Гарвуд Джулия. Замки

   – Непременно.
   Колин взял ее лицо в свои руки и впился в ее губы долгим, ненасытным поцелуем.
   Колин заставлял ее трепетать от страсти. Она не выдержала и обхватила его за талию, чтобы сильнее почувствовать жар его распаленного тела. Их ноги переплелись, и внезапно просто обнимать его оказалось ей недостаточным. Она жаждала ощущать его тело каждой клеточкой своей кожи и ласкать, ласкать без конца. Она провела руками по его спине, как бы осваивая его, потом по плечам и не хотела останавливаться.
   Ее прикосновение к его коже было легким, словно крылья бабочки, однако это была самая умопомрачительная ласка, какую Колин когда-либо испытывал. Он стал водить губами по ее шее.
   Алесандра немного повернула голову, чтобы ему было удобнее. Он ласково покусывал мочку уха, отчего по всему ее телу до кончиков пальцев ног прокатилась волна удовольствия, и, видит Бог, от прикосновений его языка она окончательно потеряла голову!
   Алесандра начала двигаться в неуемной жажде большего. Колин переменил положение и осыпал поцелуями ее шею. Он двинулся ниже, прокладывая поцелуями дорожку между ее грудей. От нее исходил аромат роз и женщины. Это было сводящее с ума сочетание. Колин вдыхал сладкий запах, потом решил попробовать ее на вкус языком.
   Чего только не вытворял Колин с этим божественным телом!.. А она упивалась его ласками, чувствуя, что умрет, если он остановится хоть на миг. Его ладони накрыли ее грудь, и она немедленно отозвалась сладкой болью, требуя еще прикосновений. Алесандра не могла понять чувства безысходности, которое стало расти у нее внутри.
   У нее было такое ощущение, словно она вся состояла из швов, и они теперь разрывались. Но тут язык Колина лизнул ее сосок. Она чуть было не выпрыгнула из постели. Алесандра вскрикнула от страха и удовольствия. Это чувство было почти непереносимым и поражало своей новизной. Руки ее снова опустились, и она уцепилась за простыню, чтобы ее не смыло волной переполнявшей ее чувственности.
   – Колин!
   Имя его вырвалось, словно рыдание, и Алесандра начала извиваться, когда он взял ее сосок в рот и стал играть им. Каждая частичка ее тела безраздельно принадлежала ему. Руки его ласкали ее повсюду. Алесандра издала глубокий, прерывистый вздох и начала тихонько постанывать. Рот его требовательно накрыл ее губы, когда его рука скользнула в мягкие кудряшки, прикрывающие ее девственность.
   Алесандра робко попыталась его остановить, но Колин воспротивился. Его пальцы медленно проникли в тугое, скользкое отверстие, и он тут же их убрал. Подушечка его большого пальца потерлась о то заветное место, отчего, как он знал, Алесандра потеряет рассудок.
   Колин вел любовную игру с помощью пальцев до тех пор, пока Алесандра не оказалась безразличной ко всему, кроме желания, чтобы он наполнил ее собой. У Колина еще никогда не было женщины, которая бы отвечала на его ласки так открыто и трепетно. И это еще больше подстегивало его желание.
   – Малышка, ты так напряжена, – прошептал он охрипшим голосом.
   Алесандра с трудом понимала, что он ей говорит.
   – Я больше не могу терпеть, пожалуйста…
   Она не знала, чего от него хочет, знала только, что сойдет с ума, если он не сделает того, что прекратит эту сладкую пытку.
   Колин знал, что она готова принять его. Он отцепил ее руку от простыни и заставил обнять себя за шею. Раздвинув ее бедра пошире, он скользнул руками под ее ягодицы, чтобы Алесандра оказалась ближе к нему. Пик его мужественности был окружение влажным теплом. Он медленно с усилием вошел в нее, затем замер, когда почувствовал барьер ее девственности, а потом попытался нежно преодолеть это препятствие. Он боялся причинить жене слишком сильную боль.
