Страница:
Правда, выяснилось, что в запале я промчался с полкилометра, а потому возвращался к офису долго и печально.
— Что это было? — поинтересовалась стоящая на крыльце Тамара. — Еще один старый знакомый?
— Как бы не так, — устало выдохнул я. — Это был заказчик.
— Какой заказчик? — не поняла Тамара. Она уже отошла от всех ужасов десятиминутной давности. Напрасно.
— Тот самый, — сказал я. — Который тебя заказал. Урод, с которым ты дуэтом исполняла «Ветер с моря дул», разговаривал с заказчиком по телефону. Заказчик сказал, что сейчас приедет. Наше счастье, что Лимонад со своей подругой вломились чуток пораньше.
— Про Лимонада я все понимаю. А что заказчик?
— А заказчик тоже приехал. На такси. Только что. Увидел, что в офисе горит свет, на крыльце какие-то люди... И уехал, не останавливаясь. Я пытался его догнать, но...
— Твою попытку я видела. Я только не поняла, почему ты бежал. Мог бы воспользоваться «Нивой» Лимонада...
— Знаешь что, — зло сказал я. — Вот если ты такая умная...
— Ну, не такая уж я умная, — скромно сказала Тамара. — Но сообразила, что за машиной тебе не угнаться. Может, ты хотя бы номер машины запомнил?
— Знаешь что?!
— Знаю, — сказала Тамара. — Я все про тебя знаю. Ну что поделаешь, если ты такой бестолковый, а я такая невезучая? А с другой стороны, может, и к лучшему, что ты не догнал заказчика.
— Это еще почему?
— Заказчик — он кто? Бандит. Наверное, у него при себе оружие имеется. Вот догнал бы ты его, Шура, и что дальше?
— Саша, — автоматически поправил я. — Что дальше?
— Пристрелил бы он тебя, Шура, — со вздохом сообщила Тамара. — Так что радуйся, что не догнал.
— Уже радуюсь, — с каменным лицом сказал я. — Ха-ха.
— А вообще, нам тоже нужно уносить отсюда ноги, — сказала Тамара. — В милиции про нас и так невесть что думают, а тут еще этот жмурик...
— Мы же собирались дискету просмотреть! — напомнил я. Тамара поглядела на меня как на идиота.
— У нас в городе что, больше компьютеров нет, кроме тех, что стоят в этом офисе рядом с трупом? Успеешь просмотреть свою дискету!
— Она не моя, — буркнул я. — Она твоего мужа. И вообще, все это — из-за твоего мужа. Это он делов всяких наделал.
— Не будем про покойников, — решительно сказала Тамара. — Все, пошли отсюда. Туши свет, закрывай контору.
Я так и сделал. И уже на улице, когда мы подошли к Тамариному «Ягуару», я спохватился:
— И что, вот так он и будет лежать там?
— А что тебя смущает?
— Меня смущает, что этот труп — ниточка к тем людям, которые гоняются за дискетой. Если бы мы знали все про этого киллера, мы бы вышли на заказчика...
— Расслабься, — цинично посоветовала Тамара, усаживаясь за руль «Ягуара». — Неужели ты еще не заметил, что расследовать преступления у нас с тобой получается очень плохо? У нас хорошо получается находить трупы, только за сегодняшний день мы парочку нарыли, Дима да этот киллер. Пусть лучше расследуют те, кому это положено по штатному расписанию. Лисицын твой пусть роет землю, а когда что-нибудь нароет, тогда уж мы и заявим о своей дискете...
— А если нас до этого времени пристрелят? — мрачно предположил я.
— Не пристрелят. Мы будем сидеть тише воды, ниже травы.
— А как Лисицын узнает, что в офисе «Талер Инкорпорейтед» лежит труп? Как он узнает, что это труп убийцы, нанятого кем-то, имеющим отношение к убийству Джорджика? Как он без всей этой информации сможет что-то тебе нарыть?
— Что ты все усложняешь? — недовольно отозвалась
Тамара. — Мы сделаем анонимный звонок. Из телефона-автомата. Так мол и так, звоню, чтобы сообщить — возле офиса «Талер Инкорпорейтед» крутятся подозрительные люди. Примите меры... Они приедут и все увидят.
— Они пошлют патрульную машину, те приедут, увидят закрытую дверь и уедут обратно.
— Что ж ты все портишь-то?! — устало отозвалась Тамара. — Только я что-то толковое придумаю, как ты все портишь...
— А давай так, — внезапно озарило меня. — Ты пришла в офис за какой-то фигней и нашла труп. И позвонила Лисицыну. Например, забыла там расческу.
— Ты меня за полную дуру держишь, да? И в воскресенье я попрусь за расческой в офис?! Завтра ведь воскресенье.
— Тогда в понедельник, — сказал я, и Тамара неожиданно согласилась.
— Ладно, — устало вздохнула она. — Что угодно, но только в понедельник. Не сегодня и не завтра. Слишком уж много всего...
Я не мог с ней не согласиться. Слишком много всего.
Глава 7
1
2
3
— Что это было? — поинтересовалась стоящая на крыльце Тамара. — Еще один старый знакомый?
— Как бы не так, — устало выдохнул я. — Это был заказчик.
— Какой заказчик? — не поняла Тамара. Она уже отошла от всех ужасов десятиминутной давности. Напрасно.
— Тот самый, — сказал я. — Который тебя заказал. Урод, с которым ты дуэтом исполняла «Ветер с моря дул», разговаривал с заказчиком по телефону. Заказчик сказал, что сейчас приедет. Наше счастье, что Лимонад со своей подругой вломились чуток пораньше.
— Про Лимонада я все понимаю. А что заказчик?
— А заказчик тоже приехал. На такси. Только что. Увидел, что в офисе горит свет, на крыльце какие-то люди... И уехал, не останавливаясь. Я пытался его догнать, но...
— Твою попытку я видела. Я только не поняла, почему ты бежал. Мог бы воспользоваться «Нивой» Лимонада...
— Знаешь что, — зло сказал я. — Вот если ты такая умная...
— Ну, не такая уж я умная, — скромно сказала Тамара. — Но сообразила, что за машиной тебе не угнаться. Может, ты хотя бы номер машины запомнил?
— Знаешь что?!
— Знаю, — сказала Тамара. — Я все про тебя знаю. Ну что поделаешь, если ты такой бестолковый, а я такая невезучая? А с другой стороны, может, и к лучшему, что ты не догнал заказчика.
— Это еще почему?
— Заказчик — он кто? Бандит. Наверное, у него при себе оружие имеется. Вот догнал бы ты его, Шура, и что дальше?
— Саша, — автоматически поправил я. — Что дальше?
— Пристрелил бы он тебя, Шура, — со вздохом сообщила Тамара. — Так что радуйся, что не догнал.
