Страница:
— В таком случае, надеюсь, она вас ужалила. Хватит болтать, бросайте оружие! Последний раз повторяю.
Ланц нехотя расстегнул ремень и бросил его на траву.
— Ладно, на этот раз твоя взяла, — злобно прошипел он, — но мы еще встретимся. У полковника Форсайта имеются насчет тебя свои планы.
— Если Форсайт рассчитывает заполучить мое ранчо, то он еще глупее, чем я думал. Поживее, толстяк! — прикрикнул Бак.
Старший отцепил ремень с кобурой, и тот соскользнул на землю.
— Вот так-то лучше. А теперь поворачивайте лошадей и езжайте по тропинке обратно. Да не слишком шустро, я поеду за вами.
Бак вскочил на коня, вырвал из рук Ланца поводья пони и бросил их сидящей на траве девушке. Потом подал ей знак оставаться на месте, а сам направил своего жеребца вслед за неудачливыми похитителями. Они проехали с четверть мили и достигли места, где тропинка сворачивала и бежала вдоль крутого берега ручья. Здесь Бак приказал бандитам остановиться и спешиться.
— Это еще зачем? Ты же не собираешься пристрелить нас из-за индейской девки?
— Разувайтесь.
— Проклятие!
— Я ничего такого не сделал! — Толстяк неловко слез с лошади.
— Не хотите, не надо. — Бак поднял револьвер. — Я вполне могу продырявить ваши сапоги прямо на ногах, если вам так больше нравится.
Ланц, спешившись, уселся на землю и молча стянул сапоги. Толстяк прислонился к дереву и тоже стал разуваться.
— Теперь садитесь.
Бак, спрыгнув с коня, с минуту рассматривал сидящую на земле парочку. У обоих носки были дырявые, причем у толстяка дыра оказалась такой огромной, что в нее целиком высунулся большой палец. Бак поднял с земли их сапоги и брезгливо поморщился.
— Вы что, ребята, вообще никогда ноги не моете? Ланц стал проявлять признаки беспокойства.
— Что ты собираешься делать?
Подойдя к самому краю обрыва, Бак швырнул в шумящий внизу поток сначала один сапог, потом все остальные, стараясь забросить их как можно дальше.
Ланц завопил:
— Ну погоди, я до тебя доберусь! Клянусь Господом Богом… Не обращая внимания на его крики, Бак невозмутимо проговорил:
— К тому времени когда вы отыщете сапоги, у вас будут такие чистые ноги, каких отродясь не бывало.
Потом он снял шляпу и несколько раз как следует шлепнул по крупу каждую из бандитских лошадей, громко свистнув. Испуганные животные сорвались с места и пустились галопом по тропинке.
— То-то приятно будет, когда ты отсюда умотаешь. Бак повернулся к Ланцу.
— Что ты сказал?
— Полковник Форсайт не оставит тебе землю.
— Ты что же, говоришь от его имени? — Под пристальным взглядом Бака Ланц отвел глаза.
— Я… ходят такие слухи. Теперь, когда старик помер, тебе не на что рассчитывать.
— Да? Продолжай, очень интересно.
— Заткнись, Ланц! Ничего ему не рассказывай!
— У тебя поубавится прыти, когда…
— Заткнись, черт бы тебя побрал! Бак вскочил на коня.
— Когда я скроюсь из виду, можете начинать искать сапоги. — Он отъехал на несколько шагов, потом оглянулся. — Будь я на вашем месте, я бы убрался из этих краев куда-нибудь подальше. Девушка, которую вы похитили, — сестра Красной Тучи.
Бак возвращался к тому месту, где оставил индианку, и на лице его играла улыбка, что случалось нечасто. Он не знал, состоит ли девушка в родстве с Красной Тучей, но одного упоминания имени этого знаменитого индейца оказалось достаточно, чтобы лицо толстяка стало бледнее змеиного брюха.
Маленькую Сову Бак нашел на том же месте. Девушка ухитрилась подняться с земли, она опиралась на одну ногу и держалась за тонкое деревце. Подняв с травы ремни с пистолетами бандитов, Бак перекинул их через луку седла.
— Верхом ехать сможешь?
— Смогу. Пони отвезет меня к моему народу. Бак осторожно помог девушке забраться на пони. Она поморщилась от боли, но не издала ни звука.
— Я немного тебя провожу, но потом мне придется возвращаться.
Он вскочил на коня и направил его следом за пони. Убедившись, что Маленькая Сова в состоянии держаться в седле, он обогнал ее и поехал впереди. Они поднялись по каменистому склону горы, потом выехали на пологий участок. Здесь Бак остановился и спешился.
— Теперь доберешься одна? Маленькая Сова кивнула.
Бак выбрал из двух пистолетов тот, что поменьше, и, убедившись, что оружие заряжено, протянул девушке.
— Стрелять умеешь?
Она снова кивнула.
Бак сунул пистолет в кобуру и застегнул пряжку ремня на тонкой талии девушки. Для этого ему пришлось просверлить в ремне дополнительную дырочку. Индианка сидела в полном молчании.
— Если потребуется стрелять, возьми пистолет двумя руками и спускай курок. Если вдруг упадешь с пони и не сможешь сама взобраться в седло, стреляй в воздух через равные промежутки времени. Кто-нибудь из твоего племени обязательно услышит и придет на помощь.
Девушка тронула Бака за плечо.
— Ты хороший белый. Мой дядя, Красная Туча, отблагодарит человека из «Аконита».
— Твой дядя? — Бак усмехнулся. — Выходит, я был не так уж далек от истины, самую малость ошибся. — Заметив недоумение девушки, Бак пояснил: — Я сказал этим двум бродягам, что ты — сестра Красной Тучи.
— Нет, он слишком стар, чтобы быть мне братом. Мой брат — Черный Лось, а Бешеный Конь был двоюродным братом.
— Ого, юная леди, у вас могущественные родственники! — Бак снова запрыгнул в седло. — Ну, мне пора возвращаться. — Он коснулся двумя пальцами полей шляпы. — Счастливого пути, Маленькая Сова.
— До свидания, человек из «Аконита».
Бак посмотрел ей вслед. Девушка сидела в седле прямо, высоко держа голову. Он содрогнулся при одной только мысли о том, что могли с ней сделать те двое.
Повернув коня, Бак направил его через горы, в сторону ранчо. Солнце стояло прямо над головой. Он отсутствовал уже добрых три часа, а прежде чем доберется до дома, пройдет еще часа два. В это тревожное время Бак не мог надолго отлучаться с ранчо.
Проскакав между редкими соснами, он залюбовался раскинувшимся перед ним простором. Земли «Аконита» лежали у подножия горного гребня, протянувшегося мили на две. Сочные зеленые луга сменялись дубовой рощей, дальше высились вековые сосны. На отрогах горного кряжа и на всем пространстве от гор до лугов преобладали осины.