   Челюсти Колина были сжаты, его дыхание прерывалось, словно он только что пробежал целую милю; он сгорал в этом пламени любви, но все еще готовился к самому главному. Колин знал, что делает ей больно. Алесандра вскрикнула у его губ и одновременно попыталась оттолкнуть его.
   Он успокоил ее ласковыми словами:
   – Дорогая, все будет хорошо. Боль продлится недолго. Обними меня. Ох, малышка, не нужно так двигаться… не сейчас.
   Старания быть нежным только продлевали ее боль… и убивали его. Его лоб покрылся испариной, и Колин понимал, что с ума сойдет, если сейчас же не войдет в ее глубины.
   Колин переменил положение, приподнял ее бедра и вонзился в нее одним сильным рывком. Алесандра вскрикнула, теперь ее боль была такой же сильной, как и удовольствие, и она снова попыталась отодвинуться от Колина. Вес его тела не позволил ей сделать ни одного движения. Колин полностью обладал ею, и, о Боже, она становилась как бы частью его самого. Он поборол страстное желание частично выйти из нее, а потом войти снова, потому что щадил ее ощущения и хотел дать ей время передохнуть.
   Ее ногти царапали его плечи, и он понимал, что Алесандра пытается освободиться от него. Колин попробовал захватить ее рот еще одним всепоглощающим поцелуем, но она отвернулась от него. Вместо этого он поцеловал ее ухо, потом – мокрую от слез щеку, пытаясь сохранить остатки своего самообладания еще на какой-то миг, чтобы разжечь внутри нее страсть. Слезы лились по ее лицу, и Алесандра издала тихий прерывистый всхлип.
   – Родная, не плачь. Прости меня. Господи, я не мог не сделать тебе больно. Через несколько минут будет лучше. Мне так с тобой хорошо. Обними меня, малышка. Обними меня.
   Беспокойство в его тоне успокоило Алесандру гораздо больше, чем слова. Боль мешала удовольствию. Алесандра была так смущена противоречивыми чувствами, что не знала, чего хочет. Она желала, чтобы Колин остановился, и одновременно ей хотелось, чтобы они оставались вместе. Его горячее дыхание обдавало ее ухо. Оно было хриплым. Этот звук возбуждал ее. Она не понимала, что с ней происходит. Ее тело требовало освобождения, но освобождения отчего? Она не знала.
   Неожиданно возникло непреодолимое желание двигаться, и каждый нерв внутри трепетал от ожидания.
   – Я хочу двигаться, – голос ее был едва слышным смущенным шепотом.
   Колин приподнялся на локтях, чтобы посмотреть на нее. Глаза ее сверкали страстью, но что было более важно для него, она перестала плакать.
   – Я тоже. Я хочу выскользнуть из тебя, а потом снова войти.
   Услышав его шепот, она инстинктивно крепко сжала его внутри себя. Алесандра решила проверить, чтобы убедиться, действительно ли ей будет лучше. У нее было такое чувство, словно еще минуту назад он разрывал ее на части, но теперь пульсирующая боль стала медленно отступать, и когда она беспокойно задвигалась под ним, боли почти не возникло. Она не ожидала такого восхитительного ощущения.
   – Мне становится… лучше.
   Это было разрешение, которого он жаждал. Колин потерял самообладание. Он накрыл ее губы своим ртом в страстном поцелуе. Всепоглощающая страсть сжигала его. Колин медленно вышел из нее, а потом вновь глубоко проник. Слияние двух тел поглотило его целиком, и когда Алесандра снова сжала его внутри себя и приподняла бедра, чтобы встретить его толчки, он уткнулся лицом в ее грудь и издал гортанный стон. Давление, возникшее внутри него, было мучительным и одновременно прекрасным. Колин никогда не испытывал ничего подобного. В его руках Алесандра была словно огонь, и ее дикая, не-подавляемая сила потрясла его до глубины души. Она целиком отдавалась ему, и эта бескорыстность заставила его делать то же самое. Кровать ходила ходуном, когда он снова и снова толчками проникал в нее. Колин не мог думать ни о чем, кроме слияния с этим божественным существом.
