Страница:
— То есть Джорджика убили вот эти Игреки? — уточнил я, следя за выражением лица Тамары. Она только что узнала, кто убил ее мужа, но это не вызвало у нее никаких эмоций. Я, впрочем, тоже не обрадовался. Джорджик был мертв уже больше недели, и за это время мне и Тамаре стало ясно одно — Джорджик был обречен, а уж что именно Игреки оказались самыми шустрыми... Ну на то, наверное, и финансово-промышленная группа.
— Насколько я знаю, из Москвы прибыла специальная группа, а стреляла опытная женщина-киллер, которая сразу после убийства улетела обратно в Москву. Сама ликвидация Джорджадзе прошла чисто, но толку от нее пока не было, потому что оставались нераскрытыми продавцы информации. Игреки надеялись добиться своего, запугав всех до предела. Поэтому после убийства Джорджадзе была дана санкция на убийство его жены. Кстати, Тамара нас слушает? Привет ей передавай... Ну, дальше ты знаешь — вместо Тамары убили двоих совершенно левых мужиков, а продавцы если и испугались, то заявлять о себе не спешили. Тогда Игреки решили изменить тактику и сделать то, что им давно нужно было сделать, — плотно заняться людьми из окружения Джорджадзе.
— Что значит — плотно заняться? — спросил я, наблюдая, как на часах минутная стрелка колеблется в двух делениях от полудня.
— Это значит — допросить. Основательно так, с применением специальных методов... Некоторые называют это — пытать. Хотели начать с жены Джорджадзе, но как-то все не получалось ее захватить, мешал какой-то придурок, который все время вокруг нее околачивался. Или они вообще теряли Тамару из виду. Привет Тамаре еще раз. Тогда они взялись за человека, которого часто видели рядом с Джорджадзе. Это был его охранник по имени Дима. Он уволился за пару дней до всех этих событий, но это не спасло его от разговора по душам с людьми из Игрека...
— Они его убили, — сказал я.
— Они его убили или он покончил с собой — это уже неважно. Потому что он все равно не пережил бы этого разговора. Но Игреки опять ошиблись, потому что Дима не имел никакого отношения к торговле дискетами. И под пытками он мог назвать только одного человека, который, впрочем, тоже не имел никакого отношения к торговле дискетами. Дима назвал депутата Веретенникова...
— Он мстил, — тихо сказала Тамара. — Он понял, к чему это идет, и назвал им человека, которого ненавидел... Хотя Джорджика ему стоило ненавидеть еще больше.
— Это там Тамара говорит? — Голос ДК был до омерзения жизнерадостным. — Привет ей снова. Кажется, она стащила у меня дискету? Женщине можно такое простить, особенно красивой женщине. А Тамара именно такая женщина...
— Уже полдень! — не выдержал я.
— Ну и что? — раздалось в трубке. — Это просто цифры, двенадцать часов ноль минут. Не придавай значения, все начнется чуть позже. А пока я хотел бы еще кое-что тебе объяснить...
— Что?
— Как ты понимаешь, Веретенников им тоже не мог ничего сказать. Даже после того как ему раздробили молотком колено и сломали три пальца. Он умер. И Игреки снова оказались в идиотах... А Иксы сидели тихо и следили за всем этим беспределом. Понимаешь?
— Скажи мне одно — кто сидит в джипе напротив коттеджа: Иксы или Игреки?
— Честно говоря, не знаю. Тебе только нужно усвоить разницу между ними: Иксам нужна дискета, а Игрекам нужны имена продавцов информации на заводах. Ну и дискета, само собой, им тоже не помешает.
— Погоди, — я снова посмотрел в окно и вздрогнул: там было два джипа. И какие-то люди выходили из машин, поглядывая в сторону коттеджа. — Я не понял одного — Игреки ничего не узнали, прикончив Веретенникова. Но откуда тогда вся эта толпа у Тамары перед коттеджем?! Кто их вывел на меня?
— Честно говоря, я, — сказал ДК.
— ЁТМ! — не сдержался я, Тамара же не смогла ничего выговорить, она застыла с открытым ртом, бледная как смерть.
— Возникла такая запутанная ситуация, — говорил между тем ДК. — И нужно было ее как-то решить. Примерно час назад группа Игрек получила сведения, что нужная им информация находится в некоем загородном коттедже... И примерно в то же время группа Икс получила информацию, что в этот загородный коттедж направляются боевики Игрек, чтобы забрать их дискету. Я понятия не имею, кто из них добрался до тебя первым...
— О, блин! — только и мог сказать я в этот момент. — На хрена ты это все со мной делаешь?!
— Я же говорю — ситуация стала слишком запутанной. Ее нужно разрешить. Сейчас это и произойдет на твоих глазах. А я подъеду попозже...
— А почему ты не велел мне ехать домой?
— Потому что тебя там ждет милиция, — спокойно объяснил ДК. — Видишь ли, человек, разбивший лицо депутату Веретенникову, вполне логично считается его возможным убийцей. А если бы тебя забрали в милицию и посадили бы в камеру...
— Там было бы гораздо безопаснее, чем здесь!
— Но это бы помешало осуществлению моего плана, — возразил ДК. — А мой план совсем неплох.
— Я давно хотел спросить, — с телефонной трубкой в руке я стал отходить к лестнице на второй этаж по мере того, как человек шесть здоровых мужиков двинулись от джипов в сторону коттеджа. — Чем ты зарабатываешь на жизнь?
— Это хороший вопрос, — одобрил ДК, — но несколько несвоевременный. Честное слово, у тебя сейчас и без того полно проблем. Ты их видишь?
— Вижу, — я скрипнул зубами, и тут вдруг голос ДК в трубке пропал. — О черт!
— Что такое? — Тамара испуганными глазами смотрела на меня, а я все прижимал к уху трубку, надеясь, что это просто помеха на линии и что сейчас ДК вернется и посоветует мне, как выпутаться из этой ситуации.
Но он не вернулся.
— Что такое? — повторила Тамара.
— Все... Все нормально, — сказал я, задыхаясь от волнения и страха. — Просто вон те шестеро идут, чтобы пытать нас, а потом убить... Вот и все...
— Пожалуй, мне стоит переодеться, — задумчиво произнесла Тамара.