— Чудесные места! Неудивительно, что Форсайт так рвется прибрать их к рукам. — Бак разговаривал сам с собой вслух — типичная привычка человека, проводящего много времени в одиночестве. — Ну нет, эти земли он ни за что не получит!
Тронув поводья, Бак двинулся дальше. Оставив позади горный луг, он поехал вдоль ручья, спускаясь к плодородной долине. За горным лугом начиналось отличное пастбище, кое-где поросшее деревьями. Немного ниже находился еще один луг, окаймленный осинником. В этих горах имелось все, что нужно человеку, — дерево для постройки домов и загонов, камень для очага, луга, где можно накосить Впрок травы, чтобы кормить скотину в зимние холода. Ранчо «Аконит» представляло собой почти натуральное хозяйство, не требующее большого количества рабочих рук и обеспечивающее себя всем необходимым. Здесь, в Бешеных Горах, были местечки, где ущелья и долины, прорезающие окрестные горы, выходили на открытые луга, откуда можно было контролировать узкие, со всех сторон окруженные горами лощины с пастбищами. Как раз одно из таких мест Бак и выбрал для постройки дома. Таким образом, пройти дальше можно было только через его ранчо. Более того, не составляло труда перебраться от одной постройки к другой, не подставляя себя под оружейный огонь извне; а каждую из этих построек Бак превратил в своего рода маленький форт.
Он не стал вырубать сосны, и теперь они росли между строениями. Бак знал здесь каждый камешек, каждую веточку. Всякий раз, когда он смотрел на то, что создал своими собственными руками и обильно полил своим потом, сердце его наполнялось гордостью. Это его дом — единственный настоящий дом, который у него когда-либо был, и здесь он останется до конца своих дней — наступит он завтра или через сорок лет.
Подгоняя коня, Бак внимательно осматривался: покидая ранчо, он разровнял вспаханную землю ветками и сейчас с облегчением отметил, что нигде не появилось никаких подозрительных следов. Он проскакал мимо дома и свернул за угол — туда, где к торцу флигеля была пристроена еще одна комната.
У дверей сидел, высунув язык, большой лохматый пес, черный с коричневыми подпалинами.
— Привет, Сэм, — сказал Бак собаке. — Чужие не появлялись?
Он слез с коня, вытащил из кармана ключ и отпер висячий замок НИ Двери. После долгого отсутствия Бак всегда открывал эту дверь с замиранием сердца: что-то ждет его внутри?
На кровати, притороченной к дальней от входа стене, сидел седобородый старик, сидел, скрючившись, упершись локтями в колени и уткнувшись лицом в ладони.
— Ну как ты, Мосс?
— Это не мое имя.
— Да нет же, твое.
За долгие годы солнце и ветер избороздили лицо старика глубокими морщинами. В запавших голубых глазах, когда он поднял их на Бака, стояли слезы.
— Кто ты такой?
— Ты меня знаешь, — мягко произнес Бак.
— Я не могу найти папу.
— Он скоро вернется. Ты проголодался?
— Утром шел снег.
— Пойдем-ка в дом и приготовим себе что-нибудь поесть.
— Кузен Уолтер спалил дом.
— Мне не хотелось запирать тебя здесь, старина, но я боялся, что в мое отсутствие ты куда-нибудь забредешь и я не смогу тебя найти.
— Оле Свенсон замерз насмерть.
— Я знаю.
— В одном бушеле четыре пека .(Пек — вязкие остатки перегонки нефти.)
— Точно.
— Мне не нравится место, куда ты ходишь. Бак вгляделся в морщинистое лицо старика. Не наступил ли у него один из редких моментов просветления?
— Я ездил к Ручью Сочной Травы, хотел посмотреть, не поставили ли бобры плотину.
— Ну и как?
— Никого там нет, ни одного бобра.
Старик с трудом поднялся — ноги плохо слушались его — и посмотрел на Бака. От былой его силы к старости ничего не осталось — тело исхудало, руки стали вялыми, дряблыми. Он обнял Бака, приник к нему, как ребенок к матери, и с мольбой в голосе спросил:
— Ты отвезешь меня домой?
— Обязательно отвезу.
Глава 4
Ланц нехотя расстегнул ремень и бросил его на траву.
— Ладно, на этот раз твоя взяла, — злобно прошипел он, — но мы еще встретимся. У полковника Форсайта имеются насчет тебя свои планы.
— Если Форсайт рассчитывает заполучить мое ранчо, то он еще глупее, чем я думал. Поживее, толстяк! — прикрикнул Бак.
Старший отцепил ремень с кобурой, и тот соскользнул на землю.
— Вот так-то лучше. А теперь поворачивайте лошадей и езжайте по тропинке обратно. Да не слишком шустро, я поеду за вами.
Бак вскочил на коня, вырвал из рук Ланца поводья пони и бросил их сидящей на траве девушке. Потом подал ей знак оставаться на месте, а сам направил своего жеребца вслед за неудачливыми похитителями. Они проехали с четверть мили и достигли места, где тропинка сворачивала и бежала вдоль крутого берега ручья. Здесь Бак приказал бандитам остановиться и спешиться.
— Это еще зачем? Ты же не собираешься пристрелить нас из-за индейской девки?
— Разувайтесь.
— Проклятие!
— Я ничего такого не сделал! — Толстяк неловко слез с лошади.
— Не хотите, не надо. — Бак поднял револьвер. — Я вполне могу продырявить ваши сапоги прямо на ногах, если вам так больше нравится.
Ланц, спешившись, уселся на землю и молча стянул сапоги. Толстяк прислонился к дереву и тоже стал разуваться.
— Теперь садитесь.
Бак, спрыгнув с коня, с минуту рассматривал сидящую на земле парочку. У обоих носки были дырявые, причем у толстяка дыра оказалась такой огромной, что в нее целиком высунулся большой палец. Бак поднял с земли их сапоги и брезгливо поморщился.
— Вы что, ребята, вообще никогда ноги не моете? Ланц стал проявлять признаки беспокойства.
— Что ты собираешься делать?
Подойдя к самому краю обрыва, Бак швырнул в шумящий внизу поток сначала один сапог, потом все остальные, стараясь забросить их как можно дальше.
Ланц завопил:
— Ну погоди, я до тебя доберусь! Клянусь Господом Богом… Не обращая внимания на его крики, Бак невозмутимо проговорил:
— К тому времени когда вы отыщете сапоги, у вас будут такие чистые ноги, каких отродясь не бывало.
Потом он снял шляпу и несколько раз как следует шлепнул по крупу каждую из бандитских лошадей, громко свистнув. Испуганные животные сорвались с места и пустились галопом по тропинке.
