Страница:
— Да, — спохватился я. — Вот, возьмите... — я протянул оружие рукояткой вперед.
— Я не это имела в виду! Пристрели его!
— Ты что?! — Я с ужасом посмотрел на Тамару. — Как я его пристрелю? Если я его пристрелю, то нас точно расчленят! А так мы еще имеем шанс...
— Вспомни про бутылку с водкой, — сказала Тамара. — Там их еще штук десять в холодильнике.
— О черт! — Я похолодел при воспоминании об «играх» и перевернул пистолет рукоятью к себе, а стволом вперед. Между мной и парнем оставалось метра три. Я положил палец на спусковой крючок.
— Ну! — сказала Тамара, на всякий случай прячась в глубь комнаты.
— Я сейчас буду стрелять, — сказал я не столько для парня, сколько для самого себя. Я объяснил себе, что я собираюсь делать. Вслух это звучало ужасно. Выглядело еще хуже. Во всяком случае, парень после моих слов не остановился.
— Буду стрелять, — повторил я.
— Ты гонишь, братан, — лениво проговорил парень. — Давай сюда ствол и пошли побазарим про наши дела.
— Стреляю без предупреждения, — сказал я, отступая на шаг. Дальше отступать было некуда, позади была стена, и мне волей-неволей нужно было выполнять свои угрозы. Я поднял руку с пистолетом и прицелился в середину широкой груди парня, чтобы не промахнуться. — Стреляю! — сказал я.
Тут из Юлиного пистолета вывалилась обойма.
— Блин! — сказал я.
— Я же говорю, что ты гонишь, — сказал парень и протянул руку, чтобы забрать у меня пистолет.
— Там еще один патрон в стволе! — вспомнил я.
— Там нет патрона! — уверенно сказал парень.
— Там есть патрон.
— Хер тебе, а не патрон, — сказал парень и схватился за ствол пистолета, а я с перепугу нажал на спуск.
Не нужно было ему со мной спорить.
5
6
7
8
9
10
— Я не это имела в виду! Пристрели его!
— Ты что?! — Я с ужасом посмотрел на Тамару. — Как я его пристрелю? Если я его пристрелю, то нас точно расчленят! А так мы еще имеем шанс...
— Вспомни про бутылку с водкой, — сказала Тамара. — Там их еще штук десять в холодильнике.
— О черт! — Я похолодел при воспоминании об «играх» и перевернул пистолет рукоятью к себе, а стволом вперед. Между мной и парнем оставалось метра три. Я положил палец на спусковой крючок.
— Ну! — сказала Тамара, на всякий случай прячась в глубь комнаты.
— Я сейчас буду стрелять, — сказал я не столько для парня, сколько для самого себя. Я объяснил себе, что я собираюсь делать. Вслух это звучало ужасно. Выглядело еще хуже. Во всяком случае, парень после моих слов не остановился.
— Буду стрелять, — повторил я.
— Ты гонишь, братан, — лениво проговорил парень. — Давай сюда ствол и пошли побазарим про наши дела.
— Стреляю без предупреждения, — сказал я, отступая на шаг. Дальше отступать было некуда, позади была стена, и мне волей-неволей нужно было выполнять свои угрозы. Я поднял руку с пистолетом и прицелился в середину широкой груди парня, чтобы не промахнуться. — Стреляю! — сказал я.
Тут из Юлиного пистолета вывалилась обойма.
— Блин! — сказал я.
— Я же говорю, что ты гонишь, — сказал парень и протянул руку, чтобы забрать у меня пистолет.
— Там еще один патрон в стволе! — вспомнил я.
— Там нет патрона! — уверенно сказал парень.
— Там есть патрон.
— Хер тебе, а не патрон, — сказал парень и схватился за ствол пистолета, а я с перепугу нажал на спуск.
Не нужно было ему со мной спорить.
5
— Тебя же предупреждали, козел! — Тамара бесстрашно высунулась из комнаты, с видом победительницы уперев руку в бедро. — За что боролся, на то и напоролся...
Я медленно опустил руку с пистолетом. Как-то нехорошо мне было в этот момент. Но, конечно же, парню было еще хуже. Он какое-то время разглядывал темное пятно на своей майке, потом обиженно посмотрел на меня, развернулся и побежал по коридору назад, к лестнице.
Снизу кто-то встревоженно спросил:
— Бочарик, что за дела? Кого ты там подстрелил?
— Это не я! — простонал в ответ Бочарик. — Это меня! Меня — убили!
В подтверждение своих слов он споткнулся и полетел по лестнице вниз с куда большим грохотом, нежели я в свое время.
— Бочарика убили, — огорченно сказали внизу. А потом я вдруг увидел в полу дырочки. Их становилось все больше и больше, летели щепки, а внизу тарахтело что-то типа автомата. Кто-то орал «А-а-а-а!!!», и я понял, что это действительно автомат, и какой-то огорчившийся стрелок мстит мне за смерть Бочарика.
Тамара схватила меня за руку и втащила в комнату. И очень вовремя, иначе этот пессимист и вправду мог мне отомстить.
— Обойма! — вспомнил я, схватил стоявшую в комнате щетку на длинной ручке и, как хоккеист шайбу, пригнал обойму из коридора в комнату, после чего вставил ее на место. Теперь, слегка отдохнув, я мог пристрелить еще нескольких человек. Это наполняло меня оптимизмом.
— Куда ты там еще названивал? — спросила Тамара, впившись взглядом в окно и не видя там ничего утешительного.
— Я вызвал еще Макса из охранного агентства «Статус». Может, он все еще хочет отомстить за своих людей...
— Ты бы еще пожарную команду вызвал, — скептически отозвалась Тамара. — Полезет Макс из-за покойников под пули...
— Я не сказал ему, что тут пули свистят. Я просто предложил подъехать.
— Тогда еще есть шанс.
— Может, позвонить Шоте? Или Гиви?
— Ты спятил?! — Тамара покрутила пальцем у виска. — Шота приедет только для того, чтобы помочь тебя расчленить! Это он сделает с удовольствием!
— Про меня-то все ясно, но он же вроде как к тебе питал какие-то чувства...
— Цена этим чувствам — пятьсот баксов в неделю. И спасение меня от разных бандитов в эту цену не входит.
— И что тогда делать?
— То же, что и раньше. Постараться как-нибудь выкрутиться. Вступи с ними в переговоры, потяни время... Ведь милиция когда-нибудь да приедет.
— Вечером, — скептически сказал я. — Да и какие могут быть переговоры после того, как я угрохал этого Бочарика! Это, кстати, твоя была идея! Они теперь разозлились и такое с нами сделают, когда поймают...
— Эй вы, там, наверху! — раздался свирепый бас снизу. — Мы с вами такое сделаем, когда поймаем, что мало не покажется!! Где наша дискета, мать вашу?!
