Гэфни Патриция. Сердце негодяя

   — Мне бы хотелось выращивать еще и яблоки. И персики.
   — Вот и хорошо. Терпеть не могу груши.
   Она поднесла его руку к губам и поцеловала.
   — Я люблю тебя, Джесс. Я тебя очень люблю.
   — Я тоже тебя люблю.
   — Скажи, что ты меня никогда не оставишь.
   — Клянусь. Я никогда тебя не оставлю.
   — Ты и вправду клянешься?
   — Клянусь честью.
   Она уснула, положив голову ему на плечо. Ее рука с доверчиво раскрытой ладонью лежала у него на груди. Джесс следил, как смягчается улыбка у нее на губах, пока она все глубже погружалась в сон.
   Снаружи доносился шум теплого летнего дождя, в канавах зажурчали ручейки. В комнате слышалось только тихое сонное дыхание Кэйди. Но вот где-то поблизости заухал филин. Через открытое окно в спальню проникал приятный и терпкий запах влажной земли и прелой листвы.
   Джесс потер обеими руками лицо и ущипнул себя за нос, борясь с искушением уснуть вместе с Кэйди. Трудно было сосредоточиться на неприятностях в такую минуту, когда мир казался прекрасным, как никогда, а будущее представлялось радужным и безоблачным. Но ему все-таки предстояло разработать план. Часы на другом конце комнаты пробили двенадцать тридцать. Времени почти не осталось.
   Что сейчас делает Голт? Спит? Вряд ли. Он всегда был «совой», а не «жаворонком». Дуэль в десять утра? Для Голта это жуткая рань! И как, черт побери, ему удалось отыскать Джесса в Парадизе? Наверное, не следовало давать интервью в «Реверберейтор». Но Джесс думал, что никакая сила в мире не заставит Голта бросить свое насиженное гнездо в Окленде. Он там славно прижился. Когда они виделись в последний раз, Голт жил на широкую ногу в лучшем номере отеля «Парамаунт», курил дорогие сигары, пил виски по пять долларов за бутылку, играл в покер, приударял за женщинами — словом, выжимал все, что можно, из своей славы наемного стрелка, ушедшего на покой.
   Правая рука у него была в лубках, и он жаловался каждому встречному, что ему теперь уже не суждено выхватить револьвер, настолько тяжела его рана. А сам по секрету заплатил Джессу двести долларов (как и договаривались), чтобы тот его «ранил», да в придачу отдал ему в последний момент свои «кольты» с перламутровыми рукоятками. «Пожалуй, они мне больше не понадобятся».
   Чертов лгун. Надувала.
   У Голта отроду лицо было такое, словно он хотел сказать любому, кто на него косо посмотрит: «Один неверный шаг — и ты покойник». Несомненно, именно этот случайный дар природы много лет назад подтолкнул его к преступной карьере, кстати говоря, сильно приукрашенной: на самом деле за пятнадцать лет он убил всего троих. Он сам признался в этом Джессу, и тот ему поверил. Но раздутая репутация Голта всегда его опережала, и ему оставалось только разыгрывать спектакль со своим увечьем, иначе рано или поздно какой-нибудь честолюбивый юнец непременно прикончил бы его.
   — Да, да, я встаю, — проворчал Джесс, обращаясь к Страшиле, никчемному коту Кэйди, который уже успел устроиться в ногах постели и теперь вцепился когтями ему в лодыжку сквозь простыню, недовольный тем, что его потревожили.
   Кошачьи глаза угрюмо горели в полутьме. Джесс от всей души был согласен со Страшилой: ему тоже чертовски не хотелось вставать. Он предпочел бы сладко уснуть в объятиях Кэйди до полудня. Ему не терпелось начать новую совместную жизнь немедленно, с этой минуты.
   Он поцеловал ее в макушку. Она сонно зашевелилась, повернулась на другой бок, прижалась, не просыпаясь, к его бедру своей теплой голой попкой. Борясь с наступлением неизбежного мужского отклика, Джесс окинул взглядом комнату в поисках чего-то отвлекающего внимание. На лампе был шелковый абажур с бахромой, расписанный вручную: приморский пейзаж в нежных пастельных тонах. Выведенная мелкими буковками надпись внизу гласила: «Посетите прекрасную бухту Коуз». Выписанные по почтовому ордеру очки Кэйди лежали поверх открытой книги. Названия Джесс прочесть не мог, ему были видны лишь несколько строчек в нижней части ближайшей страницы:
   «— Что еще за плот, Джим?