2
3
4
— Насколько я знаю, из Москвы прибыла специальная группа, а стреляла опытная женщина-киллер, которая сразу после убийства улетела обратно в Москву. Сама ликвидация Джорджадзе прошла чисто, но толку от нее пока не было, потому что оставались нераскрытыми продавцы информации. Игреки надеялись добиться своего, запугав всех до предела. Поэтому после убийства Джорджадзе была дана санкция на убийство его жены. Кстати, Тамара нас слушает? Привет ей передавай... Ну, дальше ты знаешь — вместо Тамары убили двоих совершенно левых мужиков, а продавцы если и испугались, то заявлять о себе не спешили. Тогда Игреки решили изменить тактику и сделать то, что им давно нужно было сделать, — плотно заняться людьми из окружения Джорджадзе.
— Что значит — плотно заняться? — спросил я, наблюдая, как на часах минутная стрелка колеблется в двух делениях от полудня.
— Это значит — допросить. Основательно так, с применением специальных методов... Некоторые называют это — пытать. Хотели начать с жены Джорджадзе, но как-то все не получалось ее захватить, мешал какой-то придурок, который все время вокруг нее околачивался. Или они вообще теряли Тамару из виду. Привет Тамаре еще раз. Тогда они взялись за человека, которого часто видели рядом с Джорджадзе. Это был его охранник по имени Дима. Он уволился за пару дней до всех этих событий, но это не спасло его от разговора по душам с людьми из Игрека...
— Они его убили, — сказал я.
— Они его убили или он покончил с собой — это уже неважно. Потому что он все равно не пережил бы этого разговора. Но Игреки опять ошиблись, потому что Дима не имел никакого отношения к торговле дискетами. И под пытками он мог назвать только одного человека, который, впрочем, тоже не имел никакого отношения к торговле дискетами. Дима назвал депутата Веретенникова...
— Он мстил, — тихо сказала Тамара. — Он понял, к чему это идет, и назвал им человека, которого ненавидел... Хотя Джорджика ему стоило ненавидеть еще больше.
— Это там Тамара говорит? — Голос ДК был до омерзения жизнерадостным. — Привет ей снова. Кажется, она стащила у меня дискету? Женщине можно такое простить, особенно красивой женщине. А Тамара именно такая женщина...
— Уже полдень! — не выдержал я.
— Ну и что? — раздалось в трубке. — Это просто цифры, двенадцать часов ноль минут. Не придавай значения, все начнется чуть позже. А пока я хотел бы еще кое-что тебе объяснить...
— Что?
— Как ты понимаешь, Веретенников им тоже не мог ничего сказать. Даже после того как ему раздробили молотком колено и сломали три пальца. Он умер. И Игреки снова оказались в идиотах... А Иксы сидели тихо и следили за всем этим беспределом. Понимаешь?
— Скажи мне одно — кто сидит в джипе напротив коттеджа: Иксы или Игреки?
— Честно говоря, не знаю. Тебе только нужно усвоить разницу между ними: Иксам нужна дискета, а Игрекам нужны имена продавцов информации на заводах. Ну и дискета, само собой, им тоже не помешает.
— Погоди, — я снова посмотрел в окно и вздрогнул: там было два джипа. И какие-то люди выходили из машин, поглядывая в сторону коттеджа. — Я не понял одного — Игреки ничего не узнали, прикончив Веретенникова. Но откуда тогда вся эта толпа у Тамары перед коттеджем?! Кто их вывел на меня?
— Честно говоря, я, — сказал ДК.
— ЁТМ! — не сдержался я, Тамара же не смогла ничего выговорить, она застыла с открытым ртом, бледная как смерть.
— Возникла такая запутанная ситуация, — говорил между тем ДК. — И нужно было ее как-то решить. Примерно час назад группа Игрек получила сведения, что нужная им информация находится в некоем загородном коттедже... И примерно в то же время группа Икс получила информацию, что в этот загородный коттедж направляются боевики Игрек, чтобы забрать их дискету. Я понятия не имею, кто из них добрался до тебя первым...
— О, блин! — только и мог сказать я в этот момент. — На хрена ты это все со мной делаешь?!
— Я же говорю — ситуация стала слишком запутанной. Ее нужно разрешить. Сейчас это и произойдет на твоих глазах. А я подъеду попозже...
— А почему ты не велел мне ехать домой?
— Потому что тебя там ждет милиция, — спокойно объяснил ДК. — Видишь ли, человек, разбивший лицо депутату Веретенникову, вполне логично считается его возможным убийцей. А если бы тебя забрали в милицию и посадили бы в камеру...
— Там было бы гораздо безопаснее, чем здесь!
— Но это бы помешало осуществлению моего плана, — возразил ДК. — А мой план совсем неплох.
— Я давно хотел спросить, — с телефонной трубкой в руке я стал отходить к лестнице на второй этаж по мере того, как человек шесть здоровых мужиков двинулись от джипов в сторону коттеджа. — Чем ты зарабатываешь на жизнь?
— Это хороший вопрос, — одобрил ДК, — но несколько несвоевременный. Честное слово, у тебя сейчас и без того полно проблем. Ты их видишь?
— Вижу, — я скрипнул зубами, и тут вдруг голос ДК в трубке пропал. — О черт!
— Что такое? — Тамара испуганными глазами смотрела на меня, а я все прижимал к уху трубку, надеясь, что это просто помеха на линии и что сейчас ДК вернется и посоветует мне, как выпутаться из этой ситуации.
Но он не вернулся.
— Что такое? — повторила Тамара.
— Все... Все нормально, — сказал я, задыхаясь от волнения и страха. — Просто вон те шестеро идут, чтобы пытать нас, а потом убить... Вот и все...
— Пожалуй, мне стоит переодеться, — задумчиво произнесла Тамара.
2
— Не делай из этого трагедии, — советовала Тамара, энергично натягивая джинсы. Я стоял на лестнице с пистолетом в одной руке и с молчащей телефонной трубкой — в другой. Трагедия — это было совсем не то слово, которое просилось на язык. Это был полный и окончательный ПэЦэ, по сравнению с которым убийство Георгия Эдуардовича Джорджадзе было малозначительным событием навроде депрессии у лемуров в каком-нибудь английском зоопарке.