— Спасибо, что спросили, — закричала в ответ Тамара. — Дискета там где-то на полу валяется. Мы как раз вручили ее предыдущей бан... делегации, когда вы стали стрелять по окнам. Наверное, она упала. Посмотрите под телами.
Послышался гул голосов, внизу посовещались и приступили к поиску дискеты. С телами, судя по всему, не очень-то церемонились. То и дело что-то гремело, грохотало, переворачивалось, звенело и трещало. Короче говоря, работа кипела.
— Может быть, они не заметят, если мы сейчас потихоньку спустимся и выскочим из дома? — предположила Тамара.
— Я даже из этой комнаты не рискну выйти, не то что спуститься вниз, — ответил я. — Разве что выпрыгнуть из окна...
— ...и переломать ноги, — завершила мою мысль Тамара.
— Тогда продолжаем ждать, — сделал я вывод. — Кстати, о пожарной команде. Можно поджечь коттедж.
Это привлечет внимание, сбегутся люди, приедут пожарные... Нас не тронут на виду у людей.
— Пока люди сбегутся, мы тут задохнемся, — мрачно предсказала Тамара. — А выйти из коттеджа нам не дадут. И вообще — что это ты стал распоряжаться моим имуществом? Я бедная вдова, у меня и так немного средств осталось...
— Значит, будем сидеть и ждать, пока там внизу не найдут дискету. А потом они поднимутся сюда, и даже если я успею пару раз пальнуть из этого пугача, нас скрутят и запишут наши вопли на диктофоны, прежде чем прикончить.
— Это и был план твоего дяди? Он же сказал, что у него есть хороший план. Но если он придумал для нас именно такой конец, то твой дядя — большая сволочь. Не ожидала я от него такой пакости... — Тамара сумрачно смотрела в окно, барабаня пальцами по подоконнику.
Я промолчал, разглядывая потертый пистолет. Материть ДК вслух я не хотел, это все-таки мой ближайший родственник, и достаточно того, что я тысячу раз обматерил его про себя. А что касается плана, то, наверное, у ДК имелись серьезные причины, раз он сделал то, что сделал. И, наверное, мы с Тамарой значили для ДК чуть меньше, чем эти причины.
— Может, мы убьем друг друга? — задумчиво произнесла Тамара, и я чуть не выронил от неожиданности пистолет.
— Это еще зачем?
— Чтобы избежать пыток. Это будет двойное самоубийство. Очень по-самурайски.
— Опять ты с этой фигней! Я же тебе говорил уже — я в эти игры не играю, мстить за Джорджика я не собирался и не собираюсь, а кончать с собой, даже если это доставит тебе радость, тоже не буду. Я все-таки надеюсь выкрутиться. Что-то случится. Или чего-то не случится.
— Вообще-то ты прав, — вздохнула Тамара. — Двойного самоубийства не получится, потому что у нас только один пистолет. Мы не сможем одновременно выстрелить друг в друга.
— Кроме того, нет причины это делать, — буркнул я. — Они там еще роют землю в поисках дискеты, и кто его знает, сколько они будут ее искать. Наслаждайся жизнью...
Тут внизу в очередной раз что-то грохнуло, потом заговорили одновременно несколько голосов, а еще позже раздалось:
— Эй вы, наверху! Мы нашли дискету. А вам лучше спуститься сюда самим, если не хотите, чтобы вас спустили... стуча головами по ступеням.
— Вот и все, понаслаждалась жизнью, — сказала Тамара. — Кто это там сейчас внизу, Иксы или Игреки, ты мне хоть это можешь сказать?
— А что, есть какая-то разница? — пожал я плечами. — Хотя — попробуй с ними свою обычную программу, предложи им водки, предложи им удовольствия... Быть может, у этих не такая жесткая трудовая дисциплина.
— Пошел ты знаешь куда? — безрадостно отозвалась Тамара. — Ты иногда кажешься приличным мужиком, а иногда как скажешь... Нет чтобы приободрить меня в этот трудный час.
— Пожалуйста, — сказал я. — Ты все еще можешь навести этих садистов на Юлю. Сладкая женская месть, разве нет?
— Ты идиот, — сказала Тамара. — Это была не очень удачная шутка. Шутка в стиле Джорджика.
Я медленно опустил руку с пистолетом. Как-то нехорошо мне было в этот момент. Но, конечно же, парню было еще хуже. Он какое-то время разглядывал темное пятно на своей майке, потом обиженно посмотрел на меня, развернулся и побежал по коридору назад, к лестнице.
Снизу кто-то встревоженно спросил:
— Бочарик, что за дела? Кого ты там подстрелил?
— Это не я! — простонал в ответ Бочарик. — Это меня! Меня — убили!
В подтверждение своих слов он споткнулся и полетел по лестнице вниз с куда большим грохотом, нежели я в свое время.
— Бочарика убили, — огорченно сказали внизу. А потом я вдруг увидел в полу дырочки. Их становилось все больше и больше, летели щепки, а внизу тарахтело что-то типа автомата. Кто-то орал «А-а-а-а!!!», и я понял, что это действительно автомат, и какой-то огорчившийся стрелок мстит мне за смерть Бочарика.
Тамара схватила меня за руку и втащила в комнату. И очень вовремя, иначе этот пессимист и вправду мог мне отомстить.
— Обойма! — вспомнил я, схватил стоявшую в комнате щетку на длинной ручке и, как хоккеист шайбу, пригнал обойму из коридора в комнату, после чего вставил ее на место. Теперь, слегка отдохнув, я мог пристрелить еще нескольких человек. Это наполняло меня оптимизмом.
— Куда ты там еще названивал? — спросила Тамара, впившись взглядом в окно и не видя там ничего утешительного.
— Я вызвал еще Макса из охранного агентства «Статус». Может, он все еще хочет отомстить за своих людей...
— Ты бы еще пожарную команду вызвал, — скептически отозвалась Тамара. — Полезет Макс из-за покойников под пули...
— Я не сказал ему, что тут пули свистят. Я просто предложил подъехать.
— Тогда еще есть шанс.
— Может, позвонить Шоте? Или Гиви?
— Ты спятил?! — Тамара покрутила пальцем у виска. — Шота приедет только для того, чтобы помочь тебя расчленить! Это он сделает с удовольствием!
— Про меня-то все ясно, но он же вроде как к тебе питал какие-то чувства...
— Цена этим чувствам — пятьсот баксов в неделю. И спасение меня от разных бандитов в эту цену не входит.
— И что тогда делать?
— То же, что и раньше. Постараться как-нибудь выкрутиться. Вступи с ними в переговоры, потяни время... Ведь милиция когда-нибудь да приедет.
— Вечером, — скептически сказал я. — Да и какие могут быть переговоры после того, как я угрохал этого Бочарика! Это, кстати, твоя была идея! Они теперь разозлились и такое с нами сделают, когда поймают...