— То-то приятно будет, когда ты отсюда умотаешь. Бак повернулся к Ланцу.
— Что ты сказал?
— Полковник Форсайт не оставит тебе землю.
— Ты что же, говоришь от его имени? — Под пристальным взглядом Бака Ланц отвел глаза.
— Я… ходят такие слухи. Теперь, когда старик помер, тебе не на что рассчитывать.
— Да? Продолжай, очень интересно.
— Заткнись, Ланц! Ничего ему не рассказывай!
— У тебя поубавится прыти, когда…
— Заткнись, черт бы тебя побрал! Бак вскочил на коня.
— Когда я скроюсь из виду, можете начинать искать сапоги. — Он отъехал на несколько шагов, потом оглянулся. — Будь я на вашем месте, я бы убрался из этих краев куда-нибудь подальше. Девушка, которую вы похитили, — сестра Красной Тучи.
Бак возвращался к тому месту, где оставил индианку, и на лице его играла улыбка, что случалось нечасто. Он не знал, состоит ли девушка в родстве с Красной Тучей, но одного упоминания имени этого знаменитого индейца оказалось достаточно, чтобы лицо толстяка стало бледнее змеиного брюха.
Маленькую Сову Бак нашел на том же месте. Девушка ухитрилась подняться с земли, она опиралась на одну ногу и держалась за тонкое деревце. Подняв с травы ремни с пистолетами бандитов, Бак перекинул их через луку седла.
— Верхом ехать сможешь?
— Смогу. Пони отвезет меня к моему народу. Бак осторожно помог девушке забраться на пони. Она поморщилась от боли, но не издала ни звука.
— Я немного тебя провожу, но потом мне придется возвращаться.
Он вскочил на коня и направил его следом за пони. Убедившись, что Маленькая Сова в состоянии держаться в седле, он обогнал ее и поехал впереди. Они поднялись по каменистому склону горы, потом выехали на пологий участок. Здесь Бак остановился и спешился.
— Теперь доберешься одна? Маленькая Сова кивнула.
Бак выбрал из двух пистолетов тот, что поменьше, и, убедившись, что оружие заряжено, протянул девушке.
— Стрелять умеешь?
Она снова кивнула.
Бак сунул пистолет в кобуру и застегнул пряжку ремня на тонкой талии девушки. Для этого ему пришлось просверлить в ремне дополнительную дырочку. Индианка сидела в полном молчании.
— Если потребуется стрелять, возьми пистолет двумя руками и спускай курок. Если вдруг упадешь с пони и не сможешь сама взобраться в седло, стреляй в воздух через равные промежутки времени. Кто-нибудь из твоего племени обязательно услышит и придет на помощь.
Девушка тронула Бака за плечо.
— Ты хороший белый. Мой дядя, Красная Туча, отблагодарит человека из «Аконита».
— Твой дядя? — Бак усмехнулся. — Выходит, я был не так уж далек от истины, самую малость ошибся. — Заметив недоумение девушки, Бак пояснил: — Я сказал этим двум бродягам, что ты — сестра Красной Тучи.
— Нет, он слишком стар, чтобы быть мне братом. Мой брат — Черный Лось, а Бешеный Конь был двоюродным братом.
— Ого, юная леди, у вас могущественные родственники! — Бак снова запрыгнул в седло. — Ну, мне пора возвращаться. — Он коснулся двумя пальцами полей шляпы. — Счастливого пути, Маленькая Сова.
— До свидания, человек из «Аконита».
Бак посмотрел ей вслед. Девушка сидела в седле прямо, высоко держа голову. Он содрогнулся при одной только мысли о том, что могли с ней сделать те двое.
Повернув коня, Бак направил его через горы, в сторону ранчо. Солнце стояло прямо над головой. Он отсутствовал уже добрых три часа, а прежде чем доберется до дома, пройдет еще часа два. В это тревожное время Бак не мог надолго отлучаться с ранчо.
Проскакав между редкими соснами, он залюбовался раскинувшимся перед ним простором. Земли «Аконита» лежали у подножия горного гребня, протянувшегося мили на две. Сочные зеленые луга сменялись дубовой рощей, дальше высились вековые сосны. На отрогах горного кряжа и на всем пространстве от гор до лугов преобладали осины.
— Чудесные места! Неудивительно, что Форсайт так рвется прибрать их к рукам. — Бак разговаривал сам с собой вслух — типичная привычка человека, проводящего много времени в одиночестве. — Ну нет, эти земли он ни за что не получит!
Тронув поводья, Бак двинулся дальше. Оставив позади горный луг, он поехал вдоль ручья, спускаясь к плодородной долине. За горным лугом начиналось отличное пастбище, кое-где поросшее деревьями. Немного ниже находился еще один луг, окаймленный осинником. В этих горах имелось все, что нужно человеку, — дерево для постройки домов и загонов, камень для очага, луга, где можно накосить Впрок травы, чтобы кормить скотину в зимние холода. Ранчо «Аконит» представляло собой почти натуральное хозяйство, не требующее большого количества рабочих рук и обеспечивающее себя всем необходимым. Здесь, в Бешеных Горах, были местечки, где ущелья и долины, прорезающие окрестные горы, выходили на открытые луга, откуда можно было контролировать узкие, со всех сторон окруженные горами лощины с пастбищами. Как раз одно из таких мест Бак и выбрал для постройки дома. Таким образом, пройти дальше можно было только через его ранчо. Более того, не составляло труда перебраться от одной постройки к другой, не подставляя себя под оружейный огонь извне; а каждую из этих построек Бак превратил в своего рода маленький форт.
Он не стал вырубать сосны, и теперь они росли между строениями. Бак знал здесь каждый камешек, каждую веточку. Всякий раз, когда он смотрел на то, что создал своими собственными руками и обильно полил своим потом, сердце его наполнялось гордостью. Это его дом — единственный настоящий дом, который у него когда-либо был, и здесь он останется до конца своих дней — наступит он завтра или через сорок лет.
Подгоняя коня, Бак внимательно осматривался: покидая ранчо, он разровнял вспаханную землю ветками и сейчас с облегчением отметил, что нигде не появилось никаких подозрительных следов. Он проскакал мимо дома и свернул за угол — туда, где к торцу флигеля была пристроена еще одна комната.
У дверей сидел, высунув язык, большой лохматый пес, черный с коричневыми подпалинами.
— Привет, Сэм, — сказал Бак собаке. — Чужие не появлялись?
Он слез с коня, вытащил из кармана ключ и отпер висячий замок НИ Двери. После долгого отсутствия Бак всегда открывал эту дверь с замиранием сердца: что-то ждет его внутри?
На кровати, притороченной к дальней от входа стене, сидел седобородый старик, сидел, скрючившись, упершись локтями в колени и уткнувшись лицом в ладони.
