Гарвуд Джулия. Замки

   Он потянул Алесандру за собой. Колин не отпускал ее от себя ни на шаг. Он обнял ее рукой за талию и притянул к себе.
   Алесандра не помнила почти ничего из того торжества, что последовало за церемонией бракосочетания. Она чувствовала себя словно в тумане. Провозглашались тосты до, во время и после ужина, но она не могла припомнить, о чем говорилось. Алесандра была в окружении членов семейства Колина и их друзей, и то, что они сразу же приняли ее в свой круг, было приятной неожиданностью.
   Сэр Ричардс настаивал на разговоре с обоими братьями в библиотеке, но Колина невозможно было никуда увести. Однако от главы департамента не так-то легко было отделаться, и в конце концов после твердого обещания Алесандры не оставлять герцога Колин согласился. Они с Кейном последовали за главой департамента вверх по лестнице. После короткого разговора джентльмены были уже внизу. Прошло всего четверть часа.
   Колин нашел свою молодую супругу в гостиной. Она самоотверженно пыталась участвовать одновременно в трех разговорах. Мэри-Роз требовала разрешения отправиться домой с ней, Кэтрин спрашивала, когда сможет навестить ее, а отец Колина рассказывал всем и каждому забавные истории о детстве своих сыновей.
   Алесандра, казалось, была ошеломлена происходящим. Колин решил, что пора отправляться домой. Молодая жена отнеслась к намерению супруга с явным облегчением.
   Потребовалось еще четверть часа, чтобы поблагодарить всех и распрощаться, и, когда терпение Колина уже начинало истощаться, они оказались в экипаже на пути к дому.
   Тишина в экипаже непривычно давила на молодоженов, только что выбравшихся из шума и хаоса. Колин вытянул свои длинные ноги, закрыл глаза и улыбнулся.
   Он думал о первой брачной ночи.
   Алесандра сидела напротив него, в волнении стиснув руки, снова охваченная неясным трепетом.
   Она также думала об их первой брачной ночи.
   Колин открыл глаза и увидел ее хмурый вид. Он заметил ее стиснутые побелевшие пальцы.
   – Что-то не так? – спросил он, уже догадываясь, что это может означать.
   – Сегодня ночью…
   – Да?
   – Ты будешь настаивать, чтобы я исполнила супружеский долг?
   – Да.
   Плечи ее бессильно опустились. Кровь отхлынула от лица, и, о Боже, у нее был такой несчастный вид! Колин едва сдержал улыбку. Вовремя спохватившись, он почувствовал укол совести. Ее переживания показались ему детскими и наивными. Алесандра была девственницей, разумеется, ее пугало неизведанное, и его долгом было помочь ей преодолеть страх, а не нагонять его еще больше. Он наклонился вперед и взял ее руки в свои.
   – Все будет хорошо, – сказал он ей хриплым шепотом.
   В ее ответном взгляде он прочитал недоверие и настороженность.
   – Значит, ты не заинтересован в дальнейших переговорах?
   – В каких переговорах?
   – О выгоде сделки.
   Колин медленно покачал головой. Алесандра вырвала свои руки из его рук.
   – Алесандра, все будет чудесно, – снова сказал он ей.
   – Ты просто так говоришь, – возразила она прерывающимся шепотом. – Но у меня мало опыта, а вернее, совсем его нет, чтобы предугадать, что меня ждет. У тебя случайно нет никакого доступного материала, чтобы я смогла его прочесть, прежде чем оказаться в супружеской постели?
   Колин от неожиданности чуть не подпрыгнул, в изумлении уставившись на новоиспеченную супругу. К счастью, он не улыбался.
   – Что за материал?
   – Я подумала, что у тебя, может быть, найдется справочник… ну, что-то в этом роде, – объяснила она.
   Алесандра изо всех сил старалась не выдавать своего волнения и страха перед грядущей ночью.
