Страница:
— Веретенникова не расчленили, — сказал я и подсунул Тамаре газету. — Но лучше ему от этого не стало. Сейчас я говорил по телефону с ДК, он советует нам забраться в укромное место и сидеть там до лучших времен.
— А он не забудет нам сообщить, когда эти времена начнутся? — Тамара явно была не в настроении, и это усугублялось неудачной попыткой привести лицо в порядок в походных условиях. Раздосадованная, она бросила косметичку на сиденье. — Какое еще укромное место?! Ты видишь, во что я одета? Я по твоей милости в халате всю ночь пробегала! У меня на голове черт знает что! Мне нужно домой, мне нужно принять ванну, позавтракать, выпить чашечку кофе...
— У тебя дома нет кофе, — напомнил я. — И ДК сказал, что нам нельзя появляться у тебя дома.
— Это он из вредности. Он мстит нам за то, что я стащила у него дискету, вот и подбивает нас на всякие глупости...
— Про дискету он не сказал ни слова. Может, он и не заметил ее пропажи. Ну и не такая уж это глупость, учитывая, что все, кто был близок к твоему мужу, один за другим отправились на тот свет.
— Почему же он тогда не предложил нам отсидеться у него на даче? Вполне укромное и благоустроенное место.
— Потому что он сейчас не на даче, — сказал я, вспомнив рев самолета в трубке. — Он уехал. И мне кажется, это как-то связано с дискетой и со всеми этими делами.
— Вот еще тоже! — надулась Тамара. — Обещал помочь, а сам...
— Он предпочитает, чтобы я сам находил решения.
— Ну так это ты, тебе полезны такие игры! А я? Я все-таки женщина, я не хочу бегать за убийцами или от убийц! Меня нужно защищать, меня нужно лелеять...
— А разве ДК тебе это пообещал? — посмотрел я на Тамару, которая вдруг заинтересовалась ручкой приемника и принялась крутить ее без всякого смысла. — А... Тогда, когда ты пожелала ему «спокойной ночи»...
— Ну-у... — неопределенно протянула Тамара.
— ...когда ты выяснила, что он спит голым?..
— Не помню точно...
— ...и пока он обещал тебя защитить, ты стащила у него дискету?
— Я плохо помню тот вечер, — призналась Тамара. — Но твой дядя показался мне серьезным человеком, который действительно может нам помочь... А теперь я разочарована, потому что в самый нужный момент он куда-то линяет и лишь дает советы по телефону! Тоже мне, помощь!
— Откуда ты знаешь, что именно это — нужный момент? Может, дальше будет хуже?
— Типун тебе на язык, — проворчала Тамара. — Так что, я не могу съездить домой и взять там хотя бы пару трусов?
— Ты говорила, что у вас с Джорджиком была дача...
— Недостроенная, — вздохнула Тамара. — И теперь я уже вряд ли доведу ее до ума...
— Тем не менее, достаточно приличная, чтобы проводить в ней вечеринки, — напомнил я. — Наверное, у тебя там есть какая-то одежда?
— Ну, какое-то барахло там действительно валяется, — неохотно признала Тамара. — Но там все равно так неуютно, особенно после всех этих историй с Димой и Веретенниковым...
— Выбирать не приходится, — сказал я и уступил Тамаре место за рулем. До полудня оставалось около четырех часов, и за это время можно было не только добраться до дачи, но еще и вздремнуть. Я решил заняться этим по приезде на место, но так вышло, что я задремал практически сразу, как только «Ягуар» тронулся с места. Хреновый оказался кофе в этой шоферской забегаловке. Или просто я очень устал.
6
7
8
Глава 11
1
— А он не забудет нам сообщить, когда эти времена начнутся? — Тамара явно была не в настроении, и это усугублялось неудачной попыткой привести лицо в порядок в походных условиях. Раздосадованная, она бросила косметичку на сиденье. — Какое еще укромное место?! Ты видишь, во что я одета? Я по твоей милости в халате всю ночь пробегала! У меня на голове черт знает что! Мне нужно домой, мне нужно принять ванну, позавтракать, выпить чашечку кофе...
— У тебя дома нет кофе, — напомнил я. — И ДК сказал, что нам нельзя появляться у тебя дома.
— Это он из вредности. Он мстит нам за то, что я стащила у него дискету, вот и подбивает нас на всякие глупости...
— Про дискету он не сказал ни слова. Может, он и не заметил ее пропажи. Ну и не такая уж это глупость, учитывая, что все, кто был близок к твоему мужу, один за другим отправились на тот свет.
— Почему же он тогда не предложил нам отсидеться у него на даче? Вполне укромное и благоустроенное место.
— Потому что он сейчас не на даче, — сказал я, вспомнив рев самолета в трубке. — Он уехал. И мне кажется, это как-то связано с дискетой и со всеми этими делами.
— Вот еще тоже! — надулась Тамара. — Обещал помочь, а сам...
— Он предпочитает, чтобы я сам находил решения.
— Ну так это ты, тебе полезны такие игры! А я? Я все-таки женщина, я не хочу бегать за убийцами или от убийц! Меня нужно защищать, меня нужно лелеять...
— А разве ДК тебе это пообещал? — посмотрел я на Тамару, которая вдруг заинтересовалась ручкой приемника и принялась крутить ее без всякого смысла. — А... Тогда, когда ты пожелала ему «спокойной ночи»...
— Ну-у... — неопределенно протянула Тамара.
— ...когда ты выяснила, что он спит голым?..
— Не помню точно...
— ...и пока он обещал тебя защитить, ты стащила у него дискету?
— Я плохо помню тот вечер, — призналась Тамара. — Но твой дядя показался мне серьезным человеком, который действительно может нам помочь... А теперь я разочарована, потому что в самый нужный момент он куда-то линяет и лишь дает советы по телефону! Тоже мне, помощь!
— Откуда ты знаешь, что именно это — нужный момент? Может, дальше будет хуже?
— Типун тебе на язык, — проворчала Тамара. — Так что, я не могу съездить домой и взять там хотя бы пару трусов?
— Ты говорила, что у вас с Джорджиком была дача...
— Недостроенная, — вздохнула Тамара. — И теперь я уже вряд ли доведу ее до ума...
— Тем не менее, достаточно приличная, чтобы проводить в ней вечеринки, — напомнил я. — Наверное, у тебя там есть какая-то одежда?
— Ну, какое-то барахло там действительно валяется, — неохотно признала Тамара. — Но там все равно так неуютно, особенно после всех этих историй с Димой и Веретенниковым...
— Выбирать не приходится, — сказал я и уступил Тамаре место за рулем. До полудня оставалось около четырех часов, и за это время можно было не только добраться до дачи, но еще и вздремнуть. Я решил заняться этим по приезде на место, но так вышло, что я задремал практически сразу, как только «Ягуар» тронулся с места. Хреновый оказался кофе в этой шоферской забегаловке. Или просто я очень устал.