— Уже радуюсь, — с каменным лицом сказал я. — Ха-ха.
— А вообще, нам тоже нужно уносить отсюда ноги, — сказала Тамара. — В милиции про нас и так невесть что думают, а тут еще этот жмурик...
— Мы же собирались дискету просмотреть! — напомнил я. Тамара поглядела на меня как на идиота.
— У нас в городе что, больше компьютеров нет, кроме тех, что стоят в этом офисе рядом с трупом? Успеешь просмотреть свою дискету!
— Она не моя, — буркнул я. — Она твоего мужа. И вообще, все это — из-за твоего мужа. Это он делов всяких наделал.
— Не будем про покойников, — решительно сказала Тамара. — Все, пошли отсюда. Туши свет, закрывай контору.
Я так и сделал. И уже на улице, когда мы подошли к Тамариному «Ягуару», я спохватился:
— И что, вот так он и будет лежать там?
— А что тебя смущает?
— Меня смущает, что этот труп — ниточка к тем людям, которые гоняются за дискетой. Если бы мы знали все про этого киллера, мы бы вышли на заказчика...
— Расслабься, — цинично посоветовала Тамара, усаживаясь за руль «Ягуара». — Неужели ты еще не заметил, что расследовать преступления у нас с тобой получается очень плохо? У нас хорошо получается находить трупы, только за сегодняшний день мы парочку нарыли, Дима да этот киллер. Пусть лучше расследуют те, кому это положено по штатному расписанию. Лисицын твой пусть роет землю, а когда что-нибудь нароет, тогда уж мы и заявим о своей дискете...
— А если нас до этого времени пристрелят? — мрачно предположил я.
— Не пристрелят. Мы будем сидеть тише воды, ниже травы.
— А как Лисицын узнает, что в офисе «Талер Инкорпорейтед» лежит труп? Как он узнает, что это труп убийцы, нанятого кем-то, имеющим отношение к убийству Джорджика? Как он без всей этой информации сможет что-то тебе нарыть?
— Что ты все усложняешь? — недовольно отозвалась
Тамара. — Мы сделаем анонимный звонок. Из телефона-автомата. Так мол и так, звоню, чтобы сообщить — возле офиса «Талер Инкорпорейтед» крутятся подозрительные люди. Примите меры... Они приедут и все увидят.
— Они пошлют патрульную машину, те приедут, увидят закрытую дверь и уедут обратно.
— Что ж ты все портишь-то?! — устало отозвалась Тамара. — Только я что-то толковое придумаю, как ты все портишь...
— А давай так, — внезапно озарило меня. — Ты пришла в офис за какой-то фигней и нашла труп. И позвонила Лисицыну. Например, забыла там расческу.
— Ты меня за полную дуру держишь, да? И в воскресенье я попрусь за расческой в офис?! Завтра ведь воскресенье.
— Тогда в понедельник, — сказал я, и Тамара неожиданно согласилась.
— Ладно, — устало вздохнула она. — Что угодно, но только в понедельник. Не сегодня и не завтра. Слишком уж много всего...
Я не мог с ней не согласиться. Слишком много всего.
Глава 7
Чистосердечное признание
1
Мне снились скачки. Стремительные, дикие, неукротимые гонки лошадей и их всадников. Куда, зачем и почему все они неслись, оставалось загадкой, да и не главное это было. Главным было ощущение скорости, достигшей уже того уровня, когда она почти сливается с другим понятием на букву "С" — смерть.
Я, конечно же, был наездником, а подо мною неслась со скоростью гоночного мотоцикла серая кобыла с глазами, в которых сияли красота и безумие. Одно не мешало другому. Я с трудом удерживался в седле, даже не помышляя о том, чтобы как-то рулить этим животным. При каждом толчке копыт меня подбрасывало вверх и вперед и я торопливо хватался за луку седла.
И когда очередной толчок бросил меня вверх, когда я в очередной раз торопливо бросил руки на луку седла, она вдруг ушла от меня куда-то вниз, хотя вроде бы уходить ей было некуда, разве что внутрь самой лошади. Руки мои так ничего и не нашли, в результате чего я остался без опоры, и вот в эту секунду меня так тряхануло, как будто мы с кобылой подорвались на противотанковой мине.
Я зажмурил глаза, а когда открыл их, то увидел перед собой розовые цветочки на белом фоне. Я понял, что это рай, куда, должно быть, направляют всех жокеев, подорвавшихся на мине. Кобылы моей тут, наверное, не обнаружится, потому как у лошадей, скорее всего, свой особый рай...
Только седло и осталось мне на память. Я покрепче сжал его коленями, и тут меня вдруг спросили:
— Ты это куда ногами лезешь, а?
— Никуда не лезу, — поспешно проговорил я и на всякий случай поджал колени к животу. Кто его знает, какие у них тут в раю порядки! Может, со своим седлом нельзя. Да еще и этот голос — я понятия не имел, откуда он раздался. Я осторожно потянул луку седла к себе, чтобы не задеть прочих обитателей рая. Результат оказался несколько иным, чем я рассчитывал.
— Хватит мою коленку тискать! — сказали мне. Я удивился, приподнял голову и пережил одно из самых больших разочарований в своей жизни. Хотя нет — это не было таким уж разочарованием, это было несовпадением ожидаемого и увиденного.
Это не был рай. Это была большая комната, оклеенная белыми обоями в розовый цветочек. Центральное место в этой комнате занимала шикарная двуспальная кровать, а центральное место в этой кровати занимал я. Но я был тут не один. В руках у меня и вправду была не лука седла, а женская коленка. Коленка принадлежала Тамаре, и сама Тамара находилась где-то неподалеку от своей коленки. Я покрутил головой и обнаружил в конце концов госпожу Джорджадзе-Локтеву. Она ютилась на дальнем конце кровати и явно была чем-то или кем-то недовольна. Возможно, мной.
— И вообще, — сказала Тамара, решительно дернула ногой, и седло, то есть коленка, вырвалось из моих рук. — Что все это значит? Что ты делаешь в моей постели?
Я задумался. Вопрос был задан по существу. Правда, я и сам хотел спросить Тамару о том же самом, но она — хозяйка дома, а стало быть, ей и право первого вопроса.
Но переход от конных скачек к таким вот острым вопросам оказался для меня чересчур крутым, вот я и ляпнул в ответ:
— А это твоя постель?
— А то чья же?! — оскорбилась Тамара. — Я лично выбирала эту кровать в мебельном салоне на Московском шоссе! Я покупала это постельное белье! И вообще — это моя квартира! А теперь скажи, будь добр, что ты тут делаешь?
— Ну-у... А ты разве сама не помнишь?
Этим вопросом я слегка озадачил Тамару. Она, видимо, сообразила, что приличная женщина должна помнить, как к ней в постель попал тот или иной мужчина, а не допытываться у самого бедняги.