— Эй вы, там, наверху! — раздался свирепый бас снизу. — Мы с вами такое сделаем, когда поймаем, что мало не покажется!! Где наша дискета, мать вашу?!
— Спасибо, что спросили, — закричала в ответ Тамара. — Дискета там где-то на полу валяется. Мы как раз вручили ее предыдущей бан... делегации, когда вы стали стрелять по окнам. Наверное, она упала. Посмотрите под телами.
Послышался гул голосов, внизу посовещались и приступили к поиску дискеты. С телами, судя по всему, не очень-то церемонились. То и дело что-то гремело, грохотало, переворачивалось, звенело и трещало. Короче говоря, работа кипела.
— Может быть, они не заметят, если мы сейчас потихоньку спустимся и выскочим из дома? — предположила Тамара.
— Я даже из этой комнаты не рискну выйти, не то что спуститься вниз, — ответил я. — Разве что выпрыгнуть из окна...
— ...и переломать ноги, — завершила мою мысль Тамара.
— Тогда продолжаем ждать, — сделал я вывод. — Кстати, о пожарной команде. Можно поджечь коттедж.
Это привлечет внимание, сбегутся люди, приедут пожарные... Нас не тронут на виду у людей.
— Пока люди сбегутся, мы тут задохнемся, — мрачно предсказала Тамара. — А выйти из коттеджа нам не дадут. И вообще — что это ты стал распоряжаться моим имуществом? Я бедная вдова, у меня и так немного средств осталось...
— Значит, будем сидеть и ждать, пока там внизу не найдут дискету. А потом они поднимутся сюда, и даже если я успею пару раз пальнуть из этого пугача, нас скрутят и запишут наши вопли на диктофоны, прежде чем прикончить.
— Это и был план твоего дяди? Он же сказал, что у него есть хороший план. Но если он придумал для нас именно такой конец, то твой дядя — большая сволочь. Не ожидала я от него такой пакости... — Тамара сумрачно смотрела в окно, барабаня пальцами по подоконнику.
Я промолчал, разглядывая потертый пистолет. Материть ДК вслух я не хотел, это все-таки мой ближайший родственник, и достаточно того, что я тысячу раз обматерил его про себя. А что касается плана, то, наверное, у ДК имелись серьезные причины, раз он сделал то, что сделал. И, наверное, мы с Тамарой значили для ДК чуть меньше, чем эти причины.
— Может, мы убьем друг друга? — задумчиво произнесла Тамара, и я чуть не выронил от неожиданности пистолет.
— Это еще зачем?
— Чтобы избежать пыток. Это будет двойное самоубийство. Очень по-самурайски.
— Опять ты с этой фигней! Я же тебе говорил уже — я в эти игры не играю, мстить за Джорджика я не собирался и не собираюсь, а кончать с собой, даже если это доставит тебе радость, тоже не буду. Я все-таки надеюсь выкрутиться. Что-то случится. Или чего-то не случится.
— Вообще-то ты прав, — вздохнула Тамара. — Двойного самоубийства не получится, потому что у нас только один пистолет. Мы не сможем одновременно выстрелить друг в друга.
— Кроме того, нет причины это делать, — буркнул я. — Они там еще роют землю в поисках дискеты, и кто его знает, сколько они будут ее искать. Наслаждайся жизнью...
Тут внизу в очередной раз что-то грохнуло, потом заговорили одновременно несколько голосов, а еще позже раздалось:
— Эй вы, наверху! Мы нашли дискету. А вам лучше спуститься сюда самим, если не хотите, чтобы вас спустили... стуча головами по ступеням.
— Вот и все, понаслаждалась жизнью, — сказала Тамара. — Кто это там сейчас внизу, Иксы или Игреки, ты мне хоть это можешь сказать?
— А что, есть какая-то разница? — пожал я плечами. — Хотя — попробуй с ними свою обычную программу, предложи им водки, предложи им удовольствия... Быть может, у этих не такая жесткая трудовая дисциплина.
— Пошел ты знаешь куда? — безрадостно отозвалась Тамара. — Ты иногда кажешься приличным мужиком, а иногда как скажешь... Нет чтобы приободрить меня в этот трудный час.
— Пожалуйста, — сказал я. — Ты все еще можешь навести этих садистов на Юлю. Сладкая женская месть, разве нет?
— Ты идиот, — сказала Тамара. — Это была не очень удачная шутка. Шутка в стиле Джорджика.
6
Когда мы очень медленно спустились по лестнице вниз, задрав руки вверх и глядя в дула автоматов, первый этаж коттеджа выглядел словно после стихийного бедствия. Все было перевернуто вверх дном, всюду валялось битое стекло вперемешку с кровью, тут же в углу штабелем были свалены тела великолепной шестерки, с которой мы уже имели несчастье познакомиться.
Зато посреди всего этого бардака сидел с перебинтованной рукой очкарик в камуфляже и держал в здоровой руке дискету, словно победитель телевизионной викторины, выигравший ценный приз.
Но сначала мы поговорили не о дискете.
— Это ты Бочарика подстрелил? — спросили меня. У меня язык не повернулся сказать «да». Я промолчал. Но им и не нужен был ответ, им был нужен я сам. Мне пару раз шарахнули по физиономии, и я упал на пол, где безуспешно пытался закрыться от ударов ногами. Когда все это началось, я снова увидел труп старшего шестерки. Теперь мне его тусклый взгляд показался злорадным — мол, я уже отмучился, а у тебя все самое интересное еще впереди.
— Вот вы его сейчас убьете, — прозвучал где-то в заоблачной выси голос Тамары, — а дискету-то вы нашли не ту. А где настоящая дискета, знает только он.
— Стоп! — раздалась команда, и моя карьера в качестве тренажера для отработки ударов ногами временно прекратилась. — Как это — не та дискета?
— А она пустая, — сказала Тамара. — Вставьте в компьютер и посмотрите сами.
— Нет у нас с собой компьютера, — чуть растерянно сказал очкарик. — А тот, что тут был, мы случайно на пол уронили. Да он и до этого простреленный был.
— Это пустая дискета, — еще более уверенно и агрессивно сказала Тамара. — Мы им сначала дали пустую, хотели их наколоть, но они проверили на компьютере и все выяснили. Вломили ему, — она небрежно кивнула в мою сторону, — по рогам, и он собрался отдать настоящую дискету. Но тут вы начали стрелять по окнам.
— Врет она, — сказал двухметровый тип с «калашниковым». — Время тянет. Кончаем их, берем дискету и уходим.
— А если не врет? — очкарик наморщил лоб. — Тогда нас шеф так поимеет... Берем их обоих с собой, берем дискету и уходим. На базе разберемся. На базе у нас и оборудование есть, так что все сделаем безупречно. Под диктофончик...
Меня передернуло при слове «диктофончик». Тамара побледнела еще на слове «оборудование».