— Это не конец света, — утверждала между тем Тамара, застегивая блузку. — Если они пришли за дискетой, мы отдадим им дискету. Какие проблемы? Главное, действовать спокойно и дружелюбно. Тем более что их шестеро, а ты один. Пистолет лучше убрать, иначе они заподозрят нас в негостеприимности. Я смогу отдать им дискету и одна, но тебя мне в таком случае будет не хватать...
— Если это Игреки, то они потребуют еще и имена тех троих продавцов, — похоронным тоном сказал я.
— Ну и что? Я с удовольствием все расскажу. Кто они мне — эти трое? Не друзья и не родственники. Банда шпионов и изменников. Я все про них расскажу, да еще могу им и Юлин адрес за компанию назвать. Она в меня будет стрелять, а я буду как дура молчать? Нет уж, пусть ей отольется по полной программе...
— Знаешь что, — я посмотрел на разболтавшуюся Тамару, — начинай-ка ты без меня, раз ты так здорово подготовилась.
— А ты куда?
Я побежал на второй этаж, попутно засунув пистолет за пояс и набирая освободившейся рукой номер подполковника Лисицына. Все-таки радиотелефон — это великое изобретение!
— Алло! — Я заметался по коридору второго этажа, слыша, как внизу хлопнула входная дверь. — Алло, Лев Николаевич! Это Хохлов!
— Кто? Что? Какой Хохлов? — Потом до подполковника дошло, и он затараторил в трубку: — Саша, Саша, не вешай трубку, я сейчас...
В трубке что-то затарахтело, очевидно, сработал милицейский определитель номера.
— Лев Николаевич, я вам и так все расскажу, — зашептал я. — Я в коттедже, за городом, это сто второй километр по Лесному шоссе, дом записан на имя Джорджадзе... Приезжайте быстрее, я хочу вам сдаться!
— Да? — недоверчиво сказал Лисицын. — Что это вдруг?
— Возникло такое желание! Пользуйтесь, а то еще чего-нибудь натворю! Только быстрее приезжайте!
— Ну ладно, — сказал Лисицын. — Постараемся подъехать... Ты только никуда не уходи, жди нас...
— Я буду ждать, а вы приезжайте не просто так, возьмите ОМОН или еще там кого пострашнее, чтобы с автоматами и со всеми делами...
— Это еще зачем?
— Потому что тут такая обстановка! Долго объяснять, Лев Николаевич, приезжайте и все увидите сами!
— Да ОМОН-то зачем?! — недоумевал Лисицын.
— Ну, зачем, зачем... Я буду сопротивляться, вот зачем! Я взял в заложники жену Джорджадзе и буду отстреливаться до последнего, поэтому...
Я не успел услышать, как отреагировал на мое заявление подполковник Лисицын. Надеюсь, он не упал в обморок. Просто на втором этаже коттеджа я теперь был не один. Широкоплечий парень с озабоченным выражением лица на удивление бесшумно поднялся по лестнице и теперь был в паре шагов от меня.
— Что это у нас тут? — равнодушно спросил он, оглядывая меня. — Телефончик?
Я тут же протянул парню телефон, пока у меня его не оторвали вместе с рукой.
— А еще что? — не унимался парень. — Пистолетик?
Я немедленно вручил парню и Юлин пистолет.
— А еще что? — настаивал парень, я развел руками, и тут вдруг меня что-то подбросило вверх. Чуть погодя, отдышавшись, я сообразил, что парень ударил меня коленом в пах. Незабываемое ощущение. Сравнимо только с отдыхом в Швейцарских Альпах, если в этих самых Альпах вас угораздит на скорости шестьдесят километров в час врезаться на лыжах в одиноко стоящее дерево.
Пока я стоял на коленях, тяжело дышал и думал об Альпах и о горнолыжном спорте, парень обыскал меня и удивленно согласился со мной:
— Ничего.
Я посмотрел на него снизу вверх глазами побитой собаки, стараясь выразить средствами мимики мысль: «Ну, я же говорил...» Не знаю, как понял мою мимику парень, но только он взял меня за шиворот и потащил к лестнице. Я попытался было подняться на ноги, но каждый раз мне это не удавалось, а потом была лестница, и я скатился по ней кубарем, вызвав добродушное ржание собравшихся внизу.
Тамара не смеялась, она сидела на диване с каменным лицом. Очевидно, ее политика дружелюбных и спокойных разговоров пока не принесла результатов.
— У него там оружие было, — прокомментировал мой спуск притащивший меня парень. — И еще телефон.
Присутствующим явно не понравилось это сообщение. Они сразу начали как-то предвзято ко мне относиться. Например, пинать меня ногами и спрашивать, куда это я названивал. Я бы им сразу ответил, но очень трудно четко отвечать на вопросы, когда тебя пинают по ребрам. Наконец я улучил удобный — очень условно говоря — момент и сказал, что звонил я в милицию.
Веселый смех собравшихся был мне ответом. За такую откровенность меня даже перестали пинать.
Видя, что у гостей неплохое настроение, Тамара, как гостеприимная хозяйка, предложила достать еще водки из холодильника. Ей сказали, что предложение неплохое, но сначала — дела.
К этому времени я уже сумел принять сидячее положение и стал наблюдать за происходящим. В голове шумело, но все это были детские игрушки по сравнению со спуском с лестницы. Спуск с лестницы — это почти так же круто, как Альпы.
— У вас есть вещь, которая нужна нам, — сказал Тамаре один из этих шестерых. — Сами ее отдадите, или придумаем какие-нибудь игры на этот счет? Например — вы ползете за этой вещью со сломанными ногами. Другой вариант — с бутылкой водки, заколоченной вам в задний проход.
— Фу! — сказала Тамара. — Какие вы грубые... Разве можно так с женщиной?
— Девушка, — устало сказал парень, — мы же не на танцах. Я на работе. Поэтому решайте поскорее, иначе я и вправду бутылки водки не пожалею.
— Я принесу сама, — сказала Тамара, поразмыслив.
— Вот и славно, — кивнул парень. — А бутылку водки мы заколотим в задницу вон тому товарищу.
Почему-то все они посмотрели на меня.
— Какому товарищу? — спросил я, надеясь, что это какой-то особый вид юмора, принятый среди боевиков финансово-промышленных групп.
