Гарвуд Джулия. Замки

   Приступ тошноты удивил Колина. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. В желудке у него заурчало, и он решил, что его внезапная слабость возникла из-за того, что он не успел пообедать.
   Колин заставил себя подумать о последнем замечании Алесандры.
   – И что вы собираетесь теперь переосмысливать?
   – Наше соглашение, – объяснила она. – Ничего из этого не получится. Я на самом деле считаю, что мне нужно завтра же подыскать себе новое пристанище.
   – Алесандра…
   Он не повысил голоса, но в его резком тоне все еще слышалась язвительность. Алесандра остановилась в дверях и оглянулась. Она вся напряглась в ожидании его очередной откровенности, ранящей ее самолюбие.
   Колин почувствовал себя словно в аду, когда увидел слезы у нее на глазах.
   – Простите, – пробормотал он. – Вы мне вовсе не в тягость. Несомненно, ваше теперешнее положение очень запутанно. Вы согласны с этим? – спросил он.
   – Ну, допустим.
   Колин рассеянно потер лоб и был удивлен, когда почувствовал на нем пот. Он ослабил галстук. В кабинете было жарко, как в пекле. Огонь в камине давал тепла больше, чем требовалось, предположил Колин. Он было хотел снять и камзол, но от усталости не сделал даже этого.
   – Мое положение очень серьезно, Колин, – добавила Алесандра, нарушив молчание.
   – Но ведь это не конец света, правда? Вы потрясены сегодняшним происшествием.
   – Да, я потрясена! – выкрикнула она. – Реймонд был ранен сегодня вечером. Или вы забыли? Его могли и убить. И вы… вас тоже могли ранить!
   Колин снова нахмурился. Алесандра уже почти пожалела о том, что напомнила ему о случившемся. Она решила не заканчивать вечер на такой печальной ноте.
   – Я забыла о хороших манерах, – выпалила она. – Мне следовало бы поблагодарить вас.
   – Следовало бы? Почему же?
   – Потому что вы извинились, – объяснила она. – Я знаю, вам было это нелегко сделать.
   – И откуда вы можете знать об этом?
   – Голос у вас был так резок, и вы так на меня смотрели. Да, это было нелегко. И все-таки вы попросили прощения. И от этого ваши извинения мне еще более приятны.
   Алесандра приблизилась к нему. И пока ее храбрость не пропала, она наклонилась и поцеловала его в щеку.
   – И все-таки я предпочла бы, чтобы моим опекуном был ваш отец, – сказала она ему, чтобы вызвать у него улыбку. – С ним гораздо легче..,
   Алесандра подыскивала подходящее слово. Колин подсказал его:
   – Управляться?
   Она рассмеялась:
   – Да.
   – Мои четыре младшие сестренки успешно им командуют. Эти барышни скоро превратят его в шоколадный пудинг.
   Колин устало вздохнул и снова потер лоб. В последнее несколько минут его одолевала пульсирующая головная боль, и он едва мог сосредоточиться на разговоре.
   – Идите спать, Алесандра. Уже поздно, и у вас был тяжелый день.
   Она собралась уходить, но что-то удержало ее.
   – С вами все в порядке? Ваше лицо мне кажется слишком бледным.
   – Я чувствую себя прекрасно, – сказал он ей. – пора спать.
   Колин с легкостью сказал ей не правду. Он вовсе не чувствовал себя прекрасно. Он был словно в аду. Внутри у него все горело. Желудок реагировал так, словно он только что проглотил кусок раскаленного угля. Кожа была липкая, влажная и горячая, и Колин благодарил Бога за то, что не много съел за ужином. При одной мысли о еде его затошнило.
   Колин был уверен, что если немножко поспит, то почувствует себя лучше. К часу ночи он хотел закрыть глаза и умереть.
   К трем часам ночи он думал, что это уже произошло.
   Он горел от лихорадки, и провалиться ему на этом месте, если его уже двадцать раз не стошнило тем самым поганым зеленым яблоком, которое он съел перед поездкой в оперу.
