Страница:
— Когда, снимок будет готов, как вы думаете? — спросил он, по-прежнему ухмыляясь.
— Спросите Уилла, он же у нас фотограф. Однако Джесс получал восемьдесят процентов — четыре доллара — с каждой фотографии, которую Уилл продавал за пятерку. Мелочь, конечно, но от старых привычек нелегко избавиться. Совсем не так давно ему приходилось шарить по карманам и благодарить судьбу за каждый украденный десятицентовик. И это еще не самое худшее. О некоторых способах добывания средств к существованию он и сам предпочел бы поскорее забыть. В те дни пятерка за то, чтобы постоять перед фотоаппаратом на пару с каким-нибудь обалдевшим от счастья деревенским простофилей, показалась бы ему чудом.
— Я сегодня выводил Белый Флер на пробежку, мистер Голт.
— Бэлль-Флер — Прекрасный цветок, — машинально поправил его Джесс. — Да, я вас видел. Он заметил Нестора, скакавшего на золотистой кобыле, конфискованной у Линдона Черни, сидя в качалке у себя на балконе.
— Ну и как она?
— Лучше, чем думал. Нервная, конечно. По правде говоря, вряд ли она когда-нибудь до конца оправится от испуга, но поводьев слушается хорошо а это добрый знак. Слава Богу, Черни не сумел надорвать ей сердце. Не успел.
Джесс хмыкнул. Внешне Нестор ничего собой не представлял и не был боек на язык, но он умел обращаться с лошадьми, и уважение Джесса к нему возрастало с каждым днем.
— Я хотел сказать… Мне понравился ваш поступок, мистер Голт.
— Да ладно. Ничего особенного я не делал. — Он начал рыться по карманам в поисках спички.
— Уж не знаю, как вам это удалось, но я восхищаюсь тем, что вы сделали.
— Ладно. Я бы вас попросил вывести на прогулку Пега сегодня вечером. Ему надо размяться. А потом почистите его хорошенько скребком. Завтра надо будет сводить его искупаться. Пег любит купаться раз в неделю. Весь в меня.
Нестор захохотал и выплюнул табачную жижу.
— Будет исполнено. Все будет исполнено в точности, мистер Голт.
Как и большинство горожан, Нестор больше не испытывал к нему страха. Джесс понимал, что ему следовало что-то предпринять, но у него не было никакой охоты. Он отлично провел время, позируя перед фотоаппаратом в компании местных жителей. Запечатлеть себя для вечности рядом с Голтом пожелал не только респектабельный Сэм Блэкеншип, страховой агент, занимавшийся также продажей недвижимости, но и братья Шмидт, Флойд и Оскар, пара бездельников, которые торчали целыми днями на пороге фермерской ассоциации и совали нос в чужие дела за неимением собственных.
Стэн Моррис, задолжавший Джессу в покер, выбрался из прохладных полутемных недр «Приюта бродяги», снялся вместе с ним и опять скрылся в помещении, как крот, испугавшийся яркого света. Даже, Креветка Мэлоун прихромал сделать снимок: после того, как Джесс отдал ему деньги, он вернулся в меблированные комнаты и выглядел теперь почище и поздоровее. Трехразовое питание явно пошло ему на пользу.
Уилл Шортер подошел и плюхнулся на скамью рядом с Джессом.
— Не пора ли нам продолжить интервью, мистер Голт? — вежливо спросил он, вытирая шею большим носовым платком. — Весь город с нетерпением ждет завтрашнего выпуска.
— Ладно, стреляйте, — добродушно согласился Джесс.
— Хе-хе. — Уилл всегда смеялся перед тем, как отпустить шутку, опасаясь, что иначе до собеседника не дойдет.
— Я бы попросил вас выразиться как-нибудь иначе, мистер Голт. Когда вы говорите о стрельбе, я начинаю нервничать.
Джесс усмехнулся в ответ. Уилл весь день забрасывал его вопросами в перерывах между съемками, и отвечать на них оказалось совсем не так легко, как в прошлый раз. Джесс догадался, что кто-то, должно быть, нажал на Уилла Шортера-младшего, чтобы он не валял дурака и вел допрос пожестче. Скорее всего это был Уилл Шортер-старший.
Газетчик вытащил блокнот. Снял колпачок с самопишущей ручки, откашлялся. Бросил многозначительный взгляд на Нестора. Тот сделал вид, что его не касается, и навострил уши.
Уилл нахмурился и еще раз откашлялся, но Нестор остался глух. Наконец репортер пожал плечами и приступил к делу.
— Мистер Голт, многие люди спрашивают, как вам удалось столь чудесным образом исцелиться от ваших страшных ран. Всего три месяца назад, по сообщению оклендского «Курьера», вы были так тяжело ранены в правую руку, что заявили, будто собираетесь оставить профессию наемника. По вашим собственным словам, «повесить „кольты“ на гвоздь и уйти на покой».
Да, Уилл неплохо подготовил домашнее задание.
— А кто проявляет такой интерес к моим планам? — осведомился Джесс, прикидываясь возмущенным. — Вы хотите сказать, что кто-то считает меня лжецом?
— Нет, что вы! Нет-нет-нет!
— Мне бы очень хотелось знать, кто это? Пусть скажут мне все прямо в глаза.
— Да нет же, нет! Никто так не думает. — Уилл яростно откашлялся и развернул газетную вырезку, засунутую под страницы блокнота.
— Просто вот здесь, в «Курьере», вы говорите… — Он пробежал глазами заметку.
— Вот: «Рука прострелена на…» Наверное, вы сказали «навылет», но они тут почему-то поставили многоточие.
На этот раз ему пришлось самому смеяться своей шутке: Джесс даже не улыбнулся в ответ.
— Э-э-э… «Рука прострелена навылет. Я никогда больше не прикоснусь к „шестизаряднику“. Многие скажут, что мне повезло, но я так не считаю. Не знаю, где и когда, но точно знаю, как я умру: от пули, выпущенной кем-то, кто раньше меня сумеет вытащить и разрядить револьвер. Однако теперь мне придется заново подсчитать свои шансы…»
— Не только шансы, мне многое пришлось подсчитывать заново. Видите эту руку?
Джесс согнул и разогнул пальцы, повернул руку ладонью вверх, Потом вниз.
— Три месяца назад она была парализована. Но в газетах все переврали: пуля попала мне вот сюда, выше запястья, и прошла вот тут, как раз между этими двумя сухожилиями.
Он указал место, не закатывая рукав.
— Оказалось, что это временный паралич. Когда рана зажила, я восемь недель только и делал, что тренировался в стрельбе по мишеням. И знаете, я стал действовать еще быстрее, чем раньше. Если кто-то в этом сомневается, приглашаю меня испытать.
Джесс подпустил рыка в голос, но Уилл, кажется, ничего не заметил: он слишком торопился все записать.
— А что стало с человеком, который вас ранил? — задал он следующий вопрос.
