Страница:
Моряк-охранник отвел меня к столику, стоящему чуть в стороне от общего зала. Там сидела секретарша. Она сразу же узнала меня и попросила пройти с ней в приемную посольства. Там было чудесно — тихо и пусто. Немного подождав, я оказался в кабинете Тома Морриса.
Мне показалось, что он обрадовался встрече со мной. Он сказал, что очень много слышал обо мне, купил книгу „Моя история“, которую считает весьма интересной. Без всяких проволочек помог мне заполнить все необходимые бумаги, затем вместе с моим паспортом передал их ассистенту, молниеносно исчезнувшему с ними.
Закончив все эти формальности, он, как и Майк, завел со мной просветительскую беседу. На этот раз речь пошла о президентской системе правления Мексики, о власти революционно-конституционной партии и их тонких, трудно уловимых взаимных связях. Я узнал массу новых для меня сведений о том, что происходит в стране, которая официально следует западной форме демократии, но на практике фактически является однопартийным государством, в котором действующий президент имеет власть абсолютного монарха. Правда, только до того момента, пока он сидит в своем дворце. Я уже только что сам имел возможность убедиться в этом.
Помощник вернулся с моим паспортом. Я не утерпел и сразу же посмотрел на ту страничку, где должен был стоять свежий штамп многократной въездной визы. Да, так и есть, он на месте. Американцы сделали мне одолжение, теперь был мой черед.
Мне предложили персональную машину с шофером, но я вежливо отказался, объяснив, что не смогу нормально работать, если кто-то будет дышать мне в затылок. И вообще я предпочитал, как и раньше, всюду ходить пешком. Поэтому мы с Шипи отправились на своих двоих по улице Кальзада де Такубайа в западную часть города, где располагалось советское посольство.
Я никогда раньше не пытался добыть информацию, источник которой находился бы внутри какого-то здания, но я не видел причин, по которым это было бы сложнее, чем любое иное проявление телепатии или ясновидения. Я делал такие упражнения не раз и поэтому здесь тоже быстро нарисовал в своей голове чистый экран и стал ждать проявления на нем какого-то текста или изображения. Иногда эти картинки бывают четкими и яркими в течение нескольких секунд, и тогда я знаю, что получил правильную информацию. А иногда они слишком быстро приходят и уходят — как правило, это бледные, неясные изображения. В таких случаях я могу угадать, а могу и ошибиться.
На этот раз я совершил несколько продолжительных прогулок вокруг здания посольства в течение ряда недель, собирая все свои впечатления и записывая их в той последовательности, в которой они появлялись. На отдельных листочках бумаги я быстро, стараясь ничего не упустить из виду, наносил все это в виде каких-то каракулей и понятных лишь мне набросков, даже не пытаясь порой вникать в их сущность. Потом я передал их Майку с небольшими пояснениями, которые мог дать.
Майк особенно заитересовался в тот момент, когда я сказал ему о системе шпионских явок. Он, разумеется, не стал мне говорить, что я вывел их на сцену одной из крупнейших шпионских драм века, одним из главных действующих лиц которой был калифорнийский делец по имени Дэлтон Ли. Сейчас он отбывает пожизненное заключение за продажу советским разведслужбам некоторых деталей конструкций суперсекретных спутников связи „Райолит“ и „Аргус“. Он несколько раз бывал в советском посольстве в 1975 и 1976 годах, а 6 января 1977 года посетил его в последний раз. Как бы невзначай он подбросил клочок бумаги через ограду и был в ту же секунду арестован мексиканской полицией.
По официальной версии, он был арестован по подозрению в убийстве мексиканского полицейского, совершенном некоторое время назад. Представитель американского посольства, который якобы случайно оказался в этот момент в советском посольстве, сумел сразу же предупредить о случившемся американские власти. Вскоре были установлены и личность подозреваемого, и истинные цели его деятельности.
Имели ли мои наблюдения непосредственную связь с этим эпизодом? Я не могу утверждать это со всей определенностью. И все же поразителен тот факт, что мексиканская полиция оказалась на месте в нужное время, словно только и ждала этого шпиона, который, естественно, не мог быть арестован американцами в чужой стране. Официально мне об этом ничего не сообщили по вполне понятным соображениям. Как сказал один из моих друзей из разведслужбы, если ты хоть чем-то полезен, то нет нужды говорить тебе, чем конкретно. Если от тебя нет проку, то ты нам просто больше не нужен.
Хотя бывали случаи, когда я мог наблюдать мгновенный результат своей работы. Майк снова завел разговор о том, смогу ли я сбить с курса управляемый с земли самолет. Мне показалось, что это не больше чем прихоть Майка, но в любом случае для меня это было значительно более веселое занятие, чем болтаться вдоль стен советского посольства и воображать, что там происходит за зашторенными окнами. Поэтому я почти без колебаний согласился попробовать.
Как-то утром Майк заехал за мной в большом автофургоне, переполненном всевозможными пакетами и ящиками. С ним был его коллега, которого он представил мне как Джека. Мы выехали за город, остановились рядом с большим открытым полем — эти двое американцев начали распаковывать содержимое фургона. Если бы там были дети, они, конечно, здорово позавидовали бы этим взрослым дядям, которые собирали модель аэроплана с яркими красными и желтыми полосами на нем. Они, конечно, позавидовали тому человеку, который держал в руках маленькую черненькую коробочку с кнопкой, при помощи которой можно поднять самолет в воздух, заставить его кружиться прямо над головой, наконец, приземлить этот самолет рядом с собой. Возможно, эти дети тогда еще не знали, что управляемые с земли самолеты уже используются военными в некоторых странах. Так что то, во что мы играли, в общем-то были не игрушки.
Джек и Майк сделали несколько проверочных полетов, чтобы убедиться в том, что все в порядке. Они несколько раз заставили самолет пролететь с одной стороны поля на другую и обратно. При этом они убедились в том, что самолет идет точно по прямой линии, что от него и требовалось.