   В конце концов его желудок смирился с тем, что там больше ничего не осталось, и сжался в тугой узел. Колин лежал распростертый на кровати, лицом вниз, широко раскинув руки.
   О да, смерть была бы для него счастливым избавлением!

Глава 5

   Она не даст ему умереть! И не оставит его одного. В ту же минуту, как Алесандра проснулась от странных звуков, доносящихся из спальни Колина, она отбросила одеяло и выскочила из постели.
   Алесандру в данную минуту не волновали приличия. Ей было совершенно все равно, сочтут ли предосудительным поведением то, что она вошла в его спальню. Она не оставит Колина без своей помощи!
   К тому времени как Алесандра надела халат и подошла к соседней двери, Колин уже был в кровати. Он лежал на животе поверх одеял и был совершенно обнаженным. Алесандра старалась не смотреть на него. Колин отворил оба окна, и теперь в комнате было так свежо от мороза, что был виден пар изо рта. Занавески, словно воздушные шары, раздувались от резкого, порывистого ветра и мокрого снега, попадающего в комнату через окна.
   – Боже правый, вы хотите убить себя? – спросила Алесандра.
   Колин ничего ей не ответил. Она поспешно закрыла окна и повернулась к постели. Девушка видела только одну половину лица Колина, однако этого было достаточно, чтобы по его мученическому выражению сделать вывод о его ужасном самочувствии.
   Это было настоящее сражение, но в конце концов Алесандре удалось выдернуть из-под него одеяло и прикрыть Колина, хорошенько подоткнув со всех сторон. Колин велел ей убираться ко всем чертям и оставить его в покое. Алесандра не обратила ни малейшего внимания на его приказание. Она попробовала его лоб тыльной стороной руки, почувствовала жар и сразу же побежала искать простыню, чтобы смочить ее холодной водой.
   Колин был слишком слаб и не мог сопротивляться. Алесандра провела с ним остаток ночи, прикладывая к его лбу смоченную в холодной воде салфетку и подставляя ему таз, когда его рвало. Желудок его был уже пуст, но позывы были, и Колин все еще содрогался от невыносимых спазм.
   Его мучила жажда! Но Алесандра не позволяла ему пить. Она пыталась спорить, но Колин ничего не хотел слушать. Правда, он был слишком измучен, чтобы взять воду самому.
   – Если вы что-нибудь проглотите, вас тут же вывернет наизнанку. Я переболела этой болезнью, Колин, и знаю, о чем говорю. А теперь закройте глаза и постарайтесь передохнуть. Завтра вам будет уже лучше.
   Алесандра намеренно солгала, чтобы хоть как-то обнадежить больного. Если болезнь Колина будет протекать таким же образом, как и у всех остальных, мучения не оставят его еще неделю.
   Предчувствие ее не обмануло. На следующий день Колину не стало лучше, не стало лучше и через день. Алесандра самоотверженно ухаживала за ним. Она не позволяла Фланнегану или Вейлине входить в комнату из опасения, что они заразятся. Фланнеган пытался ей возражать. В конце концов, это он слуга Колина, и молодой человек прямо-таки рвался в спальню больного хозяина. Слуга считал, что подвергать себя риску – это долг его чести.
   Алесандра не согласилась с его доводами, выдвинув свои. Только ей одной не опасно ухаживать за больным, поскольку она уже переболела этой болезнью. В отличие от нее Фланнеган неминуемо захворает, если будет общаться с Колином. И уж тогда весь дом окажется без хозяйского глаза.