— Ну как ты, Мосс?
— Это не мое имя.
— Да нет же, твое.
За долгие годы солнце и ветер избороздили лицо старика глубокими морщинами. В запавших голубых глазах, когда он поднял их на Бака, стояли слезы.
— Кто ты такой?
— Ты меня знаешь, — мягко произнес Бак.
— Я не могу найти папу.
— Он скоро вернется. Ты проголодался?
— Утром шел снег.
— Пойдем-ка в дом и приготовим себе что-нибудь поесть.
— Кузен Уолтер спалил дом.
— Мне не хотелось запирать тебя здесь, старина, но я боялся, что в мое отсутствие ты куда-нибудь забредешь и я не смогу тебя найти.
— Оле Свенсон замерз насмерть.
— Я знаю.
— В одном бушеле четыре пека .(Пек — вязкие остатки перегонки нефти.)
— Точно.
— Мне не нравится место, куда ты ходишь. Бак вгляделся в морщинистое лицо старика. Не наступил ли у него один из редких моментов просветления?
— Я ездил к Ручью Сочной Травы, хотел посмотреть, не поставили ли бобры плотину.
— Ну и как?
— Никого там нет, ни одного бобра.
Старик с трудом поднялся — ноги плохо слушались его — и посмотрел на Бака. От былой его силы к старости ничего не осталось — тело исхудало, руки стали вялыми, дряблыми. Он обнял Бака, приник к нему, как ребенок к матери, и с мольбой в голосе спросил:
— Ты отвезешь меня домой?
— Обязательно отвезу.
Глава 4
Биг-Тимбер, территория Монтана
Марк Ли пересек улицу и поднялся по наружной деревянной лестнице. «Контора Форсайта. Продажа земель» — гласила сверкающая позолотой надпись на застекленной двери.
Молодой адвокат с замиранием сердца переступал порог конторы: полковнику Форсайту не понравится новость, которую он принес. Ли знал: Форсайт — редкостный пройдоха; знал он и другое: на пути к желанной цели полковник ни перед чем не остановится, за многими дурно попахивающими делишками угадывалась его рука. Но «красивая жизнь», которой наслаждался полковник — изысканная пища, элегантная одежда, дорогие сигары, престиж, наконец, — все это прельщало и Марка Ли, и он был готов подыграть не слишком щепетильному патрону, только бы заполучить те же блага. Когда адвокат открыл дверь, Форсайт надевал шляпу, собираясь уходить.
— Здравствуйте, полковник. Хорошо, что я вас застал.
— А я как раз собирался уходить. Что там у тебя?
— Я… — Ли замялся. — Я только что получил телеграмму. Эта женщина едет сюда, она прибудет в среду вечером.
— Какая еще женщина?
— Андерсон.
— Господи Иисусе! Разве ты не отправил письмо ее брату?
— Отправил, но, видимо, оно еще не дошло.
— Ну, и что же говорится в телеграмме?
— «Кристин Андерсон приезжает в среду, в шесть вечера. Встречайте. Позаботьтесь». И подпись: «Г. Андерсон». — Зачитав телеграмму, Марк протянул ее полковнику. — Странно, мне казалось, что ее брата зовут Ферд, а здесь стоит буква Г. Хотя, возможно, я ошибся, и его имя Герд.
К немалому удивлению Марка, прочтя телеграмму, полковник расплылся в улыбке.
— Прекрасно. Встретишь ее на станции, снимешь для нее номер в отеле, угостишь обедом. Пусть дамочка почувствует вкус благ, которые можно получить за деньги. А в четверг утром приводи ее ко мне в контору. Я разверну перед ней карту, покажу, где находится ее земля и как это далеко от города. Потом расскажу ей о набегах сиу, посетую на низкие цены на говядину… а после помашу у нее перед носом толстой пачкой зеленых. Наверняка ей никогда в жизни не приходилось видеть столько денег сразу, а уж о том, чтобы иметь их, она и мечтать не смела! После этого она с радостью подпишет все, что мы ей подсунем, и ты сможешь на следующий же день посадить ее на обратный поезд.
Марк облегченно вздохнул. Когда, просматривая бумаги старого адвоката, чью контору он теперь занимал, Марк обнаружил завещание двадцатилетней давности, полковник Форсайт пришел в восторг. Он решил, что гораздо легче утвердить это завещание, нежели потратить уйму времени и сил на поиски ближайшего родственника Ярби, который может наследовать ранчо «Аконит». Марк немедленно написал Кристин Андерсон и известил ее о наследстве. Меньше чем через две недели пришел ответ от ее брата. Ферд Андерсон не пожалел бумаги, расписывая, насколько он загружен делами своего собственного предприятия, чтобы еще и управлять столь отдаленной собственностью. Брат наследницы распорядился продать землю.
Возвращаясь в свою контору, Марк Ли размышлял: с какой стати эта женщина вдруг надумала приехать? По словам ее брата, Кристин Андерсон — старая дева, которая живет в доме Ферда и присматривает за его детьми. Однако, поговорив с полковником Форсайтом, адвокат, как всегда после подобных бесед, почувствовал себя увереннее. Уж он-то, Форсайт, непременно очарует эту старую деву, она подпишет все бумаги, и они навсегда забудут о ее существовании.
Кайл Форсайт был фигурой заметной. Некоторые, правда, считали его человеком высокомерным и слишком властным, но другие видели в нем умного бизнесмена; к тому же аристократическая внешность полковника вызывала уважение. Война Севера и Юга закончилась восемнадцать лет назад, но Форсайт по-прежнему именовал себя полковником. В действительности он имел чин подполковника, да и тот получил при содействии судьи Рональда Ван-Винкля, дяди его бывшей жены.
В настоящее время Форсайт был всецело поглощен идеей заполучить землю за рекой Иеллоустон. Он торопился официально закрепить за собой права на землю до того, как территория будет официально признана частью Соединенных Штатов. Полковник твердо рассчитывал, что к тому времени когда это случится, он станет одним из крупнейших землевладельцев нового штата и получит все шансы стать первым губернатором Монтаны. Тогда он займет твердые позиции на рынке шерсти, а Биг-Тимбер — благодаря мосту через Иеллоустон — станет крупнейшим транспортным узлом на Западе. Однако ранчо «Аконит» означало для него не просто луга или пастбища для овец и коров, — эта земля таила в себе гораздо большие возможности, и полковник вознамерился любой ценой завладеть участком, пока о его скрытых богатствах не пронюхала местная деревенщина.
Другой вопрос: как вступить во владение участком? Бак Леннинг — субъект непредсказуемый и безрассудный, без борьбы он ни за что не сдастся. Марк, правда, встречался с ним однажды, но и этого хватило с лихвой. Леннинг схватил Марка в охапку и швырнул со своего крыльца, как приблудного кота; при этом был нанесен чувствительный удар как по самолюбию адвоката, так и по его заду.