6
Я проснулся, и первой мыслью, стремительно ударившей мне в мозг словно торпеда, было: «Проспал! Не позвонил!»
Я попытался вскочить на ноги, но потолок оказался очень низким, так что я тут же сел на место, попутно завопив от боли. Оказалось, что я все еще в машине, только машина уже не едет, а стоит на поляне перед двухэтажным коттеджем, словно сошедшим с рекламного проспекта строительной фирмы. Я толкнул дверь и вывалился из «Ягуара» на траву. Немного посидев и придя в себя, я стал подниматься и тут увидел предмет, очевидно, выпавший у меня из кармана. Это был старенький пистолет неизвестной мне модели, тот самый, который я в смертельно опасной схватке отобрал у Юли. Пистолет явно продавался по очень сниженной цене, и теперь я уже не удивлялся, что Юля промахнулась, стреляя почти в упор.
Я взял пистолет за ствол, поднялся и пошел осматривать шедевр современной архитектуры, который госпожа Джорджадзе-Локтева скромно именовала недостроенной дачей. Снаружи коттедж выглядел совершенно законченным и благоустроенным. Быть может, Тамара подразумевала под незавершенностью отделки отсутствие пары пейзажей Левитана в спальне? У богатых ведь свои стандарты. Помнится, в «Золотой антилопе» один такой деятель убивался, потеряв где-то в районе женского туалета пуговицу с пиджака. Я по простоте душевной предложил ему перешить на место потери пуговицу с рукава, благо их там было аж по две на каждом. Однако бедняга воспротивился, сказав, что так у пиджака будет уже совсем не тот вид. Вот и спрашивается, зачем покупать пуговицы, которые делают на заказ в количестве всего двенадцати штук, чтобы потом так страдать?
— Тамара? — сказал я, толкнув дверь коттеджа. Мне никто не ответил, и я, на всякий случай перехватив пистолет, чтобы удобнее было вломить кому-нибудь по черепу, пустился в путешествие по дому. На этот раз я точно знал, что мне нужно. Мне нужны были часы, и я их вскоре отыскал. Слава богу, они показывали всего лишь половину одиннадцатого.
Я облегченно вздохнул и опустился в кресло. Оно сладостно застонало, так что я даже изумился и привстал, чтобы посмотреть — не придавил ли я кого. Тут кто-то снова застонал, я оглянулся на звук и увидел раскрытую дверь.
— М-м-м! — Тамара лежала в ванной, из пены торчала только ее голова. Глаза ее были закрыты, и вся она была неподвижна, за исключением пальцев ног, которые иногда показывались из пены и едва заметно подергивались. Что, должно быть, означало высшую степень удовольствия.
Странно, но именно сейчас, не видя под хлопьями пены ни груди, ни бедер, а видя лишь запрокинутое лицо с маской неги и расслабления, я понял, что она действительно красива. Я стоял неподвижно, наслаждаясь этим невольным подглядыванием за женщиной, которая считала, что она одна, и поэтому — редкий случай! — вела себя естественно. Пока у меня из пистолета вдруг не вывалилась обойма.
Тамара изменилась в лице, вытянула шею, чтобы разглядеть, что происходит, и тут я торопливо показал ей пистолет с только что возвращенной на место обоймой.
— Вот, — виновато сказал я. — Я нечаянно...
Тамара в ответ почему-то завопила, попыталась выскочить из ванной, но спохватилась и снова ушла в пену, теперь уже с головой. Я удивился такой неадекватной реакции, хотя, быть может, это случилось потому, что я, показывая пистолет, слишком резко сунул его Тамаре в лицо. Дулом вперед. Но я же потом извинился.
— Это обойма из него выпала, — объяснил я, обращаясь уже к хлопьям белой пены, образовавшим небольшой холм. — Пистолет древний. Юля его, наверное, в комиссионном магазине покупала... Поэтому она и промахнулась в тебя.
— Древний-то древний, — раздалось из пены после непродолжительного бульканья. — Но все равно страшно. Как бабахнет рядом с тобой! И стоишь как дура, не знаешь, жива ты или уже нет.
— Я уже вставил обойму обратно, — успокоил я Тамару. — Можешь вылезать.
Словно перископ подводной лодки над волнами, над пеной сначала показалась черная макушка, потом, плавными движениями разгоняя пену, явилась розовая длинная рука.
— Ты что, подглядывал? — подозрительно осведомилась Тамара.
— Я телефон искал, — сказал я. — Мне же позвонить ДК надо. В полдень. Есть тут у вас телефон?
— В холле на столике. Странно, что ты его не заметил... — Тамара, все еще не оправившись от пугающего знакомства с пистолетом, опасливо поглядывала в мою сторону, но затем сменила гнев на милость. — Садись вон туда...
«Туда» подразумевало высокий табурет, какие в «Золотой антилопе» шеренгой стояли у бара. Ванная комната в коттедже была приличных размеров, но бара тут не было, я поинтересовался, что здесь делает этот предмет.
— А бог его знает, — сказала Тамара, шевеля пальцами ног. — Может, на вечеринке кто-то с него в ванну прыгал, как с вышки? Тут всякое случалось... — Она закрыла глаза, видимо, припоминая «всякое», имевшее место на вечеринках в доме Джорджадзе, но хватило этих воспоминаний ненадолго, Тамара открыла глаза и заметила: — Все же в этом доме лучше без гостей. Уютнее как-то... Вообще, неплохая идея родилась у твоего дяди — отсидеться здесь. Почему я раньше до этого не додумалась?
Я пожал плечами.
— Потому что одной мне здесь все-таки было страшно? — ответила на свой собственный вопрос Тамара. — А подходящего человека, чтобы отсиживался тут со мной, у меня раньше не было.
— А сейчас появился? — спросил я, скромно потупив глаза.
— Я тебе доверяю, — медленно, как бы не до конца веря высказываемой мысли, проговорила Тамара. — Ведь ты меня до сих пор не убил.
— Это точно, — подтвердил я, крутя в руках Юлин пистолет. — Это мой большой плюс.
— Все потому, что ты мало успел пообщаться с Джорджиком. Если бы ты хотя бы неделю с ним поработал, он из тебя тоже какого-нибудь гада сделал бы... Это же вирус, это болезнь, — со вздохом отозвалась о покойном муже Тамара.
— Хм, — задумался я. — Но ведь ты с ним общалась больше всего. И ты хочешь сказать, что у тебя иммунитет на эту болезнь? Что Джорджик на тебя не повлиял?
