Гарлок Дороти. Ветер надежды

   – Держи свои руки подальше от моей лошади!
   – Ты, безмозглая дурочка! Немедленно возвращайся в фургон. Тэсс лишь слегка опередил нас. Уезжай отсюда!
   – Я знаю, что он здесь! – Она помахала запиской Тэсса перед носом Кейна. – Это его последнее послание.
   – Да он их оставлял вдоль всей дороги, так что мы собирали этот урожай всю последнюю неделю. Он надеется, что заставит нас совершить какую-нибудь глупость. Но клюнула на его приманку только ты.
   – Плевать. Я собираюсь встретиться с ним и убить его!
   – Это самая идиотская идея, какая только могла прийти тебе в голову! Помериться силами с опытным убийцей? Мало того, что он безумец, так ведь он еще и не один, а с двумя напарниками. Я их выследил и возвратился за Хукерами. А теперь уезжай отсюда поскорее, ради Бога, пока нас тут всех не перестреляли!
   И в эту секунду Кейн услышал щелчок и краем глаза заметил мелькнувшую среди густой хвои тень, но уже в следующую секунду пуля попала ему в плечо. Боль пронзила его с такой силой, что он не сразу схватил ружье, но все же через какое-то мгновение сделал это, но вот удержать его, несмотря на отчаянные попытки, не сумел. Боль разлилась по всему телу, и он начал заваливаться вперед, куда-то в бархатно-черную пропасть. Его последняя мысль была о Ванессе. Ему нельзя сейчас умирать! Он не может оставить ее этому подонку!

Глава 10

   Один за другим раздались три выстрела. Две пули попали в Кейна, а третья снесла с его головы шляпу. Ванесса, застыв от ужаса, смотрела, как он накреняется в седле и падает в землю лицом прямо под ноги своего жеребца. Сквозь шум в ушах она расслышала где-то за спиной треск еще одного выстрела, а потом – звуки перестрелки. Она спрыгнула с лошади и помчалась к Кейну. Все остальное не имело значения, кроме одного: жив ли он? В отчаянии она замахнулась на огромного жеребца, нависшего над хозяином.
   – Отойди! Прочь! Дай мне осмотреть его! – Наконец животное отодвинулось, и Ванесса склонилась над Кейном.
   – Счастье мое, это все из-за меня! Пожалуйста, пожалуйста, не умирай!
   Она просунула руку ему под грудь и попыталась проверить, бьется ли сердце. Но собственное сердце, молотом колотившее в ребра, и сотрясавшие ее рыдания мешали разобрать, жив ли любимый. Слава Богу, опытные руки не дрожали: быстро отыскали жилочку на шее и нащупали пульс.
   – Жив! Слава Всевышнему!
   Казалось, прошла целая вечность, прежде чем наступила тишина. Ванесса подняла голову и огляделась. Ее ружье валялось на земле в нескольких футах, там, куда она его бросила, спеша к Кейну. Она осторожно приподнялась и, пригнувшись, побежала за ним. Схватив ружье, она снова вернулась к неподвижно лежащему на толстом хвойном ковре Кейну. Она запретила себе и думать о том, что он, возможно, уже умер. И решила, что если ублюдок Тэсс придет прикончить Кейна, то тут-то она и избавит людей от подлого убийцы.
   Она услышала, как всхрапнула чья-то лошадь и взвела курок. Она застыла возле Кейна с пальцем на курке. К ее облегчению, из сосновой рощицы выехали братья Хукеры и направились к ней. Через минуту оба уже опустились на колени возле Кейна.
   – Этот мерзавец все еще где-то рядом? – спросила Ванесса.
   – Нет, ему удалось скрыться.
   – То есть вы его упустили?
   – Никуда он не денется. Куда он ранен?
   Джеб осторожно перевернул Кейна на спину и расстегнул его куртку. Вся рубашка пропиталась кровью от ран в боку и плече. Ванесса едва удержалась от всхлипа, когда увидела его лицо.
   – Он жив? – спросил Клей.