Но коль скоро Форсайт велел ему не волноваться по поводу Леннинга, Марк охотно уступил полковнику честь управиться с этим типом. Он уже слышал и даже убедился на собственной шкуре: если на Бака Леннинга давить, тот превращается в злобного и опасного противника.
Кристин, уже несколько отупевшая от усталости, смотрела в окно. От самого Фарго она не видела ни одной фермы — во всяком случае, ни одной, похожей на фермы Висконсина. Коровы промелькнули за окном лишь несколько раз — они паслись на пастбищах на окраинах городков и поселков.
В первую ночь в поезде девушка не сомкнула глаз, а на следующий день лишь немного подремала днем. В Майлз-Сити она сошла с поезда и вместе с тремя другими пассажирками отправилась в меблированные комнаты. Там ей удалось несколько часов поспать. Правда, за койку в двухместном номере Кристин пришлось выложить непомерную сумму — полдоллара, но зато она наконец умылась — смыла с лица пыль и копоть.
После остановки в небольшом городке под названием Биллингс, где паровоз запасся дровами и водой, проводник сообщил ей, что следующим пунктом будет Биг-Тимбер. Девушка ждала конца своего путешествия, испытывая одновременно радость и страх.
Издали, через окно вагона, Биг-Тимбер казался лишь смутным пятном на горизонте. Когда же поезд приблизился к станции, взору Кристин открылся довольно симпатичный городок, протянувшийся вдоль железнодорожного полотна. Конечно, по сравнению с О-Клэром это был всего лишь поселок, но все-таки более крупный, чем иные из городков, мимо которых они проехали после Майлз-Сити.
Кристин надела шляпку и закрепила ее булавкой. Машинист известил о прибытии поезда несколькими пронзительными свистками. Состав замедлил ход и, дернувшись, остановился с уже знакомым Кристин скрежетом. Девушка, увидев вывеску под самой крышей серого вокзального здания, прочла: «Биг-Тимбер».
Вот она и на месте.
Кристин направилась к выходу. Впереди нее шли еще двое пассажиров; у двери они расступились, пропуская ее вперед, и проводник помог ей спуститься на платформу.
Крепко держа в руках сумку и корзину, девушка подошла к зданию вокзала и остановилась, озираясь в растерянности. По платформе расхаживали несколько небрежно одетых мужчин, большинство из них были вооружены. Две женщины готовились сесть в поезд, одна из них пыталась успокоить плачущего малыша. Носильщик выгружал из багажного вагона на тележку с высокими колесами тюки и чемоданы. Кристин прошла до конца платформы и посмотрела на дорогу, ведущую в центр города. Дорога протянулась между двумя рядами зданий, и по ней двигался целый поток всевозможных повозок, телег и верховых. Если адвокат Ли не появится, ей придется идти пешком. Однако Кристин, как ни странно, совсем не волновалась.
На платформе уже почти никого не осталось, когда из здания вокзала вышел какой-то мужчина и посмотрел по сторонам. Он был в темном костюме и в шляпе с высокой тульей, украшенной широкой белой лентой. Наконец его взгляд остановился на Кристин. Девушка вздернула подбородок и стала смотреть в другую сторону — она помнила наставление Густава: никогда не встречайся взглядом с незнакомым мужчиной. Она даже повернулась к незнакомцу спиной. Неужели перед ней Марк Ли? Нет, этот мужчина слишком молод и красив.
— Прошу прощения, мисс, вы, случайно, не Кристин Андерсон?
Кристин обернулась и оказалась лицом к лицу с человеком, который только что ее разглядывал. Незнакомец был невысок ростом, но из-за своей шляпы казался выше. У него были темные глаза, темные волосы и аккуратно подстриженные усики. На его безукоризненно отглаженном темном костюме Кристин не заметила ни пылинки.
— Да, это я, — ответила девушка.
— Позвольте представиться: Марк Ли. Я получил от вашего брата телеграмму. Он сообщил о вашем приезде. Кристин изумилась:
— Брат прислал телеграмму?
— Да, она была подписана «Г. Андерсон».
— О, это мой кузен Густав, он меня провожал.
— Мне велено о вас позаботиться, что я и делаю. Я зарезервировал для вас номер в отеле. Подождите минутку, я распоряжусь, чтобы доставили багаж, а потом отвезу вас в отель. Уверен, вам не терпится освежиться.
Кристин ждала, когда Ли договорится с начальником станции насчет доставки багажа. Марк показался ей довольно приятным молодым человеком, хотя и не совсем таким, каким она его представляла. До этого Кристин знала только двух адвокатов из Ривер-Фоллз, и оба были седыми стариками. Поглядывая на Марка Ли, девушка сделала вывод, что он довольно высокого мнения о собственной персоне. В его походке и во всем облике чувствовалось что-то щегольское, пожалуй, Густав назвал бы его денди.
— Ваш чемодан и сундук доставят прямо в отель, — сообщил Ли. — Едем?
Он взял у Кристин корзину и, галантно поддерживая девушку под локоть, проводил к поджидавшей их нарядной коляске, в которую была запряжена красивая кобыла. Ли помог Кристин сесть на мягкое кожаное сиденье и сам расположился рядом.
— Как прошло путешествие?
— Долго. Грязно. Но интересно. Кобыла зацокала копытами по дороге.
— Вам доводилось прежде ездить на поезде?
— Нет, ни разу.
— Должен заметить, что на Востоке путешествовать по железной дороге гораздо приятнее, чем на Западе. У нас и вагоны не такие удобные, и станции дальше одна от другой. — Он рассмеялся. — Сомневаюсь, что вам понравится этот дикий край, мне-то он определенно не по вкусу. Я бы предпочел жить в большом городе, находиться в гуще событий, а не влачить жалкое существование в этой пустынной местности, где главная достопримечательность — пара тощих волов.
— А по-моему, это удивительная страна.
— Она могла бы быть удивительной, будь здесь хоть что-нибудь стоящее. Но земля страдает от засухи, индейцы враждебны, а люди изнурены постоянной борьбой за выживание.
— Но видимо, кому-то здесь все же нравится, иначе некому было бы построить город.
— На Запад люди приезжают за деньгами, а когда мужчины делают деньги, они готовы на любые лишения. Но большинство женщин, которых я знаю, мечтают поскорее отсюда уехать.
— А вы? Вы тоже мечтаете уехать?
Вопрос застал Марка Ли врасплох. Какое-то время он молчал. Потом одарил Кристин обаятельнейшей улыбкой.
— У меня нет намерения провести здесь всю жизнь. Я собираюсь вернуться в Чикаго, причем очень скоро, возможно, завтра или послезавтра. Мы можем поехать на Восток вместе.