— Видимо, так, — сказала Тамара. — Можно назвать это иммунитетом... — она улыбнулась, порадовавшись за свое душевное здоровье, но тут же покосилась на меня и изменилась в лице. — А что, разве не так? У тебя другое мнение на этот счет?
Я сделал неопределенную гримасу, которую можно было толковать как угодно. Тамара истолковала ее правильно.
— Ну, говори! — сказала она, заранее погружаясь в пену, чтобы я не видел ее лица.
— Если честно... — сказал я, потихоньку сползая с табурета, чтобы успеть вовремя смотаться из ванной. — У тебя есть один пунктик. Ты помешалась на деньгах Джорджика. Ты все время твердишь о них, ты готова ради них в одном халате бежать на другой конец города... Нужно как-то спокойнее к этому относиться. Ведь если мы их так и не найдем, то что — вешаться?
— Топиться, — последовал ответ из пены.
— Это не выход, — поспешно отреагировал я. — Юля сказала, что Джорджик, видимо, отвез деньги в Москву. Куда, кому, зачем — неизвестно, но я бы на твоем месте уже настраивался, что деньги эти пропали, как кредиты МВФ.
— Это не кредиты, это деньги моего мужа! — сердито заявила Тамара. — Хотя... — раздалось после краткой паузы. — За его «Вольво» можно выручить приличные деньги. На первое время мне хватит.
— Вот, — сказал с удовлетворением я. — Значит, не так все и плохо.
— Да ну тебя, психотерапевт хренов! — Из ванны на меня полетели хлопья пены. — Утешает тут, понимаешь ли... Вали отсюда, дай женщине побыть одной и поразмыслить над своей тяжелой женской долей!
Меня не пришлось просить дважды.
Я попытался вскочить на ноги, но потолок оказался очень низким, так что я тут же сел на место, попутно завопив от боли. Оказалось, что я все еще в машине, только машина уже не едет, а стоит на поляне перед двухэтажным коттеджем, словно сошедшим с рекламного проспекта строительной фирмы. Я толкнул дверь и вывалился из «Ягуара» на траву. Немного посидев и придя в себя, я стал подниматься и тут увидел предмет, очевидно, выпавший у меня из кармана. Это был старенький пистолет неизвестной мне модели, тот самый, который я в смертельно опасной схватке отобрал у Юли. Пистолет явно продавался по очень сниженной цене, и теперь я уже не удивлялся, что Юля промахнулась, стреляя почти в упор.
Я взял пистолет за ствол, поднялся и пошел осматривать шедевр современной архитектуры, который госпожа Джорджадзе-Локтева скромно именовала недостроенной дачей. Снаружи коттедж выглядел совершенно законченным и благоустроенным. Быть может, Тамара подразумевала под незавершенностью отделки отсутствие пары пейзажей Левитана в спальне? У богатых ведь свои стандарты. Помнится, в «Золотой антилопе» один такой деятель убивался, потеряв где-то в районе женского туалета пуговицу с пиджака. Я по простоте душевной предложил ему перешить на место потери пуговицу с рукава, благо их там было аж по две на каждом. Однако бедняга воспротивился, сказав, что так у пиджака будет уже совсем не тот вид. Вот и спрашивается, зачем покупать пуговицы, которые делают на заказ в количестве всего двенадцати штук, чтобы потом так страдать?
— Тамара? — сказал я, толкнув дверь коттеджа. Мне никто не ответил, и я, на всякий случай перехватив пистолет, чтобы удобнее было вломить кому-нибудь по черепу, пустился в путешествие по дому. На этот раз я точно знал, что мне нужно. Мне нужны были часы, и я их вскоре отыскал. Слава богу, они показывали всего лишь половину одиннадцатого.
Я облегченно вздохнул и опустился в кресло. Оно сладостно застонало, так что я даже изумился и привстал, чтобы посмотреть — не придавил ли я кого. Тут кто-то снова застонал, я оглянулся на звук и увидел раскрытую дверь.
— М-м-м! — Тамара лежала в ванной, из пены торчала только ее голова. Глаза ее были закрыты, и вся она была неподвижна, за исключением пальцев ног, которые иногда показывались из пены и едва заметно подергивались. Что, должно быть, означало высшую степень удовольствия.
Странно, но именно сейчас, не видя под хлопьями пены ни груди, ни бедер, а видя лишь запрокинутое лицо с маской неги и расслабления, я понял, что она действительно красива. Я стоял неподвижно, наслаждаясь этим невольным подглядыванием за женщиной, которая считала, что она одна, и поэтому — редкий случай! — вела себя естественно. Пока у меня из пистолета вдруг не вывалилась обойма.
Тамара изменилась в лице, вытянула шею, чтобы разглядеть, что происходит, и тут я торопливо показал ей пистолет с только что возвращенной на место обоймой.
— Вот, — виновато сказал я. — Я нечаянно...
Тамара в ответ почему-то завопила, попыталась выскочить из ванной, но спохватилась и снова ушла в пену, теперь уже с головой. Я удивился такой неадекватной реакции, хотя, быть может, это случилось потому, что я, показывая пистолет, слишком резко сунул его Тамаре в лицо. Дулом вперед. Но я же потом извинился.
— Это обойма из него выпала, — объяснил я, обращаясь уже к хлопьям белой пены, образовавшим небольшой холм. — Пистолет древний. Юля его, наверное, в комиссионном магазине покупала... Поэтому она и промахнулась в тебя.
— Древний-то древний, — раздалось из пены после непродолжительного бульканья. — Но все равно страшно. Как бабахнет рядом с тобой! И стоишь как дура, не знаешь, жива ты или уже нет.
— Я уже вставил обойму обратно, — успокоил я Тамару. — Можешь вылезать.
Словно перископ подводной лодки над волнами, над пеной сначала показалась черная макушка, потом, плавными движениями разгоняя пену, явилась розовая длинная рука.
— Ты что, подглядывал? — подозрительно осведомилась Тамара.
— Я телефон искал, — сказал я. — Мне же позвонить ДК надо. В полдень. Есть тут у вас телефон?
— В холле на столике. Странно, что ты его не заметил... — Тамара, все еще не оправившись от пугающего знакомства с пистолетом, опасливо поглядывала в мою сторону, но затем сменила гнев на милость. — Садись вон туда...
«Туда» подразумевало высокий табурет, какие в «Золотой антилопе» шеренгой стояли у бара. Ванная комната в коттедже была приличных размеров, но бара тут не было, я поинтересовался, что здесь делает этот предмет.
— А бог его знает, — сказала Тамара, шевеля пальцами ног. — Может, на вечеринке кто-то с него в ванну прыгал, как с вышки? Тут всякое случалось... — Она закрыла глаза, видимо, припоминая «всякое», имевшее место на вечеринках в доме Джорджадзе, но хватило этих воспоминаний ненадолго, Тамара открыла глаза и заметила: — Все же в этом доме лучше без гостей. Уютнее как-то... Вообще, неплохая идея родилась у твоего дяди — отсидеться здесь. Почему я раньше до этого не додумалась?
