Гарлок Дороти. Волшебный цветок

   — Я сама виновата, — повторила Кристин всхлипывая. — Вы велели мне не отходить от дома, а я не послушалась.
   — Теперь все позади. Все в порядке.
   Господи, какая же она красивая, какая сладкая!
   Ветер трепал ее юбку, бросал в лицо Бака ее шелковистые пряди. Бак воспринимал это как невольную ласку. Когда Кристин повернула голову, он почувствовал на шее ее теплое дыхание. Его сердце замерло и остановилось, как ему показалось. Нетвердой рукой он нежно погладил голову, склоненную на его плечо. Эта девушка безраздельно владела его мыслями — с тех самых пор, как появилась па ранчо. По ночам Бак теперь нередко лежал на спине, не в состоянии заснуть, мучаясь от жара во всем теле и жгучего неутоленного желания. Днем тоже было не намного легче — он невольно замечал малейшее ее движение, буквально кожей чувствовал каждый ее взгляд в его сторону. Вот и сейчас он дрожал, испытывая искушение стиснуть Кристин в объятиях, скользнуть руками вдоль ее гибкой спины, обхватить упругие ягодицы и прижать ее к своей болезненно напрягшейся плоти, чтобы хоть немного облегчить ту боль, что постоянно терзала его, когда эта девушка была рядом. Руки до зуда в копчиках пальцев жаждали почувствовать нежность ее грудей, сейчас так соблазнительно прижатых к нему. Бак мечтал поцеловать ее и целовать до тех пор, пока она не захочет его так же, как он ее…
   Черт побери, о чем ты думаешь! Кристин Андерсон не про твою честь.
   Он мысленно выругался. Эта девушка не предназначена для Бака Леннинга — человека без роду, без племени, когда-то бездомного скитальца, а временами и вора.
   Приехав в эти дикие края в одиночку, она перенесла больше, чем многим женщинам выпадает за всю жизнь, а сегодня еще и этот индейский ублюдок напугал ее чуть не до смерти. Разве сможет она когда-нибудь полюбить его — бродягу, которого ее дядя спас от смерти и приютил у себя?
   Бак разомкнул объятия. Не убирая рук с ее плеч, он медленно отстранился, пока не перестал чувствовать прикосновение ее груди к своей.
   — Я молилась… чтобы вы пришли мне на помощь, — прошептала Кристин, поднимая на него все еще полные слез глаза.
   — Я примчался сразу же, как услышал сигнал. Кристин отступила от него, по все еще сжимала пальцами рубашку Бака, словно боялась его отпустить.
   — Сигнал?
   — Свист малиновки. Я просил Кривоногого присматривать за вами, мы подавали друг другу сигналы свистом малиновки. На самом деле это такой древний, всем известный знак — на него уже никто не обращает внимания.
   — Вы поручили ему за мной следить?
   — Только если вы отойдете от дома.
   — Ах, Бак, простите! Я причиняю вам столько хлопот!
   — Какая чепуха! Вы мне очень… помогаете, — проговорил он с той же странной хрипотцой в голосе.
   Кристин почувствовала, как руки его еще крепче обняли ее плечи.
   — Обещаю не делать больше… таких глупостей. Бак отстранился и сходил за шалью, валявшейся на траве. Пока он закутывал ее плечи, Кристин стояла не шелохнувшись.
   — Я отвезу вас на лошади.
   — Никогда не ездила верхом.
   — Не ездили верхом? — Он изумился.
   — В Ривер-Фоллз женщины ездят в колясках или в фургонах… Бак машинально взял ее за руку. К его радости, Кристин не отдернула руку, а переплела свои пальцы с его.
   — Тогда я пойду пешком… вместе с вами.
   — Зачем же? Мне бы хотелось поехать на лошади… если вы пообещаете, что не дадите мне свалиться на землю. — Кристин улыбнулась, и сердце Бака заплясало в груди, как ему подумалось, глупейшим образом.