   – Ну, что-нибудь разъясняющее то, что будет происходить, – добавила она, с деланной беспечностью пожав плечами. – Понимаешь, мне просто немножко любопытно, вот и все.
   Только теперь Колин понял, что она была просто в ужасе. Он кивнул, чтобы Алесандра подумала, будто он поверил ее выдумкам, и спросил невозмутимым тоном:
   – Разве ты не говорила, что мать-настоятельница поведала тебе обо всем?
   Алесандра долго не отвечала. Колин терпеливо ждал. Она повернулась, чтобы взглянуть в окошко. За окном было темно, но полная луна достаточно освещала улицу, по которой они ехали, и принцесса увидела, что они уже подъезжали к дому.
   «В этом пет ничего страшного», – мысленно уговаривала себя Алесандра. Она уже взрослая женщина, и ей не пристало расстраиваться по таким пустякам.
   – Алесандра, ответь мне, – попросил Колин.
   Она попыталась скрыть свое смущение и говорить равнодушно, объясняя:
   – Мать-настоятельница действительно имела со мной приватную беседу, но у меня такое ощущение, что она о многом умолчала.
   – И что же она тебе рассказала?
   Алесандре вовсе не хотелось говорить об этом, да она и не знала, что ответить.
   – Ну, кое-что, – прошептала она, пожав плечами. Колин был настойчив.
   – А именно?
   Экипаж остановился перед особняком, где находилось их первое семейное гнездышко. Алесандра потянулась к защелке на дверце экипажа. Колин перехватил ее руку.
   – Ты мне еще не ответила, – напомнил он ей. Алесандра уставилась на его руку, оказавшуюся так близко перед ее глазами. Его ладонь была по крайней мере в два раза больше ее маленькой изящной кисти, и, Боже, почему же она не обратила раньше внимания на то, что Колин такой громадный?
   Она не думала, что ей придется делить с ним постель, снова вернулась Алесандра к своим мыслям. По крайней мере многие годы, пока она не свыкнется с мыслью… и, Господи, как наивны и жалки были ее представления! Алесандра почувствовала себя совершенной глупышкой.
   Ей действительно нужно было настоять на постриге в монахини, решила она.
   – Мать-настоятельница говорила, что я не подхожу для священной миссии, – некстати выпалила Алесандра свою мысль вслух и глубоко вздохнула. – Я недостаточно скромна для этого. Вот что мне она сказала.
   Ока намеренно пыталась увильнуть от разговора. Колин, конечно же, сразу разгадал ее усилия.
   – А что она тебе рассказала о первой брачной ночи? Алесандра снова уставилась на его руку и, наконец, ответила:
   – Она сказала, что женское тело похоже на храм. Вот, я все рассказала. Теперь ты от меня отстанешь? Я хочу выйти отсюда.
   – Не сейчас, – возразил Колин. Нежность в его голосе несколько смягчила ее замешательство.
   – Ты собираешься заставить меня рассказать все, верно?
   Колин улыбнулся, заметив отчаяние, написанное на ее лице.
   – Да, – просто согласился он. – Я собираюсь заставить тебя рассказать все.
   – Колин, вероятно, ты не заметил, что эти разговоры меня вгоняют в краску.
   – Заметил.
   Алесандра услышала насмешливые нотки в его голосе, но не глядела на него, поскольку знала, что если увидит его улыбочку, то скорее всего сорвется и накричит на него.
   – А ты не смущен? – спросила она.
   – Нет.
   Алесандра еще раз попыталась убрать свою руку. Колин держал ее крепко. Господи, как он упрям! Она понимала, что он не выпустит ее из экипажа до тех пор, пока она ему все не объяснит.
   – Мужчины должны им восхищаться, – выпалила она.
   – Чем? – спросил Колин в явном недоумении.
   – Храмом! – в отчаянии воскликнула Алесандра, чуть не сорвавшись на крик.