   — Наш старый плот.
   — Да разве наш старый плот не разнесло в щепки?»
   «Какая-то книжка про морские приключения», — подумал Джесс. К стене с его стороны кровати она пришпилила картинку.
   — Твои знакомые? — спросил он как-то раз. Это была репродукция с акварели, изображавшая мужчину и женщину, сидящих друг против друга за садовым столом. Женщина писала письмо, мужчина, отвлекшись от чтения, с легкой любящей улыбкой глядел на нее поверх газеты. На заднем плане был виден уютный коттедж из красного кирпича, увитый плющом. Такая вот идиллическая сентиментальная картинка.
   — Нет, мне просто нравится, — ответила Кэйди.
   Джесс с ней согласился. Ему тоже нравилась эта картинка.
   — Дом родной, — шепнул он, подмигнув Страшиле. — Веди себя хорошо, может, мы и тебя с собой возьмем.
   Часы прозвонили еще раз. Двенадцать сорок пять. Джесс прижался губами к плечу Кэйди, тихонько поцеловал ее, слушая, как она вздыхает во сне. Осторожно поднявшись с постели, он нащупал свою одежду на полу и тихо оделся. Свет от лампы с абажуром не доставал до комода, стоявшего на другом конце комнаты. В полутьме Джесс бесшумно выдвинул нижний ящик и начал перебирать шелковые чулки и белье, пока не нашел заначку Кэйди. В маленьком бархатном мешочке, таком же хорошеньком и мягком, как она сама.
   Он не ошибся: Голт еще и не думал ложиться. К счастью, его комната в Добб-Хаузе оказалась на первом этаже, да притом еще в задней части дома: никто не заметил, как Джесс из переулка кидает камешки в освещенное окно. Голый до пояса, в одних штанах и повязке на глазу, Голт поднял раму и высунулся наружу.
   — Какого черта? — спросил он. — Кто там?
   — Ш-ш-ш! А ты как думал? Кого ждал?
   Голт начал тихо браниться. Джессу ничего другого не оставалось, как стоять под окном и ждать.
   — Ты закончил?
   — За тобой должок, слышишь, ты — подлый, лживый, двуличный сукин сын!
   — Перебор. С чего ты взял, что я тебе должен?
   — Откуда ты взял, что можешь быть мной? Такого соглашения не было!
   — Я не сам это придумал. Это произошло случайно. К тому же, — рассудительно заметил Джесс, — уговора, что мне нельзя стать тобой, тоже не было. Надень рубашку и выйди, — торопливо добавил он, увидев, что Голт собирается начать по новой, — нам надо поговорить.
   — Ты чертовски прав. Поднимайся сюда.
   — Нет, слишком рискованно. Кто-нибудь может увидеть нас вместе. Знаешь, где контора шерифа?
   — Да вроде мимо проходил, а что?
   — Встретимся там через десять минут.
   — Что?
   — Ш-ш-ш! Десять минут.
   Коснувшись полей шляпы, Джесс направился по переулку короткой дорогой к дому Дока Мобайеса.

* * *

   Кэйди и сама не могла сказать, что ее разбудило: бьющее в глаза солнце или мурлыканье прямо над ухом. Как бы то ни было, она открыла глаза и прищурилась на часы, висевшие на стене напротив: стрелки показывали девять тридцать пять.
   Девять тридцать пять. До нее не сразу дошло, что это значит. Целую минуту она сидела, вспоминая, как проснулась посреди ночи, когда Джесс потихоньку забрался в постель рядом с ней. Он был голый, но от него пахло свежим воздухом, и волосы у него были влажные.
   — Ты куда-то ходил? — сонно спросила она, поглаживая его по спине, чтобы согреть.
   — Прошелся немного, — ответил он. Это заставило ее проснуться.