— Я бы многое отдал, чтобы узнать ответ на этот вопрос.
— Похоже, он просто исчез. Вы знали, кто он, такой? Как его звали? Куда он делся?
— Думаю, сбежал от греха подальше и теперь прячется. Ему не удалось меня опередить: я обнажил ствол первым. Он сумел меня подстрелить только потому, что у меня барабан заело.
С этими словами Джесс выхватил из правой кобуры «кольт». Уилл и Нестор подпрыгнули от неожиданности. Он несколько раз крутанул барабан.
— Эта крошка меня подвела. Ее вины тут, ясное дело, нет. Я подал в суд на «Винчестер компани», разве я вам не говорил? Нет? Вот вам сенсация для вашей газеты: я покупал патроны сорок пятого калибра прямо на фабрике в Нью-Хейвене, штат Коннектикут, и видите, что случилось?
Он возмущенно покачал головой.
— А ну-ка покажите вашу руку, — сказал Нестор. — Шрам, наверное, здоровый.
Уилл поднял голову и насторожился.
— Ничего «здорового» в шрамах нет, и я не собираюсь ими щеголять. Мои увечья — это мое частное дело.
Уилл и Нестор продолжали пялиться на него.
— Это особенно не к лицу человеку в моем положении. И я говорю не только о своей репутации.
Джесс посмотрел на свою руку и медленным, полным драматизма жестом сжал ее в кулак.
— Да, этот шрам у меня не единственный, и других я тоже не показываю. Не знаю, как объяснить, чтобы вам было понятнее. Я мужчина. У меня есть… гордость.
Нестор торжественно и важно кивнул, крепко сжав губы в знак того, что он тронут, но по-мужски.
Уилл дописал до конца и поднял голову. Голубые глаза за стеклами очков смотрели доверчиво, как у новорожденного олененка. Он поверил каждому слову. Заглотил всю эту требуху и не поморщился. А ведь Джесс, открывая рот, не знал, что скажет в следующую секунду.
— Привет, мистер Голт!
Как раз вовремя, обрадовался Джесс, глядя, как маленький Хэм вприпрыжку несется к нему по тротуару. Потом он увидел, кто идет следом, и встал.
— Мне сказали, что вы делаете снимки, — воскликнул Хэм, запыхавшись и едва не налетев на Джесса с разбегу. — А можно мне сняться вместе с вами? Можно?
Одну руку Джесс положил на голову Хэму, а другой стащил с себя шляпу.
—Добрый день, мисс Макгилл. — Он послал ей самую неотразимую из своих улыбок.
— Как поживаете? Сегодня довольно жарко, хотя к вечеру, похоже, дождь будет. Ходили за покупками?
Наконец она все-таки вынуждена была остановиться: Джесс обрушил на нее столько слов сразу, что пройти мимо стало невозможно. К тому же ей приходилось удерживать на месте Хэма, а уйти без него она не могла.
— Добрый день, мистер Голт, — холодно обронила Кэйди. — Да, сегодня жарко.
В одной руке она несла большую шляпную коробку, в другой держала носовой платок и теперь воспользовалась им, чтобы утереть пот со лба и с верхней губы. На ней было очень скромненькое голубое платьице с маленьким фартучком и накрахмаленным белым воротничком (правда, совершенно размокшим от жары). Волосы перевязаны сзади белой ленточкой с бантиком. На вид ей можно было дать лет восемнадцать. Эх, если бы взять ее на прогулку! Прямо, сейчас: подхватить на руки, посадить на Пегаса и отправиться вместе с нею вскачь по берегу реки, обгоняя ветер.
— Я же вам говорил, без повязки ему лучше, — сказал Хэм, повернувшись к Кэйди.
По какой-то необъяснимой причине она вспыхнула на глазах у Джесса. Залилась румянцем и стала прелестной, как роза.
— Можно мне сняться с мистером Голтом, мисс Кэйди? — захныкал Хэм, умоляюще глядя на нее громадными и влажными черными глазищами.
Румянец смущения постепенно сходил с ее лица. Она ответила Хэму недовольным взглядом.
— Разве у тебя есть пять долларов? Ведь вы берете по пятерке за снимок, не так ли, Уилл? Вы бы постыдились! Держу пари, ваш отец ничего не знает об этой сделке.
Уилл обиженно насупился.
— А что в ней плохого? До сих пор никто не жаловался. Мой отец ничего не имеет против свободного предпринимательства. И вообще львиную долю забирает мистер…
— Хэм мой близкий друг, — поспешно перебил его Джесс. — Сделаем для него исключение, ладно, Уилл?
— Да, конечно, — согласился Шортер. — Как скажете.
Хэм так и заплясал на месте от возбуждения.
— А вы, мисс Кэйди? — любезно предложил Джесс. — Не желаете сняться вместе с нами?
— Нет, спасибо.
Но она не удержалась от улыбки.
— Точно не хотите? Вы могли бы надеть свою новую шляпу по такому случаю.
— Да! — в восторге запрыгал Хэм. — Это самая красивая шляпа на свете — с желтыми перьями, с ленточками, с птичьим гнездом… Наденьте ее, мисс Кэйди!
— Нет.
— Ну пожалуйста!
— Нет.
— Ну я вас очень-очень прошу! — канючил Хэм.
— Хэм, не начинай. Я не буду надевать шляпу и не стану позировать для фотографии.
Теперь она не просто улыбалась, она смеялась. Джесс так обрадовался, увидев ее смеющейся, что запрокинул голову и расхохотался вместе с ней. Он слишком поздно осознал свою ошибку: все замерли, глядя на него с открытым ртом, как будто он только что перечислил русский алфавит или столицы всех тридцати восьми штатов.
— Так мы будем фотографироваться или нет? — ворчливо буркнул Джесс, сорвав с себя шляпу и напяливая повязку на глаз. — Ставь аппарат, Уилл. Ты готов, Хэм? Я не собираюсь торчать тут целый день.
Однако потребовалось не меньше полдня, чтобы Хэм остался доволен. Сначала он потребовал, чтобы Джесс сидел, а он, Хэм, стоял у него между колеи. Но нет, он тут же решил, что это слишком по-детски.
Лучше, он сядет на скамью рядом с прославленным стрелком, как и Джесс, скрестив ноги. А вообще-то нет, надо им обоим встать лицом к фотоаппарату или лицом друг к другу и сделать вид, что у них поединок. Да! Джесс одолжит ему один из своих револьверов, и Хэм засунет его за пояс, а потом…
—Хэм, я этого не допущу, — сказала Кэйди строгим голосом, заставившим Джесса вспомнить о матери.
Его мать говорила точно так же в тех редких случаях, когда решалась настоять на своем. Но Кэйди видимо, была в этот день в добром расположении духа: она не ушла в дом, а осталась стоять на солнце, глядя на проделки Хэма и слушая притворное ворчание Джесса. Правда, в какой-то момент она вошла в салун; но сразу же вышла, неся в руках целую батарею бутылочек крем-соды. Пять штук: она не забыла даже Нестора.