   Наконец Фланнегана удалось убедить. Он стал заниматься домашними делами и даже взял на себя дополнительные обязанности отвечать на корреспонденцию Алесандры. Дом Колина был закрыт для всех. Доктор Уинтерс пришел еще раз, чтобы взглянуть на рану Реймонда, и пока находился в доме, Алесандра справилась у него о болезни Колина. Лекарь не стал входить в его спальню, поскольку не имел желания контактировать с больным, но оставил настойку, которая, по его мнению, должна была успокоить измученный желудок пациента, и посоветовал обтирания водой, чтобы унять жар,
   Колин оказался трудным больным. Алесандра той же ночью попыталась следовать советам лекаря, совершая обтирания, когда у Колина поднимался жар. Она сначала обтерла грудь и руки льняной салфеткой, смоченной в прохладной воде, потом принялась за ноги. Казалось, Колин спал, но когда Алесандра коснулась его раненой ноги, он чуть было не выпрыгнул из постели.
   – Дайте мне умереть спокойно, Алесандра. Катитесь отсюда ко всем чертям!
   Его грубый рык не обидел ее, потому что она не могла оторвать глаз от его покалеченной ноги. Через всю икру ноги проходил безобразный шрам. Алесандра не знала, каким образом Колин получил такую рану, но сознание мучительной боли, испытанной им, разрывало ей сердце. Она сочла за чудо, что он вообще способен ходить. Колин, дернув одеяло, накрыл ноги и снова приказал ей, но более усталым тоном, покинуть его комнату.
   Алесандра незаметно смахнула слезу. Колин не должен понять, что над ним плачут от жалости. Он гордый, независимый человек. Он не нуждается ни в чьем сочувствии. Ясно одно: молодой человек тяжело переживает свое увечье.
   Алесандра решила отвлечь его внимание.
   – Ваши крики расстраивают меня, Колин, и, если вы не прекратите так грубить мне, я просто расплачусь, как ребенок. Тем не менее, я не собираюсь уходить, и не южно, как сильно это вас рассердит. А теперь, пожалуйста, дайте мне вашу ногу. Я хочу протереть ее.
   – Клянусь Богом, Алесандра, я выброшу вас в окно, если вы не оставите меня в покое!
   – Колин, прошлой ночью обтирание вовсе не беспокоило вас. Почему же сегодня это вас так разозлило? Неужели сегодня у вас жар сильнее вчерашнего?
   – Вы обтирали мне ноги вчера ночью?
   – Да, – не моргнув глазом солгала Алесандра.
   – И что же еще, черт возьми, вы протирали?
   Она поняла, о чем он спрашивает, но, покраснев, ответила как ни в чем не бывало:
   – Руки, грудь и ноги. Середину я не трогала. И не спорьте со мной, сэр.
   С этими словами она высвободила его ногу из-под одеяла. Колин сдался. Он пробормотал что-то неразборчивое себе под нос и закрыл глаза. Алесандра намочила салфетку в холодной воде и осторожно обтерла обе его ноги.
   Алесандра не потеряла самообладания и, только после того как укрыла его одеялом снова, поняла, что Колин за ней наблюдает.
   – Ну вот, – сказала она со вздохом. – Разве вам не стало лучше?
   Его ответом был пристальный взгляд. Алесандра встала, пряча улыбку. Она поставила кувшин па умывальник, потом принесла своему подопечному бокал, до половины наполненный водой.
   Алесандра вручила ему питье и, сказав, что оставит его па некоторое время, собралась уйти.
   Колин неожиданно крепко схватил ее за руку.
   – Вы очень устали? – спросил он все еще хриплым от раздражения голосом.
   – Не особенно.
   – Тогда останьтесь и поговорите со мной.
   Он подвинулся на кровати и жестом попросил ее сесть. Алесандра примостилась на краешке кровати. Она чинно сложила руки и отчаянно старалась не смотреть на его грудь.
   – Разве у вас нет ночной сорочки? – спросила она.
   – Нет.
   – Прикройтесь, Колин, – предложила Алесандра немного погодя.
   Она не стала ждать, пока он это сделает, а позаботилась об этом собственноручно.
   Колин тотчас же стянул одеяло, сел, опершись о спинку кровати, и громко зевнул.