Я пожал плечами.
— Потому что одной мне здесь все-таки было страшно? — ответила на свой собственный вопрос Тамара. — А подходящего человека, чтобы отсиживался тут со мной, у меня раньше не было.
— А сейчас появился? — спросил я, скромно потупив глаза.
— Я тебе доверяю, — медленно, как бы не до конца веря высказываемой мысли, проговорила Тамара. — Ведь ты меня до сих пор не убил.
— Это точно, — подтвердил я, крутя в руках Юлин пистолет. — Это мой большой плюс.
— Все потому, что ты мало успел пообщаться с Джорджиком. Если бы ты хотя бы неделю с ним поработал, он из тебя тоже какого-нибудь гада сделал бы... Это же вирус, это болезнь, — со вздохом отозвалась о покойном муже Тамара.
— Хм, — задумался я. — Но ведь ты с ним общалась больше всего. И ты хочешь сказать, что у тебя иммунитет на эту болезнь? Что Джорджик на тебя не повлиял?
— Видимо, так, — сказала Тамара. — Можно назвать это иммунитетом... — она улыбнулась, порадовавшись за свое душевное здоровье, но тут же покосилась на меня и изменилась в лице. — А что, разве не так? У тебя другое мнение на этот счет?
Я сделал неопределенную гримасу, которую можно было толковать как угодно. Тамара истолковала ее правильно.
— Ну, говори! — сказала она, заранее погружаясь в пену, чтобы я не видел ее лица.
— Если честно... — сказал я, потихоньку сползая с табурета, чтобы успеть вовремя смотаться из ванной. — У тебя есть один пунктик. Ты помешалась на деньгах Джорджика. Ты все время твердишь о них, ты готова ради них в одном халате бежать на другой конец города... Нужно как-то спокойнее к этому относиться. Ведь если мы их так и не найдем, то что — вешаться?
— Топиться, — последовал ответ из пены.
— Это не выход, — поспешно отреагировал я. — Юля сказала, что Джорджик, видимо, отвез деньги в Москву. Куда, кому, зачем — неизвестно, но я бы на твоем месте уже настраивался, что деньги эти пропали, как кредиты МВФ.
— Это не кредиты, это деньги моего мужа! — сердито заявила Тамара. — Хотя... — раздалось после краткой паузы. — За его «Вольво» можно выручить приличные деньги. На первое время мне хватит.
— Вот, — сказал с удовлетворением я. — Значит, не так все и плохо.
— Да ну тебя, психотерапевт хренов! — Из ванны на меня полетели хлопья пены. — Утешает тут, понимаешь ли... Вали отсюда, дай женщине побыть одной и поразмыслить над своей тяжелой женской долей!
Меня не пришлось просить дважды.
7
Чтобы скрасить тягостные раздумья гражданки Локтевой о своей тяжелой судьбе, я решил сообразить что-то вроде позднего завтрака, для чего произвел инспекцию первого этажа. Результаты оказались малоутешительными: видимо, последний раз здесь питались в пору злополучной вечеринки две недели назад, поэтому продукты в большом синем холодильнике остались соответствующие: восемь бутылок водки, три банки красной икры и семь банок оливок. Отыскалось еще две буханки хлеба, твердые настолько, что ими запросто можно было пользоваться в качестве средств самообороны. Какое из всех этих продуктов можно сотворить блюдо, не придумала бы даже вся передача «Смак», не то что я.
Поэтому я просто выставил на столик рядом с телефоном две бутылки водки и икру на блюдечке. Эти продукты делали стол изысканным, и в то же время оставалось много свободного места. Можно было, например, положить туда пистолет. Получилась картина, достойная стать натюрмортом под названием типа "Завтрак «нового русского».
Сам я сел рядом на диван и принялся терпеливо ждать — Тамару и полдень. Причем из ванной не доносилось ни звука, и полдень вполне мог прийти раньше благоухающей купальщицы.
Но Тамара обогнала полдень и явилась первой. С полотенцем на голове, она вышла из ванной царственной походкой, совсем не по-царски оставляя на полу мокрые следы.
А когда на ходу распахнулся халат, то меня заставили вздрогнуть не узкие белые трусики с бантиком впереди. Я увидел родинку, маленькую коричневую родинку, разместившуюся чуть ниже и левее пупка.
И у меня возникло вдруг чувство... Ну, нечто подобное возникает, когда видишь в толпе человека и миг спустя понимаешь, что это твой старинный знакомый, которого ты сто лет не видел и вот случайно наткнулся на него в толчее возле винного магазина в предпраздничный день.
Тамара, похоже, не заметила моего взгляда. Она прошествовала к дивану, высокомерно подняла брови, окинув взором водку и икру, но тем не менее присела в паре метров от меня.
— Ничего другого ты не нашел? — спросила она. — Хотя ничего другого ты и не мог найти. Разве что пакетик с чипсами у меня в комнате завалялся. Поищешь?
— Тамара, — сказал я, пропустив мимо ушей всю эту лабуду по поводу чипсов, — а ты не врешь насчет той ночи?
— Какой еще ночи? — Тамара посмотрела на меня так, как смотрит, должно быть, английская королева, если ее спросят, не брала ли она случайно вантуз.
— Той самой. Когда нас занесло в одну постель, а потом я проснулся одетым... А потом пришел Шота, и я спрятался под кровать.
— Что именно тебя интересует из этих чудесных событий?
— Ночь. Ты уверена, что у нас ничего не было?
А такой взгляд мог быть у Майкла Джексона, если бы его остановил полицейский и потребовал бы права. Хотя я не уверен, что Майкл Джексон сам водит машину.
— Я пока еще склерозом не страдаю, — холодно произнесла Тамара. — И уж такое... Это было бы для меня шоком на всю оставшуюся жизнь.
— Вот-вот, — поддержал я. — Шок бывает разный, и после шока можно потерять часть памяти, как раз ее кусок насчет самого шокирующего события!
— Но ведь и ты сам ничего не помнишь! — парировала Тамара.
— Уже не уверен, — сказал я и покосился на Тамару, но и родинку, и вообще все, на чем можно было бы остановить взор, скрывал голубой купальный халат. Я печально вздохнул и посмотрел на часы. До полудня оставался час. Водка на столе меня не вдохновляла, икра тоже. Можно было воспользоваться спокойной обстановкой и снова поломать голову над загадками, которые продолжал нам подбрасывать Джорджик после своей смерти, но меня уже начинало тошнить от дискет, шантажа и жестокостей. Это и вправду было похоже на эпидемию, только на особую эпидемию, которая никак не может закончиться даже после того, как ее источник надежно погребен.