Джесс строил рожи в камеру, щекотал Хэма за секунду до того, как Уилл щелкал затвором, — словом, всеми силами пытался ее рассмешить. Потом он растянулся на земле и велел Хэму поставить ногу себе на грудь, целясь из воображаемого револьвера. Тут она не выдержала.
— Не шевелитесь! — скомандовал Уилл. Но Джесс не смог удержаться: увидев, как Кэйди сгибается пополам, хихикая, отфыркиваясь и хватаясь за коленки, он должен был разделить веселье с ней. Грудь у него вздымалась, колено Хэма стало подпрыгивать, все засмеялись еще громче, в конце концов Хэм потерял равновесие и свалился прямо на Джесса. После этого им, разумеется, ничего иного не осталось, как устроить состязания в вольной борьбе.
— Надо же, как мило мы проводим время!
Смех замер в груди у Кэйди. Джесс выпустил Хэма из свободного захвата и поверх его плеча, увидел глазки-бусинки и гнусную ухмылку Уоррена Тэрли. Клайд, как тень, стоял у него за спиной, отступив на полшага.
Хэм вскарабкался на ноги и бросился к Кэйди. Она обняла его и прижала к себе. Джесс поднялся нарочито медленно, похлопал по коленям шляпой, чтобы стряхнуть с них пыль, и наконец удостоил взглядом Тэрли.
— Тебе что-то нужно, Уоррен? Может, хочешь получить назад свою пушку.
Кэйди ахнула, услышав это. Безобразная рожа Тэрли потемнела.
— Мистер Уайли хочет поговорить с тобой, Голт. — воинственно заявил Уоррен. — Он сейчас в салуне и ждет тебя. В салуне Уайли, — уточнил он, бросив уничтожающий взгляд на Кэйди.
— Да что ты говоришь! — Джесс повернулся к нему спиной и вразвалочку направился к скамье. Он опустился на сиденье, привалился спиной к стенке и задрал ноги на перила крыльца.
— Передай ему, что я занят.
Нестор хмыкнул. Уилл Шортер, торопливо складывал фотографические принадлежности, делая вид, что ничего не слышит. Кэйди застыла как статуя, по-прежнему прижимая к себе Хэма.
— Он тебя ждет, — лиловея от злости, повторил Тэрли. — У него важное дело.
Этого болвана так легко было вывести из себя, что Джессу стало скучно над ним издеваться.
— Слушай, Уоррен, давай поступим вот как: ты вернешься к своему хозяину и передашь ему, что я сказал. У меня сейчас слишком много дел, мне некогда с ним встречаться.
Чтобы Уоррена окончательно проняло, Джесс закурил папироску и выпустил к небу лениво вьющееся колечко дыма.
— Если он хочет поговорить, пусть перетащит свой важный зад прямо сюда. Я пробуду здесь еще какое-то время. Пока не докурю. Он еще раз затянулся и сбросил пепел на деревянный пол крыльца.
— Это займет минут пять-шесть. Пожалуй, тебе стоит поторопиться.
Бедный Уоррен Тэрли! Его раздирало возмущение, и перед уходом он бросил на своего обидчика взгляд, полный такой лютой злобы, что Джесс струхнул. Но тут он увидел лицо Кэйди — взволнованное, довольное, даже восхищенное. У него сразу стало легче на душе.
У Джесса заурчало в животе. Солнце уже садилось за крышей двухэтажного французского ресторана. Он решил, что пора пообедать.
У Жака ему подали «форель в миндальном соусе», приготовленную, как утверждал Жак, по особому парижскому рецепту. Джесс сразу решил, что это брехня, но блюдо оказалось вкусным, хотя «форель» была треской, а «миндаль» — мелко нашинкованным арахисом. Ему нравилось, как готовят у Жака, он ел здесь два раза в день.
Мерл Уайли прошел мимо, пока Джесс, всегда, занимавший столик у окна, допивал кофе. Он сразу понял, что это Уайли: его сопровождали Уоррен Тэрли и Клайд Гейтс, он шел между ними и на шаг впереди. Уоррен и Клайд вошли в «Приют бродяги», а Уайли прислонился к коновязи, поджидая их. Джесс тем временем принялся его изучать.
Он был похож на сильную, чересчур хорошо откормленную лошадь с густой лоснящейся гривой цвета красного дерева. Сюртук дорогого тонкого сукна плотно облегал его воинственно широкие плечи и бочкообразную грудь. Он был примерно одного роста с Джессом, но весил, наверное, фунтов на сорок [16] больше. Черты лица не очень-то разглядишь в сгущающихся сумерках, но, насколько Джесс мог судить, оно соответствовало характеру владельца: мясистое, грубое и властное. Уайли вытащил из жилетного кармана часы на длинной цепочке, взглянул на циферблат и вновь затолкал их в карман нервными угловатыми движениями. Он был вне себя.
Клайд вышел и что-то сказал ему. Уайли повернулся спиной к своему сторожевому псу, потоптался на месте. Долговязый Клайд съежился и стал как будто меньше ростом.
Джесс поднялся из-за стола и проверил свое отражение в темнеющем окне. Вид как у плохого парня, но чего-то не хватало. Ах да, повязки. Он нащупал ее в кармане и нацепил на правый глаз. Вот так гораздо лучше.
Как раз в эту минуту Тэрли вышел через вращающиеся двери «Приюта бродяги» и принялся что-то возбужденно объяснять хозяину. Уайли слушал, не глядя на него. Он чувствовал себя королем в своем маленьком королевстве воров, жуликов и поджигателей. Бросив доллар на стол, Джесс вышел из ресторана, чтобы предстать пред светлые очи Их Королевского Величества.
Клайд заметил его первым. Он, конечно, говорил шепотом, но в сумеречном затишье Джесс ясно расслышал каждое слово:
— Вон он. Идет сюда.
Уайли медленно развернулся. Джесс заметил, что ноги у него удивительно маленькие, несоразмерны массивному туловищу. Сам он тоже замедлил шаг, приближаясь к Уайли с нарочитой неторопливостью. Настолько нарочитой, что ему стало смешно. Они как будто изображали из себя пару каких-то парнокопытных — лосей или оленей, — которые сцепляются рогами и бьются насмерть. Мысль об этом едва не заставила Джесса расхохотаться прямо в лицо Уайли, но он вовремя спохватился. Ему пришло в голову, что если кто-то тут кого-то изображает, то, только он один: Мерл Уайли вел себя на полном серьезе.
Джесс остановился в двух шагах от него. Нетрудно было представить, как детская игра в «молчанку» растягивается до бесконечности, пока каждый из них ждет, чтобы другой заговорил первым. Поэтому он прервал молчание прежде, чем игра началась, произнеся мертвенным шепотом: :
— Уайли.