   Колин не рассмеялся. Он отпустил ее руку и откинулся назад на сиденье. Его нога прочно перекрыла ей выход на случай, если она все еще захочет удрать.
   – Понимаю, – ответил он.
   Он старался говорить как можно небрежнее в надежде, что его беззаботное поведение умерит ее мучения.
   Румянец вернулся на щеки Алесандры вместе с мстительным выражением. Теперь у нее был такой вид, словно она сгорела на солнце. Колин находил ее невинность чрезвычайно приятной.
   – И что еще она тебе рассказала? – спросил он.
   – Я не должна им. позволять.
   – Восхищаться? Алесандра кивнула.
   – Я не должна позволять никому прикоснуться ко мне до свадьбы. Тогда мать-настоятельница убедила меня, что это стоит того, потому что результат такого союза благороден.
   Она посмотрела на Колина, желая удостовериться, что ее поняли, заметила его ироническое выражение и подумала, что она недостаточно ясно выразилась.
   – Благородный результат – это ребенок.
   – Догадываюсь.
   Алесандра села и стала усердно расправлять складки своей юбки. Потянулись долгие минуты молчания, пока Колин не заговорил снова:
   – Она упустила некоторые подробности, не так ли?
   – Да, – прошептала Алесандра. Она почувствовала облегчение, потому что Колин наконец-то понял, что некоторых вещей она не знает.
   – Нет ли какой-нибудь книги или руководства, которое я могла бы прочесть…
   – В моем кабинете ничего нет по данной теме, – сказал он ей. – Не имею понятия, выходило ли что-нибудь подобное в печати.
   – Но наверняка…
   – Несомненно, таких книг полно, но они предназначены отнюдь не для юных девушек, – произнес Колин. – Кроме того, их не найдешь в широкой продаже.
   Молодой человек протянул руку, открыл защелку и распахнул дверцу. Он все это время не сводил глаз со своей вспыхнувшей кумачом невесты.
   – И что ты мне предлагаешь делать? – спросила Алесандра.
   Колин приподнял ее подбородок и заглянул ей в глаза. Взор ее голубых глаз затуманился от волнения.
   – Я предлагаю довериться мне.
   Это прозвучало для нее скорее как приказ, а не как предложение. Алесандра решила, что попробует ему довериться по той лишь простой причине, что другого выхода у нее не было.
   Она с готовностью кивнула.
   – Тогда хорошо. Я тебе доверюсь.
   Колин был доволен ее немедленным согласием. Он понимал, почему Алесандра хотела знать заранее, что и как все будет. Это был единственный способ не потеряться в непривычных для нее обстоятельствах. Чем больше она будет знать, тем меньше будет бояться.
   Обычно юная леди узнавала подобные вещи от своей матери. По крайней мере так считал Колин. Он счел само собой разумеющимся, что его матушка переговорила со своей дочерью Кэтрин о том, что такое брак. К несчастью, мать Алесандры скончалась прежде, чем ее дочь стала достаточно взрослой и девушке понадобились сведения такого рода.
   И, следовательно, одна из монахинь попыталась взять эту обязанность на себя.
   – А сколько же лет матери-настоятельнице? – полюбопытствовал Колин.
   – На вид восемьдесят, но я думаю, возможно, ей меньше, – ответила Алесандра. – Я никогда не осмеливалась любопытствовать. А почему ты спрашиваешь?
   – Не важно, – сказал он и снова вернулся к теме ее беспокойства. – Алесандра, я тебе объясню все, что необходимо знать.
   Нежность в его голосе была равносильна ласковому поглаживанию по щеке.
   – Правда?
   – Да, – пообещал Колин рассеянно.
   Перед его мысленным взором возникла картина, где древняя монахиня объясняла супружескую жизнь Алесандре, используя слова «храм» и «восхищение». Господи, хотелось бы ему присутствовать при этой задушевной беседе!
   Алесандра заметила искорки в глазах Колина и немедленно сделала вывод, что ее наивность забавляет его.