Я сплюнул на пол кровь, поднял голову и хрипло поинтересовался у очкарика:
— Мужики, а может, миром разойдемся? Я вам скажу, где дискета, а вы нас отпустите?
— Нет, старик, так не пойдет, — печально вздохнул очкарик. — У нас начальство знаешь какое? Зверь, а не начальство. У нас правило — свидетелей не оставлять. Лично против вас ничего не имею, просто так уж получилось, что вы и есть те самые свидетели. А значит, в живых вас оставлять нельзя. Извини...
— Для женщин вы тоже исключений не делаете? — робко осведомилась Тамара.
— У нас по конституции равноправие полов, — пробасил двухметровый, помахивая автоматом как тросточкой. Вдруг он перестал баловаться с оружием и подскочил к окну.
— Что? — встревожился очкарик.
— Показалось... — пробормотал двухметровый.
— Ну ты все равно иди на улицу, посмотри, что и как, — приказал очкарик. — Мы же сейчас этих товарищей к машинам поведем, так чтобы все спокойно было...
— Все будет нор... — сказал двухметровый, а потом вдруг входная дверь распахнулась и треснула его по лицу и груди. Двухметровый поперхнулся своими словами, но это были еще только цветочки, потому что вслед за ударом дверью он получил в упор несколько пуль. И этого он уже не пережил.
Зато посреди всего этого бардака сидел с перебинтованной рукой очкарик в камуфляже и держал в здоровой руке дискету, словно победитель телевизионной викторины, выигравший ценный приз.
Но сначала мы поговорили не о дискете.
— Это ты Бочарика подстрелил? — спросили меня. У меня язык не повернулся сказать «да». Я промолчал. Но им и не нужен был ответ, им был нужен я сам. Мне пару раз шарахнули по физиономии, и я упал на пол, где безуспешно пытался закрыться от ударов ногами. Когда все это началось, я снова увидел труп старшего шестерки. Теперь мне его тусклый взгляд показался злорадным — мол, я уже отмучился, а у тебя все самое интересное еще впереди.
— Вот вы его сейчас убьете, — прозвучал где-то в заоблачной выси голос Тамары, — а дискету-то вы нашли не ту. А где настоящая дискета, знает только он.
— Стоп! — раздалась команда, и моя карьера в качестве тренажера для отработки ударов ногами временно прекратилась. — Как это — не та дискета?
— А она пустая, — сказала Тамара. — Вставьте в компьютер и посмотрите сами.
— Нет у нас с собой компьютера, — чуть растерянно сказал очкарик. — А тот, что тут был, мы случайно на пол уронили. Да он и до этого простреленный был.
— Это пустая дискета, — еще более уверенно и агрессивно сказала Тамара. — Мы им сначала дали пустую, хотели их наколоть, но они проверили на компьютере и все выяснили. Вломили ему, — она небрежно кивнула в мою сторону, — по рогам, и он собрался отдать настоящую дискету. Но тут вы начали стрелять по окнам.
— Врет она, — сказал двухметровый тип с «калашниковым». — Время тянет. Кончаем их, берем дискету и уходим.
— А если не врет? — очкарик наморщил лоб. — Тогда нас шеф так поимеет... Берем их обоих с собой, берем дискету и уходим. На базе разберемся. На базе у нас и оборудование есть, так что все сделаем безупречно. Под диктофончик...
Меня передернуло при слове «диктофончик». Тамара побледнела еще на слове «оборудование».
Я сплюнул на пол кровь, поднял голову и хрипло поинтересовался у очкарика:
— Мужики, а может, миром разойдемся? Я вам скажу, где дискета, а вы нас отпустите?
— Нет, старик, так не пойдет, — печально вздохнул очкарик. — У нас начальство знаешь какое? Зверь, а не начальство. У нас правило — свидетелей не оставлять. Лично против вас ничего не имею, просто так уж получилось, что вы и есть те самые свидетели. А значит, в живых вас оставлять нельзя. Извини...
— Для женщин вы тоже исключений не делаете? — робко осведомилась Тамара.
— У нас по конституции равноправие полов, — пробасил двухметровый, помахивая автоматом как тросточкой. Вдруг он перестал баловаться с оружием и подскочил к окну.
— Что? — встревожился очкарик.
— Показалось... — пробормотал двухметровый.
— Ну ты все равно иди на улицу, посмотри, что и как, — приказал очкарик. — Мы же сейчас этих товарищей к машинам поведем, так чтобы все спокойно было...
— Все будет нор... — сказал двухметровый, а потом вдруг входная дверь распахнулась и треснула его по лицу и груди. Двухметровый поперхнулся своими словами, но это были еще только цветочки, потому что вслед за ударом дверью он получил в упор несколько пуль. И этого он уже не пережил.
7
Тамара привычно юркнула за кресло, а в коттедже снова загрохотало, как в шахтерском забое, причем слово «забой» имело тут совсем другое значение...
Макс стрелял с двух рук, три других лба, влетевших вслед за ним, тоже палили направо и налево, и мне это не понравилось, потому что, если бы я лежал где-нибудь посредине холла, меня бы пришили первыми же выстрелами. Или те, или другие. А я все же надеялся, что Макс будет более внимателен ко мне, учитывая, что именно я его навел сюда. Хотя, с другой стороны, те, кого в данный момент убивал Макс, вполне могли быть не из группы Игрек, а из группы Икс, а стало быть, перед Максом у них не было никакой вины. Но это уже не имело значения. Какой все-таки молодец оказался Макс, что не стал задавать наводящих вопросов, а сразу схватился за свои пистолеты.
Ребята в камуфляже не стушевались и принялись гасить Макса с компанией из всех видов стрелкового оружия, что у них только было, а было у них много чего. Грохот стоял такой, что я понял — коттедж они сейчас разнесут. Бедная, бедная Тамара...
Я уже привычной тропой пополз в укромное местечко, но тут снова встретился взглядом с покойным командиром первой шестерки. Теперь его глаза не выглядели такими тусклыми, они словно намекали мне на что-то. Я посмотрел на мертвеца повнимательнее и увидел рядом с ним автомат. Кажется, намек заключался именно в этом.
Я подполз к трупу, взял автомат, снял его с предохранителя и передернул затвор. Наверное, это было оружие старшего, и тот так и не успел им воспользоваться. Я перевернулся на спину и уперся головой в грудь кому-то из мертвецов. Они не возражали. В холле продолжался грохочущий «забой», и, судя по увлеченным лицам стрелков, они могли заниматься этим бесконечно.
Но только мне это все до смерти надоело. Я выдвинул металлическую скобу-приклад, упер ее в плечо, выдохнул и нажал на курок, включившись в общий убийственный хор.
