Страница:
Далее мы видим нечто еще более необычайное: г-н Каркопино утверждает, что "трудно, в отсутствие оригинала, извлечь из этих разрозненных указаний", которые, должны мы добавить, являются таковыми лишь в его представлении, "подлинную доктрину Нумениоса", которая, как мы видели, вовсе не есть его собственная доктрина, но лишь сообщаемое им учение, что, впрочем, более важно и более достойно интереса. "Но из контекста Порфирия следует, что даже будучи изложенной в самой эластичной форме", — как если бы можно было иметь «эластичность» в вопросе, относящемся единственно к точному знанию, — "она входит в противоречие с доктринами некоторых из его предшественников, а конкретнее, с системой, которую более древние пифагорейцы основывали на своей интерпретации стихов из «Одиссеи», где Гомер описал "грот на Итаке", т. е. "убежище нимф"; она же есть не что иное, как одно из олицетворений "космической пещеры", о которой мы говорили ранее. "Гомер, — отмечает Порфирий, — не ограничивался лишь тем, чтобы сказать, что у этого грота было два входа. Он уточнил, что один из них был повернут на Север, а другой, более божественный, на Юг, и что спускались в пещеру через северный вход, но не указал, возможно ли было спускаться через южный. Он говорит только: это вход богов. Никогда человек не ступает дорогой бессмертных". Мы думаем, что это текст именно Порфирия, и мы не видим здесь выраженного противоречия; но вот теперь комментарий г-на Каркопино: "Выражаясь языком данной экзегезы, вселенная в ее аспекте убежища нимф имеет двое врат для прохождения души в небеса; и, в противоположность словам, которые Прокл приписывает Нумениосу, именно северные врата, врата Козерога, были вначале предназначены для выхода душ, а южные врата, врата Рака, следовательно, были предназначены для их возвращения к Богу".
Теперь, закончив цитирование, нам легко понять, что и само пресловутое противоречие в действительности существует лишь благодаря г-ну Каркопино. В самом деле, в последней фразе есть очевидная ошибка, и даже двойная ошибка, которая кажется поистине необъяснимой. Прежде всего это сам г-н Каркопино добавляет по собственной инициативе упоминание о Козероге и Раке; Гомер, согласно Порфирию, обозначает двое врат только через их расположение на Севере и Юге, не указывая соответствующих им зодиакальных знаков. Но поскольку он уточняет, что «божественными» являются южные врата, отсюда следует заключить, что именно последние соотносятся для него, как и для Нумениоса, с Козерогом, т. е. он тоже размещает эти врата согласно их положению на небе, что, по-видимому, и было в греческой традиции господствующей точкой зрения, еще до пифагореизма. Затем, выход душ из «космоса» и их "возвращение к Богу" есть одно и то же. Так что г-н Каркопино приписывает, очевидно, сам того не замечая, одну и ту же роль каждой из пар врат; напротив, Гомер говорит, что именно через северные врата осуществляется спуск, т. е. вхождение в "космическую пещеру", или, иными словами, в мир рождения и индивидуальной проявленности. Что же до южных врат, то это выход из «космоса», и, следовательно, через них осуществляется «восхождение» существ, ставших на путь освобождения. Гомер не говорит конкретно, можно ли также и спуститься через эти врата, но в том нет необходимости, т. к. обозначая их как "вход богов", он уже достаточно ясно сообщает, какие исключительные «схождения» могут осуществляться этим путем, в полном соответствии со сказанным нами в предыдущем исследовании. Наконец, независимо от того, рассматривается ли положение двух врат по отношению к ходу солнца по небу, как в греческой традиции, или по отношению к временам Земного годового цикла, как в индуистской традиции, Рак всегда является "вратами людей", а Козерог — "вратами богов". Здесь не может быть никаких вариантов, и действительно, их нет; есть лишь недопонимание современных «эрудитов», пытающихся обнаружить у различных истолкователей традиционных доктрин не существующие там расхождения и противоречия.