И кто знает, может, и меня не миновала эта болезнь. Ведь иммунитета от нее, похоже, не было.
Поэтому я просто выставил на столик рядом с телефоном две бутылки водки и икру на блюдечке. Эти продукты делали стол изысканным, и в то же время оставалось много свободного места. Можно было, например, положить туда пистолет. Получилась картина, достойная стать натюрмортом под названием типа "Завтрак «нового русского».
Сам я сел рядом на диван и принялся терпеливо ждать — Тамару и полдень. Причем из ванной не доносилось ни звука, и полдень вполне мог прийти раньше благоухающей купальщицы.
Но Тамара обогнала полдень и явилась первой. С полотенцем на голове, она вышла из ванной царственной походкой, совсем не по-царски оставляя на полу мокрые следы.
А когда на ходу распахнулся халат, то меня заставили вздрогнуть не узкие белые трусики с бантиком впереди. Я увидел родинку, маленькую коричневую родинку, разместившуюся чуть ниже и левее пупка.
И у меня возникло вдруг чувство... Ну, нечто подобное возникает, когда видишь в толпе человека и миг спустя понимаешь, что это твой старинный знакомый, которого ты сто лет не видел и вот случайно наткнулся на него в толчее возле винного магазина в предпраздничный день.
Тамара, похоже, не заметила моего взгляда. Она прошествовала к дивану, высокомерно подняла брови, окинув взором водку и икру, но тем не менее присела в паре метров от меня.
— Ничего другого ты не нашел? — спросила она. — Хотя ничего другого ты и не мог найти. Разве что пакетик с чипсами у меня в комнате завалялся. Поищешь?
— Тамара, — сказал я, пропустив мимо ушей всю эту лабуду по поводу чипсов, — а ты не врешь насчет той ночи?
— Какой еще ночи? — Тамара посмотрела на меня так, как смотрит, должно быть, английская королева, если ее спросят, не брала ли она случайно вантуз.
— Той самой. Когда нас занесло в одну постель, а потом я проснулся одетым... А потом пришел Шота, и я спрятался под кровать.
— Что именно тебя интересует из этих чудесных событий?
— Ночь. Ты уверена, что у нас ничего не было?
А такой взгляд мог быть у Майкла Джексона, если бы его остановил полицейский и потребовал бы права. Хотя я не уверен, что Майкл Джексон сам водит машину.
— Я пока еще склерозом не страдаю, — холодно произнесла Тамара. — И уж такое... Это было бы для меня шоком на всю оставшуюся жизнь.
— Вот-вот, — поддержал я. — Шок бывает разный, и после шока можно потерять часть памяти, как раз ее кусок насчет самого шокирующего события!
— Но ведь и ты сам ничего не помнишь! — парировала Тамара.
— Уже не уверен, — сказал я и покосился на Тамару, но и родинку, и вообще все, на чем можно было бы остановить взор, скрывал голубой купальный халат. Я печально вздохнул и посмотрел на часы. До полудня оставался час. Водка на столе меня не вдохновляла, икра тоже. Можно было воспользоваться спокойной обстановкой и снова поломать голову над загадками, которые продолжал нам подбрасывать Джорджик после своей смерти, но меня уже начинало тошнить от дискет, шантажа и жестокостей. Это и вправду было похоже на эпидемию, только на особую эпидемию, которая никак не может закончиться даже после того, как ее источник надежно погребен.
И кто знает, может, и меня не миновала эта болезнь. Ведь иммунитета от нее, похоже, не было.
8
Это случилось в одиннадцать сорок. Я так точно запомнил время, потому что то и дело смотрел на часы, ожидая полудня. Я уже не мог сидеть на диване, я раз сто обошел кругами холл, тупо разглядывая обстановку и иногда раздраженно отвлекаясь на звуки телевизора: Тамара убивала время одним из самых жестоких способов — мыльной оперой.
И вот примерно на сто первом круге, скользя взглядом по стене, потом перескакивая на лесной пейзаж за окном, а потом снова на стену, я вдруг остановился перед окном.
— Тамара, — сказал я, разглядывая чуть изменившийся пейзаж. — У вас ведь тут и другие дачи неподалеку?
— Они ближе к озеру, это километра полтора отсюда, — механически ответила Тамара, не отрывая глаз от экрана.
— Может, у вас тут места грибные?
— Первый раз слышу...
— Тогда что здесь может делать этот джип?
Тамара не сразу поняла смысл моих слов, но потом вскочила с дивана и подбежала ко мне, встревоженно пропыхтев на ходу:
— Кто? Где? Этот?
Некоторое время мы молча смотрели на темную тушу джипа, волшебным образом возникшую среди осин метрах в ста от коттеджа.
— Может, они заблудились? — предположила Тамара.
— Может быть, — сказал я, — только зачем они тогда разглядывают нас в бинокль?
— А они разглядывают нас в бинокль? — удивилась Тамара. — Вот козлы...
Я обернулся и посмотрел на часы:
— Одиннадцать сорок пять.
— Ты возьми на всякий случай пистолет в руки, а? — предложила Тамара. — Так, чтобы эти козлы с биноклем видели.
— Думаешь, испугаются? — усмехнулся я.
— Все равно, сделай что-нибудь! — потребовала Тамара. — Я же с ума сойду — они там стоят и смотрят на нас!
— Одиннадцать сорок шесть, — сказал я.
— А ты уже сошел с ума?! Что ты все твердишь... А! — вспомнила Тамара. — Полдень! Так звони скорее своему дяде и скажи, что какие-то козлы пялятся на нас в бинокль! Пусть он посоветует, что делать!
— Он сказал звонить в полдень, — напомнил я. — Осталось четырнадцать минут.
— Будем дожидаться, пока нас перережут, а уже потом будем звонить дяде?! Не будь идиотом, сейчас не нужно держаться за всякие формальности, нужно действовать!
— Он ждет, что я выкручусь сам, — сказал я и взял со стола Юлин пистолет.
— Но ты ведь не выкрутишься без его советов!
— Выкручусь, — сказал я и будто во сне направился к двери. — Сейчас я выясню, что им тут нужно...
Пистолет был в моей правой руке, но почему-то уверенности он мне не придавал. Просто — кусок металла. И просто — дверь, которую надо открыть, чтобы выйти наружу. И просто — узнать, действительно ли это те, про кого мы с Тамарой подумали. Действительно ли этот темный джип среди деревьев означает, что пришли уже и за нашими жизнями.
Немудрено, что я мешкал, подходя к этой двери. И еще я чувствовал взгляд Тамары, который жег мне затылок. Когда-то я пообещал, что решу все ее проблемы. Что ж, пришло время отвечать за свои слова. Ведь именно так должен поступать взрослый мужчина...