Судя по выражению ее лица, Тамара не помнила. Но признаваться в этом она не хотела и перевела стрелки на другое:
— По крайней мере у нас ничего не было, — холодно заявила она, соскочив с постели и поправив длинный черный халат. Усевшись на антикварного вида табурет, Тамара посмотрела в зеркало на туалетном столике и скептически произнесла: — Н-да, женщина трудной судьбы...
— Погоди, — подал я голос. — Я лежу в твоей постели и у нас ничего не было?
— Совершенно ничего.
— Точно?
— Точнее не бывает. Посмотри на себя.
Хороший совет, но осуществить его было трудновато. Я снова поднапряг шею и посмотрел на свое вытянувшееся поверх одеяла тело. Одетое тело. Застегнутое на все пуговицы. И даже в носках. Оставалось лишь признать, что Тамара была права: если бы у нас что-то было, я бы ни в жизнь потом не стал бы одеваться до такой степени.
— Но вопрос остается открытым, — сказала Тамара, причесываясь перед зеркалом. — Как тебя занесло в мою постель? Ты что, взломал дверь и ночью пробрался сюда как вор?
Я задумался. Я помнил, как бежал за такси, и помнил про скачки на серой кобыле. Все, что происходило в промежутке между двумя этими забегами, было покрыто густым туманом. К тому же я стал понемногу понимать, что конный заезд существовал лишь в моих тревожных снах. Стало быть, от реальных событий в моей памяти сохранилось совсем немного.
Я снова вспомнил, как бежал за такси. Я его не догнал, вернулся к Тамаре, а она... Она обозвала меня идиотом. Или еще как-то, но в этом духе. Это уже несущественные детали. Главное — другое. Потом мы сели в «Ягуар» и поехали. Куда? Наверное, к Тамаре домой. Особенно если учесть, что в данный миг мы оба здесь и находились.
— Ты же сама меня сюда привезла, — сказал я, улыбаясь розовым цветочкам. — Жаль, конечно, что у нас ничего не получилось...
— Ты в своем уме? — Тамара возмущенно уставилась на меня, вскочив с табурета и оставив расческу во всклокоченных волосах. Эта деталь в комплекте с длинным шелковым халатом, чьи полы разлетались при каждом шаге, придавала Тамаре черты какой-нибудь средневековой колдуньи. Или королевы. Ну, такой сердитой королевы, королевы не в настроении. Тамара сошла бы и за ту, и за другую. Но в данный момент в ее облике преобладали демонически-ведьминские черты.
— Я? Тебя? Привезла в свой дом? И оставила на ночь?
— Я не настаиваю... — поспешно заявил я, потому что разбушевавшаяся Тамара уже легким прыжком пантеры заскочила на кровать, и ее не лишенная очарования пятка грозила опуститься мне на грудь. Убегать мне почему-то не хотелось. Я лежал и по-дурацки хихикал:
— Я не настаиваю... Но так уж само собой получилось... Я же ведь у тебя дома, а как бы я мог сюда попасть, если бы ты сама меня сюда не привела... Ты просто подзабыла...
— Что ты ржешь? — Она все еще выбирала, куда же поставить ногу, и балансировать ей было все сложней. Я медленно поднял руку и пощекотал Тамарину пятку, после чего произошло нечто вроде падения тунгусского метеорита, только этот метеорит истерически визжал и махал руками.
— Дурак! — сказала Тамара, отодвинувшись на дальний конец кровати и прикрыв колени полами халата. — Я же боюсь щекотки.
— Запомню, — пригрозил я, но и пальцем больше не пошевелил. Двигаться было в лом. Вставать было в лом. Я повернул голову и увидел, что настенные часы показывают половину третьего. Все равно в лом.
— Ты, может, думаешь, что я всех своих знакомых мужиков к себе таскаю, — вещала из своего далека Тамара. — Ты жестоко ошибаешься...
— Верю, верю, — сказал я. — Особенно после того, как ты пыталась соблазнить вчерашнего киллера...
— Вчера это была вынужденная мера, — сказала Тамара, обиженно поджав губы, явно недовольная напоминанием о единственном темном пятне в ее безупречной биографии. — Нас же могли убить, вот я и пыталась...
— Пыталась — что? — ехидно осведомился я.
— Завязать контакт, отвлечь внимание, чтобы потом уже...
— Обезоружить и сдать в милицию? Ха-ха. Не ври. У тебя в глазах все было написано...
— Что написано?!
— Что ты его хотела.
— Я? — Тамара запустила в меня подушкой. — Врешь!
— Вру, — согласился я из-под подушки, такой мягкой и уютной. Вообще повеяло чем-то далеким и детским, когда я получил подушкой по морде. Да еще и цветочки на обоях. Все-таки это место немного похоже на рай. — Вру, вру... Там было слишком темно, чтобы я мог разглядеть...
— Там нечего было разглядывать. Я, знаешь ли, не такая, чтобы загораться желанием от одного вида мордоворота с пистолетом!
— Если ты такая морально непоколебимая, то что я здесь делаю? — я поставил Тамару в тупик, но ненадолго.
— Тебе негде было ночевать, — предположила Тамара, наморщив лоб. — Ты ж спал в офисе, а там теперь труп. Я по доброте душевной предложила тебе коврик у двери, а ты по наглости природной улегся на моей постели. Вот так.
— Я бы не согласился на коврик, — гордо сказал я.
— А я другого не могла предложить. И раз ты здесь, это значит, что ты согласился на коврик. Чтобы потом коварно просочиться в спальню.
— Пусть так, — махнул я рукой. — Мне, честно говоря, все равно. Главное, что я выспался. Хотя мне всю ночь снились скачки... — Я вспомнил про Тамарину коленку и улыбнулся. — А тебе что снилось?
— Мне? — Тамара хмыкнула. — Одни кошмары. Во сне одни кошмары, наяву другие...
Заковыристая и долгая мелодия дверного звонка заставила Тамару схватиться за уши.
— Опять кошмары... — пробормотала она и, взмахнув полой халата как вороньим крылом, унеслась в коридор.
Пять секунд спустя Тамара влетела в спальню с вытаращенными глазами, решительно схватила меня за ноги и отчаянным рывком сдернула с постели.
— Под кровать! — прошипела она.
— За что? — растерянно спросил я, неуклюже сгибаясь пополам.
— Я же говорила... — загадочно бросила Тамара, заталкивая мои ноги под кровать. — Любовник из тебя никакой. Вот и мучаешься.
Я, конечно же, был наездником, а подо мною неслась со скоростью гоночного мотоцикла серая кобыла с глазами, в которых сияли красота и безумие. Одно не мешало другому. Я с трудом удерживался в седле, даже не помышляя о том, чтобы как-то рулить этим животным. При каждом толчке копыт меня подбрасывало вверх и вперед и я торопливо хватался за луку седла.