   — Джесс, ты же не собираешься… — Но больше она ничего не успела сказать. Он довел ее до неистовства жаркими поцелуями, а потом утомил своими ласками. Не в состоянии даже пошевелиться, она так и уснула под его убаюкивающий рассказ о том, как они будут счастливы.
   Девять тридцать шесть. И вот она одна, Джесса рядом нет. Кэйди подскочила на постели как ошпаренная, до смерти перепугав кота.
   — Извини, — пробормотала она, отбрасывая одеяло и спрыгивая на пол, где уже тяжело приземлился Страшила.
   Он встряхнулся и негодующе зашипел, а Кэйди кинулась к гардеробу и рванула на себя дверцы. Вытащив первое, что попалось под руку, — старую вельветовую юбку, жакет и желтую блузку, — она начала судорожными, неловкими движениями напяливать на себя одежду, второпях застегивая не те пуговицы и принимаясь заново. Волосы сбились за ночь, пришлось потратить драгоценные секунды, чтобы хоть как-то привести их в некое подобие прически.
   «Успокойся», — приказала она себе, но это не подействовало. Джесс куда-то исчез, хотя должен был оставаться здесь. Где же он? Кэйди умирала от страха.
   В салуне никого не было, кроме Леви, занятого втиранием пчелиного воска в стойку бара, составлявшую предмет его любви и гордости. После случая с поджогом шин он стал уделять ей еще больше внимания, чем раньше.
   — Рано вы сегодня поднялись, — с улыбкой приветствовал он хозяйку салуна, поднимая голову от блестящей и благоухающей поверхности.
   — Ты тоже.
   Обычно по выходным ни один из них не показывался на работе раньше одиннадцати.
   — Хэм разбудил меня с утра пораньше. Такой непоседа этот мальчишка, просто сладу с ним нет…
   — Леви, ты не видел Джесса?
   Леви перестал полировать стойку. Его доброе лицо еще больше смягчилось.
   — Нет, не видел, — ответил он с тихим сочувствием.
   Кэйди стало не по себе. Уж если Леви считает, что ей требуется сочувствие…
   — Привет, Кэйди. Привет, Леви. Что это вы тут делаете в такую рань?
   Они могли бы задать Глен тот же вопрос; она редко появлялась в салуне раньше полудня, сколько бы Кэйди ни бранила ее за бесконечные опоздания.
   — Мне не спалось, — доверительно сообщила Глендолин, плюхнувшись на табурет Чико возле фортепьяно, и принялась подбирать первые ноты «Прекрасной мечтательницы».
   Выглядела она так, будто и вовсе не ложилась: темные круги под глазами, осунувшееся лицо, запавшие уголки рта. Нервничает. «Давно пора», — подумала Кэйди без особой жалости. Глен слишком долго смотрела на Томми Ливера как на пыль под ногами, и если ее теперь снедает беспокойство за его судьбу, что ж, так ей и надо.
   Но и сама Кэйди не находила себе места. Уж если даже милая глупышка Глен считает, что ее возлюбленному грозит опасность на улицах Парадиза, значит, должно случиться нечто ужасное.
   — Ты видела Джесса? — рявкнула Кэйди, прерывая игру одним пальцем на пианино.
   Глен вскинула голову. Она только покачала головой. Ее кукольные ярко-голубые глаза расширились в тревоге.
   Может, он уехал из города? Кэйди хотелось бы на это надеяться, но в то же время было страшно об этом подумать. Неужели… даже не попрощавшись?
   Сгорая от беспокойства, она подошла к вращающимся дверям. На другой стороне улицы слонялась группка мужчин. Они топтались на месте, плевали на тротуар, не зная, чем себя занять. Кэйди узнала Стоуни Дерна и еще нескольких постоянных клиентов. Она вышла на улицу. Стояло ясное, жаркое голубое утро, от прошедшего ночью дождя не осталось ни единой лужицы. Кэйди заметила, как по Главной улице по трое, по четверо подходят еще мужчины и даже женщины. Гюнтер Дьюхарт отделился от витрины сапожной мастерской, пересек улицу и подошел к ней.
   — Доброе утро.