   Райское блаженство обрушилось на них, подняло и закружило. Алесандра первой испытала пик наслаждения, а когда она инстинктивно сжала его крепко внутри себя и выгнулась ему навстречу, то и Колин оказался в его власти.
   Она не вдруг смогла спуститься с небес на землю. Алесандра припала к своему мужу, позволяя волнам блаженной покорности омывать себя. Сердцем она чувствовала, что, пока обнимает Колина, ей не о чем беспокоиться. Ей не нужно волноваться о том, чтобы сдерживаться. Он о ней позаботится. Алесандра прикрыла глаза и позволила волшебной сказке любви поглотить все ее мысли.
   Алесандра никогда не чувствовала такой свободы, такой надежности.
   Колин же испытывал противоречивые чувства. Он был потрясен этой безоглядной любовью, поскольку никогда не позволял себе полностью отдаться чувству. Никогда. Его всегда что-то останавливало. Ее шелковистые бедра лишили его способности мыслить. Она была невинна, он – опытен, и все-таки Алесандре удалось пробить его крепкую броню. Где-то в глубине души Колин был не способен к концу сдерживать свои чувства, и когда они оба достигли пика блаженства, он целиком зависел от нее, так же как и она от него, – и да поможет ему Бог, ему никогда еще не было так хорошо!
   Колин этого не на шутку испугался. В первый раз в жизни почувствовал себя уязвимым, загнанным в угол, беззащитным.
   Он все еще был внутри нее. Колин медленно высвободился, пока Алесандра снова не успела вызвать в нем возбуждения. У него все задрожало внутри от удовольствия, которое вызвало это движение. Однако у него не хватило сил расстаться с ней, хотя он понимал, что, вероятно, придавил ее своим весом.
   Алесандра обнимала его руками за шею. Колин приподнялся и ласково разомкнул ее руки. Он наклонился, чтобы поцеловать в ямку у шеи, ощутил ее бешеное сердцебиение и тогда почувствовал тщеславное мужское удовлетворение от одного сознания, что она еще не полностью пришла в себя.
   Через минуту он перекатился на спину, прочь от нее. Он глубоко и прерывисто вздохнул и закрыл глаза. Запах любовной страсти пронизывал воздух вокруг них. У него во рту все еще был ее вкус, и, с Божьей помощью, он снова почувствовал возбуждение.
   Алесандра наконец-то очнулась от своих мыслей и повернулась к нему. Она приподнялась на локте и посмотрела на Колина.
   Его хмурый вид ошеломил ее.
   – Колин? – прошептала она. – С тобой все в порядке?
   Он повернул голову, чтобы взглянуть на нее. В какое-то мгновение выражение лица его изменилось. Колин ни в коем случае не должен позволить ей увидеть свою уязвимость. Он улыбнулся ей, а потом протянул руку, чтобы погладить тыльной стороной ладони ее щеку. Алесандра вся сомлела под его лаской.
   – Это мне полагается спрашивать, все ли с тобой в порядке, – объяснил он.
   Ему она казалась более чем в порядке. Глаза ее все еще сверкали от страсти, губы припухли от его поцелуев, волосы упали на одно плечо, и Колин подумал, что она – самая соблазнительная женщина в мире.
   – Я сделал тебе больно, не так ли?
   Алесандра медленно кивнула. Она заметила, что Колин не слишком-то раскаивается в содеянном.
   – Мне было…
   – Жарко?
   Она покраснела. Он рассмеялся. Потом он притянул ее к себе и обнял, а она спрятала лицо у него на груди.