Майк остался доволен состоянием самолета и повернулся ко мне. „Ну а теперь, — сказал он, — сбей его с курса в левую сторону“. Я сильно сконцентрировался и громко закричал: „Пойди влево!“ Маленький самолет начал медленно наклоняться в левую сторону всего на несколько градусов — не. больше чем на десять, но этого оказалось достаточно для того, чтобы изменить направление. Майк, который ни на секунду не выпускал пульт управления из своих рук и не подпускал меня к себе, сначала уставился на кнопки, а потом на самолет, не веря происходящему. Затем они с Джеком запрыгали от радости как школьники-старшеклассники во время баскетбольного матча.
„Эй, ну ты молодец! Справился!“ — кричали они. Мне тоже было приятно, что удача не отвернулась от меня при выполнении этой задачи.
Они, разумеется, захотели, чтобы я повторил все еще раз. Майк опять послал в воздух самолет, и я, выполняя полученные инструкции, во второй раз заставил самолет уйти влево.
Тогда Майк сказал: „А теперь сделай, чтобы он ушел вправо“.
Я продублировал весь процесс, но ничего не получилось. Самолет продолжал лететь по прямой, пока практически не исчез из вида, и Майк вернул его обратно при помощи управления. Решили еще раз попробовать. Снова неудачно. Не удалось мне также направить самолет ни вниз, ни вверх, и, наконец, последняя неудача постигла меня, когда я попытался снова свернуть его влево.
Мы все согласились с тем, что наш прогулка все-таки отчасти была удачной, и это мне напоминало о том, что единственный способ убедиться в том, что ты способен что-то сделать — как бы утопично это ни казалось, — это идти вперед и пробовать, пробовать. Только этот путь может принести хоть на мгновение подтверждение твоих сил и способности добиваться поставленной цели.
Меня больше никогда не приглашали повторить этот эксперимент с самолетом. Может быть, Майк просто хотел проверить мои способности на этом простом эксперименте. Думаю, что он был значительно более заинтересован в том, чтобы я продолжал свои прогулки вокруг советского посольства, воссоздавая потом картинки происходящего в его стенах.
Тома Морриса со своей стороны очень интересовало все, что делают и говорят президент Мексики и его жена, какие страны они планируют посетить. Но тут наши интересы вступили в резкое противоречие. Я вовсе не собирался шпионить за семьей, которая считала меня своим другом, и никогда не передавал никакой информации кому бы то ни было о членах этой семьи.
Тем не менее я не преминул, пользуясь случаем, намекнуть президенту о том, что в Мексике, на мой взгляд, слишком велико советское присутствие. И так уж получилось, что мое следующее разведывательное задание поступило не от американцев, а от одного из членов президентской разведывательной службы Мексики. Его речь была довольно пространна и туманна. Насколько я понял, все, что он от меня хотел, — это пройти по определенной торговой улице, дойти до магазинчика, который, по его мнению, был связан каким-то образом с нелегальной политической деятельностью и уже по крайней мере с какими-то гораздо более важными делами, нежели продажа фруктов и овощей. Я дошел до рынка, прогулялся по нему из конца в конец. В конце концов добрался до означенного магазинчика, который внешне ничем не отличался от других. Бросив на него внимательный взгляд, я увидел под прилавком стопку книг, на которых я смог, пользуясь своими способностями, прочесть название „Цитатник председателя Мао Цзедуна“, маленькая красная книжка, пользовавшаяся в то время большим спросом у последователей коммунизма китайского направления.
Конечно, такая работа по сбору информации — это очень низкий уровень. Ее никак нельзя было сравнить с тем, что ждало меня в будущем.
Но она, безусловно, имела связь со следующей просьбой от мексиканских секретных служб. Что касается американцев, то, прежде чем я получил от них новое задание, Том Моррис вдруг совершенно неожиданно спросил меня, не согласился бы я переехать жить к нему. Жил он в довольно скромном доме со своей женой и служанкой, и для меня там в общем-то было не так уж много места. Не говоря уж о том, что я, естественно, терял возможность приглашать Шипи и других своих друзей к себе в гости. Словом, я растерялся. Но Том настаивал на своем предложении, объясняя его тем, что, дескать, наступит время, когда мне все равно придется искать себе более безопасное место. А дом иностранного дипломата, безусловно, — одно из самых надежных мест, которое только можно представить в Мехико.
Кроме того, Том попросил меня в будущем обязательно присылать ему открытки изо всех мест, где бы я ни находился. В этих открытках должны быть только слова приветствия и ничего больше. Посылать их нужно в вашингтонский департамент, который занимается дипломатической почтой. Позже я узнал, что это обычная практика в разведывательных службах — самый простой путь всегда знать, где сейчас находится тот или иной человек.
В конце концов я все же согласился на странное предложение Тома, потому что подумал, что этот человек знает, что делает, и раз просит меня о чем-то — это неспроста. Ну и кроме того, ведь это именно он помог мне получить бессрочную и многократную визу, значительно облегчившую мне существование. Словом, я в последний раз нырнул в собственный бассейн на крыше небоскреба в квартире Зона Роза и собрал вещички. С этого момента дом семьи Морриса стал моим новым домом на все время пребывания в Мексике.
Глава 4. Новые направления
Мне показалось, что он обрадовался встрече со мной. Он сказал, что очень много слышал обо мне, купил книгу „Моя история“, которую считает весьма интересной. Без всяких проволочек помог мне заполнить все необходимые бумаги, затем вместе с моим паспортом передал их ассистенту, молниеносно исчезнувшему с ними.
Закончив все эти формальности, он, как и Майк, завел со мной просветительскую беседу. На этот раз речь пошла о президентской системе правления Мексики, о власти революционно-конституционной партии и их тонких, трудно уловимых взаимных связях. Я узнал массу новых для меня сведений о том, что происходит в стране, которая официально следует западной форме демократии, но на практике фактически является однопартийным государством, в котором действующий президент имеет власть абсолютного монарха. Правда, только до того момента, пока он сидит в своем дворце. Я уже только что сам имел возможность убедиться в этом.