   — Привет, Гюнтер.
   — Ну что, Кэйди, как по-твоему, будут они драться?
   — Нет, — машинально ответил она.
   — Откуда ты знаешь?
   Кэйди не ответила.
   — Как ты думаешь, Кэйди, кто он такой?
   — Что ты имеешь в виду?
   — Ну… похоже на то, что он не Голт. Вот тот, другой парень… мы думаем, что он и есть настоящий Голт.
   Сходя с ума от беспокойства, она огрызнулась и на Гюнтера:
   — Да какая мне, черт побери, разница?
   Ей хотелось ломать руки. Только теперь до нее дошло то, чего она никак не желала понять прошлой ночью: Джесс оказался в безвыходном положении. Если он будет стреляться с Голтом, тот наверняка его убьет. А если откажется, то за ним до конца, дней закрепится слава труса и мошенника.
   Да где же он?
   Вот он! Выходит из ресторана Жака, перекатывает из одного угла рта в другой зубочистку из оленьей кости, подарок Джо. Его бесстрастное лицо осветилось улыбкой, как только он увидел ее. Сойдя с тротуара, Джесс направился к ней через улицу.
   — Привет, Гюнтер, — жизнерадостно бросил он на ходу, хотя все его внимание было приковано к Кэйди.
   — Привет, Джесс, — сказал Гюнтер, пожирая его взглядом и навострив уши.
   Кэйди попятилась прочь от всех, пяливших на нее глаза с откровенным любопытством. Джесс еще раз улыбнулся ей и сорвал поцелуй с ее губ.
   — Привет, солнышко, — шепнул он ласково. Воспоминание о неистовых ласках ночью обрушилось на нее подобно морскому прибою. Какая чистая нежность их связывала, какая искренность…
   Кэйди положила руки ему на грудь и прошептала:
   — Джесс, что ты собираешься делать? Я-то думала, ты уже уехал! Разве тебе не следует оставить город? Хоть на какое-то время?
   — Оставить город?
   — Всего на несколько дней. Голт не будет торчать тут целую вечность.
   — Миленькая моя… — Джесс обхватил ее руками. Она думала, хочет обнять, но он ввел ее в салун.
   —Кэйди, милая, я хочу, чтобы ты оставалась здесь, пока все не кончится.
   Он поднял голову на часы над баром, и она тоже посмотрела на циферблат. Без восьми минут десять.
   — К-как?
   Кровь заледенела в ее жилах.
   — Ты не будешь с ним стреляться. Даже думать не смей!
   — Все будет в порядке. Ты, главное…
   — Но ты же обещал! Ты поклялся… ты дал мне слово! «Слово чести»! Ты сам так сказал! Будь ты проклят, Джесс, ты мне солгал!
   — Ничего подобного! — возразил он с откровенно озадаченным видом. — Я обещал, что не уеду. Я в этом поклялся и слово сдержал.
   От перевозбуждения Кэйди не могла даже ругаться. За стойкой бара стоял Леви, у пианино сидела Глен, оба все видели и слышали, но ей уже было не до них. Схватив Джесса за плечи, она встряхнула, его изо всех сил, но он был слишком велик для нее и стоял, как стена.
   Без шести минут десять.
   — Кэйди, девочка моя, ну постарайся успокоиться, — проговорил он, доводя ее до исступления своей невозмутимостью. — Ты же сказала, что веришь мне. Все закончится хо…
   Кэйди толкнула его и кинулась к бару. Оттеснив Леви в сторону, она нащупала на нижней полке коробку из-под сигар, вытащила пистолет 22-калибра и бросилась назад. Ей удалось отрезать дорогу Джессу к двери.
   — Ты никуда не пойдешь.
   За спиной у нее, как ей показалось, послышался тихий смешок Леви, но она не сводила глаз с Джесса. Он посмотрел на нее с удивлением. И все же ей по крайней мере удалось овладеть его вниманием.
   — Назад, — приказала Кэйди, указав направление пистолетом. — В мой кабинет. Живо, а не то я стреляю.