И когда очередной толчок бросил меня вверх, когда я в очередной раз торопливо бросил руки на луку седла, она вдруг ушла от меня куда-то вниз, хотя вроде бы уходить ей было некуда, разве что внутрь самой лошади. Руки мои так ничего и не нашли, в результате чего я остался без опоры, и вот в эту секунду меня так тряхануло, как будто мы с кобылой подорвались на противотанковой мине.
Я зажмурил глаза, а когда открыл их, то увидел перед собой розовые цветочки на белом фоне. Я понял, что это рай, куда, должно быть, направляют всех жокеев, подорвавшихся на мине. Кобылы моей тут, наверное, не обнаружится, потому как у лошадей, скорее всего, свой особый рай...
Только седло и осталось мне на память. Я покрепче сжал его коленями, и тут меня вдруг спросили:
— Ты это куда ногами лезешь, а?
— Никуда не лезу, — поспешно проговорил я и на всякий случай поджал колени к животу. Кто его знает, какие у них тут в раю порядки! Может, со своим седлом нельзя. Да еще и этот голос — я понятия не имел, откуда он раздался. Я осторожно потянул луку седла к себе, чтобы не задеть прочих обитателей рая. Результат оказался несколько иным, чем я рассчитывал.
— Хватит мою коленку тискать! — сказали мне. Я удивился, приподнял голову и пережил одно из самых больших разочарований в своей жизни. Хотя нет — это не было таким уж разочарованием, это было несовпадением ожидаемого и увиденного.
Это не был рай. Это была большая комната, оклеенная белыми обоями в розовый цветочек. Центральное место в этой комнате занимала шикарная двуспальная кровать, а центральное место в этой кровати занимал я. Но я был тут не один. В руках у меня и вправду была не лука седла, а женская коленка. Коленка принадлежала Тамаре, и сама Тамара находилась где-то неподалеку от своей коленки. Я покрутил головой и обнаружил в конце концов госпожу Джорджадзе-Локтеву. Она ютилась на дальнем конце кровати и явно была чем-то или кем-то недовольна. Возможно, мной.
— И вообще, — сказала Тамара, решительно дернула ногой, и седло, то есть коленка, вырвалось из моих рук. — Что все это значит? Что ты делаешь в моей постели?
Я задумался. Вопрос был задан по существу. Правда, я и сам хотел спросить Тамару о том же самом, но она — хозяйка дома, а стало быть, ей и право первого вопроса.
Но переход от конных скачек к таким вот острым вопросам оказался для меня чересчур крутым, вот я и ляпнул в ответ:
— А это твоя постель?
— А то чья же?! — оскорбилась Тамара. — Я лично выбирала эту кровать в мебельном салоне на Московском шоссе! Я покупала это постельное белье! И вообще — это моя квартира! А теперь скажи, будь добр, что ты тут делаешь?
— Ну-у... А ты разве сама не помнишь?
Этим вопросом я слегка озадачил Тамару. Она, видимо, сообразила, что приличная женщина должна помнить, как к ней в постель попал тот или иной мужчина, а не допытываться у самого бедняги.
Судя по выражению ее лица, Тамара не помнила. Но признаваться в этом она не хотела и перевела стрелки на другое:
— По крайней мере у нас ничего не было, — холодно заявила она, соскочив с постели и поправив длинный черный халат. Усевшись на антикварного вида табурет, Тамара посмотрела в зеркало на туалетном столике и скептически произнесла: — Н-да, женщина трудной судьбы...
— Погоди, — подал я голос. — Я лежу в твоей постели и у нас ничего не было?
— Совершенно ничего.
— Точно?
— Точнее не бывает. Посмотри на себя.
Хороший совет, но осуществить его было трудновато. Я снова поднапряг шею и посмотрел на свое вытянувшееся поверх одеяла тело. Одетое тело. Застегнутое на все пуговицы. И даже в носках. Оставалось лишь признать, что Тамара была права: если бы у нас что-то было, я бы ни в жизнь потом не стал бы одеваться до такой степени.
— Но вопрос остается открытым, — сказала Тамара, причесываясь перед зеркалом. — Как тебя занесло в мою постель? Ты что, взломал дверь и ночью пробрался сюда как вор?
Я задумался. Я помнил, как бежал за такси, и помнил про скачки на серой кобыле. Все, что происходило в промежутке между двумя этими забегами, было покрыто густым туманом. К тому же я стал понемногу понимать, что конный заезд существовал лишь в моих тревожных снах. Стало быть, от реальных событий в моей памяти сохранилось совсем немного.
Я снова вспомнил, как бежал за такси. Я его не догнал, вернулся к Тамаре, а она... Она обозвала меня идиотом. Или еще как-то, но в этом духе. Это уже несущественные детали. Главное — другое. Потом мы сели в «Ягуар» и поехали. Куда? Наверное, к Тамаре домой. Особенно если учесть, что в данный миг мы оба здесь и находились.
— Ты же сама меня сюда привезла, — сказал я, улыбаясь розовым цветочкам. — Жаль, конечно, что у нас ничего не получилось...
— Ты в своем уме? — Тамара возмущенно уставилась на меня, вскочив с табурета и оставив расческу во всклокоченных волосах. Эта деталь в комплекте с длинным шелковым халатом, чьи полы разлетались при каждом шаге, придавала Тамаре черты какой-нибудь средневековой колдуньи. Или королевы. Ну, такой сердитой королевы, королевы не в настроении. Тамара сошла бы и за ту, и за другую. Но в данный момент в ее облике преобладали демонически-ведьминские черты.
— Я? Тебя? Привезла в свой дом? И оставила на ночь?
— Я не настаиваю... — поспешно заявил я, потому что разбушевавшаяся Тамара уже легким прыжком пантеры заскочила на кровать, и ее не лишенная очарования пятка грозила опуститься мне на грудь. Убегать мне почему-то не хотелось. Я лежал и по-дурацки хихикал:
— Я не настаиваю... Но так уж само собой получилось... Я же ведь у тебя дома, а как бы я мог сюда попасть, если бы ты сама меня сюда не привела... Ты просто подзабыла...
— Что ты ржешь? — Она все еще выбирала, куда же поставить ногу, и балансировать ей было все сложней. Я медленно поднял руку и пощекотал Тамарину пятку, после чего произошло нечто вроде падения тунгусского метеорита, только этот метеорит истерически визжал и махал руками.
— Дурак! — сказала Тамара, отодвинувшись на дальний конец кровати и прикрыв колени полами халата. — Я же боюсь щекотки.
— Запомню, — пригрозил я, но и пальцем больше не пошевелил. Двигаться было в лом. Вставать было в лом. Я повернул голову и увидел, что настенные часы показывают половину третьего. Все равно в лом.