   – Да. – Ванесса взглянула на братьев сквозь потоки слез. Только в эту минуту она осознала, что является причиной всего этого ужаса. Неужели Кейн умрет и оставит ее одну-одинешеньку с этим непомерным грузом вины? О Господи! Не допусти! Кейн не должен умереть! Он не может умереть!
   Надо остановить кровотечение. Но чем? Разорвать на полоски свою рубашку. Ни секунды не колеблясь и не обращая внимания на братьев, она скинула пальто, отвернулась и стащила через голову рубашку. И снова надела пальто на голое тело.
   – Надо подвезти сюда фургон.
   Она начала думать и действовать так, как учил ее отец. Чтобы спасти раненого, нужно побороться. «Думай о том, что необходимо сделать именно в данный момент, Ван. Не важно, кого ты лечишь. Сосредоточься на главном».
   – Нужно извлечь пули из тела.
   Клей уже успел вскочить на лошадь, готовый привезти сюда фургоны. Ванесса сложила рубашку и прижала к ранам.
   – Почему вы упустили Тэсса?
   Вопрос прозвучал раздраженно, спрашивая, Ванесса даже не взглянула на Джеба.
   – Почему вы не бросились вслед за ним и не убили этого любителя стрелять в спину?
   – Он очень сильно ранен, мэм. Мы всадили в. него три пули. Он едва держался в седле, а лошадь так удирала, словно взбесилась. Мы решили посмотреть, что с Кейном, его ведь тоже изрешетило.
   – Вы правы. Но если Тэсс выживет, он обязательно вернется.
   – Он ни на что уже не годится. Стервятники обглодают его к утру. А если они его пощадят, так индейцы прикончат. Чуть в стороне отсюда индейский лагерь, а лошадь понеслась прямо туда. Индейцам нет никакого смысла помогать белому, особенно мексиканцу.
   – Надеюсь, они выпустят ему кишки. А еще лучше – заставят его умирать медленной-медленной смертью. – Ванесса поглядела на свои руки, испачканные в крови Кейна. – Хоть бы фургон поскорее приехал! Разведите костер, мистер Хукер. У меня в фургоне есть медицинские инструменты. Как только он приедет, мы вскипятим воды и вытащим пули.
   – Тогда нам лучше устроиться вон там, в укромном месте. Я пойду разводить костер.
   Вина тяжким грузом легла на сердце Ванессы, но она не стала пока что терять времени на переживания. Главное сейчас было спасти Кейна. Она попросила, чтобы воду нагрели в двух отдельных кастрюльках: в одной для мытья рук, в другой – для кипячения инструментов. Она попросила мужчин перенести Кейна в фургон и уложить на скамью. После этого Хукеры отправились нести дозор, а Джон занялся костром и водой. Генри помог Элли раздеть Кейна, пока Ванесса отмывала руки: отец говорил, что это очень важно при лечении открытой раны. Ванесса и Элли работали вместе и раньше, но еще никогда ни одна из них не лечила столь дорогого обеим человека.
   Никто из них не произнес ни слова, а Генри уже достал деревянный ящичек с хирургическими инструментами. Он опустил их в кипящую воду, затем извлек из нее и разложил на чистой ткани. Мэри Бэн смотрела на него с благоговением.
   Сначала казалось, что опаснее рана в боку. Но Ванесса, ко всеобщему облегчению, установила, что пуля, отскочив от бедренной кости, прошла насквозь, не повредив жизненно важных органов.
   Пуля, пронзившая Кейна чуть выше сердца, застряла за лопаткой. Пока Ванесса делала разрез на спине и вытаскивала пулю пинцетом, Кейн стонал и дергался, но она упорно занималась своим делом. Когда она наложила на рану мазь Ламберта, а Элли сверху приклеила пластырь, Генри осторожно перевернул Кейна на спину.
   Вся троица двигалась как отлаженный механизм. Работали молча, лишь изредка просили Генри подать что-нибудь. Когда все было закончено, Элли и Генри надели на Кейна шерстяное нижнее белье Генри, которое перед тем Мэри Бэн долго грела у костра. Ванесса обернула тряпками горячие камни, чтобы согреть Кейна.