   Джесс улыбнулся. Его улыбка была полна печали и щемящей душу нежности. Кэйди выдержала ее и не опустила пистолет, хотя слезы наворачивались ей на глаза от давящего ощущения безнадежности. Медленно, решительно Джесс подошел к ней и остановился, только когда дуло короткоствольного пистолета уперлось ему в грудь. Его рука накрыла ее руку. Очень бережно он разоружил ее.
   Ноги у нее подкосились. Он подхватил ее и крепко стиснул в объятиях. Ей хотелось плакать не переставая.
   — Дорогая, — прошептал он, прижимаясь губами к ее волосам, — послушай меня внимательно. Со мной все будет в порядке. Голт меня не убьет. Ты меня слышишь?
   Джесе заглянул ей в глаза, стараясь взглядом внушить ей нечто чрезвычайно важное. Но глаза Кэйди стали слепы от волнения, она была слишком расстроена, слишком влюблена и слишком больна от страха за него. Она ничего не увидела. Он крепко сжал ее руки.
   — Кэйди, со мной ничего не случится. Ты поняла?
   Она машинально кивнула.
   Последний поцелуй, и Джесс вышел сквозь двойные двери на солнечный свет.
   Кэйди прислушалась к стуку его каблуков и звяканью шпор. Когда он шагнул с тротуара на землю, все вокруг замерло. И тут часы пробили десять.

14.

   Голт появился ровно в десять.
   Джесс замер, глядя, как он вразвалочку идет по самой середине улицы. Множество отважных зрителей выстроилось по ее обеим сторонам, но все они на всякий случай держались поближе к витринам магазинов. В окне французского ресторана с полдюжины лиц приникли к стеклу, изнывая от любопытства: Креветка Мэлоун, Нестор Эйкс, братья Шмидт, сам Жак и его застенчивая дочка. Такого переполоха в Парадизе не было со времен золотой лихорадки.
   Голт остановился в двадцати шагах. Яркое солнце за спиной Джесса било ему прямо в глаза. Возможно, оно слепило его. Вот и хорошо, решил Джесс, он сошлется на это преимущество, когда все будет кончено. Хотя о поединке он знал все заранее, однако по спине у него пробежал холодок. Голт мог напугать кого угодно одним своим видом. Неудивительно, что даже здоровенные ковбои теряли присутствие духа, глядя в этот злобный глаз, ощущая на себе эту застывшую безжалостную улыбку. Все, что Джессу было известно об искусстве устрашения, он узнал от Голта.
   Напряженную тишину нарушили чьи-то шаги. Из тени на свет вышли сразу трое: Уайли, Клайд и Уоррен Тэрли.
   Хорошо. Просто отлично.
   Они остановились как раз посредине между Джессом и Голтом, но, как и все остальные, старались держаться на расстоянии и не сошли с тротуара.
   — Не обращайте на нас внимания, господа, — громко провозгласил Уайли, — мы ни в коем случае не хотим вам мешать. Занимайтесь своим делом.
   Тэрли одобрительно засмеялся.
   Голт даже не оглянулся на них, но заговорил громче, чтобы Джесс его расслышал:
   — У тебя все еще есть возможность уйти отсюда живым.
   — В чем дело, мистер? Пошел на попятный?
   На мрачной физиономии Голта ничего не отразилось.
   — Отдай то, что принадлежит мне, и уноси ноги. Тогда твоя шкура останется цела.
   — Какое щедрое предложение! Но, поскольку ты лжец и самозванец, я сделаю вид, что его не слышал.
   — Мое дело — предложить, а там как знаешь. Готов к смерти?
   — Стойте!
   Ну вот наконец и шериф — поспешает к ним решительным шагом от своей конторы. У себя за спиной Джесс услышал испуганный женский крик: «Томми!» Он узнал голос Глендолин. Не обращая на нее внимания, Том прошел мимо Голта и остановился между ним и Джессом.
   — Поединки с применением огнестрельного оружия в этом городе запрещены законом. Я попрошу вас обоих очистить улицу. В противном случае мне придется вас арестовать.
   Джесс продолжал смотреть прямо перед собой, но кожей ощутил витающее в воздухе изумление, «Неужели это наш шериф? — спрашивали себя все вокруг. — Наш Желтый Ливер?»