   – Господи, я чувствую себя как в аду.
   – Почему у вас такие длинные волосы? Они доходят вам до плеч. Это придает вам вид дикаря, – добавила Алесандра с улыбкой, смягчившей ее слова. – Правда, вы похожи на пирата. Колин пожал плечами.
   – Это служит мне напоминанием, – сказал он.
   – Напоминанием чего?
   – Свободы.
   Алесандра не поняла, о чем он говорит, но, похоже, Колин не собирался вдаваться в дальнейшие объяснения. Он принялся расспрашивать ее о делах.
   – Фланнеган не забыл послать записку Бордерсу?
   – Вы имеете в виду вашего компаньона?
   – Бордерс мне не компаньон. Он давно отошел от корабельного бизнеса, но помогает по мере необходимости.
   – Да, – ответила она. – Фланнеган отправил посыльного, и мистер Бордерс взял на себя часть вашей работы. Каждый вечер он присылает отчет; бумаги складывают на вашем письменном столе, и вы их просмотрите, как только вам станет чуточку лучше. Ваш партнер прислал вам письмо, – добавила она, кивнув головой. – Не знала, что вы открываете еще одну контору за морем. Скоро вы станете известны всему миру, верно?
   – Возможно. А теперь расскажите мне, чем вы занимались все это время. Вы ведь никуда не уехали, не так ли?
   Алесандра покачала головой.
   – Я ухаживала за вами. Я написала еще одно приглашение брату Виктории, вторично прося его о встрече. Нейл ответил кратко, отклонив мою просьбу. Какая досада, что вы вышвырнули его на улицу!
   – Я не хочу, чтобы он приходил в мой дом еще раз, Алесандра. – Она вздохнула. Колин исподлобья взглянул на нее. – Зачем вам лишние хлопоты и неприятности?
   – Я пообещала быть осторожной. Просто беспокоюсь за Викторию, – ответила девушка.
   – Это никого, кроме вас, не беспокоит, – возразил Колин.
   – Да, я знаю, – прошептала она. – Колин, если бы вы оказались в беде, я бы сделала все, что угодно, чтобы помочь вам.
   Ее горячность приятно удивила молодого человека.
   – Неужели?
   Алесандра утвердительно кивнула.
   – Мы теперь одна семья, верно? Ваш отец мой опекун, и я стараюсь думать о вас как о брате…
   – К чертям собачьим!
   Глаза ее расширились от изумления. Колин бросил на нее разъяренный взгляд.
   – Вы не хотите, чтобы я считала вас своим братом?
   – Только этого мне не хватало! Алесандра была поражена.
   Колин смотрел на нее с явной насмешкой. Лихорадка не умерила его желания. Проклятие, только когда он умрет и его похоронят, он сможет избавиться от растущего желания прикоснуться к ней!
   Алесандра не сознавала своей привлекательности. Она сидела рядом с ним так прямо и чинно, в таком невинном белом платье, не предполагающем ничего провокационного, но, дьявольщина, вопреки всему оно было соблазнительно! Застежка платья доходила ей до подбородка. Колину и это показалось не в меру дразнящим. Такими же соблазнительными были ее роскошные кудри. Сегодня ночью они не были убраны в тугой узел, а свободно падали на ее точеные плечики. Алесандра время от времени откидывала локоны назад движением, которое он счел чрезвычайно завлекательным.
   Никогда ни за какие награды он не позволит ей считать его своим братом!
   – Если я не ошибаюсь, всего лишь неделю назад вы думали обо мне как о будущем муже, помните?
   Его беспричинный гнев подогрел и ее раздражительность.
   – Но если мне не изменяет память, вы отказались от моего предложения?
   – Не говорите со мной в таком тоне, Алесандра!
   – Не смейте повышать на меня голос, Колин.
   Он тяжело вздохнул.
   «Мы оба устали, – сказал он себе, – и наверняка по этой причине у обоих сегодня такое никудышное настроение».