Уайли выпятил подбородок в знак приветствия. Уоррен и Клайд прикрывали его с флангов.
— Мистер Голт, — сказал он.
— Хотите со мной поговорить, — не слушая его, продолжал Джесс, — избавьтесь от Малыша Билли [17] и его милого дружка.
Пока Уайли обдумывал его слова, Уоррен Тэрли медленно закипал. Джессу казалось, что еще минута — и пар пойдет у него прямо из ушей.
— Ладно, — согласился Уайли. Он бросил взгляд на Тэрли, и тот покорно, как собака, выдрессированная хлыстом, поплелся прочь. Клайд последовал за ним. Впрочем, они дошли только до угла и остановились у седельной и сапожной мастерской Старка, не сводя глаз с хозяина и заткнув большие пальцы за пояса с револьверами. Джесс решил, что они похожи на пару обиженных ребятишек, которых слишком рано отослали спать. Что теперь?
— Давайте зайдем в мой салун, мистер Голт. Ставлю вам выпивку.
И голос у Уайли оказался не такой, какого можно было ожидать при его внешности: высокий тенор. Глаза слегка навыкате, нависающий лоб, челюсть, будто вытесанная из скальных пород. Джесс подумал, что его можно даже счесть привлекательным. Если, конечно, кому-то нравятся громоздкие предметы. Валуны, жернова, бетонные плиты…
— «Бродяга» ближе. — И в самом деле, салун располагался у них за спиной. Тихие и печальные звуки песни «Лежит любимый мой в земле сырой», которую Чико наигрывал на пианино, доносились до них из-за вращающихся дверей.
— Я предпочитаю свое заведение.
— А я — заведение Кэйди Макгилл. — Тупик. Они мерили друг друга бойцовскими взглядами, стараясь ничем не выдать своих мыслей. Джесс добавил к свирепому взгляду оскаленную усмешку вурдалака, и это решило исход спора.
— Хорошо, — рявкнул Уайли и, распрямив плечи, двинулся к салуну.
Однако Джесс понимал, что праздновать победу пока рано. Интуиция подсказала ему, что Уайли не похож на других. Его нельзя просто взять на испуг.
В этот вечер в «Приюте бродяги» было довольно тихо. Пару столов занимали самые заядлые игроки в покер, несколько ковбоев в глубине зала гоняли бильярдные шары, но столы для игры в рулетку и в «блэк джек» были пусты. Леви читал книгу за стойкой бара; Чико больше не наигрывал молодий, а просто валял дурака, подбирая аккорды. Джесс оглянулся в поисках Кэйди и обнаружил ее за столиком у задней стены. Она разговаривала с Уиллагейл. Увидев его, а может, Уайли (трудно сказать наверняка), вскочила на ноги.
Она уже успела сменить простенькое голубое платьице с фартучком на нечто куда более импозантное. Ее облегающий, переливающийся блестками серебристо-зеленый наряд был, очевидно, снабжен каким-то потайным пружинным устройством, поднимающим грудь чуть ли не к самому подбородку. Возможно, она чувствовала себя в этой кольчуге не более комфортно, чем средневековый рыцарь, но со стороны было на что поглядеть.
— Добрый вечер, Кэйди, — процедил Уайли, не разжимая губ.
Она прищурилась и коротко кивнула в ответ.
— Что тебе нужно?
— В этом заведении нет ничего из того, что мне нужно. Комфорта. Приличной компании. Неразбавленного виски.
Джесс поежился. Температура опустилась ниже нуля и продолжала стремительно падать. И вдруг его подобно пощечине обожгла догадка: когда-то они были любовниками. Иначе и быть не могло. Такая острая, яростная, неприкрытая враждебность… чем еще ее можно объяснить? Раньше он из принципа испытывал неприязнь к Уайли, теперь она переросла в ненависть. Теперь у него с Уайли личные счеты.
Кэйди повернулась на каблуках и отошла от них. У стойки она что-то сказала Леви. Джесс и Уайли тем временем уселись за дальним столиком. Вскоре Леви подошел к ним и спросил, что они желают заказать.
Уайли разразился коротким презрительным смешком.
— Знаешь, черномазый, в этой дыре я даже воды не выпью.
Ясные глаза Леви под тяжелыми веками терпеливо, не мигая, смотрели на него.
— Как угодно, босс, — ответил он странным, как будто даже жалостливым голосом.
Может, по буддистским правилам так полагается отвечать на оскорбление? Джессу никогда раньше не приходилось слышать, чтобы Леви называл кого-нибудь боссом.
— Я возьму двойную порцию того же отличного марочного бурбона, что вы подавали мне вчера, Леви, — сделал заказ Джесс. — И кружку пива на закуску.
Они сидели молча, пока Леви не вернулся с заказанными напитками. Джесс развалился на стуле в самой вызывающей позе, яснее всяких слов говорившей собеседнику: «Плевал я на тебя». Уайли напряженно застыл, сложив на мощных ляжках до странности маленькие ручки. Джесс опять поискал глазами Кэйди. Она стояла у стойки бара, повернувшись к ним спиной и делая вид, будто их вообще здесь нет. Но он заметил, что она наблюдает за ними, глядя в зеркало.
— Итак, Уайли, — начал он, отхлебнув глоток из стакана, который поставил перед ним Леви, — выкладывайте, что у вас на уме.
Уайли выждал целую минуту.
— Кто тебя нанял? — спросил он, словно не слышал слов Джесса.
Очевидно, таким образом Уайли привык брать верх в разговоре. Однако он не учел, что в эту игру могут быть задействованы двое.
— А знаешь, я на днях прочел в газете, что твой старый дружок Черни удрал из города. Такой мировой парень! Ты небось будто брата потерял, правда, Мерл? Брата-близнеца.
— Что тебе известно о Черни?
Мясистое шишковатое лицо Уайли, красное от природы, приобрело оттенок седельной кожи.
— Мне? Ничего. Говорю же тебе, я просто читаю газеты.
Но по манере Джесса было ясно видно, что он лжет. Он этого не скрывал. Просто хотел еще больше разозлить противника;
Уайли ухватился руками за край стола. У него были чистые, отполированные, коротко подстриженные ногти.
— Что ты делаешь в Парадизе, Голт? Кто тебя нанял?
Джесс глотнул еще виски, поставил стакан на стол, взял кружку пива и отхлебнул из нее с наигранно протяжным вздохом полного блаженства. Наверняка Уайли уже жалеет, что не заказал выпивку. Любую. Джесс готов побиться об заклад на любую сумму, что это так.
— С чего ты взял, будто меня кто-то нанял? Парадиз — славное местечко. Мне здесь нравится. Может, я даже…
— Кэйди, верно? Признавайся! Я знаю, что это она.
Джесс сунул в рот папироску и поднес к ней зажженную спичку. Выдохнул дым к потолку.