Я подумал, что ДК не стыдился бы меня, если б видел сейчас. Я потянул на себя дверь и вышел на крыльцо.
В ответ приоткрылась дверца джипа. Я поудобнее перехватил пистолет и сглотнул слюну. Из джипа стала выбираться темная фигура, и я сделал еще один шаг, чтобы встретить непрошеных гостей подальше от коттеджа, чтобы Тамара успела... Что успела? Спрятаться? Убежать? Позвонить в милицию? Пусть выбирает сама. Мое дело — дать ей необходимое время.
Я еще машинально держался за ручку двери, но при следующем шаге неминуемо должен был ее отпустить, и я неохотно выпустил ее, расставаясь с дверью, с домом, с надеждой выкрутиться...
— Саша!
Дверь закрылась на долю секунды, а потом снова раскрылась, уже по воле Тамары. Я увидел ее голову в дверном проеме.
— Саша, слышишь?!
Конечно, я слышал. В холле надрывался телефон. Было без восьми двенадцать.
— Ты возьмешь? — спросила Тамара, а в глазах ее читалось: «Возьми, ради бога! Может, это и есть наш последний шанс?!»
— Возьму, — сказал я и снова вошел в коттедж. Левой рукой я взял трубку и сказал, тиская пистолет правой: — Слушаю...
— Иногда восемь минут не считаются, — сказал мне голос ДК. — Будем считать, что полдень уже наступил...
И вот примерно на сто первом круге, скользя взглядом по стене, потом перескакивая на лесной пейзаж за окном, а потом снова на стену, я вдруг остановился перед окном.
— Тамара, — сказал я, разглядывая чуть изменившийся пейзаж. — У вас ведь тут и другие дачи неподалеку?
— Они ближе к озеру, это километра полтора отсюда, — механически ответила Тамара, не отрывая глаз от экрана.
— Может, у вас тут места грибные?
— Первый раз слышу...
— Тогда что здесь может делать этот джип?
Тамара не сразу поняла смысл моих слов, но потом вскочила с дивана и подбежала ко мне, встревоженно пропыхтев на ходу:
— Кто? Где? Этот?
Некоторое время мы молча смотрели на темную тушу джипа, волшебным образом возникшую среди осин метрах в ста от коттеджа.
— Может, они заблудились? — предположила Тамара.
— Может быть, — сказал я, — только зачем они тогда разглядывают нас в бинокль?
— А они разглядывают нас в бинокль? — удивилась Тамара. — Вот козлы...
Я обернулся и посмотрел на часы:
— Одиннадцать сорок пять.
— Ты возьми на всякий случай пистолет в руки, а? — предложила Тамара. — Так, чтобы эти козлы с биноклем видели.
— Думаешь, испугаются? — усмехнулся я.
— Все равно, сделай что-нибудь! — потребовала Тамара. — Я же с ума сойду — они там стоят и смотрят на нас!
— Одиннадцать сорок шесть, — сказал я.
— А ты уже сошел с ума?! Что ты все твердишь... А! — вспомнила Тамара. — Полдень! Так звони скорее своему дяде и скажи, что какие-то козлы пялятся на нас в бинокль! Пусть он посоветует, что делать!
— Он сказал звонить в полдень, — напомнил я. — Осталось четырнадцать минут.
— Будем дожидаться, пока нас перережут, а уже потом будем звонить дяде?! Не будь идиотом, сейчас не нужно держаться за всякие формальности, нужно действовать!
— Он ждет, что я выкручусь сам, — сказал я и взял со стола Юлин пистолет.
— Но ты ведь не выкрутишься без его советов!
— Выкручусь, — сказал я и будто во сне направился к двери. — Сейчас я выясню, что им тут нужно...
Пистолет был в моей правой руке, но почему-то уверенности он мне не придавал. Просто — кусок металла. И просто — дверь, которую надо открыть, чтобы выйти наружу. И просто — узнать, действительно ли это те, про кого мы с Тамарой подумали. Действительно ли этот темный джип среди деревьев означает, что пришли уже и за нашими жизнями.
Немудрено, что я мешкал, подходя к этой двери. И еще я чувствовал взгляд Тамары, который жег мне затылок. Когда-то я пообещал, что решу все ее проблемы. Что ж, пришло время отвечать за свои слова. Ведь именно так должен поступать взрослый мужчина...
Я подумал, что ДК не стыдился бы меня, если б видел сейчас. Я потянул на себя дверь и вышел на крыльцо.
В ответ приоткрылась дверца джипа. Я поудобнее перехватил пистолет и сглотнул слюну. Из джипа стала выбираться темная фигура, и я сделал еще один шаг, чтобы встретить непрошеных гостей подальше от коттеджа, чтобы Тамара успела... Что успела? Спрятаться? Убежать? Позвонить в милицию? Пусть выбирает сама. Мое дело — дать ей необходимое время.
Я еще машинально держался за ручку двери, но при следующем шаге неминуемо должен был ее отпустить, и я неохотно выпустил ее, расставаясь с дверью, с домом, с надеждой выкрутиться...
— Саша!
Дверь закрылась на долю секунды, а потом снова раскрылась, уже по воле Тамары. Я увидел ее голову в дверном проеме.
— Саша, слышишь?!
Конечно, я слышал. В холле надрывался телефон. Было без восьми двенадцать.
— Ты возьмешь? — спросила Тамара, а в глазах ее читалось: «Возьми, ради бога! Может, это и есть наш последний шанс?!»
— Возьму, — сказал я и снова вошел в коттедж. Левой рукой я взял трубку и сказал, тиская пистолет правой: — Слушаю...
— Иногда восемь минут не считаются, — сказал мне голос ДК. — Будем считать, что полдень уже наступил...
Глава 11
ДК командует парадом
1
Я включил громкую связь, чтобы Тамара могла слышать наш разговор, и отошел с трубкой к окну — дверца джипа оставалась открытой, но из машины никто не вышел. Значит, у нас еще было время. Быть может, они тоже назначили свое мероприятие на полдень, но были более пунктуальны, чем ДК? Что ж, семь минут — это тоже время.
— Ты в безопасном месте? — спросил ДК.
— Я думал, что это безопасное место, — сказал я. — Но только что я изменил свое мнение. Тут появились какие-то типы...
— А, началось, — удовлетворенно произнес ДК.
— Что началось? Что вообще происходит?
— Теперь, пожалуй, можно тебе это объяснить, — любезно согласился ДК. — Потому что изменить ты уже ничего не сможешь...
Это было хорошее начало. У меня побежали мурашки по коже. Тамара вцепилась пальцами в спинку кресла, слушая наш милый родственный разговор.