Я долго не снимал палец с курка, водя автоматом туда-сюда, вверх-вниз, справа налево и слева направо, старательно минуя лишь кресло, за которым схоронилась Тамара. У меня вновь заложило уши, и я не сразу понял, что патроны закончились и я жму на курок впустую.
Тогда я осторожно положил автомат себе на колени и стал ждать, что сейчас меня кто-нибудь сгоряча пристрелит. Но никто этого не делал. Более того — никто не двигался. Только примерно минуту спустя Макс отлепился от стены, за которую он отчаянно цеплялся, и рухнул наземь, накрыв собою изрешеченное тело очкарика.
Еще через какое-то время из-за кресла появилась голова Тамары. У нее были безумные глаза.
— Ты это имел в виду, когда говорил, что выкрутишься? — спросила она меня. Я пожал плечами. В голове у меня все еще шумело, пальцы дрожали, а мысли путались.
Одна из моих путаных мыслей была: «Это и есть гениальный план ДК?»
Макс стрелял с двух рук, три других лба, влетевших вслед за ним, тоже палили направо и налево, и мне это не понравилось, потому что, если бы я лежал где-нибудь посредине холла, меня бы пришили первыми же выстрелами. Или те, или другие. А я все же надеялся, что Макс будет более внимателен ко мне, учитывая, что именно я его навел сюда. Хотя, с другой стороны, те, кого в данный момент убивал Макс, вполне могли быть не из группы Игрек, а из группы Икс, а стало быть, перед Максом у них не было никакой вины. Но это уже не имело значения. Какой все-таки молодец оказался Макс, что не стал задавать наводящих вопросов, а сразу схватился за свои пистолеты.
Ребята в камуфляже не стушевались и принялись гасить Макса с компанией из всех видов стрелкового оружия, что у них только было, а было у них много чего. Грохот стоял такой, что я понял — коттедж они сейчас разнесут. Бедная, бедная Тамара...
Я уже привычной тропой пополз в укромное местечко, но тут снова встретился взглядом с покойным командиром первой шестерки. Теперь его глаза не выглядели такими тусклыми, они словно намекали мне на что-то. Я посмотрел на мертвеца повнимательнее и увидел рядом с ним автомат. Кажется, намек заключался именно в этом.
Я подполз к трупу, взял автомат, снял его с предохранителя и передернул затвор. Наверное, это было оружие старшего, и тот так и не успел им воспользоваться. Я перевернулся на спину и уперся головой в грудь кому-то из мертвецов. Они не возражали. В холле продолжался грохочущий «забой», и, судя по увлеченным лицам стрелков, они могли заниматься этим бесконечно.
Но только мне это все до смерти надоело. Я выдвинул металлическую скобу-приклад, упер ее в плечо, выдохнул и нажал на курок, включившись в общий убийственный хор.
Я долго не снимал палец с курка, водя автоматом туда-сюда, вверх-вниз, справа налево и слева направо, старательно минуя лишь кресло, за которым схоронилась Тамара. У меня вновь заложило уши, и я не сразу понял, что патроны закончились и я жму на курок впустую.
Тогда я осторожно положил автомат себе на колени и стал ждать, что сейчас меня кто-нибудь сгоряча пристрелит. Но никто этого не делал. Более того — никто не двигался. Только примерно минуту спустя Макс отлепился от стены, за которую он отчаянно цеплялся, и рухнул наземь, накрыв собою изрешеченное тело очкарика.
Еще через какое-то время из-за кресла появилась голова Тамары. У нее были безумные глаза.
— Ты это имел в виду, когда говорил, что выкрутишься? — спросила она меня. Я пожал плечами. В голове у меня все еще шумело, пальцы дрожали, а мысли путались.
Одна из моих путаных мыслей была: «Это и есть гениальный план ДК?»
8
— Что ж у нас милиция-то так медленно ездит? — возмущалась Тамара, помогая мне встать на ноги. — Максу ты позвонил позже, а приехал он раньше! Представляю, как они гнали...
— И слава богу, что они сейчас не приехали, — ответил я, потрясенно оглядывая забрызганный кровью холл. — А то бы застукали меня с автоматом в руках да и
пристрелили бы как бешеную собаку... А уж Макс действительно постарался...
— Точно! — спохватилась Тамара и куда-то метнулась, перестав меня поддерживать. Я едва успел шагнуть вперед и опереться о лестничные перила. Тамара тем временем притащила какую-то тряпку и принялась тщательно протирать автомат, из которого я только что палил, а затем взялась и за Юлин пистолет.
— Вот так! — удовлетворенно сказала она, закончив стирать следы моих преступлений. — Теперь никаких вам отпечатков пальцев, товарищ подполковник...
Я смотрел, как она носится по холлу, перепрыгивая через трупы, и поражался. Только что эта женщина дрожала как осиновый лист, чуть раньше она предлагала интимные услуги шестерым громилам, теперь она самозабвенно уничтожает улики, отмазывая меня от уголовной ответственности. Да, это была та еще женщина. Я нисколько не сомневался, что урезонить скачущую кобылу и спасти горящий коттедж она тоже сможет. Запросто.
— Главное, — размышляла вслух Тамара, — это продумать нашу с тобой историю. Нас же будут спрашивать в милиции — что да как. А то, что было на самом деле, конечно же, рассказывать смысла нет. Поэтому давай так — мы с тобой были наверху, на втором этаже, как вдруг в коттедж вломились какие-то люди, избили тебя, а у меня стали требовать... Ну, скажем, деньги. Это банально, но это пройдет. А потом прибежали какие-то другие люди и перестреляли тех, первых. Кто это были, чего они прибегали сюда — мы не знаем. Нормальная история?
— Главное, она не очень сильно отличается от правды, — сказал я. — Что мне морду набили — так это совершенно точно. И что они стреляли друг в друга — это тоже было. И что мы не знаем, кто из них кто — это тоже правда... За исключением Макса с его парнями...
Вспомнив про Макса, я подумал, что неплохо бы вызвать сейчас «Скорую». Макса, в отличие от всех остальных безымянных стрелков, мне было немного жаль. Хотя он мне и крепко врезал по роже во время нашей последней встречи. Ну да я был сегодня незлопамятен. Я отыскал в коридоре второго этажа телефонную трубку и позвонил по 03, предупредив, что работы их тут ожидает немало. Кажется, они мне не поверили. Но это уже их проблемы.
Я забрел в единственную из всех комнат второго этажа, где была хоть какая-то мебель — в виде большого дивана. Я рухнул на этот диван и закрыл глаза. Потом я почувствовал чьи-то осторожные влажные прикосновения к своему лицу. Сначала коснулись моего лба, потом щеки, потом подбородка, потом губ...
— Наконец-то, — пробормотал я, — ну давай же, давай...
— Лицо уже чистое, — сказала Тамара. Я открыл глаза и увидел у нее в руках влажную тряпку, которой она смывала с меня кровь. И поспешил закрыть глаза снова.