— Тебе, дурик, — сказал парень. — И ты расскажешь нам все про эту дискету. Как она к вам попала и что ты с ней собирался делать.
— Знаете, — поспешно заявил я, поплотнее прижимаясь ягодицами к полу, — давайте не будем зря продукты переводить. Я вам и так все расскажу...
— Конечно, — кивнул парень. — Ты расскажешь. Но с бутылкой в заднице это будет искреннее.
Я хотел поспорить на этот счет и сказать, что напротив, с бутылкой в заднице я могу озлобиться и из вредности наговорить всякой чепухи, но тут мне велели заткнуться, потому что вернулась Тамара, ходившая в сопровождении двоих мордоворотов за дискетой.
— Вот, — гордо сказала она. — Я вас не обманула. Я сделала так, как обещала. Давайте и вы...
— Заткнись, — попросили Тамару. Как ни странно, она замолчала. А потом стало понятно, почему ее попросили замолчать. Один из шестерых положил на стол свой небольшой чемоданчик, внутри которого оказался ноутбук. Парень взял у Тамары дискету и засунул ее в компьютер, после чего защелкал клавишами, видимо, выводя содержимое дискеты на экран.
Тамара, наблюдая эту процедуру, довольно улыбалась. Типа, ну что вы, мальчики, дурью маетесь? Я же знаю, что делаю. Я вам дерьма не подсуну...
— Ты это что нам за дерьмо подсовываешь? — спросил парень, оторвав взгляд от экрана. — Дискета пустая...
В этот миг улыбка Тамары перестала быть самоуверенной и стала откровенно идиотской.
— Как пустая? — спросила она у компьютерщика. — Не может быть, чтобы пустая!
— Ты что, подруга, шутишь? — спросил ее главный из шестерых. — Если шутишь, то несмешные у тебя шутки... — Он макнул указательный палец в блюдце с икрой, облизал его и задумчиво произнес: — Может, тебе в ноздри красной икры напихать? Не считая бутылки с водкой...
Упоминание о бутылке заставило меня занервничать, и я, не выдержав, прошипел Тамаре:
— Эх ты, специалист по дискетам! «Он ничего не заметил»! Как бы не так! Он сразу понял, зачем ты пришла! И подсунул тебе...
— Молчи уж, — отмахнулась Тамара, чье лицо пошло красными и белыми пятнами.
— Он — это кто? — заинтересовался старший из шестерых. — Он — это тот, у кого дискета?
После всего, что со мной сделал ДК, покрывать его игры я не собирался.
— Да, — сказал я. — Он — это тот, кто вам нужен. Он — это тот, у кого дискета.
— Интересно, — парень наклонился надо мной, гипнотизируя меня тяжелым взглядом готового к случке быка-производителя. — И где он сейчас? И как его зовут?
— Он — это тот, кто вас сюда навел, — сказал я. — Кто вам дал информацию про этот коттедж... Вот у него и дискета. А где он — я понятия не имею.
Парень не разгибался, продолжая гипнотизировать меня.
— Что-то не так? — забеспокоился я. — Я непонятно выразился?
— Да заткнись ты, — сказал парень и лениво ткнул меня в лицо растопыренной ладонью, после чего я ощутил на губах соленый вкус крови. — Я думаю.
Подумав, парень повернулся к остальной компании и сомневающимся тоном спросил своих коллег:
— Это он кого имел в виду? Это что, тот самый?
Коллеги переглянулись, и один из них сказал:
— Похоже, что так.
— Ну, — сказал старший, — тогда все просто. Тогда это минутное дело.
Все-то у них было легко и просто. На то они и финансово-промышленные группы.
— Я пойду схожу к машине, — сказал старший. — А вы тут займитесь этими двумя. И не забудьте диктофон включить, чтобы все слова до последнего записались. Только разведите их в разные комнаты, чтобы не было, как в прошлый раз — один орет, другого не слышно. Другой орет, первого забивает...
После этой инструкции мне стало совсем нехорошо. Тамара задрожала и с перепугу затянула песню, которую я уже однажды слышал в ее исполнении:
— Ребята, — с придыханием сказала она, — у вас такая напряженная и опасная работа... Вам нужно расслабиться. Я — та женщина, которая сможет вам дать те наслаждения...
— У нас так нельзя, — прервал песню один из шестерых. — У нас секс и алкоголь только после работы. А я так думаю, что после работы мы с тобой, подруга, не увидимся...
Тамару это сообщение совсем расстроило, да и моя физиономия, видимо, не лучилась счастьем. Во всяком случае, старший шестерки, направляясь к двери, счел нужным подбодрить меня:
— Не переживай, мужик. В жизни все нужно испробовать. В том числе и бутылку водки в заднем проходе...
Я хотел спросить, испробовал ли он сам такое счастье, но тут в комнату что-то влетело.
Судя по отверстию в оконном стекле, это не была муха. Судя по брызнувшей из шеи старшего крови, это не была и бабочка.
А потом они полетели целыми стаями.
— Это не конец света, — утверждала между тем Тамара, застегивая блузку. — Если они пришли за дискетой, мы отдадим им дискету. Какие проблемы? Главное, действовать спокойно и дружелюбно. Тем более что их шестеро, а ты один. Пистолет лучше убрать, иначе они заподозрят нас в негостеприимности. Я смогу отдать им дискету и одна, но тебя мне в таком случае будет не хватать...
— Если это Игреки, то они потребуют еще и имена тех троих продавцов, — похоронным тоном сказал я.
— Ну и что? Я с удовольствием все расскажу. Кто они мне — эти трое? Не друзья и не родственники. Банда шпионов и изменников. Я все про них расскажу, да еще могу им и Юлин адрес за компанию назвать. Она в меня будет стрелять, а я буду как дура молчать? Нет уж, пусть ей отольется по полной программе...
— Знаешь что, — я посмотрел на разболтавшуюся Тамару, — начинай-ка ты без меня, раз ты так здорово подготовилась.
— А ты куда?
Я побежал на второй этаж, попутно засунув пистолет за пояс и набирая освободившейся рукой номер подполковника Лисицына. Все-таки радиотелефон — это великое изобретение!