37. Янус и символика солнцестояния
[400]
38. О двух Иоаннах
[409]
Строительная символика
39. Символика купола
[417]
Теперь, закончив цитирование, нам легко понять, что и само пресловутое противоречие в действительности существует лишь благодаря г-ну Каркопино. В самом деле, в последней фразе есть очевидная ошибка, и даже двойная ошибка, которая кажется поистине необъяснимой. Прежде всего это сам г-н Каркопино добавляет по собственной инициативе упоминание о Козероге и Раке; Гомер, согласно Порфирию, обозначает двое врат только через их расположение на Севере и Юге, не указывая соответствующих им зодиакальных знаков. Но поскольку он уточняет, что «божественными» являются южные врата, отсюда следует заключить, что именно последние соотносятся для него, как и для Нумениоса, с Козерогом, т. е. он тоже размещает эти врата согласно их положению на небе, что, по-видимому, и было в греческой традиции господствующей точкой зрения, еще до пифагореизма. Затем, выход душ из «космоса» и их "возвращение к Богу" есть одно и то же. Так что г-н Каркопино приписывает, очевидно, сам того не замечая, одну и ту же роль каждой из пар врат; напротив, Гомер говорит, что именно через северные врата осуществляется спуск, т. е. вхождение в "космическую пещеру", или, иными словами, в мир рождения и индивидуальной проявленности. Что же до южных врат, то это выход из «космоса», и, следовательно, через них осуществляется «восхождение» существ, ставших на путь освобождения. Гомер не говорит конкретно, можно ли также и спуститься через эти врата, но в том нет необходимости, т. к. обозначая их как "вход богов", он уже достаточно ясно сообщает, какие исключительные «схождения» могут осуществляться этим путем, в полном соответствии со сказанным нами в предыдущем исследовании. Наконец, независимо от того, рассматривается ли положение двух врат по отношению к ходу солнца по небу, как в греческой традиции, или по отношению к временам Земного годового цикла, как в индуистской традиции, Рак всегда является "вратами людей", а Козерог — "вратами богов". Здесь не может быть никаких вариантов, и действительно, их нет; есть лишь недопонимание современных «эрудитов», пытающихся обнаружить у различных истолкователей традиционных доктрин не существующие там расхождения и противоречия.
37. Янус и символика солнцестояния
[400]
Мы только что говорили, что на Западе символика двух врат солнцестояния существовала у древних греков, конкретнее, у пифагорейцев; равным образом она обнаруживается и у латинян, у которых была тесно связана с символикой Януса. Поскольку мы уже по разным поводам касались последнего, как и его различных аспектов, то рассмотрим здесь лишь моменты, более непосредственно связанные с тем, что мы изложили в наших последних исследованиях, хотя, конечно, их трудно вычленить из сложного целого, частью которого они являются.
Янус, в интересующем нас здесь аспекте, есть, собственно, янитор, который отпирает и запирает врата годового цикла посредством ключей, являющихся одним из основных его атрибутов; и мы напомним в этой связи, что ключ есть «осевой» символ. Естественно, это соотносится с «временной» стороной Януса: два его лица, согласно общепринятой интерпретации, рассматриваются как олицетворение, соответственно, прошлого и будущего; однако, этот аспект прошлого и будущего, очевидно, присутствует в любом цикле, например, годичном, когда его рассматривают с одной или другой из его оконечностей. Впрочем, с этой точки зрения следует добавить, чтобы дополнить понятие "тройственного времени", что между прошлым, которого уже нет, и будущим, которого еще нет, подлинное лицо Януса, то, которое смотрит в настоящее, не есть, говорят, ни то, ни другое из тех, что можно видеть. В самом деле, это третье лицо незримо, потому что настоящее, во временном аспекте проявленности, есть всего лишь неуловимое мгновение; [401]но если подняться над условиями этого преходящего и случайного проявления, то окажется, что настоящее, напротив, заключает в себе всю реальность. В другой же символике, символике индуистской традиции, третье лицо Януса соответствует третьему глазу Шивы, также невидимому, поскольку он не олицетворяется никаким телесным органом, но сам олицетворяет "чувство вечности"; один лишь взгляд этого третьего глаза обращает все в пепел, т. е. разрушает всякую проявленность. Но когда последовательность трансформируется в одновременность, временное — во вневременное, то все вещи обретаются и пребывают в "вечном настоящем", таким образом, что видимое разрушение на самом деле есть лишь "трансформация".
Вернемся к тому, что особым образом касается годового цикла: его врата, открытие и закрытие которых является функцией Януса и которые суть не что иное, как врата солнцестояния, о которых мы говорим. Здесь не может быть никаких сомнений: в самом деле, Янус дал свое имя январю, который является первым месяцем года, тем, который открывает его, если год нормально начинается в зимнее солнцестояние. Кроме того, что являет то же еще более отчетливо, праздник Януса в Риме отмечался Collegia Fabrorum в дни двух солнцестояний; у нас будет возможность чуть позже подробнее остановиться на этом. А поскольку врата солнцестояния открывают, как мы уже говорили об этом ранее, доступ к двум половинам, восходящей и нисходящей, зодиакального цикла, имеющим в них свои отправные точки, Янус, которого мы уже видели в образе "хозяина тройственного времени" (имя, равным образом прилагаемое к Шиве индуистской традиции), тем самым является "хозяином двух путей", правого и левого, которые пифагорейцы изображали буквой Y [402]и которые, по сути, идентичны дева-яне и пшпри-яне. [403]Отсюда легко понять, что ключи Януса в действительности аналогичны тем, что в христианской традиции открывают и закрывают "Царствие небесное" (а путь, которым оно достигается, в этом смысле соответствует дева-яне), [404]и это тем более верно, что, в другом смысле, эти же два ключа, один золотой и один серебряный, являлись также ключами "великих мистерий" и "малых мистерий".