   – Мне жаль, что я так… неопытна.
   – Ты невинна, – ласково напомнил он.
   – Да, и мне жаль. Колин рассмеялся.
   – А мне нет, – сказал он ей.
   – Ты действительно ответишь на все мои вопросы? – спросила Алесандра, все еще не решаясь поверить ему. – А ты ничего не упустишь? Мне не нравятся сюрпризы.
   – Я не упущу ничего.
   Алесандра вздохнула. Она оставила в покое складки своей юбки. Обещание Колина помогло ей превозмочь свои страхи, Она даже не имела ничего против того, что он находит ее смущение забавным. Единственное, что было сейчас важно, это то, что Колин собирается просветить ее. У Алесандры наконец отлегло от сердца.
   – Ну, тогда все будет хорошо, – объявила она. – Не пора ли нам войти в дом?
   Колин согласился. Он сошел первым, потом помог Алесандре. Оба телохранителя угрюмо наблюдали за молодоженами. Они хотели как можно скорее увидеть свою госпожу за семью замками.
   В дверях появился сияющий Фланнеган, которому не терпелось поприветствовать свою новую хозяйку. Он принял у нее плащ, аккуратно перекинул его через руку и принес свои сердечные поздравления.
   – Если вы желаете немедленно подняться наверх, принцесса, я приготовлю вам воду для ванны, – предложил он.
   Мысль о доброй горячей ванне после дня, наполненного тревогами и суматохой, пришлась Алесандре по душе. Это будет ее вторая ванна сегодня, но мать-настоятельница часто повторяла, что чистота близка к святости, поэтому Алесандра вовсе не сочла это излишним.
   – Колин хочет переговорить со мной в своем кабинете, – сказала она Фланнегану. – Я приму ванну немного погодя.
   – Лучше прими ее сначала, – предложил Колин. – Мне нужно просмотреть кое-какие бумаги.
   Конечно, это была маленькая ложь. У Колина вовсе не было ни малейшего намерения работать в свою первую брачную ночь, но он подумал, что ванна поможет Алесандре прийти в себя, да и вид у нее был такой, что ей не помешало бы отвлечься.
   Для нее день свадьбы оказался большим испытанием, и хотя вид у нее был теперь более спокойный и она казалась гораздо собраннее, Колин понимал, что нервы у нее натянуты, как струны.
   – Как хочешь, – согласилась Алесандра.
   Она последовала за дворецким вверх по лестнице.
   Колин замыкал шествие.
   – Свадьба была торжественной? – полюбопытствовал Фланнеган.
   – О да, – отвечала Алесандра воодушевленно. – Все прошло хорошо, верно, Колин?
   – Тебя чуть было не похитили, – напомнил он ей.
   – Да, но все остальное было замечательно, правда?
   – Ты была не на шутку перепугана.
   – Да, но…
   – Тебе испортили свадебное платье.
   Алесандра ступила на верхнюю ступеньку и круто повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. Она явно не хотела, чтобы ей напоминали об этих неприятностях.
   – Каждая невеста хочет верить, что ее свадьба была замечательной, – заявила она.
   Колин подмигнул ей.
   – Тогда она была замечательной, – заявил он, Алесандра довольно улыбнулась.
   В спальне сгорающий от любопытства Фланнеган приступил с расспросами к Алесандре. От дворецкого не так-то просто было отделаться. Чтобы наполнить овальную медную ванну, Реймонд и Стивен принесли огромные ведра горячей воды, от которой шел пар. Дворецкий тщательно разложил одежду хозяйки и, положив белую сорочку и махровую простыню ей на кровать, наконец удалился.
   Алесандра наслаждалась ванной. Горячая вода доставляла ей истинное удовольствие. Казалось, она смывает с себя все дневные заботы. Она вымыла волосы мылом с запахом розы, потом села у камина, чтобы их просушить. Алесандра не торопилась, потому что знала, что Колин занят делами, и, вероятно, как всегда, потерял счет времени.