— Алло! — Я заметался по коридору второго этажа, слыша, как внизу хлопнула входная дверь. — Алло, Лев Николаевич! Это Хохлов!
— Кто? Что? Какой Хохлов? — Потом до подполковника дошло, и он затараторил в трубку: — Саша, Саша, не вешай трубку, я сейчас...
В трубке что-то затарахтело, очевидно, сработал милицейский определитель номера.
— Лев Николаевич, я вам и так все расскажу, — зашептал я. — Я в коттедже, за городом, это сто второй километр по Лесному шоссе, дом записан на имя Джорджадзе... Приезжайте быстрее, я хочу вам сдаться!
— Да? — недоверчиво сказал Лисицын. — Что это вдруг?
— Возникло такое желание! Пользуйтесь, а то еще чего-нибудь натворю! Только быстрее приезжайте!
— Ну ладно, — сказал Лисицын. — Постараемся подъехать... Ты только никуда не уходи, жди нас...
— Я буду ждать, а вы приезжайте не просто так, возьмите ОМОН или еще там кого пострашнее, чтобы с автоматами и со всеми делами...
— Это еще зачем?
— Потому что тут такая обстановка! Долго объяснять, Лев Николаевич, приезжайте и все увидите сами!
— Да ОМОН-то зачем?! — недоумевал Лисицын.
— Ну, зачем, зачем... Я буду сопротивляться, вот зачем! Я взял в заложники жену Джорджадзе и буду отстреливаться до последнего, поэтому...
Я не успел услышать, как отреагировал на мое заявление подполковник Лисицын. Надеюсь, он не упал в обморок. Просто на втором этаже коттеджа я теперь был не один. Широкоплечий парень с озабоченным выражением лица на удивление бесшумно поднялся по лестнице и теперь был в паре шагов от меня.
— Что это у нас тут? — равнодушно спросил он, оглядывая меня. — Телефончик?
Я тут же протянул парню телефон, пока у меня его не оторвали вместе с рукой.
— А еще что? — не унимался парень. — Пистолетик?
Я немедленно вручил парню и Юлин пистолет.
— А еще что? — настаивал парень, я развел руками, и тут вдруг меня что-то подбросило вверх. Чуть погодя, отдышавшись, я сообразил, что парень ударил меня коленом в пах. Незабываемое ощущение. Сравнимо только с отдыхом в Швейцарских Альпах, если в этих самых Альпах вас угораздит на скорости шестьдесят километров в час врезаться на лыжах в одиноко стоящее дерево.
Пока я стоял на коленях, тяжело дышал и думал об Альпах и о горнолыжном спорте, парень обыскал меня и удивленно согласился со мной:
— Ничего.
Я посмотрел на него снизу вверх глазами побитой собаки, стараясь выразить средствами мимики мысль: «Ну, я же говорил...» Не знаю, как понял мою мимику парень, но только он взял меня за шиворот и потащил к лестнице. Я попытался было подняться на ноги, но каждый раз мне это не удавалось, а потом была лестница, и я скатился по ней кубарем, вызвав добродушное ржание собравшихся внизу.
Тамара не смеялась, она сидела на диване с каменным лицом. Очевидно, ее политика дружелюбных и спокойных разговоров пока не принесла результатов.
— У него там оружие было, — прокомментировал мой спуск притащивший меня парень. — И еще телефон.
Присутствующим явно не понравилось это сообщение. Они сразу начали как-то предвзято ко мне относиться. Например, пинать меня ногами и спрашивать, куда это я названивал. Я бы им сразу ответил, но очень трудно четко отвечать на вопросы, когда тебя пинают по ребрам. Наконец я улучил удобный — очень условно говоря — момент и сказал, что звонил я в милицию.
Веселый смех собравшихся был мне ответом. За такую откровенность меня даже перестали пинать.
Видя, что у гостей неплохое настроение, Тамара, как гостеприимная хозяйка, предложила достать еще водки из холодильника. Ей сказали, что предложение неплохое, но сначала — дела.
К этому времени я уже сумел принять сидячее положение и стал наблюдать за происходящим. В голове шумело, но все это были детские игрушки по сравнению со спуском с лестницы. Спуск с лестницы — это почти так же круто, как Альпы.
— У вас есть вещь, которая нужна нам, — сказал Тамаре один из этих шестерых. — Сами ее отдадите, или придумаем какие-нибудь игры на этот счет? Например — вы ползете за этой вещью со сломанными ногами. Другой вариант — с бутылкой водки, заколоченной вам в задний проход.
— Фу! — сказала Тамара. — Какие вы грубые... Разве можно так с женщиной?
— Девушка, — устало сказал парень, — мы же не на танцах. Я на работе. Поэтому решайте поскорее, иначе я и вправду бутылки водки не пожалею.
— Я принесу сама, — сказала Тамара, поразмыслив.
— Вот и славно, — кивнул парень. — А бутылку водки мы заколотим в задницу вон тому товарищу.
Почему-то все они посмотрели на меня.
— Какому товарищу? — спросил я, надеясь, что это какой-то особый вид юмора, принятый среди боевиков финансово-промышленных групп.
— Тебе, дурик, — сказал парень. — И ты расскажешь нам все про эту дискету. Как она к вам попала и что ты с ней собирался делать.
— Знаете, — поспешно заявил я, поплотнее прижимаясь ягодицами к полу, — давайте не будем зря продукты переводить. Я вам и так все расскажу...
— Конечно, — кивнул парень. — Ты расскажешь. Но с бутылкой в заднице это будет искреннее.
Я хотел поспорить на этот счет и сказать, что напротив, с бутылкой в заднице я могу озлобиться и из вредности наговорить всякой чепухи, но тут мне велели заткнуться, потому что вернулась Тамара, ходившая в сопровождении двоих мордоворотов за дискетой.
— Вот, — гордо сказала она. — Я вас не обманула. Я сделала так, как обещала. Давайте и вы...
— Заткнись, — попросили Тамару. Как ни странно, она замолчала. А потом стало понятно, почему ее попросили замолчать. Один из шестерых положил на стол свой небольшой чемоданчик, внутри которого оказался ноутбук. Парень взял у Тамары дискету и засунул ее в компьютер, после чего защелкал клавишами, видимо, выводя содержимое дискеты на экран.
