ботинках, но на песчаном грунте определить характерные особенности его обуви не представлялось возможным.
   Пройдя с полмили по песчаному руслу, я наткнулся на недокуренную сигарету.
   Ловко поддел ее перочинным ножом, положил в захваченную на всякий случай картонную коробочку и собирался последовать дальше, как вдруг сверху на меня посыпались мелкие камни.
   Подняв голову, я увидел Фрэнка Селлерса с незнакомым мужчиной, которые спускались ко мне.
   — Стоять! — приказал сержант.
   Я замер.
   Когда Селлерс со своим спутником наконец приблизились, я заметил на груди этого пятидесятилетнего, крепко сбитого мужчины знак, указывающий на то, что он является помощником шерифа.
   — Это Джим Даусон, — представил Селлерс своего коллегу. — Он работает в округе Керн. А теперь, Малыш, отвечай, какого хрена ты тут делаешь?
   — Изучаю место преступления, — сказал я.