Помощник вернулся с моим паспортом. Я не утерпел и сразу же посмотрел на ту страничку, где должен был стоять свежий штамп многократной въездной визы. Да, так и есть, он на месте. Американцы сделали мне одолжение, теперь был мой черед.
Мне предложили персональную машину с шофером, но я вежливо отказался, объяснив, что не смогу нормально работать, если кто-то будет дышать мне в затылок. И вообще я предпочитал, как и раньше, всюду ходить пешком. Поэтому мы с Шипи отправились на своих двоих по улице Кальзада де Такубайа в западную часть города, где располагалось советское посольство.
Я никогда раньше не пытался добыть информацию, источник которой находился бы внутри какого-то здания, но я не видел причин, по которым это было бы сложнее, чем любое иное проявление телепатии или ясновидения. Я делал такие упражнения не раз и поэтому здесь тоже быстро нарисовал в своей голове чистый экран и стал ждать проявления на нем какого-то текста или изображения. Иногда эти картинки бывают четкими и яркими в течение нескольких секунд, и тогда я знаю, что получил правильную информацию. А иногда они слишком быстро приходят и уходят — как правило, это бледные, неясные изображения. В таких случаях я могу угадать, а могу и ошибиться.
На этот раз я совершил несколько продолжительных прогулок вокруг здания посольства в течение ряда недель, собирая все свои впечатления и записывая их в той последовательности, в которой они появлялись. На отдельных листочках бумаги я быстро, стараясь ничего не упустить из виду, наносил все это в виде каких-то каракулей и понятных лишь мне набросков, даже не пытаясь порой вникать в их сущность. Потом я передал их Майку с небольшими пояснениями, которые мог дать.
Майк особенно заитересовался в тот момент, когда я сказал ему о системе шпионских явок. Он, разумеется, не стал мне говорить, что я вывел их на сцену одной из крупнейших шпионских драм века, одним из главных действующих лиц которой был калифорнийский делец по имени Дэлтон Ли. Сейчас он отбывает пожизненное заключение за продажу советским разведслужбам некоторых деталей конструкций суперсекретных спутников связи „Райолит“ и „Аргус“. Он несколько раз бывал в советском посольстве в 1975 и 1976 годах, а 6 января 1977 года посетил его в последний раз. Как бы невзначай он подбросил клочок бумаги через ограду и был в ту же секунду арестован мексиканской полицией.
По официальной версии, он был арестован по подозрению в убийстве мексиканского полицейского, совершенном некоторое время назад. Представитель американского посольства, который якобы случайно оказался в этот момент в советском посольстве, сумел сразу же предупредить о случившемся американские власти. Вскоре были установлены и личность подозреваемого, и истинные цели его деятельности.
Имели ли мои наблюдения непосредственную связь с этим эпизодом? Я не могу утверждать это со всей определенностью. И все же поразителен тот факт, что мексиканская полиция оказалась на месте в нужное время, словно только и ждала этого шпиона, который, естественно, не мог быть арестован американцами в чужой стране. Официально мне об этом ничего не сообщили по вполне понятным соображениям. Как сказал один из моих друзей из разведслужбы, если ты хоть чем-то полезен, то нет нужды говорить тебе, чем конкретно. Если от тебя нет проку, то ты нам просто больше не нужен.
Хотя бывали случаи, когда я мог наблюдать мгновенный результат своей работы. Майк снова завел разговор о том, смогу ли я сбить с курса управляемый с земли самолет. Мне показалось, что это не больше чем прихоть Майка, но в любом случае для меня это было значительно более веселое занятие, чем болтаться вдоль стен советского посольства и воображать, что там происходит за зашторенными окнами. Поэтому я почти без колебаний согласился попробовать.
Как-то утром Майк заехал за мной в большом автофургоне, переполненном всевозможными пакетами и ящиками. С ним был его коллега, которого он представил мне как Джека. Мы выехали за город, остановились рядом с большим открытым полем — эти двое американцев начали распаковывать содержимое фургона. Если бы там были дети, они, конечно, здорово позавидовали бы этим взрослым дядям, которые собирали модель аэроплана с яркими красными и желтыми полосами на нем. Они, конечно, позавидовали тому человеку, который держал в руках маленькую черненькую коробочку с кнопкой, при помощи которой можно поднять самолет в воздух, заставить его кружиться прямо над головой, наконец, приземлить этот самолет рядом с собой. Возможно, эти дети тогда еще не знали, что управляемые с земли самолеты уже используются военными в некоторых странах. Так что то, во что мы играли, в общем-то были не игрушки.
Джек и Майк сделали несколько проверочных полетов, чтобы убедиться в том, что все в порядке. Они несколько раз заставили самолет пролететь с одной стороны поля на другую и обратно. При этом они убедились в том, что самолет идет точно по прямой линии, что от него и требовалось.
Майк остался доволен состоянием самолета и повернулся ко мне. „Ну а теперь, — сказал он, — сбей его с курса в левую сторону“. Я сильно сконцентрировался и громко закричал: „Пойди влево!“ Маленький самолет начал медленно наклоняться в левую сторону всего на несколько градусов — не. больше чем на десять, но этого оказалось достаточно для того, чтобы изменить направление. Майк, который ни на секунду не выпускал пульт управления из своих рук и не подпускал меня к себе, сначала уставился на кнопки, а потом на самолет, не веря происходящему. Затем они с Джеком запрыгали от радости как школьники-старшеклассники во время баскетбольного матча.
„Эй, ну ты молодец! Справился!“ — кричали они. Мне тоже было приятно, что удача не отвернулась от меня при выполнении этой задачи.
Они, разумеется, захотели, чтобы я повторил все еще раз. Майк опять послал в воздух самолет, и я, выполняя полученные инструкции, во второй раз заставил самолет уйти влево.
Тогда Майк сказал: „А теперь сделай, чтобы он ушел вправо“.