   По крайней мере, прошел битый час, прежде чем Алесандра решилась отвлечь его от работы. Волосы ее совершенно высохли, но после того как она надела сорочку, ей потребовалось еще минут десять, чтобы расчесать кудри. Усталость брала свое. Горячая ванна вдобавок к теплу, исходящему от огня в камине, нагоняла сон, но Алесандра не хотела так рано заснуть.
   Накинув пушистый халат, она прошла по коридору в его кабинет, постучала в дверь и вошла. Колина за столом не оказалось. Алесандра не была уверена, ушел ли он в спальню или спустился вниз. Она решила подождать его в кабинете, полагая, что Колин предпочтет говорить с ней тут, и подошла к столу, чтобы взять листок бумаги. Алесандра уже протянула руку за ручкой и чернильницей, когда в дверном проеме спальни появился Колин.
   При виде его у нее перехватило дыхание. Очевидно, Колин тоже только что принял ванну, потому что волосы его были еще влажными. На нем был банный халат шоколадного цвета, удивительно шедший к его глазам. Улыбнувшись, Колин сбросил халат.
   Колин был ладно скроен. Его мускулистое, глянцевое тело красиво отливало бронзой, а своими вкрадчивыми движениями напоминало ей мягкую грацию тигра. При каждом движении мускулы его слегка перекатывались. Грудь была покрыта густым ковриком темных курчавых волос, которые сходились конусом в форме латинской V у талии.
   Ниже Алесандра не смотрела.
   Колин облокотился о дверной косяк, сложил руки на груди и снова улыбнулся ей. Слабый румянец окрасил ее щеки. Алесандра то складывала, то разворачивала листок бумаги, который держала в руках, и отчаянно старалась сохранить невозмутимый вид. Колин понимал, что ему нужно действовать медленно и спокойно, стараясь не спугнуть ее. Это была нелегкая задача, потому что он никогда не был в постели с девственницей, а один только вид Алесандры в ее белой сорочке и халате уже горячил его кровь. Он не мог оторвать взгляд от ее губ и невольно раздумывал, что он испытает от прикосновения этих полных, сладких, надутых губок.
   – Колин, о чем ты думаешь? Он не стал говорить ей правду.
   – Я размышлял, зачем тебе нужна бумага? – вместо этого солгал он.
   Алесандра рассеянно уставилась на кончики своих комнатных туфель, подыскивая ответ.
   – Буду записывать, – выпалила она, резко вздернув подбородок.
   Колин приподнял бровь.
   – Записывать?
   – Да. Я собралась записывать во время твоих объяснений, чтобы не упустить чего-нибудь важного. Правильно, Колин?
   Беспокойство в ее голосе прогнало его насмешку прочь.
   – Какая ты собранная, – сказал он.
   Алесандра улыбнулась.
   – Спасибо. Мой отец был первым, кто научил меня, как много значит для человека собранность. А потом мать-настоятельница продолжила мое обучение.
   Боже правый, как ей хотелось бы прекратить молоть вздор!
   – Сколько тебе было, когда умер твой отец?
   – Одиннадцать.
   – И все-таки ты помнишь…
   – О да, я помню все, чему он меня учил, – ответила Алесандра. – Я так старалась ему угодить, Колин, и для меня было большим удовольствием, когда мы вместе проводили время. Он охотно говорил со мной о своих делах, а я была счастлива, что со мной считаются.
   Она машинально скомкала листок в сморщенный шарик.
   Колин сомневался, отдает ли она отчет своим действиям.
   – Я только выпишу ключевые слова, – пообещала Алесандра.
   Колин медленно покачал головой.
   – Нет нужды записывать, – убеждал он ее. – Ты запомнишь все, что я тебе скажу.