В самом деле, Янус был богом инициации, [405]а эта атрибуция является одной из важнейших, не только сама по себе, но также и с той точки зрения, которой мы сейчас придерживаемся. Потому что здесь есть явная связь с тем, что мы говорили о собственно инициатической роли пещеры и других "образов мира", которые являются ее эквивалентами, роли, которая и побудила нас рассмотреть вопрос о вратах солнцестояния. Кстати сказать, именно с этим титулом Янус председательствовал в Collegia Fabrorum, бывших хранителями инициации, которые, как и во всех традиционных цивилизациях, были связаны с ремеслами. И что весьма примечательно, здесь было нечто, не только не исчезнувшее вместе с римской цивилизацией, но безо всякого перерыва продолжившееся в самом христианстве; нечто, следы чего, как бы ни показалось это странно тем, кто игнорирует определенные «передачи», еще можно обнаружить в наши дни.
В христианстве Янусовы праздники солнцестояния стали праздниками двух святых Иоаннов, и последние по-прежнему празднуются в то же время, т. е. в непосредственной близости от двух солнцестояний, летнего и зимнего. [406]И что также показательно, эзотерический аспект христианской традиции всегда рассматривался как «иоаннический», что сообщает этому факту смысл, какова бы ни была внешняя видимость, явно выходящий за пределы области просто религиозной и экзотерической. Наследие античных Collegia Fabrorum было, впрочем, правильно передано корпорациям, которые, на протяжении всего средневековья, сохраняли тот же инициатический характер, и, конкретнее, корпорации строителей. Последняя, стало быть, имела своими покровителями двух святых Иоаннов, и отсюда происходит выражение "Ложа Св. Иоанна", которое сохранилось в масонстве, ибо последнее есть не что иное, как продолжение, путем прямого преемства, организаций, о которых мы только что говорили. [407]Даже в его современной «спекулятивной» форме масонство всегда сохраняло, как одно из самых очевидных свидетельств своего происхождения, праздники солнцестояния, посвященные двум святым Иоаннам — после того, как они посвящались двум лицам Януса. [408]Таким-то вот образом и сохранилось даже в современном западном мире живым, хотя чаще всего и непонятым, традиционное знание о двух вратах солнцестояния с их инициатическими значениями.
Янус, в интересующем нас здесь аспекте, есть, собственно, янитор, который отпирает и запирает врата годового цикла посредством ключей, являющихся одним из основных его атрибутов; и мы напомним в этой связи, что ключ есть «осевой» символ. Естественно, это соотносится с «временной» стороной Януса: два его лица, согласно общепринятой интерпретации, рассматриваются как олицетворение, соответственно, прошлого и будущего; однако, этот аспект прошлого и будущего, очевидно, присутствует в любом цикле, например, годичном, когда его рассматривают с одной или другой из его оконечностей. Впрочем, с этой точки зрения следует добавить, чтобы дополнить понятие "тройственного времени", что между прошлым, которого уже нет, и будущим, которого еще нет, подлинное лицо Януса, то, которое смотрит в настоящее, не есть, говорят, ни то, ни другое из тех, что можно видеть. В самом деле, это третье лицо незримо, потому что настоящее, во временном аспекте проявленности, есть всего лишь неуловимое мгновение; [401]но если подняться над условиями этого преходящего и случайного проявления, то окажется, что настоящее, напротив, заключает в себе всю реальность. В другой же символике, символике индуистской традиции, третье лицо Януса соответствует третьему глазу Шивы, также невидимому, поскольку он не олицетворяется никаким телесным органом, но сам олицетворяет "чувство вечности"; один лишь взгляд этого третьего глаза обращает все в пепел, т. е. разрушает всякую проявленность. Но когда последовательность трансформируется в одновременность, временное — во вневременное, то все вещи обретаются и пребывают в "вечном настоящем", таким образом, что видимое разрушение на самом деле есть лишь "трансформация".
Вернемся к тому, что особым образом касается годового цикла: его врата, открытие и закрытие которых является функцией Януса и которые суть не что иное, как врата солнцестояния, о которых мы говорим. Здесь не может быть никаких сомнений: в самом деле, Янус дал свое имя январю, который является первым месяцем года, тем, который открывает его, если год нормально начинается в зимнее солнцестояние. Кроме того, что являет то же еще более отчетливо, праздник Януса в Риме отмечался Collegia Fabrorum в дни двух солнцестояний; у нас будет возможность чуть позже подробнее остановиться на этом. А поскольку врата солнцестояния открывают, как мы уже говорили об этом ранее, доступ к двум половинам, восходящей и нисходящей, зодиакального цикла, имеющим в них свои отправные точки, Янус, которого мы уже видели в образе "хозяина тройственного времени" (имя, равным образом прилагаемое к Шиве индуистской традиции), тем самым является "хозяином двух путей", правого и левого, которые пифагорейцы изображали буквой Y [402]и которые, по сути, идентичны дева-яне и пшпри-яне. [403]Отсюда легко понять, что ключи Януса в действительности аналогичны тем, что в христианской традиции открывают и закрывают "Царствие небесное" (а путь, которым оно достигается, в этом смысле соответствует дева-яне), [404]и это тем более верно, что, в другом смысле, эти же два ключа, один золотой и один серебряный, являлись также ключами "великих мистерий" и "малых мистерий".