   Ванесса больше всего боялась, что Кейн умрет от шока. Отец, многое повидавший во время войны, рассказывал, что чаще всего его пациенты умирали от шока, наступавшего после любого серьезного повреждения организма. Сами раны вполне можно было вылечить, а вот шок… Отец научил ее, на что обращать внимание в таком случае и что делать. Кейн до сих пор не приходил в сознание, и это сводило с ума. Кожа у него была слишком прохладной, он дрожал. Все это симптомы шока. Ванесса мысленно перечислила все, что нужно предпринять. Согреть его, растереть руки, держать нашатырный спирт перед носом. Так, что еще? Виски и мед с горячим чаем. Мед есть у Виснеров, виски – в аптечке отца.
   Мэри Бэн и Генри поднесли к фургону нагретые камни. Когда Ванесса и Элли уложили их возле Кейна, он задрожал еще сильнее.
   – Генри! Принеси-ка кружку кипятка и добавь туда меда, – велела Ванесса брату. – А вы, тетя Элли, достаньте нашатырь и поднесите его к носу Кейна. Я пока разотру ему руки.
   Они работали без устали, и спустя полчаса тело Кейна вновь, стало теплым. Слабый и учащенный пульс чуть выровнялся. От нашатыря он пытался отвернуться, мотал головой, но наконец успокоился.
   – Ну, мы сделали все, что могли. Осталось только ждать.
   – Это как раз самое трудное. А ведь во всем виновата только я. И что со мной такое происходит, тетя? Откуда во мне это упрямство?
   – По-моему, дорогая, я совершенно не в курсе дела. Столько всего произошло, о чем я и понятия не имела! Джон сказал: в Кейна стрелял один из тех, кто увел наших мулов.
   Гы знала о том, что он преследует нас, да? Кейн тоже знал. Поэтому он и попросил своих друзей сопровождать и охранять нас. Я очень огорчена, девочка моя. Мне казалось, что мы хорошо понимаем друг друга и можем делиться не только радостями, но и горестями.
   – Я не хотела лишний раз волновать вас.
   – Я не ребенок. Мне кажется, что ты действовала необдуманно, а теперь винишь себя в том, что случилось с Кейном. Я права?
   – Да. Чуточку позже я расскажу вам о Праймере Тэссе, только, ради Бога, не сейчас. Если я произнесу сейчас хоть слово, то наверняка разрыдаюсь. Побудьте с Кейном, тетя, а я помою руки. А потом сменю вас.
   Наступил вечер. Столб дыма медленно поднимался вверх и рассеивался в густых кронах сосен. Есть в огне нечто завораживающе вечное, притягательное и успокаивающее, так же как и в бульканье кипящей воды для кофе или в манящих запахах готовящегося ужина. Ванесса сидела и гадала: сколько же вечеров они вот так собирались у огня, с тех пор как покинули Спрингфилд? Были ли они испуганы, озабочены или утомлены – костер согревал их сердца, гнал прочь страхи и давал ощущение пусть обманчивой, но безопасности.
   Хукеры появлялись поочередно, чтобы поесть, обменяться парой фраз с Джоном и вновь исчезнуть, предварительно посмотрев, как идут дела у Кейна. Все мужчины были безукоризненно вежливы, но Ванесса чувствовала, что они винят в случившемся только ее безрассудство. Она слышала их разговор. Голоса в такой тиши разносятся далеко.
   – Этой женщине должно быть стыдно за все, что она натворила, – заметил Джон одному из братьев. – Кейн каждый Божий день выезжал на разведку, чтобы не пропустить этого маньяка. Сделал все, что мог. От нее только и требовалось, что отсидеться в фургоне. Большей глупости, чем отправиться на верховую прогулку, и не придумаешь. Ему поневоле пришлось догонять ее, вот он и угодил прямо на мушку к этому Тэссу.
   – Сам дьявол не разберет, почему женщины поступают так, а не иначе. Но Кейн, наверное, очень дорожит ею, если сунулся ради нее под пули, А ведь болен так, что жуть берет. Я видел, как его пару дней назад просто выворачивало наизнанку.