   — Что-что, а это я вам гарантирую.
   Подобрав поводья, Бак запрыгнул в седло. Приказав коню стоять смирно, он вынул одну ногу из стремени и велел Кристин поставить ногу на его ступню. Она так и сделала. И, не успев сообразить, как это произошло, через мгновение оказалась сидящей на коне и на бедрах Бака. Девушка даже вскрикнула от удивления. Конь затоптался на месте, протестуя против дополнительного груза, но Кристин не испугалась, потому что сильная рука крепко обхватила ее за талию, Резкая команда Бака заставила коня стоять смирно.
   — Я, наверное… такая тяжелая!
   — Да нет… вовсе.
   — Я не задела больное плечо?
   — Нет, рана пустяковая и почти затянулась.
   Бак поудобнее пристроил ее впереди себя, и, когда Кристин доверчиво прижалась к нему, он не смог удержаться от довольного смешка, хотя и понимал — выглядит, наверное, идиотом.
   Одной рукой крепко прижимая к себе Кристин, другой Бак правил конем. Умное животное повиновалось малейшему движению хозяина. Бак слегка ударил коня пятками, и Серый медленно двинулся шагом.
   — Не бойтесь, я не дам вам упасть.
   Кристин охватило радостное волнение. Он впервые в жизни сидела на коне — да так высоко над землей! Одного этого было достаточно, чтобы сердце ее забилось быстрее, но близость Бака, крепко прижимающего ее к себе, возбуждала еще сильнее. Кристин была не готова к собственной реакции, она с удивлением ощущала, как каждая клеточка ее тела откликается на прикосновение упругого и твердого тела мужчины. Кристин даже не знала, что мужчина может быть таким горячим и сильным. Она чувствовала, как волосы цепляются за отросшую щетину на его подбородке, и наклонила голову, пряча лицо у него на груди. На нее вдруг навалилась неимоверная усталость.
   — Страшно? — спросил Бак.
   — Нет. — Кристин прижалась к нему еще крепче. Просто удивительно, как он ухитряется одновременно управлять этим огромным конем и так крепко держать ее.
   — Если вы захотите научиться ездить верхом, я могу подыскать для вас смирную кобылу, — проговорил Бак в самое ухо Кристин. Его грудной, чуть хрипловатый голос едва заметно дрожал, выдавая неуверенность.
   — Мне всегда казалось, что это было бы прекрасно — сесть на лошадь и ускакать далеко в лес. Как вы думаете, я смогу?
   — Если не одна, а со мной, то пожалуй. Нужно только подобрать вам какую-то одежду для верховой езды.
   — Как вы считаете, это не будет… нелепо, если я надену брюки дяди Ярби?
   — Вовсе нет, я и сам собирался это предложить.
   — Прошу прощения, что я ушла не подумав и вам пришлось за мной ехать.
   — Не думайте об этом.
   — Быстрый Бег сказал, что еще вернется. — Кристин подняла голову, чтобы видеть лицо Бака. Его непокорные черные волосы разметались, и у нее вдруг возникло сумасшедшее желание коснуться их. — Я не понимаю, чего он так ко мне привязался? Какому мужчине хочется возиться с женщиной, которая его отвергает?
   — Он не привык получать отказ, и ваше поведение уязвляет его.
   — Он сказал, что я не ваша женщина, говорит, видел это во сне.
   — Не придавайте значения. Он тщеславен, и у него больше гордости, чем ума. Бешеный Копь отобрал чужую жену, вот он и вообразил, что способен сделать то же.
   — Но, Бак, я же не ваша жена… то есть… — Кристин смутилась.
   В этот момент конь замотал головой, протестуя против слишком медленного шага, и Бак крепче обнял Кристин. Она не посмела снова посмотреть ему в глаза — уткнулась лицом в его рубашку и затихла, Сидя с закрытыми глазами, Кристин чувствовала, как конь легко и плавно несет их по открытому пространству. Ветер трепал ей волосы. Когда она наконец подняла голову и посмотрела вниз, страх совсем прошел, осталось только радостное возбуждение. Сияющие глаза Кристин встретились с глазами Бака.