Я продублировал весь процесс, но ничего не получилось. Самолет продолжал лететь по прямой, пока практически не исчез из вида, и Майк вернул его обратно при помощи управления. Решили еще раз попробовать. Снова неудачно. Не удалось мне также направить самолет ни вниз, ни вверх, и, наконец, последняя неудача постигла меня, когда я попытался снова свернуть его влево.
Мы все согласились с тем, что наш прогулка все-таки отчасти была удачной, и это мне напоминало о том, что единственный способ убедиться в том, что ты способен что-то сделать — как бы утопично это ни казалось, — это идти вперед и пробовать, пробовать. Только этот путь может принести хоть на мгновение подтверждение твоих сил и способности добиваться поставленной цели.
Меня больше никогда не приглашали повторить этот эксперимент с самолетом. Может быть, Майк просто хотел проверить мои способности на этом простом эксперименте. Думаю, что он был значительно более заинтересован в том, чтобы я продолжал свои прогулки вокруг советского посольства, воссоздавая потом картинки происходящего в его стенах.
Тома Морриса со своей стороны очень интересовало все, что делают и говорят президент Мексики и его жена, какие страны они планируют посетить. Но тут наши интересы вступили в резкое противоречие. Я вовсе не собирался шпионить за семьей, которая считала меня своим другом, и никогда не передавал никакой информации кому бы то ни было о членах этой семьи.
Тем не менее я не преминул, пользуясь случаем, намекнуть президенту о том, что в Мексике, на мой взгляд, слишком велико советское присутствие. И так уж получилось, что мое следующее разведывательное задание поступило не от американцев, а от одного из членов президентской разведывательной службы Мексики. Его речь была довольно пространна и туманна. Насколько я понял, все, что он от меня хотел, — это пройти по определенной торговой улице, дойти до магазинчика, который, по его мнению, был связан каким-то образом с нелегальной политической деятельностью и уже по крайней мере с какими-то гораздо более важными делами, нежели продажа фруктов и овощей. Я дошел до рынка, прогулялся по нему из конца в конец. В конце концов добрался до означенного магазинчика, который внешне ничем не отличался от других. Бросив на него внимательный взгляд, я увидел под прилавком стопку книг, на которых я смог, пользуясь своими способностями, прочесть название „Цитатник председателя Мао Цзедуна“, маленькая красная книжка, пользовавшаяся в то время большим спросом у последователей коммунизма китайского направления.
Конечно, такая работа по сбору информации — это очень низкий уровень. Ее никак нельзя было сравнить с тем, что ждало меня в будущем.
Но она, безусловно, имела связь со следующей просьбой от мексиканских секретных служб. Что касается американцев, то, прежде чем я получил от них новое задание, Том Моррис вдруг совершенно неожиданно спросил меня, не согласился бы я переехать жить к нему. Жил он в довольно скромном доме со своей женой и служанкой, и для меня там в общем-то было не так уж много места. Не говоря уж о том, что я, естественно, терял возможность приглашать Шипи и других своих друзей к себе в гости. Словом, я растерялся. Но Том настаивал на своем предложении, объясняя его тем, что, дескать, наступит время, когда мне все равно придется искать себе более безопасное место. А дом иностранного дипломата, безусловно, — одно из самых надежных мест, которое только можно представить в Мехико.
Кроме того, Том попросил меня в будущем обязательно присылать ему открытки изо всех мест, где бы я ни находился. В этих открытках должны быть только слова приветствия и ничего больше. Посылать их нужно в вашингтонский департамент, который занимается дипломатической почтой. Позже я узнал, что это обычная практика в разведывательных службах — самый простой путь всегда знать, где сейчас находится тот или иной человек.
В конце концов я все же согласился на странное предложение Тома, потому что подумал, что этот человек знает, что делает, и раз просит меня о чем-то — это неспроста. Ну и кроме того, ведь это именно он помог мне получить бессрочную и многократную визу, значительно облегчившую мне существование. Словом, я в последний раз нырнул в собственный бассейн на крыше небоскреба в квартире Зона Роза и собрал вещички. С этого момента дом семьи Морриса стал моим новым домом на все время пребывания в Мексике.
Глава 4. Новые направления
Однажды я получил приглашение на светский прием от Хорхе Диаса Серрано, генерального директора государственной мексиканской компании „Петролиум мексиканос“, или „Пемекс“, неустанная работа в которой позволила этому человеку стать одним из самых влиятельных людей страны, дала высокий министерский чин. Мы познакомились с ним в тот раз, когда я был приглашен в Лос Пинос, чтобы продемонстрировать свои способности президенту и членам правительства, одним из которых и был Серрано.
Однако это был больше чем светский прием. И прежде чем рассказать о нем, я вынужден вернуться на несколько лет назад и вспомнить человека, благодаря которому моя судьба и карьера получили новое направление. Его полное имя было Джон Норман Валетт Дункан, но все друзья, естественно, называли его просто Вал. А после того как он получил титул барона, его стали величать „сэр Вал Дункан“. Родился он в 1913 году, во время второй мировой войны служил в штабе генерала (позднее полевого маршала) виконта Монтгомери, под началом которого служил и мой отец, правда в другом звании — сержанта еврейской бригады, прикрепленной к 8-й армии. После войны Джон начал работать в компании „Рио Тинто-Цинк корпорейшен“, где он в конечном счете стал председателем и исполнительным директором. При этом у него хватило времени и на то, чтобы стать директором „Бритиш петролеум“ и Английского банка.
Мы встретились с ним на вечернем приеме, одном из многих, на которые меня стали приглашать после появления в программах Джимми Янга и Дэвида Димблэби на Би-би-си. Именно в это время британские газеты запестрели моим именем.