   Слезы тихо скатывались по щекам Ванессы. Сердце болезненно сжималось, когда она смотрела на Кейна. Свет керосиновой лампы, подвешенной к потолку фургона, бросал на его лицо замысловатые тени. Он был так бледен и тих! Да, Джон прав, ей должно быть стыдно за все, что она совершила. Да ей и было стыдно. Наклонившись над Кей-ном, она поцеловала его в губы.
   – Пожалуйста, выздоравливай, Кейн. Приди в себя, и я расскажу тебе, как мне жаль, что все так получилось, – прошептала она. – Я так тебя люблю, что даже больно. Но это драгоценная боль. Я так боялась, что Тэсс убьет тебя, что сходила с ума. Я скорее бы согласилась отправиться с ним, чем дать ему расправиться с тобой!
   Элли появилась с наполненной тарелкой, но Ванесса лишь покачала головой. И Элли молча удалилась. После ужина все стихло. Огонь еле тлел, но его не гасили специально, чтобы в любой момент можно было подогреть камни для Кейна.
   Ванесса сидела рядом и гладила его руку. Внезапно он открыл глаза.
   – Тэсс?
   – Ты пришел в себя! Как ты себя чувствуешь?
   – Слабым. Что там с Тэссом?
   – Забудь о нем. Кейн! Не засыпай, пожалуйста! Я должна сказать тебе, что очень-очень жалею обо всем, что случилось. Ты был абсолютно прав во всем. Никогда не прощу себе собственную глупость.
   Он кивнул, показывая, что не держит на нее обиды.
   – Я очень плох?
   – Тебе попали в плечо, и эта рана тяжелая, но ничего жизненно важного не задето. И рана в боку не опасна. Главное, чтобы не было осложнений, тогда все будет в порядке.
   – Тэсс мертв?
   – Джеб сказал, что они всадили в него три пули, а двух его напарников убили. Он еще сказал, что Тэсс удрал, но вряд ли выдержит долго. Мне так жаль, Кейн! Уж лучше бы я поехала с ним, чем позволить ему ранить тебя.
   Слезы снова закапали у нее из глаз.
   – Перестань, – устало произнес он. – Лучше достань мне крекер. Нужно хоть что-то затолкнуть в себя, чтобы желудок не разбушевался.
   – Может быть, выпьешь бульона?
   – Нет, лучше крекер… Ванесса поспешно выскочила.
   – Он проснулся и хочет крекер. Где они у нас, тетя?
   – Крекеры? Разве это еда для мужчины? В голубой жестянке.
   Ванесса схватила жестянку и заспешила обратно. Дрожащими руками сняла с нее крышку, достала несколько крекеров и поднесла к его губам. Он откусил кусочек и начал медленно жевать, не отрывая глаз от ее лица. Она скормила ему несколько крекеров, прежде чем он снова заговорил.
   – Мой жеребец пострадал?
   – Нет. Когда ты упал, Рыжий Великан встал над тобой, мне даже пришлось отгонять его.
   – А где моя одежда?
   – Вся твоя одежда и ружье – все здесь. А остальные вещи – в фургоне Виснеров.
   – Сунь руку в карман. Я купил для тебя ленточку.
   Ванесса поставила банку с крекерами на пол и потянулась за его курткой. Ее пальцы нырнули в правый карман и мгновенно нащупали туго смотанную ленту.
   – Вот эта?
   – Да, это для тебя. Я купил ее в форте. Ванесса взглянула на него полными слез глазами.
   – Очень красивая. Спасибо.
   – Рыжеволосая женщина должна иметь в волосах голубую ленту. Подвяжи ею волосы.
   – Ох, Кейн! И как ты после всего можешь быть таким милым со мной?
   – Мне так хочется увидеть это! – Он приподнял руку и тут же застонал от пронзившей его боли.
   – Не шевели рукой, – с опозданием предупредила Ванесса. – Пуля, которая попала в плечо, застряла под лопаткой. И мне пришлось продырявить твою спину, чтобы вытащить ее.
   – Тебе?