— Спросите Уилла, он же у нас фотограф. Однако Джесс получал восемьдесят процентов — четыре доллара — с каждой фотографии, которую Уилл продавал за пятерку. Мелочь, конечно, но от старых привычек нелегко избавиться. Совсем не так давно ему приходилось шарить по карманам и благодарить судьбу за каждый украденный десятицентовик. И это еще не самое худшее. О некоторых способах добывания средств к существованию он и сам предпочел бы поскорее забыть. В те дни пятерка за то, чтобы постоять перед фотоаппаратом на пару с каким-нибудь обалдевшим от счастья деревенским простофилей, показалась бы ему чудом.
— Я сегодня выводил Белый Флер на пробежку, мистер Голт.
— Бэлль-Флер — Прекрасный цветок, — машинально поправил его Джесс. — Да, я вас видел. Он заметил Нестора, скакавшего на золотистой кобыле, конфискованной у Линдона Черни, сидя в качалке у себя на балконе.
— Ну и как она?
— Лучше, чем думал. Нервная, конечно. По правде говоря, вряд ли она когда-нибудь до конца оправится от испуга, но поводьев слушается хорошо а это добрый знак. Слава Богу, Черни не сумел надорвать ей сердце. Не успел.
Джесс хмыкнул. Внешне Нестор ничего собой не представлял и не был боек на язык, но он умел обращаться с лошадьми, и уважение Джесса к нему возрастало с каждым днем.
— Я хотел сказать… Мне понравился ваш поступок, мистер Голт.
— Да ладно. Ничего особенного я не делал. — Он начал рыться по карманам в поисках спички.
— Уж не знаю, как вам это удалось, но я восхищаюсь тем, что вы сделали.
— Ладно. Я бы вас попросил вывести на прогулку Пега сегодня вечером. Ему надо размяться. А потом почистите его хорошенько скребком. Завтра надо будет сводить его искупаться. Пег любит купаться раз в неделю. Весь в меня.
Нестор захохотал и выплюнул табачную жижу.
— Будет исполнено. Все будет исполнено в точности, мистер Голт.
Как и большинство горожан, Нестор больше не испытывал к нему страха. Джесс понимал, что ему следовало что-то предпринять, но у него не было никакой охоты. Он отлично провел время, позируя перед фотоаппаратом в компании местных жителей. Запечатлеть себя для вечности рядом с Голтом пожелал не только респектабельный Сэм Блэкеншип, страховой агент, занимавшийся также продажей недвижимости, но и братья Шмидт, Флойд и Оскар, пара бездельников, которые торчали целыми днями на пороге фермерской ассоциации и совали нос в чужие дела за неимением собственных.
Стэн Моррис, задолжавший Джессу в покер, выбрался из прохладных полутемных недр «Приюта бродяги», снялся вместе с ним и опять скрылся в помещении, как крот, испугавшийся яркого света. Даже, Креветка Мэлоун прихромал сделать снимок: после того, как Джесс отдал ему деньги, он вернулся в меблированные комнаты и выглядел теперь почище и поздоровее. Трехразовое питание явно пошло ему на пользу.
Уилл Шортер подошел и плюхнулся на скамью рядом с Джессом.
— Не пора ли нам продолжить интервью, мистер Голт? — вежливо спросил он, вытирая шею большим носовым платком. — Весь город с нетерпением ждет завтрашнего выпуска.
— Ладно, стреляйте, — добродушно согласился Джесс.
— Хе-хе. — Уилл всегда смеялся перед тем, как отпустить шутку, опасаясь, что иначе до собеседника не дойдет.
— Я бы попросил вас выразиться как-нибудь иначе, мистер Голт. Когда вы говорите о стрельбе, я начинаю нервничать.
Джесс усмехнулся в ответ. Уилл весь день забрасывал его вопросами в перерывах между съемками, и отвечать на них оказалось совсем не так легко, как в прошлый раз. Джесс догадался, что кто-то, должно быть, нажал на Уилла Шортера-младшего, чтобы он не валял дурака и вел допрос пожестче. Скорее всего это был Уилл Шортер-старший.
Газетчик вытащил блокнот. Снял колпачок с самопишущей ручки, откашлялся. Бросил многозначительный взгляд на Нестора. Тот сделал вид, что его не касается, и навострил уши.
Уилл нахмурился и еще раз откашлялся, но Нестор остался глух. Наконец репортер пожал плечами и приступил к делу.
— Мистер Голт, многие люди спрашивают, как вам удалось столь чудесным образом исцелиться от ваших страшных ран. Всего три месяца назад, по сообщению оклендского «Курьера», вы были так тяжело ранены в правую руку, что заявили, будто собираетесь оставить профессию наемника. По вашим собственным словам, «повесить „кольты“ на гвоздь и уйти на покой».
Да, Уилл неплохо подготовил домашнее задание.
— А кто проявляет такой интерес к моим планам? — осведомился Джесс, прикидываясь возмущенным. — Вы хотите сказать, что кто-то считает меня лжецом?
— Нет, что вы! Нет-нет-нет!
— Мне бы очень хотелось знать, кто это? Пусть скажут мне все прямо в глаза.
— Да нет же, нет! Никто так не думает. — Уилл яростно откашлялся и развернул газетную вырезку, засунутую под страницы блокнота.
— Просто вот здесь, в «Курьере», вы говорите… — Он пробежал глазами заметку.
— Вот: «Рука прострелена на…» Наверное, вы сказали «навылет», но они тут почему-то поставили многоточие.
На этот раз ему пришлось самому смеяться своей шутке: Джесс даже не улыбнулся в ответ.
— Э-э-э… «Рука прострелена навылет. Я никогда больше не прикоснусь к „шестизаряднику“. Многие скажут, что мне повезло, но я так не считаю. Не знаю, где и когда, но точно знаю, как я умру: от пули, выпущенной кем-то, кто раньше меня сумеет вытащить и разрядить револьвер. Однако теперь мне придется заново подсчитать свои шансы…»
— Не только шансы, мне многое пришлось подсчитывать заново. Видите эту руку?
Джесс согнул и разогнул пальцы, повернул руку ладонью вверх, Потом вниз.
— Три месяца назад она была парализована. Но в газетах все переврали: пуля попала мне вот сюда, выше запястья, и прошла вот тут, как раз между этими двумя сухожилиями.
Он указал место, не закатывая рукав.
— Оказалось, что это временный паралич. Когда рана зажила, я восемь недель только и делал, что тренировался в стрельбе по мишеням. И знаете, я стал действовать еще быстрее, чем раньше. Если кто-то в этом сомневается, приглашаю меня испытать.
Джесс подпустил рыка в голос, но Уилл, кажется, ничего не заметил: он слишком торопился все записать.
— А что стало с человеком, который вас ранил? — задал он следующий вопрос.
— Я бы многое отдал, чтобы узнать ответ на этот вопрос.
— Похоже, он просто исчез. Вы знали, кто он, такой? Как его звали? Куда он делся?