— Ты, может, думаешь, что я всех своих знакомых мужиков к себе таскаю, — вещала из своего далека Тамара. — Ты жестоко ошибаешься...
— Верю, верю, — сказал я. — Особенно после того, как ты пыталась соблазнить вчерашнего киллера...
— Вчера это была вынужденная мера, — сказала Тамара, обиженно поджав губы, явно недовольная напоминанием о единственном темном пятне в ее безупречной биографии. — Нас же могли убить, вот я и пыталась...
— Пыталась — что? — ехидно осведомился я.
— Завязать контакт, отвлечь внимание, чтобы потом уже...
— Обезоружить и сдать в милицию? Ха-ха. Не ври. У тебя в глазах все было написано...
— Что написано?!
— Что ты его хотела.
— Я? — Тамара запустила в меня подушкой. — Врешь!
— Вру, — согласился я из-под подушки, такой мягкой и уютной. Вообще повеяло чем-то далеким и детским, когда я получил подушкой по морде. Да еще и цветочки на обоях. Все-таки это место немного похоже на рай. — Вру, вру... Там было слишком темно, чтобы я мог разглядеть...
— Там нечего было разглядывать. Я, знаешь ли, не такая, чтобы загораться желанием от одного вида мордоворота с пистолетом!
— Если ты такая морально непоколебимая, то что я здесь делаю? — я поставил Тамару в тупик, но ненадолго.
— Тебе негде было ночевать, — предположила Тамара, наморщив лоб. — Ты ж спал в офисе, а там теперь труп. Я по доброте душевной предложила тебе коврик у двери, а ты по наглости природной улегся на моей постели. Вот так.
— Я бы не согласился на коврик, — гордо сказал я.
— А я другого не могла предложить. И раз ты здесь, это значит, что ты согласился на коврик. Чтобы потом коварно просочиться в спальню.
— Пусть так, — махнул я рукой. — Мне, честно говоря, все равно. Главное, что я выспался. Хотя мне всю ночь снились скачки... — Я вспомнил про Тамарину коленку и улыбнулся. — А тебе что снилось?
— Мне? — Тамара хмыкнула. — Одни кошмары. Во сне одни кошмары, наяву другие...
Заковыристая и долгая мелодия дверного звонка заставила Тамару схватиться за уши.
— Опять кошмары... — пробормотала она и, взмахнув полой халата как вороньим крылом, унеслась в коридор.
Пять секунд спустя Тамара влетела в спальню с вытаращенными глазами, решительно схватила меня за ноги и отчаянным рывком сдернула с постели.
— Под кровать! — прошипела она.
— За что? — растерянно спросил я, неуклюже сгибаясь пополам.
— Я же говорила... — загадочно бросила Тамара, заталкивая мои ноги под кровать. — Любовник из тебя никакой. Вот и мучаешься.
2
Я немного не понял ее последнего замечания: кто это, интересно знать, мучается? Она про себя, что ли, сказала? А я что, не мучаюсь? Очень даже мучаюсь. Кровать была низкая, и я еле затиснул туда свое могучее тело. А когда затиснул, то выяснил, что там очень пыльно. Но было уже поздно, Тамара побежала открывать дверь. А я лежал и ждал, думая о том, в какую неприятность я сейчас вляпался. Кто мог заглянуть к Тамаре в воскресенье после обеда и не одобрить пребывания здесь же моей персоны? Да кто угодно. Тот же Гиви, тот же Макс, тот же Лисицын...
— ...неубрано, — раздался голос Тамары из коридора, — проснулась только что...
— Понимаю, — сказал голос с кавказским акцентом. — Смерть мужа — это большая потеря, нужно ее пережить. Разные люди переживают это по-разному. Кто-то много спит, кто-то много пьет... Твой способ не самый худший, Тома.
— Я устала, Шотик, — сказала Тамара. — Вся неделя ведь такая безумная была... Как в понедельник началось...
— Да, да, — согласился Шота. — Трудная была неделя. А я ведь проведать тебя зашел. Ну, помнишь, ты позвонила мне, я приехал, а здесь у тебя свалка...
— Помню, — нервно засмеялась Тамара. — Сцепились они тут... Но все кончилось, миром они разошлись, никто никого не убил. Только обои попортили.
— Раз никого не убили, то все в порядке, — согласился Шота. — А то, может быть, еще какие проблемы возникли, так ты скажи...
Я слушал слова Шоты и замечал, что голос становился то тише, то громче. Шота не стоял на месте, а передвигался по квартире.
— Я же говорю, неубрано, — запоздалым извинением прозвучали слова Тамары, и голос Шоты стал совсем близким. Из своего убежища я даже увидел кремовые туфли и белые носки.
— Менты тебя не очень достали? — спросил Шота, а я не мог избавиться от ощущения, что все эти вопросы — ерунда, ничего не значащий треп. Шота появился здесь с какой-то иной целью.
— Да нет, все нормально, — ответила Тамара, и я увидел ее ступни. Она вошла в спальню, но проходить дальше не стала. А Шота прохаживался взад-вперед по комнате, неторопливо, размеренно. А Тамарины пятки нетерпеливо били одна о другую. Много интересного можно увидеть из-под кровати. Последний раз со мной такое случилось в армии, когда двухметровый дембель-сержант крепко выпил и носился по казарме как бешеный трактор, сметая все на своем пути. Я тогда залег под кровать и выжидал, пока у трактора кончится бензин...
Но под той армейской кроватью было гораздо чище.
— Пчхи! — коротко выпалил я. Наверху воцарилась тишина. Потом Тамара испуганно вскрикнула:
— Ой!
Кремовые туфли отошли от кровати, а спокойный голос Шоты сказал:
— Вот какой-нибудь нервный придурок на моем месте изрешетил бы немедленно всю кровать. Но я так делать не буду. Наученный горьким опытом. У меня был один знакомый, он как-то пришел домой и тоже вот так слышит — «Апчхи!». Только не под кроватью, а в шкафу.
Большой такой шкаф, в мебельном салоне на Московском шоссе брал. У того парня ствол при себе был, он психанул и из ствола в этот шкаф — всю обойму. Попал, разумеется. А в шкафу сидел его лучший друг с большим тортом. День рождения был у того пацана. Представляешь, Тома?
— Ага, — сказала Тамара.
— Так что я стрелять не буду. Зачем мебель портить? Пусть товарищ сам вылезет, — предложил Шота.
— Выхожу, — сказал я и стал протискиваться наружу. Это заняло некоторое время, но в конце концов я все же выбрался из-под кровати.
— О, знакомое лицо, — обрадовался Шота, все еще вертя в руках пистолет. — Ты что же, так и живешь тут под кроватью после того, как тебе Макс морду разбил?