   — Конечно. Я же говорила, что мой отец был врачом. Я помогала ему вытаскивать пули, а позже занималась этим самостоятельно, конечно, с помощью Элли и Генри. Прости, что у нас не было ничего обезболивающего. Папа не одобрял, когда перед операцией дают опиум. Он утверждал, что люди слишком быстро становятся зависимыми от этого лекарства.
   – Подвяжи волосы лентой.
   – Мне не стоит распускать волосы, – прошептала она. – У тети Элли глаза, как у орла. Она тут же заметит, что на макушке не хватает пряди.
   Ванесса попыталась улыбнуться, а пальцы ее уже ловко вынимали из прически шпильки. Он молча ждал. Она расплела толстую косу, склонилась и распушила волосы руками. Затем подвязала их.
   – Ну вот, так, пожалуй, не очень-то и заметно, – беззаботно произнесла она с тайной надеждой, что Кейн улыбнется.
   Но он не улыбнулся – даже губы не дрогнули. В нем чувствовалось какое-то странное умиротворение: просто лежит и смотрит. Она не знала что и сказать. Он приподнял здоровую руку, и она приняла ее в свои ладони. Он легонько сжал ее пальцы, затем приподнялся, и она наклонилась так, чтобы он мог коснуться рыжих густых прядей. Он зажал локон в кулаке.
   – Я возненавидел Тэсса за то, что он отрезал твою прядь. Я постараюсь вернуть ее тебе.
   – Это всего лишь волосы. Они скоро снова отрастут. Они долго смотрели друг на друга. Ее глаза блестели от непролитых слез. Именно эти глаза и запомнились ему, когда он впервые повстречал ее в Додж-Сити. Сейчас они были полны надежды на то, что он прощает ей глупую выходку.
   – Наверное, я не сумею встать сам. Тебе придется позвать Генри или Хукеров.
   – Но тебе еще нельзя вставать! Ты испортишь всю нашу с Элли работу. И снова начнешь истекать кровью. Если ты потеряешь еще хоть капельку, то впадешь в кому.
   – Но я занял твое место.
   – Глупости! Ты останешься здесь, и больше ни слова об этом! Господи, ты даже не понимаешь, что был почти в руках у смерти!
   – Это не имеет значения. Позови миссис Хилл. Я хотел бы побеседовать с ней… наедине.
   Она постаралась спросить как можно спокойнее:
   – Значит, ты не простил меня? – Мне нечего тебе прощать.
   – Тебя же чуть не убили! Джон сказал, что мне должно быть стыдно за мой поступок. И мне стыдно, очень стыдно! Почему мне приходят в голову подобные бредовые идеи, а, Кейн? Почему мне так трудно подчиняться другим?
   – Ах, Ванесса, Ванесса! Такая уж ты от рождения. Тебе просто необходима крепкая мужская рука.
   – Но тебе подобная роль не по зубам? – Она чуть не задохнулась от его слов. Когда он не ответил, она снова принялась объяснять, почему так подвела его. – Я собиралась встретиться с ним и застрелить, прежде чем он сделает это с тобой. Я просто не могла вынести этого бесконечного ожидания..Сидеть и ждать, пока это животное сделает первый шаг… – Голос выдал волнение. Она не могла выносить презрения Кейна.
   – Думаешь это так просто – выстрелить в человека? Ты бы заколебалась, это как пить дать, и в этот момент он бы тебя и уничтожил. У тебя не было абсолютно никаких шансов. И давай больше не будем говорить об этом.
   Ванесса взглянула на Кейна. Даже голосом он давал понять, что хочет от нее отгородиться. Поскольку он больше ничего не сказал, она встала.
   – Пойду позову тетю. Ты собираешься рассказать ей об Адаме Хилле?
   – Нет.
   Кейн посмотрел ей вслед и устало закрыл глаза. Она чувствовала себя оскорбленной. Но что, к чертям, он мог сказать? Ему нечего было предложить ей. Лучше бы Тэсс и вправду убил его, вдруг подумал он. Но тогда Ванессе пришлось бы жить с вечным грузом вины. Он открыл глаза, боясь, что снова уснет. Ему еще нужно было кое-что сделать – то, что он должен был сделать давным-давно.
   Вошла Элли и присела на стул возле скамьи. Прохладной рукой она отодвинула упавшие пряди и коснулась его лба.