Вскоре после того, как мы познакомились, он отвел меня в сторону для конфиденциального разговора. „Как долго вы собираетесь ездить по свету и развлекать публику своими представлениями? Почему вы не хотите делать настоящие деньги?“ — спросил он. Я был удивлен. Мне казалось, что я именно этим и занимался. Я был выходцем из бедной и нуждающейся семьи, и поэтому пятизначная сумма банковского счета приносила мне ощущение какой-то достаточной надежности своего положения. К тому же тот успех, с которым шли мои телевизионные представления, давал мне повод надеяться, что мое состояние может когда-нибудь достичь и шестизначной цифры.
Я спросил сэра Вала, что он имеет в виду.
„Вы слышали что-нибудь о лозоискательстве?“
Я понятия не имел, что значит это слово. Вернее, у меня было какое-то весьма смутное представление о том, что есть люди, немного чокнутые, которые ходят с длинными прутьями в руках и ищут воду.
„Я думаю, вы смогли бы стать лозоискателем“, — продолжал сэр Вал и объяснил мне, что я, оказывается, уже занимался чем-то подобным, хотя и на очень невысоком уровне, когда определял те или иные объекты внутри закрытых коробок и ящиков в исследовательском институте. „А лозоискатели, — сказал он, — ищут отнюдь не только воду. Они ищут то, о чем их просят, и причем достаточно часто находят“. Выяснилось, что он сам был лозоискателем. Он предложил мне показать, как это делается. Так я получил приглашение приехать погостить у него дома на острове Майорка — самолет его компании был всегда в моем распоряжении.
Вскоре мы стали большими друзьями. Он потерял жену лет десять назад, и детей, насколько я знал, у него не было. В своем прекрасном доме на Средиземноморье он начал передавать мне все тайны своего ремесла, как это обычно передает отец сыну. Он рассказал мне, как надо правильно держать раздвоенный прут или маятник. Затем решил проверить меня, спрятав что-нибудь в своем доме. Я вышел из комнаты, а он через некоторое время позвал меня, не сказав даже, что именно нужно искать.
Когда-то давным-давно в Израиле по просьбе генерала Моше Даяна мне уже приходилось делать нечто подобное. Но тогда я использовал только свои руки. Поэтому, когда сэр Вал привел в комнату, где мне предстояло начать поиск, я отставил прут и маятник в сторону и стал ходить по комнате с вытянутыми руками, ладонями вниз. Все это было похоже на странный человеческий счетчик Гейгера.
Вскоре я почувствовал давление на одну из своих ладоней. Это напоминало эффект, который вы испытываете, когда пытаетесь соединить два магнита с одинаковыми полюсами, но сделать этого не удается, потому что они отталкиваются друг от друга. Моя рука чувствовала себя, как один из этих магнитов. Мне становилось тепло. Потом я сжал ладонь, оставив один указательный палец, и стал опускать его вниз, совершая круговое движение до тех пор, пока не почувствовал вновь энергию отталкивания. После этого я уже уверенно следовал в направлении, которое указывал мой палец, и вскоре нашел то, что было спрятано. Мой палец работал все время, что особенно понравилось и произвело огромное впечатление на сэра Вала. Он сказал, что нет никаких теоретических причин, по которым я, человек, сумевший найти обручальное кольцо, спрятанное в доме, не был бы способен отыскать полезные ископаемые, такие, как нефть или золото. А именно это, как он пояснил, и нужно для того, чтобы делать настоящие деньги.
Мы встречались еще несколько раз, в 1974 и 1975 годах. Он сказал мне, что пытался заинтересовать правление „Рио Тин-то-Цинк“ в использовании моих способностей, но не получалось. Мы обсудили с ним еще целый ряд проектов, не связанных напрямую с полезными ископаемыми и минералами, но в которых я тоже смог бы применить свое умение. Но, к сожалению, нашим планам так и не суждено было реализоваться, потому что человек, которого я искренне считаю своим приемным дядей, неожиданно умер в декабре 1975 года в возрасте 72 лет.
Через несколько месяцев после встречи с ним мне предстояло поехать в Южную Африку со своими лекциями. Незадолго до отъезда как-то в беседе со своими друзьями, Байроном и Марией Джанис, я рассказал им о недавней поездке на Майорку, о том, чему меня обучил там сэр Вал. Мария, кстати дочь Гарри Купера, тут же позвонила одному из своих старых друзей по имени Клиф Меннел, возглавлявшему правление компании „Англо-Ваал“, одной из ведущих в Южной Африке по добыче полезных ископаемых. Она посоветовала ему обязательно связаться со мной, когда я приеду. Он так и сделал.
Когда я закончил свои выступления по Южной Африке, он пригласил меня сначала к нему домой, а потом в офис в Йоханнесбурге. Ему хотелось, как он сказал, проверить мои способности. При этом присутствовало несколько, как обычно, довольно скептически настроенных специалистов — геологов. Сначала меня попросили выйти из комнаты на несколько минут, чтобы спрятать небольшой кусочек золота. Затем я вернулся и начал искать этот кусочек, используя тот метод, который уже описывал раньше, и нашел. Это сразу же изменило настроение присутствующих. Они развернули передо мной большую карту с указанием месторождений и попросили показать, где, на мой взгляд, самые большие месторождения угля. Сэр Вал в свое время объяснил мне, что некоторые лозоискатели могли работать с картой точно так же, как и на местности. Поэтому я распростер свои руки и начал двигать ими в воздухе над картой до тех пор, пока не почувствовал магнетического ощущения в одной из своих ладоней. Я осмотрел тот район на карте, куда указывал кончик моего пальца, и направил его на определенное место, которое геологи тут же отметили. Мне даже в голову не пришло заключить какой-либо контракт или хотя бы потребовать оплату за это. Я просто делал одолжение для хорошего знакомого моих друзей. С тех пор я ничего не слышал об этом случае до того момента, пока семь лет спустя не рассказал об этом случае в интервью одному репортеру из „Ньюсуика“. Он решил связаться с мистером Меннелом и узнать, последовали ли тогда моим указаниям. Судя по всему, да, утверждал „Ньюсуик“ в номере от 28 января 1980 года, потому что Меннел подтвердил, что я указал на карте широкую полосу земли почти на границе с Зимбабве, а по его настоянию там были проведены геологоразведочные работы с целью проверки этого предположения. Вскоре, замечает Меннел, там действительно были открыты огромные запасы угля.