   Колин мог гордиться своим умением держать себя. Непреодолимое желание рассмеяться переполняло его, но он сохранял на лице невозмутимое выражение.
   – Тогда все в порядке.
   Алесандра повернулась снова к столу, принимаясь разворачивать листок, и только тут поняла, что натворила. Она бросила скомканную бумажку в мусорную корзину, потом повернулась и пристально посмотрела на Колина.
   От теплого блеска в его глазах ее бросило в приятную дрожь, а от этой удивительной чуть асимметричной улыбки сердце отчаянно забилось. Алесандра сделала глубокий вдох и приказала себе успокоиться.
   Боже милосердный, он так красив! Неожиданно для себя она выпалила эти слова вслух.
   В ответ на это Колин рассмеялся. Его веселье не обидело ее, наоборот, она невольно улыбнулась ему в ответ.
   – Для чудовища, – поддразнила его она.
   Колин так на нее посмотрел, что у нее внутри что-то задрожало.
   Нужно чем-то занять руки, решила она про себя и сцепила пальцы.
   – Не начать ли нам разговор прямо сейчас?
   – Дело прежде всего, – согласился он. – Я просто вспомнил, что еще не подарил тебе надлежащий свадебный поцелуй.
   – Разве?
   Колин отрицательно покачал головой.
   Потом поманил ее. Алесандра медленно прошла по комнате и остановилась перед ним.
   – Ты собираешься поцеловать меня прямо сейчас? – спросила она еле слышным шепотом.
   – Да-а-а, – согласно протянул он.
   Колин медленно отошел от дверного косяка и встал, возвышаясь над ней. Алесандра невольно отступила на шаг, но сразу же взяла себя в руки.
   Она не боится Колина, напомнила она себе, и действительно хочет, чтобы он ее поцеловал,
   Алесандра снова подвинулась вперед.
   – Мне нравится, как ты меня целуешь, – прошептала она.
   – Знаю.
   Усмешка его была высокомерной. Волнение Алесандры доставило ему неизъяснимое наслаждение.
   – Откуда тебе это знать? – спросила Алесандра, стараясь держаться независимо.
   – Твое волнение выдает тебя с головой: тебе нравятся мои прикосновения.
   Алесандра не нашла ответа на такое утверждение. По правде говоря, ей вообще было нелегко думать. Уже не первый раз в присутствии Колина все слова выскакивали у нее из головы. От его теплого, взгляда ее охватывал знакомый трепет.
   Алесандра почувствовала его руки у себя на талии, опустила глаза и наблюдала, как Колин развязывает поясок ее халата. Она попыталась остановить его, но не успели ее руки опуститься поверх его рук, он уже спускал халат с ее плеч.
   – Зачем ты это делаешь?
   – У тебя такой вид, словно тебе жарко.
   – Ох!
   Халат упал на пол. Сорочка ее была достаточно прозрачной и позволяла видеть обольстительные округлости ее тела. Алесандра невольно попыталась запахнуть сорочку на груди, но не успела. Колин не дал ей этого сделать. Он крепко прижал ее к себе.
   – Обними меня, Алесандра. И не отпускай, пока я тебя буду целовать.
   Она поспешно обвила руками его шею как раз в тот момент, когда он, наклонив голову, стал покусывать ее губы. Его язык проложил дорожку по внутренней стороне ее нижней губы, отчего мурашки забегали у нее по спине.
   Алесандра обняла Колина крепче и встала на цыпочки, пытаясь сделать поцелуй более глубоким. Ее грудь коснулась его груди, и она охнула от неизведанного чувства, вызванного прикосновением его кожи. Неожиданно ее грудь набухла, стала тяжелой, а соски затвердели. Это не было неприятным, просто доселе не изведанным и удивительным.
   Алесандра намеренно еще раз прикоснулась к нему, но очень незаметно, чтобы Колин не понял, что она делает. Она не хотела, чтобы ее уличили в излишней смелости. Однако жар его напрягшегося тела уже разгорался в ней, вызывая ответное влечение, и такой близости ей уже было недостаточно.