В самом деле, Янус был богом инициации, [405]а эта атрибуция является одной из важнейших, не только сама по себе, но также и с той точки зрения, которой мы сейчас придерживаемся. Потому что здесь есть явная связь с тем, что мы говорили о собственно инициатической роли пещеры и других "образов мира", которые являются ее эквивалентами, роли, которая и побудила нас рассмотреть вопрос о вратах солнцестояния. Кстати сказать, именно с этим титулом Янус председательствовал в Collegia Fabrorum, бывших хранителями инициации, которые, как и во всех традиционных цивилизациях, были связаны с ремеслами. И что весьма примечательно, здесь было нечто, не только не исчезнувшее вместе с римской цивилизацией, но безо всякого перерыва продолжившееся в самом христианстве; нечто, следы чего, как бы ни показалось это странно тем, кто игнорирует определенные «передачи», еще можно обнаружить в наши дни.
В христианстве Янусовы праздники солнцестояния стали праздниками двух святых Иоаннов, и последние по-прежнему празднуются в то же время, т. е. в непосредственной близости от двух солнцестояний, летнего и зимнего. [406]И что также показательно, эзотерический аспект христианской традиции всегда рассматривался как «иоаннический», что сообщает этому факту смысл, какова бы ни была внешняя видимость, явно выходящий за пределы области просто религиозной и экзотерической. Наследие античных Collegia Fabrorum было, впрочем, правильно передано корпорациям, которые, на протяжении всего средневековья, сохраняли тот же инициатический характер, и, конкретнее, корпорации строителей. Последняя, стало быть, имела своими покровителями двух святых Иоаннов, и отсюда происходит выражение "Ложа Св. Иоанна", которое сохранилось в масонстве, ибо последнее есть не что иное, как продолжение, путем прямого преемства, организаций, о которых мы только что говорили. [407]Даже в его современной «спекулятивной» форме масонство всегда сохраняло, как одно из самых очевидных свидетельств своего происхождения, праздники солнцестояния, посвященные двум святым Иоаннам — после того, как они посвящались двум лицам Януса. [408]Таким-то вот образом и сохранилось даже в современном западном мире живым, хотя чаще всего и непонятым, традиционное знание о двух вратах солнцестояния с их инициатическими значениями.
38. О двух Иоаннах
[409]
Хотя лето обычно рассматривается всеми как радостное время года, а зима — как время печальное, уже в силу того, что первое некоторым образом олицетворяет торжество света, а вторая — мрака, два соответствующих солнцестояния, тем не менее, имеют характер прямо противоположный. Может показаться, что здесь налицо достаточно странный парадокс, однако же, имея хоть какое-нибудь понятие о традиционных сведениях, касающихся годового цикла, легко понять, почему это так. В самом деле, достигшее своего максимума отныне может только умаляться, а то, что приблизилось к минимуму, напротив, непременно начинает снова расти;
[410]вот почему летнее солнцестояние отмечает начало нисходящей половины, а зимнее солнцестояние, напротив, начало половины восходящей. Это же объясняет следующие слова Иоанна Крестителя, рождество которого совпадает с летним солнцестоянием: "Ему должно расти (Христу, рожденному в зимнее солнцестояние), а мне умаляться".
[411]Известно, что в индуистской традиции восходящая фаза находится в связи с дева-яной, а нисходящая фаза с питри-яной; следовательно, в Зодиаке знак Рака, соответствующий летнему солнцестоянию, является "вратами людей", открывающими доступ к питри-яне, а знак Козерога, соответствующий зимнему солнцестоянию, является "вратами богов", открывающими доступ к дева-яне. В реальности именно восходящая половина годового цикла является «радостным», т. е. благотворным или благоприятным периодом, а его нисходящая половина является периодом «грустным», т. е. злотворным или неблагоприятным. Естественно, тот же характер отличает каждые из врат солнцестояния, открывающих эти два периода, на которые разделяется год самим направлением движения солнца.