Тамара, наблюдая эту процедуру, довольно улыбалась. Типа, ну что вы, мальчики, дурью маетесь? Я же знаю, что делаю. Я вам дерьма не подсуну...
— Ты это что нам за дерьмо подсовываешь? — спросил парень, оторвав взгляд от экрана. — Дискета пустая...
В этот миг улыбка Тамары перестала быть самоуверенной и стала откровенно идиотской.
— Как пустая? — спросила она у компьютерщика. — Не может быть, чтобы пустая!
— Ты что, подруга, шутишь? — спросил ее главный из шестерых. — Если шутишь, то несмешные у тебя шутки... — Он макнул указательный палец в блюдце с икрой, облизал его и задумчиво произнес: — Может, тебе в ноздри красной икры напихать? Не считая бутылки с водкой...
Упоминание о бутылке заставило меня занервничать, и я, не выдержав, прошипел Тамаре:
— Эх ты, специалист по дискетам! «Он ничего не заметил»! Как бы не так! Он сразу понял, зачем ты пришла! И подсунул тебе...
— Молчи уж, — отмахнулась Тамара, чье лицо пошло красными и белыми пятнами.
— Он — это кто? — заинтересовался старший из шестерых. — Он — это тот, у кого дискета?
После всего, что со мной сделал ДК, покрывать его игры я не собирался.
— Да, — сказал я. — Он — это тот, кто вам нужен. Он — это тот, у кого дискета.
— Интересно, — парень наклонился надо мной, гипнотизируя меня тяжелым взглядом готового к случке быка-производителя. — И где он сейчас? И как его зовут?
— Он — это тот, кто вас сюда навел, — сказал я. — Кто вам дал информацию про этот коттедж... Вот у него и дискета. А где он — я понятия не имею.
Парень не разгибался, продолжая гипнотизировать меня.
— Что-то не так? — забеспокоился я. — Я непонятно выразился?
— Да заткнись ты, — сказал парень и лениво ткнул меня в лицо растопыренной ладонью, после чего я ощутил на губах соленый вкус крови. — Я думаю.
Подумав, парень повернулся к остальной компании и сомневающимся тоном спросил своих коллег:
— Это он кого имел в виду? Это что, тот самый?
Коллеги переглянулись, и один из них сказал:
— Похоже, что так.
— Ну, — сказал старший, — тогда все просто. Тогда это минутное дело.
Все-то у них было легко и просто. На то они и финансово-промышленные группы.
— Я пойду схожу к машине, — сказал старший. — А вы тут займитесь этими двумя. И не забудьте диктофон включить, чтобы все слова до последнего записались. Только разведите их в разные комнаты, чтобы не было, как в прошлый раз — один орет, другого не слышно. Другой орет, первого забивает...
После этой инструкции мне стало совсем нехорошо. Тамара задрожала и с перепугу затянула песню, которую я уже однажды слышал в ее исполнении:
— Ребята, — с придыханием сказала она, — у вас такая напряженная и опасная работа... Вам нужно расслабиться. Я — та женщина, которая сможет вам дать те наслаждения...
— У нас так нельзя, — прервал песню один из шестерых. — У нас секс и алкоголь только после работы. А я так думаю, что после работы мы с тобой, подруга, не увидимся...
Тамару это сообщение совсем расстроило, да и моя физиономия, видимо, не лучилась счастьем. Во всяком случае, старший шестерки, направляясь к двери, счел нужным подбодрить меня:
— Не переживай, мужик. В жизни все нужно испробовать. В том числе и бутылку водки в заднем проходе...
Я хотел спросить, испробовал ли он сам такое счастье, но тут в комнату что-то влетело.
Судя по отверстию в оконном стекле, это не была муха. Судя по брызнувшей из шеи старшего крови, это не была и бабочка.
А потом они полетели целыми стаями.
3
Эти шестеро — они были ребята, тренированные специально для таких переделок, поэтому не испугались, когда пули стали биться во все окна. Точнее, те из них, кого не скосило первыми пулями, — они не испугались. Их осталось трое или четверо. Они попадали на пол и принялись палить в ответ, причем у меня были большие сомнения, что они видят, куда стреляют. Глядя на ситуацию под своим особым углом — то есть забившись в угол, — я решил, что, если кто и пострадает от этих стрельб, так это Тамарин коттедж и мирное население, то есть мы с Тамарой.
Самое время было перебираться в более безопасное место, например на второй этаж или в ванную комнату, где окон не было. Я стал кричать Тамаре, чтобы она ползла вслед за мной, но то ли у нее были свои особые планы, то ли у нее, как и у меня, от грохота заложило уши. Во всяком случае, с места она не двинулась, продолжая прятаться за диваном и вздрагивая не реже двух раз в секунду.
Я пополз в гордом одиночестве. Это было легко, потому что увлекшиеся стрельбой ребята совсем не обращали на меня внимания. Я настолько обнаглел по пути, что сделал крюк и подобрал телефонную трубку, которую у меня так жестоко отобрали. Кажется, подполковник не воспринял мое заявление всерьез, и ему придется перезвонить. Если я успею это сделать.
Обогнув лужу крови, растекшуюся из-под тела старшего, я злорадно ухмыльнулся: вот так, не желай ближнему зла, не то сам нарвешься на неприятности! Старший ничего по этому поводу не сказал, он лежал с раскрытым ртом и тусклыми глазами, совсем как дохлая рыба.
Тут очередная пуля расколотила стоящую на столе бутылку водки, и у меня с перепугу прорезался слух. Как только это произошло, я услышал истошный женский визг. Насколько я помнил, женщина во всем доме была одна. Стало быть, это визжала Тамара.
Я нехотя обернулся и увидел, что Тамара уже не сидит за креслом, а лежит, причем не одна. Сверху на нее навалился здоровенный тип, один из этих шестерых. Судя по судорожным движениям, которые совершал этот товарищ, принцип «На работе без секса и алкоголя» был им временно похерен. Возможно, так у него проявился стресс, вызванный стрельбой. Так или иначе, но я не спеша пополз к Тамаре. Не спеша — потому что обдумывал по пути, как мне справиться с распоясавшимся амбалом. Кое-какие идеи в моей голове созрели, я подобрался поближе к барахтающейся Тамаре и, чтобы морально поддержать ее, спросил:
— Надеюсь, ты занимаешься безопасным сексом?