   – Вы – принцесса, – сказал Колин, чуть помолчав. – А я…
   Алесандра закончила за него:
   – Чудовище.
   – Прекрасно, – бросил он. – Пусть будет чудовище. А принцессы не выходят замуж за чудовищ.
   – Боже мой, вы сегодня невыносимы!
   – Я невыносим всегда.
   – Тогда это просто счастье, что мы не поженились. Моя участь была бы незавидной.
   Колин снова зевнул.
   – Возможно, – протянул он. Алесандра встала.
   – Вам нужно отдохнуть, – заявила она.
   Она наклонилась над ним и коснулась лба рукой.
   – У вас все еще жар, хотя уже не такой сильный, как прошлой ночью. Колин, вам ведь не нравятся женщины, которые говорят: «А что я говорила?»
   – Черт побери, нет, конечно! Алесандра улыбнулась.
   – Хорошо. Я помню, как однажды сказала, что ваша неуемная подозрительность доведет вас до беды, и была права, не так ли?
   Колин только промолчал. Алесандра не обратила на это внимания, слишком поглощенная своим торжеством. Она направилась к двери, соединяющей их спальни. Однако напоследок не смогла отказать себе в удовольствии еще раз уколоть его:
   – Вам непременно было нужно удостовериться, что Кейн и в самом деле болен, а теперь – любуйтесь на себя!
   Алесандра широко открыла дверь.
   – Доброй ночи, чудовище.
   – Алесандра!
   – Да?
   – Я был не прав.
   – Неужели? – Она была поражена его признанием и ждала дальнейших извинений. Интересно, что он еще скажет?
   – И… – подтолкнула она, когда он не стал продолжать.
   – Вы все-таки настоящий сорванец!
   Лихорадка продолжала мучить Колина еще несколько долгих дней и ночей. На восьмую ночь он проснулся, чувствуя себя снова человеком, и понял, что жар исчез. Он был удивлен, обнаружив Алесандру на своей кровати. Она была полностью одета и спала сидя, ухватившись за спинку кровати и опустив голову на руки.
   Волосы падали ей на лицо, но она не пошевелилась, когда Колин выбрался из постели. Он умылся, переоделся и вернулся к кровати. Колин поднял Алесандру на руки, и, даже несмотря на то что он ослаб за время болезни, ему не потребовалось на это никакого усилия. Она показалась ему невесомой. Он улыбнулся, когда Алесандра прижалась к его плечу и издала тихий женственный стон. Колин отнес ее в ее комнату, уложил в постель и укрыл шелковым одеялом.
   Потом долго стоял так, не спуская с нее глаз. Алесандра так и не проснулась. Ясно было, что она измучена бессонными ночами. Колин понял, что Алесандра оставалась рядом с ним во время его тяжелой болезни. Она самоотверженно ухаживала за ним, и, видит Бог, он не знал, что и подумать об этом!
   Колин решил, что он у нее в долгу, но отнюдь не благодарность переполняла его. Это юное создание все больше сжимало его сердце своей изящной ручкой. Как только он принял это как неизбежное, то попытался придумать, как бы освободиться из шелковых пут принцессы. Сейчас неподходящее время связывать себя с женщиной. Да, не время, и Колин был уверен, что не отступится от своих целей и мечтаний ради женщины.
   Именно потому, что Алесандра была не простой девушкой, Колин должен избавиться от нее, и как можно скорее. Иначе будет слишком поздно. Проклятие, все так сложно! Колина переполняли такие противоречивые чувства.
   «Она мне не нужна», – повторял он себе снова и снова, но при одной мысли, что с ней рядом будет кто-то другой, у него сжималось все внутри.
   Все это было вопреки здравому смыслу. Колин наконец заставил себя отойти от ее кровати. Он направился в кабинет. Теперь работы накопилось уйма, и скорее всего ему потребуется не меньше месяца, чтобы внести все счета в бухгалтерские книги. Похоронить себя в делах – вот что ему нужно, чтобы избавиться от непрошеных мыслей об Алесандре.