— Думаю, сбежал от греха подальше и теперь прячется. Ему не удалось меня опередить: я обнажил ствол первым. Он сумел меня подстрелить только потому, что у меня барабан заело.
С этими словами Джесс выхватил из правой кобуры «кольт». Уилл и Нестор подпрыгнули от неожиданности. Он несколько раз крутанул барабан.
— Эта крошка меня подвела. Ее вины тут, ясное дело, нет. Я подал в суд на «Винчестер компани», разве я вам не говорил? Нет? Вот вам сенсация для вашей газеты: я покупал патроны сорок пятого калибра прямо на фабрике в Нью-Хейвене, штат Коннектикут, и видите, что случилось?
Он возмущенно покачал головой.
— А ну-ка покажите вашу руку, — сказал Нестор. — Шрам, наверное, здоровый.
Уилл поднял голову и насторожился.
— Ничего «здорового» в шрамах нет, и я не собираюсь ими щеголять. Мои увечья — это мое частное дело.
Уилл и Нестор продолжали пялиться на него.
— Это особенно не к лицу человеку в моем положении. И я говорю не только о своей репутации.
Джесс посмотрел на свою руку и медленным, полным драматизма жестом сжал ее в кулак.
— Да, этот шрам у меня не единственный, и других я тоже не показываю. Не знаю, как объяснить, чтобы вам было понятнее. Я мужчина. У меня есть… гордость.
Нестор торжественно и важно кивнул, крепко сжав губы в знак того, что он тронут, но по-мужски.
Уилл дописал до конца и поднял голову. Голубые глаза за стеклами очков смотрели доверчиво, как у новорожденного олененка. Он поверил каждому слову. Заглотил всю эту требуху и не поморщился. А ведь Джесс, открывая рот, не знал, что скажет в следующую секунду.
— Привет, мистер Голт!
Как раз вовремя, обрадовался Джесс, глядя, как маленький Хэм вприпрыжку несется к нему по тротуару. Потом он увидел, кто идет следом, и встал.
— Мне сказали, что вы делаете снимки, — воскликнул Хэм, запыхавшись и едва не налетев на Джесса с разбегу. — А можно мне сняться вместе с вами? Можно?
Одну руку Джесс положил на голову Хэму, а другой стащил с себя шляпу.
—Добрый день, мисс Макгилл. — Он послал ей самую неотразимую из своих улыбок.
— Как поживаете? Сегодня довольно жарко, хотя к вечеру, похоже, дождь будет. Ходили за покупками?
Наконец она все-таки вынуждена была остановиться: Джесс обрушил на нее столько слов сразу, что пройти мимо стало невозможно. К тому же ей приходилось удерживать на месте Хэма, а уйти без него она не могла.
— Добрый день, мистер Голт, — холодно обронила Кэйди. — Да, сегодня жарко.
В одной руке она несла большую шляпную коробку, в другой держала носовой платок и теперь воспользовалась им, чтобы утереть пот со лба и с верхней губы. На ней было очень скромненькое голубое платьице с маленьким фартучком и накрахмаленным белым воротничком (правда, совершенно размокшим от жары). Волосы перевязаны сзади белой ленточкой с бантиком. На вид ей можно было дать лет восемнадцать. Эх, если бы взять ее на прогулку! Прямо, сейчас: подхватить на руки, посадить на Пегаса и отправиться вместе с нею вскачь по берегу реки, обгоняя ветер.
— Я же вам говорил, без повязки ему лучше, — сказал Хэм, повернувшись к Кэйди.
По какой-то необъяснимой причине она вспыхнула на глазах у Джесса. Залилась румянцем и стала прелестной, как роза.
— Можно мне сняться с мистером Голтом, мисс Кэйди? — захныкал Хэм, умоляюще глядя на нее громадными и влажными черными глазищами.
Румянец смущения постепенно сходил с ее лица. Она ответила Хэму недовольным взглядом.
— Разве у тебя есть пять долларов? Ведь вы берете по пятерке за снимок, не так ли, Уилл? Вы бы постыдились! Держу пари, ваш отец ничего не знает об этой сделке.
Уилл обиженно насупился.
— А что в ней плохого? До сих пор никто не жаловался. Мой отец ничего не имеет против свободного предпринимательства. И вообще львиную долю забирает мистер…
— Хэм мой близкий друг, — поспешно перебил его Джесс. — Сделаем для него исключение, ладно, Уилл?
— Да, конечно, — согласился Шортер. — Как скажете.
Хэм так и заплясал на месте от возбуждения.
— А вы, мисс Кэйди? — любезно предложил Джесс. — Не желаете сняться вместе с нами?
— Нет, спасибо.
Но она не удержалась от улыбки.
— Точно не хотите? Вы могли бы надеть свою новую шляпу по такому случаю.
— Да! — в восторге запрыгал Хэм. — Это самая красивая шляпа на свете — с желтыми перьями, с ленточками, с птичьим гнездом… Наденьте ее, мисс Кэйди!
— Нет.
— Ну пожалуйста!
— Нет.
— Ну я вас очень-очень прошу! — канючил Хэм.
— Хэм, не начинай. Я не буду надевать шляпу и не стану позировать для фотографии.
Теперь она не просто улыбалась, она смеялась. Джесс так обрадовался, увидев ее смеющейся, что запрокинул голову и расхохотался вместе с ней. Он слишком поздно осознал свою ошибку: все замерли, глядя на него с открытым ртом, как будто он только что перечислил русский алфавит или столицы всех тридцати восьми штатов.
— Так мы будем фотографироваться или нет? — ворчливо буркнул Джесс, сорвав с себя шляпу и напяливая повязку на глаз. — Ставь аппарат, Уилл. Ты готов, Хэм? Я не собираюсь торчать тут целый день.
Однако потребовалось не меньше полдня, чтобы Хэм остался доволен. Сначала он потребовал, чтобы Джесс сидел, а он, Хэм, стоял у него между колеи. Но нет, он тут же решил, что это слишком по-детски.
Лучше, он сядет на скамью рядом с прославленным стрелком, как и Джесс, скрестив ноги. А вообще-то нет, надо им обоим встать лицом к фотоаппарату или лицом друг к другу и сделать вид, что у них поединок. Да! Джесс одолжит ему один из своих револьверов, и Хэм засунет его за пояс, а потом…
—Хэм, я этого не допущу, — сказала Кэйди строгим голосом, заставившим Джесса вспомнить о матери.
Его мать говорила точно так же в тех редких случаях, когда решалась настоять на своем. Но Кэйди видимо, была в этот день в добром расположении духа: она не ушла в дом, а осталась стоять на солнце, глядя на проделки Хэма и слушая притворное ворчание Джесса. Правда, в какой-то момент она вошла в салун; но сразу же вышла, неся в руках целую батарею бутылочек крем-соды. Пять штук: она не забыла даже Нестора.