   – Немного поздновато смущаться, верно? Или ты уже позабыла, какой страстной была всего несколько минут назад?
   Алесандра не забыла. Она покраснела до корней волос при одной мысли о своем развратном поведении. Грудь его сотрясалась от смеха. Она не имела ничего против того, что Колин посмеивается над ней. С ней только что произошла самая удивительная вещь на свете, и она не позволит ничему разрушить это невероятное впечатление. Теплое сияние все еще окружало ее, заставляя ощущать блаженство и дрему.
   – Я вела себя не очень достойно, правда?
   – Ты хочешь сказать, что вела себя недостойно, когда умоляла меня не останавливаться?
   Колин лениво погладил ее ягодицы, ожидая ответа.
   – Неужели это была я?
   Удивление в ее голосе вызвало у него улыбку.
   – Да, – протянул он. – Это была ты. Алесандра вздохнула:
   – Это было замечательно, верно? Колин засмеялся:
   – Это было больше чем замечательно.
   Долгие минуты потянулись в молчании. Он разрушил таинство любви, громко зевнув.
   – Колин? Я… я была…
   Казалось, она не в силах была договорить. Она никак не могла набраться храбрости узнать, хорошо ли ему было с ней.
   Он понял, что ей нужно было от него.
   – Алесандра…
   Он прошептал ее имя, словно ласку.
   – Да?
   – Ты была великолепна.
   – Мило, что ты это сказал.
   Она прижалась к нему и закрыла глаза. Звук биения ее сердца вместе с его тихим смехом убаюкивал ее. Одна его рука ласкала ее спину, другая ласково гладила шею. Алесандра уже погрузилась в сон, когда он снова ее позвал по имени.
   – Гм-м-м?
   – Хочешь, чтобы я начал сейчас объяснения?
   Колин подождал несколько минут и понял, что она заснула. Пальцы его зарылись в ее волосы, и он немного передвинулся, чтобы поцеловать ее в макушку.
   – Женское тело – это храм, – прошептал он.
   Колин не ждал от нее ответа и не получил его. Он натянул одеяло, обнял свою жену и закрыл глаза.
   Колин улыбнулся своей последней мысли, перед тем как погрузиться в безмятежный сон. Мать Мария действительно была права, когда говорила Алесандре, что мужчины должны ею восхищаться. Он был в этом совершенно уверен.

* * *

   Он не сошел с ума, не терял он и самообладания. Он оставался самим собой. Просто решил к этому не прислушиваться. Да, он понимал, что то, что он делает, плохо. И это все еще имело для него значение или, по крайней мере, имело значение в тот, самый первый раз. Она отказала ему и тем самым заслужила смерть. Все так просто. Ярость водила его рукой, его кинжалом. Ему просто захотелось ее убить. Он не ожидал такого порыва, не знал, что почувствует в себе такую силу, такую неукротимость.
   Он может остановиться. Он поднял бокал и сделал большой глоток. Он поклялся себе, что остановится.
   Его испорченные сапоги лежали в углу. Он долго на них смотрел, прежде чем решил выбросить их завтра. На столе стояли цветы… поджидающие… готовые… насмехающиеся над ним.
   Он резко бросил бокал в камин. Осколки стекла посыпались на пол. Он протянул руку к бутылке, нараспев повторяя свою клятву: «Он остановится!»

Глава 9

   На следующее утро Алесандра проснулась поздно. Колин уже покинул спальню. Это было очень кстати, потому что она не хотела, чтобы он увидел ее такой разбитой. Все тело у нее так ныло и ломило, что она кряхтела, как старуха, выбираясь из постели.
   И она совсем не удивилась, увидев на белоснежных простынях пятна крови. Никто не предупредил ее, что в первый раз занятия любовью вызовут небольшое кровотечение. Алесандра нахмурилась с беспокойством и негодованием, поскольку была несведуща в любовных делах. Естественно ли это, что у нее кровотечение? А что, если совсем наоборот? Что, если Колин повредил случайно нечто, что нельзя восстановить?