   Кто-то сделал за него всю работу. Колин глазам своим не поверил, когда заглянул в свои книги. Денежные поступления заканчивались сведениями о перевозках на сегодняшний день. Он провел час, проверяя точность сведенных сумм, потом углубился в ворох записок, оставленных для него.
   Колин решил, что это Кейн взял на себя его дела. Нужно не забыть поблагодарить брата за помощь. Это, должно быть, заняло у него целую неделю, поскольку прибавилось около пятидесяти страниц счетов, а Колин вот уже год не был столь скрупулезен.
   Колин проработал в своем кабинете с рассвета до позднего послеполуденного часа. Фланнеган расцвел от радости, увидев хозяина за рабочим столом. Он принес завтрак, а к обеду снова появился с подносом в кабинете хозяина. Колин принял ванну и переоделся в белую рубашку и черные бриджи, и Фланнеган с удовольствием отметил, что его хозяину идут эти цвета. Слуга кудахтал над ним, словно наседка, и вскоре довел Колима до белого каления.
   Около трех часов пополудни Фланнеган прервал занятия хозяина, чтобы передать записки от отца и брата.
   В своей записке герцог Уильямширский выражал сильное беспокойство по поводу безопасности Алесандры. Очевидно, он прослышал о нападении у здания оперы. Он требовал собрать семейный совет, чтобы решить будущее Алесандры, и просил Колина дать ему немедленно знать, когда он будет чувствовать себя в состоянии отвезти принцессу в лондонский дом герцога.
   Записка от Кейна была написана в том же духе и к тому же приводила в недоумение, поскольку брат ни словом не обмолвился о своей помощи в работе с документами. Колин подумал, что Кейн, пожалуй, проявляет излишнюю скромность.
   – Хорошие новости, сэр! – сказал Фланнеган. – Ваша семья полностью поправилась. Повар говорил с садовником вашего отца, и тот сообщил, что все снова находятся в добром здравии. Ваш батюшка уже дал приказание привести в порядок городской дом и к вечеру намерен разместиться там. Герцогиня прибудет с ним, но вашим сестрам приказано оставаться в усадьбе еще недельку-другую. Не хотите ли, чтобы я отправил посыльного с новостью о вашем выздоровлении?
   Колина нисколько не удивляла осведомленность слуги. Сплетни между прислугой всегда шли в ногу со временем, едва не опережая его.
   – Мой отец хочет собрать семейный совет. Уверен, ты уже узнал об этом от повара? – произнес он сухо.
   Фланнеган кивнул:
   – Я слышал, но о точном времени мне не сообщили.
   Колин с досадой проговорил:
   – Назначь встречу завтра днем.
   – В котором часу?
   – В два.
   – А ваш брат? – спросил Фланнеган. – Ему тоже следует отправить посыльного?
   – Да, – согласился Колин. – Уверен, что ему захочется при этом присутствовать.
   Фланнеган заторопился к дверям исполнять свои обязанности. Он подошел к выходу, потом снова остановился.
   – Милорд, наш дом уже открыт для визитов? Всю неделю нет отбоя от знакомых принцессы Алесандры.
   Колин нахмурился.
   – Хочешь сказать, что эти негодяи разбили лагерь у моего порога?
   Фланнеган попытался смягчить вспышку гнева своего господина.
   – Слухи, что в нашем доме находится прекрасная принцесса, охватили весь город.
   – Дьявольщина!
   – Уверяю вас, милорд.
   – Наш дом будет закрыт для визитов вплоть до семейного совета, – объявил Колин и с улыбкой продолжил:
   – Похоже, ты возмущен поклонниками Алесандры не меньше. К чему бы это, Фланнеган?
   Слуга не скрывал своих чувств:
   – Я и правда возмущен. Она наша гостья, Колин, – выпалил он, снова возвращаясь к своим обычным взаимоотношениям, когда они называли друг друга по именам. – И наш долг – отогнать этих пиявок от нее!