— Без синяков, конечно, не обойдется, — заметила Тамара.
— Ха! Само собой! — сказал я. Кому она толкует про синяки? Вышибале из «Золотой антилопы»?
— Но это ведь ерунда? — жизнерадостно произнесла Тамара. — Ерунда по сравнению с тем, что могло быть?
Я поразмыслил и был вынужден согласиться.
— Ты был прав, — сказала Тамара. — Мы выкрутились. И я тебе благодарна, Саша.
— Саша? — не поверил я своим ушам. А Тамара тем временем продолжала сходить с ума. Что-то теплое и влажное коснулось моих губ, и я почему-то был уверен, что это не тряпка. Хотя глаз на всякий случай не открывал.
— Надо позвонить ДК, — сказал я, чтобы Тамара не думала, будто ее поцелуи довели меня до экстаза. Я открыл глаза и как бы холодно посмотрел на нее. Как бы ничего и не случилось.
— Неужели? — Тамара пристально разглядывала меня, будто видела в первый раз. А может, она сейчас смотрела на меня уже не как на охранника, потому что охранять ее теперь было не от кого... Может, она смотрела на меня как на кого-то другого...
— Кто-то на лестнице, — сказала Тамара. — Как ты думаешь, кто это?
— Это нас арестовывать идут, — усмехнулся я. — Лев Николаевич с группой захвата.
— Я не слышала, чтобы подъехала машина...
— Так ведь он осторожный, — продолжал я насмехаться над подполковником. — А может, у него машина сломалась и он добирался пешком вместе со всем своим ОМОНом...
— У них бензина нет для «уазика», — сказал Шота, заходя в комнату. Он был, как всегда, неотразим в своем белом костюме. Позади него, как всегда, пах чесноком тот злопамятный паренек. Мордочка у него чуть-чуть распухла, но меня беспокоило не это, а «ТТ» в его правой руке.
— Шотик? — растерялась Тамара и посмотрела на меня, ища какого-то объяснения этому явлению. Но что я мог сказать?
— Я его не вызывал, — буркнул я, приподнимая голову с валика дивана.
— А меня не вызывают, — сказал Шота, снимая пиджак. — Я сам прихожу. Когда надо. И сам ухожу. Когда сделаю свои дела.
— А какие у тебя тут дела? — спросила Тамара, видя, что я не склонен к светской беседе.
— Дела у меня, можно сказать, печальные, — ответил Шота и подмигнул своему помощнику. Тот засмеялся.
Ужасный, надо сказать, у него был смех.
— И слава богу, что они сейчас не приехали, — ответил я, потрясенно оглядывая забрызганный кровью холл. — А то бы застукали меня с автоматом в руках да и
пристрелили бы как бешеную собаку... А уж Макс действительно постарался...
— Точно! — спохватилась Тамара и куда-то метнулась, перестав меня поддерживать. Я едва успел шагнуть вперед и опереться о лестничные перила. Тамара тем временем притащила какую-то тряпку и принялась тщательно протирать автомат, из которого я только что палил, а затем взялась и за Юлин пистолет.
— Вот так! — удовлетворенно сказала она, закончив стирать следы моих преступлений. — Теперь никаких вам отпечатков пальцев, товарищ подполковник...
Я смотрел, как она носится по холлу, перепрыгивая через трупы, и поражался. Только что эта женщина дрожала как осиновый лист, чуть раньше она предлагала интимные услуги шестерым громилам, теперь она самозабвенно уничтожает улики, отмазывая меня от уголовной ответственности. Да, это была та еще женщина. Я нисколько не сомневался, что урезонить скачущую кобылу и спасти горящий коттедж она тоже сможет. Запросто.
— Главное, — размышляла вслух Тамара, — это продумать нашу с тобой историю. Нас же будут спрашивать в милиции — что да как. А то, что было на самом деле, конечно же, рассказывать смысла нет. Поэтому давай так — мы с тобой были наверху, на втором этаже, как вдруг в коттедж вломились какие-то люди, избили тебя, а у меня стали требовать... Ну, скажем, деньги. Это банально, но это пройдет. А потом прибежали какие-то другие люди и перестреляли тех, первых. Кто это были, чего они прибегали сюда — мы не знаем. Нормальная история?
— Главное, она не очень сильно отличается от правды, — сказал я. — Что мне морду набили — так это совершенно точно. И что они стреляли друг в друга — это тоже было. И что мы не знаем, кто из них кто — это тоже правда... За исключением Макса с его парнями...
Вспомнив про Макса, я подумал, что неплохо бы вызвать сейчас «Скорую». Макса, в отличие от всех остальных безымянных стрелков, мне было немного жаль. Хотя он мне и крепко врезал по роже во время нашей последней встречи. Ну да я был сегодня незлопамятен. Я отыскал в коридоре второго этажа телефонную трубку и позвонил по 03, предупредив, что работы их тут ожидает немало. Кажется, они мне не поверили. Но это уже их проблемы.
Я забрел в единственную из всех комнат второго этажа, где была хоть какая-то мебель — в виде большого дивана. Я рухнул на этот диван и закрыл глаза. Потом я почувствовал чьи-то осторожные влажные прикосновения к своему лицу. Сначала коснулись моего лба, потом щеки, потом подбородка, потом губ...
— Наконец-то, — пробормотал я, — ну давай же, давай...
— Лицо уже чистое, — сказала Тамара. Я открыл глаза и увидел у нее в руках влажную тряпку, которой она смывала с меня кровь. И поспешил закрыть глаза снова.
— Без синяков, конечно, не обойдется, — заметила Тамара.
— Ха! Само собой! — сказал я. Кому она толкует про синяки? Вышибале из «Золотой антилопы»?
— Но это ведь ерунда? — жизнерадостно произнесла Тамара. — Ерунда по сравнению с тем, что могло быть?
Я поразмыслил и был вынужден согласиться.
— Ты был прав, — сказала Тамара. — Мы выкрутились. И я тебе благодарна, Саша.
— Саша? — не поверил я своим ушам. А Тамара тем временем продолжала сходить с ума. Что-то теплое и влажное коснулось моих губ, и я почему-то был уверен, что это не тряпка. Хотя глаз на всякий случай не открывал.
— Надо позвонить ДК, — сказал я, чтобы Тамара не думала, будто ее поцелуи довели меня до экстаза. Я открыл глаза и как бы холодно посмотрел на нее. Как бы ничего и не случилось.
— Неужели? — Тамара пристально разглядывала меня, будто видела в первый раз. А может, она сейчас смотрела на меня уже не как на охранника, потому что охранять ее теперь было не от кого... Может, она смотрела на меня как на кого-то другого...
— Кто-то на лестнице, — сказала Тамара. — Как ты думаешь, кто это?
— Это нас арестовывать идут, — усмехнулся я. — Лев Николаевич с группой захвата.