   Помоги ему Господь! Бак вдруг со всей отчетливостью понял, что с ним произошло, и это открытие подействовало на него, точно удар грома. Он полюбил эту женщину! Дурак! Идиот несчастный! Если Кристин узнает об этом, ему не вынести ее презрения… так что придется хранить тайну в своем сердце…
   Бак в который раз с болью осознал, кто он и кто она. Конечно, здесь, в глуши, Кристин благодарна ему за защиту, но, окажись они в городе, она бы стыдилась его мужланской наружности и таких же манер. Такая девушка заслуживает того, чтобы стати женой проповедника, купца, а то и банкира. Им с Кристин ни при каких обстоятельствах не быть в одной упряжке, и ему лучше зарубить это себе на носу и выкинуть из головы всякую дурь.
   Самый лучший способ положить конец его мучениям — это отправиться в Биллингс и найти себе крепкую женщину детородного возраста. Он так и сделает, только нужно подождать, пока решится вопрос с Форсайтом, а Кристин обоснуется на своей земле в собственном доме. Уж у нее-то не будет недостатка в кавалерах. Кристин тихонько рассмеялась чему-то своему и еще крепче обняла Бака, прижимаясь к его сильному телу.
   — Кажется, мне понравилось ездить верхом. Как знать, может быть, я стану второй Мартой Джейн Кэнери, которую прозвали Бедовой Джейн.
   Бак прикрыл глаза. Он, конечно, слышал об этой знаменитой женщине, но сейчас она его нисколько не интересовала. Близость Кристин пьянила его, туманила сознание, и он мечтал только об одном — чтобы эта поездка никогда не кончалась.

Глава 16

   Они подъехали к веранде, и Бак снял Кристин с лошади. Он постарался как можно бережнее опустить ее на землю, но у Кристин все равно возникло ощущение, что она не более чем мешок с картошкой, который следовало благополучно доставить до двери. Ни слова не говоря, Бак развернул копя и устремился навстречу индейцу, которого называл Кривоногим. Мужчины какое-то время о чем-то говорили. Потом оба скрылись из виду за хозяйственными постройками.
   Неужели она ошиблась? Или сердце Бака действительно билось в унисон с ее собственным, когда он крепко прижимал ее к себе? Когда Кристин чувствовала, что лицо Бака уткнулось ей в волосы, а загрубевшая от работы рука чуть дрожала, — было это на самом деле или она всего лишь принимала желаемое за действительное? Кристин, стыдясь своих мыслей, невольно покраснела. Надо же было оказаться… такой счастливой дурой! Она вела себя как истосковавшаяся по любви старая дева!
   Внезапная холодность Бака озадачила Кристин. Она слонялась по лому, не зная, чем заняться. Наконец вышла на веранду и посмотрела вдаль, за пастбище, в сторону дороги, по которой приехала когда-то с грузовым обозом. Она вдруг почувствовала себя такой одинокой, как никогда в жизни. Постояв несколько минут на веранде, Кристин вернулась в дом. В конце концов, усевшись за стол, принялась от нечего делать листать подшивку старых газет, но и там не нашла ничего интересного. Чувствуя непреодолимую потребность хоть чем-то занять руки, она взяла старое покрывало и принялась распускать его на пряжу.
   Время тянулось ужасно медленно.
   В сумерках Кристин зажгла лампу, выгребла из плиты золу, под. кинула в топку несколько поленьев и горсть щепок. Потом поставила на плиту чайник и нарезала на сковородку вареную картошку, оставшуюся от обеда. Когда к ужину все было готово, она уселась в кресло и стала дожидаться Бака.