— Убери его с меня, кретин! — был не очень вежливый ответ. Тогда я приступил к выполнению своего плана, схватил амбала за горло и стал душить.
— Ты что делаешь?! — взвизгнула Тамара.
— Спокойно, — подбодрил я ее. — Сейчас я его вырублю...
— Его уже и без тебя вырубили!
— Как это? — не понял я, по инерции продолжая душить насильника.
— Он же мертвый!
Это было серьезное заявление. Я просунул руку под подбородок амбалу и рванул на себя. После чего мы оба с ним скатились на бок, а Тамара облегченно вздохнула. Держа в своих объятиях амбала, я вдруг почувствовал что-то горячее и влажное. Кажется, Тамара была права. Ну так и есть, я боролся с умирающим!
— Тьфу ты, черт! — сказал я, оттолкнул от себя тело и, не глядя на Тамару, пополз по прежнему маршруту.
— Ты куда? — Тамара пристроилась за мной.
— Наверх, там безопаснее...
— Держи! — она вложила что-то мне в руку. Я посмотрел и не без радости увидел Юлин пистолет. Теперь все выглядело не так уж и безнадежно. Сейчас Иксы и Игреки друг друга перестреляют... Нет, это вряд ли. Обязательно кто-нибудь из них останется победителем, и этот победитель возьмется за нас с Тамарой. Эта мысль придала мне сил, и я вскарабкался по лестнице наверх за считанные секунды. Тамара тоже держала хороший темп и не отставала от меня.
Наверху я пробежал по инерции еще несколько метров, а потом в изнеможении распластался на полу. Тамара, тяжело дыша, привалилась к стене. Вид у нее был жалкий, но я все-таки пробурчал:
— Ну что?! Дискеты, значит, таскаем по ночам?! Только не те дискеты! Может, стоило свет включить?
— Не надо меня тыкать носом в одну ошибку по нескольку раз, — отозвалась Тамара. — Тот не ошибается, кто ничего не делает... К тому же, даже если бы это была та самая дискета, они бы нас все равно убили...
— Правда? — Я саркастически рассмеялся. — Ты все-таки это поняла? А как же дружелюбие, спокойствие и гостеприимство?
— Да ну их в баню! — зло сказала Тамара, прислушиваясь к раздающимся снизу звукам. — Там, кажется, заканчивают...
В ответ на ее слова внизу грохнули два выстрела, рухнуло что-то тяжелое, и на пару секунд наступила тишина. Потом осторожно скрипнула входная дверь. И очень неосторожно разбилось окно. Как будто в него залетел камушек килограммов на восемьдесят.
Похоже, наступало второе действие, и я поежился, предчувствуя, что сейчас нас снова потребуют на сцену.
Самое время было перебираться в более безопасное место, например на второй этаж или в ванную комнату, где окон не было. Я стал кричать Тамаре, чтобы она ползла вслед за мной, но то ли у нее были свои особые планы, то ли у нее, как и у меня, от грохота заложило уши. Во всяком случае, с места она не двинулась, продолжая прятаться за диваном и вздрагивая не реже двух раз в секунду.
Я пополз в гордом одиночестве. Это было легко, потому что увлекшиеся стрельбой ребята совсем не обращали на меня внимания. Я настолько обнаглел по пути, что сделал крюк и подобрал телефонную трубку, которую у меня так жестоко отобрали. Кажется, подполковник не воспринял мое заявление всерьез, и ему придется перезвонить. Если я успею это сделать.
Обогнув лужу крови, растекшуюся из-под тела старшего, я злорадно ухмыльнулся: вот так, не желай ближнему зла, не то сам нарвешься на неприятности! Старший ничего по этому поводу не сказал, он лежал с раскрытым ртом и тусклыми глазами, совсем как дохлая рыба.
Тут очередная пуля расколотила стоящую на столе бутылку водки, и у меня с перепугу прорезался слух. Как только это произошло, я услышал истошный женский визг. Насколько я помнил, женщина во всем доме была одна. Стало быть, это визжала Тамара.
Я нехотя обернулся и увидел, что Тамара уже не сидит за креслом, а лежит, причем не одна. Сверху на нее навалился здоровенный тип, один из этих шестерых. Судя по судорожным движениям, которые совершал этот товарищ, принцип «На работе без секса и алкоголя» был им временно похерен. Возможно, так у него проявился стресс, вызванный стрельбой. Так или иначе, но я не спеша пополз к Тамаре. Не спеша — потому что обдумывал по пути, как мне справиться с распоясавшимся амбалом. Кое-какие идеи в моей голове созрели, я подобрался поближе к барахтающейся Тамаре и, чтобы морально поддержать ее, спросил:
— Надеюсь, ты занимаешься безопасным сексом?
— Убери его с меня, кретин! — был не очень вежливый ответ. Тогда я приступил к выполнению своего плана, схватил амбала за горло и стал душить.
— Ты что делаешь?! — взвизгнула Тамара.
— Спокойно, — подбодрил я ее. — Сейчас я его вырублю...
— Его уже и без тебя вырубили!
— Как это? — не понял я, по инерции продолжая душить насильника.
— Он же мертвый!
Это было серьезное заявление. Я просунул руку под подбородок амбалу и рванул на себя. После чего мы оба с ним скатились на бок, а Тамара облегченно вздохнула. Держа в своих объятиях амбала, я вдруг почувствовал что-то горячее и влажное. Кажется, Тамара была права. Ну так и есть, я боролся с умирающим!
— Тьфу ты, черт! — сказал я, оттолкнул от себя тело и, не глядя на Тамару, пополз по прежнему маршруту.
— Ты куда? — Тамара пристроилась за мной.
— Наверх, там безопаснее...
— Держи! — она вложила что-то мне в руку. Я посмотрел и не без радости увидел Юлин пистолет. Теперь все выглядело не так уж и безнадежно. Сейчас Иксы и Игреки друг друга перестреляют... Нет, это вряд ли. Обязательно кто-нибудь из них останется победителем, и этот победитель возьмется за нас с Тамарой. Эта мысль придала мне сил, и я вскарабкался по лестнице наверх за считанные секунды. Тамара тоже держала хороший темп и не отставала от меня.