Кристин промолчала. Она не привыкла делать поспешные выводы, это было не в ее характере, но что-то в Марке Ли показалось ей фальшивым. Более всего девушку насторожило то обстоятельство, что адвокат явно хотел, чтобы ей здесь не понравилось, и готов был отправить ее обратно хоть завтра. С чего бы это?
Отель — длинное двухэтажное здание с узкими окнами — находился на углу улицы. Здание было новым, но не таким красивым, как отель в О-Клэре, в котором Кристин останавливалась, когда ездила туда с Фердом и его семьей. Но сейчас это не имело значения. Кристин мечтала только о комнате с замком, чтобы можно было запереться, и о кровати, чтобы рухнуть на нее и уснуть.
За регистрационной конторкой ее встретил портье — невысокий щеголеватый мужчина, гладко причесанный на прямой пробор. Он протянул Кристин раскрытую книгу регистрации постояльцев и услужливо подал ей ручку, предварительно обмакнув перо в чернильницу.
— Распишитесь, пожалуйста.
— В номере есть свежая вода? — спросил Ли.
— Да, конечно. Есть также кувшин горячей. Я приказал все приготовить, как только услышал, что пришел поезд.
— Очень любезно с вашей стороны, — пробормотала Кристин.
— Надеюсь, мэм, вам понравится в нашем отеле. Марк Ли легонько подтолкнул Кристин к лестнице:
— Я провожу вас до двери. Ваш номер — сто четыре, это вторая дверь направо. — Он отпер дверь, распахнул ее перед Кристин и передал ей ключ. — Ваш багаж скоро будет здесь. Через несколько часов я вернусь и отведу вас пообедать. В отеле превосходный выбор блюд, здешний повар служил в «Савое» в Денвере.
— Благодарю за любезное предложение, мистер Ли, но я бы предпочла остаться в номере. Мне кажется, я могу проспать целые сутки.
— Жаль, что вы ко мне не присоединитесь, но я вас понимаю. Попрошу портье, чтобы вам подали обед в номер. — Он указал на длинный шнур с кистью на конце. — Как захотите перекусить, просто дерните разок-другой за этот шнур. В кухне прозвенит звонок, и вам все принесут в номер.
Кристин чувствовала себя неловко: пребывание Марка Ли в ее номере нарушало все нормы приличия, пусть даже дверь в коридор оставалась открытой. Однако сам адвокат, казалось, совсем об этом не задумывался. Прежде чем уйти, он тщательно осмотрел номер.
— Надеюсь, вам будет здесь удобно. Утром я зайду за вами и провожу в контору, где мы обсудим вопросы, касающиеся вашего наследства. Если я зайду в восемь — это не слишком рано?
— Мистер Ли, вам вовсе не обязательно за мной заходить. Если вы сообщите мне адрес, я и сама прекрасно найду дорогу в вашу контору.
— Ну что вы, я с удовольствием провожу вас. И не беспокойтесь по поводу счета за отель. Это входит в мой гонорар за решение ваших юридических проблем.
Хотелось бы знать, каким он будет! Конечно, Кристин об этом не спросила, но, несмотря на усталость, тотчас же об этом подумала.
— Спасибо, что встретили. До завтра, увидимся утром.
— Всего хорошего, мисс Андерсон.
Как только за адвокатом закрылась дверь, Кристин сразу же заперла ее и оставила ключ в замке. Наконец-то она одна — впервые за последние три дня и две ночи! Девушка сняла шляпку и повесила ее на крючок у двери. Ей казалось, что пол у нее под ногами все еще покачивается.
В дверь громко постучали. Оказалось, доставили багаж. Двое мужчин внесли чемодан и сундук в номер, поставили у самой двери и поспешно удалились.
Какое же это блаженство — с головы до ног вымыться теплой водой! Поскольку полотенца и мыло в отеле предоставлялись, Кристин не стала доставать из чемодана свои собственные. Надев ночную рубашку, девушка тщательно расчесала волосы и заплела косу. Любопытство пересилило усталость, и Кристин выглянула в окно. Главная улица ее разочаровала, как, впрочем, и весь город. Он казался слишком новым, каким-то даже недостроенным.
Марк Ли пересек улицу и поднялся по наружной деревянной лестнице. «Контора Форсайта. Продажа земель» — гласила сверкающая позолотой надпись на застекленной двери.
Молодой адвокат с замиранием сердца переступал порог конторы: полковнику Форсайту не понравится новость, которую он принес. Ли знал: Форсайт — редкостный пройдоха; знал он и другое: на пути к желанной цели полковник ни перед чем не остановится, за многими дурно попахивающими делишками угадывалась его рука. Но «красивая жизнь», которой наслаждался полковник — изысканная пища, элегантная одежда, дорогие сигары, престиж, наконец, — все это прельщало и Марка Ли, и он был готов подыграть не слишком щепетильному патрону, только бы заполучить те же блага. Когда адвокат открыл дверь, Форсайт надевал шляпу, собираясь уходить.
— Здравствуйте, полковник. Хорошо, что я вас застал.
— А я как раз собирался уходить. Что там у тебя?
— Я… — Ли замялся. — Я только что получил телеграмму. Эта женщина едет сюда, она прибудет в среду вечером.
— Какая еще женщина?
— Андерсон.
— Господи Иисусе! Разве ты не отправил письмо ее брату?
— Отправил, но, видимо, оно еще не дошло.
— Ну, и что же говорится в телеграмме?
— «Кристин Андерсон приезжает в среду, в шесть вечера. Встречайте. Позаботьтесь». И подпись: «Г. Андерсон». — Зачитав телеграмму, Марк протянул ее полковнику. — Странно, мне казалось, что ее брата зовут Ферд, а здесь стоит буква Г. Хотя, возможно, я ошибся, и его имя Герд.
К немалому удивлению Марка, прочтя телеграмму, полковник расплылся в улыбке.
— Прекрасно. Встретишь ее на станции, снимешь для нее номер в отеле, угостишь обедом. Пусть дамочка почувствует вкус благ, которые можно получить за деньги. А в четверг утром приводи ее ко мне в контору. Я разверну перед ней карту, покажу, где находится ее земля и как это далеко от города. Потом расскажу ей о набегах сиу, посетую на низкие цены на говядину… а после помашу у нее перед носом толстой пачкой зеленых. Наверняка ей никогда в жизни не приходилось видеть столько денег сразу, а уж о том, чтобы иметь их, она и мечтать не смела! После этого она с радостью подпишет все, что мы ей подсунем, и ты сможешь на следующий же день посадить ее на обратный поезд.