Джесс строил рожи в камеру, щекотал Хэма за секунду до того, как Уилл щелкал затвором, — словом, всеми силами пытался ее рассмешить. Потом он растянулся на земле и велел Хэму поставить ногу себе на грудь, целясь из воображаемого револьвера. Тут она не выдержала.
— Не шевелитесь! — скомандовал Уилл. Но Джесс не смог удержаться: увидев, как Кэйди сгибается пополам, хихикая, отфыркиваясь и хватаясь за коленки, он должен был разделить веселье с ней. Грудь у него вздымалась, колено Хэма стало подпрыгивать, все засмеялись еще громче, в конце концов Хэм потерял равновесие и свалился прямо на Джесса. После этого им, разумеется, ничего иного не осталось, как устроить состязания в вольной борьбе.
— Надо же, как мило мы проводим время!
Смех замер в груди у Кэйди. Джесс выпустил Хэма из свободного захвата и поверх его плеча, увидел глазки-бусинки и гнусную ухмылку Уоррена Тэрли. Клайд, как тень, стоял у него за спиной, отступив на полшага.
Хэм вскарабкался на ноги и бросился к Кэйди. Она обняла его и прижала к себе. Джесс поднялся нарочито медленно, похлопал по коленям шляпой, чтобы стряхнуть с них пыль, и наконец удостоил взглядом Тэрли.
— Тебе что-то нужно, Уоррен? Может, хочешь получить назад свою пушку.
Кэйди ахнула, услышав это. Безобразная рожа Тэрли потемнела.
— Мистер Уайли хочет поговорить с тобой, Голт. — воинственно заявил Уоррен. — Он сейчас в салуне и ждет тебя. В салуне Уайли, — уточнил он, бросив уничтожающий взгляд на Кэйди.
— Да что ты говоришь! — Джесс повернулся к нему спиной и вразвалочку направился к скамье. Он опустился на сиденье, привалился спиной к стенке и задрал ноги на перила крыльца.
— Передай ему, что я занят.
Нестор хмыкнул. Уилл Шортер, торопливо складывал фотографические принадлежности, делая вид, что ничего не слышит. Кэйди застыла как статуя, по-прежнему прижимая к себе Хэма.
— Он тебя ждет, — лиловея от злости, повторил Тэрли. — У него важное дело.
Этого болвана так легко было вывести из себя, что Джессу стало скучно над ним издеваться.
— Слушай, Уоррен, давай поступим вот как: ты вернешься к своему хозяину и передашь ему, что я сказал. У меня сейчас слишком много дел, мне некогда с ним встречаться.
Чтобы Уоррена окончательно проняло, Джесс закурил папироску и выпустил к небу лениво вьющееся колечко дыма.
— Если он хочет поговорить, пусть перетащит свой важный зад прямо сюда. Я пробуду здесь еще какое-то время. Пока не докурю. Он еще раз затянулся и сбросил пепел на деревянный пол крыльца.
— Это займет минут пять-шесть. Пожалуй, тебе стоит поторопиться.
Бедный Уоррен Тэрли! Его раздирало возмущение, и перед уходом он бросил на своего обидчика взгляд, полный такой лютой злобы, что Джесс струхнул. Но тут он увидел лицо Кэйди — взволнованное, довольное, даже восхищенное. У него сразу стало легче на душе.
* * *
Уайли так и не появился к тому времени, как Джесс докурил папироску и перебросил окурок через перила. Он встал, потягиваясь. Кэйди уже успела увести Хэма внутрь; Уилл давно ушел. Нестор задумчиво почесал под мышкой, пробормотал: «Похоже, он не придет», тронул на прощание поля шляпы и отправился в конюшню.У Джесса заурчало в животе. Солнце уже садилось за крышей двухэтажного французского ресторана. Он решил, что пора пообедать.
У Жака ему подали «форель в миндальном соусе», приготовленную, как утверждал Жак, по особому парижскому рецепту. Джесс сразу решил, что это брехня, но блюдо оказалось вкусным, хотя «форель» была треской, а «миндаль» — мелко нашинкованным арахисом. Ему нравилось, как готовят у Жака, он ел здесь два раза в день.
Мерл Уайли прошел мимо, пока Джесс, всегда, занимавший столик у окна, допивал кофе. Он сразу понял, что это Уайли: его сопровождали Уоррен Тэрли и Клайд Гейтс, он шел между ними и на шаг впереди. Уоррен и Клайд вошли в «Приют бродяги», а Уайли прислонился к коновязи, поджидая их. Джесс тем временем принялся его изучать.
Он был похож на сильную, чересчур хорошо откормленную лошадь с густой лоснящейся гривой цвета красного дерева. Сюртук дорогого тонкого сукна плотно облегал его воинственно широкие плечи и бочкообразную грудь. Он был примерно одного роста с Джессом, но весил, наверное, фунтов на сорок [16] больше. Черты лица не очень-то разглядишь в сгущающихся сумерках, но, насколько Джесс мог судить, оно соответствовало характеру владельца: мясистое, грубое и властное. Уайли вытащил из жилетного кармана часы на длинной цепочке, взглянул на циферблат и вновь затолкал их в карман нервными угловатыми движениями. Он был вне себя.
Клайд вышел и что-то сказал ему. Уайли повернулся спиной к своему сторожевому псу, потоптался на месте. Долговязый Клайд съежился и стал как будто меньше ростом.
Джесс поднялся из-за стола и проверил свое отражение в темнеющем окне. Вид как у плохого парня, но чего-то не хватало. Ах да, повязки. Он нащупал ее в кармане и нацепил на правый глаз. Вот так гораздо лучше.
Как раз в эту минуту Тэрли вышел через вращающиеся двери «Приюта бродяги» и принялся что-то возбужденно объяснять хозяину. Уайли слушал, не глядя на него. Он чувствовал себя королем в своем маленьком королевстве воров, жуликов и поджигателей. Бросив доллар на стол, Джесс вышел из ресторана, чтобы предстать пред светлые очи Их Королевского Величества.
Клайд заметил его первым. Он, конечно, говорил шепотом, но в сумеречном затишье Джесс ясно расслышал каждое слово:
— Вон он. Идет сюда.
Уайли медленно развернулся. Джесс заметил, что ноги у него удивительно маленькие, несоразмерны массивному туловищу. Сам он тоже замедлил шаг, приближаясь к Уайли с нарочитой неторопливостью. Настолько нарочитой, что ему стало смешно. Они как будто изображали из себя пару каких-то парнокопытных — лосей или оленей, — которые сцепляются рогами и бьются насмерть. Мысль об этом едва не заставила Джесса расхохотаться прямо в лицо Уайли, но он вовремя спохватился. Ему пришло в голову, что если кто-то тут кого-то изображает, то, только он один: Мерл Уайли вел себя на полном серьезе.
Джесс остановился в двух шагах от него. Нетрудно было представить, как детская игра в «молчанку» растягивается до бесконечности, пока каждый из них ждет, чтобы другой заговорил первым. Поэтому он прервал молчание прежде, чем игра началась, произнеся мертвенным шепотом: :
— Уайли.