Я ничего не ответил, стряхивая пыль, приобретенную под кроватью. Тамара тоже молчала, поэтому говорил один Шота:
— Понятно, понятно, — он оглядел смятое одеяло на постели. — Я вас, ребята, понимаю. Правда, из уважения к Георгию можно было и подождать с месяц-другой. Но уж если невтерпеж...
— У нас ничего не было, — сказал я.
— Конечно, — иронически кивнул Шота, — совсем ничего.
— И ты не думай, я Джорджика не убивал, чтобы с Тамарой...
— Конечно, — улыбался Шота.
— И Гиви передай, что я про десять дней помню и что я постараюсь найти убийцу...
Тут выражение лица Шоты слегка изменилось. Если до этого его улыбка была притворной и насмешливой, то теперь растянутые почти до ушей губы Шоты выглядели чуть более натурально. Кажется, он и вправду хотел меня успокоить.
— А я-то думаю: что за десять дней? А ты про ЭТИ десять дней! Забудь, забудь, парень! — посоветовал Шота,
улыбаясь, словно на рекламном плакате зубной пасты. Только вот пистолет в его руках был лишним.
— Как это «забудь»? — недоумевал я. — Мне же Гиви Иванович дал тогда десять дней, чтобы найти убийцу Джорд... Георгия Эдуардовича. Это было в среду, сегодня воскресенье, так что время у меня еще есть, я стараюсь...
— Стараешься? — хохотнул Шота и наконец убрал пистолет. — Это ты молодец... Я видел, как ты в последний раз тут расстарался. Макс тут еще был, какой-то ментовский подполковник, другие ребята. И ты тогда хорошо расстарался. Томе, наверное, тоже понравился весь этот мордобой у нее в квартире.
— Это мелочи, — сказал я. — Это несчастный случай на производстве. Я ищу убийцу, и я его найду, мне только время нужно...
— Расслабься, — Шота похлопал меня по плечу. — Ты этого убийцу нашел? Нет? Ну и ладно, забудь и про него, и про десять дней.
— Это как?
— А так. Все уже нашлось.
Я растерянно присел на край постели. Тамара, подпиравшая до того стену, метнулась вперед, взволнованно заглядывая в радостное лицо Шоты:
— Погоди, Шотик, ты хочешь сказать, что нашли убийцу Джорджика?
— Ну-у... — лучился довольный Шота. — Можно сказать, что и так.
— Кто его нашел? И кто этот...
Мы с Тамарой смотрели Шоте в рот, ожидая ответа, за который нас уже несколько раз едва не отправили на тот свет. Шота мило улыбнулся и сказал совсем не то, что мы ждали:
— Вам сообщат, — сказал он. — Попозже.
— Ты не можешь нормально сказать? — Тамара от волнения даже схватила Шоту за рукав пиджака, но тот элегантным движением высвободился.
— Не могу. Что мог сказать, то сказал. Вот и все. Если я вам сейчас все расскажу, то у вас не будет в нужный момент удивления на лицах.
— В какой момент?
— В нужный. В тот самый момент, когда вам все скажут.
— Ты перестань загадками разговаривать! — не унималась Тамара. — Ты же все-таки с женой убитого разговариваешь! Я-то должна знать...
— А я помню, — Шота на миг перестал улыбаться, и мне вдруг стало жутковато от столь резкой смены масок. — Я помню, что у нас тут проживает вдова, — он кивнул на постель и попутно одарил меня не слишком любезным взглядом, от которого мне захотелось вновь забраться под кровать. Все это становилось слишком напряженным, и тогда я с идиотским энтузиазмом выкрикнул:
— Ну и слава богу! Слава богу, что все уже закончилось. А то заколебали всякие киллеры...
— Какие еще киллеры? — Темные зрачки Шоты буравили меня, и никаких улыбок тут уже не было.
— Да тут на днях возле подъезда перестрелка была, — вмешалась Тамара. — Какие-то ребята на джипе проезжали и двоих мужиков уложили. Мужики оказались из того охранного агентства, в котором Макс заправляет. А мы с Шурой оказались просто случайными свидетелями.
— Так вот чего тут Макс вокруг вас крутится, — кивнул Шота. — Все понятно.
— А Шура, — Тамара посмотрела на меня и вдруг истерически захохотала. — Шура думает, что это на нас с ним было покушение!
— Ха-ха, — сказал я. Эту женщину опять куда-то несло, а я не мог понять, куда. Оставалось только глупо хихикать. Это у меня хорошо получалось.
— И то верно, — медленно проговорил Шота. — Кому вы сдались, чтобы за вами на джипе приезжать? Нужно быть большим человеком, чтобы тебя приехали мочить на джипе. Джорджика, например, просто пехотинец завалил, без колес обошлось. Потому что не заслужил. Меня вот могут и с джипа завалить, потому что я человек известный. А тебе... — Шота снисходительно махнул рукой. — Тебе только мечтать можно о киллерах на джипе. Не собрали еще для тебя тот джип. Так что еще раз говорю — расслабься, забудь про десять дней, про киллеров...
— Интересно, — сказал я, внутренне подозревая, что мне не нужно это говорить, но все же произнося эти слова и трепеща от нехороших предчувствий, — если для тебя, Шота, положены киллеры на джипе, то Гиви Ивановича, если, не дай бог, конечно, кто-то покусится...
— Гиви Ивановичу положена эскадрилья «Б-52», — без тени улыбки сказал Шота. — И то это еще большой вопрос, сработает ли.
— Ага, — сказал я, — понятно. Спасибо, что объяснил... А это точно? Что убийцу Джорджика нашли?
— Сто процентов, — с прежним хмурым выражением лица ответил Шота. — Гарантийный талон могу выписать. Можешь не беспокоиться.
— Спасибо, — вежливо сказал я и вышел проводить Шоту в коридор. Тут я увидел на обоях давешнее пятно в том месте, куда приложил меня лицом Макс. Это зрелище усугубило мое и без того не слишком радостное после диалога с Шотой настроение.
Хотя странно — должен был радоваться после услышанного. Но нерадостно мне было, нерадостно.
Кстати, Тамара тоже выглядела не слишком счастливой. У нас появлялось все больше и больше общего.
— ...неубрано, — раздался голос Тамары из коридора, — проснулась только что...
— Понимаю, — сказал голос с кавказским акцентом. — Смерть мужа — это большая потеря, нужно ее пережить. Разные люди переживают это по-разному. Кто-то много спит, кто-то много пьет... Твой способ не самый худший, Тома.
— Я устала, Шотик, — сказала Тамара. — Вся неделя ведь такая безумная была... Как в понедельник началось...
— Да, да, — согласился Шота. — Трудная была неделя. А я ведь проведать тебя зашел. Ну, помнишь, ты позвонила мне, я приехал, а здесь у тебя свалка...