   Алесандра постаралась не слишком расстраиваться, и ей это удалось, пока она принимала ванну. Однако болезненность и новые пятна крови на полотенце испугали ее. К тому же она была смущена. Она не хотела, чтобы Фланнеган увидел пятна, когда будет менять простыни, поэтому сама сняла постельное белье.
   Пока Алесандра одевалась, волнение не покидало ее. Она надела бледно-голубое платье и подходящие к нему легкие кожаные туфли. Квадратный вырез и манжеты длинных рукавов платья были отделаны, белым кантом. Это был очень женственный наряд и один из самых ее любимых. Она тщательно расчесала волосы, пока они не стали потрескивать и завиваться в локоны, и отправилась разыскивать своего мужа.
   Их первая встреча при свете дня после целой ночи опьяняющей любви для нее будет просто ужасной, и Алесандра хотела, чтобы это как можно скорее прошло. Она была уверена, что, если приложить некоторые усилия, ей удастся скрыть смущение.
   Колин сидел за столом в своем кабинете. Дверь, выходящая в коридор, была открыта настежь. Алесандра остановилась в дверном проеме, размышляя, стоит прерывать его или нет. Однако он, должно быть, почувствовал на себе ее пристальный взгляд, потому что неожиданно поднял глаза. Он все еще сосредоточенно хмурился над письмом, которое читал, но выражение его лица тут же изменилось. Когда Колин улыбнулся ей, глаза его светились нежностью.
   Алесандра подумала, что и ей, вероятно, следует ответить ему улыбкой. Она не была уверена. Боже правый, неужели она так никогда и не привыкнет к тому, что Колин рядом? Он такой привлекательный мужчина. Сегодня его плечи ей показались еще шире, волосы – еще темнее, а кожа совсем бронзовой. Белоснежная рубашка, которую он надел, сильнее подчеркивала его привлекательность. Она резко контрастировала с его смуглым лицом. Взгляд Алесандры упал на его губы, и неожиданно в ее голове возникли воспоминания об ощущениях, вызванных поцелуями, которыми он покрывал все ее тело.
   Алесандра поспешно отвела глаза и уставилась на его подбородок. Она вовсе не хотела показывать ему свое смущение. Она должна сохранять достоинство и приличие.
   – Доброе утро, Колин, – проквакала она хриплым лягушачьим голосом. Лицо ее горело огнем. Единственным выходом было пойти на попятную, и как можно скорее. Алесандра попытается встретиться с ним попозже, когда будет хорошенько держать себя в руках. – Вижу, ты занят, – промолвила она, поспешно отступая назад. – Я спущусь вниз.
   Она повернулась и собралась уходить.
   – Алесандра!
   – Да?
   – Поди ко мне.
   Алесандра, вопросительно взглянув на него, вернулась к двери.
   Колин откинулся на стуле и поманил ее.
   Она, гордо подняв голову, с улыбкой на губах вошла в кабинет. Приблизившись к письменному столу, она остановилась. Он знаком показал ей подойти поближе. Сохраняя маску беспечности на лице, она обогнула массивный стол. Колин не должен узнать, в каком смятении она находится.
   Он окинул ее долгим пристальным взглядом.
   – Может быть, ты все-таки расскажешь, что с тобой происходит?
   Плечи Алесандры дрогнули.
   – Тебя не так просто обмануть, – заметила она. Колин нахмурился.
   – Но ты же не собираешься меня обманывать?
   – Да.
   От его всевидящего ока не укрылось ее тревожное состояние. Видя, что ей трудно говорить, он, смягчившись, произнес:
   – Скажи мне, что тебя беспокоит. Алесандра потупилась:
   – Мне просто… неловко… встречаться с тобой, после того…
   – После чего?
   – Прошлой ночи.