Марк облегченно вздохнул. Когда, просматривая бумаги старого адвоката, чью контору он теперь занимал, Марк обнаружил завещание двадцатилетней давности, полковник Форсайт пришел в восторг. Он решил, что гораздо легче утвердить это завещание, нежели потратить уйму времени и сил на поиски ближайшего родственника Ярби, который может наследовать ранчо «Аконит». Марк немедленно написал Кристин Андерсон и известил ее о наследстве. Меньше чем через две недели пришел ответ от ее брата. Ферд Андерсон не пожалел бумаги, расписывая, насколько он загружен делами своего собственного предприятия, чтобы еще и управлять столь отдаленной собственностью. Брат наследницы распорядился продать землю.
Возвращаясь в свою контору, Марк Ли размышлял: с какой стати эта женщина вдруг надумала приехать? По словам ее брата, Кристин Андерсон — старая дева, которая живет в доме Ферда и присматривает за его детьми. Однако, поговорив с полковником Форсайтом, адвокат, как всегда после подобных бесед, почувствовал себя увереннее. Уж он-то, Форсайт, непременно очарует эту старую деву, она подпишет все бумаги, и они навсегда забудут о ее существовании.
Кайл Форсайт был фигурой заметной. Некоторые, правда, считали его человеком высокомерным и слишком властным, но другие видели в нем умного бизнесмена; к тому же аристократическая внешность полковника вызывала уважение. Война Севера и Юга закончилась восемнадцать лет назад, но Форсайт по-прежнему именовал себя полковником. В действительности он имел чин подполковника, да и тот получил при содействии судьи Рональда Ван-Винкля, дяди его бывшей жены.
В настоящее время Форсайт был всецело поглощен идеей заполучить землю за рекой Иеллоустон. Он торопился официально закрепить за собой права на землю до того, как территория будет официально признана частью Соединенных Штатов. Полковник твердо рассчитывал, что к тому времени когда это случится, он станет одним из крупнейших землевладельцев нового штата и получит все шансы стать первым губернатором Монтаны. Тогда он займет твердые позиции на рынке шерсти, а Биг-Тимбер — благодаря мосту через Иеллоустон — станет крупнейшим транспортным узлом на Западе. Однако ранчо «Аконит» означало для него не просто луга или пастбища для овец и коров, — эта земля таила в себе гораздо большие возможности, и полковник вознамерился любой ценой завладеть участком, пока о его скрытых богатствах не пронюхала местная деревенщина.
Другой вопрос: как вступить во владение участком? Бак Леннинг — субъект непредсказуемый и безрассудный, без борьбы он ни за что не сдастся. Марк, правда, встречался с ним однажды, но и этого хватило с лихвой. Леннинг схватил Марка в охапку и швырнул со своего крыльца, как приблудного кота; при этом был нанесен чувствительный удар как по самолюбию адвоката, так и по его заду.
Но коль скоро Форсайт велел ему не волноваться по поводу Леннинга, Марк охотно уступил полковнику честь управиться с этим типом. Он уже слышал и даже убедился на собственной шкуре: если на Бака Леннинга давить, тот превращается в злобного и опасного противника.
Кристин, уже несколько отупевшая от усталости, смотрела в окно. От самого Фарго она не видела ни одной фермы — во всяком случае, ни одной, похожей на фермы Висконсина. Коровы промелькнули за окном лишь несколько раз — они паслись на пастбищах на окраинах городков и поселков.
В первую ночь в поезде девушка не сомкнула глаз, а на следующий день лишь немного подремала днем. В Майлз-Сити она сошла с поезда и вместе с тремя другими пассажирками отправилась в меблированные комнаты. Там ей удалось несколько часов поспать. Правда, за койку в двухместном номере Кристин пришлось выложить непомерную сумму — полдоллара, но зато она наконец умылась — смыла с лица пыль и копоть.
После остановки в небольшом городке под названием Биллингс, где паровоз запасся дровами и водой, проводник сообщил ей, что следующим пунктом будет Биг-Тимбер. Девушка ждала конца своего путешествия, испытывая одновременно радость и страх.
Издали, через окно вагона, Биг-Тимбер казался лишь смутным пятном на горизонте. Когда же поезд приблизился к станции, взору Кристин открылся довольно симпатичный городок, протянувшийся вдоль железнодорожного полотна. Конечно, по сравнению с О-Клэром это был всего лишь поселок, но все-таки более крупный, чем иные из городков, мимо которых они проехали после Майлз-Сити.
Кристин надела шляпку и закрепила ее булавкой. Машинист известил о прибытии поезда несколькими пронзительными свистками. Состав замедлил ход и, дернувшись, остановился с уже знакомым Кристин скрежетом. Девушка, увидев вывеску под самой крышей серого вокзального здания, прочла: «Биг-Тимбер».
Вот она и на месте.
Кристин направилась к выходу. Впереди нее шли еще двое пассажиров; у двери они расступились, пропуская ее вперед, и проводник помог ей спуститься на платформу.
Крепко держа в руках сумку и корзину, девушка подошла к зданию вокзала и остановилась, озираясь в растерянности. По платформе расхаживали несколько небрежно одетых мужчин, большинство из них были вооружены. Две женщины готовились сесть в поезд, одна из них пыталась успокоить плачущего малыша. Носильщик выгружал из багажного вагона на тележку с высокими колесами тюки и чемоданы. Кристин прошла до конца платформы и посмотрела на дорогу, ведущую в центр города. Дорога протянулась между двумя рядами зданий, и по ней двигался целый поток всевозможных повозок, телег и верховых. Если адвокат Ли не появится, ей придется идти пешком. Однако Кристин, как ни странно, совсем не волновалась.
На платформе уже почти никого не осталось, когда из здания вокзала вышел какой-то мужчина и посмотрел по сторонам. Он был в темном костюме и в шляпе с высокой тульей, украшенной широкой белой лентой. Наконец его взгляд остановился на Кристин. Девушка вздернула подбородок и стала смотреть в другую сторону — она помнила наставление Густава: никогда не встречайся взглядом с незнакомым мужчиной. Она даже повернулась к незнакомцу спиной. Неужели перед ней Марк Ли? Нет, этот мужчина слишком молод и красив.
— Прошу прощения, мисс, вы, случайно, не Кристин Андерсон?
Кристин обернулась и оказалась лицом к лицу с человеком, который только что ее разглядывал. Незнакомец был невысок ростом, но из-за своей шляпы казался выше. У него были темные глаза, темные волосы и аккуратно подстриженные усики. На его безукоризненно отглаженном темном костюме Кристин не заметила ни пылинки.
— Да, это я, — ответила девушка.
— Позвольте представиться: Марк Ли. Я получил от вашего брата телеграмму. Он сообщил о вашем приезде. Кристин изумилась:
— Брат прислал телеграмму?
— Да, она была подписана «Г. Андерсон».