   Колин кивнул в знак согласия. Фланнеган продолжал выкладывать все, что накопилось за время болезни хозяина:
   – А как мне поступить с доверенным лицом ее отца по бизнесу? Дрейсон каждый божий день посылает записки с просьбой о встрече. У него бумаги ей на подпись, – добавил он. – Но в одной из записок, которую мне посчастливилось прочесть через плечо принцессы Алесандры, Дрейсон, кроме всего прочего, говорит, что у него есть неутешительные новости для принцессы.
   Лицо Колина приняло озабоченное выражение.
   – И как Алесандра восприняла его записку?
   – Она совсем не расстроилась, – ответил Фланнеган. – А я не удержался от вопроса. Я поинтересовался, почему это ее нисколько не взволновало. Она ответила совершенно непонятно, что тревоги Дрейсона, вероятно, касаются падения ценных бумаг на рынке.
   – Она говорила о финансовых убытках, – объяснил Колин. – Пошли записку Дрейсону с сообщением, что он приглашен в дом моего отца, где его будет ждать Алесандра. Назначь время на три часа, Фланнеган. К тому времени мы управимся с семейными делами. Слуга не уходил.
   – Еще что-нибудь?
   – Принцесса Алесандра не останется в нашем доме? – спросил Фланнеган с нескрываемой тревогой в голосе.
   – Скорее всего, она переедет к моим родителям.
   – Но, милорд…
   – Мой отец ее опекун, Фланнеган.
   – Так-то оно так, – произнес дворецкий с глубокомысленным видом, – но только вы больше подходите для того, чтобы охранять ее. Прошу прощения за прямоту, но ваш батюшка уже почтенных лет, а ваш брат обременен семьей, о которой ему нужно заботиться. Остаетесь только вы, милорд. Я действительно буду очень огорчен, если что-нибудь случится с нашей принцессой.
   – С ней ничего не случится.
   Убежденность в голосе хозяина несколько успокоила Фланнегана. Наконец-то Колин уяснил свою роль по отношению к прекрасной принцессе, не без его, Фланнегана, помощи, разумеется. Хозяин был собственником по натуре, упрямым и чуть-чуть бестолковым, по мнению Фланнегана, поскольку до сих пор не мог понять одной простой вещи: они с принцессой Алесандрой созданы друг для друга.
   Колин вновь углубился в бумаги. Фланнеган деликатно кашлянул, давая понять, что он еще не закончил надоедать своему господину.
   – Ну что еще, Фланнеган?
   – Я просто вспомнил… ну, тот случай перед зданием оперы…
   Колин оторвался от документов.
   – Ну? – подтолкнул он.
   – Ее это потрясло. Она ничего не говорит, но я знаю, что принцесса все еще не оправилась от этого, происшествия. Она до сих пор винит себя за рану Реймонда.
   – Это же смешно!
   Фланнеган был, по-видимому, другого мнения.
   – Принцесса все еще извиняется перед своим телохранителем, и сегодня утром, когда Алесандра спустилась вниз, я понял по ее покрасневшим глазкам, что она плакала. Думаю, вам необходимо поговорить с ней, милорд. Принцессам не пристало ронять слезы.
   Фланнеган говорил, как будто всю жизнь имел дело с принцессами. Колин с нетерпением кивнул.
   – Хорошо, позже я поговорю с ней. А теперь оставь меня. В первый раз за несколько месяцев я уже близок к завершению своих дел и сегодня хочу наконец подвести итоги. Не желаю, чтобы меня отвлекали до обеда.
   Фланнеган не обиделся на резкость своего господина. Теперь Колин был в курсе всех дел, что имело немаловажное значение.
   Весь остаток дня радостное настроение дворецкого подвергалось суровым испытаниям. Большую часть времени он провел у парадных дверей, отбиваясь от непрошеных визитеров. Это было чертовски хлопотно!