С другой стороны, известно, что в христианстве именно праздники двух св. Иоаннов находятся в прямой связи с двумя солнцестояниями. [412]А что еще более примечательно, хотя мы нигде не указывали на это, так это то, что сказанное нами находит определенное выражение в двойном смысле, заключенном в самом имени Иоанна. [413]В самом деле, слово ханан в древнееврейском языке означает одновременно «благосклонность» и «милосердие», а также «хвала» (и, по крайней мере, любопытно констатировать, что и во французском языке слова «милость», "благодать" ("grace") и «милосердие», "пощада" ("merci") имеют точно то же двойное значение); следовательно, имя Яханан может означать "милосердие Божие", а также "хвала Богу". Однако, легко понять, что первый из этих двух смыслов, видимо, соотносится конкретно с Иоанном Крестителем, а второй — с Иоанном Евангелистом; впрочем, можно сказать, что милосердие, по определению, есть нечто «нисходящее», а хвала — «восходящее», что указывает нам и на их соотношение с двумя половинами годового цикла. [414]
В связи с двумя св. Иоаннами и их символикой солнцестояния интересно также рассмотреть символ, являющийся особенностью англо-саксонского масонства, или, по меньшей мере, сохранившийся только в нем: это круг с точкой в центре, заключенный между двумя параллельными касательными. Считается, что эти касательные олицетворяют двух св. Иоаннов. В самом деле, круг является здесь изображением годового цикла, и его солярное значение еще более откровенно выявляется наличием центральной точки, поскольку эта же фигура одновременно является астрологическим знаком солнца; а две прямые параллельные линии отмечают две точки солнцестояния, которых касается круг, подчеркивая таким образом их характер "крайних точек". Потому что в действительности эти точки как бы являются границами, за которые солнце никогда не может выйти в ходе своего движения. И как раз потому, что эти две линии соответствуют двум солнцестояниям, можно сказать, что они тем самым олицетворяют двух св. Иоаннов. В этом изображении, однако, есть, по меньшей мере, одна очевидная аномалия: диаметр солнцестояния в годовом цикле должен, как мы уже объясняли по другому поводу, рассматриваться как вертикальный по отношению к диаметру равноденствия, и, кстати сказать, только в силу этого две половины цикла, движущегося от одного солнцестояния к другому, могут реально представать как восходящая и нисходящая; точками же солнцестояния тогда являются самая верхняя и самая нижняя точки круга. В этом случае касательные в оконечностях диаметра солнцестояния, будучи по необходимости перпендикулярными к нему, окажутся горизонтальными. Однако же в символе, который мы рассматриваем в данный момент, напротив, две касательные изображены вертикально. Следовательно, в этом частном случае налицо некоторая модификация, привнесенная во всеобщую символику годового цикла, впрочем, достаточно просто объяснимая. Ибо очевидно, что она могла возникнуть лишь вследствие установленной аналогии между этими двумя параллельными линиями и двумя колоннами; эти последние, которые, естественно, могут быть лишь вертикальными, имеют, по крайней мере с определенной точки зрения, также и действительную связь с символикой солнцестояний.
Этот аспект двух колонн особенно отчетливо обозначается в случае символа "Геркулесовых столпов"; [415]характер "солнечного героя", присущий Геркулесу, и зодиакальное соответствие двенадцати его подвигов слишком хорошо известны, чтобы была необходимость на них настаивать. И само собой разумеется, именно этот солнечный характер определяет связанное с солнцестоянием значение двух столпов, получивших его имя. А коль скоро это так, девиз поп plus ultra ("и не далее"), связанный с этими столпами, обретает, по-видимому, двойное значение. Они не только — согласно общепринятому толкованию, соотносящемуся с земной точкой зрения и, впрочем, верному на своем уровне, — отмечают пределы «известного» мира, т. е., в действительности, суть пределы, за которые по причинам, интересным для исследования, не было позволено выходить путешественникам. Одновременно они указывают, с небесной точки зрения, границы, которые солнце не может пересекать и между которыми, как между двумя касательными (о них мы только что говорили) замкнуто совершается его годовое движение. [416]Эти последние соображения могут показаться весьма далекими от того, с чего мы начали, но, справедливо говоря, это вовсе не так, потому что они помогают объяснению символа, недвусмысленно соотносящегося с двумя св. Иоаннами. Впрочем, можно сказать, что в христианской форме традиции все, касающееся символики солнцестояния, тем самым уже, в той или иной мере, непосредственно соотносится с двумя св. Иоаннами.