   Ее щеки зарделись нежным румянцем. Колин нашел это очаровательным и в равной степени возбуждающим. Он привлек ее к себе и усадил на колени, потом с улыбкой взял ее за подбородок.
   – И что же? – спросил он.
   – При свете дня-воспоминания о том, что мы делали вместе, вызывают у меня угрызения совести.
   – Во мне эти воспоминания вызывают только одно – желание.
   Глаза Алесандры расширились от такой откровенности.
   – Но ты не можешь!
   – Уверен, что могу, – сообщил он ей радостно.
   Алесандра покачала головой.
   – Я не в силах, – прошептала она.
   Колин нахмурился.
   – Но почему?
   Кровь бросилась ей в лицо.
   – Разве недостаточно того, что я сказала?
   – Это совершенно ничего не объясняет, Алесандра снова опустила глаза.
   – Ты все усложняешь, – заметила она. – Если бы со мной была мама, я могла бы поговорить с ней, но…
   Она замолчала.
   Ее печальный голос вызвал у Колина прилив нежности к этому юному беззащитному существу.
   Ее явно что-то беспокоило, и он должен был докопаться до истины.
   – Ты можешь поговорить со мной, – сказал он. – Я твой муж, не забывай об этом. У нас не должно быть секретов друг от друга. Ведь тебе вчера было хорошо, – добавил он, глядя в самую глубину ее фиалковых глаз.
   Ей его слова показались ужасно высокомерными.
   – Возможно, – нарочито неопределенно ответила Алесандра, просто для того чтобы уязвить его.
   А Колин был неприятно удивлен.
   – Возможно? Ты же таяла в моих объятиях, – прошептал он. От этого воспоминания голос у него дрогнул. – Неужели ты уже успела об этом позабыть?
   – Нет. Я ничего не забыла. Колин, ты мне сделал больно.
   Алесандра выпалила эти слова и ждала его извинений. Тогда она расскажет ему о своем недомогании, и он наконец-то поймет, почему ему не следует прикасаться к ней снова.
   – Малышка, я знаю, что причинил тебе боль.
   От страсти в его голосе, такой неприкрытой, такой мужественной, ее бросило в дрожь.
   Алесандра подвинулась у него на коленях. Колин положил на ее бедра свою огромную ладонь, успокаивая жену. Ощущая на своих коленях восхитительную тяжесть ее сладких бедер, он вновь испытал прилив огромного желания. Она не могла не заметить этого, прижимаясь к нему своим телом.
   Алесандра забыла о своем смущении. Перед ней не собирались извиняться, более того, даже не посочувствовали. Молодой муж вовсе не испытывал никакого раскаяния!
   Он улыбнулся, глядя на ее рассерженное лицо.
   – Сердце мое, – в его голосе послышалась мягкость и даже вкрадчивость, – тебе больше не будет так больно.
   Алесандра покачала головой. Ей даже не хотелось смотреть ему в глаза. Вместо этого она принялась изучать его подбородок.
   – Ты не понимаешь, – еле слышно прошептала она. – Кое-что… произошло.
   – Что произошло? – терпеливо начал расспрашивать он.
   – У меня кровотечение. Пятна были на простыне, и я…
   До него наконец-то дошло. Колин обнял юную жену и прижал к своей груди, испытывая смешанные чувства. Ему хотелось держать ее в своих объятиях целую вечность, и в то же время он боялся обидеть Алесандру невольной улыбкой, которую она могла расценить как насмешку.
   Алесандра не была настроена обниматься, но Колин не собирался выпускать ее из своих сильных, решительных рук. Он должен был утешить и успокоить ее. Когда Алесандра наконец сдалась и затихла у него на коленях, Колин вздохнул и потерся подбородком о ее макушку.
   – Ты подумала, что нездорова, правда? Мне следовало объяснить. Прости. Тебе не о чем беспокоиться.
   Нежность в его голосе немного приободрила Алесандру. Однако она все еще сомневалась, верить ему на слово или нет.