   — Слушай, Том, — предупредил он вслух, — тебе не стоит в это вмешиваться. Посторонись и останешься цел.
   Томми упрямо покачал головой.
   — У меня револьвер, и я готов пустить его в ход. Вы, сэр, — твердо обратился он к Голту, — сдайте оружие.
   Секунду назад Голт стоял, расставив ноги и опустив руки. Миг, и он уже направил свой серебряный револьвер в горло шерифу.
   Глен завизжала.
   — Мне еще ни разу не приходилось убивать представителей закона, — внушительно отчеканил Голт. — Мне это не по вкусу. Но если вы не снимете кобуру и не уберетесь с дороги, шериф, я это сделаю.
   Томми не двинулся. Только встал попрямее, расправил плечи и ответил:
   — Вы не оставляете мне выбора. Я беру вас под арест.
   Впрочем, он так и не вытащил свою пушку. Голт взвел курок.
   — Пока, шериф.
   — Нет, Томми, не надо!
   Оглянувшись, Джесс увидел, как Кэйди, Леви и Уиллагейл втроем удерживают Глендолин, готовую броситься на выручку своему возлюбленному.
   Шериф заколебался.
   — Не подходи, Глен, — приказал он.
   Прошла минута напряженного ожидания.
   — Ну ладно, — вздохнул он наконец, расстегивая ремень с кобурой и отбрасывая его в сторону. — Но вам это так с рук не сойдет. Закон настигнет вас и…
   — Заткни глотку, — прервал его Голт. — А теперь тихо уйди с линии огня, пока прошу по-хорошему.
   И опять Томми помедлил, нерешительно сжимая и разжимая кулаки, но все же сделал так, как ему велел Голт.
   Улыбка Голта, хотя это казалось невозможным, сделалась более злорадной и страшной. — Готов?
   — На старт, внимание, марш, — усмехнулся в ответ Джесс.
   До него донесся какой-то странный шипящий звук: можно было подумать, что все население Парадиза дружно втянуло в легкие побольше воздуха про запас. Они с Голтом в один и тот же момент отвели полы курток подальше от оружия. Согнули пальцы на рукоятках одним и тем же медленным движением, словно готовясь голыми руками выхватить из костра горящую головешку. Джесс ждал.
   Голт обнажил ствол.
   Джесс схватился за один из револьверов, но Голт выстрелил дважды, прежде чем он успел хотя бы нащупать пальцем курок. Он дернулся вправо, уклонился влево, словно пули просвистели у его головы. Изготовившись наконец к бою, Джесс в мгновение затишья навел «кольт» на цель и спустил курок.
   Бах! Роковой выстрел. Голт вскинулся, отступил, спотыкаясь, на пару шагов, схватился за грудь и взглянул в тупом оцепенении на свои пальцы, с которых капало что-то красное. Он еще раз выстрелил (не целясь, просто в воздух) и рухнул на колени.
   — Ты в меня попал, — прошептал он, словно не веря, и упал в пыль лицом вниз.
   Шериф подбежал к нему первым. На ходу пристегивая кобуру, он прокричал в жадно надвигающуюся толпу:
   — Все назад! Не подходите, он еще жив, дайте ему воздуха! Док! Кто-нибудь, позовите доктора!
   Джесс еще прятал в кобуру свой дымящийся «кольт», когда какой-то шум заставил его обернуться. В тот же миг Кэйди с разбегу бросилась ему на шею. Джесс попятился, смеясь, и поднял ее высоко над собой. Она не отпускала его, пока он вновь не поставил ее на землю, а потом принялась оглядывать со всех сторон, ощупывая грудь, бока, плечи.
   — Ищешь дырки от пуль? — поддразнил он ее.
   — Джесс… о, Джесс! Как… как ты это…
   — Я же тебе говорил: верь мне!
   — О, мой Бог!
   — В чем дело?
   Она побелела как полотно.
   — Голт… Голт — это ты!
   — Что? Нет, я…
   — Это не важно. Мне все равно. — Она опять бросилась к нему и обняла с такой силой, что едва не затрещали кости.