— Я не слышала, чтобы подъехала машина...
— Так ведь он осторожный, — продолжал я насмехаться над подполковником. — А может, у него машина сломалась и он добирался пешком вместе со всем своим ОМОНом...
— У них бензина нет для «уазика», — сказал Шота, заходя в комнату. Он был, как всегда, неотразим в своем белом костюме. Позади него, как всегда, пах чесноком тот злопамятный паренек. Мордочка у него чуть-чуть распухла, но меня беспокоило не это, а «ТТ» в его правой руке.
— Шотик? — растерялась Тамара и посмотрела на меня, ища какого-то объяснения этому явлению. Но что я мог сказать?
— Я его не вызывал, — буркнул я, приподнимая голову с валика дивана.
— А меня не вызывают, — сказал Шота, снимая пиджак. — Я сам прихожу. Когда надо. И сам ухожу. Когда сделаю свои дела.
— А какие у тебя тут дела? — спросила Тамара, видя, что я не склонен к светской беседе.
— Дела у меня, можно сказать, печальные, — ответил Шота и подмигнул своему помощнику. Тот засмеялся.
Ужасный, надо сказать, у него был смех.
9
Шота расхаживал по комнате, заложив руки за спину и рассуждая вслух. Рассуждения у него были какие-то мерзкие, да и сам он мне нравился все меньше и меньше с каждым произнесенным словом.
— То, что мы с вами сделку тогда заключили, — это хорошо, — говорил Шота. — Но если с другой стороны посмотреть? Сделка — это соглашение между людьми одного уровня, между людьми, имеющими один статус. Вот если бы я заключил сделку с подполковником Лисицыным — это было бы нормально. А если бы я заключил сделку с Максом, который там внизу лежит такой бледный, — это было бы ненормально, потому что Макс будет пониже меня. В смысле статуса. Если я заключу сделку с Гиви Ивановичем — это тоже никуда не годится, потому что Гиви Иванович по сравнению со мной — это все равно что гора Эверест по сравнению с Эльбрусом. И уж тем более, — Шота посмотрел на меня и презрительно скривил губы, — не может быть нормальной сделки между мной и вами двумя. Вот так я подумал и решил эту сделку урегулировать. Хорошее слово, я его запомнил...
Тамара бросала на меня пламенные взгляды, призывая, очевидно, совершить еще какое-нибудь чудо, но на меня напала какая-то апатия. Хотя я примерно понимал, к чему идет дело.
— Кстати, — Шота снова удостоил меня взглядом. — Ты, Саша, спрашивал про специальных людей, которые у нас делают убийства? Вот, пожалуйста, посмотри на одного из них.
Парень с вечным запахом чеснока ухмыльнулся. Специалист хренов.
— Зовут его Гена, — представил специалиста Шота.
— Привет, Гена, — сказал я. — Не переживай, до свадьбы у тебя все заживет.
— А он не переживает, — сказал Шота. — Он абсолютно спокоен. Это тебе нужно бы переживать, Саша. Ты ведь не только себя подставил, ты и красивую женщину с толку сбил.
— А можно мне еще подумать над твоим предложением, Шотик? — проворковала Тамара.
— Нет, дорогая, хватит с меня и прошлого раза, — отозвался Шота. Наверное, он тоже был злопамятен. — И вообще, мне некогда с тобой лирикой заниматься, потому что Лисицын рано или поздно найдет бензин и доберется сюда на своей развалюхе...
— Тебе Вася рассказал про мой звонок Лисицыну? — задал я совершенно бесполезный вопрос. — Или Коля? Или они хором тебе рассказывали?
— Какая разница? — улыбнулся Шота. — Зачем тебе это знать? Мне нужно расторгнуть сделку с тобой, а им нужно на кого-то списать убийство Джорджика. Вот мы и договорились.
— А как тут насчет равенства статусов? — заинтересовался я. — Вася — это нужный статус? Или ты используешь правила сложения: Вася плюс Коля равняются одному Шоте? Ты их не переоценил, Шотик?
— Я как-нибудь без твоих дурацких советов разберусь, — сердито бросил Шота. Кажется, я задел его за живое. Это было приятно, учитывая перспективу нашего разговора.
— А Гиви знает о том, что ты собираешься делать? — ухватилась за последнюю соломинку Тамара. — Ему ведь может не понравит...
— Гиви Иванович знает обо всем, что делается, — веско ответил Шота. — И он одобряет все, что я делаю. Я звонил ему час назад... И он мне сказал: «Шота, дорогой, делай как знаешь. Я тебе доверяю. Ты меня никогда не подводил», — Шота обернулся и холодно посмотрел на Тамару. — Гиви Ивановичу плевать на тебя, Тома. Есть ты, нет тебя... Это не его уровень.
Последняя соломинка оборвалась. Шота вздохнул и направился к двери.
— Я буду в коридоре, — сказал он Гене. — Не хочу смотреть. Поел недавно.
Гена понимающе кивнул.
— Будет немножко больно, — проговорил он с улыбкой, вскидывая пистолет. Я ему тоже улыбнулся, потому что Гена, как и сверкающий белизной Шота, стояли спиной к коридору. А я сидел к коридору лицом.
— Много ты знаешь о боли, Гена? — участливо спросил я, но Гена вопроса не понял, и вряд ли он его вообще расслышал, потому что одновременно с моими словами рявкнул обрез, сначала одним стволом, потом вторым. Тамара закрыла ладонями лицо, чтобы не видеть, как белый костюм Шоты стремительно меняет цвет.
— Здравствуйте, тетя Тамара, — поздоровался Арчил, заходя в комнату.
— То, что мы с вами сделку тогда заключили, — это хорошо, — говорил Шота. — Но если с другой стороны посмотреть? Сделка — это соглашение между людьми одного уровня, между людьми, имеющими один статус. Вот если бы я заключил сделку с подполковником Лисицыным — это было бы нормально. А если бы я заключил сделку с Максом, который там внизу лежит такой бледный, — это было бы ненормально, потому что Макс будет пониже меня. В смысле статуса. Если я заключу сделку с Гиви Ивановичем — это тоже никуда не годится, потому что Гиви Иванович по сравнению со мной — это все равно что гора Эверест по сравнению с Эльбрусом. И уж тем более, — Шота посмотрел на меня и презрительно скривил губы, — не может быть нормальной сделки между мной и вами двумя. Вот так я подумал и решил эту сделку урегулировать. Хорошее слово, я его запомнил...
Тамара бросала на меня пламенные взгляды, призывая, очевидно, совершить еще какое-нибудь чудо, но на меня напала какая-то апатия. Хотя я примерно понимал, к чему идет дело.
— Кстати, — Шота снова удостоил меня взглядом. — Ты, Саша, спрашивал про специальных людей, которые у нас делают убийства? Вот, пожалуйста, посмотри на одного из них.