Наверху я пробежал по инерции еще несколько метров, а потом в изнеможении распластался на полу. Тамара, тяжело дыша, привалилась к стене. Вид у нее был жалкий, но я все-таки пробурчал:
— Ну что?! Дискеты, значит, таскаем по ночам?! Только не те дискеты! Может, стоило свет включить?
— Не надо меня тыкать носом в одну ошибку по нескольку раз, — отозвалась Тамара. — Тот не ошибается, кто ничего не делает... К тому же, даже если бы это была та самая дискета, они бы нас все равно убили...
— Правда? — Я саркастически рассмеялся. — Ты все-таки это поняла? А как же дружелюбие, спокойствие и гостеприимство?
— Да ну их в баню! — зло сказала Тамара, прислушиваясь к раздающимся снизу звукам. — Там, кажется, заканчивают...
В ответ на ее слова внизу грохнули два выстрела, рухнуло что-то тяжелое, и на пару секунд наступила тишина. Потом осторожно скрипнула входная дверь. И очень неосторожно разбилось окно. Как будто в него залетел камушек килограммов на восемьдесят.
Похоже, наступало второе действие, и я поежился, предчувствуя, что сейчас нас снова потребуют на сцену.
4
— Девушка, — прошептал я в телефонную трубку, — это охранное агентство «Статус», да? А начальник ваш, Максим, не помню как по отчеству... Он на месте?
— Говорите громче, — потребовала эта дура.
— Если я буду говорить громче, мне башку оторвут, — сказал я жалобно.
— Это ваши проблемы, — сказала девушка. Я беззвучно выругался, Тамара на цыпочках вышла из комнаты и развела руками.
— Из окна ничего не видно, — сообщила она. — Никакой твоей милиции не видать...
— А мы можем запереться в какой-нибудь из комнат? — с надеждой спросил я, вздрагивая попутно от резких и грубых голосов внизу.
— Не можем, — сказала Тамара. — Я же говорила тебе — второй этаж не доделан. Замков нет. Мебели тоже практически нигде нет, забаррикадироваться не удастся...
Тут в трубке затрещало, и вместо жестокой секретарши заговорил мужской голос:
— Алло, кто это?
— Макс! Это Макс?! — Впрочем, мне уже было плевать — Макс, не Макс. У меня оставалось секунд десять, чтобы выговориться, потому что шаги на лестнице слышались очень отчетливо. — Макс, это Хохлов, ты должен меня помнить, потому что ты думал, что это я убил твоих людей, и поэтому разбил мне морду, а я дал тебе башкой по яйцам, но ты был не прав, потому что это не я убивал...
— Это из сумасшедшего дома звонят? — осведомился Макс.
— Это из коттеджа звонят, Лесное шоссе, сто второй километр. Люди, которые твоих ребят пришили, они сейчас все здесь, у них туг собрание, и они еще нас с Тамарой прикончить хотят... Мне кажется, тебе стоит приехать. И чем быстрее, тем лучше...
— Кому — лучше? — спросил Макс, но я уже выбросил трубку, словно она была раскаленной добела. На верхней ступеньке лестницы стоял широкоплечий серьезный парень с короткой стрижкой. Он был почти точной копией того, что с полчаса назад спустил меня с лестницы вниз. Наученный горьким опытом, я сразу отбросил от себя телефонную трубку и сказал:
— Все, все... Сейчас я сам спущусь вниз.
Парень словно не услышал меня и приближался неотвратимо, как локомотив. Я понял, что меня сейчас будут давить вне зависимости от наличия или отсутствия телефона в моей руке. Просто у этих ребят такая профессия.
— Саша, у тебя же пистолет есть, — шепнула Тамара, прижавшись к дверному косяку и с ужасом наблюдая за приближением коротко стриженного локомотива с глазами убийцы.
— Говорите громче, — потребовала эта дура.
— Если я буду говорить громче, мне башку оторвут, — сказал я жалобно.
— Это ваши проблемы, — сказала девушка. Я беззвучно выругался, Тамара на цыпочках вышла из комнаты и развела руками.
— Из окна ничего не видно, — сообщила она. — Никакой твоей милиции не видать...
— А мы можем запереться в какой-нибудь из комнат? — с надеждой спросил я, вздрагивая попутно от резких и грубых голосов внизу.
— Не можем, — сказала Тамара. — Я же говорила тебе — второй этаж не доделан. Замков нет. Мебели тоже практически нигде нет, забаррикадироваться не удастся...
Тут в трубке затрещало, и вместо жестокой секретарши заговорил мужской голос:
— Алло, кто это?
— Макс! Это Макс?! — Впрочем, мне уже было плевать — Макс, не Макс. У меня оставалось секунд десять, чтобы выговориться, потому что шаги на лестнице слышались очень отчетливо. — Макс, это Хохлов, ты должен меня помнить, потому что ты думал, что это я убил твоих людей, и поэтому разбил мне морду, а я дал тебе башкой по яйцам, но ты был не прав, потому что это не я убивал...
— Это из сумасшедшего дома звонят? — осведомился Макс.
— Это из коттеджа звонят, Лесное шоссе, сто второй километр. Люди, которые твоих ребят пришили, они сейчас все здесь, у них туг собрание, и они еще нас с Тамарой прикончить хотят... Мне кажется, тебе стоит приехать. И чем быстрее, тем лучше...
— Кому — лучше? — спросил Макс, но я уже выбросил трубку, словно она была раскаленной добела. На верхней ступеньке лестницы стоял широкоплечий серьезный парень с короткой стрижкой. Он был почти точной копией того, что с полчаса назад спустил меня с лестницы вниз. Наученный горьким опытом, я сразу отбросил от себя телефонную трубку и сказал:
— Все, все... Сейчас я сам спущусь вниз.
Парень словно не услышал меня и приближался неотвратимо, как локомотив. Я понял, что меня сейчас будут давить вне зависимости от наличия или отсутствия телефона в моей руке. Просто у этих ребят такая профессия.
— Саша, у тебя же пистолет есть, — шепнула Тамара, прижавшись к дверному косяку и с ужасом наблюдая за приближением коротко стриженного локомотива с глазами убийцы.