— Помню, — нервно засмеялась Тамара. — Сцепились они тут... Но все кончилось, миром они разошлись, никто никого не убил. Только обои попортили.
— Раз никого не убили, то все в порядке, — согласился Шота. — А то, может быть, еще какие проблемы возникли, так ты скажи...
Я слушал слова Шоты и замечал, что голос становился то тише, то громче. Шота не стоял на месте, а передвигался по квартире.
— Я же говорю, неубрано, — запоздалым извинением прозвучали слова Тамары, и голос Шоты стал совсем близким. Из своего убежища я даже увидел кремовые туфли и белые носки.
— Менты тебя не очень достали? — спросил Шота, а я не мог избавиться от ощущения, что все эти вопросы — ерунда, ничего не значащий треп. Шота появился здесь с какой-то иной целью.
— Да нет, все нормально, — ответила Тамара, и я увидел ее ступни. Она вошла в спальню, но проходить дальше не стала. А Шота прохаживался взад-вперед по комнате, неторопливо, размеренно. А Тамарины пятки нетерпеливо били одна о другую. Много интересного можно увидеть из-под кровати. Последний раз со мной такое случилось в армии, когда двухметровый дембель-сержант крепко выпил и носился по казарме как бешеный трактор, сметая все на своем пути. Я тогда залег под кровать и выжидал, пока у трактора кончится бензин...
Но под той армейской кроватью было гораздо чище.
— Пчхи! — коротко выпалил я. Наверху воцарилась тишина. Потом Тамара испуганно вскрикнула:
— Ой!
Кремовые туфли отошли от кровати, а спокойный голос Шоты сказал:
— Вот какой-нибудь нервный придурок на моем месте изрешетил бы немедленно всю кровать. Но я так делать не буду. Наученный горьким опытом. У меня был один знакомый, он как-то пришел домой и тоже вот так слышит — «Апчхи!». Только не под кроватью, а в шкафу.
Большой такой шкаф, в мебельном салоне на Московском шоссе брал. У того парня ствол при себе был, он психанул и из ствола в этот шкаф — всю обойму. Попал, разумеется. А в шкафу сидел его лучший друг с большим тортом. День рождения был у того пацана. Представляешь, Тома?
— Ага, — сказала Тамара.
— Так что я стрелять не буду. Зачем мебель портить? Пусть товарищ сам вылезет, — предложил Шота.
— Выхожу, — сказал я и стал протискиваться наружу. Это заняло некоторое время, но в конце концов я все же выбрался из-под кровати.
— О, знакомое лицо, — обрадовался Шота, все еще вертя в руках пистолет. — Ты что же, так и живешь тут под кроватью после того, как тебе Макс морду разбил?
Я ничего не ответил, стряхивая пыль, приобретенную под кроватью. Тамара тоже молчала, поэтому говорил один Шота:
— Понятно, понятно, — он оглядел смятое одеяло на постели. — Я вас, ребята, понимаю. Правда, из уважения к Георгию можно было и подождать с месяц-другой. Но уж если невтерпеж...
— У нас ничего не было, — сказал я.
— Конечно, — иронически кивнул Шота, — совсем ничего.
— И ты не думай, я Джорджика не убивал, чтобы с Тамарой...
— Конечно, — улыбался Шота.
— И Гиви передай, что я про десять дней помню и что я постараюсь найти убийцу...
Тут выражение лица Шоты слегка изменилось. Если до этого его улыбка была притворной и насмешливой, то теперь растянутые почти до ушей губы Шоты выглядели чуть более натурально. Кажется, он и вправду хотел меня успокоить.
— А я-то думаю: что за десять дней? А ты про ЭТИ десять дней! Забудь, забудь, парень! — посоветовал Шота,
улыбаясь, словно на рекламном плакате зубной пасты. Только вот пистолет в его руках был лишним.
— Как это «забудь»? — недоумевал я. — Мне же Гиви Иванович дал тогда десять дней, чтобы найти убийцу Джорд... Георгия Эдуардовича. Это было в среду, сегодня воскресенье, так что время у меня еще есть, я стараюсь...
— Стараешься? — хохотнул Шота и наконец убрал пистолет. — Это ты молодец... Я видел, как ты в последний раз тут расстарался. Макс тут еще был, какой-то ментовский подполковник, другие ребята. И ты тогда хорошо расстарался. Томе, наверное, тоже понравился весь этот мордобой у нее в квартире.
— Это мелочи, — сказал я. — Это несчастный случай на производстве. Я ищу убийцу, и я его найду, мне только время нужно...
— Расслабься, — Шота похлопал меня по плечу. — Ты этого убийцу нашел? Нет? Ну и ладно, забудь и про него, и про десять дней.
— Это как?
— А так. Все уже нашлось.
Я растерянно присел на край постели. Тамара, подпиравшая до того стену, метнулась вперед, взволнованно заглядывая в радостное лицо Шоты:
— Погоди, Шотик, ты хочешь сказать, что нашли убийцу Джорджика?
— Ну-у... — лучился довольный Шота. — Можно сказать, что и так.
— Кто его нашел? И кто этот...
Мы с Тамарой смотрели Шоте в рот, ожидая ответа, за который нас уже несколько раз едва не отправили на тот свет. Шота мило улыбнулся и сказал совсем не то, что мы ждали:
— Вам сообщат, — сказал он. — Попозже.
— Ты не можешь нормально сказать? — Тамара от волнения даже схватила Шоту за рукав пиджака, но тот элегантным движением высвободился.
— Не могу. Что мог сказать, то сказал. Вот и все. Если я вам сейчас все расскажу, то у вас не будет в нужный момент удивления на лицах.
— В какой момент?
— В нужный. В тот самый момент, когда вам все скажут.
— Ты перестань загадками разговаривать! — не унималась Тамара. — Ты же все-таки с женой убитого разговариваешь! Я-то должна знать...
— А я помню, — Шота на миг перестал улыбаться, и мне вдруг стало жутковато от столь резкой смены масок. — Я помню, что у нас тут проживает вдова, — он кивнул на постель и попутно одарил меня не слишком любезным взглядом, от которого мне захотелось вновь забраться под кровать. Все это становилось слишком напряженным, и тогда я с идиотским энтузиазмом выкрикнул:
— Ну и слава богу! Слава богу, что все уже закончилось. А то заколебали всякие киллеры...
— Какие еще киллеры? — Темные зрачки Шоты буравили меня, и никаких улыбок тут уже не было.
— Да тут на днях возле подъезда перестрелка была, — вмешалась Тамара. — Какие-то ребята на джипе проезжали и двоих мужиков уложили. Мужики оказались из того охранного агентства, в котором Макс заправляет. А мы с Шурой оказались просто случайными свидетелями.