Таким был мой опыт в лозоискательстве к тому времени, когда я был приглашен в дом главы мексиканской нефтяной промышленности.
Бывший президент Эчеверриа, возможно, и шутил, когда спросил, смогу ли я отыскать нефть для Мексики, но когда тот же вопрос мне задал один из коллег Хорхе Диаса Серрано, это уже звучало исключительно серьезно.
„А почему бы нам не попробовать сейчас?“ — предложил я. — У вас есть какие-нибудь нефтепродукты в доме?» Я решил, что в любом хозяйстве, по крайней мере, должно быть смазочное масло. Для меня не важно было, что это за масло. В конце концов сумели раздобыть только большую бутылку оливкового масла с кухни. Я попросил Серрано налить немного этого масла в маленькую ликерную рюмку и спрятать ее в любом понравившемся ему месте. Мы сидели в большой комнате, заставленной прекрасной мебелью, и в ней было можно найти сотню мест, подходящих для того, чтобы спрятать наперсточную рюмочку.
Кто-то из гостей вышел со мной из комнаты и проводил до одной из спален, находившейся на приличном расстоянии от комнаты, так, что оттуда не долетало ни звука. Мой сопровождающий находился со мной до тех пор, пока сам Серрано не пришел за мной, объявив, что можно начать поиск. Я приступил к делу, используя уже ставший привычным метод. Атмосфера вокруг была гораздо более дружеской и непринужденной по сравнению с той, что была у Меннела в Йоханнесбурге, и я практически сразу же почувствовал, что нахожусь на правильном пути. Едва мне удалось поймать сигнал от кончика пальца, я сразу же последовал указанному направлению, не замечая даже, что иду прямо на цветочный горшок. Мой палец, как управляемая ракета, вошел в землю, насыпанную в горшке, и опустился прямо внутрь рюмки, которая была спрятана. Ее содержимое представляло собой уже не чистое масло, а какой-то кусок грязи, пропитанный оливковым маслом.
Раздались бурные аплодисменты, а вместе с ними и всевозможные выражения удовольствия и удивления на испанском языке. Серрано, однако, ничего не сказал. Он быстро взглянул на одного из своих коллег, который тоже сидел молча, и я увидел, как у этих двоих заблестели глаза. Казалось, они говорили друг другу: «Геллер даже не знает сейчас, что он сделал, но мы знаем — вот это куш!»
Вопрос о поиске нефти возник еще раз на одной из очередных вечеринок несколько дней спустя. Там я кому-то подбросил мысль о том, как было бы здорово, если бы Мексика смогла в полной мере эксплуатировать свои нефтяные богатства. Какую выгоду это сулило бы с точки зрения экономических и политических соображений. У Мексики был огромный внешний долг. Он и сейчас остается громадным, приближаясь к 100 миллиардам долларов. А так как США — основной потребитель мексиканской нефти, увеличение ее добычи дало бы значительный козырь в переговорах по ряду важнейших вопросов, затрагивающих интересы двух стран.
Вскоре после этого меня пригласили приехать в один отдаленный район, где уже на месте я мог бы поискать настоящую нефть. Яприлетел в аэропорт маленького провинциального городка, где меня ожидал вертолет с несколькими геологами на борту. Сначала они меня доставили в тот район, в котором точно находилась нефть. Там они меня проверили, узнали, могу ли я найти нефть в тех местах, где она действительно была.
Затем мы летали еще по крайней мере час над сушей и над морем в тех местах, где нужно было найти нефть. Геологи отмечали на своих картах все, что я им указывал, протягивая руку в том или ином направлении и говоря: «Здесь есть, а здесь нет». Я использовал свой испытанный метод, хотя, естественно, находясь так высоко в воздухе, не мог все время опускаться вниз и точно ткнуть пальцем на конкретные места. Искать нефть — занятие медленное и утомительное, и если вы точно не знаете, откуда начать поиск, оно становится еще труднее. Все, что я мог сделать для них, — это показать, откуда необходимо начать разработки. И если бы я оказался прав, то сэкономил бы для компании десятки миллионов долларов.
Но лично я от них никаких денег не получил, хотя через некоторое время Серрано трогательно сообщил мне, что мои указания с вертолета оказались очень точными.
Помню, как в 1978 году, примерно год спустя после моего путешествия на вертолете, Лопес де Портильо и Серрано одновременно объявили о том, что Мексика в ближайшее время может стать крупнейшим в мире производителем нефти. Крупнее даже, чем Саудовская Аравия, благодаря ряду недавно открытых крупных нефтяных месторождений. А сегодня уже общеизвестно, что только в одном нефтедобывающем районе страны нефти в три раза больше, чем во всем бассейне Северного моря.
Денег я опять не получил, да и не просил их. Хотя сегодня мне страшно подумать о том, как могла сложиться моя судьба, если бы я тогда пожадничал. Серрано некоторое время после этого случая еще был претендентом на президентский пост, но так никогда и не стал хозяином Лос Пиноса. Новым главой государства в 1982 году был избран один из его бывших сотрудников — Мигель де ла Мадрид.
Однако это был больше чем светский прием. И прежде чем рассказать о нем, я вынужден вернуться на несколько лет назад и вспомнить человека, благодаря которому моя судьба и карьера получили новое направление. Его полное имя было Джон Норман Валетт Дункан, но все друзья, естественно, называли его просто Вал. А после того как он получил титул барона, его стали величать „сэр Вал Дункан“. Родился он в 1913 году, во время второй мировой войны служил в штабе генерала (позднее полевого маршала) виконта Монтгомери, под началом которого служил и мой отец, правда в другом звании — сержанта еврейской бригады, прикрепленной к 8-й армии. После войны Джон начал работать в компании „Рио Тинто-Цинк корпорейшен“, где он в конечном счете стал председателем и исполнительным директором. При этом у него хватило времени и на то, чтобы стать директором „Бритиш петролеум“ и Английского банка.