— Чтобы тебе было понятнее, я начну сначала. — сказал ДК, — постарайся не перебивать меня, и тогда ты успеешь все выслушать, прежде чем тебя отвлекут...
— Отвлекут?! — я снова посмотрел в сторону джипа.
— Ты уже перебиваешь, — грустно заметил ДК. — Не хотелось в тебе разочаровываться, но ты сам к этому подталкиваешь...
— Молчу, — поспешно сказал я. Без шести двенадцать.
— Начнем сначала. А вначале был человек, и звали человека Георгий Георгадзе, — с интонацией детского сказочника, увлеченного своим ремеслом, начал ДК. Он говорил обо всем так просто, как будто это были вещи выдуманные, не имевшие никакого отношения к реальности. Но я-то держал в руке пистолет, и я видел за деревьями джип. Пока только один джип. И это напоминало мне, что ДК совсем не сказки рассказывает. — Георгий Георгадзе имел явные антиобщественные наклонности и поэтому до смерти надоел всем порядочным людям в тех местах, где он жил раньше. Я имею в виду Грузию. Надоел он не только порядочным людям, но и кое-каким криминальным начальникам, так что ему в срочном порядке пришлось перебираться в Россию. Где он сменил фамилию, чтобы его не отождествляли с тем, грузинским Георгадзе. В то же время сильно менять фамилию он не хотел, потому как был самолюбив. Остановился на варианте Джорджадзе. Было это лет восемь-девять назад. С тех пор Джорджадзе обзавелся бизнесом, женился... Короче, стал обычным гражданином кавказского происхождения. Однако антиобщественные наклонности свои он не оставил. И фирма его была лишь прикрытием, основные же свои деньги он зарабатывал на сборе и продаже компрометирующей информации, на шантаже, на наводках и так далее. Любимым его занятием было снимать на видео сексуальную жизнь разных важных деятелей, чтобы потом получать за это неплохие отступные от этих самых деятелей. Поначалу Джорджадзе работал умно, то есть не гадил там, где жил. А жил он здесь, работал же в Москве, в Питере, в других городах. Но постепенно его повадки там становились известными, и Джорджадзе вынужден был свернуть там свою деятельность. В конце концов он докатился до того, что стал работать в самом городе. И естественно, ему показалось, что этого недостаточно. В финансовом отношении. Он решил расширить свой бизнес и заняться тем, чем раньше не занимался. А именно — торговать информацией, но не обычным компроматом — кто с кем спит, кто где прикупил недвижимость, — а такой информацией, добыча которой подпадает под понятие «шпионаж». Однако деньги были предложены хорошие, и Джорджадзе взялся за дело. Нашел на местных заводах сговорчивых людей, которые стали передавать ему информацию о производящейся там военной технике, о контрактах, о новых разработках... К слову сказать, это не был шпионаж в чистом виде, потому что подрядили Джорджадзе не иностранные разведки. Подрядила Джорджадзе одна финансово-промышленная группа, которая эту информацию использовала в своих целях. В политических интригах, например. Министр обороны говорит, что поставок систем ПВО в Югославию не будет, а тут вдруг в печати появляется текст договора недельной давности об этих самых поставках. Вот и нет министра обороны. Это просто пример, чтобы ты понимал — применение информации может быть самым широким. Ну и иностранным спецслужбам тоже можно перепродавать, это уж самое простое дело...
— Финансово-промышленная группа? — тупо повторил я, погладывая на джип. — Это они были покупателями?
— Молодец, соображаешь, — сказал ДК. — Власть, знаешь ли, имеет несколько уровней. На нижнем уровне, к примеру, заправляют бандиты. А на высшем — финансово-промышленные группы. И плоха та банда, которая не стремится стать финансово-промышленной группой. Теперь о проблеме, на которой подорвался Джорджадзе...
— Он не подорвался, его расстреляли из автомата, — напомнил я. Без четырех минут двенадцать.
— Я образно, говорю, дубина, — пояснил ДК. — Проблема была вот в чем: он заключил сделку с одной финансово-промышленной группой, назовем ее Икс, а контролирует нашу область другая финансово-промышленная группа, назовем ее Игрек. Икс и Игрек были давними конкурентами, но Икс в открытую драку лезть не хотел, предпочитая исподтишка подрывать позиции Игрек. Например, путем сбора информации. Например, через господина Джорджадзе. Ты не утомился, Саша? Может быть, это не очень интересно, то, что я рассказываю?
— А там будет в конце про то, что делать с джипом, который стоит в ста метрах от меня? Там какие-то мужики сидят... И не нравится мне все это.
— Про джип? Будет, не волнуйся.
— Тогда все это очень интересно, и я слушаю дальше.
— Джорджадзе некоторое время весьма успешно торговал этой информацией, а группа Икс успешно использовала эту информацию в своих целях. Все были довольны, кроме группы Игрек, которая рано или поздно должна была обнаружить утечку информации. И она ее обнаружила. После чего — и это совершенно естественно — решила выжечь язву каленым железом. Причем выжечь так, чтобы и другим было впредь неповадно соваться на территорию группы Игрек. Им удалось вычислить только посредника, то есть Джорджадзе. На непосредственных продавцов информации они выйти не смогли, хотя и установили за Джорджадзе слежку. А у самого Джорджадзе тем временем возникла другая проблема — то ли случайно, то ли с какой-то целью, но его поставщики информации передали ему дискету с дезинформацией. Джорджадзе, как обычно, получил за нее деньги и передал дискету в группу Икс. Там эксперты посмотрели ее и поняли, что их накололи. В группе Икс такими вещами тоже не шутят, поэтому Джорджадзе вызвали в Москву и устроили ему там хорошую выволочку. Его заставили вернуть те деньги, которые он получил, да еще содрали с него неслабый штраф за прокол. Джорджадзе вернулся домой и, видя, что этот его бизнес дал трещину, решил срочно заработать деньги на шантаже и тем самым перекрыть убытки. Мишенью он выбрал депутата городской думы, который играл не последнюю роль в распределении государственных субсидий. Джорджадзе знал о гомосексуальных наклонностях депутата и организовал для него ловушку по классической схеме — частная вечеринка, раскованная атмосфера и уединенные апартаменты с видеокамерой. И все было бы хорошо, но в этот момент людям из группы Игрек надоедает без толку следить за Джорджадзе, и они решают приступить к финальному этапу. Вообще-то, тут они сглупили, поторопились... Но они сделали свое дело.
— Ты в безопасном месте? — спросил ДК.
— Я думал, что это безопасное место, — сказал я. — Но только что я изменил свое мнение. Тут появились какие-то типы...
— А, началось, — удовлетворенно произнес ДК.
— Что началось? Что вообще происходит?