   Жизнь не так проста, как хотелось бы. Кристин, склонив голову, потерла пальцами виски. Она сама себя не понимала. Откуда у нее могут возникнуть какие-то чувства к Баку Леннингу? Ведь она его, в сущности, не знает. Может, он сбежал… бросив где-то жену и детей?
   Едва эта мысль родилась у нее в голове, Кристин сразу же пеняла ее нелепость. Бак появился на ранчо, когда ему было шестнадцать лет — если, конечно, он сказал ей правду, — так что о жене и детях и речи быть не могло. Это, конечно, хорошо, но все же… Был ли он так добр к ней только потому, что ему нужна ее земля, чтобы получить доступ к своей собственной? Даже если и так — ведь то же самое можно сказать и о ней; Бак нужен ей, чтобы сохранить землю дяди Ярби.
   Бак считал себя ответственным за ее судьбу. Почему? Может, он чувствовал себя в долгу перед дядей Ярби за то, что тот спас ему жизнь и ухаживал за ним, когда он был беспомощен, и теперь Бак распространил это чувство на нее, Кристин?
   В свои двадцать три года она уже перестала надеяться на встречу с мужчиной, которого полюбит и который подарит ей детей. Ей хотелось встретить не какого угодно, а особенного человека, чтобы он разделил ее мечты о крепкой любящей семье, какая была, например, у дяди Хэнсела. Она втайне мечтала о мужчине, к которому можно прижаться ночью в постели, о мужчине, в чьи объятия она бы с радостью бросалась всякий раз, едва он протянет к ней руки. Бак оказался первым мужчиной, о котором она могла думать как о спутнике жизни, но у нее не было ни малейшей зацепки, ни малейшего намека на то, что и он желает видеть в ней свою спутницу жизни.
   Ужин прошел в молчании. Войдя в дом, Бак поздоровался с Кристин, потом умылся, провел раз-другой расческой по волосам и молча сел за стол. Лицо его оставалось непроницаемым. Бак ел с аппетитом здорового мужчины, привычного к тяжелой работе. После ужина он не задержался за столом, как часто бывало, а сразу ушел к себе и плотно закрыл за собой дверь.
   После его ухода Кристин стало так одиноко, что захотелось плакать. С тех пор как Бак переселился спать во флигель, это будет первая ночь, когда ей не придется вставать и подходить к дяде Ярби. Закончив уборку на кухне, Кристин перенесла лампу в маленькую спальню и стала готовиться ко сну. Вскоре после приезда она повесила на окно занавески — это создавало ощущение уюта и уединения. Девушка разделась и умылась у кухонного умывальника. Она думала, доведется ли ей еще когда-нибудь насладиться такой почти забытой роскошью, как горячая ванна?
   Наконец она улеглась. Все тело ныло и болело, каждая клеточка, казалось, налилась свинцом, и такая же свинцовая тяжесть сдавила сердце.
   Форсайт встретил Марка Ли в коридоре. В кабинет они прошли вместе. Войдя, полковник сразу же плотно закрыл за собой дверь.
   — Рут наверху, но вполне может спуститься и подслушивать под дверью, так что будем говорить потише. Чем меньше народу будет об этом знать, тем лучше.
   — Меньше? Я молю Бога, чтобы об этом не знал никто, кроме нас с вами! — Марк Ли вытер лоб носовым платком.
   — Что это тебя пот прошибает? Да если кто и пронюхает, он все равно ничего не сможет поделать. — Полковник обошел письменный стол и уселся на стул. — Я уже намекнул этому идиоту управляющему банком, что женщина отписала мне ранчо. Посмотрим, чего добился ты.
   Марк достал из кожаной папки почти прозрачный листок бумаги и положил на стол.
   — На этом листе я несколько раз попробовал обвести ее подпись.
   — Интересно, как ты сумел вынести из отеля регистрационную книгу?
   — Я сказал клерку, что мне нужно сравнить подпись на юридических документах, чтобы убедиться, что мой клиент — мужчина, заметьте, — именно тот, за кого себя выдает.
   — Ну-ка, посмотрим, чему ты научился.