Мы встретились с ним на вечернем приеме, одном из многих, на которые меня стали приглашать после появления в программах Джимми Янга и Дэвида Димблэби на Би-би-си. Именно в это время британские газеты запестрели моим именем.
Вскоре после того, как мы познакомились, он отвел меня в сторону для конфиденциального разговора. „Как долго вы собираетесь ездить по свету и развлекать публику своими представлениями? Почему вы не хотите делать настоящие деньги?“ — спросил он. Я был удивлен. Мне казалось, что я именно этим и занимался. Я был выходцем из бедной и нуждающейся семьи, и поэтому пятизначная сумма банковского счета приносила мне ощущение какой-то достаточной надежности своего положения. К тому же тот успех, с которым шли мои телевизионные представления, давал мне повод надеяться, что мое состояние может когда-нибудь достичь и шестизначной цифры.
Я спросил сэра Вала, что он имеет в виду.
„Вы слышали что-нибудь о лозоискательстве?“
Я понятия не имел, что значит это слово. Вернее, у меня было какое-то весьма смутное представление о том, что есть люди, немного чокнутые, которые ходят с длинными прутьями в руках и ищут воду.
„Я думаю, вы смогли бы стать лозоискателем“, — продолжал сэр Вал и объяснил мне, что я, оказывается, уже занимался чем-то подобным, хотя и на очень невысоком уровне, когда определял те или иные объекты внутри закрытых коробок и ящиков в исследовательском институте. „А лозоискатели, — сказал он, — ищут отнюдь не только воду. Они ищут то, о чем их просят, и причем достаточно часто находят“. Выяснилось, что он сам был лозоискателем. Он предложил мне показать, как это делается. Так я получил приглашение приехать погостить у него дома на острове Майорка — самолет его компании был всегда в моем распоряжении.
Вскоре мы стали большими друзьями. Он потерял жену лет десять назад, и детей, насколько я знал, у него не было. В своем прекрасном доме на Средиземноморье он начал передавать мне все тайны своего ремесла, как это обычно передает отец сыну. Он рассказал мне, как надо правильно держать раздвоенный прут или маятник. Затем решил проверить меня, спрятав что-нибудь в своем доме. Я вышел из комнаты, а он через некоторое время позвал меня, не сказав даже, что именно нужно искать.
Когда-то давным-давно в Израиле по просьбе генерала Моше Даяна мне уже приходилось делать нечто подобное. Но тогда я использовал только свои руки. Поэтому, когда сэр Вал привел в комнату, где мне предстояло начать поиск, я отставил прут и маятник в сторону и стал ходить по комнате с вытянутыми руками, ладонями вниз. Все это было похоже на странный человеческий счетчик Гейгера.
Вскоре я почувствовал давление на одну из своих ладоней. Это напоминало эффект, который вы испытываете, когда пытаетесь соединить два магнита с одинаковыми полюсами, но сделать этого не удается, потому что они отталкиваются друг от друга. Моя рука чувствовала себя, как один из этих магнитов. Мне становилось тепло. Потом я сжал ладонь, оставив один указательный палец, и стал опускать его вниз, совершая круговое движение до тех пор, пока не почувствовал вновь энергию отталкивания. После этого я уже уверенно следовал в направлении, которое указывал мой палец, и вскоре нашел то, что было спрятано. Мой палец работал все время, что особенно понравилось и произвело огромное впечатление на сэра Вала. Он сказал, что нет никаких теоретических причин, по которым я, человек, сумевший найти обручальное кольцо, спрятанное в доме, не был бы способен отыскать полезные ископаемые, такие, как нефть или золото. А именно это, как он пояснил, и нужно для того, чтобы делать настоящие деньги.
Мы встречались еще несколько раз, в 1974 и 1975 годах. Он сказал мне, что пытался заинтересовать правление „Рио Тин-то-Цинк“ в использовании моих способностей, но не получалось. Мы обсудили с ним еще целый ряд проектов, не связанных напрямую с полезными ископаемыми и минералами, но в которых я тоже смог бы применить свое умение. Но, к сожалению, нашим планам так и не суждено было реализоваться, потому что человек, которого я искренне считаю своим приемным дядей, неожиданно умер в декабре 1975 года в возрасте 72 лет.
Через несколько месяцев после встречи с ним мне предстояло поехать в Южную Африку со своими лекциями. Незадолго до отъезда как-то в беседе со своими друзьями, Байроном и Марией Джанис, я рассказал им о недавней поездке на Майорку, о том, чему меня обучил там сэр Вал. Мария, кстати дочь Гарри Купера, тут же позвонила одному из своих старых друзей по имени Клиф Меннел, возглавлявшему правление компании „Англо-Ваал“, одной из ведущих в Южной Африке по добыче полезных ископаемых. Она посоветовала ему обязательно связаться со мной, когда я приеду. Он так и сделал.
Когда я закончил свои выступления по Южной Африке, он пригласил меня сначала к нему домой, а потом в офис в Йоханнесбурге. Ему хотелось, как он сказал, проверить мои способности. При этом присутствовало несколько, как обычно, довольно скептически настроенных специалистов — геологов. Сначала меня попросили выйти из комнаты на несколько минут, чтобы спрятать небольшой кусочек золота. Затем я вернулся и начал искать этот кусочек, используя тот метод, который уже описывал раньше, и нашел. Это сразу же изменило настроение присутствующих. Они развернули передо мной большую карту с указанием месторождений и попросили показать, где, на мой взгляд, самые большие месторождения угля. Сэр Вал в свое время объяснил мне, что некоторые лозоискатели могли работать с картой точно так же, как и на местности. Поэтому я распростер свои руки и начал двигать ими в воздухе над картой до тех пор, пока не почувствовал магнетического ощущения в одной из своих ладоней. Я осмотрел тот район на карте, куда указывал кончик моего пальца, и направил его на определенное место, которое геологи тут же отметили. Мне даже в голову не пришло заключить какой-либо контракт или хотя бы потребовать оплату за это. Я просто делал одолжение для хорошего знакомого моих друзей. С тех пор я ничего не слышал об этом случае до того момента, пока семь лет спустя не рассказал об этом случае в интервью одному репортеру из „Ньюсуика“. Он решил связаться с мистером Меннелом и узнать, последовали ли тогда моим указаниям. Судя по всему, да, утверждал „Ньюсуик“ в номере от 28 января 1980 года, потому что Меннел подтвердил, что я указал на карте широкую полосу земли почти на границе с Зимбабве, а по его настоянию там были проведены геологоразведочные работы с целью проверки этого предположения. Вскоре, замечает Меннел, там действительно были открыты огромные запасы угля.