— Теперь, пожалуй, можно тебе это объяснить, — любезно согласился ДК. — Потому что изменить ты уже ничего не сможешь...
Это было хорошее начало. У меня побежали мурашки по коже. Тамара вцепилась пальцами в спинку кресла, слушая наш милый родственный разговор.
— Чтобы тебе было понятнее, я начну сначала. — сказал ДК, — постарайся не перебивать меня, и тогда ты успеешь все выслушать, прежде чем тебя отвлекут...
— Отвлекут?! — я снова посмотрел в сторону джипа.
— Ты уже перебиваешь, — грустно заметил ДК. — Не хотелось в тебе разочаровываться, но ты сам к этому подталкиваешь...
— Молчу, — поспешно сказал я. Без шести двенадцать.
— Начнем сначала. А вначале был человек, и звали человека Георгий Георгадзе, — с интонацией детского сказочника, увлеченного своим ремеслом, начал ДК. Он говорил обо всем так просто, как будто это были вещи выдуманные, не имевшие никакого отношения к реальности. Но я-то держал в руке пистолет, и я видел за деревьями джип. Пока только один джип. И это напоминало мне, что ДК совсем не сказки рассказывает. — Георгий Георгадзе имел явные антиобщественные наклонности и поэтому до смерти надоел всем порядочным людям в тех местах, где он жил раньше. Я имею в виду Грузию. Надоел он не только порядочным людям, но и кое-каким криминальным начальникам, так что ему в срочном порядке пришлось перебираться в Россию. Где он сменил фамилию, чтобы его не отождествляли с тем, грузинским Георгадзе. В то же время сильно менять фамилию он не хотел, потому как был самолюбив. Остановился на варианте Джорджадзе. Было это лет восемь-девять назад. С тех пор Джорджадзе обзавелся бизнесом, женился... Короче, стал обычным гражданином кавказского происхождения. Однако антиобщественные наклонности свои он не оставил. И фирма его была лишь прикрытием, основные же свои деньги он зарабатывал на сборе и продаже компрометирующей информации, на шантаже, на наводках и так далее. Любимым его занятием было снимать на видео сексуальную жизнь разных важных деятелей, чтобы потом получать за это неплохие отступные от этих самых деятелей. Поначалу Джорджадзе работал умно, то есть не гадил там, где жил. А жил он здесь, работал же в Москве, в Питере, в других городах. Но постепенно его повадки там становились известными, и Джорджадзе вынужден был свернуть там свою деятельность. В конце концов он докатился до того, что стал работать в самом городе. И естественно, ему показалось, что этого недостаточно. В финансовом отношении. Он решил расширить свой бизнес и заняться тем, чем раньше не занимался. А именно — торговать информацией, но не обычным компроматом — кто с кем спит, кто где прикупил недвижимость, — а такой информацией, добыча которой подпадает под понятие «шпионаж». Однако деньги были предложены хорошие, и Джорджадзе взялся за дело. Нашел на местных заводах сговорчивых людей, которые стали передавать ему информацию о производящейся там военной технике, о контрактах, о новых разработках... К слову сказать, это не был шпионаж в чистом виде, потому что подрядили Джорджадзе не иностранные разведки. Подрядила Джорджадзе одна финансово-промышленная группа, которая эту информацию использовала в своих целях. В политических интригах, например. Министр обороны говорит, что поставок систем ПВО в Югославию не будет, а тут вдруг в печати появляется текст договора недельной давности об этих самых поставках. Вот и нет министра обороны. Это просто пример, чтобы ты понимал — применение информации может быть самым широким. Ну и иностранным спецслужбам тоже можно перепродавать, это уж самое простое дело...
— Финансово-промышленная группа? — тупо повторил я, погладывая на джип. — Это они были покупателями?
— Молодец, соображаешь, — сказал ДК. — Власть, знаешь ли, имеет несколько уровней. На нижнем уровне, к примеру, заправляют бандиты. А на высшем — финансово-промышленные группы. И плоха та банда, которая не стремится стать финансово-промышленной группой. Теперь о проблеме, на которой подорвался Джорджадзе...
— Он не подорвался, его расстреляли из автомата, — напомнил я. Без четырех минут двенадцать.
— Я образно, говорю, дубина, — пояснил ДК. — Проблема была вот в чем: он заключил сделку с одной финансово-промышленной группой, назовем ее Икс, а контролирует нашу область другая финансово-промышленная группа, назовем ее Игрек. Икс и Игрек были давними конкурентами, но Икс в открытую драку лезть не хотел, предпочитая исподтишка подрывать позиции Игрек. Например, путем сбора информации. Например, через господина Джорджадзе. Ты не утомился, Саша? Может быть, это не очень интересно, то, что я рассказываю?
— А там будет в конце про то, что делать с джипом, который стоит в ста метрах от меня? Там какие-то мужики сидят... И не нравится мне все это.
— Про джип? Будет, не волнуйся.
— Тогда все это очень интересно, и я слушаю дальше.
— Джорджадзе некоторое время весьма успешно торговал этой информацией, а группа Икс успешно использовала эту информацию в своих целях. Все были довольны, кроме группы Игрек, которая рано или поздно должна была обнаружить утечку информации. И она ее обнаружила. После чего — и это совершенно естественно — решила выжечь язву каленым железом. Причем выжечь так, чтобы и другим было впредь неповадно соваться на территорию группы Игрек. Им удалось вычислить только посредника, то есть Джорджадзе. На непосредственных продавцов информации они выйти не смогли, хотя и установили за Джорджадзе слежку. А у самого Джорджадзе тем временем возникла другая проблема — то ли случайно, то ли с какой-то целью, но его поставщики информации передали ему дискету с дезинформацией. Джорджадзе, как обычно, получил за нее деньги и передал дискету в группу Икс. Там эксперты посмотрели ее и поняли, что их накололи. В группе Икс такими вещами тоже не шутят, поэтому Джорджадзе вызвали в Москву и устроили ему там хорошую выволочку. Его заставили вернуть те деньги, которые он получил, да еще содрали с него неслабый штраф за прокол. Джорджадзе вернулся домой и, видя, что этот его бизнес дал трещину, решил срочно заработать деньги на шантаже и тем самым перекрыть убытки. Мишенью он выбрал депутата городской думы, который играл не последнюю роль в распределении государственных субсидий. Джорджадзе знал о гомосексуальных наклонностях депутата и организовал для него ловушку по классической схеме — частная вечеринка, раскованная атмосфера и уединенные апартаменты с видеокамерой. И все было бы хорошо, но в этот момент людям из группы Игрек надоедает без толку следить за Джорджадзе, и они решают приступить к финальному этапу. Вообще-то, тут они сглупили, поторопились... Но они сделали свое дело.