   Адвокат положил чистый лист поверх листа с образцами подписей и вывел карандашом имя Кристин. Закончив, протянул бумагу Форсайту.
   — Осталось только обвести это чернилами, и результат — не придерешься!
   Полковник был доволен.
   — Отлично! Подписывай доверенность, и мы отправляемся в столицу территории.
   Спустя тридцать минут все бумаги были подписаны и лежали в папке адвоката Ли. Выпив по этому случаю по рюмочке лучшего бренди из запасов полковника Форсайта, они устроились в креслах и закурили сигары. Однако полковник никогда не забывал о делах.
   — Удалось что-нибудь выяснить насчет этого Старка, который утверждает, что приехал купить землю для какого-то банкира из Канзас-Сити?
   — Пока нет. Я послал телеграмму в Денвер, своему приятелю. Он знает обо всех стадах, которые перегоняют от самого Техаса до Монтаны.
   — А этот слишком бойкий на язык юнец, что был со Старком, явно нуждается в воспитательной порке. Послужил бы этот остряк у меня недельку-другую! Я встречал таких в армии и знаю, как выбить из них дурь. Чем длиннее язык, тем быстрее они ломаются.
   — Однако перед Грегом Медором он не спасовал. Если верить старику из платной конюшни, он выхватил оружие быстрее Грега, и тот позорно бежал, поджав хвост. Бруза поднял крик в салуне, что, мол, Медор уехал из города, не сказав ему об этом.
   — Куда он подался?
   — В лагерь, надо полагать. Форсайт пожал плечами.
   — А Старк со щенком где околачиваются?
   — В основном в салуне. Лайстер сообщил, что они несколько раз заходили в кафе Гейтсов.
   — Никак становятся с хозяевами закадычными друзьями?
   — Пока еще трудно сказать.
   — Ничего, если они слишком сдружатся. Дел быстро положит этому конец. — Форсайт замолчал, попыхивая сигарой. — Версия Старка шита белыми нитками, похоже, он здорово заинтересовался «Аконитом».
   — Чтобы согнать Леннинга с его земли, придется повозиться.
   — Ничего, две дюжины моих ребят как-нибудь справятся.
   — Не забывайте, что на Леннинга работают гуртовщики-индейцы, а старый дурак Райерсон все еще тянет резину, не желая продавать землю. Они могут объединиться.
   — Как только не станет Леннинга, Райерсон сдастся.
   — Вы думаете, мисс Андерсон уехала на ранчо?
   — Во всяком случае, на поезд она не садилась Полагаю, она отправилась туда с грузовым обозом, и в этом ей явно кто-то помог. Если не Клетус Фуллер, то кто?
   — Вероятно, все-таки Клетус, — медленно проговорил Марк. Он чувствовал себя не в своей тарелке: убийство старика Фуллера потрясло его до глубины души. Связываясь с Форсайтом, он еще не подозревал, насколько безжалостен этот человек.
   — Это мог быть и Берни Гейтс. Я постоянно слежу за ним и его сестрицей. Думаю, если в кафе вдруг случится пожар, они уедут из города еще до возвращения Дела.
   — От этого пожара может сгореть весь город! — встревожился Марк.
   — Пока эта женщина болтается в городе, Дел будет больше думать о том, что у нее под юбкой, чем о работе, за которую я ему плачу.
   — А что, если мисс Андерсон вернется в город и заявит, что не ставила своей подписи под доверенностью?
   — Не вернется. Вероятнее всего, ее найдут в лесу со снятым скальпом. А патруль обнаружит клок ее волос, привязанный к концу индейского копья.
   Полковник рассуждал об этом так спокойно, с таким невозмутимым видом, словно говорил о чем-то само собой разумеющемся. У Марка Ли мурашки по спине пробежали. Внезапно почувствовав острейшую потребность бежать от этого человека как можно быстрее и как можно дальше, он встал и поставил рюмку на стол.