С другой стороны, известно, что в христианстве именно праздники двух св. Иоаннов находятся в прямой связи с двумя солнцестояниями. [412]А что еще более примечательно, хотя мы нигде не указывали на это, так это то, что сказанное нами находит определенное выражение в двойном смысле, заключенном в самом имени Иоанна. [413]В самом деле, слово ханан в древнееврейском языке означает одновременно «благосклонность» и «милосердие», а также «хвала» (и, по крайней мере, любопытно констатировать, что и во французском языке слова «милость», "благодать" ("grace") и «милосердие», "пощада" ("merci") имеют точно то же двойное значение); следовательно, имя Яханан может означать "милосердие Божие", а также "хвала Богу". Однако, легко понять, что первый из этих двух смыслов, видимо, соотносится конкретно с Иоанном Крестителем, а второй — с Иоанном Евангелистом; впрочем, можно сказать, что милосердие, по определению, есть нечто «нисходящее», а хвала — «восходящее», что указывает нам и на их соотношение с двумя половинами годового цикла. [414]
В связи с двумя св. Иоаннами и их символикой солнцестояния интересно также рассмотреть символ, являющийся особенностью англо-саксонского масонства, или, по меньшей мере, сохранившийся только в нем: это круг с точкой в центре, заключенный между двумя параллельными касательными. Считается, что эти касательные олицетворяют двух св. Иоаннов. В самом деле, круг является здесь изображением годового цикла, и его солярное значение еще более откровенно выявляется наличием центральной точки, поскольку эта же фигура одновременно является астрологическим знаком солнца; а две прямые параллельные линии отмечают две точки солнцестояния, которых касается круг, подчеркивая таким образом их характер "крайних точек". Потому что в действительности эти точки как бы являются границами, за которые солнце никогда не может выйти в ходе своего движения. И как раз потому, что эти две линии соответствуют двум солнцестояниям, можно сказать, что они тем самым олицетворяют двух св. Иоаннов. В этом изображении, однако, есть, по меньшей мере, одна очевидная аномалия: диаметр солнцестояния в годовом цикле должен, как мы уже объясняли по другому поводу, рассматриваться как вертикальный по отношению к диаметру равноденствия, и, кстати сказать, только в силу этого две половины цикла, движущегося от одного солнцестояния к другому, могут реально представать как восходящая и нисходящая; точками же солнцестояния тогда являются самая верхняя и самая нижняя точки круга. В этом случае касательные в оконечностях диаметра солнцестояния, будучи по необходимости перпендикулярными к нему, окажутся горизонтальными. Однако же в символе, который мы рассматриваем в данный момент, напротив, две касательные изображены вертикально. Следовательно, в этом частном случае налицо некоторая модификация, привнесенная во всеобщую символику годового цикла, впрочем, достаточно просто объяснимая. Ибо очевидно, что она могла возникнуть лишь вследствие установленной аналогии между этими двумя параллельными линиями и двумя колоннами; эти последние, которые, естественно, могут быть лишь вертикальными, имеют, по крайней мере с определенной точки зрения, также и действительную связь с символикой солнцестояний.
Этот аспект двух колонн особенно отчетливо обозначается в случае символа "Геркулесовых столпов"; [415]характер "солнечного героя", присущий Геркулесу, и зодиакальное соответствие двенадцати его подвигов слишком хорошо известны, чтобы была необходимость на них настаивать. И само собой разумеется, именно этот солнечный характер определяет связанное с солнцестоянием значение двух столпов, получивших его имя. А коль скоро это так, девиз поп plus ultra ("и не далее"), связанный с этими столпами, обретает, по-видимому, двойное значение. Они не только — согласно общепринятому толкованию, соотносящемуся с земной точкой зрения и, впрочем, верному на своем уровне, — отмечают пределы «известного» мира, т. е., в действительности, суть пределы, за которые по причинам, интересным для исследования, не было позволено выходить путешественникам. Одновременно они указывают, с небесной точки зрения, границы, которые солнце не может пересекать и между которыми, как между двумя касательными (о них мы только что говорили) замкнуто совершается его годовое движение. [416]Эти последние соображения могут показаться весьма далекими от того, с чего мы начали, но, справедливо говоря, это вовсе не так, потому что они помогают объяснению символа, недвусмысленно соотносящегося с двумя св. Иоаннами. Впрочем, можно сказать, что в христианской форме традиции все, касающееся символики солнцестояния, тем самым уже, в той или иной мере, непосредственно соотносится с двумя св. Иоаннами.
Строительная символика
39. Символика купола
[417]
В одной из статей журнала The Indian Historical Quarterly (март, 1938) Ананда Кумарасвами исследовал очень важный вопрос о символике купола, тесно связанный с некоторыми соображениями, которые мы и сами развивали ранее. Прежде всего здесь, в связи с собственно символической и инициатической ценностью искусства архитектуры, следует отметить то, что всякое здание, выстроенное согласно строго традиционным нормам, являет, в своей структуре и в расположении различных слагающих его частей, «космический» смысл. Последний, впрочем, может пониматься двояко, согласно аналогичному соотношению макрокосма и микрокосма, т. е. он соотносится одновременно и с мирозданием, и с человеком. Естественно, это верно прежде всего для храмов или других зданий, имеющих «сакральное» назначение в самом узком смысле слова; но, сверх того, так же обстоит дело и с обычными человеческими жилищами. Ибо не следует забывать, что на самом деле в полностью традиционных цивилизациях нет ничего профанического, так что лишь вследствие глубокой дегенерации можно было придти к строительству домов без определения для себя каких-либо иных задач, кроме удовлетворения чисто материальных потребностей их обитателей и к тому, чтобы эти последние, со своей стороны, смогли довольствоваться жилищами, задуманными исходя из самых узких и низко утилитарных целей.