   — О, Джесс, слава Богу, ты остался жив! Я тебя никогда не отпущу. Никогда-никогда-никогда!
   Он легонько похлопал ее по спине.
   — Эй, Джесс! — окликнул его из толпы Уилл Шортер. — По-моему, вам следует подойти сюда и послушать.
   «Верно, — подумал Джесс. — И Кэйди тоже это не мешает». Он взял ее за руку и повел за собой к умирающему.
   — Я должен сделать признание, — произнес Голт, задыхаясь и пытаясь приподняться на локте.
   — Спокойно, — посоветовал шериф, — доктор сейчас будет.
   — Дайте ему сказать, — вмешался Джесс, опускаясь на корточки рядом с Томми. — Извини, приятель, мне жаль, что все так вышло, — добавил он с грубоватым сочувствием в голосе.
   — Я… не в обиде.
   Голт поморщился от внезапной боли и еще сильнее стиснул свою окровавленную грудь. — Со мной покончено. Должен сказать…
   —Что?
   — Вот этот… Он… — трясущимся указательным пальцем, с которого капала кровь, Голт ткнул в сторону Уайли.
   — И что же он? — с живейшим интересом спросил шериф. Все, включая Уайли, подались вперед и наклонились, чтобы не упустить ни одного из тихих, запинающихся слов умирающего.
   — …пришел ко мне в комнату вчера вечером. Дал мне денег. Ты… тысячу долларов.
   — Это неправда! — удивленно воскликнул Уайли. — Я ничего подобного не делал!
   — …сказал, когда я убью его, — он указал на Джесса, — надо убить… ее.
   Окровавленный палец передвинулся и уперся в Кэйди.
   Она ахнула.
   — Это ложь, — возмутился пораженный Уайли. — Это гнусная ложь!
   — Сказал, что пытался выжить ее из города, но она не желала уезжать.
   — Ну вот уж это чистая правда, — вмешался кто-то из толпы.
   Еще чей-то голос подтвердил:
   — Истинная правда.
   — Он сказал… сказал… — Голт мучительно закашлялся.
   — Спокойно, мистер, не торопитесь.
   — Сказал, что на самом деле ему нужен ее рудник. Он… давным-давно таскал оттуда золото… контрабандой.
   Лицо Уайли приняло свекольный оттенок. Он попытался отступить, но напирающая толпа не дала ему выбраться.
   — Этот человек бредит, — заявил он, вытирая покрывшийся испариной лоб носовым платком. — У него жар.
   — Хвастал, что поджег старую конюшню, — хрипел Голт. — Его люди для него постарались. Одного зовут Тэрли, а другого…
   — Клайд Гейтс? — предупредительно вставил Креветка Мэлоун.
   — Клайд. Те же двое подсунули гремучек кому-то в сортир… какой-то сопляк чуть не помер.
   Возмущенный ропот поднялся со всех сторон, но оказалось, что Голт еще не закончил.
   — И еще ой подкупил какого-то банкира… не то Чейни… не то…
   На этот раз чуть ли не двадцать глоток пришли ему на помощь:
   — Черни!
   — Подкупил его, чтобы тот держал язык за зубами… чтобы никто не узнал, как они… Похвалялся, сколько у него фальшивых… о, черт…
   — Фальшивых? — переспросил Джесс.
   — Фальшивых счетов. Он говорил… что выдоил весь город досуха.
   Локоть подломился. Голт опрокинулся на спину.
   — Пропустите доктора, — крикнул кто-то. Прокладывая себе путь локтями, Док Мобайес пробился сквозь толпу зачарованных горожан и опустился на землю рядом с Голтом.
   — Говорю вам, этот человек бредит! Он все придумал! Тут нет ни слова правды!
   Уайли снова вытер платком взмокшее от пота багровое лицо, оглядываясь по сторонам в поисках Уоррена и Клайда. Джесс заметил их в задних рядах толпы. Оба напряженно переминались с ноги на ногу, не зная, на что решиться.
   — На пороге смерти люди не лгут, — веско заявил Сэм Блэкеншип.
   Веки Голта затрепетали, он судорожным, прерывистым вдохом втянул в себя воздух. Его левая нога дернулась, и он замер.