— Так вот чего тут Макс вокруг вас крутится, — кивнул Шота. — Все понятно.
— А Шура, — Тамара посмотрела на меня и вдруг истерически захохотала. — Шура думает, что это на нас с ним было покушение!
— Ха-ха, — сказал я. Эту женщину опять куда-то несло, а я не мог понять, куда. Оставалось только глупо хихикать. Это у меня хорошо получалось.
— И то верно, — медленно проговорил Шота. — Кому вы сдались, чтобы за вами на джипе приезжать? Нужно быть большим человеком, чтобы тебя приехали мочить на джипе. Джорджика, например, просто пехотинец завалил, без колес обошлось. Потому что не заслужил. Меня вот могут и с джипа завалить, потому что я человек известный. А тебе... — Шота снисходительно махнул рукой. — Тебе только мечтать можно о киллерах на джипе. Не собрали еще для тебя тот джип. Так что еще раз говорю — расслабься, забудь про десять дней, про киллеров...
— Интересно, — сказал я, внутренне подозревая, что мне не нужно это говорить, но все же произнося эти слова и трепеща от нехороших предчувствий, — если для тебя, Шота, положены киллеры на джипе, то Гиви Ивановича, если, не дай бог, конечно, кто-то покусится...
— Гиви Ивановичу положена эскадрилья «Б-52», — без тени улыбки сказал Шота. — И то это еще большой вопрос, сработает ли.
— Ага, — сказал я, — понятно. Спасибо, что объяснил... А это точно? Что убийцу Джорджика нашли?
— Сто процентов, — с прежним хмурым выражением лица ответил Шота. — Гарантийный талон могу выписать. Можешь не беспокоиться.
— Спасибо, — вежливо сказал я и вышел проводить Шоту в коридор. Тут я увидел на обоях давешнее пятно в том месте, куда приложил меня лицом Макс. Это зрелище усугубило мое и без того не слишком радостное после диалога с Шотой настроение.
Хотя странно — должен был радоваться после услышанного. Но нерадостно мне было, нерадостно.
Кстати, Тамара тоже выглядела не слишком счастливой. У нас появлялось все больше и больше общего.
3
— К черту, к черту, к черту! — торопливо бормотала сквозь зубы Тамара, запирая все замки сначала на одной, а потом на другой двери. — Больше я ни на какие звонки не реагирую, сижу тихо как мышка до понедельника...
— Может, выпустишь меня, прежде чем станешь мышкой? — предложил я, вспомнив про летающие подушки и прочие любезности, имевшие место до прихода Шоты.
— Ты будешь сидеть вместе со мной, — решительно заявила Тамара. — Раз уж вляпался...
— Я еще в прошлый понедельник вляпался, — напомнил я.
— Тем более... — Тамара окинула меня сумрачным взглядом. — Ты же вроде как охранять меня обещал. Правда, видок у тебя... Как будто пыльным мешком по голове стукнули.
— Пылесосить нужно под кроватью, — посоветовал я.
— Некогда, — сказала Тамара. — А на домработницу теперь денег нет. Впрочем, сойдешь и пыльный. Другого все равно нет.
— Другого — кого?
— На кого я могла бы положиться.
— А на меня разве можно? — недоверчиво спросил я. Меньше всего ожидал такого комплимента. Но оказалось, что это не совсем комплимент.
— У тебя такие глупые глаза, — сказала Тамара, — что тебе сразу веришь.
Я потер глаза, чтобы выглядеть поумнее, а пока я занимался этим, Тамара скрылась на кухне и принялась там греметь дверцами настенных шкафчиков. Уж не знаю, что она там надеялась найти, но нашла она только то, что там было, — несколько крекеров в вазочке. В холодильнике одиноко лежали остатки замороженного картофеля-фри. Еще Тамара нашла на донышке пакета несколько кофейных зернышек и ухитрилась сотворить из этого две чашки кофе. Так что все оказалось не так уж и плохо. Вообще, пока сидишь на кухне и пьешь кофе, все выглядит очень даже неплохо. Проблемы начинаются, когда кофе кончается и нужно вставать из-за стола. Об этом я и сказал Тамаре, глядя на последний крекер, что лежал на дне вазочки.
— Я не встану из-за стола до понедельника, — сказала Тамара и схватила крекер, прежде чем я успел пошевелить пальцем. — Хватит с меня всего этого. А в понедельник доберусь до твоего подполковника, и пусть он сам распутывает, откуда взялся киллер, как он попал в офис и кто ему нас заказал... И пока мне не гарантируют, что вся эта банда за решеткой, я из дома ни ногой! Вот так.
— Может, выпустишь меня, прежде чем станешь мышкой? — предложил я, вспомнив про летающие подушки и прочие любезности, имевшие место до прихода Шоты.
— Ты будешь сидеть вместе со мной, — решительно заявила Тамара. — Раз уж вляпался...
— Я еще в прошлый понедельник вляпался, — напомнил я.
— Тем более... — Тамара окинула меня сумрачным взглядом. — Ты же вроде как охранять меня обещал. Правда, видок у тебя... Как будто пыльным мешком по голове стукнули.
— Пылесосить нужно под кроватью, — посоветовал я.
— Некогда, — сказала Тамара. — А на домработницу теперь денег нет. Впрочем, сойдешь и пыльный. Другого все равно нет.
— Другого — кого?
— На кого я могла бы положиться.
— А на меня разве можно? — недоверчиво спросил я. Меньше всего ожидал такого комплимента. Но оказалось, что это не совсем комплимент.
— У тебя такие глупые глаза, — сказала Тамара, — что тебе сразу веришь.
Я потер глаза, чтобы выглядеть поумнее, а пока я занимался этим, Тамара скрылась на кухне и принялась там греметь дверцами настенных шкафчиков. Уж не знаю, что она там надеялась найти, но нашла она только то, что там было, — несколько крекеров в вазочке. В холодильнике одиноко лежали остатки замороженного картофеля-фри. Еще Тамара нашла на донышке пакета несколько кофейных зернышек и ухитрилась сотворить из этого две чашки кофе. Так что все оказалось не так уж и плохо. Вообще, пока сидишь на кухне и пьешь кофе, все выглядит очень даже неплохо. Проблемы начинаются, когда кофе кончается и нужно вставать из-за стола. Об этом я и сказал Тамаре, глядя на последний крекер, что лежал на дне вазочки.
— Я не встану из-за стола до понедельника, — сказала Тамара и схватила крекер, прежде чем я успел пошевелить пальцем. — Хватит с меня всего этого. А в понедельник доберусь до твоего подполковника, и пусть он сам распутывает, откуда взялся киллер, как он попал в офис и кто ему нас заказал... И пока мне не гарантируют, что вся эта банда за решеткой, я из дома ни ногой! Вот так.