   – Жара нет, слава Всевышнему. Мы так переживали за вас. Вы голодны?
   – Нет, мэм. Я хотел попросить вас написать за меня кое-что. Вы не могли бы достать бумагу и карандаш?
   – Конечно! Но это лучше сделала бы Ванесса, у нее чудный л очерк.
   – Я не хочу, чтобы она узнала об этом раньше времени. Пожалуйста, миссис Хилл.
   – Хорошо, Кейн.
   Элли достала из ящичка письменные принадлежности и возвратилась к скамье. Она подложила под бумагу плотную картонку и взяла в руку карандаш.
   – Я хочу продиктовать завещание. – Элли чуть не выронила карандаш.
   – О нет! Вы ведь… Разве Ванесса не сказала вам, что она справилась… Мы надеемся…
   – Я знаю, что у меня появился шанс не умереть от ран, но тем не менее я скоро умру, – спокойно ответил он. – Я хочу, чтобы Ванесса унаследовала дом и прилежащие земли, которыми я владею в Джанкшен-Сити. Если я умру, не оставив завещания, то моя собственность может… перейти к… родственнице, от которой я не в восторге, а попросту – на дух не переношу.
   – О Кейн! Дорогой мой! О чем вы говорите?
   – У меня рак, миссис Хилл, который очень скоро сожрет меня.
   – Боже милостивый!
   – Я хочу, чтобы вы пообещали мне никому не рассказывать об этом.
   – Конечно-конечно, я клянусь молчать… Но… вы уверены?
   – Да. А теперь пишите, пожалуйста: «Я, Кейн де Болт, будучи в здравом уме…»
   Он медленно продиктовал все до конца, а потом попросил Элли прочитать написанное вслух. Все звучало как положено, и он одобрительно кивнул. Элли протянула ему карандаш и подержала картонку так, чтобы он мог подписаться.
   – Поставьте вверху дату и подпишитесь внизу в качестве свидетеля, – устало указал Кейн. – Вы найдете адрес моего нью-йоркского адвоката в моей седельной сумке. Когда… все это случится, напишите ему и сообщите о завещании. Он знает, что делать.
   – Почему вы все это рассказываете мне? – Элли стиснула руки. – Разве у вас нет никого из близких… семьи? – Она шмыгнула носом. – Вот ведь незадача! Я еле сдерживаюсь, чтобы не разреветься!
   – Не плачьте из-за меня, миссис Хилл. Я попросил помочь именно вас, потому что знаю: вы – сильная женщина. Вам пришлось стать сильной, чтобы суметь пережить все то, что вы пережили, и вы все равно не пали духом.
   – Благодарю вас, Кейн. Вам не придется страдать в одиночку. Ванесса и я позаботимся о вас.
   – Нет! Ванесса не должна знать об этом. Когда я почувствую, что мое время подошло, я просто уйду.
   Элли приложила его ладонь к своей мокрой от слез щеке.
   – Я сделаю все так, как вы хотите. Но… до тех пор я буду помогать вам, чем смогу.
   – Спасибо. Знаете, все-таки хорошо, когда об этом знает кто-то еще, кому ты небезразличен.
   – Вы стали мне очень дороги, Кейн. И мне, конечно, не все равно, что случится с вами, так же как и Ванессе. Мне кажется, что моя девочка влюбилась в вас. Я еще никогда не видела ее в таком состоянии, как когда вас ранили.
   – Она чувствует себя виноватой, вот и все.
   – О нет! Это гораздо больше, чем просто вина.
   – Тетя Элли? – послышался голос Ванессы.
   – Срочно спрячьте бумагу, – прошептал Кейн.
   – Не волнуйтесь, – Элли подняла крышку своей шкатулки и спрятала туда листок.
   – Хукеры где-нибудь поблизости? – спросил Кейн уже громко.
   Ванесса вскарабкалась в фургон и с любопытством взглянула на тетку, которая посторонилась, чтобы пропустить ее.
   – Что-то ты чересчур активен для человека, который заработал три дырки.
   – Три? Ты же сказала, что в меня попали только два раза.