   — Мне нужно вернуться в контору и закончить с письмами, которые надо отправить с сегодняшним поездом. — Это был всего лишь предлог, только что пришедший ему в голову. Форсайт нередко держал его у себя чуть ли не до первых петухов, потягивая бренди и разглагольствуя о собственной значительности.
   Полковник проводил адвоката до двери и покровительственно похлопал по плечу.
   — Ты неплохо поработал, Марк. Когда стану губернатором этого штата, назначу тебя генеральным прокурором. Приятно работать с человеком, которому можно доверять.
   — Благодарю вас, полковник.
   Мужчины пожали друг другу руки. Форсайт дождался, пока Марк Ли вышел за ворота и зашагал по улице, потом закрыл дверь и направился к лестнице.
   Рут де Бери стояла в спальне перед зеркалом и рассматривала свое лицо. Огромный синяк на щеке уже начал сходить. Как она до этого докатилась? Всего два года назад Рут считала, что ей повезло: еще бы — получить место в доме такого солидного мужчины, да к тому же неженатого. Она лелеяла надежду, что полковник может полюбить ее и сделать своей женой, и тогда конец изнурительной борьбе за существование, которую Рут приходилось вести с тех пор, как убили ее мужа.
   Но мечтам ее теперь уже не сбыться. Поначалу Рут отказывалась лечь в постель с полковником Форсайтом, но через несколько месяцев сдалась, хотя уже тогда догадывалась, что за «ухоженным фасадом» полковника скрывается подлая и злобная натура. И вот несколько недель назад злоба прорвалась наружу, и с тех пор побои и пощечины стали почти ежедневным явлением. Рут поняла причину: Форсайту в его годы уже нелегко показать себя тем жеребцом, каким он бывал когда-то, и он, конечно, винит в этом ее.
   — Рут! — рявкнул полковник. — Я поднимаюсь в спальню. Пока я готовлюсь, спустись и запри двери. Потом раздевайся — и марш в постель!
   Рут услышала этот крик и похолодела от страха. Нежные чувства, которые она поначалу испытывала к Кайлу Форсайту, сменились отвращением, когда он впервые поднял на нее руку. Единственное, что у нее оставалось, — это красота и гордость, но полковник делал все возможное, чтобы лишить ее и этого.
   — Господи, что мне делать? — почти беззвучно прошептала женщина. Потом повернулась и поспешила выполнить приказание Форсайта.
   Клив Старк, как было условлено, три раза постучал в дверь сарая, пристроенного к кафе. Бонни открыла, и Клив с Диллоном поспешно переступили порог. Плотно закрыв дверь, Бонни чиркнула спичкой и зажгла керосиновую лампу.
   — А мы уже думали, что вы не придете.
   — Мы ждали, пока не убедились, что сможем добраться сюда незамеченными.
   Берни возбужденно заговорил:
   — Нужно увозить сестру из этого города, пока мне не пришлось убить Майка Брузу. Если так пойдет дальше, меня повесят за убийство, и ей придется одной бороться с Делом Гомером.
   — Берни, как только ты сможешь сидеть в седле, мы уедем. — Бонни положила руку на плечо брата, пытаясь успокоить его.
   — Боюсь, что этого будет мало. Наши неприятности только начинаются, — с мрачным видом пробурчал Берии.
   Клив и Диллон прислонились к стене.
   В разговор вступил Тэнди. Он сидел на трехногом табурете, которым обычно пользовались при дойке коров. Сплюнув табачную жвачку, Тэнди заметил:
   — Я так и знал, что вы связаны с полицией.
   — Что ж, рано или поздно этот факт откроется, но, прежде чей это произойдет, мы хотим как можно больше узнать о Форсайте и его махинациях.
   — Мы приехали в город меньше года назад. Форсайт и тогда уже жил тут, — сказал Берни. — Нам не потребовалось много времени, чтобы понять, кто на самом деле хозяин в этом городе.