Таким был мой опыт в лозоискательстве к тому времени, когда я был приглашен в дом главы мексиканской нефтяной промышленности.
Бывший президент Эчеверриа, возможно, и шутил, когда спросил, смогу ли я отыскать нефть для Мексики, но когда тот же вопрос мне задал один из коллег Хорхе Диаса Серрано, это уже звучало исключительно серьезно.
„А почему бы нам не попробовать сейчас?“ — предложил я. — У вас есть какие-нибудь нефтепродукты в доме?» Я решил, что в любом хозяйстве, по крайней мере, должно быть смазочное масло. Для меня не важно было, что это за масло. В конце концов сумели раздобыть только большую бутылку оливкового масла с кухни. Я попросил Серрано налить немного этого масла в маленькую ликерную рюмку и спрятать ее в любом понравившемся ему месте. Мы сидели в большой комнате, заставленной прекрасной мебелью, и в ней было можно найти сотню мест, подходящих для того, чтобы спрятать наперсточную рюмочку.
Кто-то из гостей вышел со мной из комнаты и проводил до одной из спален, находившейся на приличном расстоянии от комнаты, так, что оттуда не долетало ни звука. Мой сопровождающий находился со мной до тех пор, пока сам Серрано не пришел за мной, объявив, что можно начать поиск. Я приступил к делу, используя уже ставший привычным метод. Атмосфера вокруг была гораздо более дружеской и непринужденной по сравнению с той, что была у Меннела в Йоханнесбурге, и я практически сразу же почувствовал, что нахожусь на правильном пути. Едва мне удалось поймать сигнал от кончика пальца, я сразу же последовал указанному направлению, не замечая даже, что иду прямо на цветочный горшок. Мой палец, как управляемая ракета, вошел в землю, насыпанную в горшке, и опустился прямо внутрь рюмки, которая была спрятана. Ее содержимое представляло собой уже не чистое масло, а какой-то кусок грязи, пропитанный оливковым маслом.
Раздались бурные аплодисменты, а вместе с ними и всевозможные выражения удовольствия и удивления на испанском языке. Серрано, однако, ничего не сказал. Он быстро взглянул на одного из своих коллег, который тоже сидел молча, и я увидел, как у этих двоих заблестели глаза. Казалось, они говорили друг другу: «Геллер даже не знает сейчас, что он сделал, но мы знаем — вот это куш!»
Вопрос о поиске нефти возник еще раз на одной из очередных вечеринок несколько дней спустя. Там я кому-то подбросил мысль о том, как было бы здорово, если бы Мексика смогла в полной мере эксплуатировать свои нефтяные богатства. Какую выгоду это сулило бы с точки зрения экономических и политических соображений. У Мексики был огромный внешний долг. Он и сейчас остается громадным, приближаясь к 100 миллиардам долларов. А так как США — основной потребитель мексиканской нефти, увеличение ее добычи дало бы значительный козырь в переговорах по ряду важнейших вопросов, затрагивающих интересы двух стран.
Вскоре после этого меня пригласили приехать в один отдаленный район, где уже на месте я мог бы поискать настоящую нефть. Яприлетел в аэропорт маленького провинциального городка, где меня ожидал вертолет с несколькими геологами на борту. Сначала они меня доставили в тот район, в котором точно находилась нефть. Там они меня проверили, узнали, могу ли я найти нефть в тех местах, где она действительно была.
Затем мы летали еще по крайней мере час над сушей и над морем в тех местах, где нужно было найти нефть. Геологи отмечали на своих картах все, что я им указывал, протягивая руку в том или ином направлении и говоря: «Здесь есть, а здесь нет». Я использовал свой испытанный метод, хотя, естественно, находясь так высоко в воздухе, не мог все время опускаться вниз и точно ткнуть пальцем на конкретные места. Искать нефть — занятие медленное и утомительное, и если вы точно не знаете, откуда начать поиск, оно становится еще труднее. Все, что я мог сделать для них, — это показать, откуда необходимо начать разработки. И если бы я оказался прав, то сэкономил бы для компании десятки миллионов долларов.
Но лично я от них никаких денег не получил, хотя через некоторое время Серрано трогательно сообщил мне, что мои указания с вертолета оказались очень точными.
Помню, как в 1978 году, примерно год спустя после моего путешествия на вертолете, Лопес де Портильо и Серрано одновременно объявили о том, что Мексика в ближайшее время может стать крупнейшим в мире производителем нефти. Крупнее даже, чем Саудовская Аравия, благодаря ряду недавно открытых крупных нефтяных месторождений. А сегодня уже общеизвестно, что только в одном нефтедобывающем районе страны нефти в три раза больше, чем во всем бассейне Северного моря.
Денег я опять не получил, да и не просил их. Хотя сегодня мне страшно подумать о том, как могла сложиться моя судьба, если бы я тогда пожадничал. Серрано некоторое время после этого случая еще был претендентом на президентский пост, но так никогда и не стал хозяином Лос Пиноса. Новым главой государства в 1982 году был избран один из его бывших сотрудников — Мигель де ла Мадрид.