   – Не забывай, что мне пришлось проделать третью дырку в спине, чтобы вытащить пулю.
   – Могу поспорить на что угодно, что тебе это доставило удовольствие, – заметил Кейн.
   – Он выживет, тетя. Видите, уже начал ехидничать, как и прежде. – Ванесса не совсем естественно рассмеялась.
   Кейн тоже попытался улыбнуться, но попытка не удалась.
   – Как вы насчет кружечки картофельного супа? – спросила Элли.
   – Не создавайте себе лишних хлопот, мэм.
   – Я оставила его специально для вас. Сейчас принесу.
   – Мне послышалось, что ты спрашивал про Хукеров? – поинтересовалась Ванесса, как только Элли ушла. – Их нет поблизости, но вот Генри и Джон жаждут повидаться с тобой. Они… мы все очень волновались за тебя. И очень рады, что ты идешь на поправку.
   – Это твое спальное место?
   – Да. Я сегодня лягу на тетиной скамье, напротив, чтобы мгновенно услышать, если тебе что-нибудь понадобится. А Элли устроится на ночлег с Мэри Бэн, Мы все уже обговорили.
   – Завтра же встану на ноги.
   – Завтра? Ничего подобного. Будешь отлеживаться примерно неделю, даже если мне придется для этого привязать тебя к скамье веревками.
   – Но нам необходимо добраться до Джанкшена послезавтра.
   – Завтра никто не тронется с места. Мы задержимся здесь столько, сколько понадобится, чтобы твои раны затянулись.
   – Проклятие, Ванесса! Спроси у Джона и у Хукеров, если не хочешь верить мне. Это очень опасное место. Нам надо срочно покинуть его.
   – Но я обязана думать в первую очередь о тебе. Завтра тебе может стать намного хуже, чем сейчас.
   – Я знаю. В меня попадали и раньше. Я могу начать бредить и ничего не соображать, поэтому и говорю все это сейчас. Слушайся Джона и Хукеров, не упрямься и не кипятись, чтобы они могли спокойно делать то, что будет лучше всего в нашей ситуации. Они знают, как действовать, понимаешь?
   – Хорошо, Кейн. Если ты именно этого хочешь, я… – Она вынуждена была умолкнуть, иначе задохнулась бы от подступивших рыданий. Она смотрела ему прямо в глаза, и он первым отвел свои в сторону, словно его вдруг необычайно заинтересовал голубой капор, висевший в противоположном конце фургона на гвоздике.
   – Когда мы приедем в Джанкшен, спроси, как доехать до места, которое известно как «дом». Больше тебе ничего не придется объяснять – просто скажи: «Дом». Это примерно в пяти милях от города. Мне принадлежат и «дом», и все прилегающие земли. Женщина, которая арендовала его, написала, что оставила все заколоченным. Я хочу, чтобы вы все остановились там. И не спорь, Ванесса, – устало добавил он. – Сделай хотя бы это без лишних слов.
   – Мы довезем тебя туда и останемся до тех пор, пока ты не встанешь на ноги. – Произносила она это скорее машинально, словно слова выкатывались из нее против воли. – Ты повидаешься с Джоном и Генри?
   Он снова поглядел на ее побелевшее лицо и словно застыл. Оба молчали, и было слышно, как в фургоне Виснеров Элли говорит Мэри Бэн, как она рада, что поездка, слава Богу, подходит к концу. Каждое слово слышалось так отчетливо, словно Элли была лишь в нескольких шагах. И в этой невыносимой и тягостной для обоих тишине он отвернулся и пробормотал:
   – Я как раз собирался позвать их.
   К концу мучительного для всех дня бесконечной езды они выехали наконец с холмов в широкую долину, растянувшуюся на многие мили. Кое-где виднелись все те же холмы, на которых росли вечнозеленые кустарники, а за ними высились покрытые снегом вершины гор. И было это зрелище столь величественным и захватывающим, что лишь обезумевшая от тревоги за Кейна Ванесса умудрилась не заметить этого. Кейну было плохо, и вел он себя как раздраженный медведь. Ему не давал покоя желудок, и он подпускал к себе лишь Элли.