   – Ты хочешь сказать, что все так должно и быть?
   В голосе Алесандры помимо ее волк звучала подозрительность, и молодая женщина боялась рассмешить мужа своими нелепыми, как ей казалось, вопросами.
   Колин не рассмеялся.
   – Да, – объявил он. – У тебя должно было быть кровотечение.
   – Но это… ужасно!
   Колин был совсем другого мнения. Ему это показалось весьма приятным и возбуждающим, и Алесандра не замедлила заявить, что ее муж – просто чудовище.
   Алесандра воспитывалась в монастыре, отгородившись от всего мира, словно в коконе. Она приехала туда совсем малышкой и оставалась там, пока не стала взрослой. Ей не позволялось говорить с кем-то об изменениях, происходящих в ее теле, или о новых ощущениях, которые пробуждали эти перемены, и Колин счел фатальным везением, что чувственность Алесандры не была ею утрачена. Возможно, мать-настоятельница и избегала доверительных разговоров об этой стороне жизни, но, надо отдать ей должное, не забила голову Алесандры пугающей чепухой. Монахиня, кроме всего прочего, возвысила брачное ложе, используя такие слова, как «храм», «обожание» и даже «благородный», и из-за такого отношения Алесандра не сочла брачное ложе чем-то постыдным или греховным.
   Его милая женушка была похожа на бабочку, появившуюся из своего уединенного кокона. Ее чувственность и ответная страсть, вероятно, не на шутку ее напугали.
   – Мне повезло, что в монастыре не испортили тебя, забив голову всякими страхами, – заметил Колин.
   – Такую цель никто не преследовал, – задумчиво произнесла Алесандра. – Брачные клятвы, которые мы друг другу дали, священны. Было бы грешно смеяться над торжественным обетом.
   В который раз Колин восхитился чистотой и непорочностью своей юной супруги. Он еще раз извинился за доставленную ей тревогу, а потом подробно объяснил, почему у нее должно было быть кровотечение. Но он на этом не остановился.
   Мать-настоятельница сказала Алесандре, что ребенок венчает своим появлением союз двух рабов Божьих.
   Колин точно объяснил, как происходит зачатие. Он говорил о различиях их тел, успокаивающе поглаживая ее спину. Неожиданная лекция продолжалась почти четверть часа. Алесандра была смущена, когда Колин начал объяснение, но его невозмутимость вскоре помогла ей преодолеть застенчивость.
   Она проявила чрезвычайную любознательность в отношении его тела и засыпала его вопросами. Он рассказал ей все без утайки. У Алесандры словно гора с плеч свалилась, когда Колин закончил объяснение. Она отстранилась от него с намерением поблагодарить за просвещение, но горячий блеск его глаз заставил ее позабыть обо всем, и неожиданно для самой себя Алесандра поцеловала мужа.
   – Ты и правда решила, что мы никогда… Алесандра не дала ему закончить:
   – Я переживала, что мы больше не сможем…
   – Я хочу тебя сейчас!
   – Мне еще больно, – прошептала она. – А ты только что сказал, что потребуется несколько дней, чтобы я почувствовала себя лучше.
   – Есть другие способы найти удовлетворение. Это раздразнило ее любопытство.
   – Неужели? – спросила Алесандра прерывающимся шепотом.
   Колин кивнул:
   – Множество.
   От того, как он на нее смотрел, Алесандра почувствовала волнующее желание. Внизу ее живота возникла теплая волна, и неожиданно ей захотелось ощутить близость с Колином. Она обвила руками его шею, играя волосами на его затылке, и улыбнулась.
   – И сколько же есть таких способов?
   – Сотни, – преувеличил он.
   Его улыбка говорила о том, что он поддразнивает ее. Она ответила тем же:
   – Тогда мне, вероятно, следует записывать все твои объяснения. Я не хочу забыть ни один из этих способов.