Само собой разумеется, что «космический» смысл, о котором мы только что говорили, может быть воплощен различными способами, в соответствии с многообразными точками зрения, способными породить столько же различных архитектурных «типов», из которых иные будут особым образом связаны с той или иной традиционной формой. Но мы намерены в настоящий момент рассмотреть лишь один из этих «типов», который, впрочем, предстает как один из самых фундаментальных, а также, уже в силу этого, является одним из самых всеобще распространенных. Речь идет о структуре, образованной из основания с квадратным сечением (не столь важно здесь, имеет ли эта нижняя часть кубическую или более или менее вытянутую форму), увенчанной сводом, или куполом более или менее строго полусферической формы. Среди наиболее характерных примеров мы можем, вместе с Кумарасвами, назвать буддийскую ступу, а также добавим, исламскую куббу, наиболее известная форма которой аналогична. [418]Сюда следует добавить также, вместе с другими случаями, когда эта структура обозначается на первый взгляд нечетко, и пример христианских церквей, в которых купол воздвигается над центральной частью. [419]Здесь уместно отметить также, что свод, с его двумя прямыми колоннами и опирающейся на них аркой, в действительности есть не что иное, как вертикальный разрез той же самой структуры. И, в этой арке, "ключ свода", занимающий вершину, соответствует, очевидно, самой высокой точке купола, к собственному значению которой мы еще вернемся несколько позже. [420]
Прежде всего, легко дать себе отчет в том, что две части структуры, только что описанной нами, изображают землю и небо, которым, действительно, соответствуют формы квадрата и круга (или сферы, в случае строительства в трех измерениях). И хотя именно в дальневосточной традиции это соответствие выражено особой подчеркнутостью, оно вовсе не является ее исключительным достоянием. [421]Поскольку мы только что коснулись дальневосточной традиции, небезынтересно отметить в этой связи, что в Китае одеяние древних императоров должно было быть округлым сверху и квадратным внизу; это одеяние, действительно, имело символическое значение (так же, как и все действия в их жизни, которые регулировались ритуалом), и это значение было точно таким же, как и то архитектурное воплощение которого мы здесь рассматриваем. [422]Добавим сразу же, что если в последнем случае рассматривать всю конструкцию как «подземелье», чем она иной раз действительно и является, буквально в одних случаях и символически в других, то мы окажемся возвращенными к символике пещеры как образу совокупности "космоса".
К этому общему значению добавляется и другое, еще более точное: совокупность строения, рассматриваемая сверху вниз, символизирует переход от изначального Единства (ему соответствует центральная точка, или вершина купола, своего рода раскрытием которой является весь свод) к кватернеру проявленности элементов. [423]Напротив, если рассматривать его снизу вверх, то перед нами возвращение от этой проявленности к Единству. В этой связи Кумарасвами напоминает как об имеющем то же значение ведической символике трех Рибху, которые из единой чаши (патры) Тваштри сделали четыре чаши (само собой разумеется, что чаша имеет форму полусферы, как и купол); число тернера, выступающее здесь как посредник между Единым и Кватернером означает в данном случае то, что только посредством трех измерений пространства из первоначальной «единицы» может быть создано число «четыре», что в точности олицетворяется символом трехмерного креста. Обратный процесс изображается в легенде о Будде, который, получив четыре чаши для сбора милостыни от Махараджей четырех сторон света, сделал из них одну единственную чашу. А это значит, что для «воссоединенного» человеческого существа Грааль (если употреблять традиционное западное понятие, которым, очевидно, обозначается эквивалент этой патры) снова становится единым, каким он был вначале, т. е. в исходной точке космической проявленности. [424]
Прежде, нежели двинуться дальше, отметим, что структура, о которой идет речь, поддается и горизонтальной реализации: к зданию прямоугольной формы в этом случае присоединяется полукруглая часть, добавляемая к одной из его оконечностей, той, что направлена в сторону, которой будет придано значение «небесного» соответствия, посредством своего рода проекции на горизонтальный план основания. Этой стороной, по крайней мере, во всех более или менее известных случаях, является та, откуда приходит свет, т. е. Восток: и примером тут же приходящим на ум, служит церковь, которая оканчивается полукруглой абсидой. Другой пример являет полная форма масонского храма: известно, что Ложа, в собственном смысле слова есть "длинный квадрат", т. е. в действительности, удвоенный квадрат, где длина (Восток и Запад) есть удвоенная ширина (Север и Юг). [425]К этому удвоенному квадрату, который есть Хикал добавляется, на Востоке, Дебир полукруглой формы;