   Колин доводил ее до сумасшествия, дразня своим языком и зубами. Алесандра не могла долго выдержать этой нежной пытки. Она нетерпеливо погрузила руки в его волосы, отвечая на его ласки.
   Он припал губами к ее губам, нежно лаская их, а его язык проник внутрь, чтобы добраться до ее языка. Колин не спешил, словно у него была вечность впереди. Он действовал медленно, растягивая удовольствие, еле касаясь, вызывая огонь страсти внутри ее тела.
   Ее тихий стон дал понять ему, что она в восторге от его ласк. Колин отклонился, увидел призыв в ее глазах, понял, что они отражают его собственную страсть, и сам издал низкий стон.
   – Как сладко, – прошептал он у ее губ. – Открой рот, пусти меня, – потребовал он хриплым шепотом.
   Но в нетерпении он легонько надавил ей на подбородок, потянув его вниз. Его язык проник в глубину ее рта, убрался обратно, чтобы тут же снова проникнуть внутрь.
   Алесандра совсем потеряла голову, устремившись к нему, и этот невинный ответ заставил Колина позабыть о своем намерении действовать не спеша. Неожиданно он почувствовал к ней такое влечение, что из последних сил мог сдерживать себя. Рот его стал настойчивым, требовательным. Любовная игра их языков – его смелая, а ее робкая – вызвала у них обоих дрожь желания.
   Алесандра была так ошеломлена тем огнем, который Колин разжигал в ней, что ей и в голову не пришло пугаться того, что произойдет дальше. Всем своим существом она отвечала на его ласки. Она упивалась ощущением его тела, все теснее прижимаясь к нему и сама того не сознавая. Пальцы ее погрузились в его волосы, и Колин чуть было не потерял голову, когда Алесандра начала постанывать и тесно прижалась к его восставшей плоти. Поцелуй его стал чувственным, ненасытным. Когда рот его жадно впился в ее губы, страсть зажгла в нем неукротимое желание. Оно отозвалось в ней ответным пылом.
   Поцелуй казался нескончаемым, и все-таки он закончился слишком быстро. Когда Колин отпустил ее, рот Алесандры был розовым и влажным, хранящим следы его поцелуев. Вкус ее поцелуя теперь оставался на его губах, но это только распалило его страсть.
   Алесандра прижалась к его груди, ее лицо оказалось у него под подбородком. Она прерывисто дышала у его горла.
   Колин поднял ее на руки и понес в свою спальню. Он осторожно положил ее на свою кровать и встал, пожирая ее глазами. Его горячий взгляд согревал ее и в то же время заставлял трепетать.
   От его поцелуев у Алесандры в голове помутилось. Мысли ее стали проясняться, когда Колин принялся стягивать панталоны. Она закрыла глаза, пытаясь отвернуться. Но Колин уже оказался с ней в постели.
   Совсем обезумев от страсти, он схватил ее за сорочку. Ткань с треском порвалась под его руками. Алесандра успела только охнуть, как ее единственное прикрытие было отброшено, и Колин уже накрывал ее своим нагим телом.
   Алесандра замерла. Колин нежно раздвинул ее бедра, а потом лег на нее так, как сотни раз проделывал в своих мечтах с того момента, когда он впервые встретил ее. Его затвердевшая плоть была прижата к мягкому кудрявому треугольничку там, где сходились ее бедра, и это было такое приятное ощущение, что у него вырвался сдавленный блаженный стон.
   Реальность оказалась еще лучше, чем мечты, потому что Колик не мог и вообразить, какой невероятно мягкой и гладкой была ее кожа, которую он ощущал под собой. Он был в раю.
   – Колин, может быть, сейчас и поговорим?
   Он приподнялся на локтях и посмотрел на нее. В ее глазах читалось беспокойство, а он торжествовал победу.