   Торговцы, адвокат, управляющий банком — все перед ним заискивают. Шериф Лайстер подчиняется его приказам, в этом вы, наверное, уже сами убедились. Многие в городе все понимают, но предпочитают держать язык за зубами. Но, черт возьми, убить старого Клетуса Фуллера — такой низости даже от Форсайта трудно было ожидать!
   — За что они его убили? — спросил Диллон.
   — За то, что он помог одной женщине, получившей в наследство земельный участок, бежать из города прежде, чем ее заставят отписать эту землю Форсайту.
   — Берни тоже ей помогал, поэтому Форсайт прислал своего прихвостня, и тот жестоко избил брата. Они бы и его убили, если бы… — Бонни замялась, — если бы я вовремя не вернулась домой из церкви.
   Берни фыркнул.
   — Просто пришел Дел Гомер и пристрелил его на месте. Но не потому, что тот тип избивал меня, а потому, что он стал лапать Бонни.
   Бонни наклонилась, вглядываясь в лицо брата.
   — Я не знала, что тебе это известно.
   — Сестренка, может, я и лежал весь в крови, но прекрасно слышал каждое слово Гомера.
   Даже при тусклом свете керосиновой лампы было видно, что лицо Диллона исказилось гримасой отвращения.
   — Меня не удивляет, что этот трус нанимает бандитов выполнять за него грязную работу.
   — А как к нему относятся горожане? — поинтересовался Клив.
   — О, Форсайт умеет надевать маску щедрого и благородного человека. Он жертвует деньги церкви, школе и все такое… — Помассировав больную ногу, Берни продолжал: — Форсайт — тот еще пройдоха. Многие покидают город со сломанными руками, ногами, разбитыми головами, но он вроде как ни при чем. Произошло несколько убийств, после которых он «великодушно» предлагал вдовам купить их землю. А сегодня его наемник первым поездом уехал в Боуэмен. Наверняка Форсайт послал его кого-то убить, готов поставить последний доллар.
   — Не говори того, в чем не уверен! — рассердилась Бонни.
   — Я знаю. И ты сама это знаешь. Поэтому-то Бруза так расхрабрился утром. Если бы Гомер был в городе. Бруза не посмел бы вести себя так нагло. — Обращаясь к Кливу и Диллону, он пояснил: — Этот убийца кружит над Бонни, точно ястреб. Для них с Брузой моя сестра — что кость для голодных псов.
   — Этот Гомер, он когда-нибудь бывал… хм… непочтителен?
   — Никогда! — с горячностью заверила Бонни. — Дел мне даже нравился, пока я не узнала, чем он занимается. Он очень помог нам, когда избили Берни.
   — Он сделал это не ради меня, а ради тебя, — заметил Берни. Диллон спросил:
   — Почему вы просто не сели в поезд и не уехали? За девушку ответил Берии:
   — Он бы последовал за нами. Говорю же, он без ума от моей сестры!
   — Гомер — его настоящее имя?
   — Не знаю.
   — А что вам известно о Баке Леннинге? Берни покачал головой:
   — Не много. Никогда его не видел. Вот Клетус — тот его знал и доверял ему. Ярби Андерсона — того старика, которому принадлежала большая часть ранчо «Аконит», обвинили в изнасиловании и убийстве. Клетус был знаком с Ярби много лет, и он говорил, что все это дело от начала до конца фальшивка, состряпанная, чтобы прибрать к рукам ранчо Андерсона. Как бы то ни было, Бак Леннинг помог Ярби бежать. Потом, примерно через год, труп старика нашли в лесу. Странная это история… Например, Клетус, который знали любил Ярби, даже не пришел па похороны.
   — Вы знаете, куда уехала мисс Андерсон?
   — Куда? В «Аконит», Клетус сказал, что если она отказывается продать землю Форсайту, то ей безопаснее уехать к Леннингу. Я, правда, пока не слышал, чтобы полковник применял силу по отношению к женщинам, но от него всего можно ожидать.