Уайли выпятил подбородок в знак приветствия. Уоррен и Клайд прикрывали его с флангов.
— Мистер Голт, — сказал он.
— Хотите со мной поговорить, — не слушая его, продолжал Джесс, — избавьтесь от Малыша Билли [17] и его милого дружка.
Пока Уайли обдумывал его слова, Уоррен Тэрли медленно закипал. Джессу казалось, что еще минута — и пар пойдет у него прямо из ушей.
— Ладно, — согласился Уайли. Он бросил взгляд на Тэрли, и тот покорно, как собака, выдрессированная хлыстом, поплелся прочь. Клайд последовал за ним. Впрочем, они дошли только до угла и остановились у седельной и сапожной мастерской Старка, не сводя глаз с хозяина и заткнув большие пальцы за пояса с револьверами. Джесс решил, что они похожи на пару обиженных ребятишек, которых слишком рано отослали спать. Что теперь?
— Давайте зайдем в мой салун, мистер Голт. Ставлю вам выпивку.
И голос у Уайли оказался не такой, какого можно было ожидать при его внешности: высокий тенор. Глаза слегка навыкате, нависающий лоб, челюсть, будто вытесанная из скальных пород. Джесс подумал, что его можно даже счесть привлекательным. Если, конечно, кому-то нравятся громоздкие предметы. Валуны, жернова, бетонные плиты…
— «Бродяга» ближе. — И в самом деле, салун располагался у них за спиной. Тихие и печальные звуки песни «Лежит любимый мой в земле сырой», которую Чико наигрывал на пианино, доносились до них из-за вращающихся дверей.
— Я предпочитаю свое заведение.
— А я — заведение Кэйди Макгилл. — Тупик. Они мерили друг друга бойцовскими взглядами, стараясь ничем не выдать своих мыслей. Джесс добавил к свирепому взгляду оскаленную усмешку вурдалака, и это решило исход спора.
— Хорошо, — рявкнул Уайли и, распрямив плечи, двинулся к салуну.
Однако Джесс понимал, что праздновать победу пока рано. Интуиция подсказала ему, что Уайли не похож на других. Его нельзя просто взять на испуг.
В этот вечер в «Приюте бродяги» было довольно тихо. Пару столов занимали самые заядлые игроки в покер, несколько ковбоев в глубине зала гоняли бильярдные шары, но столы для игры в рулетку и в «блэк джек» были пусты. Леви читал книгу за стойкой бара; Чико больше не наигрывал молодий, а просто валял дурака, подбирая аккорды. Джесс оглянулся в поисках Кэйди и обнаружил ее за столиком у задней стены. Она разговаривала с Уиллагейл. Увидев его, а может, Уайли (трудно сказать наверняка), вскочила на ноги.
Она уже успела сменить простенькое голубое платьице с фартучком на нечто куда более импозантное. Ее облегающий, переливающийся блестками серебристо-зеленый наряд был, очевидно, снабжен каким-то потайным пружинным устройством, поднимающим грудь чуть ли не к самому подбородку. Возможно, она чувствовала себя в этой кольчуге не более комфортно, чем средневековый рыцарь, но со стороны было на что поглядеть.
— Добрый вечер, Кэйди, — процедил Уайли, не разжимая губ.
Она прищурилась и коротко кивнула в ответ.
— Что тебе нужно?
— В этом заведении нет ничего из того, что мне нужно. Комфорта. Приличной компании. Неразбавленного виски.
Джесс поежился. Температура опустилась ниже нуля и продолжала стремительно падать. И вдруг его подобно пощечине обожгла догадка: когда-то они были любовниками. Иначе и быть не могло. Такая острая, яростная, неприкрытая враждебность… чем еще ее можно объяснить? Раньше он из принципа испытывал неприязнь к Уайли, теперь она переросла в ненависть. Теперь у него с Уайли личные счеты.
Кэйди повернулась на каблуках и отошла от них. У стойки она что-то сказала Леви. Джесс и Уайли тем временем уселись за дальним столиком. Вскоре Леви подошел к ним и спросил, что они желают заказать.
Уайли разразился коротким презрительным смешком.
— Знаешь, черномазый, в этой дыре я даже воды не выпью.
Ясные глаза Леви под тяжелыми веками терпеливо, не мигая, смотрели на него.
— Как угодно, босс, — ответил он странным, как будто даже жалостливым голосом.
Может, по буддистским правилам так полагается отвечать на оскорбление? Джессу никогда раньше не приходилось слышать, чтобы Леви называл кого-нибудь боссом.
— Я возьму двойную порцию того же отличного марочного бурбона, что вы подавали мне вчера, Леви, — сделал заказ Джесс. — И кружку пива на закуску.
Они сидели молча, пока Леви не вернулся с заказанными напитками. Джесс развалился на стуле в самой вызывающей позе, яснее всяких слов говорившей собеседнику: «Плевал я на тебя». Уайли напряженно застыл, сложив на мощных ляжках до странности маленькие ручки. Джесс опять поискал глазами Кэйди. Она стояла у стойки бара, повернувшись к ним спиной и делая вид, будто их вообще здесь нет. Но он заметил, что она наблюдает за ними, глядя в зеркало.
— Итак, Уайли, — начал он, отхлебнув глоток из стакана, который поставил перед ним Леви, — выкладывайте, что у вас на уме.
Уайли выждал целую минуту.
— Кто тебя нанял? — спросил он, словно не слышал слов Джесса.
Очевидно, таким образом Уайли привык брать верх в разговоре. Однако он не учел, что в эту игру могут быть задействованы двое.
— А знаешь, я на днях прочел в газете, что твой старый дружок Черни удрал из города. Такой мировой парень! Ты небось будто брата потерял, правда, Мерл? Брата-близнеца.
— Что тебе известно о Черни?
Мясистое шишковатое лицо Уайли, красное от природы, приобрело оттенок седельной кожи.
— Мне? Ничего. Говорю же тебе, я просто читаю газеты.
Но по манере Джесса было ясно видно, что он лжет. Он этого не скрывал. Просто хотел еще больше разозлить противника;
Уайли ухватился руками за край стола. У него были чистые, отполированные, коротко подстриженные ногти.
— Что ты делаешь в Парадизе, Голт? Кто тебя нанял?
Джесс глотнул еще виски, поставил стакан на стол, взял кружку пива и отхлебнул из нее с наигранно протяжным вздохом полного блаженства. Наверняка Уайли уже жалеет, что не заказал выпивку. Любую. Джесс готов побиться об заклад на любую сумму, что это так.
— С чего ты взял, будто меня кто-то нанял? Парадиз — славное местечко. Мне здесь нравится. Может, я даже…
— Кэйди, верно? Признавайся! Я знаю, что это она.
Джесс сунул в рот папироску и поднес к ней зажженную спичку. Выдохнул дым к потолку.