— О, это мой кузен Густав, он меня провожал.
— Мне велено о вас позаботиться, что я и делаю. Я зарезервировал для вас номер в отеле. Подождите минутку, я распоряжусь, чтобы доставили багаж, а потом отвезу вас в отель. Уверен, вам не терпится освежиться.
Кристин ждала, когда Ли договорится с начальником станции насчет доставки багажа. Марк показался ей довольно приятным молодым человеком, хотя и не совсем таким, каким она его представляла. До этого Кристин знала только двух адвокатов из Ривер-Фоллз, и оба были седыми стариками. Поглядывая на Марка Ли, девушка сделала вывод, что он довольно высокого мнения о собственной персоне. В его походке и во всем облике чувствовалось что-то щегольское, пожалуй, Густав назвал бы его денди.
— Ваш чемодан и сундук доставят прямо в отель, — сообщил Ли. — Едем?
Он взял у Кристин корзину и, галантно поддерживая девушку под локоть, проводил к поджидавшей их нарядной коляске, в которую была запряжена красивая кобыла. Ли помог Кристин сесть на мягкое кожаное сиденье и сам расположился рядом.
— Как прошло путешествие?
— Долго. Грязно. Но интересно. Кобыла зацокала копытами по дороге.
— Вам доводилось прежде ездить на поезде?
— Нет, ни разу.
— Должен заметить, что на Востоке путешествовать по железной дороге гораздо приятнее, чем на Западе. У нас и вагоны не такие удобные, и станции дальше одна от другой. — Он рассмеялся. — Сомневаюсь, что вам понравится этот дикий край, мне-то он определенно не по вкусу. Я бы предпочел жить в большом городе, находиться в гуще событий, а не влачить жалкое существование в этой пустынной местности, где главная достопримечательность — пара тощих волов.
— А по-моему, это удивительная страна.
— Она могла бы быть удивительной, будь здесь хоть что-нибудь стоящее. Но земля страдает от засухи, индейцы враждебны, а люди изнурены постоянной борьбой за выживание.
— Но видимо, кому-то здесь все же нравится, иначе некому было бы построить город.
— На Запад люди приезжают за деньгами, а когда мужчины делают деньги, они готовы на любые лишения. Но большинство женщин, которых я знаю, мечтают поскорее отсюда уехать.
— А вы? Вы тоже мечтаете уехать?
Вопрос застал Марка Ли врасплох. Какое-то время он молчал. Потом одарил Кристин обаятельнейшей улыбкой.
— У меня нет намерения провести здесь всю жизнь. Я собираюсь вернуться в Чикаго, причем очень скоро, возможно, завтра или послезавтра. Мы можем поехать на Восток вместе.
Кристин промолчала. Она не привыкла делать поспешные выводы, это было не в ее характере, но что-то в Марке Ли показалось ей фальшивым. Более всего девушку насторожило то обстоятельство, что адвокат явно хотел, чтобы ей здесь не понравилось, и готов был отправить ее обратно хоть завтра. С чего бы это?
Отель — длинное двухэтажное здание с узкими окнами — находился на углу улицы. Здание было новым, но не таким красивым, как отель в О-Клэре, в котором Кристин останавливалась, когда ездила туда с Фердом и его семьей. Но сейчас это не имело значения. Кристин мечтала только о комнате с замком, чтобы можно было запереться, и о кровати, чтобы рухнуть на нее и уснуть.
За регистрационной конторкой ее встретил портье — невысокий щеголеватый мужчина, гладко причесанный на прямой пробор. Он протянул Кристин раскрытую книгу регистрации постояльцев и услужливо подал ей ручку, предварительно обмакнув перо в чернильницу.
— Распишитесь, пожалуйста.
— В номере есть свежая вода? — спросил Ли.
— Да, конечно. Есть также кувшин горячей. Я приказал все приготовить, как только услышал, что пришел поезд.
— Очень любезно с вашей стороны, — пробормотала Кристин.
— Надеюсь, мэм, вам понравится в нашем отеле. Марк Ли легонько подтолкнул Кристин к лестнице:
— Я провожу вас до двери. Ваш номер — сто четыре, это вторая дверь направо. — Он отпер дверь, распахнул ее перед Кристин и передал ей ключ. — Ваш багаж скоро будет здесь. Через несколько часов я вернусь и отведу вас пообедать. В отеле превосходный выбор блюд, здешний повар служил в «Савое» в Денвере.
— Благодарю за любезное предложение, мистер Ли, но я бы предпочла остаться в номере. Мне кажется, я могу проспать целые сутки.
— Жаль, что вы ко мне не присоединитесь, но я вас понимаю. Попрошу портье, чтобы вам подали обед в номер. — Он указал на длинный шнур с кистью на конце. — Как захотите перекусить, просто дерните разок-другой за этот шнур. В кухне прозвенит звонок, и вам все принесут в номер.
Кристин чувствовала себя неловко: пребывание Марка Ли в ее номере нарушало все нормы приличия, пусть даже дверь в коридор оставалась открытой. Однако сам адвокат, казалось, совсем об этом не задумывался. Прежде чем уйти, он тщательно осмотрел номер.
— Надеюсь, вам будет здесь удобно. Утром я зайду за вами и провожу в контору, где мы обсудим вопросы, касающиеся вашего наследства. Если я зайду в восемь — это не слишком рано?
— Мистер Ли, вам вовсе не обязательно за мной заходить. Если вы сообщите мне адрес, я и сама прекрасно найду дорогу в вашу контору.
— Ну что вы, я с удовольствием провожу вас. И не беспокойтесь по поводу счета за отель. Это входит в мой гонорар за решение ваших юридических проблем.
Хотелось бы знать, каким он будет! Конечно, Кристин об этом не спросила, но, несмотря на усталость, тотчас же об этом подумала.
— Спасибо, что встретили. До завтра, увидимся утром.
— Всего хорошего, мисс Андерсон.
Как только за адвокатом закрылась дверь, Кристин сразу же заперла ее и оставила ключ в замке. Наконец-то она одна — впервые за последние три дня и две ночи! Девушка сняла шляпку и повесила ее на крючок у двери. Ей казалось, что пол у нее под ногами все еще покачивается.
В дверь громко постучали. Оказалось, доставили багаж. Двое мужчин внесли чемодан и сундук в номер, поставили у самой двери и поспешно удалились.
Какое же это блаженство — с головы до ног вымыться теплой водой! Поскольку полотенца и мыло в отеле предоставлялись, Кристин не стала доставать из чемодана свои собственные. Надев ночную рубашку, девушка тщательно расчесала волосы и заплела косу. Любопытство пересилило усталость, и Кристин выглянула в окно. Главная улица ее разочаровала, как, впрочем, и весь город. Он казался слишком новым, каким-то даже недостроенным.