Само собой разумеется, что «космический» смысл, о котором мы только что говорили, может быть воплощен различными способами, в соответствии с многообразными точками зрения, способными породить столько же различных архитектурных «типов», из которых иные будут особым образом связаны с той или иной традиционной формой. Но мы намерены в настоящий момент рассмотреть лишь один из этих «типов», который, впрочем, предстает как один из самых фундаментальных, а также, уже в силу этого, является одним из самых всеобще распространенных. Речь идет о структуре, образованной из основания с квадратным сечением (не столь важно здесь, имеет ли эта нижняя часть кубическую или более или менее вытянутую форму), увенчанной сводом, или куполом более или менее строго полусферической формы. Среди наиболее характерных примеров мы можем, вместе с Кумарасвами, назвать буддийскую ступу, а также добавим, исламскую куббу, наиболее известная форма которой аналогична. [418]Сюда следует добавить также, вместе с другими случаями, когда эта структура обозначается на первый взгляд нечетко, и пример христианских церквей, в которых купол воздвигается над центральной частью. [419]Здесь уместно отметить также, что свод, с его двумя прямыми колоннами и опирающейся на них аркой, в действительности есть не что иное, как вертикальный разрез той же самой структуры. И, в этой арке, "ключ свода", занимающий вершину, соответствует, очевидно, самой высокой точке купола, к собственному значению которой мы еще вернемся несколько позже. [420]
Прежде всего, легко дать себе отчет в том, что две части структуры, только что описанной нами, изображают землю и небо, которым, действительно, соответствуют формы квадрата и круга (или сферы, в случае строительства в трех измерениях). И хотя именно в дальневосточной традиции это соответствие выражено особой подчеркнутостью, оно вовсе не является ее исключительным достоянием. [421]Поскольку мы только что коснулись дальневосточной традиции, небезынтересно отметить в этой связи, что в Китае одеяние древних императоров должно было быть округлым сверху и квадратным внизу; это одеяние, действительно, имело символическое значение (так же, как и все действия в их жизни, которые регулировались ритуалом), и это значение было точно таким же, как и то архитектурное воплощение которого мы здесь рассматриваем. [422]Добавим сразу же, что если в последнем случае рассматривать всю конструкцию как «подземелье», чем она иной раз действительно и является, буквально в одних случаях и символически в других, то мы окажемся возвращенными к символике пещеры как образу совокупности "космоса".
К этому общему значению добавляется и другое, еще более точное: совокупность строения, рассматриваемая сверху вниз, символизирует переход от изначального Единства (ему соответствует центральная точка, или вершина купола, своего рода раскрытием которой является весь свод) к кватернеру проявленности элементов. [423]Напротив, если рассматривать его снизу вверх, то перед нами возвращение от этой проявленности к Единству. В этой связи Кумарасвами напоминает как об имеющем то же значение ведической символике трех Рибху, которые из единой чаши (патры) Тваштри сделали четыре чаши (само собой разумеется, что чаша имеет форму полусферы, как и купол); число тернера, выступающее здесь как посредник между Единым и Кватернером означает в данном случае то, что только посредством трех измерений пространства из первоначальной «единицы» может быть создано число «четыре», что в точности олицетворяется символом трехмерного креста. Обратный процесс изображается в легенде о Будде, который, получив четыре чаши для сбора милостыни от Махараджей четырех сторон света, сделал из них одну единственную чашу. А это значит, что для «воссоединенного» человеческого существа Грааль (если употреблять традиционное западное понятие, которым, очевидно, обозначается эквивалент этой патры) снова становится единым, каким он был вначале, т. е. в исходной точке космической проявленности. [424]
Прежде, нежели двинуться дальше, отметим, что структура, о которой идет речь, поддается и горизонтальной реализации: к зданию прямоугольной формы в этом случае присоединяется полукруглая часть, добавляемая к одной из его оконечностей, той, что направлена в сторону, которой будет придано значение «небесного» соответствия, посредством своего рода проекции на горизонтальный план основания. Этой стороной, по крайней мере, во всех более или менее известных случаях, является та, откуда приходит свет, т. е. Восток: и примером тут же приходящим на ум, служит церковь, которая оканчивается полукруглой абсидой. Другой пример являет полная форма масонского храма: известно, что Ложа, в собственном смысле слова есть "длинный квадрат", т. е. в действительности, удвоенный квадрат, где длина (Восток и Запад) есть удвоенная ширина (Север и Юг). [425]К этому удвоенному квадрату, который есть Хикал добавляется, на Востоке, Дебир полукруглой формы;