Парень с вечным запахом чеснока ухмыльнулся. Специалист хренов.
— Зовут его Гена, — представил специалиста Шота.
— Привет, Гена, — сказал я. — Не переживай, до свадьбы у тебя все заживет.
— А он не переживает, — сказал Шота. — Он абсолютно спокоен. Это тебе нужно бы переживать, Саша. Ты ведь не только себя подставил, ты и красивую женщину с толку сбил.
— А можно мне еще подумать над твоим предложением, Шотик? — проворковала Тамара.
— Нет, дорогая, хватит с меня и прошлого раза, — отозвался Шота. Наверное, он тоже был злопамятен. — И вообще, мне некогда с тобой лирикой заниматься, потому что Лисицын рано или поздно найдет бензин и доберется сюда на своей развалюхе...
— Тебе Вася рассказал про мой звонок Лисицыну? — задал я совершенно бесполезный вопрос. — Или Коля? Или они хором тебе рассказывали?
— Какая разница? — улыбнулся Шота. — Зачем тебе это знать? Мне нужно расторгнуть сделку с тобой, а им нужно на кого-то списать убийство Джорджика. Вот мы и договорились.
— А как тут насчет равенства статусов? — заинтересовался я. — Вася — это нужный статус? Или ты используешь правила сложения: Вася плюс Коля равняются одному Шоте? Ты их не переоценил, Шотик?
— Я как-нибудь без твоих дурацких советов разберусь, — сердито бросил Шота. Кажется, я задел его за живое. Это было приятно, учитывая перспективу нашего разговора.
— А Гиви знает о том, что ты собираешься делать? — ухватилась за последнюю соломинку Тамара. — Ему ведь может не понравит...
— Гиви Иванович знает обо всем, что делается, — веско ответил Шота. — И он одобряет все, что я делаю. Я звонил ему час назад... И он мне сказал: «Шота, дорогой, делай как знаешь. Я тебе доверяю. Ты меня никогда не подводил», — Шота обернулся и холодно посмотрел на Тамару. — Гиви Ивановичу плевать на тебя, Тома. Есть ты, нет тебя... Это не его уровень.
Последняя соломинка оборвалась. Шота вздохнул и направился к двери.
— Я буду в коридоре, — сказал он Гене. — Не хочу смотреть. Поел недавно.
Гена понимающе кивнул.
— Будет немножко больно, — проговорил он с улыбкой, вскидывая пистолет. Я ему тоже улыбнулся, потому что Гена, как и сверкающий белизной Шота, стояли спиной к коридору. А я сидел к коридору лицом.
— Много ты знаешь о боли, Гена? — участливо спросил я, но Гена вопроса не понял, и вряд ли он его вообще расслышал, потому что одновременно с моими словами рявкнул обрез, сначала одним стволом, потом вторым. Тамара закрыла ладонями лицо, чтобы не видеть, как белый костюм Шоты стремительно меняет цвет.
— Здравствуйте, тетя Тамара, — поздоровался Арчил, заходя в комнату.
10
— Хороший мальчик, — заметил я десять минут спустя, наблюдая из окна, как Арчил быстрым шагом пересекает поляну и углубляется в лес. — Дедушка будет им гордиться. Нет, ну в самом деле, папу убить не удалось, опередили злые дяди, так хоть пару земляков завалить, чтобы обрез не заржавел...
— Тебе не понравилось то, что он сделал? — удивилась Тамара. — По-моему, он появился как раз вовремя...
— Вовремя, — согласился я. — Это я так... По-стариковски брюзжу на современную молодежь. Только вот кто же ему поведал, что в милицию его сдал Шота? Не иначе как Вася с Колей...
— Нет, это я ему рассказала, — смущенно заявила Тамара.
— Ты? — я продолжал ей удивляться. — И когда же ты успела? Мы же вроде сделку заключали с Шотиком на днях, что не расскажем Арчилу...
— Я ему еще тогда рассказала, в милиции, — призналась Тамара. — Такой мальчик симпатичный, мне так жалко его было... Вот я все и рассказала.
— А уже потом пообещала Шоте, что ничего не расскажешь?
— Ну да. Я же не собиралась еще раз это рассказывать Арчилу.
— Все верно, одного раза хватило, — покосился я на два неподвижных тела рядом с диваном. Какая-то логика в объяснениях Тамары была. Женская логика. Сделать так, как хочется, а потом объяснить, почему только так и могло быть. И вот вам — милый мальчик Арчил, выйдя из КПЗ, пошел на свою квартиру, взял обрез и отправился выслеживать земляка Шоту, который чуть не упрятал его в тюрьму. Стрелять в городе Арчил не решился, поэтому дождался, пока Шота выедет на природу. Видно, раскатывал за ним на каком-нибудь нанятом частнике... И теперь мы имеем на руках труп одного из близких друзей Гиви Хромого. Арчил уже на пути домой, а нам с Тамарой придется доказывать, что никакого отношения к смерти Шоты мы не имеем. Почему-то он умер у Тамары в коттедже. Ну и что? Там многие умирают. Человек пятнадцать за весь сегодняшний день.
— Тебе не понравилось то, что он сделал? — удивилась Тамара. — По-моему, он появился как раз вовремя...
— Вовремя, — согласился я. — Это я так... По-стариковски брюзжу на современную молодежь. Только вот кто же ему поведал, что в милицию его сдал Шота? Не иначе как Вася с Колей...
— Нет, это я ему рассказала, — смущенно заявила Тамара.
— Ты? — я продолжал ей удивляться. — И когда же ты успела? Мы же вроде сделку заключали с Шотиком на днях, что не расскажем Арчилу...
— Я ему еще тогда рассказала, в милиции, — призналась Тамара. — Такой мальчик симпатичный, мне так жалко его было... Вот я все и рассказала.
— А уже потом пообещала Шоте, что ничего не расскажешь?
— Ну да. Я же не собиралась еще раз это рассказывать Арчилу.
— Все верно, одного раза хватило, — покосился я на два неподвижных тела рядом с диваном. Какая-то логика в объяснениях Тамары была. Женская логика. Сделать так, как хочется, а потом объяснить, почему только так и могло быть. И вот вам — милый мальчик Арчил, выйдя из КПЗ, пошел на свою квартиру, взял обрез и отправился выслеживать земляка Шоту, который чуть не упрятал его в тюрьму. Стрелять в городе Арчил не решился, поэтому дождался, пока Шота выедет на природу. Видно, раскатывал за ним на каком-нибудь нанятом частнике... И теперь мы имеем на руках труп одного из близких друзей Гиви Хромого. Арчил уже на пути домой, а нам с Тамарой придется доказывать, что никакого отношения к смерти Шоты мы не имеем. Почему-то он умер у Тамары в коттедже. Ну и что? Там многие умирают. Человек пятнадцать за весь сегодняшний день.